Страница:
Взводъ солдатъ 3-й роты, съ низенькимъ, русенькимъ унтеръ-офицеромъ, отдълился отъ войскъ, чтобы очистить берегъ отъ засъвшихъ подъ арками моста афганцевъ.
Отряженные спустились къ берегу и уложили всъхъ. Явились.
- Ну, что, какъ? успокоили? - спрашиваетъ ротный.
- Да, буянили, ваше благородiе, и на солдатъ бросались, ну, мы ихъ штыками, какъ червяковъ...
- Ну, и ладно: такъ и полковнику доложу! Въ самомъ дълъ, что съ ними возиться? Не ребятъ, въдь, крестить?!
А полковникъ Ка - въ, ъхавшiй посреди солдатъ на своей рыжой лошадкъ, сказалъ:
- А что, братцы, есть еще у васъ патроны?
И вдругъ противъ всякаго ожиданiя, сърые люди весело, громко крикнули:
- Точно такъ, ваше высокоблагородiе!
Въ афганскихъ кибиткахъ и палаткахъ, поставленныхъ на толстыхъ камышевыхъ подставкахъ, находили мъдные чайники съ чаемь, лепешки, заведенныя въ большихъ чашкахъ, фисташки, фрукты, урюпъ, мъдные кувшины для омовенiй, полушубки, бълье, чалмы и прочую рухлядь.
Посреди лагеря былъ устроенъ барханъ (укръпленiе), въ которомъ, впрочемъ, находились только раненые да прикованный къ англiйской пушкъ афганецъ. Съ горбатымъ носомъ, усатый, смуглолицый, онъ былъ закованъ по ногамъ и рукамъ и, испуганно ворочая бълками своихъ глазъ, глядълъ на обступившихъ его русскихъ солдатъ. Позвали переводчика. Оказалооь, что его приковали къ пушкъ за то, что онъ не пошелъ въ цъпь и силой заставили стрълять въ русскихъ. Ударили сборъ. Солдаты выстроились посреди опустошеннаго афганскаго лагеря. Скомандовали: "на краулъ!" и вдоль фронта проъхалъ генералъ Комаровъ.
- Поздравляю, братцы, съ побъдой, благодарю васъ!
- Урра! - закричали въ рядахъ.
Вдали, въ степи послышались также радостные непонятные крики. Оказалось, что толпы сарыковъ и текинцевъ, выбъжавъ изъ своихъ саклей, также торжествовали побъду "урусовъ" надъ ненавистными имъ афганцами. Комаровъ обласкалъ ихъ, а солдатамъ сказалъ, что походъ конченъ, что афганцевъ преслъдовать больше не будутъ, и что теперь можно уже всъмъ возвратиться домой.
И, странное дъло, по всъмъ солдатскимъ лицамъ пробъжало, какъ будто, облако неудовольствiя.
- А теперь все равно бы ужъ, хоть бы и въ Гератъ идти! - говорили многiе, какъ будто, недовольны были тъмъ, что избъжали они смерти и не пойдутъ больше на встръчу къ ней.
IX.
По переходъ войскъ обратно, Комаровъ приказалъ убрать трупы, патроны, афганцевъ бросить въ воду, ячмень же и продовольственные припасы раздълить между людьми.
Сарыковъ послали зарыватъ трупы, а нъсколько солдатиковъ отрядили для исполненiя другихъ генеральскихъ приказанiй. Человъкъ шесть изъ нихъ захотъли пошалитъ. Взяли они мъшечка четыре пороху, сложили ихъ рядкомъ и попросили одного солдатика поджечь ихъ. Солдатъ взялъ палку, зажегь и приложилъ къ пороху.
Тррахъ! Яркое пламя освътило вдругъ всъхъ, и солдатикъ опрокинулся навзничь. Другiе солдаты засмъялись:
- Вотъ, и не вятскiе мы, а хуже вятскихъ сдълали. Да, какъ увидъли, что солдатикъ лежитъ почти безъ движенiя, а все лицо у него опалило, кинулись къ нему, взяли и увели въ больницу.
- Вотъ, - говорили они потомъ: - на войнъ не попало, такъ послъ досталось бъднягъ!
