Страница:
– Ладно, чуть позже еще поговорим, – и оттолкнул его от себя, швырнув на пол. Посмотрел на Катю, чувствуя, как начинает дергаться нерв на виске:
– Давай, бэби, колись по-быстрому! А то у Бориса сдадут нервы и он сделает с тобой то, на что я не способен в принципе, даже после всего хорошего, что ты для меня сделала!
В знак согласия таксист так злорадно ухмыльнулся, что Катя даже всхлипнула, видимо представив во всех красках свою дальнейшую участь, в которой на первом плане отчетливо виднелись клиника пластической хирургии и инвалидная коляска.
– Ключ от сейфа в моей сумочке. – Зайка как-то сразу обмякла и пустыми глазами следила за тем, как я взял с туалетного столика элегантную зеленую сумочку из змеиной кожи, вытряхнул содержимое на кровать. Помимо двух видов помады, пудреницы, зеркальца, косметического карандаша и упаковки бумажных салфеток я обнаружил похищенные у меня ключи от квартиры, перстень-печатку, часы и подаренные родителями запонки. Ключа от сейфа в «Кэмикл-банке» не было.
– Ошибочка вышла, – я забрал по праву принадлежащие мне вещи. Надел часы и перстень, запонки положил в карман. – Или ты, глупышка, решила поиграть со мной? Это зря. Сегодня я не в настроении…
Однако было очень похоже, что Катя не меньше меня удивлена отсутствием среди безделушек заветного «золотого» ключика… Она перевела растерянный взгляд на блондина, уже слегка очухавшегося после моей примочки и вновь привалившегося спиной к кровати. Борис внимательно следил за курьером, демонстрируя свое грозное оружие для колки орехов и недобро кривя губы, словно говоря тем самым: «Только дай мне повод, засранец – и я наделаю в твоей шкуре столько отверстий, что ты будешь похож на голландский сыр!»
– Знаешь что, Боря, обшмонай-ка ты все вокруг, включая унитазный бачок и подкладку на одежде, – обратился я к таксисту, мысленно уже прикидывая, куда бы я сам спрятал ключ, если бы в этом существовала необходимость. – А Катя нам сейчас подробно, не пропуская ни одной детали, расскажет об их едва не закончившемся успешно гениальном плане по похищению чемоданчика с деньгами… Впрочем… а давай-ка я сам начну, а ты, Зайка, если что, меня поправишь. Договорились?! Вот и ладушки.
Взяв у Бориса «тридцать восьмой» и отойдя на пару шагов от полулежащего на полу курьера, дабы не вводить бедолагу в искушение попытаться в порыве отчаяния прыгнуть на меня и вцепиться в горло, я прислонился плечом к дверному косяку, закурил сигарету и начал излагать свое видение комбинации:
– Я не знаю, кому именно из вас первому пришла в голову идея ограбить Брокера, но это, по большому счету, и не важно. Главное, что толчком к разработке и осуществлению этого дерзкого и не лишенного изюминки плана стало возникновение пылких чувств между любовницей бандитского финансиста и работающим на него же, регулярно перевозящим из Риги в Питер огромную сумму наличных денег курьером. Возможно, идея обеспечить свое светлое будущее за счет «грязных» баксов из Прибалтики пришла вам в головы одновременно. А уж как следствие родился и сам план ограбления. Но в нем было два вопроса, которые требовалось решить. Первый: как украсть кейс у самого себя, когда рядом – два зорко следящих за сохранностью денег телохранителя? И второй: как при этом отвести от себя подозрения и направить Брокера по ложному следу? Зная некоторые подробности личной жизни господина Пердуноффа… – я с ухмылкой посмотрел на курьера. – Ой, простите, но я до сих пор не знаю вашей настоящей фамилии, так что пусть покамест будет Пердунофф… Надо же вас как-то величать… Так вот, решение первого вопроса пришло мгновенно – брат-близнец! Скромный, как две капли воды похожий на уютно устроившегося в Питере братца, задрюченный жизнью работяга, скорее всего – из провинции! О существовании которого никто из команды Браташа даже не догадывался!.. Казалось, сама природа дает вам уникальный шанс обтяпать это выгодное дельце, заплатив за два миллиона баксов чужой жизнью. Точнее – сразу четырьмя. Лжекурьер, охранники и я… Как и за какие коврижки вы, господин Пердунофф, уговорили родного брата подменить вас на одну ходку в Ригу – это уже второстепенные детали. Главное в другом – чтобы раз и навсегда отвести от себя подозрения, для всех окружающих вы решили