Пишите! «Обожаемый народ! Его величество король Генрих Восьмой вам счастлив объявить, что королева Анна, сегодня разрешась от бремени, нас наградила дочерью… Елизаветой. Знаменуя радостную весть, король повелевает всем гражданам сегодня истребовать вина в любом трактире за счет казны! (Схватил бокал, жадно выпил.) И каждый подданный пусть будет пьян и счастлив! (Неожиданно начинает валить на пол посуду, переворачивать кресла.) Счастлив! Счастлив!..
Кромвель (спокойно наблюдает за разбушевавшимся королем, записывает). «…Счастлив… счастлив… счастлив…»
Затемнение
Помещение в тюремном лондонском замке Тауэр. Грубые лавки. Зарешеченное окно. Чуть в глубине – ширма. На переднем плане за столом сидят Вулси и Кромвель. Перед ними, в тюремном одеянии, – епископ Фишер и Томас Мор.
Вулси. Сэр Томас Мор! И вы, епископ Фишер! Я рад вам сообщить, что добрый наш король решил не помнить зла и дарит вам свободу! (Мор и Фишер молчат.) Не вижу благодарности на лицах! Не слышу нужных слов!
Мор. Простите, кардинал… За время заточения в тюрьме мы несколько забыли этикет. Какие бы слова хотел король услышать?
Кромвель. Слова о том, что вы готовы присягнуть на верность дочери его Елизавете! И поддержать права ее на трон!
Вулси. Сейчас парламент обсуждает это право… Вы, Мор и Фишер, – уважаемые люди… И ваши мнения король всегда ценил…
Фишер. Мы это чувствуем… Но мне всегда казалось: подарок полагает безвозмездность? Иначе это не подарок, а обмен!
Кромвель. Много рассуждений! Прошу отвечать коротко и ясно.
Фишер. Я остаюсь приверженцем того, во что я верю… Не признавая королевой Анну, я, к сожаленью, не могу и дочь ее признать принцессой.
Вулси. Принципиальность не всегда похвальна, Фишер. И иногда похожа на упрямство. Вы, Томас Мор? Надеюсь, философский склад ума поможет сделать правильным ваш выбор?
Мор. Пожалуй. Обмен как способ достижения гармонии не так уж плох. Как, впрочем, и торговля. Все от цены зависит…
Вулси. Ну вот… Так называйте цену!
Мор. Она известна. Тысячи людей томятся в тюрьмах лишь за то, что разделяют взгляды мои… и Фишера. Согласен ли король их тоже отпустить?
Кромвель. Пусть каждый отвечает за себя!
Мор. Вот я и ответил. И королевою готов признать любую девочку, когда вокруг свободны будут все…
Вулси. Вы – утопист!
Мор. Не смею спорить.
Кромвель. Достаточно! Ваши слова мы доведем до слуха короля немедленно! (Звонит в колокольчик.)
Появляются стражники, уводят Мора и Фишера. Кромвель подходит, отодвигает ширму. За ней в кресле – Генрих.
Генрих (раздраженно). Довели! До слуха короля и до его печенки! Поверьте: здесь сидеть и слушать труднее, чем вести допрос… Молчать нет сил, а крикнуть – невозможно! (Кричит вслед уведенным Мору и Фишеру.) Святоши! Фарисеи! Убеждены в незыблемости правил… Как будто сам Господь им выдал вексель на оплату собственных грехов! Не истина влечет их, а гордыня! Они – святые, а король – злодей! Как просто! А что поэт? Наш трепетный Уайет? Он тоже отказался присягнуть?
Кромвель. Не совсем. Я с ним беседовал и убеждал…
Генрих (усмехнулся). Поджаривал на медленном огне?
Кромвель. Ваше величество, я – вегетарианец… Поэт наш согласился оду сочинить по случаю рождения принцессы… И даже написал десяток строк. Но позже, впав в хандру, пытался удавиться…
Вулси. Спасли?
Кромвель. Разумеется. Здесь, в Тауэре, никто не смеет умереть без разрешенья!
Генрих. Ах, Анна! Вот плоды твоей игры по переделке века в просвещенный. Философы – в тюрьме, поэты – лезут в петлю… Народ вопит! Парламент протестует! И сам король, как укрощенный зверь, по клетке мечется! Что будем делать, Кромвель?