21 марта капитанъ П - въ съ сотней джигитовъ отправился на рекогносцировку въ Кала-и-Моръ, а на слъдующiй день подполковникъ Алихановъ съ соткей казаковъ на Меручакъ. Возвратившись, они донесли, что афганцы очистили всю мъстность, по которой они проходили, а путь ихъ обозначился множествомъ свъжихъ могилъ, погибшихъ отъ ранъ, холода и голода и отчаяннаго бъгства.
Разскязывали, что начальникъ афганскiй Джарнейль, убъгая съ остатками своего отряда, получилъ письмо отъ гератскаго НаибъУль-Гукуме, въ которомъ послъднiй уговаривалъ его держаться противъ русскихъ кръпче, такъ какъ были высланы ему на помощь сильные отряды. Джарнейль, будто бы на это тольлко вскрикнулъ:
- Теперь уже ничего не надо, потому что все пропало!
Погода стояла самая скверная: то холодъ, то дождь, то снъгъ, а то и все вмъстъ. Но солдатики неособенно горевали: они выбросили, несмотря на холодъ, даже всъ подобранные у афганцевъ полушубки, потому что афганскiя вши, въ изобилiи ихъ наполнявшiя, сразу же дали почувствовать себя побъдителямъ. Въ лагеръ гремълъ оркестръ музыки, а пъсенники распъвали сочиненную капитаномъ П - вымъ пъсню:
Вспомнимъ, братцы-Туркестанцы,
Вспомнимъ дъдовъ и отцовъ,
Туркестанцевъ-молодцовъ!
Какъ они намъ завъщали
Безъ пощады врага бить,
Басурмановъ не щадить!
Вспомнимъ, братцы, про былое,
Какъ на Кушкъ на ръкъ
Удиралъ врагь налегкъ.
Утромъ рано, чуть свътало,
Мы въ обходъ скоро пошли,
А когда же разсвътало
Перестрълка загремъла,
Раздался орудiй громъ,
Тутъ и дъло заявилось
И сильнъй пошло потомъ!
И афганцы не зъвали,
Цъпь прорвать хотъли насъ,
Но зачъмъ было стараться,
Насъ нельзя остановить!..
Имъ пришлося убираться
Да и пушки отвозить...
Отвозить мы не давали,
Сами пушки забирали...
А афганцы удирали,
Туфли-ружья побросали,
Мы за ними вслъдъ идемъ,
Имъ въ догонку пули шлемъ.
Наша музыка играетъ,
Отрядъ дружно наступаетъ
Черезъ мостъ мы все идемъ,
Главный лагерь ихъ беремъ...
18-е марта
Будетъ помнить врагъ всегда,
Англичане и афганцы не забудутъ никогда,
А мы то же не забудемъ,
Это дъло помнить будемъ,
Какъ разбили мы врага
И утъшили Царя!
25 марта настала, наконецъ, Пасха. Ръдко кому приходилось провести такую Пасху, какую пришлось провести солдатикамъ, бывшимъ у Кушки.
Дождь, холодъ не прекращались; свъту Божьяго не было видно. Въ 12 часовъ ночи въ походной церкви начали служить заутреню. При возвращенiи вь палатки, солдатамъ роздали по два яйца, за которыми ъздилъ завъдывающiй хозяйствомъ въ г. Мервъ. Супъ хлебали пополамт съ землей. Вмъсто жаркого было подано жареное мясо.
- Эхъ, братцы, не то было бы въ казармахъ, въ Самаркандъ, - вздыхали нъкоторые.
- А дома я еще бы лучше наълся, чъмъ въ казармахъ, - говорилъ какой-нибудь изъ рекрутовъ.
- Въ томъ-то и дъло, братцы, что за моремъ телушка-полушка да рубль перевозу! И за то благодарите Бога, что живы остались!
Послъ объда играла музыка, и солдаты, для развлеченiя, палили изъ оставленныхъ афганцами пушекъ.
Такъ провелъ Пасху, на клочкъ земли, отбитой у враговъ, заброшенный въ глубь Азiи маленькiй отрядецъ въ то время, какъ тамъ, далеко, на Руси святой, по всъмъ городамъ и селамъ звонили всъ колокола, и веселился православный народъ!
Примъчанiя
{1} 6-й, 9-й и 11-й баталiоны, 1, 4, 7 батареи кръпостная.