просто… умереть! Но – как!!! Положив вместо себя в могилу ничего не подозревающего родного брата-близнеца!!! Да уж… На такую гнусность, даже имея с близким родственничком не слишком радужные личные отношения, способны о-очень немногие подонки. И вы – один из них… Однако подставить брата – это только полдела. Вам обязательно нужен был исполнитель. Тот безумный, кто согласился бы непосредственно осуществить ограбление в поезде и доставить вам кейс до машины, на блюдечке с голубой каемочкой. Даже не представляя себе, что жить ему осталось – от силы двадцать – тридцать минут. И тут вам неожиданно повезло. Судьба предоставила вам еще один козырный шанс в лице Дениса Стрельникова, совершенно случайно оказавшегося в ночном клубе «Старый диктатор» за соседним столиком от Браташа и с которым изрядно подвыпившему Брокеру вдруг вздумалось вступить в диалог. Мигом навострив ушки и узнав, что я регулярно мотаюсь в Америку и обратно, да к тому же – просто не свожу с нее глаз, маленькая тварь сразу смекнула, что лучшего кандидата на роль исполнителя ей вряд ли удастся найти. Узнав мой домашний адрес, она решительно принялась за дело… Так что прими мои искренние поздравления, солнышко, ты – прирожденная актриса!..
Лицо Кати, еще недавно бледное, на глазах наливалось краской, а страх, застывший в глазах, стремительно уступал место ненависти и злобе. Нетрудно предположить, кто являлся для нее столь сильным раздражителем. Уж точно не распластанный на полу любовник и не шмонающий прихожую Борис.
– Теперь насчет баллончиков с газом и переправки денег, – продолжал я. – С этим, как я сам имел возможность убедиться, в наше шкурное время, когда спрос рождает предложение, а интернет становится все более и более доступным, дело обстоит гораздо проще, чем может представить себе рядовой обыватель. Произведенный в Израиле сильнейший концентрированный газ нервно-паралитического действия, применение которого допустимо только на открытом воздухе с целью нейтрализации террористов, в крохотном замкнутом помещении легко превращается в газ-убийцу. Боюсь ошибиться, но вполне вероятно, что, прежде чем использовать его для нейтрализации лжекурьера и охранников, господин Пердунофф провел тестирование на ничего не подозревающих гражданах в аналогичных условиях поездного купе. Я прав, выродок?!..
Блондин не ответил, он лишь играл желваками и глядел на меня затравленным, ненавидящим взглядом угодившего в капкан волка.
– Значит, прав… Стало быть, на вашей гнилой совести еще несколько загубленных жизней… Ладно, едем дальше. Насчет безопасного канала перевода денег через океан вы, разумеется, тоже заранее все пробили и утрясли. В противном случае мы бы сейчас здесь, в этом номере, не беседовали… Осталось самое последнее – сам акт ограбления в «Балтике». Купившийся на разыгранный Катей любовный спектакль глупец-смертник, то есть я, сам того не ведая отправляет к праотцам трех пассажиров курьерского купе, спокойно забирает чемоданчик с деньгами и сходит во Пскове. Затем на заправке получает в спину разряд из электрошокера – тоже более чем доступной в наше время вещицы! – после чего, сменив господина Пердуноффа в багажнике жигулей, совершает короткое путешествие до колодца, где ему предстоит сгинуть навсегда. Довольные подельники возвращаются на машине в Санкт-Петербург, отправляют сами себе в Нью-Йорк краденые деньги и, ничтоже сумня-шеся, едут на квартиру злодейски убиенного исполнителя, где обчищают сейф и даже занимаются сексом, испытывая при этом настоящий экстаз. Затем скоренько прихватывают кое-что из личных вещей и улетают в Столицу Мира. Где без проблем получают свои денежки и, как люди по натуре бережливые, кладут их в сейфовое хранилище «Кэмикл-банка», а сами останавливаются в забронированном номере отеля под странным и слегка грустным названием – «Лав Энд». Где празднуют победу и предаются любовным ласкам. Даже не подозревая, что за дверью стоит воскресший труп, жаждущий сатисфакции. И вот раздается стук в дверь. Несмотря на вывешенную на дверной ручке табличку с просьбой не беспокоить. Едва успевший испытать оргазм господин Пердунофф отпирает замок и… Вот, собственно, и вся душещипательная история. Ну, как? Поправки, комментарии, уточнения будут? Или и так сойдет?!
