Страница:
Снова появился детина в твидовом пиджаке. На этот раз он аккуратно поставил на стол стеклянную пиалку с горячими, натертыми чесноком сухариками.
– Запускай, – бросил Лескович, откидываясь на мягкую спинку дивана.
В следующую секунду свет в комнате стал стремительно меркнуть, одновременно на полную яркость зажглись освещавшие золотистый фонтан огни. И вдруг, проскочив в полуприкрытую дверь как порыв легкого ветерка, на импровизированной сцене появилась невысокая стройная блондинка в полупрозрачном газовом пеньюаре. Ее шоколадный загар резко контрастировал с белоснежной синтетической тканью, изящное упругое тело было столь совершенно, что Маркелов невольно залюбовался.
– Теперь представляете, что я почувствовал, когда впервые ее увидел? – Сдавленный шепот Феоктистова потонул в первых аккордах наполнившей комнату нежной классической музыки. Девица не секунду застыла, вытянув вверх руки и подняв к потолку лицо, а потом начала ритмично двигаться в такт музыке. Изгибаясь всем телом, она демонстрировала такую поразительную гибкость, словно напрочь была лишена суставов. В движениях танцовщицы читалось что-то удивительно знакомое, но Николай все никак не мог сообразить, что именно. И лишь через некоторое время он понял – девушка исполняет танец огня. Таков настоящий профессионализм – способность передать движениями тела знакомые человеку образы. Этой хрупкой, изящной, почти невесомой девушке такая задача оказалась под силу.
– О-бал-деть! – раздался справа от Маркелова приглушенный возглас Решетова, а затем щелкнула отлетевшая от пивной бутылки пробка.
Взметнувшись в последний раз, разожженное танцовщицей «пламя» стало медленно угасать. Быстрой тенью от двери отделилась еще одна фигура, одетая точно так же – в полупрозрачный белоснежный пеньюар. Вторая танцовщица приблизилась сзади к первой, стоявшей на коленях и обхватившей руками плечи, девушке и, наклонившись, стала гладить ее упругие загорелые ягодицы. Как-то совсем незаметно обе красавицы слились воедино, опустившись на мягкий ковер, и стали предаваться безудержным ласкам. Еще мгновение – и танец, казалось, перейдет в настоящий лесбийский секс, однако девушки очень умело балансировали на той зыбкой грани, за которой настоящее искусство превращается в дешевый порнографический кич, так котирующийся в последние годы в московских и питерских ночных клубах. Сказывались высочайший класс и великолепная хореографическая подготовка обеих танцовщиц.
«Неужели и они – бляди?.. – ошарашенно подумал Маркелов, наблюдая за тем, как к томившимся в любовной неге девушкам присоединяются еще две их „сестрички“. – Неужели даже такие отнюдь не дешевые артистки так запросто согласны не только выступить перед закрытой аудиторией, в чем, в общем, нет ничего предосудительного, но и по окончании шоу ублажить ими же вызванное желание своих недавних зрителей?! Конечно, „подписать“ на секс любую из ресторанных официанток или танцовщиц из третьеразрядного ночного клуба проблемы не существует, но чтобы можно было отыметь, да еще в групповухе, артисток такого уровня!..»
И практически тут же Маркелов задал сам себе невольно напрашивавшийся вопрос – станет или нет он сам трахать одну из танцевавших сейчас перед ним девиц? Ведь их сговорчивость уже щедро оплачена его новыми «компаньонами». Теми самыми, которые виновны в смерти Державина и изнасиловании Татьяны и которых в ближайшем будущем ожидает смерть от руки нанятого им Ворона?..
Маркелов попытался отвести глаза от роскошного танца, но они, словно притягиваемые магнитом, постоянно натыкались на извивавшиеся и манящие тела танцовщиц. Николай опустил взгляд и увидел, что тонкая простыня, которой было обмотано его тело, не могла скрыть естественного мужского желания! Скользнув глазами по Лесковичу, Решетову и Феоктистову, увлеченно наблюдавшим за девушками, Маркелов заметил, что его «партеры по бизнесу» уже давно положили ногу на ногу, скрестив руки на уровне паха.
«А может, плюнуть на все и действительно… – промелькнула в голове Николая шальная мысль, но он тотчас отбросил ее. – Они только этого и добиваются! Не выйдет, сволочи!»
Маркелов потерял счет времени и не мог точно сказать, сколько длилась эта сладкая пытка. Когда уставшие красотки наконец покинули импровизированную сцену возле фонтана с фигурой золотого Самсона, а интимный разноцветный полумрак, сгустившийся в круглой комнате, плавно сменился более спокойным освещением, Лескович хрипло произнес:
– Молодец, Владислав, классных вертихвосток ты нашел для сегодняшнего вечера. Наверно, уже положил глаз на одну из них, а?! – На губах Лесковича заиграла понимающая улыбка.
– Еще бы! – с готовностью отозвался Феоктистов. – Лично я не прочь поразвлечься с той маленькой, что вышла в самом начале… – Он допил остатки пива из бокала и посмотрел на Решетова. – А ты, Валера?
– А я хочу ту высокую, с фиолетовыми ногтями, – спокойно ответил юрист. – У нее грудь хорошая.
– Ну да, на одну лег, а другой прикрылся! – вставил Маркелов, и комната содрогнулась от громкого разухабистого смеха.
– А ты, Николай? – Лескович хитро прищурился. – Осталось еще две. Выбирай!
– Они все красивые сучки, – как можно спокойнее ответил «афганец». – Будь моя воля, я трахнул бы всех четверых, но… не в моих принципах делить бабу с кем-то пополам. А посему выбирайте вы, Кирилл Аркадьевич, а я согласен на ту, что останется. Я не гордый… – И Маркелов потянулся за сигаретой.
– Что ж, пусть будет так, – согласился Лескович. – Кстати, Николай Романович, как там ваша супруга себя чувствует? Надеюсь, уже поправляется?..
Зажигалка, поднесенная Маркеловым к концу сигареты, замерла, но только на долю секунды. В следующее мгновение оранжевое пламя аккуратно облизало тонкую сигаретную бумагу и подожгло табак.
– Нормально. Милиция говорит, что скоро поймает тех скотов, которые ее изнасиловали…
– Ну дай бог, дай бог, – сочувственно закивал Лескович, при этом на губах юриста появилась и тут же исчезла издевательская усмешка.
Маркелов не мог не заметить ее, потому что ждал подобной реакции от своих «компаньонов». Теперь он точно знал – Решетову не жить.
– Где тут туалет? – спросил Николай у Лесковича, закрыв неприятную для него тему.