{2} Мата - ваточная ткань.
{3} На двое сутокъ въ караулъ.
{4} 10 верстъ.
Отряженные спустились къ берегу и уложили всъхъ. Явились.
- Ну, что, какъ? успокоили? - спрашиваетъ ротный.
- Да, буянили, ваше благородiе, и на солдатъ бросались, ну, мы ихъ штыками, какъ червяковъ...
- Ну, и ладно: такъ и полковнику доложу! Въ самомъ дълъ, что съ ними возиться? Не ребятъ, въдь, крестить?!
А полковникъ Ка - въ, ъхавшiй посреди солдатъ на своей рыжой лошадкъ, сказалъ:
- А что, братцы, есть еще у васъ патроны?
И вдругъ противъ всякаго ожиданiя, сърые люди весело, громко крикнули:
- Точно такъ, ваше высокоблагородiе!
Въ афганскихъ кибиткахъ и палаткахъ, поставленныхъ на толстыхъ камышевыхъ подставкахъ, находили мъдные чайники съ чаемь, лепешки, заведенныя въ большихъ чашкахъ, фисташки, фрукты, урюпъ, мъдные кувшины для омовенiй, полушубки, бълье, чалмы и прочую рухлядь.
Посреди лагеря былъ устроенъ барханъ (укръпленiе), въ которомъ, впрочемъ, находились только раненые да прикованный къ англiйской пушкъ афганецъ. Съ горбатымъ носомъ, усатый, смуглолицый, онъ былъ закованъ по ногамъ и рукамъ и, испуганно ворочая бълками своихъ глазъ, глядълъ на обступившихъ его русскихъ солдатъ. Позвали переводчика. Оказалооь, что его приковали къ пушкъ за то, что онъ не пошелъ въ цъпь и силой заставили стрълять въ русскихъ. Ударили сборъ. Солдаты выстроились посреди опустошеннаго афганскаго лагеря. Скомандовали: "на краулъ!" и вдоль фронта проъхалъ генералъ Комаровъ.
- Поздравляю, братцы, съ побъдой, благодарю васъ!
- Урра! - закричали въ рядахъ.
Вдали, въ степи послышались также радостные непонятные крики. Оказалось, что толпы сарыковъ и текинцевъ, выбъжавъ изъ своихъ саклей, также торжествовали побъду "урусовъ" надъ ненавистными имъ афганцами. Комаровъ обласкалъ ихъ, а солдатамъ сказалъ, что походъ конченъ, что афганцевъ преслъдовать больше не будутъ, и что теперь можно уже всъмъ возвратиться домой.
И, странное дъло, по всъмъ солдатскимъ лицамъ пробъжало, какъ будто, облако неудовольствiя.
- А теперь все равно бы ужъ, хоть бы и въ Гератъ идти! - говорили многiе, какъ будто, недовольны были тъмъ, что избъжали они смерти и не пойдутъ больше на встръчу къ ней.
IX.
По переходъ войскъ обратно, Комаровъ приказалъ убрать трупы, патроны, афганцевъ бросить въ воду, ячмень же и продовольственные припасы раздълить между людьми.
Сарыковъ послали зарыватъ трупы, а нъсколько солдатиковъ отрядили для исполненiя другихъ генеральскихъ приказанiй. Человъкъ шесть изъ нихъ захотъли пошалитъ. Взяли они мъшечка четыре пороху, сложили ихъ рядкомъ и попросили одного солдатика поджечь ихъ. Солдатъ взялъ палку, зажегь и приложилъ къ пороху.
Тррахъ! Яркое пламя освътило вдругъ всъхъ, и солдатикъ опрокинулся навзничь. Другiе солдаты засмъялись:
- Вотъ, и не вятскiе мы, а хуже вятскихъ сдълали. Да, какъ увидъли, что солдатикъ лежитъ почти безъ движенiя, а все лицо у него опалило, кинулись къ нему, взяли и увели въ больницу.
- Вотъ, - говорили они потомъ: - на войнъ не попало, такъ послъ досталось бъднягъ!
