Страница:
Доносящаяся из соседней палаты легкая и незатейливая попсовая мелодия с наложенными на нее примитивными и легко запоминающимися словами вскоре сменилась пиканьем часов.
Итак, пролетел еще один час, и начинается очередной выпуск городских и международных новостей.
Опять кто-то приехал в Кремль с официальным визитом, чтобы дать взятку, стыдливо называемую кредитом…
В питерском метрополитене обезврежено очередное взрывное устройство, при тщательном осмотре оказавшееся батарейкой со светодиодом, подложенной в вагон ради хохмы каким-то дебилом-весельчаком…
Три жестоких убийства произошли в городе на Неве за истекшую ночь… Как сообщил корреспонденту проверенный источник в ГУВД, в каждом случае на трупе расстрелянного в упор человека найдена визитная карточка с изображением черной птицы, из чего оперативники делают вывод, что ликвидации – дело рук известного киллера по прозвищу…
Стоп!!!
Погруженный в неглубокую дрему Ворон, до которого тихое, но отчетливое в окружающей тишине бормотание диктора долетало словно из глубины колодца, резко открыл глаза и машинально приподнялся на кровати, забыв про рану и целиком сосредоточившись на сообщении.
Когда, спустя несколько секунд, до него окончательно дошел смысл услышанного, Сергей окаменел лицом, до белизны в суставах сжав кулаки и до скрежета стиснув зубы.
На некоторое время он прикрыл глаза, тяжело дыша, а потом поднял веки, перевел взгляд на кнопку вызова дежурного врача и надавил на нее кулаком, не убирая его до тех пор, пока в коридоре не послышалось громкое хлопанье распахнувшихся дверей отделения и торопливо приближающийся к палате топот…
Капитан Логинов
Ворон
Часть 3.
Тележурналист Родников
Кай
Тележурналист Родников
Кай
Тележурналист Родников
Капитан Логинов
Итак, пролетел еще один час, и начинается очередной выпуск городских и международных новостей.
Опять кто-то приехал в Кремль с официальным визитом, чтобы дать взятку, стыдливо называемую кредитом…
В питерском метрополитене обезврежено очередное взрывное устройство, при тщательном осмотре оказавшееся батарейкой со светодиодом, подложенной в вагон ради хохмы каким-то дебилом-весельчаком…
Три жестоких убийства произошли в городе на Неве за истекшую ночь… Как сообщил корреспонденту проверенный источник в ГУВД, в каждом случае на трупе расстрелянного в упор человека найдена визитная карточка с изображением черной птицы, из чего оперативники делают вывод, что ликвидации – дело рук известного киллера по прозвищу…
Стоп!!!
Погруженный в неглубокую дрему Ворон, до которого тихое, но отчетливое в окружающей тишине бормотание диктора долетало словно из глубины колодца, резко открыл глаза и машинально приподнялся на кровати, забыв про рану и целиком сосредоточившись на сообщении.
Когда, спустя несколько секунд, до него окончательно дошел смысл услышанного, Сергей окаменел лицом, до белизны в суставах сжав кулаки и до скрежета стиснув зубы.
На некоторое время он прикрыл глаза, тяжело дыша, а потом поднял веки, перевел взгляд на кнопку вызова дежурного врача и надавил на нее кулаком, не убирая его до тех пор, пока в коридоре не послышалось громкое хлопанье распахнувшихся дверей отделения и торопливо приближающийся к палате топот…
Капитан Логинов
– Насколько я понимаю, капитан, формальные обвинения с меня сняты. Я свободен? – спросил Ворон.
– Как птица, – подтвердил Константин.
– …По сообщению нашего источника в ГУВД Санкт-Петербурга, все три убийства совершены одним и тем же киллером… – донеслось из динамиков под панелью сообщение диктора радионовостей. Резко притормозив возле перекрестка, на противоположной стороне от сверкающего разноцветными огнями нового финского универсама «Агро», Костя облокотился на руль своего потрепанного «жигуленка», доставшегося еще от отца, и, тихо выругавшись и поджав губы, задумчиво уставился куда-то вдаль. На его еще минуту назад спокойном, а сейчас резко напрягшемся лице нервно играли желваки.
– Вот козлы… Как будто меня нет… – процедил он чуть слышно сквозь зубы и ударил ладонями по рулю. – Ну, блин, достану этого Ворона, чего бы то ни стоило.
Развернувшись, «копейка» прогрохотала по трамвайным рельсам и взлетела на мост через Неву.
– Как птица, – подтвердил Константин.
– …По сообщению нашего источника в ГУВД Санкт-Петербурга, все три убийства совершены одним и тем же киллером… – донеслось из динамиков под панелью сообщение диктора радионовостей. Резко притормозив возле перекрестка, на противоположной стороне от сверкающего разноцветными огнями нового финского универсама «Агро», Костя облокотился на руль своего потрепанного «жигуленка», доставшегося еще от отца, и, тихо выругавшись и поджав губы, задумчиво уставился куда-то вдаль. На его еще минуту назад спокойном, а сейчас резко напрягшемся лице нервно играли желваки.
– Вот козлы… Как будто меня нет… – процедил он чуть слышно сквозь зубы и ударил ладонями по рулю. – Ну, блин, достану этого Ворона, чего бы то ни стоило.
Развернувшись, «копейка» прогрохотала по трамвайным рельсам и взлетела на мост через Неву.
Ворон
Сергей надавил на кнопку вызова дежурного врача и не отпускал ее до тех пор, пока в коридоре не послышался приближающийся к палате топот…
Парень в голубом халате, появившийся в дверном проеме, не успел даже рта открыть, как Ворон, впервые после операции осторожно опустив ноги вниз и сев на кровати, окинул его холодным, пронизывающим взглядом и с металлом в голосе спросил:
– Наркотики есть? Морфий?
– Что?! – Лицо молодого врача удивленно-настороженно вытянулось.
– Любое обезболивающее, чтобы хватило на несколько часов, – нервно дернув щекой, уточнил Ворон. – Сейчас ты сделаешь мне укол, а потом я немедленно выписываюсь и уезжаю. У меня слишком много дел, чтобы прохлаждаться здесь у вас еще две недели…
– Но вам пока нельзя даже вставать, не то что выписываться! – ошалело воскликнул парень, пятясь назад в коридор. – Я сейчас же позову заведующего отделением, пусть он с вами разбирается!