Я затушил окурок сигареты прямо о стену, бросил его на пол, раздавил каблуком и окликнул копошащегося где-то за моей спиной Бориса:
– Ну что там?
– Ничего нет, если не считать бумажника с двумя штуками баксов в кармане плаща и закатившегося за шкаф «квотера», – таксист бросил на зеркальный столик тонкую пачку денег и монету в двадцать пять центов. Я кивнул:
– В кошельке нашей маленькой пленницы найдешь еще пять сотен. Прибавь их к этим двум штукам и считай, что половину гонорара ты уже отработал.
– О'кей! – уговаривать Бориса было не нужно, и деньги быстро переместились в нагрудный карман его мокрой от пота фисташковой хлопковой рубашки.
– Послушай, ты, прыщ на жопе, – я присел на корточки и ткнул дулом пистолета в лоб курьеру. – Ты меня достал. Так что даю тебе последний шанс. Если скажешь, где ключ, я не буду настаивать на том, что бы Боря сделал так, будто ты, пережрав виски, случайно захлебнулся в ванной, а твоя похотливая сучка, увидев такое горе, сдуру вскрыла себе вены. Считать до трех я больше не буду. Говори сразу, сейчас. И учти, падаль – еще раз взбрыкнешь – стреляю без предупреждения. Или – или. Давай, колись!.. – и я сильно вжал ствол «браунинга» в переносицу этого подонка. Видимо, это было больно.
Блондин резко дернул плечами, пояс на его пузе развязался, полы шелкового халата разошлись в стороны, и я увидел на груди бывшего курьера толстую золотую цепь вязки «бисмарк», на которой, вместо креста или кулона, висел знакомый мне хромированный ключик от сейфа. Я хмыкнул и одним резким движением сорвал цепочку с шеи блондина. Столь варварское действие не могло пройти бесследно – на коже моего несостоявшегося убийцы стал быстро вздуваться, наливаясь кровью, толстый розовый рубец.
– Вот и золотой ключик… Не повезло тебе, Буратино… Борис?
Я сжал ключ в кулаке и уже выпрямлялся, вставая на ноги, когда блондин внезапно кинулся на меня, свалив с ног. От неожиданности я выронил пистолет и упал навзничь, чувствуя, как на моей шее с неотвратимостью кузнечных клещей сжимаются холодные и липкие от крови руки. Еще миг – и моя трахея переломилась бы, как вафельная трубочка, но тут блондин вдруг дернулся, обмяк и с глухим стуком уткнулся лбом в пол. Это стоявший рядом Борис обрушил на его затылок свой тяжелый кулак. А потом схватил его за волосы и отбросил в сторону, проворчав недоуменно:
– Мудак какой, ты глянь. Видел же, что я всего в одном шаге стою! Ан нет – все равно вцепился!..
Оперевшись на руку таксиста, я поднялся с пола. Но тут случилась новая проблема – Катя начала громко, истерично смеяться. Пришлось снова влепить ей оплеуху. Орать Зайка перестала, но все равно сотрясалась от беззвучных спазмов. Вот так крыша у людей и едет… Впрочем, я понимал, что сейчас происходит у нее в душе. В одночасье лишиться двух миллионов баксов, добытых после такого количества трупов и усилий – это испытание не для слабонервных.
– Он? – кивая на мой сжатый кулак, спросил Борис.