– Там. – Толстый палец Кирилла Аркадьевича указал на дверь за бассейном. – Слева от входа в раздевалку есть коридор, в который выходят четыре отдельных номера. В каждом номере имеется кровать, ванная, душ и, естественно, сортир. Выбирай любой номер, потом поведешь туда свою девочку. Если, конечно, захочешь. А нет – можешь задвинуть ей прямо здесь, или в бассейне, или еще где. Дело хозяйское! – Лескович снова улыбнулся и положил руку на плечо Маркелову. – Ведь ты теперь наш человек, не так ли, Коля?
– Так, – ответил Маркелов. – Теперь мы в одной упряжке… босс.
– Вот и хорошо. А теперь иди, отлей. Сейчас девочки сполоснутся, переоденутся и придут к нам…
Выходя из номера обратно в коридор, Маркелов нос к носу столкнулся с верзилой-охранником. Великан оценивающе оглядел завернутого в простыню Николая и равнодушным тоном поинтересовался:
– Вам что-то нужно? Ищете чего?
– Расслабься, приятель, – снисходительно ответил Маркелов. – Я просто проверил кроватку, на которой скоро буду «чпокать» одну из малышек. Они как, уже готовы?
– Они наверху, переодеваются. Скоро спустятся вниз, – ответил охранник.
– Ну тогда все о’кей! – бросил Маркелов, развернулся, вышел из коридора к выложенному кафельной плиткой бассейну в форме капли и прислушался. Из круглой комнаты доносились приглушенные голоса руководителей «Фердинанда». Тогда он потянул на себя дверь раздевалки и скрылся за ней. Подойдя к своей висевшей на крючке одежде, он достал из нагрудного кармана пиджака авторучку-микрофон и, нажав на кнопку, привел устройство в рабочее состояние.
– Это я, Маркелов… Мы здесь все подписали, посидели в парилке, искупались в бассейне, целый час наслаждались стриптизом, а сейчас пьем пиво и, похоже, собираемся учинить разврат. Думаю, самое время что-то предпринять, а то меня уже начинает тошнить от их гостеприимства. В доме один охранник, он вооружен. Скорее всего кто-то еще есть на кухне. Плюс четверо танцовщиц из варьете. С ними тоже может быть сопровождающий. Возле дома – три машины с водителями. Кажется, больше никого…
За спиной Маркелова резко распахнулась дверь. Он обернулся. В проеме, почти закрывая его своим телом, стоял охранник. Он молча и неодобрительно смотрел на Маркелова немигающим взглядом.
– Какие-то проблемы? – с вызовом спросил Маркелов, всем своим видом давая понять верзиле, кто здесь хозяин, а кто – слуга.
– Босса беспокоит ваше долгое отсутствие. – Вместо того чтобы смотреть на Маркелова, верзила пристально глядел на зажатую в его пальцах авторучку.
Николай спокойно поднял с пола свой кейс, положил в него авторучку и закрыл замки, а затем, толкнув плечом охранника, вышел из раздевалки.
– А мы вас уже потеряли, Николай Романович, – сообщил Лескович, едва Маркелов появился в комнате с фонтаном. – Нашли то, что искали, надеюсь?
– Да, конечно.
– Как насчет того, чтобы еще разок посетить сауну? Когда вернемся, девочки уже будут нас ждать. А за время нашего отсутствия принесут шампанское и накроют столик по новой! Пойдемте погреемся! – Не дожидаясь согласия, Лескович поднялся с дивана. За ним последовали Решетов и Феоктистов.
Маркелову не хотелось снова идти в парилку, но он понимал, что для пользы дела, чтобы не вызывать лишних подозрений, следует присоединиться к остальным. И все же какое-то странное чувство не покидало его – словно он упустил из виду что-то важное.
– Не могу больше, очень душно… – Маркелов со вздохом слез с полки под удивленными взглядами «фердинандовцев» и уже в дверях добавил: – Лучше выпью еще пива…
Соседняя дверь вела в раздевалку, и он открыл ее.
Охранник стоял рядом с его раскрытым «дипломатом» и вертел в руках авторучку, пытаясь ее разобрать. Николай понял, что его разоблачили. Надо было немедленно действовать. Мгновенно приняв решение, он ринулся к охраннику.
– Какого черта ты, бычара, роешься в моих вещах? – напористо воскликнул «афганец», уже примеряясь для сокрушительного удара. «Одна рука – это тоже немало, – вспомнились ему слова инструктора спецназа, – можно убить даже одним пальцем…» Однако охранник оказался не столь глупым, как могло показаться на первый взгляд. Уже одно его решение «обшмонать» Маркелова говорило о способности мыслить логически. А ориентироваться в ситуации верзила умел еще лучше. Не успел Николай сделать и шага, как громила сгруппировался, бросил авторучку-микрофон на пол и мгновенно сунул здоровенную ручищу под пиджак. Его пальцы обхватили холодную сталь пистолетной рукоятки, но больше он ничего не успел. Выброшенная вперед ладонь Маркелова, словно клинок, врезалась ему в шею. Хрустнули горловые хрящи. Верзила еще несколько секунд постоял неподвижно, а затем Николай подхватил обмякшее тело под локоть и помог ему плавно опуститься на скамейку. Потом поднял с пола авторучку и, нажав кнопку, сказал быстрым шепотом:
– Я только что зашел в раздевалку и застиг охранника с моим микрофоном в руках. Скорее всего он стоял под дверью, когда я в прошлый раз говорил с тобой… В общем, пришлось свернуть ему шею. Все сейчас в сауне, потом окунутся в бассейн и… времени на раскачку нет. Они могут хватиться охранника, и тогда мне хана… Если через пять минут ты не объявишься, я начинаю действовать самостоятельно.
Щелкнув замками, Маркелов закрыл кейс, спрятал авторучку обратно в карман, склонился над бездыханным телом охранника и сунул руку ему под мышку. В кобуре оказался пистолет «беретта» с полным магазином патронов. «Афганец» сунул его в плавки, поплотнее обмотался простыней и, выйдя из раздевалки, направился в круглую комнату. Закурив сигарету, он стал ждать…
Через пару минут боссы «Фердинанда» вывалились из парилки и попрыгали в бассейн.
В этот же момент дверь из оранжереи резко распахнулась, и Маркелов увидел перед собой незнакомого мужчину лет сорока. На нем была короткая кожаная куртка, черные джинсы и мягкие теннисные туфли синего цвета. Одну руку мужчина держал в кармане куртки, во второй был небольшой кейс. Незнакомец пристально посмотрел на сидевшего в напряженной позе Маркелова, потом чуть заметно улыбнулся и бросил:
– Не слишком удачно ты спрятал ствол… Возвращайся в бассейн и постарайся зайти в эту комнату последним. А еще лучше – останься возле двери и будь готов воспользоваться пистолетом…
После этого Ворон, а это, несомненно, был он, с невозмутимым видом развалился на диване лицом к фонтану Самсона, так, чтобы вошедшие сразу же заметили гостя. Чемоданчик он поставил рядом.