– Стоять! резко бросил Ворон, испепеляя врача пронзительным взглядом. – Мент, который был здесь час назад, сказал, что я могу быть свободен в любое время. Так вот, это время пришло! Я хочу, чтобы ты принес сюда ампулу обезболивающего, при мне набрал ее в шприц и сделал укол. Потом мы вместе дойдем до телефона, и я вызову такси… Если не сделаешь все в точности так, как я сейчас сказал, то клянусь-свой следующий день рождения ты встретишь в инвалидной коляске! Вопросы есть?!
– Не… нет, – покачал головой ошарашенный таким напором парень и неопределенно пожал плечами. – Как скажете… Только я в любом случае должен предупредить…
– Если сделаешь все правильно, сегодня же получишь от моего человека сотню баксов, – перебил его Ворон. – А вздумаешь дурить – пеняй на себя!.. Давай, шевелись!
Не закрывая за собой дверь палаты, врач бросился прочь по коридору.
Ворон взял с прикроватного столика лежащую на нем визитную карточку капитана Логинова, в течение двух секунд запоминал номера всех его телефонов, а потом скомкал кусочек плотной бумаги в кулаке и бросил его в кучку ароматно пахнущих шкурок от апельсинов и бананов. Его память работала, как хорошо отлаженный компьютер. Теперь он сможет вспомнить и назвать любой из номеров, даже если его разбудят среди ночи.
Молодой врач появился в палате уже через пару минут и действительно принес с собой пузырек со спиртом, вату и ампулу со шприцем. Вопросительно уставился на сидящего на кровати странного пациента.
Ворон молча протянул руку, взял принесенную врачом ампулу и внимательно прочел синюю надпись на стекле. Кивнув, вернул промедол назад и стал наблюдать, как доктор торопливо щелкает по кончику ампулы указательным пальцем, царапает по стеклу острой металлической полоской, обламывает кончик, вставляет в одноразовый шприц иглу и набирает в прозрачный цилиндрик сильнодействующее обезболивающее.
Часа на два-три этой дряни хватит с гарантией, а большего пока не надо…
Смоченная спиртом вата влажно прошлась по коже. Тонкая блестящая игла мягко вошла в расслабленную, слегка вздрогнувшую от укола плечевую мышцу.
Закончив инъекцию, доктор вытащил иглу и, повинуясь молчаливому жесту Ворона, медленно и осторожно поднявшегося на ноги, подставил ему свое плечо.
Опершись на него, Сергей в последний раз оглядел реанимационную палату, в которой провел целую неделю, и, слегка поддерживаемый врачом, вышел в коридор.
С каждым новым шагом он чувствовал себя все увереннее. Боли практически не было – только неприятные ощущения в виде небольшого головокружения и вялости застоявшихся от долгой неподвижности мышц.
Покинув особый блок, врач и пациент медленно передвигались под любопытными взглядами попадавшихся навстречу сестричек и больных в синих байковых пижамах.
Миновав не особенно длинный коридор, они вошли в комнату дежурного, где на обшарпанном коричневом столе, рядом с полной вымазанных помадой окурков пепельницей и толстыми папками рентгеновских снимков находился допотопный телефонный аппарат, в двух местах треснутый и заклеенный прозрачным скотчем.
– Сходи пока, прогуляйся, – бросил через плечо Ворон, снимая трубку. – И ворота закрой, дует!
Он подождал, пока захлопнется дверь с матовым стеклом, накрутил знакомый номер и, дождавшись соединения, сказал:
– Здравствуй, Али. Все вопросы потом, сейчас мне нужно от тебя вот что…
Спустя полчаса черная «Волга» с областными номерами, за рулем которой сидел смуглокожий темноволосый мужчина в кожаной куртке и солнечных очках, проехала главные ворота Озерковой больницы, промчалась по липовой аллее, свернула направо и остановилась возле дверей двухэтажного желтого корпуса. Из них в белой, вылинялой и пропахшей потом пижаме медленно вышел слегка придерживающийся за стенку Ворон, огляделся по сторонам, открыл заднюю дверцу и тяжело повалился на мягкое велюровое сиденье.
– Поехали… – сказал, переводя дыхание. Ворон, встретившись с афганцем взглядом в зеркале заднего вида. – Сначала к тебе, потом видно будет.
Все расскажу по дороге…
Гулко взревев, «Волга» сорвалась с места и, обогнув большую прямоугольную клумбу, помчалась назад к воротам.
Парень в голубом халате, появившийся в дверном проеме, не успел даже рта открыть, как Ворон, впервые после операции осторожно опустив ноги вниз и сев на кровати, окинул его холодным, пронизывающим взглядом и с металлом в голосе спросил:
– Наркотики есть? Морфий?
– Что?! – Лицо молодого врача удивленно-настороженно вытянулось.
– Любое обезболивающее, чтобы хватило на несколько часов, – нервно дернув щекой, уточнил Ворон. – Сейчас ты сделаешь мне укол, а потом я немедленно выписываюсь и уезжаю. У меня слишком много дел, чтобы прохлаждаться здесь у вас еще две недели…
– Но вам пока нельзя даже вставать, не то что выписываться! – ошалело воскликнул парень, пятясь назад в коридор. – Я сейчас же позову заведующего отделением, пусть он с вами разбирается!
– Стоять! резко бросил Ворон, испепеляя врача пронзительным взглядом. – Мент, который был здесь час назад, сказал, что я могу быть свободен в любое время. Так вот, это время пришло! Я хочу, чтобы ты принес сюда ампулу обезболивающего, при мне набрал ее в шприц и сделал укол. Потом мы вместе дойдем до телефона, и я вызову такси… Если не сделаешь все в точности так, как я сейчас сказал, то клянусь-свой следующий день рождения ты встретишь в инвалидной коляске! Вопросы есть?!
– Не… нет, – покачал головой ошарашенный таким напором парень и неопределенно пожал плечами. – Как скажете… Только я в любом случае должен предупредить…
– Если сделаешь все правильно, сегодня же получишь от моего человека сотню баксов, – перебил его Ворон. – А вздумаешь дурить – пеняй на себя!.. Давай, шевелись!
Не закрывая за собой дверь палаты, врач бросился прочь по коридору.
Ворон взял с прикроватного столика лежащую на нем визитную карточку капитана Логинова, в течение двух секунд запоминал номера всех его телефонов, а потом скомкал кусочек плотной бумаги в кулаке и бросил его в кучку ароматно пахнущих шкурок от апельсинов и бананов. Его память работала, как хорошо отлаженный компьютер. Теперь он сможет вспомнить и назвать любой из номеров, даже если его разбудят среди ночи.
