Горькавый Ник.. Астровитянка

   Кафе взорвалось улюлюканьем и хохотом:
   – У робота мягкий глюк!
   – Ребята, быстрее – заказываем всем шотландский скотч на камнях!
   – Мне, пожалуйста, «Кровавую Мэри»!
   – А я бы «Мун-Гиннес» выпил!
   Никки невозмутимо и с удовольствием сделала большой глоток:
   – Неплохо! – и приступила к салату, зыркая по сторонам своими синими глазищами. А кругом стоял шумный галдеж – что-то говорила Тона, кто-то безуспешно пытался заказать у робота пиво…
   Худое лицо Джерри постепенно принимало нормальный оттенок. «С ней надо быть настороже, – решил он, – она очень странная… но, конечно, не монстр, а… – Джерри смущённо покосился на энергично жующую Никки, – вполне симпатичная…»
   – Что хочешь посмотреть? – спросил он после завтрака, держась от Никки на расстоянии чуть дальше вытянутой руки.
   Никки снова засмеялась – она вообще очень много смеялась:
   – Всё, конечно! Но хорошо бы начать с комнаты… – она посмотрела на выданный ей чип-ключ, – номер пятьдесят девять, куда меня поселили, а я туда ещё не заходила.
   Они вышли из кафе, провожаемые взглядами любопытных, и Джерри пропустил вперёд Никкину коляску. Они подошли к лифту с уже открытой дверью, и Никки остановилась.
   – Заходи, – пригласил её Джерри.
   – Куда? – удивилась Никки. – Это же тупик, здесь нет прохода…
   Джерри хмыкнул и зашёл в лифт первый, поманив Никки за собой. Та, недоумевая, въехала в кабину. Двери закрылись, и кабина тронулась. Никки завопила с восторгом:
   – Это лифт! Лифт! Я читала, читала!
   И они стали кататься вверх и вниз.
   – А почему ты в коляске, если у тебя ничего не болит? – спросил Джерри с некоторой опаской – не залез ли он слишком далеко в не свои дела?
   – Тереза говорит, что это совершенная необходимость, – охотно, но с явным разочарованием этой необходимостью ответила Никки. – Из-за того, что я выросла в почти-невесомости на астероиде, у меня часть мышц плохо развита. Если я буду передвигаться на своих двоих, даже в слабой лунной гравитации, то получу массовое – и, говорят, очень болезненное, вот ведь скотство какое! – растяжение этих мышц, да и часть костей у меня ещё слабовата, – самокритично закончила она. – Поэтому мне нужно тренироваться каждый день, пить стаканами какую-то дрянь и ездить в этом кресле… тут в спинке фиксаторы и микроволновые стимуляторы для роста мышц и костей.
   – А-а, – с облегчением протянул Джерри. – Ну, это не страшно – Большая Тереза быстро тебя на ноги поставит.
   – А ты почему не в коляске? – в свою очередь спросила Никки у Джерри.
   – В смысле? – не понял Джерри.
   – Это же госпиталь, – засмеялась Никки, – а ты вы глядишь здесь самым здоровым.
   Джерри долго медлил с ответом.
   – Я здесь из-за отца… Он погиб два месяца назад и… Короче, они считают, что меня надо держать под наблюдением… Как психа какого-то! – вдруг взорвался Джерри.
   Никки помолчала и удивительно мягко произнесла официальную формулу сочувствия:
   – Приношу тебе свои соболезнования… – и взяла его за ладонь. Хотя они были в лифте и никто их не видел, но Джерри всё равно не выдержал и резко вырвал свою руку.
   – Не надо меня жалеть! – крикнул он со злостью.
   Катание закончилось. В лифте воцарилась пауза вплоть до нужного Никки этажа.
   Подходя к двери пятьдесят девятой комнаты, Джерри уже раскаивался.