Кромвель. Ваше величество, я – лишь исполнитель монаршей воли.
Генрих. Ах, какая скромность! Не вы ли подсказали мне идею низвергнуть Рим?
Кромвель. Рискну напомнить, сир: вас вдохновил мудрейший кардинал.
Вулси. Я?
Кромвель. Так было сказано. При всех. И мной записано. Есть протокол.
Вулси. Какая наглость! Мысль изреченная – есть ложь! Записанная вами, Кромвель, – становится бесчестной клеветой!
Генрих. Перестаньте! Грызетесь, словно крысы на корабле, что начал вдруг тонуть… Ну нет! Мы выплывем! Бывали бури и пострашней! А впрочем, я устал от суетной борьбы. Не успокоив душу – подумаем о теле… Ему ведь тоже радости нужны… Кардинал, вы передали мою записку Джейн Сеймур?
Вулси. Разумеется, ваше величество.
Генрих. Готова ли она меня принять?
Вулси. Она на все готова. И ждет внизу. В карете…
Генрих (с улыбкой). Умница! Любили бы меня все подданные так! Что ж! Едем! Куда-нибудь… Забыться!.. Впрочем!.. Вы, Вулси, пригласите-ка ее сюда.
Вулси. В тюрьму?
Генрих. А почему бы нет? Свидание в Тауэре – так романтично! Любовь способна осветить темницу пожаром страсти? Как полагаете?
Вулси. Ваше величество! Мой сан, а главное, мой возраст не позволяют мне иметь суждение в таких делах…
Уходит.
Кромвель. Прикажете подать вина? Хотите слышать музыку?
Генрих. Пожалуй… Но откуда в Тауэре музыканты?
Кромвель. Посажены… на всякий случай.
Генрих (с усмешкой). Предусмотрителен…
Кромвель. За это мне платят жалованье.
Генрих. Я его удвою. Скажи лишь, как мне поступить?.. Я чувствую: народ не согласится жить под властью королевы. Наследник будет же еще не скоро… И будет ли?.. Я не привык жить в зависимости от обстоятельств, мне не подвластных. Я хочу свободы!
Кромвель. Тогда – развод.
Генрих. Опять?.. И года не прошло. Я буду выглядеть юнцом капризным. Посмешищем!
Кромвель. Но если есть весомая причина развода…
Генрих. Какая, например?
Кромвель. Измена.
Генрих. Мне?!
Кромвель. Я только рассуждаю, сир… Такова природа общественного мненья: неверность у мужчины – шалость, у женщины – тягчайший грех! Тут уж народ поддержит короля!
Генрих. Мне Анна изменяет?! И с кем?! Уж не с тобою ли, ничтожество?
Кромвель. Вы сердитесь. Я умолкаю…
Генрих. Я не сержусь! Ты мне противен! Говори.
Кромвель. Прислуга в доме королевы мною допрошена. Я обратил внимание, что Смитон, Норрис слишком часто бывают в будуаре королевы… И вот поэт, Уайет, даже не скрывал своей сердечной страсти…
Генрих. Замолчи! Поэзию питают возвышенные чувства! Глупо к ним ревновать! Ты сам когда-нибудь любил? Кого-нибудь?.. Женщину?! (Кромвель молчит.) Мужчину?.. (Кромвель молчит.) Или хоть овцу? …
Кромвель. Люблю свою страну! И короля!
Генрих. Вы, Кромвель, – извращенец! Ступайте прочь!
Кромвель исчезает. Появляется нарядно одетая Джейн Сеймур. Генрих спешит ей навстречу.
Сеймур (почтительно). Ваше величество… (Книксен.)
Генрих . Нет! Его величество остался во дворце… А здесь, в тюрьме, всего лишь бедный узник, которому позволили свиданье! (Целует ее.) Я счастлив, девочка, что ты пришла… Как ты прекрасна, как меня волнуешь! Какой изысканный наряд!
Сеймур. Он вам нравится?
Генрих. Еще бы… Ну-ка повернись! Изящнейшая линия… Мой вкус ты угадала. (Обнимает ее.) И такие серьги я обожаю… Словно капельки росы… Их хочется слизнуть! (Целует. Сеймур обнимает короля, он осыпает поцелуями ее руку.) И этот перстень… (Неожиданно строго.) Откуда он?