Молодой врач появился в палате уже через пару минут и действительно принес с собой пузырек со спиртом, вату и ампулу со шприцем. Вопросительно уставился на сидящего на кровати странного пациента.
Ворон молча протянул руку, взял принесенную врачом ампулу и внимательно прочел синюю надпись на стекле. Кивнув, вернул промедол назад и стал наблюдать, как доктор торопливо щелкает по кончику ампулы указательным пальцем, царапает по стеклу острой металлической полоской, обламывает кончик, вставляет в одноразовый шприц иглу и набирает в прозрачный цилиндрик сильнодействующее обезболивающее.
Часа на два-три этой дряни хватит с гарантией, а большего пока не надо…
Смоченная спиртом вата влажно прошлась по коже. Тонкая блестящая игла мягко вошла в расслабленную, слегка вздрогнувшую от укола плечевую мышцу.
Закончив инъекцию, доктор вытащил иглу и, повинуясь молчаливому жесту Ворона, медленно и осторожно поднявшегося на ноги, подставил ему свое плечо.
Опершись на него, Сергей в последний раз оглядел реанимационную палату, в которой провел целую неделю, и, слегка поддерживаемый врачом, вышел в коридор.
С каждым новым шагом он чувствовал себя все увереннее. Боли практически не было – только неприятные ощущения в виде небольшого головокружения и вялости застоявшихся от долгой неподвижности мышц.
Покинув особый блок, врач и пациент медленно передвигались под любопытными взглядами попадавшихся навстречу сестричек и больных в синих байковых пижамах.
Миновав не особенно длинный коридор, они вошли в комнату дежурного, где на обшарпанном коричневом столе, рядом с полной вымазанных помадой окурков пепельницей и толстыми папками рентгеновских снимков находился допотопный телефонный аппарат, в двух местах треснутый и заклеенный прозрачным скотчем.
– Сходи пока, прогуляйся, – бросил через плечо Ворон, снимая трубку. – И ворота закрой, дует!
Он подождал, пока захлопнется дверь с матовым стеклом, накрутил знакомый номер и, дождавшись соединения, сказал:
– Здравствуй, Али. Все вопросы потом, сейчас мне нужно от тебя вот что…
Спустя полчаса черная «Волга» с областными номерами, за рулем которой сидел смуглокожий темноволосый мужчина в кожаной куртке и солнечных очках, проехала главные ворота Озерковой больницы, промчалась по липовой аллее, свернула направо и остановилась возле дверей двухэтажного желтого корпуса. Из них в белой, вылинялой и пропахшей потом пижаме медленно вышел слегка придерживающийся за стенку Ворон, огляделся по сторонам, открыл заднюю дверцу и тяжело повалился на мягкое велюровое сиденье.
– Поехали… – сказал, переводя дыхание. Ворон, встретившись с афганцем взглядом в зеркале заднего вида. – Сначала к тебе, потом видно будет.
Все расскажу по дороге…
Гулко взревев, «Волга» сорвалась с места и, обогнув большую прямоугольную клумбу, помчалась назад к воротам.
Часть 3.
Охота на черную птицу
Тележурналист Родников
– Значит, «жучки» на квартире этого парня уже установили? – спросил капитан Логинов техника.
– Так точно, в офисе и в квартире. У Родникова есть еще мобильник, завтра и до него доберемся…
Игорь Родников был разбужен под утро настойчивым телефонным звонком, вырвавшим его из мира кошмарных сновидений.
Вчерашний день рождения шефа «КТВ» Артема Ринге, празднуемый в дорогом ресторане в присутствии почти сотни гостей, среди которых добрую половину составляли сотрудники телеканала, получился на славу. Домой Родников приехал на такси, когда часы показывали третий час ночи и, сбросив с себя одежду, кулем повалился на кровать прямо поверх одеяла.
Когда же совсем рядом с ухом взорвался стоящий на полочке телефон, у Игоря было ощущение, что он едва успел закрыть глаза. С трудом разлепив веки, он, выругавшись, нащупал подрагивающей рукой кнопку выключателя настольной лампы.
Журналист, мучаясь мгновенно сдавившей виски головной болью, хорошо знакомой каждому, кто, вопреки трезвому обыкновению, минувшим вечером позволил себе хватить лишнего, снял трубку.
– Алло, Игорь, это Шадрин! – раздался голос «штатного» информатора Родникова, майора, работающего в ГУВД. – С тебя причитается! Если хочешь снять сенсационный репортаж для своей сегодняшней программы, тогда хватай камеру и немедленно дуй на Мориса Тореза двадцать пять!..
– Что случилось? – смахивая со лба выступившие на нем капли холодного пота – признак начинающегося похмелья, вяло пробормотал журналист. – Дмитрич, мать твою, ты хоть знаешь, сколько сейчас времени?! – Без пятнадцати пять, – не смущаясь, объявилИ майор. – По голосу понятно, бодун у тебя конкретный. Но это все херня. Вытащи из ушей бананы и слушай меня внимательно. Только что сообщили: в подъезде того самого дома найдены мертвыми молодая женщина и пятилетний ребенок. Оба убиты выстрелом в голову. По почерку – работал явно профессионал. Стреляли из бесшумки, из-за трубы мусоропровода.
– Ни хрена себе! Что еще?!
– Эта баба и пацанишка не кто иные, как неофициальная жена и родной сын вора в законе Вишни. Улавливаешь тему? – слегка понизив голос, словно его могли подслушать, произнес информатор.
– Да уж… – тяжело вздохнув, бросил Родников. – Ладно, спасибо за наводку, с меня как обычно…
– Не торопись, Игорь, это еще не самое главное, – явно испытывая удовольствие от своего сенсационного сообщения, сулившего неплохой гонорар от автора самой популярной в городе криминальной телепрограммы, неожиданно добавил майор. – При трупах найдена визитная карточка с изображением черной птицы…
Надеюсь, объяснять, что это значит, нет необходимости? Вот такие дела, парень…
– Этого не может быть! – вскочил на ноги Родников. – Он не станет убивать женщину и ребенка, даже если они жена и сын такого редкостного ублюдка, как Вишня!
