Горшков Валерий Сергеевич. Хищники

   И Механик разработал план. В центре его находился снайпер, который должен был навести лазерный прицел на Бизона…
   Поэтому, когда Механик, засев с самого утра на наблюдательном пункте – на крыше бывшей конторы бывших военных складов, – вдруг заметил пробиравшегося к заброшенному костелу человека в капюшоне с плоским чемоданчиком в руке, его сердце учащенно забилось. Вот она – победа! Только что он собственными глазами увидел, как Ворон – а это, по мнению Механика, мог быть только он – вышел на огневую точку, подсказанную ему «бригадиром» по кличке Ковдор. Поднявшись на верхнюю площадку, Ворон затаится, прижав к груди приклад сверхсовременной снайперской винтовки, и будет терпеливо ждать той минуты, когда к дверям ночного клуба «Манхэттен» подъедет в сопровождении джипа с телохранителями «мерседес» с развалившимся на заднем сиденье Бизоном. Механик понял, что дело сделано, и незаметно растворился в пространстве вместе со своим американским биноклем, чтобы в нужный час и нужную минуту появиться у того самого провала, через которое Ворон проник внутрь собора…
   Время тянулось ужасно медленно. Так, по крайней мере, казалось Пню, у которого от продолжительного лежания на сыром и холодном каменном полу замерзли не только живот и ноги, но и то, что находилось между ног. К тому же чертовски хотелось курить. Но особенно действовала на нервы разгулявшаяся не на шутку погода. Дьявольские порывы ветра то и дело бросали в лицо лежавшему с винтовкой незадачливому киллеру целые потоки ледяного дождя. Маска намокла, под грудью расплылась лужа, а ствол снайперской винтовки был усыпан водяными брызгами. Когда совсем рядом со шпилем собора сверкнула, почти как в летнюю грозу, белая молния, а две секунды спустя раздался раскат грома, Пень невольно вздрогнул. На миг в его тесном убежище стало светло как днем. По камням скользнули и исчезли десятки причудливых теней, а сам шпиль затрещал, будто собираясь в следующее мгновение обрушить вниз всю свою многотонную громаду. И Пень впервые ощутил страх. Липкий, отвратительный. Казалось, страх забирался ему за шиворот, пытаясь парализовать волю и лишить чувства уверенности в своих силах. Киллер невольно поежился, отполз от узкого зарешеченного окна, положил винтовку рядом с собой, на сухое место у стены, принял сидячее положение и непослушными от холода пальцами стянул с головы черную спецназовскую маску. Она была совершенно мокрой.
   – Вот блядство! – тихо выругался он и, выжав тонкую эластичную ткань, положил маску на край ниши в толстой кирпичной стене. – Может, хоть немного подсохнет.
   Пень натянул на голову капюшон спортивной куртки и достал из ее внутреннего кармана пачку сигарет. Пробежавшись глазами по рядку никотиновых палочек, он остановил жадный взгляд на самой крайней из них, где вперемешку с табаком была забита марихуана. В груди со страшной силой стало нарастать привычное сосущее чувство, а в пересохшем горле словно забегали сотни муравьев. Закололо кончики пальцев, и даже появилось отдаленное подобие сексуального возбуждения.
   – Нет! – шевелил посиневшими губами Пень. – Нельзя… А вдруг так зацепит, что не смогу точно выстрелить?..
   Но сидящий внутри каждого наркомана бес кайфа упорно сопротивлялся, успокаивая и уговаривая уже давно продавшего ему душу человека: «От одного-то косячка?! Да чего ты боишься, дурья твоя башка! Тем более с таким оружием и таким классным прицелом! Тут промахнуться не под силу даже слепому, не то что такому серьезному и крепкому парню, как ты! Давай, запали ее, приятель, и ты почувствуешь, сколько силы заключено в этой маленькой сигаретке!..»
   Пень задержал пальцы в сантиметре от раскрытой пачки, не решаясь принять окончательное решение. Каждая секунда колебания пульсирующей болью отдавалась в висках наркомана. Ломка начиналась в самый неподходящий момент. И когда сила воли стала стремительно таять, а бес уже праздновал свою очередную победу над человеком, Пень неожиданно услышал чей-то тихий и спокойный голос:
   – Саша… Ты слышишь меня?