– Да, – подтвердил я. – Слушай, ты мне доверяешь? Тогда тебе нужно будет часик побыть здесь, приглядеть за этой сладкой парочкой, а я пока сгоняю в банк. Возьму сумку с деньгами и оставлю ее в надежном месте, у знакомых, которые не будут рыться в моих вещах. Когда сделаю – позвоню сюда, в номер. Встретимся на Брайтоне, и я отдам тебе оставшиеся две с половиной штуки. Потом зайдем куда-нибудь перекусить и выпить. – Я вернул Борису ствол.
– А с этими инфузориями что делать? – он ткнул «тридцать восьмым» в сторону Кати и курьера. – Покалечить?
– Думаю, не стоит. А вот забрать у них документы, изорвать в лохмотья одежду и в таком виде оставить в чужой стране, голыми, без гроша в кармане – это будет в самый раз. В Россию они не сунутся, там их уже ищут благодаря кое-каким открывшимся фактам, – решил на всякий случай соврать я. – Так что пусть тут бомжуют. Или на панель идут. Отель оплачен еще на сутки, потом их выкинут отсюда пинком под зад. Как считаешь, веселое их здесь, в Нью-Йорке, ждет будущее? При таком шикарном «стартовом капитале»?
– Я бы сразу застрелился, – покачал головой Борис и ухмыльнулся: – Какой ты, однако, жестокий, Дэнни. По мне так лучше инвалидом. Хоть в больницу для бродяг бесплатно положат. И с голоду сдохнуть не дадут. Все лучше, чем пи…ой и задницей на грязном асфальте торговать. А потом загнуться от СПИДа где-нибудь возле мусорной кучи. Бр-р! – Таксист почти натурально поежился.
– Ничего, ребята так долго хотели подышать воздухом свободы. Вот пусть и дышат, сколько душа пожелает. До рвоты. – Я оставался непреклонным. – Ладно, приглядывай тут пока за ними. Я позвоню сразу, как управлюсь.
Я подошел к стоящему на столе телефону, запомнил обозначенный на аппарате номер для городского дозвона и, не теряя времени понапрасну, покинул отель таким же способом, как и проник сюда. Правда, не без проблем. На сей раз в расположенной в подвале прачечной находились сразу две работницы, лет сорока – судя по виду, мексиканки, – которые при моем появлении начали размахивать руками и громко кричать на ломаном английском, чтобы я убирался, иначе они позовут охрану. Я быстро заткнул их луженые глотки громким: «Шарап!» и доходчиво объяснил, что, если они ляпнут еще хотя бы слово насчет вызова охраны, я немедленно позвоню в иммиграционный контроль Нью-Йорка и вызову в «Лав Энд» инспектора. Пусть мистер чиновник проверит законность нахождения крикливых мексиканок в звездно-полосатой стране. Моя догадка угодила в цель – тетки, молча переглянувшись, повернулись ко мне объемистыми задницами и сделали вид, что я от рождения прозрачный, как сын стекольщика. Таким образом консенсус интересов был достигнут, и я спокойно покинул прачечную через окно…
Выйдя на улицу, я остановил первое попавшееся такси и приказал водиле-ниггеру ехать в один из самых крупных банков в мире, «Кэмикл-банк». На счетах этого финансового монстра находились сотни миллиардов долларов, а престиж и надежность были на таком высоком уровне, что для обычного открытия счета требовалось внести в кассу не менее полутора тысяч баксов. Я собирался открыть там свой персональный счет не позднее, чем послезавтра.
Предъявив на входе ключ и произнеся кодовое слово, я получил разрешение охраны спуститься вниз, в бункер, где на уровне четырех этажей под землей располагался неприступный бастион персональных заначек более чем ста тысяч клиентов. Сопровождающий полицейский вставил в ячейку второй – контрольный – ключ, повернул его одновременно с моим и сразу же покинул секцию, не имея права следить за тем, что именно я беру или кладу в свой личный анонимный сейф. Я проводил копа взглядом и, задержав на миг дыхание, открыл толстую стальную дверцу.
Сейф был пуст.