– Как видишь, убил, – с некоторой озабоченностью в голосе сказал мент. – Кровь пьянит… Меняет психологию… Ну, короче, мне некогда с тобой лясы точить. Группа уже выехала. Если поторопишься, то, может, успеешь снять тела до приезда труповозки. А потом, на днях, загляни ко мне, ладно?
– Договорились, Дмитрич, – бесцветным голосом ответил Иорь. – Я выезжаю. Спасибо за наводку…
– «Сухое спасибо рот дерет», – заметил с усмешкой майор. – Давай, работай. Вечерком по ящику посмотрю, что у тебя получилось. Пока.
– Так точно, в офисе и в квартире. У Родникова есть еще мобильник, завтра и до него доберемся…
Игорь Родников был разбужен под утро настойчивым телефонным звонком, вырвавшим его из мира кошмарных сновидений.
Вчерашний день рождения шефа «КТВ» Артема Ринге, празднуемый в дорогом ресторане в присутствии почти сотни гостей, среди которых добрую половину составляли сотрудники телеканала, получился на славу. Домой Родников приехал на такси, когда часы показывали третий час ночи и, сбросив с себя одежду, кулем повалился на кровать прямо поверх одеяла.
Когда же совсем рядом с ухом взорвался стоящий на полочке телефон, у Игоря было ощущение, что он едва успел закрыть глаза. С трудом разлепив веки, он, выругавшись, нащупал подрагивающей рукой кнопку выключателя настольной лампы.
Журналист, мучаясь мгновенно сдавившей виски головной болью, хорошо знакомой каждому, кто, вопреки трезвому обыкновению, минувшим вечером позволил себе хватить лишнего, снял трубку.
– Алло, Игорь, это Шадрин! – раздался голос «штатного» информатора Родникова, майора, работающего в ГУВД. – С тебя причитается! Если хочешь снять сенсационный репортаж для своей сегодняшней программы, тогда хватай камеру и немедленно дуй на Мориса Тореза двадцать пять!..
– Что случилось? – смахивая со лба выступившие на нем капли холодного пота – признак начинающегося похмелья, вяло пробормотал журналист. – Дмитрич, мать твою, ты хоть знаешь, сколько сейчас времени?! – Без пятнадцати пять, – не смущаясь, объявилИ майор. – По голосу понятно, бодун у тебя конкретный. Но это все херня. Вытащи из ушей бананы и слушай меня внимательно. Только что сообщили: в подъезде того самого дома найдены мертвыми молодая женщина и пятилетний ребенок. Оба убиты выстрелом в голову. По почерку – работал явно профессионал. Стреляли из бесшумки, из-за трубы мусоропровода.
– Ни хрена себе! Что еще?!
– Эта баба и пацанишка не кто иные, как неофициальная жена и родной сын вора в законе Вишни. Улавливаешь тему? – слегка понизив голос, словно его могли подслушать, произнес информатор.
– Да уж… – тяжело вздохнув, бросил Родников. – Ладно, спасибо за наводку, с меня как обычно…
– Не торопись, Игорь, это еще не самое главное, – явно испытывая удовольствие от своего сенсационного сообщения, сулившего неплохой гонорар от автора самой популярной в городе криминальной телепрограммы, неожиданно добавил майор. – При трупах найдена визитная карточка с изображением черной птицы…
Надеюсь, объяснять, что это значит, нет необходимости? Вот такие дела, парень…
– Этого не может быть! – вскочил на ноги Родников. – Он не станет убивать женщину и ребенка, даже если они жена и сын такого редкостного ублюдка, как Вишня!
– Как видишь, убил, – с некоторой озабоченностью в голосе сказал мент. – Кровь пьянит… Меняет психологию… Ну, короче, мне некогда с тобой лясы точить. Группа уже выехала. Если поторопишься, то, может, успеешь снять тела до приезда труповозки. А потом, на днях, загляни ко мне, ладно?
– Договорились, Дмитрич, – бесцветным голосом ответил Иорь. – Я выезжаю. Спасибо за наводку…
– «Сухое спасибо рот дерет», – заметил с усмешкой майор. – Давай, работай. Вечерком по ящику посмотрю, что у тебя получилось. Пока.
Кай
Убитый действительно был очень похож на Влада Кайманова. Но это совпадение черт лица объяснялось до банальности просто. Мужчина являлся родным братом Кая.
Смерть Юрия, только на пятые сутки найденного Владом застреленным в упор в ванной собственной квартиры на Морской набережной и представляющего из себя кошмарное зрелище, окончательно сдвинула крышу Кайманова. Стоя рядом с распухшим, посиневшим, плавающим в кровавой воде телом старшего брата, он ни минуты не сомневался, что причиной его гибели мог стать только один человек – Алтаец.
Кай, гаядя на труп Юрия застывшими глазами и с трудом шевеля одеревеневшими губами, вслух поклялся достать убийцу хоть из-под земли, не жалея для этого ни денег, ни чужих жизней, если расставание с ними хоть на шаг приблизит его к заветной цели.
Лично за себя бывший омоновец, в прошлом успевший повоевать на стороне сербов в охваченной гражданской войной Югославии, а затем в составе отряда «черных беретов» основательно попортить нервы и шкуру новым властям независимой Латвии, уже давно не боялся. А теперь, лишившись единственного по-настоящему близкого и родного человека на всем свете, тем более…
Смерть Юрия, только на пятые сутки найденного Владом застреленным в упор в ванной собственной квартиры на Морской набережной и представляющего из себя кошмарное зрелище, окончательно сдвинула крышу Кайманова. Стоя рядом с распухшим, посиневшим, плавающим в кровавой воде телом старшего брата, он ни минуты не сомневался, что причиной его гибели мог стать только один человек – Алтаец.
Кай, гаядя на труп Юрия застывшими глазами и с трудом шевеля одеревеневшими губами, вслух поклялся достать убийцу хоть из-под земли, не жалея для этого ни денег, ни чужих жизней, если расставание с ними хоть на шаг приблизит его к заветной цели.
Лично за себя бывший омоновец, в прошлом успевший повоевать на стороне сербов в охваченной гражданской войной Югославии, а затем в составе отряда «черных беретов» основательно попортить нервы и шкуру новым властям независимой Латвии, уже давно не боялся. А теперь, лишившись единственного по-настоящему близкого и родного человека на всем свете, тем более…
Тележурналист Родников
– При трупах найдена визитная карточка с изображением черной птицы, – сказал майор. – Надеюсь, что это значит, объяснять не надо?..