Сеймур (игриво). Он тоже нравится?
Генрих (злится). Я восхищен! Откуда?!
Сеймур. Сегодня утром мне доставил ювелир… Он мне сказал: подарок короля!.. Он мне солгал?
Генрих. Нет! Это – правда! Подарен, но другой… И год назад! (В бешенстве.) Какая гнусность! Она в насмешку бросила крючок, а ты его доверчиво глотаешь! Сними немедленно!
Сеймур (испуганно пытается стянуть кольцо). Н-не могу… Его и так с большим трудом надела…
Генрих. А платье? Тоже от нее?
Сеймур (плачет). От вас… Так мне сказали…
Генрих (в бешенстве). Прочь его! Снимай немедленно! (Начинает помогать Сеймур раздеваться.) Стерва! Ведьма!
Сеймур. Чем я виновата?
Генрих. Не про тебя я говорю, про Анну! Вот ее коварный план: присутствовать во всем! Долой все тряпки! Надеюсь, твое тело не ею создано?.. (Сеймур обнажена.) Оно меня волнует! (Куда-то, незримой жене.) Ты слышишь, Анна, я еще мужчина! И хитростью меня не остановишь! (Обнимает Сеймур, кричит.) Эй! Кромвель! Музыку! (Музыканты заиграли лирическую мелодию.) Не ту! Опять – она! ЕЕ МЕЛОДИЯ! Вы что, все сговорились, идиоты? Играйте марш! Нет! Лучше гимн страны! Король идет на приступ! (Генрих наваливается на Сеймур. Звучит торжественная мелодия гимна. Генрих неожиданно встает с приспущенными штанами, молча слушает.) Нет! Не могу! Проклятое созданье: сперва сгубила душу мне, теперь и плоть!.. Пора решать! Эй, Кромвель! (Возникает Кромвель.) Повелеваю: королеву Анну немедленно препроводить в тюрьму! Ее судить мы будем! За измену!
Испуганная Сеймур поспешно одевается.
Затемнение
Звучит нежная мелодия. Дом Анны Болейн. Анна у колыбели напевает песенку. РядомЕлизавета. Входит Норфолк. Он явно чем-то расстроен, держится неуверенно.
Норфолк. Любезная сестра! (Целует.) Племянница! (Целует Анну.) Наследница! У-тю-тю! (Играет с девочкой.) Ну, как здоровье наше? Спасибо, хорошо? И молодцы! Погода жуткая! То нет дождя, то – солнце! Дорогой ехал – ось сломалась в карете… Пересел в другую. А там уж починили, сел обратно… Вот!
Анна и Елизавета удивленно смотрят на него.
Анна. Что с вами, дядя? Столько слов – и никакого смысла…
Норфолк (стараясь быть строгим). Ну, ну! Со старшими – не сметь! Ребенком помню. Таким вот. (Показал на колыбель.) Шалуньей была отчаянной! (Елизавете.) Раз мать ее держала на руках, она возьми и прыг… И прямо на пол. Та в слезы… мать…
Елизавета. Брат, что с тобой? Кому ты говоришь? Ведь это я была.
Норфолк (растерянно). Да, знаю! Устал, задергали… Мысль не держу! Нет, на покой пора… Уеду в графство, разведу овец… Чтоб молоко и сыр, и больше никого!
Анна. Случилось что-то в палате лордов?
Норфолк. Что там случится? Ухожу от них! Скопленье тьмы!.. Была одна свеча, и ту задули… (Достал бумагу.) Вот предписание: «Препроводить в тюрьму!»
Анна. Кого?
Норфолк. Не торопи! Скажу… Тебя.
Елизавета. За что?
Норфолк. И я спросил: «Ваше величество, за что? Ведь сердце у меня не из железа… Племянницу родную… и в Тауэр?» Он говорит: «А кто? Ужели Кромвель лучше?» Я говорю: «Избави Бог!» Тогда меня он обнял и к вам послал…
Анна (зло). Вам, дядя, не подобает глупым притворяться! У вас и так получится… (Неожиданно кричит.) За что?!!
Норфолк (испуганно). Тихо! Там стража… Нам не подобает показывать простолюдинам дурной пример неподчиненья королю. (Печально.) Откуда, девочка, мне знать – за что? Сказали: «Заподозрена в измене».