   От неожиданности снайпер выронил из рук пачку сигарет. Он лихорадочно дернулся сначала в одну, потом в другую сторону, прежде чем сообразил, что услышанный им голос донесся из закрепленного в ухе наушника. Пень глубоко вздохнул, переводя дыхание, и ответил, поражаясь тембру собственного голоса:
   – Да, слышу… Честно говоря, я уже устал здесь ждать. Холод просто собачий! И дождь в рожу. В общем, повезло сегодня с погодкой!
   – Что делать, – усмехнулся в ответ Иван, а это был именно он. – Осталось около часа. Скоро господа начнут съезжаться. Так что будь внимательней. Как только появится нужный человек, я дам знать.
   – Помню, – огрызнулся наркоман. – Что еще?
   – Пока все. Будь начеку и жди команды.
   Вокруг киллера снова все стихло, если не принимать в расчет гудевший от ветра шпиль собора. Подчас гул нарастал настолько, что закладывало уши. Наркоман тихо ругался и, наплевав на все указания, курил одну сигарету за другой, туша о мокрую решетку «бычки» и вышвыривая их в окно. Сигарета с марихуаной была крайней в ряду и уже не вызывала таких непреодолимых желаний, как несколькими минутами раньше.
   – Ладно, потерплю, – шептал себе под нос Пень. – Есть ради чего. Если к тем пяти тысячам, что я уже получил, мне прибавят еще хотя бы штуку, то выходит, что за каждый час сидения в этом склепе мне полагается полтора косаря зелени. Это ж двадцать пять баксов в минуту! Как у банкира, мать его так… Ничего, то ли еще будет!.. – И очередной истлевший до самого фильтра окурок громко шипел, прикасаясь к набухавшим на ржавой решетке дождевым каплям.
   Наконец Пень решил, что пора снова принимать лежачее положение. Он опять натянул на голову противную мокрую маску, взял лежавшую рядом винтовку и улегся лицом к окну.
   Включив лазерный прицел, Пень припал к нему уставшим от напряжения глазом. Смертоносное отверстие в стволе «ремингтона» было направлено точно на входные двери ночного клуба «Манхэттен». А из-за ближайшего поворота уже прорвался свет фар подъезжавшего к зданию клуба белого «линкольна». Это был лимузин одного из богатейших людей города на Неве, решившего устроить праздник по случаю рождения у него второго сына, одного из будущих наследников создаваемой Гаврюковым могущественной мафиозной империи. Вслед за припарковавшимся «линкольном» к ступенькам крыльца с периодичностью в три – пять минут стали подъезжать все новые и новые сверкающие иномарки.
   Главный рэкетирский авторитет Питера также не спеша катил на черном «мерсе» по Каменноостровскому проспекту в сопровождении красного джипа «ниссан-патрол» в сторону ночного клуба. Янис Калбергс по кличке Бизон ехал на банкет к Николаю Гаврюкову в сопровождении красавицы Жанны – фотомодели, еще недавно покорившей своим роскошным телом всю Италию, – и двух человек охраны, один из которых до недавнего времени работал на могущественную государственную организацию, аббревиатуру которой многие советские граждане вообще боялись вслух произносить, и имел звание майора. Теперь бывший чекист командовал небольшой, но оснащенной по последнему слову техники армией, в чьи обязанности помимо всего прочего входила и охрана драгоценной фигуры одного из главных питерских «быков». Сегодняшняя поездка на банкет не предвещала никаких эксцессов, и экс-чекист Владимир Николаевич Слепчук спокойно потягивал «кока-колу», сидя на заднем сиденье джипа и наблюдая за вспыхивавшими впереди тормозными огнями хозяйского «мерседеса». За рулем «ниссана» сидел второй телохранитель, бывший старшина-десантник Тимур. Он тоже постоянно смотрел на «мерседес» и тихо бурчал себе под нос какую-то мелодию из репертуара группы «Браво».
   – Ты не слышал новость? – вдруг спросил у Тимура отставной майор, подаваясь вперед и бросая на переднее сиденье пустую банку из-под «колы». – Насчет встречи хозяина и спеца?
   Из всех приближенных к Бизону громил Владимир Николаевич доверял только одному человеку – Тимуру. В отличие от прочих мордоворотов, чье трудное детство прошло в грязных дворах-колодцах и состояло, как правило, из питья бормотухи, курения «травы», возни со шлюшками в подвалах и со штангой в спортивном зале, Тимур напоминал бывшему майору КГБ его самого в молодости – твердого, уверенного, честолюбивого и принципиального. Такому можно доверить свою жизнь без страха, что тебя заложат из-за какой-нибудь сиюминутной выгоды. Тимур был правой рукой Владимира Николаевича, и бывший чекист мог вести с ним самые сокровенные разговоры.