Маркелову потребовалось не больше секунды, чтобы понять: на сей раз Ворон без всякого грима. А это могло означать только одно – ни один из трех «фердинандовских» боссов живым круглую комнату не покинет. Но больше всего Маркелова удивило равнодушное выражение лица Ворона.
– Скажи своим «компаньонам», что пришел гость, – добавил, немного подумав, Ворон. – Иди, чего стоишь? Думаешь, у нас много времени?
– Да-да, конечно… – Маркелов торопливо поднялся с дивана. Мысли в его голове все еще путались, никак не желая выстраиваться в логическую цепочку. Впрочем, на это уже не было времени. Следовало действовать.
Лескович со товарищи в это время как раз вышли из бассейна и набрасывали на себя простыни. Появление Маркелова было встречено совсем по-приятельски.
– Все-таки решил вначале разогреться, Николай Романович? – воскликнул Решетов. – Что ж, торопись, а то всех девочек разберут и тебе ни одна не достанется! Ха-ха-ха!
Однако Маркелов не поддержал веселого тона юриста. Смерив «бизнесменов» растерянным взглядом, он кивнул в сторону круглой комнаты:
– Там пришел… один человек. По-моему, у него к вам какое-то серьезное дело…
Боссы молча переглянулись. А лицо Лесковича приняло презрительно-недовольное выражение.
– Кто такой? И почему его пропустили в дом? Где охрана, черт побери?!
Кирилл Аркадьевич, а следом за ним и остальные моментально позабыли о предстоящих радостях секса и с озабоченными лицами ввалились в круглую комнату. При их появлении незваный гость даже не удосужился встать или хотя бы жестом поприветствовать важных коммерсантов. За последние несколько лет Лескович ни разу не сталкивался с подобным пренебрежением к своей особе. Это его буквально взбесило, тем более что предстал он перед посторонним человеком, мягко говоря, не в лучшем виде – мокрый, практически голый и изрядно выпивший. Так выглядеть люди его уровня вправе лишь в кругу весьма приближенных особ, а потому Кирилл Аркадьевич сразу же взял привычный командный тон.
– Что вы здесь делаете и кто вы вообще такой, мать вашу?! Леонид! Охрана!
– Не надо суетиться, господин Лескович, – с холодной усмешкой ответил Ворон, глядя коммерсанту в глаза. – Лучше присядьте… К тому же охрана вам больше не поможет. Я не знаю, кто из них Леонид, но вполне определенно могу сказать – один из двух бритоголовых мордоворотов, которых вы, вероятно, имели в виду, лежит сейчас в кустах рядом с входом в дом. Да и второй, по-моему, чувствует себя не лучше. Правда, Николай Романович? – Ворон посмотрел на «афганца» и неожиданно озорно подмигнул ему. Ситуация складывалась по меньшей мере неожиданная, во всяком случае, еще сегодня утром Маркелов несколько иначе представлял себе начало акта возмездия. Но режиссером здесь был Ворон, поэтому следовало играть по его правилам.
– Вряд ли он вообще что-нибудь чувствует, – ответил Маркелов, стоя спиной к закрытой двери в бассейн. Три пары злобно сверкающих глаз удивленно уставились на него – Если у человека сломаны горловые хрящи, то, как правило, он не только перестает ощущать боль. Обычно он тут же умирает, даже не успевая сообразить, что случилось.
– О чем вы?! – рявкнул Лескович, однако по его растерянно забегавшим глазам можно было понять, что он быстро и фундаментально «въезжает в тему».
– Представьте себе, я его убил, – вздохнул Маркелов, вытянув вперед единственную руку с пальцами, сложенными в виде клинка. – Вот таким образом. Извините, но у меня не было другого выхода. Он меня почти вычислил. Нашел авторучку с микрофоном в кармане пиджака.
– Так ты мент?! – подал голос Решетов, глядя на Ворона и презрительно усмехаясь. – Ну, тогда считай, сука, что ты втерся по самые гланды!..
– Дела-а… – вслед за ним хмыкнул Феоктистов. Опер, даже «отмороженный», не являлся проблемой для таких людей, как он и его компаньоны.
– Вот, оказывается, в чем дело, – как китайский фарфоровый болванчик, покачал головой Лескович. Он спокойно сел на диван и взял со столика бокал с пивом. – Вместо того чтобы проявить благоразумие, наш уважаемый ветеран не оставил попыток обвинить нашу солидную фирму в тех неприятностях, что случились с его другом и женой. Вы допустили серьезную ошибку, господин однорукий инвалид. К тому же убили ни в чем не повинного парня, спортсмена…
– Заткнись, тварь! – прервал Лесковича Ворон. – Вынужден тебя крупно огорчить: я не имею к милиции никакого отношения и не собираюсь составлять протокол. Просто сейчас ты сам назовешь нам имена и координаты подонков, которые по твоему приказу насмерть забили Алексея Державина и изнасиловали жену Маркелова. Даю две секунды, чтобы начать.
На лице Ворона не дрогнул ни один мускул. Он смотрел на Лесковича совершенно спокойно.
– Ты, вероятно, не понял, мальчик, на кого повысил голос, – сквозь зубы прошипел коммерсант, со злостью отшвыривая в сторону бокал. Ударившись о стену, бокал разлетелся на множество осколков, оставив на обоях безобразный мокрый след. – Ты не выйдешь из этого дома живым, я тебе обещаю…
Только сейчас Маркелов заметил, что на столике с закусками лежит маленькая трубка сотового телефона. Лескович схватил ее и принялся нажимать на кнопки.
– Не люблю упрямых идиотов, – тихо произнес Ворон. Его рука с пистолетом вынырнула из кармана кожаной куртки. На стволе Маркелов успел разглядеть глушитель. Раздался глухой щелчок выстрела, и телефон вылетел из руки Лесковича. Совершив замысловатый пируэт, обломок трубки упал на ковер рядом с Николаем.
Маркелов был готов поклясться, что Ворон нажал на курок почти не целясь.
– Повторяю специально для дебилов, – все так же спокойно произнес сыщик-одиночка, – мне нужны имена, фамилии, координаты…
Феоктистов и Решетов тупо уставились на сидевшего в кресле незнакомца, боясь пошевелиться. До них наконец дошло, что их ожидает. Но если юрист еще старался изобразить спокойствие, то на Феоктистова жалко было смотреть. Он съежился, осунулся и дрожал, беспрерывно кусая посиневшие губы, как будто вместо парной и бассейна его целый час продержали в холодильнике.
– Я тебя предупредил, щенок! – задыхаясь от ненависти, процедил все еще не оценивший всей серьезности ситуации Лескович. – Кто бы ты ни был, тебе лучше убраться отсюда, и желательно – бегом… Вместе с этим чертовым инвалидом… Но учти – тебе все равно уже не жить! Вы оба – трупы!