Анна. Кому я изменяла? Королю? Стране?
Норфолк. Суд прояснит. Да нет, конечно, глупость! Пустые подозрения. Я за тебя готов и поручиться. Поэтому меня король назначил главой суда. Я, говорит, лорд Норфолк, верю в вашу честность… А я – в твою, племянница! Вот все и обошлось! Ну, собирайся!..
Елизавета. Нас тоже под арест? Меня и внучку?
Норфолк. Сестра, побойся Бога! Король наш – не злодей! Он – в заблуждении… А все – салоны ваши! Французский дух! И эти педерасты – Норрис, Смитон, что крутятся здесь… (Обрадованно.) Подожди! Ведь раз они… между собой… так вроде бы на женщин не должны кидаться? Вот вам и довод! Вот и аргумент! …Или у них бывает: так на так?!.. Мерзавцы! Жили наши предки как люди… Муж – жена, конь – кобыла… А сейчас? Сам видел: на корову петух вскочил… Ну, довели страну!
Анна (решительно встала). Все, хватит! Дядя, вашим красноречьем успеем насладиться на суде! Сейчас – избавьте! Мало времени отпущено на сборы! Я с дочерью хотела б попрощаться… (Берет ребенка на руки.)
Елизавета. Анна! Подожди! С тобой поеду. В ноги королю я кинусь! Он мне поверит: ты – чиста…
Анна. Он самому себе не верит, мама. Развратный человек – вокруг один разврат способен видеть. Так он был воспитан! И не без вашей помощи…
Елизавета (печально). Ты – злая! Если в минуты эти припомнила мне давний грех, который я давно уж отмолила…
Анна. Ваш грех – на мне. А мой – Елизавете останется в наследство! Так заведено!
Норфолк (испуганно). Чей грех? О чем вы?.. Лишних слов прошу не говорить… при мне. Могу не так понять!
Анна и Елизавета уходят и уносят с собой ребенка. Появляются Экономка и Слуга с корзинами цветов. Норфолк подозрительно смотрит на них, потом жестом подзывает Экономку.
Норфолк. Вы служите давно здесь?
Экономка. Много лет, сэр! Меня не раз вы видели, лорд Норфолк.
Норфолк. Я здесь сейчас – официальное лицо. Вы – тоже! И отвечайте как одно – другому… Не замечали вы за королевой… чего-нибудь такого?.. (Красноречивый жест.)
Экономка. Нет, милорд!
Норфолк. Вы поняли, о чем я?
Экономка. Да, конечно.
Норфолк. Это – плохо! Что поняли… Но отвечали хорошо. И если на суде спрошу, то так и отвечайте… (Достал монету.) Вот вам – гинея. За понимание…
Экономка (забрав монету). Благодарю, милорд.
Норфолк. Что это за цветы? Откуда?
Экономка. Сэр Норрис их прислал.
Норфолк. Кто?!.. Сукин сын… Зачем? Сегодня праздник?
Экономка. Сегодня – четный день. А по нечетным – цветы нам дарит сэр Смитон.
Норфолк. Ну, мерзавцы! (Заглянул в корзину.) Да здесь еще записка? (Развернул.) И по-французски?! (Пытается прочесть.) «Же ву зе… музе…» О, господи, уже за это – плаха! (Рвет записку.) Цветы убрать! И если я спрошу, мол, не было ль цветов, то говорите: нет!.. Да я и не спрошу… Вот вам еще гинея. (Дает монету.)
Экономка. Благодарю, милорд.
Норфолк (указывая на Слугу). А это кто?
Экономка. Слуга. Он малый из простых… Неважно говорит и понимает плохо… Почти глухонемой.
Норфолк. В свидетели сгодится. (Поманил его пальцем.) Иди сюда, дружок! (Слуга подходит.) Я – Норфолк! Понимаешь? А ты – здесь служишь! Ты – слуга! Вот ответь: не знаешь ли ты случая, чтоб в спальню королевы входил мужчина? (Слуга, подумав, кивнул.) Кроме короля? (Слуга снова кивнул.) Что ты несешь, болван?! Кто это был? (Слуга показал пальцем на себя.) Зачем? Убью! (Схватил Слугу за ворот.)