21 марта капитанъ П - въ съ сотней джигитовъ отправился на рекогносцировку въ Кала-и-Моръ, а на слъдующiй день подполковникъ Алихановъ съ соткей казаковъ на Меручакъ. Возвратившись, они донесли, что афганцы очистили всю мъстность, по которой они проходили, а путь ихъ обозначился множествомъ свъжихъ могилъ, погибшихъ отъ ранъ, холода и голода и отчаяннаго бъгства.
Разскязывали, что начальникъ афганскiй Джарнейль, убъгая съ остатками своего отряда, получилъ письмо отъ гератскаго НаибъУль-Гукуме, въ которомъ послъднiй уговаривалъ его держаться противъ русскихъ кръпче, такъ какъ были высланы ему на помощь сильные отряды. Джарнейль, будто бы на это тольлко вскрикнулъ:
- Теперь уже ничего не надо, потому что все пропало!
Погода стояла самая скверная: то холодъ, то дождь, то снъгъ, а то и все вмъстъ. Но солдатики неособенно горевали: они выбросили, несмотря на холодъ, даже всъ подобранные у афганцевъ полушубки, потому что афганскiя вши, въ изобилiи ихъ наполнявшiя, сразу же дали почувствовать себя побъдителямъ. Въ лагеръ гремълъ оркестръ музыки, а пъсенники распъвали сочиненную капитаномъ П - вымъ пъсню:
Вспомнимъ, братцы-Туркестанцы,
Вспомнимъ дъдовъ и отцовъ,
Туркестанцевъ-молодцовъ!
Какъ они намъ завъщали
Безъ пощады врага бить,
Басурмановъ не щадить!
Вспомнимъ, братцы, про былое,
Какъ на Кушкъ на ръкъ
Удиралъ врагь налегкъ.
Утромъ рано, чуть свътало,
Мы въ обходъ скоро пошли,
А когда же разсвътало
Перестрълка загремъла,
Раздался орудiй громъ,
Тутъ и дъло заявилось
И сильнъй пошло потомъ!
И афганцы не зъвали,
Цъпь прорвать хотъли насъ,
Но зачъмъ было стараться,
Насъ нельзя остановить!..
Имъ пришлося убираться
Да и пушки отвозить...
Отвозить мы не давали,
Сами пушки забирали...
А афганцы удирали,
Туфли-ружья побросали,
Мы за ними вслъдъ идемъ,
Имъ въ догонку пули шлемъ.
Наша музыка играетъ,
Отрядъ дружно наступаетъ
Черезъ мостъ мы все идемъ,
Главный лагерь ихъ беремъ...
18-е марта
Будетъ помнить врагъ всегда,
Англичане и афганцы не забудутъ никогда,
А мы то же не забудемъ,
Это дъло помнить будемъ,
Какъ разбили мы врага
И утъшили Царя!
25 марта настала, наконецъ, Пасха. Ръдко кому приходилось провести такую Пасху, какую пришлось провести солдатикамъ, бывшимъ у Кушки.
Дождь, холодъ не прекращались; свъту Божьяго не было видно. Въ 12 часовъ ночи въ походной церкви начали служить заутреню. При возвращенiи вь палатки, солдатамъ роздали по два яйца, за которыми ъздилъ завъдывающiй хозяйствомъ въ г. Мервъ. Супъ хлебали пополамт съ землей. Вмъсто жаркого было подано жареное мясо.
- Эхъ, братцы, не то было бы въ казармахъ, въ Самаркандъ, - вздыхали нъкоторые.
- А дома я еще бы лучше наълся, чъмъ въ казармахъ, - говорилъ какой-нибудь изъ рекрутовъ.
- Въ томъ-то и дъло, братцы, что за моремъ телушка-полушка да рубль перевозу! И за то благодарите Бога, что живы остались!
Послъ объда играла музыка, и солдаты, для развлеченiя, палили изъ оставленныхъ афганцами пушекъ.
Такъ провелъ Пасху, на клочкъ земли, отбитой у враговъ, заброшенный въ глубь Азiи маленькiй отрядецъ въ то время, какъ тамъ, далеко, на Руси святой, по всъмъ городамъ и селамъ звонили всъ колокола, и веселился православный народъ!
Примъчанiя
{1} 6-й, 9-й и 11-й баталiоны, 1, 4, 7 батареи кръпостная.
{2} Мата - ваточная ткань.
{3} На двое сутокъ въ караулъ.
{4} 10 верстъ.