Глаза Лесковича налились кровью, толстые волосатые пальцы импульсивно сжимались и разжимались.
– Не понимаю, о чем ты! – усмехнулся Ворон. Пистолет с глушителем снова чихнул, и на левой стороне груди Кирилла Аркадьевича появилось маленькое аккуратное отверстие. Слова проклятия так и не успели сорваться с полураскрытых губ Лесковича. Вздрогнув всем телом, босс компании «Фердинанд» тяжело привалился к спинке дивана. – Не понимаю: я его спрашиваю об одном, а он говорит совсем о другом, – спокойно произнес Ворон. – У меня мало времени. Николай, попробуй, может, у тебя выйдет!..
Ворон уже не сомневался в том, что двое оставшихся «предпринимателей» станут наперебой «отрабатывать» свою висящую на волоске жизнь, а поэтому сознательно передавал инициативу «афганцу». В конце концов, это же его месть.
– Сейчас проверим! – Маркелов выхватил из-под плавок «беретту» и прижал ее ствол к переносице Решетова. – Говори, падла! Я ведь помню, как ты улыбался, когда твой покойный босс спрашивал у меня про здоровье жены!.. Считаю до двух! Раз…
– Я скажу! Я все скажу!!! – взвизгнул юрист. Каким-то удивительным образом ему удавалось одновременно смотреть на привалившийся к спинке дивана труп Лесковича и на готовый к стрельбе пистолет. – Их послал Феоктистов по приказу шефа…
– Не виноват я! – завопил, выпучив от ужаса глаза, Феоктистов. – Это он… Он все сделал!
– Заткнись, – приказал Николай. – Продолжай, приятель.
– На Державина напали трое – Прикид, Пень и Леня-Боксер, – затараторил Решетов. – Прикид сейчас в Красносельской больнице, ему ваш друг так двинул, что расколол череп… Леня-боксер – это тот, что сегодня нам прислуживал, в пиджаке…
– А третий, Пень?! – ствол «беретты» больно ткнулся коммерсанту в лоб, поцарапав влажную от холодного пота кожу.
– Он – киллер! Наркоман. «Мочит» людей за пятьсот баксов… Иногда, когда мучает ломка, берет и того дешевле. Ему без разницы, кого грохнуть, лишь бы было чем ширнуться…
– Где его можно найти? – Маркелов надавил стволом сильнее, и Решетов заскулил: – Он… А-а!.. Ошивается в каких-то притонах, на Гражданке… Там их много… Больше я про него ничего не знаю… А-а-а!.. – Из глаз недавнего франта, еще пять минут назад с ухмылкой на устах доказывавшего Ворону, что он «круто втерся», брызнули слезы. Когда Маркелов убрал пистолет, на лбу Решетова осталось красное пятно.
– Это все? – сухо уточнил Ворон.
– Все! Я больше ничего не знаю! Клянусь! – зарыдал, дрожа всем телом, Решетов.
– Предположим, – кивнул Ворон. – Но – не убедительно.
Снова раздался хлопок пистолета с глушителем, и на груди юриста появилась такая же маленькая дырочка, как у сидевшего с разинутым ртом мертвого Лесковича. Решетов медленно повалился на пушистый ковер круглой комнаты и, пару раз вздрогнув, затих.
Окончательно сломанный Феоктистов тут же упал на колени и отчаянно завыл:
– Не убивайте меня! Я все знаю! Я все расскажу! Вы ведь не станете меня убивать, если я сообщу вам всю информацию? Ведь правда, не станете?! Я ни в чем не виноват! Это все они! Это была их идея, чтобы заставить вас подписать договор с фирмой! У-у-у!..
– Говори, а потом подумаем, что с тобой делать, – сказал Маркелов, брезгливо уклоняясь от попыток Феоктистова поцеловать ему ноги.
– А вы не станете меня убивать? Нет?! У-у-у!..
– Я теряю терпение, – напомнил «афганец». Он слушал мольбы Феоктистова о пощаде, а перед его глазами отчетливо стояли картины похорон Леши Державина: свежий песчаный холмик на Южном кладбище, траурные черные ленты, венки, слезы родных и друзей-интернационалистов, их слова о том, что нечисть нужно выжигать каленым железом. Потом Николай увидел Татьяну, лежащую поперек кровати в разорванной одежде, белую больничную палату… Затем в его ушах вновь зазвучал надменный, ехидный голос, которым разговаривал с ним один из боссов мафиозной фирмы «Фердинанд» – Владислав Арсеньевич Феоктистов. А теперь эта падаль пускает слюни у его ног, размазывает по лицу сопли и царапает ногтями ковер, умоляя сохранить ему жизнь. Но достоин ли он жизни после всего, что сделал?..
– Пень часто бывает в кафе «Пилигрим» на Садовой… Там он обычно получает заказы на убийства… Но с посторонними говорить не будет – боится… – Голос Феоктистова доносился до Николая словно издалека. – Месяц назад в перестрелке на Елагином острове, возле парка, застрелили его дружка Сливко – все звали его Слива… Если представиться другом Сливы, то можно узнать у бармена, как найти Пня…
– Какой он из себя?
– Настоящий, законченный наркоман! Ему около тридцати, тощий, кожа желтая… но необычайно сильный!.. Волосы черные, редкие, рост высокий… Вы ведь не станете меня убивать, правда?! Я столько всего сказал!..
– Действительно, сказал ты много, – усмехнулся Маркелов. – И пожалуй, я сохраню тебе жизнь. Но только при одном условии…
– Все, что угодно! Я все, все сделаю, только скажите!.. – Феоктистов предпринял очередную попытку поцеловать ноги Николая, и Маркелову пришлось двинуть ему голой ногой в челюсть. Феоктистов отлетел назад и упал навзничь, не спуская с «афганца» полных мольбы о пощаде, мокрых от слез глаз. Он еще на что-то надеялся…
– Ты останешься жить лишь в том случае, если сможешь оживить моего друга, убитого по приказу одного из вас, – железным голосом отчеканил Маркелов. – При всех остальных вариантах ты умрешь.
– Но это ведь невозможно! Я не волшебник! У-у-у! – Обливаясь слезами, Феоктистов приподнялся и заломил в мольбе руки.
– Очень жаль, – равнодушно ответил Николай. Он бросил вопросительный взгляд на Ворона, и тот ответил легким наклоном головы.
– Не убивайте!.. Не убивайте!.. Я отдам вам все, что у меня есть, – свистящим шепотом, переходившим в хрип, молил Феоктистов. – Десять миллионов долларов…
– Сколько-сколько? – Ворон удивленно вскинул брови. – А где они у тебя, в швейцарском банке?
– Нет! – В душе Феоктистова вновь пробудилась слабая надежда. Он поднял искаженное мукой лицо и, не вставая с пола, на коленях быстро пополз к сидевшему в кресле Ворону. – Почти семьсот тысяч лежат здесь, в одном из здешних банков, на кодированном счете!