   – Думаю, они держат меня здесь, до конца выкачивая мою медстраховку… а может, они не знают, куда меня деть, – проворчал он примирительно. – У меня не осталось родственников, а процесс… – он запнулся, – усыновления… это… Короче, извини, ты не понимаешь, как это всё трудно для меня…
   Никки молча изучила схемку на двери, открыла чипом дверь и только потом посмотрела на Джерри.
   – Почему же не понимаю… – медленно сказала она. – Я потеряла родителей десять лет назад. По сравнению со мной ты – счастливчик… ты жил с отцом многие годы, играл с ним, разговаривал… Это, наверное, здорово – помнить родителей не только по смутным снам…
   Она вкатилась в комнату, а растерянный Джерри остался топтаться на пороге. Прежде чем он решил, что ему делать дальше, она крикнула в открытую дверь:
   – Заходи! Если хочешь, конечно…
   Джерри вошёл и осмотрелся. Обычная госпитальная комната – как у него, с единственным отличием: в окне виднелся не поднадоевший лунный пейзаж, а зелёный внутренний сад госпиталя. В багажном отсеке стояли доставленные заранее вещи Никки.
   – Как здесь здорово! – глядя в окно, весело сказала Никки как будто это не она говорила минуту назад слова-камни о смерти своих родителей. – Можем мы пойти в эту теплицу?
   – Это сад, – машинально поправил Джерри. – Конечно… Там есть озеро, и живут Томми и Тамми.
   – Кто это?
   – Сейчас увидишь.
   Вскоре они входили в огромный сад Лунного госпиталя занимающий несколько акров и заросший цветущими догвудами, мелкой лунной елью и олеандровыми кустами. Природа выглядела вполне дикой, разве что её было многовато – ни метр пространства не пропал. Впрочем, многочисленные дорожки из светлого бетона прореживали излишнюю густоту жизни в саду.
   Пока они двигались по тропинке к озеру, девочка с изумлением показывала вокруг на щебечущих птиц, ярких бабочек и крупных искристых жуков. Синие глаза её горели, а непосредственная радость и азартный смех Никки были так заразительны, что даже Джерри улыбнулся, глядя на неё и не сознавая, что улыбается первый раз за два месяца…
   Когда они выбрались на полянку возле озера, где паслась пара оленей – Томми и Тамми, то от восторга девочка чуть не выпрыгнула из кресла, и только мудрые силовые фиксаторы коляски удержали её от необдуманного поступка.
   – Белохвостые олени, – сказал довольный Джерри, когда они подъехали ближе.
   – Они не убегут? – задыхаясь от волнения, спросила Никки.
   – Нет, они нас не боятся.
   Джерри погладил по жёлто-коричневой спине Томми, в отличие от своей подруги более крупного и украшенного ветвистыми рогами в три отростка. А Тамми заинтересованно подошла к девочке и ткнулась в её колени длинной изящной мордой с чёрным носом.
   – Их запрещено кормить, чтобы не отучать от привычной травы, но ребята всё равно таскают им еду из кафе… от она и интересуется, не принесла ли ты чего вкусненького. Она большая сластёна…
   Никки протянула дрожащую руку, осторожно погладила Тамми между чуткими ушами и засмеялась таким громким и счастливым смехом, что даже невозмутимый Томми оторвался от клевера и внимательно посмотрел на новую девочку выпуклыми тёмными глазами.
   Никки отказалась уйти из парка даже на обед, и тогда Джерри притащил из кафе томатно-манговый сок и пиццу размером с велосипедное колесо. Они устроились на зеленой лужайке на берегу небольшого ручья. Прозрачный поток мягко журчал по большим округлым камням и не спеша впадал в озеро. Ослепительное солнце проникало сквозь крышу сада и грело, как в тропиках. Птицы оживлённо верещали и вскрикивали в прибрежных зарослях. Большая бабочка с синими псевдоглазами на почти чёрных крыльях озабоченно рылась в розовом кусте, пытаясь найти себе что-нибудь на обед.