Быстро одевшись, прихватив из холодильника бутылку соленой петродворцовской минералки, а из коридора всегда находящуюся наготове спортивную сумку с портативной цифровой видеокамерой «Сони», Родников выскочил из квартиры, на ходу свинтив пробку и жадно прикладываясь к спасительной ледяной воде с пузырьками.
Обогнув длинную, в восемь подъездов, девятиэтажку, вбежал на пустырь, часть которого занимала недавно построенная автостоянка, сунул в окошко дежурного пропуск и быстрым шагом направился к стоящей в дальнем конце серой «мазде».
…Еще сворачивая с проспекта и подъезжая к указанному информатором дому, Игорь заметил стоящие рядом с подъездом милицейский «форд» и микроавтобус.
Невдалеке, покуривая, толпилась группа из нескольких мужчин в штатском.
У распахнутой двери в подъезд, о чем-то лениво переговариваясь с пожилой женщиной в накинутом на голову платке, стоял автоматчик в камуфляже и бронежилете.
Остановив машину рядом с милицейским транспортом, Родников выскочил из машины, выхватил из сумки камеру и, включив запись, стал снимать общую панораму.
В его сторону устремилось сразу несколько настороженных взглядов. А потом из группы мужчин в штатском отделилась одна фигура и быстрым, решительным шагом направилась к тележурналисту.
– Эй, чувырло, тебе кто разрешал здесь снимать, Д а?! – рявкнул мужик, пытаясь рукой закрыть обьектив, но Игорь был привычен к таким штучкам и, ловко увернувшись в сторону, тут же протянул свое удостоверение.
– Моя фамилия Родников, я руководитель программы «Криминал-Информ» на телеканале «КТВ», – без тени смущения и заискивания сообщил Игорь. – А вы кто такой?
– Я… – начал было мужчина, но замолчал, нахмурив брови и внимательно изучая в свете тусклого уличного фонапя раскрытые синие корочки с фотографией.
Помедлив с пару секунд, наконец словно нехотя вернул их назад Родникову. – Я – подполковник Зекун. Видел твою передачу пару раз… Ничего, нормально… – Он слегка расслабился. – Откуда здесь?..
– Там действительно убили жену и сына Вишни? – не теряя драгоценного времени, настойчиво спросил Игорь, кивнув в сторону подъезда.
– Кто тебе уже настучал, бляха муха, а?! – скорее с мимолетной досадой, чем с явным недовольством бросил подполковник.
– Значит, все верно, – по-своему трактовал слова милиционера Родников.
Впрочем, он и так не сомневался в полученной от информатора наводке. Майор имел с каждого донесения живые деньги, ему не было смысла шутить такими серьезными вещами.
– Насколько я знаю, у трупов оставлена визитная карточка… – добавил, внимательно наблюдая за реакцией Зекуна, тележурналист.
На сей раз лицо подполковника по-настоящему перекосило от злости. Он готов был сказать что-то явно недружелюбное, но Родников его опередил.
– Вы не волнуйтесь, это же моя работа – оперативно добывать информацию о преступлениях, – примирительно сказал Игорь, разводя руками. – Вы сами видели мои передачи, товарищ подполковник, и знаете, что, в отличие от многих моих коллег, я ничего и никогда не переиначиваю. Можно мне снять пару кадров места преступления?
– Ладно, пошли… – поколебавшись, все-таки утвердительно кивнул Зекун, выбрасывая в траву окурок сигареты.
Вслед за ним Родников направился к подъезду. Автоматчик в камуфляже, поймав взгляд сопровождающего Игоря офицера, молча сделал шаг в сторону, освобождая проход.
Они поднялись на четвертый этаж, и тележурналист, чья камера вела непрерывную запись, увидел лежащие на площадке перед квартирами окровавленные тела молодой светловолосой женщины и ребенка.
Жене Вишни пуля вошла точно в висок, сыну – в лоб, выбив затылочную кость.
В открытых глазах мальчика застыл немой вопрос…
Над трупами склонился, делая фотографии гильз с близкого расстояния, пожилой бородатый эксперт-криминалист. Рядом стояли еще двое мужиков в штатском. Едва увидев поднимающегося по лестнице в сопровождении подполковника оператора с камерой, над объективом которой горел красный светодиод, они недовольно скривили губы – дескать, только телевизионщиков нам здесь не хватало!
– Все в порядке, – сделав успокаивающий жест рукой, поспешил вставить Зекун и повернулся к Родникову. – Давай снимай, только недолго…
Картина мертвого маленького мальчика и его матери, на теле которой лежала уже знакомая Игорю по прошлым эпизодам визитка с изображением черной птицы, была столь ужасной, что Родников почувствовал приступ тошноты, усиленный похмельным синдромом. Сняв всего один план распростертых на бетоне трупов, он содрогнулся и, оторвавшись от видоискателя камеры» прижал ладонь ко рту.
Мельком оценив окружающую обстановку, Родников бросился вверх по ступенькам, к закутку мусоропровода.
– У-у, бля! А еще криминальный репортер… – выругался вслед Зекун.
Метнувшись за пропахшую бытовыми отходами трубу, Родников оперся свободной от камеры рукой о вымазанную мелом стену и, согнувшись в приступе рвоты, неожиданно ощутил, как сквозь устоявшееся в закутке, навсегда въевшееся в стены специфичное помоечное амбре до него донесся витающий в воздухе тонкий, едва уловимый аромат дорогих французских духов.
Он готов был поклясться, что это «Скульптура»!
Точно такими же духами пользовалась Вероника, его последняя подружка. За два месяца тесного общения с ней Родников очень хорошо запомнил этот сильно отличающийся от остальных женских ароматов сладковатый запах…
Быстро одевшись, прихватив из холодильника бутылку соленой петродворцовской минералки, а из коридора всегда находящуюся наготове спортивную сумку с портативной цифровой видеокамерой «Сони», Родников выскочил из квартиры, на ходу свинтив пробку и жадно прикладываясь к спасительной ледяной воде с пузырьками.
Обогнув длинную, в восемь подъездов, девятиэтажку, вбежал на пустырь, часть которого занимала недавно построенная автостоянка, сунул в окошко дежурного пропуск и быстрым шагом направился к стоящей в дальнем конце серой «мазде».
…Еще сворачивая с проспекта и подъезжая к указанному информатором дому, Игорь заметил стоящие рядом с подъездом милицейский «форд» и микроавтобус.