   – Какую новость? – Тимур посмотрел в зеркало заднего вида и встретился глазами с шефом. – Нет, не слышал. Что-то серьезное?
   – Думаю, да, – кивнул майор и нахмурился. – Ты же знаешь, как я привык работать и какую должность занимал. В общем, ради безопасности самого же хозяина я подсадил в его машину и мобильный телефон, и подслушивающие «жучки».
   – И что? – Тимур заметно оживился, заерзав на кожаном сиденье. – Проблемы?
   – Даже не знаю, – покачал головой Владимир Николаевич. – Ты в курсе, кто взорвал Пегаса на Лисьем Носе? На яхте…
   – Поговаривают, будто это дело рук Ворона. Того самого…
   – Вот именно! – перебил начальник охраны, щелкая пальцами. – Несколько дней назад Янис встретился с человеком, при упоминании имени которого кое-кого из серьезных людей бросает в дрожь. Механик. Улавливаешь, для чего?
   – Механик?! – почти шепотом произнес Тимур. – Он же убийца, киллер…
   Владимир Николаевич замолчал, достал из пачки сигарету, щелкнул зажигалкой и глубоко затянулся.
   – Я слушал все их разговоры. Хозяин заплатил Механику четыреста пятьдесят тысяч баксов за голову Ворона. Улавливаешь, чем пахнет?..
   – Так, в общих чертах, – не нашелся с ответом Тимур. – Разве что…
   – Разве что Механик спалится, и тогда Ворон попробует убрать нашего босса, – ледяным тоном произнес майор. – Именно этого я и опасаюсь.
   – Насколько я про него слышал, такие люди не из тех, кто спаливается, – парировал Тимур. – Скорее всего, скоро мы узнаем, что Ворон уже мертв.
   – Как знать, старшина, как знать! – экс-майор Слепчук стряхнул пепел в пустую пачку и задумчиво посмотрел в окно. – Ворон тоже не из тех сопливых желторотиков, что позволяют легко себя убрать… Он – хищник. Опасный, хитрый! – Бывший чекист бросил взгляд на идущий впереди «мерседес» Бизона и добавил, понизив голос почти до шепота: – За сутки до того, как в Алжире взяли нашего резидента, у меня было такое же чувство, как сегодня. Холодная пустота…
   И чисто машинально Владимир Николаевич провел ладонью по левой стороне груди, где под пиджаком висела специальная милицейская кобура с пистолетом Стечкина.
   – Хотя очень может быть, что я ошибаюсь, – закончил он и взял лежавшую рядом с ним на сиденье трубку сотового телефона. Черный «мерседес» медленно поворачивал на прямую аллею, в конце которой уже светились прорывавшиеся сквозь пелену дождя яркие огни самого респектабельного в городе ночного клуба – «Манхэттен».
   – Саша, внимание! – раздался в наушнике Пня четкий голос «Макса». – Похоже, что прибывает наш приятель. Приготовься. Если придет подтверждение, что это действительно он, ты знаешь, что надо делать.
   – Я готов, – непослушными от холода губами ответил наркоман. – Держу на прицеле подъезжающий «мерс».
   Кортеж Бизона плавно подрулил к ступенькам клуба, на которых уже стоял сам Николай Гаврюков в окружении розовощеких упитанных мужчин в смокингах и двух швейцаров с раскрытыми зонтами. «Мерседес» и «ниссан» остановились практически одновременно, из джипа тут же появились двое телохранителей, которые встали по обе стороны правой задней дверцы «мерседеса». Один из них, тот, что был постарше, внимательно смотрел по сторонам, а второй услужливо открыл дверцу. Из салона автомобиля вальяжно вылез улыбающийся Янис Калбергс по кличке Бизон. На фоне его белого смокинга и белоснежной рубашки с воротником-стойкой ярким пятном выделялась красная «бабочка». Подоспевшие швейцары раскрыли над вновь прибывшим гостем огромные черные зонты.
   – Толстый клиент в белом смокинге! – послышался в ушах у Пня четкий голос блондина. – Повторяю – клиент в белом смокинге!