– Запускай, – бросил Лескович, откидываясь на мягкую спинку дивана.
В следующую секунду свет в комнате стал стремительно меркнуть, одновременно на полную яркость зажглись освещавшие золотистый фонтан огни. И вдруг, проскочив в полуприкрытую дверь как порыв легкого ветерка, на импровизированной сцене появилась невысокая стройная блондинка в полупрозрачном газовом пеньюаре. Ее шоколадный загар резко контрастировал с белоснежной синтетической тканью, изящное упругое тело было столь совершенно, что Маркелов невольно залюбовался.
– Теперь представляете, что я почувствовал, когда впервые ее увидел? – Сдавленный шепот Феоктистова потонул в первых аккордах наполнившей комнату нежной классической музыки. Девица не секунду застыла, вытянув вверх руки и подняв к потолку лицо, а потом начала ритмично двигаться в такт музыке. Изгибаясь всем телом, она демонстрировала такую поразительную гибкость, словно напрочь была лишена суставов. В движениях танцовщицы читалось что-то удивительно знакомое, но Николай все никак не мог сообразить, что именно. И лишь через некоторое время он понял – девушка исполняет танец огня. Таков настоящий профессионализм – способность передать движениями тела знакомые человеку образы. Этой хрупкой, изящной, почти невесомой девушке такая задача оказалась под силу.
– О-бал-деть! – раздался справа от Маркелова приглушенный возглас Решетова, а затем щелкнула отлетевшая от пивной бутылки пробка.
Взметнувшись в последний раз, разожженное танцовщицей «пламя» стало медленно угасать. Быстрой тенью от двери отделилась еще одна фигура, одетая точно так же – в полупрозрачный белоснежный пеньюар. Вторая танцовщица приблизилась сзади к первой, стоявшей на коленях и обхватившей руками плечи, девушке и, наклонившись, стала гладить ее упругие загорелые ягодицы. Как-то совсем незаметно обе красавицы слились воедино, опустившись на мягкий ковер, и стали предаваться безудержным ласкам. Еще мгновение – и танец, казалось, перейдет в настоящий лесбийский секс, однако девушки очень умело балансировали на той зыбкой грани, за которой настоящее искусство превращается в дешевый порнографический кич, так котирующийся в последние годы в московских и питерских ночных клубах. Сказывались высочайший класс и великолепная хореографическая подготовка обеих танцовщиц.
«Неужели и они – бляди?.. – ошарашенно подумал Маркелов, наблюдая за тем, как к томившимся в любовной неге девушкам присоединяются еще две их „сестрички“. – Неужели даже такие отнюдь не дешевые артистки так запросто согласны не только выступить перед закрытой аудиторией, в чем, в общем, нет ничего предосудительного, но и по окончании шоу ублажить ими же вызванное желание своих недавних зрителей?! Конечно, „подписать“ на секс любую из ресторанных официанток или танцовщиц из третьеразрядного ночного клуба проблемы не существует, но чтобы можно было отыметь, да еще в групповухе, артисток такого уровня!..»
И практически тут же Маркелов задал сам себе невольно напрашивавшийся вопрос – станет или нет он сам трахать одну из танцевавших сейчас перед ним девиц? Ведь их сговорчивость уже щедро оплачена его новыми «компаньонами». Теми самыми, которые виновны в смерти Державина и изнасиловании Татьяны и которых в ближайшем будущем ожидает смерть от руки нанятого им Ворона?..
Маркелов попытался отвести глаза от роскошного танца, но они, словно притягиваемые магнитом, постоянно натыкались на извивавшиеся и манящие тела танцовщиц. Николай опустил взгляд и увидел, что тонкая простыня, которой было обмотано его тело, не могла скрыть естественного мужского желания! Скользнув глазами по Лесковичу, Решетову и Феоктистову, увлеченно наблюдавшим за девушками, Маркелов заметил, что его «партеры по бизнесу» уже давно положили ногу на ногу, скрестив руки на уровне паха.
«А может, плюнуть на все и действительно… – промелькнула в голове Николая шальная мысль, но он тотчас отбросил ее. – Они только этого и добиваются! Не выйдет, сволочи!»
Маркелов потерял счет времени и не мог точно сказать, сколько длилась эта сладкая пытка. Когда уставшие красотки наконец покинули импровизированную сцену возле фонтана с фигурой золотого Самсона, а интимный разноцветный полумрак, сгустившийся в круглой комнате, плавно сменился более спокойным освещением, Лескович хрипло произнес:
– Молодец, Владислав, классных вертихвосток ты нашел для сегодняшнего вечера. Наверно, уже положил глаз на одну из них, а?! – На губах Лесковича заиграла понимающая улыбка.
– Еще бы! – с готовностью отозвался Феоктистов. – Лично я не прочь поразвлечься с той маленькой, что вышла в самом начале… – Он допил остатки пива из бокала и посмотрел на Решетова. – А ты, Валера?
– А я хочу ту высокую, с фиолетовыми ногтями, – спокойно ответил юрист. – У нее грудь хорошая.
– Ну да, на одну лег, а другой прикрылся! – вставил Маркелов, и комната содрогнулась от громкого разухабистого смеха.
– А ты, Николай? – Лескович хитро прищурился. – Осталось еще две. Выбирай!
– Они все красивые сучки, – как можно спокойнее ответил «афганец». – Будь моя воля, я трахнул бы всех четверых, но… не в моих принципах делить бабу с кем-то пополам. А посему выбирайте вы, Кирилл Аркадьевич, а я согласен на ту, что останется. Я не гордый… – И Маркелов потянулся за сигаретой.
– Что ж, пусть будет так, – согласился Лескович. – Кстати, Николай Романович, как там ваша супруга себя чувствует? Надеюсь, уже поправляется?..
Зажигалка, поднесенная Маркеловым к концу сигареты, замерла, но только на долю секунды. В следующее мгновение оранжевое пламя аккуратно облизало тонкую сигаретную бумагу и подожгло табак.
– Нормально. Милиция говорит, что скоро поймает тех скотов, которые ее изнасиловали…
– Ну дай бог, дай бог, – сочувственно закивал Лескович, при этом на губах юриста появилась и тут же исчезла издевательская усмешка.
Маркелов не мог не заметить ее, потому что ждал подобной реакции от своих «компаньонов». Теперь он точно знал – Решетову не жить.
– Где тут туалет? – спросил Николай у Лесковича, закрыв неприятную для него тему.
– Там. – Толстый палец Кирилла Аркадьевича указал на дверь за бассейном. – Слева от входа в раздевалку есть коридор, в который выходят четыре отдельных номера. В каждом номере имеется кровать, ванная, душ и, естественно, сортир. Выбирай любой номер, потом поведешь туда свою девочку. Если, конечно, захочешь. А нет – можешь задвинуть ей прямо здесь, или в бассейне, или еще где. Дело хозяйское! – Лескович снова улыбнулся и положил руку на плечо Маркелову. – Ведь ты теперь наш человек, не так ли, Коля?