Невдалеке, покуривая, толпилась группа из нескольких мужчин в штатском.
У распахнутой двери в подъезд, о чем-то лениво переговариваясь с пожилой женщиной в накинутом на голову платке, стоял автоматчик в камуфляже и бронежилете.
Остановив машину рядом с милицейским транспортом, Родников выскочил из машины, выхватил из сумки камеру и, включив запись, стал снимать общую панораму.
В его сторону устремилось сразу несколько настороженных взглядов. А потом из группы мужчин в штатском отделилась одна фигура и быстрым, решительным шагом направилась к тележурналисту.
– Эй, чувырло, тебе кто разрешал здесь снимать, Д а?! – рявкнул мужик, пытаясь рукой закрыть обьектив, но Игорь был привычен к таким штучкам и, ловко увернувшись в сторону, тут же протянул свое удостоверение.
– Моя фамилия Родников, я руководитель программы «Криминал-Информ» на телеканале «КТВ», – без тени смущения и заискивания сообщил Игорь. – А вы кто такой?
– Я… – начал было мужчина, но замолчал, нахмурив брови и внимательно изучая в свете тусклого уличного фонапя раскрытые синие корочки с фотографией.
Помедлив с пару секунд, наконец словно нехотя вернул их назад Родникову. – Я – подполковник Зекун. Видел твою передачу пару раз… Ничего, нормально… – Он слегка расслабился. – Откуда здесь?..
– Там действительно убили жену и сына Вишни? – не теряя драгоценного времени, настойчиво спросил Игорь, кивнув в сторону подъезда.
– Кто тебе уже настучал, бляха муха, а?! – скорее с мимолетной досадой, чем с явным недовольством бросил подполковник.
– Значит, все верно, – по-своему трактовал слова милиционера Родников.
Впрочем, он и так не сомневался в полученной от информатора наводке. Майор имел с каждого донесения живые деньги, ему не было смысла шутить такими серьезными вещами.
– Насколько я знаю, у трупов оставлена визитная карточка… – добавил, внимательно наблюдая за реакцией Зекуна, тележурналист.
На сей раз лицо подполковника по-настоящему перекосило от злости. Он готов был сказать что-то явно недружелюбное, но Родников его опередил.
– Вы не волнуйтесь, это же моя работа – оперативно добывать информацию о преступлениях, – примирительно сказал Игорь, разводя руками. – Вы сами видели мои передачи, товарищ подполковник, и знаете, что, в отличие от многих моих коллег, я ничего и никогда не переиначиваю. Можно мне снять пару кадров места преступления?
– Ладно, пошли… – поколебавшись, все-таки утвердительно кивнул Зекун, выбрасывая в траву окурок сигареты.
Вслед за ним Родников направился к подъезду. Автоматчик в камуфляже, поймав взгляд сопровождающего Игоря офицера, молча сделал шаг в сторону, освобождая проход.
Они поднялись на четвертый этаж, и тележурналист, чья камера вела непрерывную запись, увидел лежащие на площадке перед квартирами окровавленные тела молодой светловолосой женщины и ребенка.
Жене Вишни пуля вошла точно в висок, сыну – в лоб, выбив затылочную кость.
В открытых глазах мальчика застыл немой вопрос…
Над трупами склонился, делая фотографии гильз с близкого расстояния, пожилой бородатый эксперт-криминалист. Рядом стояли еще двое мужиков в штатском. Едва увидев поднимающегося по лестнице в сопровождении подполковника оператора с камерой, над объективом которой горел красный светодиод, они недовольно скривили губы – дескать, только телевизионщиков нам здесь не хватало!
– Все в порядке, – сделав успокаивающий жест рукой, поспешил вставить Зекун и повернулся к Родникову. – Давай снимай, только недолго…
Картина мертвого маленького мальчика и его матери, на теле которой лежала уже знакомая Игорю по прошлым эпизодам визитка с изображением черной птицы, была столь ужасной, что Родников почувствовал приступ тошноты, усиленный похмельным синдромом. Сняв всего один план распростертых на бетоне трупов, он содрогнулся и, оторвавшись от видоискателя камеры» прижал ладонь ко рту.
Мельком оценив окружающую обстановку, Родников бросился вверх по ступенькам, к закутку мусоропровода.
– У-у, бля! А еще криминальный репортер… – выругался вслед Зекун.
Метнувшись за пропахшую бытовыми отходами трубу, Родников оперся свободной от камеры рукой о вымазанную мелом стену и, согнувшись в приступе рвоты, неожиданно ощутил, как сквозь устоявшееся в закутке, навсегда въевшееся в стены специфичное помоечное амбре до него донесся витающий в воздухе тонкий, едва уловимый аромат дорогих французских духов.
Он готов был поклясться, что это «Скульптура»!
Точно такими же духами пользовалась Вероника, его последняя подружка. За два месяца тесного общения с ней Родников очень хорошо запомнил этот сильно отличающийся от остальных женских ароматов сладковатый запах…
Кай
Стоя рядом с телом старшего брата. Кайманов ни минуты не сомневался, что причиной его гибели мог стать только один человек – Алтаец.
После шумной разборки возле Спаса-на-Крови с применением киллеров, гранатомета и снайпера группировка Кая в буквальном смысле разбежалась, а освободившиеся от поборов коммерсанты вмиг ушли под другие, доставляющие меньше нервотрепки и страха «крыши», воевать с которыми за долю по причине полного отсутствия ударной силы Владу было уже не в цвет.
Слава богу, оставались кое-какие сбережения и парочка записанных на доверенных людей торговых фирм, фактически принадлежащих Владу и приносящих небольшую, но стабильную прибыль.
Поиски словно сквозь землю провалившегося Алтайца стали для Влада навязчивой идеей. Однако, несмотря на все старания, ему так и не удалось выйти на след Бронского, на которого менты сразу после шумного бегства из зала суда объявили федеральный розыск.
Поговаривали, будто авторитет трезво взвесил свои шансы и решил от греха подальше навсегда завязать с рэкетом и слинял за границу, куда-то в Южную Америку. Естественно, он прихватил с собой приличную сумму из общака своей группировки, в лидеры которой вместо Степы Бронского по кличке Алтаец стремительно выдвинулся его недавний дружбан и заместитель Скелет.