   – Вижу, не слепой… – прошептал наркоман, которого вдруг охватила сильная нервная дрожь, и навел центр прицела на голову вылезшего из «мерседеса» толстяка. Пень не мог не узнать Бизона, и это было для него настоящим шоком. Он ожидал, что ему придется убрать кого-то из визуально знакомых питерских криминальных боссов, но чтобы Яниса!.. Сглотнув подкативший к горлу комок, Пень покрепче упер приклад в плечо и приготовился нажать на спуск. Но в этот момент один из телохранителей, тот, что стоял слева от Бизона, дернулся вперед и на мгновение заслонил собой босса. Остановить посланный мозгом для двигательных нервов руки импульс было уже невозможно. Снайперская винтовка «ремингтон» выплюнула во мрак раскаленный кусочек железа…
   Владимир Николаевич увидел, как вздрогнул шедший слева от Бизона Тимур и как, неуклюже заваливаясь на бок, он стал оседать на мокрый асфальт у входа в клуб. Падая, телохранитель повернулся лицом к майору. За ухом у парня зияла аккуратная пулевая дырочка с набухшими кровью краями.
   Еще не совсем сообразив, что произошло, бывший чекист уже оттолкнулся от земли и, на лету разбрасывая в стороны Жанну и швейцаров с их дурацкими зонтами, изо всех сил ударил в спину оторопевшего от страха и неожиданности Бизона.
   – А-а! – Из груди Яниса вырвался сдавленный хрип, он покачнулся и тяжело рухнул навзничь на асфальт, прямо в растекшуюся возле ступеней огромную, пузырившуюся от дождя лужу. Красавица фотомодель и швейцары от мощных толчков телохранителя с громкими криками разлетелись по сторонам. Невольные свидетели этой страшной картины замерли на местах с открытыми ртами. Послышались топот ног, мужские крики, женский визг и щелканье затворов.
   Владимир Николаевич упал на Бизона сверху, закрыв собой его жирную тушу. Первая мысль, которая мелькнула в голове у бывшего чекиста, была: «Успел!!!» И не беда, что дорогой смокинг за две тысячи долларов, а вместе с ним рубашка и галстук шефа после вынужденного купания в луже безнадежно испорчены. Не страшно даже, если при падении Янис малость расшибся. Главное в другом! Благодаря своей моментальной реакции и неточности киллера ему удалось предотвратить покушение на оберегаемую персону. А это значит, что чекистский навык победил!
   Однако, открыв глаза, бывший майор невольно вздрогнул – такое ужасное и невероятное зрелище вдруг предстало его глазам. Вода вокруг погруженного в лужу бычьего затылка Бизона медленно окрашивалась кровью. Остекленевшие зрачки авторитета, в которых навсегда застыл ужас, смотрели в темное, дождливое небо. В центре широкого лба Бизона зияло пулевое отверстие, из которого тонкими струйками сочилась кровь.
   Прокусив от ярости и безысходности побелевшие губы, телохранитель выхватил из кобуры пистолет и вскочил на ноги…
   Когда Пень понял, что промахнулся, то на какое-то неуловимое мгновение его обуял такой дикий ужас, какого он не испытывал никогда прежде. Но смятение тотчас исчезло, подавленное куда более плодотворной мыслью – не все еще потеряно! Он увидел, как дернулся один из охранников, как сжался перед прыжком второй… Но совсем рядом, обращенное прямо в сторону собора, Пень видел уже никем не прикрытое лицо приговоренного к смерти Бизона. Мгновенно переведя центр прицела прямо на лоб рэкетирского авторитета, Пень во второй раз нажал на курок. Понять, попал он или нет, было почти невозможно, так как второму телохранителю все-таки удалось сбить с ног своего шефа и, упав сверху, прикрыть его своим телом. Позволить себе покинуть точку выстрела до тех пор, пока смерть Яниса не станет очевидной, Пень не мог. Несколько долгих секунд ожидания, во время которых возле входа в ночной клуб «Манхэттен» творилось нечто невообразимое, стоили наркоману внезапно проступившей седины на висках. И лишь спустя полминуты Пень уверился в том, что вторая пуля попала точно в цель. Через лазерный прицел он ясно разглядел, как быстро краснеет от крови вода вокруг головы Бизона. Все толпившиеся вокруг, кроме вопившей длинноногой девицы в желтом вечернем платье, не проявляли особого желания оказать лежавшему навзничь толстяку медицинскую помощь. Никто даже не наклонился к нему. Действительно, зачем суетиться? Единственную помощь, которая теперь нужна этой остывающей туше в смокинге, он получит уже в морге. Там его искромсают вдоль и поперек, зашьют толстыми нитками, помоют, напомадят и переоденут в новенький костюмчик, после чего положат в роскошный полированный гроб с латунными ручками и закопают где-нибудь на Южном кладбище.