– Так, – ответил Маркелов. – Теперь мы в одной упряжке… босс.
– Вот и хорошо. А теперь иди, отлей. Сейчас девочки сполоснутся, переоденутся и придут к нам…
Выходя из номера обратно в коридор, Маркелов нос к носу столкнулся с верзилой-охранником. Великан оценивающе оглядел завернутого в простыню Николая и равнодушным тоном поинтересовался:
– Вам что-то нужно? Ищете чего?
– Расслабься, приятель, – снисходительно ответил Маркелов. – Я просто проверил кроватку, на которой скоро буду «чпокать» одну из малышек. Они как, уже готовы?
– Они наверху, переодеваются. Скоро спустятся вниз, – ответил охранник.
– Ну тогда все о’кей! – бросил Маркелов, развернулся, вышел из коридора к выложенному кафельной плиткой бассейну в форме капли и прислушался. Из круглой комнаты доносились приглушенные голоса руководителей «Фердинанда». Тогда он потянул на себя дверь раздевалки и скрылся за ней. Подойдя к своей висевшей на крючке одежде, он достал из нагрудного кармана пиджака авторучку-микрофон и, нажав на кнопку, привел устройство в рабочее состояние.
– Это я, Маркелов… Мы здесь все подписали, посидели в парилке, искупались в бассейне, целый час наслаждались стриптизом, а сейчас пьем пиво и, похоже, собираемся учинить разврат. Думаю, самое время что-то предпринять, а то меня уже начинает тошнить от их гостеприимства. В доме один охранник, он вооружен. Скорее всего кто-то еще есть на кухне. Плюс четверо танцовщиц из варьете. С ними тоже может быть сопровождающий. Возле дома – три машины с водителями. Кажется, больше никого…
За спиной Маркелова резко распахнулась дверь. Он обернулся. В проеме, почти закрывая его своим телом, стоял охранник. Он молча и неодобрительно смотрел на Маркелова немигающим взглядом.
– Какие-то проблемы? – с вызовом спросил Маркелов, всем своим видом давая понять верзиле, кто здесь хозяин, а кто – слуга.
– Босса беспокоит ваше долгое отсутствие. – Вместо того чтобы смотреть на Маркелова, верзила пристально глядел на зажатую в его пальцах авторучку.
Николай спокойно поднял с пола свой кейс, положил в него авторучку и закрыл замки, а затем, толкнув плечом охранника, вышел из раздевалки.
– А мы вас уже потеряли, Николай Романович, – сообщил Лескович, едва Маркелов появился в комнате с фонтаном. – Нашли то, что искали, надеюсь?
– Да, конечно.
– Как насчет того, чтобы еще разок посетить сауну? Когда вернемся, девочки уже будут нас ждать. А за время нашего отсутствия принесут шампанское и накроют столик по новой! Пойдемте погреемся! – Не дожидаясь согласия, Лескович поднялся с дивана. За ним последовали Решетов и Феоктистов.
Маркелову не хотелось снова идти в парилку, но он понимал, что для пользы дела, чтобы не вызывать лишних подозрений, следует присоединиться к остальным. И все же какое-то странное чувство не покидало его – словно он упустил из виду что-то важное.
– Не могу больше, очень душно… – Маркелов со вздохом слез с полки под удивленными взглядами «фердинандовцев» и уже в дверях добавил: – Лучше выпью еще пива…
Соседняя дверь вела в раздевалку, и он открыл ее.
Охранник стоял рядом с его раскрытым «дипломатом» и вертел в руках авторучку, пытаясь ее разобрать. Николай понял, что его разоблачили. Надо было немедленно действовать. Мгновенно приняв решение, он ринулся к охраннику.
– Какого черта ты, бычара, роешься в моих вещах? – напористо воскликнул «афганец», уже примеряясь для сокрушительного удара. «Одна рука – это тоже немало, – вспомнились ему слова инструктора спецназа, – можно убить даже одним пальцем…» Однако охранник оказался не столь глупым, как могло показаться на первый взгляд. Уже одно его решение «обшмонать» Маркелова говорило о способности мыслить логически. А ориентироваться в ситуации верзила умел еще лучше. Не успел Николай сделать и шага, как громила сгруппировался, бросил авторучку-микрофон на пол и мгновенно сунул здоровенную ручищу под пиджак. Его пальцы обхватили холодную сталь пистолетной рукоятки, но больше он ничего не успел. Выброшенная вперед ладонь Маркелова, словно клинок, врезалась ему в шею. Хрустнули горловые хрящи. Верзила еще несколько секунд постоял неподвижно, а затем Николай подхватил обмякшее тело под локоть и помог ему плавно опуститься на скамейку. Потом поднял с пола авторучку и, нажав кнопку, сказал быстрым шепотом:
– Я только что зашел в раздевалку и застиг охранника с моим микрофоном в руках. Скорее всего он стоял под дверью, когда я в прошлый раз говорил с тобой… В общем, пришлось свернуть ему шею. Все сейчас в сауне, потом окунутся в бассейн и… времени на раскачку нет. Они могут хватиться охранника, и тогда мне хана… Если через пять минут ты не объявишься, я начинаю действовать самостоятельно.
Щелкнув замками, Маркелов закрыл кейс, спрятал авторучку обратно в карман, склонился над бездыханным телом охранника и сунул руку ему под мышку. В кобуре оказался пистолет «беретта» с полным магазином патронов. «Афганец» сунул его в плавки, поплотнее обмотался простыней и, выйдя из раздевалки, направился в круглую комнату. Закурив сигарету, он стал ждать…
Через пару минут боссы «Фердинанда» вывалились из парилки и попрыгали в бассейн.
В этот же момент дверь из оранжереи резко распахнулась, и Маркелов увидел перед собой незнакомого мужчину лет сорока. На нем была короткая кожаная куртка, черные джинсы и мягкие теннисные туфли синего цвета. Одну руку мужчина держал в кармане куртки, во второй был небольшой кейс. Незнакомец пристально посмотрел на сидевшего в напряженной позе Маркелова, потом чуть заметно улыбнулся и бросил:
– Не слишком удачно ты спрятал ствол… Возвращайся в бассейн и постарайся зайти в эту комнату последним. А еще лучше – останься возле двери и будь готов воспользоваться пистолетом…
После этого Ворон, а это, несомненно, был он, с невозмутимым видом развалился на диване лицом к фонтану Самсона, так, чтобы вошедшие сразу же заметили гостя. Чемоданчик он поставил рядом.