   Никки бросала кусочки пиццы в воду, где толпились в пиршественном предвкушении толстые белые и красные рыбы, высовывая объёмистые рты из воды. Стая рыб сгрудилась так плотно, что водяная черепашка никак не могла доплыть до места трапезы. В конце концов она забралась на рыбьи спины, паркетом выступающие из воды, и заковыляла по ним, словно посуху, сопровождаемая Никкиными одобрительными восклицаниями.
   Никки много рассказывала Джерри о своей каменной планетке, прыгая с одного на другое: об оранжерее, где она выращивала себе завтрак, обед и ужин, о самом большом животном, виденном ею в жизни, – рыбе Эрик и о своём замечательном друге Робби. За это время Джерри познакомился с Робби – с чёрным плоским ящиком из рюкзачка в кармане коляски, рассказал Никки множество смешных историй и сам, вместе с девочкой, смеялся над ними.
   Развеселить её оказалось легче лёгкого – она не знала ни одного бородатого анекдота, даже про одноногого космонавта, который играл в хоккей, и ни одной, всем известной, школьной шутки или розыгрыша. А когда Джерри вспомнил замшелую детскую хохму насчёт отмороженных назло бабушке ушей, то у Никки от смеха началась икота.
   Красная птица с хохолком и сердитым чёрным пятном маской вокруг клюва быстро слетела на Никкино колено в ожидании угощения, и девочка ойкнула от неожиданности, отпугнув этим попрошайку.
   – Это красный кардинал, красивый и, естественно, глупый, – хмыкнул Джерри. – У нас дома… я имею в виду – на Земле… кардинал часами бился в оконное стекло клювом, аж обгадится от усилий, отлетит, отдохнет и снова в атаку. Удивительный болван. Что он там видел, куда рвался? – загадка… Кардинальша была не такая яркая, но заметно умнее и никогда такими глупостями не занималась – при таком упёртом отце семейства забота о птенцах была явно на ней… Мы с папой выдвинули кучу забавных гипотез насчёт поведения глупой птицы. Например, «синдром сумасшедшего исследователя»: кардинал видит отражение в стекле деревьев и неба и неутомимо пытается прорваться в это загадочное Зазеркалье… Он же, дурачок, не понимает, что это иллюзорный мир, отражение его родного леса…
   Никки долго извинялась перед кардиналом, соблазняла его самыми вкусными кусочками, и он простил её.
   Ярко-красная птица с чернеющими перышками на крыльях клевала крошки в узкой ладони, а девочка блаженствовала, ощущая на руке беспокойную тяжесть симпатичного живого существа…
   Они ушли из сада, только когда купол затенился и вдоль тропинок включились ночные фонарики. На пороге своей комнаты Никки убеждённо сказала:
   – Сегодняшний день – лучший день в моей жизни… за последние десять лет уж точно… Спасибо тебе, Джерри! – Она протянула ему руку.
   Джерри от души пожал Никкину ладошку.
   – Да, неплохой был денёк, – сказал он, широко улыбаясь.
 
   Наутро Джерри пришёл в кафе рано и сидел за столом без обычных мрачных мыслей о предстоящем дне. Тона, сгорая от любопытства, стала расспрашивать о Никки – кусается ли она и умеет ли ходить на двух ногах? Пятнистый Сэм, как всегда, больше интересовался едой. От активной работы челюстями у него шевелились и хрустели уши, что раньше зверски раздражало Джерри, а сейчас только смешило.
   Никки подъехала к столу – рыжая, свежая и весёлая. Джерри невольно заулыбался и вдруг почувствовал, что в его жизни появилось светлое пятно, как будто в сырой подвал с пауками проник солнечный луч.
   После завтрака они сразу отправились в парк. Никки кормила Тамми печеньем, взятым из кафе, и восхищённо гладила стройную оленью шею, покрытую короткой жёлтой шёрсткой. Грациозные животные переступали длинными тонкими ногами и смотрели на девочку печальными карими глазами.