   – Вот и порядок, – посиневшими губами прошептал Пень, с трудом подавляя нервную дрожь. Он вскочил с холодного каменного пола, отпрянул от окна, за считанные секунды разобрал снайперскую винтовку и уложил ее в чемоданчик. Прицепив его ручку к карабину на поясе, киллер схватил лежавшую в нише бухту капроновой веревки, один конец которой уже был привязан к крюку, вбитому в стену башни, бросил моток вниз, схватился руками за спусковое устройство и ринулся вниз, в темный колодец. Наркоману показалось, что спуск занял целую вечность. Лишь когда подошвы его кроссовок мягко коснулись пола, он позволил себе открыть глаза. Темнота была кромешной, так что Пню пришлось воспользоваться фонариком-карандашом. Овальное пятно плясало на обшарпанных кирпичных стенах до тех пор, пока не наткнулось на нужное место. Спасительный провал находился прямо перед Пнем. Он зацепился непослушными пальцами за его край, подтянулся, перевалился через стену и рухнул прямо в грязную лужу, не обратив внимания на такую ерунду. Главное, что он выбрался из проклятых развалин на открытое пространство. Теперь нужно как можно скорее «делать ноги» в сторону поджидавшей его машины. Пень позволил себе постоять неподвижно секунд пять, прислушиваясь к доносившимся со стороны ночного клуба крикам, перевел сбившееся дыхание и, оторвавшись от мрачной стены собора святого Альберта, рванулся к опоясывающей храм кованой ограде…
 
   Когда первая выпущенная снайпером пуля совершенно неожиданно для Механика сразила одного из телохранителей, киллер от досады аж заскрипел зубами. Он понимал, что время от времени такие казусы могут случаться даже с такими высокими профессионалами, как Ворон, но предположить, что промах произойдет именно сейчас, сегодня, никак не мог. Слишком многое было поставлено на карту и слишком хотелось поскорее поставить крест на этом опасном деле. Судьба, увы, не шла навстречу его честолюбивым планам. И лишь спустя тридцать секунд Механик сообразил, что сидевший на башне снайпер все-таки успел во второй раз – и удачно – нажать на курок своей винтовки. На душе у киллера стало гораздо легче. Итак, Бизон мертв. Оставалось самое легкое – дождаться, когда Ворон покажется из собора, и с близкого расстояния всадить в него несколько разрывных пуль.
   Механик мгновенно покинул свой наблюдательный пункт, откуда следил за событиями у входа в ночной клуб, и, прижимаясь к уходящей в темное небо громаде костела, кинулся к заранее выбранному укрытию. В десяти метрах от узкого провала, единственного места, через которое можно было покинуть развалины, стоял подпираемый четырьмя потрескавшимися колоннами склеп. Когда-то здесь хоронили отошедших в мир иной представителей какого-то знатного петербургского рода, исповедовавшего католицизм. Внешний вид небольшого одноэтажного строения был даже плачевней, чем находящийся рядом собор. От склепа остались только четыре стены, крыша и три зияющие дыры вместо двери и окон. Внутри был навален строительный мусор и какой-то хлам, оставшийся от хозяйничавших здесь ранее военных. Но в любом случае это было единственное надежное укрытие, откуда можно было практически в упор расстрелять вылезающего из развалин Ворона.
   Механик успел. Ему было легко передвигаться в полной темноте, поскольку надетый на глаза портативный прибор ночного видения, напоминающий сварочные очки, превращал ночь в день и даже позволял вести прицельную стрельбу из любого вида оружия. Киллер нырнул в склеп, пробрался к дальнему окну, на всякий случай прижался к стене и, сняв с предохранителя пистолет с глушителем, стал ждать появления отстрелявшегося Ворона…
   Пень рванулся в темноту, в сторону ограды, но не успел пробежать и трех шагов, как в его переносицу, закрытую черной спецназовской маской, вонзилась разрывная пуля. Ее ударная сила оказалась на выходе настолько велика, что затылочная кость вылетела, разбрызгивая во все стороны ошметки мозгов. Пень погиб мгновенно, еще до того, как его тело успело во второй раз за последнюю минуту свалиться во взбитую проливным дождем жидкую грязь. Он уже не мог почувствовать, как вслед за первой ему в голову и сердце вонзились еще две разрывные пули. После двух попаданий в голову опознание убитого стало возможно только по отпечаткам пальцев, да и то лишь в том случае, если они уже хотя бы раз были засвечены в милицейских картотеках. А этого ранее не случалось. Расстрелянный в упор снайпер, убивший рэкетирского авторитета Калбергса и его телохранителя, таким образом, автоматически превращался в человека без имени. После нескольких месяцев пребывания в холодильной камере морга и безуспешных попыток опознания его бросят в общую могилу на окраине кладбища, и бульдозер сровняет могилу с землей…
   Закончив стрельбу, Механик глубоко вздохнул, спрятал пистолет в карман куртки и, в последний раз взглянув на поверженного противника – самого опасного из всех, с кем ему приходилось иметь дело, – снял с глаз японский прибор ночного видения.