Слуга (задыхаясь). Я натирал полы, милорд!
Норфолк. Зачем их натирать?
Экономка. Такая мода, сэр… Во Франции полы трут воском.
Норфолк. Зачем? Чтоб легче падать?! Опять разврат?! Опять французский дух? Мы жили столько лет и ничего не натирали! (Слуга пытается что-то сказать.) Молчи, раз ты – глухонемой! Лишь головой качай: не видел и не знаю! Вот – полгинеи! (Сунул слуге монету.) Ну, Анна! Ну, сестра! Так развратили дом, что оторопь берет! Нет, чувствую, процесс нелегким будет!..
Уходит. Неслышно появляется Кромвель, жестом подзывает Экономку.
Кромвель. Ну как?
Экономка. Все как предвидели вы, сэр. Записку разорвал. Пытался подкупить слугу.
Кромвель (Слуге). Отдай! (Слуга передает Кромвелю монету.) Возможно, на суде придется подтвердить, что деньги брал. Что отдавал – необязательно…
Экономка. Считаю, сэр, вам как свидетеля его не стоит звать. Наивен, глуп. Запутает там всех.
Кромвель. Ну, хорошо. Используем в другом… Ступай!
Слуга уходит.
А вас лорд Норфолк не пытался подкупать?
Экономка. Меня он лишь пытался соблазнить. Намеками… Я не далась!
Кромвель. Похвально! (Отдает монету Экономке.) Возможно, на суде придется вам публично рассказать об оргиях, какие здесь бывали… Вы сможете?
Экономка. Смогу.
Кромвель. С подробностями?
Экономка. Безусловно.
Кромвель. У вас богатый опыт?
Экономка. Никто пока не жаловался. Впрочем, сэр, если не верите, могли бы убедиться… Да хоть сейчас.
Кромвель (испуганно). Нет… Я не готов!
Экономка. А в том-то и искусство, чтоб подготовить…
Кромвель. Как?
Экономка. Легче показать в постели… Вам проще, сэр, проделать эти штуки самому, чтоб нужное списать для протокола.
Кромвель (нерешительно). Рискнуть, что ли? Для дела?
Экономка. Ну, разумеется. А для чего ж еще? (Берет Кромвеля за руку.)
Кромвель. Но… должен вас предупредить… Я – девственник!
Экономка. Да хоть бы евнух! Для дела ведь…
Уводит Кромвеля.
Затемнение
Звучат фанфары. На сцене рассаживаются участники суда: Норфолк, Кромвель, Вулси. Чуть поодаль на высоком кресле – Генрих. Стража вводит Анну.
Норфолк (поклон королю). Ваше величество! (В зал.) Милорды! Начинаем закрытое заседание суда по обвинению леди Анны Болейн в супружеской измене. (Анне.) Прошу вас сесть, миледи! (Анна стоит.) Садитесь, Анна!
Анна. Пока вина моя здесь не доказана, я – королева! И требую от вас, лорд Норфолк, чтоб обращались вы ко мне как подобает!
Норфолк (тихо). Анна, не дури! Садись! (Беспомощно обращает взгляд к королю. Тот кивнул.) Ну, хорошо! Ваше величество, прошу, садитесь!
Анна садится.
Милорды! Вам предстоит определить виновность подсудимой! Быть беспристрастными и следовать законам. Ответственность свою пред Богом и страной вы понимаете, конечно, но могу сказать подробней…
Генрих. Не надо, лорд! Переходите к делу!
Норфолк. Перехожу! Здесь справа – обвинитель, сэр Вулси. Слева – секретарь суда, сэр Кромвель. Он же назначен и защитником!
Анна (вскочила). Что за чушь?! Как может защищать меня тот, кто вел следствие? Кто более других меня здесь ненавидит?!
Норфолк. Анна, успокойся!
Анна (Генриху). Ваше величество, где ж ваша беспристрастность?! Хотите выяснять семейные дела прилюдно? Что ж, я готова! Но доверить Кромвелю мою защиту – насмешка недостойная! Пусть уж лучше сразу прочтет он приговор!