Маркелову потребовалось не больше секунды, чтобы понять: на сей раз Ворон без всякого грима. А это могло означать только одно – ни один из трех «фердинандовских» боссов живым круглую комнату не покинет. Но больше всего Маркелова удивило равнодушное выражение лица Ворона.
– Скажи своим «компаньонам», что пришел гость, – добавил, немного подумав, Ворон. – Иди, чего стоишь? Думаешь, у нас много времени?
– Да-да, конечно… – Маркелов торопливо поднялся с дивана. Мысли в его голове все еще путались, никак не желая выстраиваться в логическую цепочку. Впрочем, на это уже не было времени. Следовало действовать.
Лескович со товарищи в это время как раз вышли из бассейна и набрасывали на себя простыни. Появление Маркелова было встречено совсем по-приятельски.
– Все-таки решил вначале разогреться, Николай Романович? – воскликнул Решетов. – Что ж, торопись, а то всех девочек разберут и тебе ни одна не достанется! Ха-ха-ха!
Однако Маркелов не поддержал веселого тона юриста. Смерив «бизнесменов» растерянным взглядом, он кивнул в сторону круглой комнаты:
– Там пришел… один человек. По-моему, у него к вам какое-то серьезное дело…
Боссы молча переглянулись. А лицо Лесковича приняло презрительно-недовольное выражение.
– Кто такой? И почему его пропустили в дом? Где охрана, черт побери?!
Кирилл Аркадьевич, а следом за ним и остальные моментально позабыли о предстоящих радостях секса и с озабоченными лицами ввалились в круглую комнату. При их появлении незваный гость даже не удосужился встать или хотя бы жестом поприветствовать важных коммерсантов. За последние несколько лет Лескович ни разу не сталкивался с подобным пренебрежением к своей особе. Это его буквально взбесило, тем более что предстал он перед посторонним человеком, мягко говоря, не в лучшем виде – мокрый, практически голый и изрядно выпивший. Так выглядеть люди его уровня вправе лишь в кругу весьма приближенных особ, а потому Кирилл Аркадьевич сразу же взял привычный командный тон.
– Что вы здесь делаете и кто вы вообще такой, мать вашу?! Леонид! Охрана!
– Не надо суетиться, господин Лескович, – с холодной усмешкой ответил Ворон, глядя коммерсанту в глаза. – Лучше присядьте… К тому же охрана вам больше не поможет. Я не знаю, кто из них Леонид, но вполне определенно могу сказать – один из двух бритоголовых мордоворотов, которых вы, вероятно, имели в виду, лежит сейчас в кустах рядом с входом в дом. Да и второй, по-моему, чувствует себя не лучше. Правда, Николай Романович? – Ворон посмотрел на «афганца» и неожиданно озорно подмигнул ему. Ситуация складывалась по меньшей мере неожиданная, во всяком случае, еще сегодня утром Маркелов несколько иначе представлял себе начало акта возмездия. Но режиссером здесь был Ворон, поэтому следовало играть по его правилам.
– Вряд ли он вообще что-нибудь чувствует, – ответил Маркелов, стоя спиной к закрытой двери в бассейн. Три пары злобно сверкающих глаз удивленно уставились на него – Если у человека сломаны горловые хрящи, то, как правило, он не только перестает ощущать боль. Обычно он тут же умирает, даже не успевая сообразить, что случилось.
– О чем вы?! – рявкнул Лескович, однако по его растерянно забегавшим глазам можно было понять, что он быстро и фундаментально «въезжает в тему».
– Представьте себе, я его убил, – вздохнул Маркелов, вытянув вперед единственную руку с пальцами, сложенными в виде клинка. – Вот таким образом. Извините, но у меня не было другого выхода. Он меня почти вычислил. Нашел авторучку с микрофоном в кармане пиджака.
– Так ты мент?! – подал голос Решетов, глядя на Ворона и презрительно усмехаясь. – Ну, тогда считай, сука, что ты втерся по самые гланды!..
– Дела-а… – вслед за ним хмыкнул Феоктистов. Опер, даже «отмороженный», не являлся проблемой для таких людей, как он и его компаньоны.
– Вот, оказывается, в чем дело, – как китайский фарфоровый болванчик, покачал головой Лескович. Он спокойно сел на диван и взял со столика бокал с пивом. – Вместо того чтобы проявить благоразумие, наш уважаемый ветеран не оставил попыток обвинить нашу солидную фирму в тех неприятностях, что случились с его другом и женой. Вы допустили серьезную ошибку, господин однорукий инвалид. К тому же убили ни в чем не повинного парня, спортсмена…
– Заткнись, тварь! – прервал Лесковича Ворон. – Вынужден тебя крупно огорчить: я не имею к милиции никакого отношения и не собираюсь составлять протокол. Просто сейчас ты сам назовешь нам имена и координаты подонков, которые по твоему приказу насмерть забили Алексея Державина и изнасиловали жену Маркелова. Даю две секунды, чтобы начать.
На лице Ворона не дрогнул ни один мускул. Он смотрел на Лесковича совершенно спокойно.
– Ты, вероятно, не понял, мальчик, на кого повысил голос, – сквозь зубы прошипел коммерсант, со злостью отшвыривая в сторону бокал. Ударившись о стену, бокал разлетелся на множество осколков, оставив на обоях безобразный мокрый след. – Ты не выйдешь из этого дома живым, я тебе обещаю…
Только сейчас Маркелов заметил, что на столике с закусками лежит маленькая трубка сотового телефона. Лескович схватил ее и принялся нажимать на кнопки.
– Не люблю упрямых идиотов, – тихо произнес Ворон. Его рука с пистолетом вынырнула из кармана кожаной куртки. На стволе Маркелов успел разглядеть глушитель. Раздался глухой щелчок выстрела, и телефон вылетел из руки Лесковича. Совершив замысловатый пируэт, обломок трубки упал на ковер рядом с Николаем.
Маркелов был готов поклясться, что Ворон нажал на курок почти не целясь.
– Повторяю специально для дебилов, – все так же спокойно произнес сыщик-одиночка, – мне нужны имена, фамилии, координаты…
Феоктистов и Решетов тупо уставились на сидевшего в кресле незнакомца, боясь пошевелиться. До них наконец дошло, что их ожидает. Но если юрист еще старался изобразить спокойствие, то на Феоктистова жалко было смотреть. Он съежился, осунулся и дрожал, беспрерывно кусая посиневшие губы, как будто вместо парной и бассейна его целый час продержали в холодильнике.
– Я тебя предупредил, щенок! – задыхаясь от ненависти, процедил все еще не оценивший всей серьезности ситуации Лескович. – Кто бы ты ни был, тебе лучше убраться отсюда, и желательно – бегом… Вместе с этим чертовым инвалидом… Но учти – тебе все равно уже не жить! Вы оба – трупы!
Глаза Лесковича налились кровью, толстые волосатые пальцы импульсивно сжимались и разжимались.