Наконец такси, взвизгнув тормозами, остановилось за два дома до отеля на Кони-Айленд. Я выскочил из машины и, даже забыв закрыть за собой дверь, побежал на задний двор «Лав Энда», к окошку прачечной. Я юркнул в него, как убегающий от собаки кот, спрыгнул вниз и бросился в коридор, к служебному лифту. Только поднявшись на четвертый этаж, я вспомнил, что даже не обратил внимания – был ли в прачечной кто-нибудь из обслуги или нет.
Едва двери лифта разъехались, я кинулся к двери номера, схватился за ручку и дернул. Заперто. Я постучал, сопроводив стук словами:
– Борис, это я!
Ответа не последовало. Тогда я, стараясь не производить лишнего шума, уперся в дверь плечом и надавил, благо та, вопреки гостиничному обыкновению, открывалась внутрь. Вышибать дверь с разбега, конечно, гораздо легче, но в таком случае рассчитывать на сохранение инкогнито не приходится. На моем лбу проступили капли горячего пота, которые, стекая вниз, щипали глаза, зубы скрипели, грозя раскрошиться, но я не сдавался. Лишние полминуты все равно ничего уже не решали, а спалиться мне совсем не хотелось. Наконец простенький, но сработанный на совесть лет пятьдесят назад врезной замок не выдержал натиска и выскочил из паза. Я шагнул в номер и тут же остановился, чувствуя, как к горлу стремительно подкатывает тошнота.
Борис лежал на полу лицом вниз, широко раскинув руки, одна из которых продолжала сжимать черную рукоятку «браунинга». Вокруг его головы на добрые полметра растеклось темно-красное пятно густеющей прямо на глазах крови, а в голове, чуть левее правого уха, зияла дыра размером с советскую пятикопеечную монету.
Тут же валялось и орудие убийства – тяжелая настольная лампа из бронзы в виде орла с распростертыми крыльями. Клюв хищника был обильно вымазан кровью, и не нужно было иметь за плечами Полицейскую Академию, чтобы сообразить, чья это кровь. В номере не наблюдалось никаких признаков борьбы. Смерть застала таксиста врасплох. Он имел неосторожность на секунду-другую повернуться спиной к Кате или курьеру, и этой оплошности оказалось достаточно, чтобы… Эх, Борис, Борис… Теперь тебе ни за что не вернуть обратно твой роскошный дом на берегу океана с голубым бассейном и розовыми кустами вместо ограды. Как же ты так неосторожно, земляк? Ведь предупреждал же…
Я присел на корточки, не без труда освободил из крепко сжатых пальцев ствол, положил его в карман, а затем, еще раз окинув взглядом комнату, вышел из номера. Я вспоминал все свои действия и пришел к выводу, что полиции не светит обнаружить на месте убийства отпечатки моих пальцев. Чего нельзя было сказать про Катю, ее бойфренда и проводившего в номере тщательный обыск Бориса. Я сильно сомневался, что, покидая в спешке отель, кому-нибудь из «сладкой парочки» пришло в голову стереть свои отпечатки. А это значит, что уже через несколько часов на туристов из России объявят федеральный розыск, а фотороботы разошлют во все морские вокзалы и международные аэропорты США. У меня оставался лишь один шанс самому свершить правосудие и, рассчитавшись до кучи за «шутку» с банковским сейфом, прибрать к рукам два миллиона долларов. Для этого нужно было добраться до Зайки и блондинчика хотя бы на полчаса раньше, чем это сделает расторопная полиция Соединенных Штатов. Задача не менее сложная, чем для никому не известного любителя – прийти к финишной ленточке раньше олимпийского чемпиона. Но, в отличие от полиции, я все-таки имел определенную фору и этим стоило воспользоваться.
Я покинул отель уже привычным для себя маршрутом – через прачечную, обошел здание вокруг и как ни в чем не бывало вошел в фойе. Портье за стойкой «рецепшена» смерил меня любопытным взглядом и, мигом натянув на лицо годами отшлифованную улыбку, вежливо поинтересовался:
– Чем могу быть полезен, мистер… э-э?
– Иванов, – представился я. – Я пришел навестить своих знакомых. Русская пара, туристы. Они живут в номере 428.