Генрих (недовольно). Ну, Анна, полно вам капризничать… И так я постарался, чтоб суд был максимально к вам благожелателен. Вас судит дядя. Обвинитель – добрейший Вулси, тот, что познакомил нас с вами и благословлял. А Кромвель – пунктуальнейший законник и выполнит порученное дело с усердием. Уверяю, как обвинитель он для вас страшней.
Анна. Нет! Лучше буду защищаться я сама!
Кромвель. А этого никто не запрещает, ваше величество. Я лишь готов помочь параграфом и буквою законов, которых вы, наверняка, не знаете.
Анна. Что ж… Посмотрим! (Садится.)
Норфолк. Ну вот, все разъяснилось… Все довольны. Тогда вперед! Лорд-кардинал, прошу!
Вулси. Милорды! Его величество уже вам разъяснил, как тяжела мне эта ноша! Венчавший королевскую чету, крестивший их ребенка, я вынужден сегодня обвинять. Но пусть мои страдания послужат истине. Итак! Король женился на леди Анне Болейн, которая уже тогда была, увы, не девушкой! Но, впрочем, грех юности прощается легко. Грехи замужней женщины – вот преступленье! Имея непокорный нрав и странное пристрастие к французским веяниям, королева завела в своем дворце салон… а правильней сказать – «притон», в котором молодые люди, следуя бесстыжей моде, творили блуд, разврат… Короче, все, за что еще Всевышний покарал Содом с Гоморрой… Об этом засвидетельствовали слуги в своих признаниях. Оберегая слух ваш, я не считаю возможным здесь их зачитывать. Об этом рассказала и сестра… леди Мэри Болейн!
Норфолк (изумленно). Не может быть!
Вулси. Увы, милорд… (Показывает бумагу.) Вот ее подпись.
Анна. Она готова подтвердить все под присягой?
Вулси. Разумеется. Но сейчас она в отъезде… в Амстердаме.
Анна. Кто ж отпустил ее?.. Не вы ли, Кромвель?
Кромвель. Ваше величество, как ваш защитник, я не советую вам перебивать речь обвинителя. Иначе суд составит невыгодное мнение о вас.
Норфолк. Да, это верно. Анна, помолчи!
Вулси. И, наконец, допрос двух молодых людей. Сэр Норрис и сэр Смитон чистосердечно признаются, что были с королевой… в интимной близости.
Анна. Признание под пыткой!
Кромвель. Вот их мы и допросим в присутствии суда!
Стражник вводит Норрис а. Он бледен и явно напуган.
Сэр Норрис, дайте вашу руку.
Норрис (испуганно). Зачем?
Кромвель. Для Библии… (Подносит к Норрису Библию, тот кладет на нее руку.) Клянетесь говорить лишь правду?
Норрис . Да.
Вулси . Сэр Норрис, часто ли вы бывали в гостях у королевы?
Норрис . Не чаще, чем был приглашен.
Вулси . А приглашали часто?
Норрис . Ну, в общем, да… Ее величество впустила меня в свой круг друзей…
Норфолк (мрачно). Свидетель! Двусмыслицы прошу не говорить! Что значит «в круг впустила»? Здесь не танцы!
Норрис. Милорд, я неудачно выразился… Извините. Я так устал… Короче, встречался… с ее друзьями.
Вулси. Для чего?
Норрис. Как для чего? Музыка. Беседы… Общенье тесное.
Вулси. В какой же мере «тесное»?
Норрис. Простите, сэр… Я так давно не спал… Что вы хотите знать?
Вулси. Вы были с королевой… в интимной связи?
Норрис. Нет, конечно. Как можно? Одна лишь мысль подобная мне кажется ужасной!
Кромвель. Я, как защитник, протестую! Что значит «мысль ужасна»? Это – оскорбленье ее величества как женщины! Она красива и привлекательна!
Норрис. Да, конечно!.. Все прелести ее бесспорны!
Кромвель. Так, значит, мысль была?
Норрис. Наверное… не знаю…
Вулси. Итак, вы в мыслях были с ней в интимной связи?
Норрис. О, господи! Как ни скажу – все получается ужасно… Не в мыслях… Может быть, в фантазиях… Во сне…
Норфолк. Но вы же подписали протокол?
Норрис. Я подписал? Наверное. Не помню. Меня так мучили!
Анна. Все ясно. У него под пыткой вырвано признанье!