   – Мне очень жаль, парень, но или ты, или я! – Вопреки сложившимся правилам, Механик не удержался, чтобы не произнести в качестве погребальной речи несколько слов. – Боюсь только, что в этом храме тебя вряд ли станут отпевать!..
   Киллер покинул мрачный склеп, но едва он успел миновать пустой проем на месте некогда кованых узорчатых ворот с фамильными вензелями, как вдруг страшный удар резиновой дубинки обрушился ему на голову.
   – А тебя, тварь, вообще не будут отпевать, – усмехнулся Ворон, наклоняясь над лежавшим у его ног Механиком. – Разве что бродячие собаки завоют возле сточной канавы, в которой будет валяться твой поганый труп!
   Вместе с подоспевшим Иваном они подхватили беспомощное тело киллера под руки и поволокли его за ограду, до которой так и не смог добежать незадачливый киллер по кличке Пень…
 
   Механик очнулся от раздражавшего слух равномерного гула. Он приоткрыл глаза и поморщился от тупой боли в затылке. Желудок свело судорогой, но вместо рвоты изо рта вырвался только характерный сдавленный звук. Сознание мало-помалу возвращалось. Киллер стоял на коленях на теплом, усыпанном обвалившейся с потолка штукатуркой бетонном полу, а его поднятые руки были пристегнуты наручниками к обмотанной асбестом трубе. Со всех сторон громоздились какие-то баки, трубы, огромные ржавые вентили, с которых не переставая капала вода, допотопные запотевшие манометры с дрожавшими за стеклом стрелками. То ли котельная, то ли ТЭЦ, с трудом сообразил Механик, облизывая распухшие и потрескавшиеся губы. В помещении стояла жара, а просачивавшийся из водопроводной системы пар делал воздух почти не пригодным для дыхания. Киллер заметил, что его одежда, намокшая во время пребывания в засаде у развалин собора, почти высохла. Все было на месте, за исключением куртки, пистолета и прибора ночного видения. К тому же, судя по внешнему виду и самочувствию, его, если не считать первого удара, даже не били. А рвотные позывы вызваны «отходняком» после прекращения действия той дряни, которой его, судя по всему, накачали похитившие его неизвестные. Впрочем… Настолько ли они неизвестные, как может показаться на первый взгляд?
   От осознания сделанной им фатальной ошибки Механику впервые в жизни захотелось выть и рвать на себе волосы. Он вдруг понял, что во всем пятимиллиардном мире существовал только один человек, который знал, что в этот день и час он, «Ковдор», непременно окажется рядом с собором святого Альберта с целью ликвидировать того снайпера, что пристрелит Бизона. Этим человеком был Ворон, – Ворон, расколовший хитрый ход подосланного к нему наемного убийцы и разыгравший свою партию. Для большей достоверности он даже пошел на убийство совершенно постороннего человека, подставив его вместо себя на огневую точку в башне собора. А может, и смерть Бизона – тоже фикция? Нет, так натурально сыграть смерть не смог бы ни один великий актер. Значит, Яниса все-таки убили. И действительно, почему же Ворону не завалить этого рэкетирского босса, если не так давно он уже взорвал на яхте его предшественника?!
   Механик поднял глаза вверх и посмотрел на защелкнутые на его запястьях наручники, вторыми кольцами прикрепленные к трубе. Не стоило и думать о возможности побега. От таких, как Ворон, не убегают. А если и убегают, то недалеко. Интересно, о чем он будет спрашивать? О том, кто заказал его смерть? Скорее всего… А потом, после получения ответа, его, Механика, просто не станет. Словно и не было никогда. Надеяться, что Ворон оставит его в живых, по меньшей мере глупо. Так что надо заранее готовиться к смерти. Вопрос лишь во времени и в способе, которым его отправят на тот свет…