   – Почему они такие грустные? – спросила Никки. – Ведь их никто не обижает?
   – Это генетическая тоска беззащитного травоядного существа, которого миллионы лет жрали все кому не лень. Наверное, невозможно избавиться от въевшегося в их кости древнего страха перед хищными врагами, от этого тоскливого взгляда. Олень не умеет кричать от боли. Он молчит, даже шагая на сломанных ногах… – вздохнул Джерри. И Никки показалось, что он говорит не только о Тамми и Томми.
   Вдруг олени насторожились и огромными прыжками умчались с поляны, перепрыгивая даже небольшие деревья. Легконогие животные отлично приспособились к слабой лунной гравитации, которая позволяла им совершать прыжки высшего пилотажа, немыслимые для земных собратьев.
   На дорожке парка стояла двухместная гольфная тележка.
   – Что это? – спросила Никки.
   – Тележка, на ней катаются по парку.
   – А! Это экипаж! – обрадованно воскликнула Никки.
   – Ну… да. – Джерри был не совсем уверен.
   – Он городской или нет? – допытывалась Никки.
   – Не знаю… – заколебался Джерри. – Скорее, лужаечный. Зато могу тебя покатать. Можешь и сама порулить.
   Её восторгу не было предела. Джерри закатил коляску Никки на тележку, закрепил её и сел рядом. Никки тронула «экипаж» и почти завопила от переполнявших её эмоций.
   Они катались до самого обеда по всем дорожкам, какие только смогли найти в парке. Неожиданно Никки спросила:
   – Ты бывал в королевских замках?
   – Нет, – отрицательно покачал головой Джерри, – если не считать диснеевских. Как-то так получилось, что у меня нет ни одного знакомого короля.
   – А на клавесине ты играешь? – спросила Никки. – Или на лютне?
   «Все-таки она очень странная девчонка…» – подумал Джерри.
   Когда они накатались и собрались на обед, Джерри вытащил коляску девочки из «экипажа» на газон. И тут Никки уставилась на его кроссовки.
   – Это у тебя шнурки? – с восторгом спросила она. – Я про них читала, но ни разу не видела!
   – Шнурки, – согласился Джерри. Он наклонился и быстро развязал, ослабил, потом снова затянул и завязал шнурки.
   – Фокусник! – восхитилась Никки. – Гениальная штука!
   Она оживлённо стала обсуждать с Робби шнурки, коэффициент трения и силу натяжения как функцию числа зигзагов. Джерри быстро потерял нить их рассуждений.
   – Шнурки – это очень древняя конструкция… – Джерри приготовился поразить Никки ещё больше. – Сейчас многие носят обувь с такими короткими поперечными ленточками – нажимаешь кнопку, и слабый ток сокращает их до нужной длины.
   – А-а… пьезобелковые электрополимеры, – протянула Никки. – Ну, это тривиально…
   В кафе Никки заказала себе на обед кусок жареного мяса – она никогда раньше его не ела. Но когда ей принесли фирменный «буканьерский стейк», она не стала его пробовать, а внимательно осмотрела, потрогала и даже обнюхала.
   – Жёсткий… пахнет странно, – прокомментировала она. – Глядя на эту кость, я чувствую себя слегка неандертальцем…
   Посоветовавшись с Робби, она отставила стейк в сторону и ограничилась салатом.
   После обеда они решили пойти в библиотеку, но в холле возле кафе их встретила известная госпитальная троица: Фитасс, Спиро и Джумба. Фитасс – огромный парень, раскормленный до невероятных размеров, – слыл в этой компании вожаком и интеллектуальным лидером. Чтение космо-пиратских комиксов действительно вывело Фитасса на высоты культуры, недосягаемые для его друзей: худой бледно-синий Спиро категорически не любил читать и предпочитал всем развлечениям «чистое химическое счастье», надувание лягушек через соломинку и другие научные хобби.