– Очень сожалею, мистер Иванофф, но в настоящий момент это невозможно, – не меняя выражение лица сообщил портье. – Минут двадцать назад они покинули отель, сели в такси и уехали. Видимо, посмотреть город.
– Они так и сказали «посмотреть город»? – уточнил я, прекрасно помня, что видел в номере объемистую дорожную сумку. Хитрый ход, нечего сказать. Если бы я, наткнувшись на труп, струсил и отказался от дальнейшего преследования беглецов, у них была бы отличная фора.
– Нет, они мне ничего не говорили, – покачал головой мужчина. – Но они уехали без вещей. К тому же номер оплачен еще на трое суток вперед. Может быть, мистер Иванофф, вы оставите свою визитную карточку? Как только ваши друзья вернутся, я передам им, что вы заходили, и они с вами свяжутся.
– А… скажите, они были только вдвоем?
– Что вы имеете в виду? – портье поднял брови.
– Дело в том, что минут тридцать назад я звонил им в номер из городского таксофона, и там находился еще один мой знакомый, тоже русский. Таксист по имени Борис. Я говорил с ним. Стало быть, он до сих пор в номере?!
– Но это против правил – оставлять в отеле посторонних в свое отсутствие! – глаза мужичка суетливо забегали. – Однако я готов поклясться, что они вышли только вдвоем. Подождите минуту, мистер Иванофф, я сейчас все проверю, – портье поднял трубку телефона и позвонил в номер. Оттуда, естественно, никто не ответил. Довольный, он положил трубку на рычаги и, улыбнувшись, пожал плечами:
– Вероятно, произошла какая-то ошибка. В 428-м никого нет.
– Странно, – я старательно делал вид, что растерян. – Ведь не мог же Борис провалиться сквозь землю. Вы сказали, что мои друзья уехали на такси?
– Совершенно верно, их повез один из тех таксистов, что постоянно дежурят возле нашего отеля. У нас тут работают одни и те же машины, чужих не бывает. Ну, вы меня понимаете, конкуренция и все такое… По-моему, за рулем был… – портье снова нахмурился, вспоминая. – Да, точно! Бобби Кроу. У него такой слегка помятый с правой стороны «шевроле». – Он кивнул на стеклянные вращающиеся двери, за которыми была видна первая из стоящих в очереди за клиентами машина-такси.
– Извините, сэр. Но вы не находите странным, что они взяли совершенно постороннюю машину, в то время как вместе с ними в номере находился приятель-таксист, «форд» которого припаркован неподалеку от отеля, на другой стороне улицы? Борис – наш общий друг и, насколько мне известно, приехал в «Лав Энд» именно затем, чтобы отвезти Катю и ее бойфренда на автовокзал. Ничего не понимаю. Хоть убейте.
– Они собирались уезжать? – удивленно спросил портье. – Заплатив за номер вперед?!
– А потом вдруг покинули отель налегке, и – только вдвоем, – продолжил я мысль и тупо уставился на мужика.
– Да уж, действительно странно, – он снова занервничал. – Сейчас я позову служащего, он поднимется наверх и проверит номер, – рука портье потянулась к трубке телефона.
– О'кей. Я пока выйду, покурю.
Возле стойки портье уже столпилась группа польских туристов. Я решил, что мой последний долг по отношению к Борису исполнен и быстренько покинул отель.
Конечно, я отдавал себе отчет, что, вынудив служащего «Лав Энда» проверить номер, тем самым сокращал свою фору перед копами до минимума. Но оставить Бориса лежать на полу до завтрашнего утра, в луже собственной крови, после всего того, что он для меня сделал, было бы кощунством. И, в конце концов, если мне самому не удастся найти Катю и ее подонка-дружка, то пускай это сделает хотя бы доблестная американская полиция! С учетом того, что у преступников осталось не так-то много времени на бегство из Нью-Йорка в «прекрасное далеко», у них неплохие шансы окончить свою жизнь на электрическом стуле или – в зависимости от законов штата в камере для пожизненно осужденных.