Кромвель. А тут я возражу как секретарь суда… Здесь пыток не было! Свидетелю мы не давали спать! И только потому, что он во сне, как только что сказал, спит с королевой… А этого я допустить не мог!
Норфолк. Сейчас вы говорите как защитник?
Кромвель. Разумеется, милорд. Ведь я оберегаю ее честь! Где сон, где явь – понять довольно сложно… Особенно в салонах! Там пьют вино, дурманом благовоний мутят рассудок… Поэтому вполне возможна связь, которую наутро и не вспомнишь! Вот почему прошу о снисхожденье к подзащитной! Своей измены она ни отрицать, ни подтвердить не может!
Анна (Норфолку). Дядя! Молю! Избавь меня от этого кошмара!
Норфолк. Ну, хорошо… Действительно, запутали… Отправьте-ка свидетеля поспать! (Стража берет пошатывающегося Норриса под руки.) Но только спать пристойно, чтоб – ни-ни… Стража! Чуть что – будите! Давайте Смитона!
Норриса уводят. На его место ставят Смитон а. Он весь в кровоподтеках и синяках.
Анна. О Боже! Смитон! Что с вами сделали?! (Кромвелю.) И снова скажете, что пыток не было?!
Смитон (испуганно). Конечно! Ваше величество, меня никто не мучил! Я сам себя… в отчаянии.
Кромвель. Готовы подтвердить вы это под присягой? (Протягивает Библию.)
Смитон. Да! Разумеется! Клянусь!.. И все другое сразу подтверждаю!
Норфолк. Да вас еще и не спросили.
Смитон (кричит). Не надо спрашивать! Я все уже сказал… Да, виноват! Прелюбодействовал! Неоднократно!
Анна. О, бедный Смитон! Вам обещали жизнь за эту ложь? Но вас обманут, как вы сейчас обманываете всех!
Смитон. Нет! Правда! Ваше величество, я вами овладел… насильно. Вы не виноваты! Лишь только мой неукротимый нрав… Я повалил вас, заломил вам руки… Вы сопротивлялись… потом сдались…
Генрих (вскочив с кресла). Мерзавец! Тебе придется это доказать! Когда и где?! (Надвигается на Смитона.)
Смитон (дрожа от страха). Ваше величество… Все – в протоколе. По-моему, в Йорке!..
Генрих. Ложь! Не мог ты спать с ней в Йорке! Там спал с ней я.
Смитон. Ну, значит, в Виндзоре!
Генрих. И снова – ложь! Я в Виндзоре на шаг не отпускал ее… Там был медовый месяц!.. Подлец! Спасаешь жизнь? Но ты – приговорен! И казнь сейчас свершится! (Замахивается на Смитона.)
Анна. Не смей! Желаешь казни, Генрих? Тогда казни себя!.. Да! Смитон правду говорит: спала с ним! И с Норрисом! С Уайетом! С другими!
Генрих (в ужасе). Анна… Замолчи!
Анна. Тебе придется слушать!.. Каков был суд – таков и приговор. Со мною спали все… И даже сам судья, лорд Норфолк!
Норфолк. Я?!
Анна. Да, дядя! Вы меня растлили еще ребенком… Вот почему я стала такой распущенной! Могла ли после этого хранить я верность королю?
Норфолк. Неправда! Нет! Мне плохо… (Стонет.)
Генрих. Ты лжешь! Клянись на Библии! Пред Богом!
Анна. А где здесь Бог? Здесь властвует король. Или себя назначил ты главою церкви и Всевышним? Но сам – лишь жалкий мнительный мужчина. И до конца дней будешь мучаться теперь в сомнениях! Я все сказала.
Норфолк (вдруг издает какой-то странный, почти звериный вой). У! У! У!..
Кромвель. Что с вами, лорд?..
Норфолк (воет). У! У… мира… ю… (Валится на стол. Кромвель подскакивает к нему, щупает пульс.)
Кромвель. Его хватил удар… Врача! (В зал.) Милорды! Ввиду отсутствия судьи, суд должен быть отложен. Перерыв!
Затемнение
Сначала удары молотка – это в глубине сцены сколачивается помост эшафота. Затем к ним добавляются странные звуки, напоминающие рычание и вой зверей. На переднем плане высвечивается Генрих с лютней в руках. Рядом с ним – Музыкант.