   Что же касается Джумбы, то этот низкорослый круглоголовый паренек ещё не знал, что письменность уже изобрели, и вряд ли у него был шанс это открыть: Джумба находился в состоянии перманентной занятости, и первым пунктом в списке его дел стояло шмыганье носом. Напряжённое лицо Джумбы показывало, что это периодическое и шумное действо требовало полной мобилизации его умственных способностей.
   – Клянусь пяткой джедая! – зловеще прогудел Фитасс. – Пора представителям человечества познакомиться с этой дикаркой. Может, она носитель вредных бацилл или чуждых нам моральных ценностей?
   Все житейские ситуации Фитасс укладывал в прокрустово ложе комиксных моделей. Никки, естественно, подпадала под категорию опасного инопланетянина, а Фитасс – под супермена, могучего защитника беспечного человечества. Что в комиксах понимается под моральными ценностями, Фитасс ещё не понял, но твёрдо знал: «чуждые» моральные ценности нужно превращать в «наши» и обязательно по самому выгодному банковскому курсу.
   Джерри выступил вперёд:
   – Отстань от неё.
   Фитасс покачал шарообразной головой, возвышавшейся на фут над Джерриной, и шагнул к коляске Никки:
   – Только допрос третьей степени может открыть правду!
   – Да-да! – поддержал его оживившийся Спиро. – Допрос!
   Он очень любил допрашивать кошек.
   Джумба в переговоры высоких сторон не вступал – судя по омерзительным звукам, он был, как обычно, интеллектуально перегружен.
   Джерри посмотрел на огромного Фитасса и понял, что кулаки тут не помогут. Поэтому, не тратя лишних слов, он отошёл на несколько шагов, разбежался, легко подпрыгнул и врезал обеими ногами по жирной груди защитника человечества.
   – А-а! – гулко заорал тот, с грохотом опрокинулся на спину и огромным слизняком отъехал к стене.
   Спиро сразу просёк, что допрос лягушек обойдётся дешевле, и быстро затрусил по коридору. Джумба не понял ничего, но потопал за ним, следуя стадному рефлексу: люди бегут – значит, знают…
   Никки смотрела на происходящее круглыми глазами.
   Позже, в пустынной библиотеке, она пристала к Джерри как репей: что за удивительные люди?
   Джерри вздохнул:
   – У Спиро родители – легальные наркосапиенсы, они сидят на разрешённых эйфоринах. Спиро по закону их ещё нельзя принимать, но он всё равно находит что вдохнуть, или втереть, или на что можно натаращиться. Его лечат как нелегального наркочеловека уже второй раз, и из госпиталя он вернётся не к родителям, а в детский дом.
   Благодаря ежедневным выпускам «Тона-ньюс» Джерри знал об этой компании заметно больше, чем хотел знать.
   – Джумба – уже из сиротского приюта. Явный и обычный геноотстающий… попросту – генотормоз. А Фитасс здесь из-за ожирения: подлечит не справляющийся желудок и вернётся к своим родителям – обычным толстякам класса ПБГ – «пиво-бейсбол-гамбургер».
   – А что они хотели от меня, эти бедняги? – удивилась Никки. – Что за бред они несли про моральные ценности?
   – Они хотели самоутвердиться за твой счёт, – разъяснил Джерри. – Они парии этого общества, что их и объединяет. Так как глупее себя им никого не найти, то они ищут того, кто слабее их. Издевательство над слабейшим дает им иллюзию собственной значимости. Абсолютно примитивная и всем известная компенсационная схема, которая не видна только таким кретинам, как эти трое.
   – Да уж. Душераздирающее зрелище! – Встреча с титанами духа и мысли произвела на девочку неизгладимое впечатление.
 
   Никки открыла для себя и страстно полюбила горький шоколад. Ела плитками; заставляла Джерри заказывать шоколад на завтрак и забирала его долю.