– Не понимаю, о чем ты! – усмехнулся Ворон. Пистолет с глушителем снова чихнул, и на левой стороне груди Кирилла Аркадьевича появилось маленькое аккуратное отверстие. Слова проклятия так и не успели сорваться с полураскрытых губ Лесковича. Вздрогнув всем телом, босс компании «Фердинанд» тяжело привалился к спинке дивана. – Не понимаю: я его спрашиваю об одном, а он говорит совсем о другом, – спокойно произнес Ворон. – У меня мало времени. Николай, попробуй, может, у тебя выйдет!..
Ворон уже не сомневался в том, что двое оставшихся «предпринимателей» станут наперебой «отрабатывать» свою висящую на волоске жизнь, а поэтому сознательно передавал инициативу «афганцу». В конце концов, это же его месть.
– Сейчас проверим! – Маркелов выхватил из-под плавок «беретту» и прижал ее ствол к переносице Решетова. – Говори, падла! Я ведь помню, как ты улыбался, когда твой покойный босс спрашивал у меня про здоровье жены!.. Считаю до двух! Раз…
– Я скажу! Я все скажу!!! – взвизгнул юрист. Каким-то удивительным образом ему удавалось одновременно смотреть на привалившийся к спинке дивана труп Лесковича и на готовый к стрельбе пистолет. – Их послал Феоктистов по приказу шефа…
– Не виноват я! – завопил, выпучив от ужаса глаза, Феоктистов. – Это он… Он все сделал!
– Заткнись, – приказал Николай. – Продолжай, приятель.
– На Державина напали трое – Прикид, Пень и Леня-Боксер, – затараторил Решетов. – Прикид сейчас в Красносельской больнице, ему ваш друг так двинул, что расколол череп… Леня-боксер – это тот, что сегодня нам прислуживал, в пиджаке…
– А третий, Пень?! – ствол «беретты» больно ткнулся коммерсанту в лоб, поцарапав влажную от холодного пота кожу.
– Он – киллер! Наркоман. «Мочит» людей за пятьсот баксов… Иногда, когда мучает ломка, берет и того дешевле. Ему без разницы, кого грохнуть, лишь бы было чем ширнуться…
– Где его можно найти? – Маркелов надавил стволом сильнее, и Решетов заскулил: – Он… А-а!.. Ошивается в каких-то притонах, на Гражданке… Там их много… Больше я про него ничего не знаю… А-а-а!.. – Из глаз недавнего франта, еще пять минут назад с ухмылкой на устах доказывавшего Ворону, что он «круто втерся», брызнули слезы. Когда Маркелов убрал пистолет, на лбу Решетова осталось красное пятно.
– Это все? – сухо уточнил Ворон.
– Все! Я больше ничего не знаю! Клянусь! – зарыдал, дрожа всем телом, Решетов.
– Предположим, – кивнул Ворон. – Но – не убедительно.
Снова раздался хлопок пистолета с глушителем, и на груди юриста появилась такая же маленькая дырочка, как у сидевшего с разинутым ртом мертвого Лесковича. Решетов медленно повалился на пушистый ковер круглой комнаты и, пару раз вздрогнув, затих.
Окончательно сломанный Феоктистов тут же упал на колени и отчаянно завыл:
– Не убивайте меня! Я все знаю! Я все расскажу! Вы ведь не станете меня убивать, если я сообщу вам всю информацию? Ведь правда, не станете?! Я ни в чем не виноват! Это все они! Это была их идея, чтобы заставить вас подписать договор с фирмой! У-у-у!..
– Говори, а потом подумаем, что с тобой делать, – сказал Маркелов, брезгливо уклоняясь от попыток Феоктистова поцеловать ему ноги.
– А вы не станете меня убивать? Нет?! У-у-у!..
– Я теряю терпение, – напомнил «афганец». Он слушал мольбы Феоктистова о пощаде, а перед его глазами отчетливо стояли картины похорон Леши Державина: свежий песчаный холмик на Южном кладбище, траурные черные ленты, венки, слезы родных и друзей-интернационалистов, их слова о том, что нечисть нужно выжигать каленым железом. Потом Николай увидел Татьяну, лежащую поперек кровати в разорванной одежде, белую больничную палату… Затем в его ушах вновь зазвучал надменный, ехидный голос, которым разговаривал с ним один из боссов мафиозной фирмы «Фердинанд» – Владислав Арсеньевич Феоктистов. А теперь эта падаль пускает слюни у его ног, размазывает по лицу сопли и царапает ногтями ковер, умоляя сохранить ему жизнь. Но достоин ли он жизни после всего, что сделал?..
– Пень часто бывает в кафе «Пилигрим» на Садовой… Там он обычно получает заказы на убийства… Но с посторонними говорить не будет – боится… – Голос Феоктистова доносился до Николая словно издалека. – Месяц назад в перестрелке на Елагином острове, возле парка, застрелили его дружка Сливко – все звали его Слива… Если представиться другом Сливы, то можно узнать у бармена, как найти Пня…
– Какой он из себя?
– Настоящий, законченный наркоман! Ему около тридцати, тощий, кожа желтая… но необычайно сильный!.. Волосы черные, редкие, рост высокий… Вы ведь не станете меня убивать, правда?! Я столько всего сказал!..
– Действительно, сказал ты много, – усмехнулся Маркелов. – И пожалуй, я сохраню тебе жизнь. Но только при одном условии…
– Все, что угодно! Я все, все сделаю, только скажите!.. – Феоктистов предпринял очередную попытку поцеловать ноги Николая, и Маркелову пришлось двинуть ему голой ногой в челюсть. Феоктистов отлетел назад и упал навзничь, не спуская с «афганца» полных мольбы о пощаде, мокрых от слез глаз. Он еще на что-то надеялся…
– Ты останешься жить лишь в том случае, если сможешь оживить моего друга, убитого по приказу одного из вас, – железным голосом отчеканил Маркелов. – При всех остальных вариантах ты умрешь.
– Но это ведь невозможно! Я не волшебник! У-у-у! – Обливаясь слезами, Феоктистов приподнялся и заломил в мольбе руки.
– Очень жаль, – равнодушно ответил Николай. Он бросил вопросительный взгляд на Ворона, и тот ответил легким наклоном головы.
– Не убивайте!.. Не убивайте!.. Я отдам вам все, что у меня есть, – свистящим шепотом, переходившим в хрип, молил Феоктистов. – Десять миллионов долларов…
– Сколько-сколько? – Ворон удивленно вскинул брови. – А где они у тебя, в швейцарском банке?
– Нет! – В душе Феоктистова вновь пробудилась слабая надежда. Он поднял искаженное мукой лицо и, не вставая с пола, на коленях быстро пополз к сидевшему в кресле Ворону. – Почти семьсот тысяч лежат здесь, в одном из здешних банков, на кодированном счете!