К слову сказать, с приходом нового папы формирование «зареченских» развило столь бурную деятельность, что в течение нескольких месяцев не только вернуло былое влияние в городе, но и отобрало нехилый кусок у других братков.
Группировка Скелета приняла на вооружение ту самую тактику кровавого беспредела, которая когда-то принесла успех никому не известному бывшему рижскому омоновцу Владу Кайманову и двенадцати его боевикам.
Кай был в бешенстве, но с настойчивостью ввязавшегося в смертельную схватку раненого бультерьера день за днем продолжал вынюхивать след затерявшегося среди пяти миллионов петербуржцев злейшего врага, отомстить которому сполна стало для Влада делом принципа и, если на то пошло, чести.
В скоропалительный отъезд Алтайца за бугор он не верил. Интуиция подсказывала ему, что убийца брата до сих пор находится здесь, в городе, лишь затаившись в тени шустрого и хитрого Скелета, и продолжает дергать за все известные ему ниточки, на самом деле до сих пор являясь боссом группировки. В нелегальном положении Алтайца это был самый разумный расклад.
Но как ни старался Влад, как ни пытался выловить из мутной воды питерского криминалитета хоть крупицу информации об Алтайце, все его попытки разбивались о невидимую стену. Бойцы Скелета твердили одно и то же: мол, слинял папа к теплому океану с пальмами – и точка!
По мере того как одни пустые сутки сменялись другими, мысли о том, что лидер «зареченских» навсегда покинул Россию, помимо желания Кая все чаще посещали его голову…
После шумной разборки возле Спаса-на-Крови с применением киллеров, гранатомета и снайпера группировка Кая в буквальном смысле разбежалась, а освободившиеся от поборов коммерсанты вмиг ушли под другие, доставляющие меньше нервотрепки и страха «крыши», воевать с которыми за долю по причине полного отсутствия ударной силы Владу было уже не в цвет.
Слава богу, оставались кое-какие сбережения и парочка записанных на доверенных людей торговых фирм, фактически принадлежащих Владу и приносящих небольшую, но стабильную прибыль.
Поиски словно сквозь землю провалившегося Алтайца стали для Влада навязчивой идеей. Однако, несмотря на все старания, ему так и не удалось выйти на след Бронского, на которого менты сразу после шумного бегства из зала суда объявили федеральный розыск.
Поговаривали, будто авторитет трезво взвесил свои шансы и решил от греха подальше навсегда завязать с рэкетом и слинял за границу, куда-то в Южную Америку. Естественно, он прихватил с собой приличную сумму из общака своей группировки, в лидеры которой вместо Степы Бронского по кличке Алтаец стремительно выдвинулся его недавний дружбан и заместитель Скелет.
К слову сказать, с приходом нового папы формирование «зареченских» развило столь бурную деятельность, что в течение нескольких месяцев не только вернуло былое влияние в городе, но и отобрало нехилый кусок у других братков.
Группировка Скелета приняла на вооружение ту самую тактику кровавого беспредела, которая когда-то принесла успех никому не известному бывшему рижскому омоновцу Владу Кайманову и двенадцати его боевикам.
Кай был в бешенстве, но с настойчивостью ввязавшегося в смертельную схватку раненого бультерьера день за днем продолжал вынюхивать след затерявшегося среди пяти миллионов петербуржцев злейшего врага, отомстить которому сполна стало для Влада делом принципа и, если на то пошло, чести.
В скоропалительный отъезд Алтайца за бугор он не верил. Интуиция подсказывала ему, что убийца брата до сих пор находится здесь, в городе, лишь затаившись в тени шустрого и хитрого Скелета, и продолжает дергать за все известные ему ниточки, на самом деле до сих пор являясь боссом группировки. В нелегальном положении Алтайца это был самый разумный расклад.
Но как ни старался Влад, как ни пытался выловить из мутной воды питерского криминалитета хоть крупицу информации об Алтайце, все его попытки разбивались о невидимую стену. Бойцы Скелета твердили одно и то же: мол, слинял папа к теплому океану с пальмами – и точка!
По мере того как одни пустые сутки сменялись другими, мысли о том, что лидер «зареченских» навсегда покинул Россию, помимо желания Кая все чаще посещали его голову…
Тележурналист Родников
Игорь уловил витающий в воздухе тонкий аромат французских духов. Точно такими же духами пользовалась его последняя подружка. За два месяца тесного общения с ней Родников хорошо запомнил этот сильно отличающийся от остальных женских ароматов сладковатый запах…
В голове журналиста словно что-то неслышно щелкнуло. И память, совершенно непроизвольно, высветила перед глазами смутно знакомый, виденный когда-то мельком образ. Короткая стрижка, темные очки, плащ… Откуда это?.. – Испытывая редкое для коллег по журналистской профессии смущение, Игорь вышел из-за мусоропровода, спустился к площадке перед квартирами и, сделав еще пару крупных кадров места трагедии, выключил камеру.
– Товарищ подполковник, один вопрос, если не возражаете…
– Ну, в темпе!
– Где сейчас Вишня? Он уже в курсе смерти жены и сына?
– Красин Святослав Эдуардович находится в федеральном розыске – по подозрению в мошенничестве в особо крупных размерах. Еще вопросы есть?
– Нет, – покачал головой Родников. – До встречи.
Неужели Ворон действительно настолько тронулся крышей, что смог вот так хладнокровно замочить молодую девчонку с пацаном только для того, чтобы этим отомстить подавшемуся в бега известному бандиту Вишне, которого старые питерские воры презрительно именуют «апельсином» за купленную за бабки корону законника? Но ведь это полный бред!
Тогда что же получается? Кто-то решил сработать под Ворона, дабы таким образом решить свои шкурные вопросы и перевести стрелки на знаменитого киллера?! В общем, версия вполне логичная…
Размышления Игоря прервала тихая трель лежащего во внутреннем кармане куртки сотового телефона. Достав его, журналист нажал кнопку с изображением молнии и приложил трубку к уху.
– Кремль на проводе!
– Все хохмишь, Кутузов? – донесся сквозь тихий гудящий фон заметно озабоченный голос майора Шадрина. – Ну как, успел снять свой фильм ужасов?