   – Извини, Джерри, это сильнее меня!
   Тот только улыбался, глядя, как она уплетает неведомое ранее лакомство.
   – Тебе нужно побывать в крупном кондитерском магазине, где чёрный, рыжий и белый шоколад лежит целыми грудами.
   Никки замерла и восхитилась:
   – Горы шоколада в витрине? И вы, люди, можете спокойно ходить мимо таких сокровищ, не бросаетесь на них тиграми, бешено рыча и разрывая когтями и клыками…
   После еды Никки преспокойно вытерла грязные шоколадные пальцы о белую майку. Джерри не выдержал и сказал:
   – Лучше пользоваться салфетками!
   – Их же иногда не бывает под рукой, а майка всегда со мной! – удивилась Никки.
   – Но такую испачканную вещь нужно стирать! – возразил чистюля Джерри.
   – Люди, неужели вы стираете одежду после первого пятна?! – поразилась девушка-Маугли. – Бедняги! Одежда вас съела.
   Книги, которые Никки читала на корабле, описывали времена без телевизоров и рекламной индустрии. Поэтому девочка плохо представляла современную жизнь. А потом Никки впервые увидела журнал мод. И вытаращила глаза на красивых девушек невероятной холёности. Изъянов у этих див не было в принципе.
   – Таких людей не бывает, – категорически заявила она.
   – Бывает, – улыбнулся Джерри. – Но их нужно долго искать и приукрашивать.
   – И зачем вы размножаете их фото? Для выращивания комплексов у других, обычных девушек?
   – Вопрос не ко мне, – хмыкнул Джерри. – Этих дивных дев коллекционируют производители модной одежды.
   – Стоит ли надевать одежду на таких красавиц, если ты продаёшь её женщинам обычной комплекции и внешности? – недоумевала Никки. – Ведь это прямой… если не обман, то внушение иллюзий!
   – Полагаю, леди из журналов мод символизируют мечту других женщин.
   – Иллюзия как мечта? – фыркнула Никки, отбросила глянцевый женский журнал и больше никогда его в руки не брала – чтобы, будучи обычной девушкой, ненароком не подцепить комплекс неидеальности.
   Но журнал про яхты и автомобили её снова озадачил. Возле многих автомобилей опять-таки красовались девушки в бикини или другой малоформатной одежде. Некоторые кокетливо держали в руках с красными ногтями большие гаечные ключи.
   – Зачем возле автомобилей девушки? – спросила Никки.
   – Такие машины успешнее продаются, – вновь хмыкнул Джерри.
   – Девушки лучше роботов затягивают гайки? – удивилась Маугли.
   Джерри долго не отвечал, лишь громко давился и хрюкал.
   – Они не прикасаются к автомобилям, они просто стоят рядом! – сумел он наконец выговорить.
   – И такие машины продаются лучше?
   – Да!
   – А покупатели знают, что автомобиль с девушкой ничуть не лучше автомобиля без неё?
   – Конечно. А то и хуже.
   – Знают и всё равно покупают? Они что – сумасшедшие? – кротко спросила Никки.
   Но сильнее всего её потрясло другое соприкосновение с человеческой цивилизацией. Они смотрели тиви, и Никки спросила Джерри:
   – Этот славный старичок и симпатичная ушастая девочка одиннадцатый раз предлагают детям попробовать круглые красные конфетки со вкусом спелой вишни. А почему они не рекомендуют детям сами вишни?
   – Ну… реальная вишня заметно дороже этих пластиковых шариков.
   – О! Они смогли получить биохимические компоненты вишни так дешево?
   – Нет, конечно. В этих конфетках от вишни одно название – натуральный брэнд… Остальное – простенький синтетик.
   – Тогда эти полимерные конфетки совсем не так полезны детям, как настоящие вишни!
   – Конечно, нет, но славного старичка и ушастую девочку совершенно не волнует детское здоровье. Их цель – отнять у детей побольше карманных денег… – хмыкнул Джерри.