Что же касается меня лично, то у полиции нет и не будет ничего, кроме словесного портрета и вымышленной фамилии Иванофф, а это примерно то же самое, что полный ноль. Я могу спокойно сесть на междугородний автобус и без проблем улететь домой из аэропорта другого города. Главное сейчас – дождаться возвращения к отелю «шевроле» с Бобби Кроу за баранкой. Возможно, моторюга подскажет, где искать беглецов. Шанс, что и говорить, крохотный, но другого у меня просто не было.
Я перешел на противоположную сторону улицы, где находилось маленькое кафе, уселся к окну и заказал себе кофе и виски. Отсюда меня не будет видно, да никому и в голову не придет искать заглянувшего «к друзьям» русского в двадцати шагах от отеля. Однако… Рука как-то сама собой скользнула под куртку, за спину, и пальцы ощутили холодную шероховатость ручки «браунинга». Интересно, знают ли Катя и курьер о неисправности этого бесполезного пугача? Скорее всего – нет. Ведь оружие я нашел зажатым в руке Бориса. Тогда, если все сложится удачно, железяка мне вполне может пригодиться. Но времени на поиски беглецов и денег оставалось, увы, совсем мало…
Я допил кофе и принялся за виски. Посмотрел на часы. С того момента, как я вышел из отеля, прошло уже пятнадцать минут. Со времени убийства – чуть более получаса. Если следовать логике, то…
Додумать свою мысль я не успел – монотонный шум улицы нарушили пронзительным визгом сразу три полицейские сирены. Раскрашенные в коповские цвета «бьюики» остановились прямо напротив стеклянных дверей отеля. Дюжие ребята в униформе вразвалочку проследовали внутрь, сопровождаемые любопытными взглядами зевак.
– Давай, бэби, колись по-быстрому! А то у Бориса сдадут нервы и он сделает с тобой то, на что я не способен в принципе, даже после всего хорошего, что ты для меня сделала!
В знак согласия таксист так злорадно ухмыльнулся, что Катя даже всхлипнула, видимо представив во всех красках свою дальнейшую участь, в которой на первом плане отчетливо виднелись клиника пластической хирургии и инвалидная коляска.
– Ключ от сейфа в моей сумочке. – Зайка как-то сразу обмякла и пустыми глазами следила за тем, как я взял с туалетного столика элегантную зеленую сумочку из змеиной кожи, вытряхнул содержимое на кровать. Помимо двух видов помады, пудреницы, зеркальца, косметического карандаша и упаковки бумажных салфеток я обнаружил похищенные у меня ключи от квартиры, перстень-печатку, часы и подаренные родителями запонки. Ключа от сейфа в «Кэмикл-банке» не было.
– Ошибочка вышла, – я забрал по праву принадлежащие мне вещи. Надел часы и перстень, запонки положил в карман. – Или ты, глупышка, решила поиграть со мной? Это зря. Сегодня я не в настроении…
Однако было очень похоже, что Катя не меньше меня удивлена отсутствием среди безделушек заветного «золотого» ключика… Она перевела растерянный взгляд на блондина, уже слегка очухавшегося после моей примочки и вновь привалившегося спиной к кровати. Борис внимательно следил за курьером, демонстрируя свое грозное оружие для колки орехов и недобро кривя губы, словно говоря тем самым: «Только дай мне повод, засранец – и я наделаю в твоей шкуре столько отверстий, что ты будешь похож на голландский сыр!»
– Знаешь что, Боря, обшмонай-ка ты все вокруг, включая унитазный бачок и подкладку на одежде, – обратился я к таксисту, мысленно уже прикидывая, куда бы я сам спрятал ключ, если бы в этом существовала необходимость. – А Катя нам сейчас подробно, не пропуская ни одной детали, расскажет об их едва не закончившемся успешно гениальном плане по похищению чемоданчика с деньгами… Впрочем… а давай-ка я сам начну, а ты, Зайка, если что, меня поправишь. Договорились?! Вот и ладушки.