– Успел, да. Мерзкое зрелище, Дмитрич. У меня просто в башке не укладывается, как он мог…
– Хочешь, я совсем тебя обрадую? Минуту назад пришла весточка о жмурике на улице Сикейроса, дом девять. Хлопнули безобидного старичка, – немного помолчав, продолжал майор. – Некоего Гладкова Евгения Трифоновича. Ни жены, ни детей – в общем, божий одуванчик. Дедок, как всегда, раненько поутру вышел погулять с собачкой породы кавказская овчарка в скверик возле дома, а ему взяли и всадили пулю точно между глаз… Лежит сейчас прямо на клумбе, поводок на руку накручен, а зверина эта бегает вокруг, воет, скалится и никого к телу не пускает. Уже послали за кинологом – может, сделает чего… Но главное не в этом, – вздохнул Шадрин. – Соседка, которая звонила в милицию, сообщила, что рядом с телом старика лежит какая-то бумажка с изображением птицы.
…Три ночных убийства выглядели в совокупности совершенно бессмысленными, если только… не принимать во внимание пришедшую на ум Игорю версию!
И Родников снова вспомнил о запахе дорогих французских духов в вонючем закутке возле мусоропровода, так поразившем его в первое мгновение. Теперь он был на все сто уверен – незадолго до убийства там действительно находилась женщина. Но что она могла делать в столь странном, если не сказать больше, месте в три часа ночи?
И тут же Игорь ответил сам себе – ждать, когда появится жертва!
В голове журналиста словно что-то неслышно щелкнуло. И память, совершенно непроизвольно, высветила перед глазами смутно знакомый, виденный когда-то мельком образ. Короткая стрижка, темные очки, плащ… Откуда это?.. – Испытывая редкое для коллег по журналистской профессии смущение, Игорь вышел из-за мусоропровода, спустился к площадке перед квартирами и, сделав еще пару крупных кадров места трагедии, выключил камеру.
– Товарищ подполковник, один вопрос, если не возражаете…
– Ну, в темпе!
– Где сейчас Вишня? Он уже в курсе смерти жены и сына?
– Красин Святослав Эдуардович находится в федеральном розыске – по подозрению в мошенничестве в особо крупных размерах. Еще вопросы есть?
– Нет, – покачал головой Родников. – До встречи.
Неужели Ворон действительно настолько тронулся крышей, что смог вот так хладнокровно замочить молодую девчонку с пацаном только для того, чтобы этим отомстить подавшемуся в бега известному бандиту Вишне, которого старые питерские воры презрительно именуют «апельсином» за купленную за бабки корону законника? Но ведь это полный бред!
Тогда что же получается? Кто-то решил сработать под Ворона, дабы таким образом решить свои шкурные вопросы и перевести стрелки на знаменитого киллера?! В общем, версия вполне логичная…
Размышления Игоря прервала тихая трель лежащего во внутреннем кармане куртки сотового телефона. Достав его, журналист нажал кнопку с изображением молнии и приложил трубку к уху.
– Кремль на проводе!
– Все хохмишь, Кутузов? – донесся сквозь тихий гудящий фон заметно озабоченный голос майора Шадрина. – Ну как, успел снять свой фильм ужасов?
– Успел, да. Мерзкое зрелище, Дмитрич. У меня просто в башке не укладывается, как он мог…
– Хочешь, я совсем тебя обрадую? Минуту назад пришла весточка о жмурике на улице Сикейроса, дом девять. Хлопнули безобидного старичка, – немного помолчав, продолжал майор. – Некоего Гладкова Евгения Трифоновича. Ни жены, ни детей – в общем, божий одуванчик. Дедок, как всегда, раненько поутру вышел погулять с собачкой породы кавказская овчарка в скверик возле дома, а ему взяли и всадили пулю точно между глаз… Лежит сейчас прямо на клумбе, поводок на руку накручен, а зверина эта бегает вокруг, воет, скалится и никого к телу не пускает. Уже послали за кинологом – может, сделает чего… Но главное не в этом, – вздохнул Шадрин. – Соседка, которая звонила в милицию, сообщила, что рядом с телом старика лежит какая-то бумажка с изображением птицы.
…Три ночных убийства выглядели в совокупности совершенно бессмысленными, если только… не принимать во внимание пришедшую на ум Игорю версию!
И Родников снова вспомнил о запахе дорогих французских духов в вонючем закутке возле мусоропровода, так поразившем его в первое мгновение. Теперь он был на все сто уверен – незадолго до убийства там действительно находилась женщина. Но что она могла делать в столь странном, если не сказать больше, месте в три часа ночи?
И тут же Игорь ответил сам себе – ждать, когда появится жертва!
Капитан Логинов
– Вот козлы!.. Как будто меня нет… – процедил капитан, услышав сообщение по радио.
Резко развернувшись, «копейка» прогрохотала по трамвайным рельсам и взлетела на мост через Неву.
– Придурки! Ох, придурки! – хватаясь за голову и медленно раскачиваясь взад-вперед, тихо бормотал Логинов, сидя за столом в кабинете.
Разве мог бы его покойный дед, кадровый офицер НКВД, начавший свой путь в органах госбезопасности еще в далекие и лихие времена «злобного карлика» Ежова и ушедший на пенсию в должности второго заместителя самого председателя КГБ Семичастного, когда-нибудь себе представить, что в конце двадцатого века некогда самая всемогущая спецслужба планеты, способная за двадцать четыре часа сменить правительство в какой-нибудь банановой – и не только – республике, опустится до столь плебейского уровня. Оперативная информация и не доходила до сотрудников по глупым до невероятности причинам! В то время как обычные журналисты, имеющие платных осведомителей в органах внутренних дел, появляются на месте преступления едва ли не одновременно с опергруппой!
Резко развернувшись, «копейка» прогрохотала по трамвайным рельсам и взлетела на мост через Неву.
– Придурки! Ох, придурки! – хватаясь за голову и медленно раскачиваясь взад-вперед, тихо бормотал Логинов, сидя за столом в кабинете.
Разве мог бы его покойный дед, кадровый офицер НКВД, начавший свой путь в органах госбезопасности еще в далекие и лихие времена «злобного карлика» Ежова и ушедший на пенсию в должности второго заместителя самого председателя КГБ Семичастного, когда-нибудь себе представить, что в конце двадцатого века некогда самая всемогущая спецслужба планеты, способная за двадцать четыре часа сменить правительство в какой-нибудь банановой – и не только – республике, опустится до столь плебейского уровня. Оперативная информация и не доходила до сотрудников по глупым до невероятности причинам! В то время как обычные журналисты, имеющие платных осведомителей в органах внутренних дел, появляются на месте преступления едва ли не одновременно с опергруппой!