   Вот тут-то Никки была шокирована и, кажется, даже перепугалась:
   – И этого старого хрыча не сажают в тюрьму, а показывают по телевизору?!
 
   Каждое утро беззубые пасти медицинских аппаратов заглатывали Никкино тело, долго жевали его и удивлённо выплёвывали. После чего за девочку принималась худощавая жилистая врач, заведующая залом лечебной гимнастики. Она, что-то весело напевая себе под хрящеватый нос, тыкала Никки под рёбра твёрдым пальцем, стучала молотком по прыгающим коленкам и заставляла девочку выполнять десятки болезненных упражнений на разнообразных пыточных устройствах, которые врачи почему-то называли спортивными снарядами.
   Днём Никки застревала возле новостных экранов, с восторгом отслеживая кипение жизни человеческого общества, от которого она так долго была оторвана. «Всё-таки непонятно, как они там умещаются!» – поражённо думала она, глядя на густые толпы машин, людей и роботов, циркулирующих в многоуровневом пространстве крупных мегаполисов.
   Всё свободное время Никки и Джерри проводили в парке. Они там гуляли, разговаривали, обедали, захватив из кафе подносы с сандвичами и суши, или просто сидели и читали – Никки проглатывала новые книги быстрее, чем съедала десяток рисовых рулетиков с сырой рыбой и рыжими креветками. Ребята исследовали дальние уголки парка и даже сумели забраться на самый высокий холм, хотя Джерри пришлось помогать Никкиной коляске. Под взглядом с холма, который несколько метров не дотягивал до стеклянного неба, сад Лунного госпиталя со вздохом расстался со своими тайнами и съёжился в маленький остров зелени под герметичным прозрачным куполом, не пускающим драгоценный кислород в космос.
   На склоне холма валуны обступили глубокую узкую расселину. Нора? Друзья стали весело гадать, кто там может жить.
   – Однажды я бродил по лесу возле нашего дома… на Земле, – вспомнил Джерри, – и вдруг провалился выше колена в дыру возле куста ежевики. Вытащил ногу, смотрю – глубокая яма и брёвна какие-то. Папа решил, что это старая землянка, и сказал: «В этих местах жила легендарная индейская принцесса Покахонтас. Наверное, в землянке лежат древние индейские сокровища – ведь должны были многочисленные женихи приносить этой принцессе подарки!»
   Я, конечно, стал просить его: давай раскопаем подземный дворец принцессы! А он засмеялся и пообещал: «Обязательно, но попозже, когда время свободное будет…» Так и не успели… – Вдруг Джерри замолчал и отвернулся от Никки, потом вскочил на ноги и, не оборачиваясь, бросился в гущу леса.
   – Джерри! – вскрикнула Никки, но мальчик уже исчез. Никки с трудом развернула коляску и с расстроенным лицом двинулась за ним, пытаясь найти дорогу между огромными валунами. Она умела бороться со своими печалями, но от чужого горя у неё противоядия не оказалось, и девочка стала непохожей на обычную себя – весёлую и жизнерадостную. На середине спуска её коляска намертво застряла между камнями. Девочка обвела глазами густую листву вокруг, и её лицо исказила гримаса боли.
   – Кто это с нами сделал? За что?! – с гневом спросила она притихшее пространство, и поручень кресла хрустнул под её ладонью.
   Минут через двадцать Джерри вернулся и нашёл застрявшую в камнях коляску. Он покраснел, несмело поднял руку и прикоснулся к плечу грустной девочки.
   – Я не хотел, чтобы ты видела меня раскисшим, – с трудом сказал он. – Вот и бросил тебя в этих валунах. Извини, Никки.
   – Джерри, мужчины тоже имеют право плакать, а уж я давно мечтаю порыдать в чью-нибудь жилетку… – печально ответила Никки.
   – Давай-ка вытащим твою коляску, – вздохнул Джерри.