Взяв у Бориса «тридцать восьмой» и отойдя на пару шагов от полулежащего на полу курьера, дабы не вводить бедолагу в искушение попытаться в порыве отчаяния прыгнуть на меня и вцепиться в горло, я прислонился плечом к дверному косяку, закурил сигарету и начал излагать свое видение комбинации:
– Я не знаю, кому именно из вас первому пришла в голову идея ограбить Брокера, но это, по большому счету, и не важно. Главное, что толчком к разработке и осуществлению этого дерзкого и не лишенного изюминки плана стало возникновение пылких чувств между любовницей бандитского финансиста и работающим на него же, регулярно перевозящим из Риги в Питер огромную сумму наличных денег курьером. Возможно, идея обеспечить свое светлое будущее за счет «грязных» баксов из Прибалтики пришла вам в головы одновременно. А уж как следствие родился и сам план ограбления. Но в нем было два вопроса, которые требовалось решить. Первый: как украсть кейс у самого себя, когда рядом – два зорко следящих за сохранностью денег телохранителя? И второй: как при этом отвести от себя подозрения и направить Брокера по ложному следу? Зная некоторые подробности личной жизни господина Пердуноффа… – я с ухмылкой посмотрел на курьера. – Ой, простите, но я до сих пор не знаю вашей настоящей фамилии, так что пусть покамест будет Пердунофф… Надо же вас как-то величать… Так вот, решение первого вопроса пришло мгновенно – брат-близнец! Скромный, как две капли воды похожий на уютно устроившегося в Питере братца, задрюченный жизнью работяга, скорее всего – из провинции! О существовании которого никто из команды Браташа даже не догадывался!.. Казалось, сама природа дает вам уникальный шанс обтяпать это выгодное дельце, заплатив за два миллиона баксов чужой жизнью. Точнее – сразу четырьмя. Лжекурьер, охранники и я… Как и за какие коврижки вы, господин Пердунофф, уговорили родного брата подменить вас на одну ходку в Ригу – это уже второстепенные детали. Главное в другом – чтобы раз и навсегда отвести от себя подозрения, для всех окружающих вы решили просто… умереть! Но – как!!! Положив вместо себя в могилу ничего не подозревающего родного брата-близнеца!!! Да уж… На такую гнусность, даже имея с близким родственничком не слишком радужные личные отношения, способны о-очень немногие подонки. И вы – один из них… Однако подставить брата – это только полдела. Вам обязательно нужен был исполнитель. Тот безумный, кто согласился бы непосредственно осуществить ограбление в поезде и доставить вам кейс до машины, на блюдечке с голубой каемочкой. Даже не представляя себе, что жить ему осталось – от силы двадцать – тридцать минут. И тут вам неожиданно повезло. Судьба предоставила вам еще один козырный шанс в лице Дениса Стрельникова, совершенно случайно оказавшегося в ночном клубе «Старый диктатор» за соседним столиком от Браташа и с которым изрядно подвыпившему Брокеру вдруг вздумалось вступить в диалог. Мигом навострив ушки и узнав, что я регулярно мотаюсь в Америку и обратно, да к тому же – просто не свожу с нее глаз, маленькая тварь сразу смекнула, что лучшего кандидата на роль исполнителя ей вряд ли удастся найти. Узнав мой домашний адрес, она решительно принялась за дело… Так что прими мои искренние поздравления, солнышко, ты – прирожденная актриса!..
Лицо Кати, еще недавно бледное, на глазах наливалось краской, а страх, застывший в глазах, стремительно уступал место ненависти и злобе. Нетрудно предположить, кто являлся для нее столь сильным раздражителем. Уж точно не распластанный на полу любовник и не шмонающий прихожую Борис.
– Теперь насчет баллончиков с газом и переправки денег, – продолжал я. – С этим, как я сам имел возможность убедиться, в наше шкурное время, когда спрос рождает предложение, а интернет становится все более и более доступным, дело обстоит гораздо проще, чем может представить себе рядовой обыватель. Произведенный в Израиле сильнейший концентрированный газ нервно-паралитического действия, применение которого допустимо только на открытом воздухе с целью нейтрализации террористов, в крохотном замкнутом помещении легко превращается в газ-убийцу. Боюсь ошибиться, но вполне вероятно, что, прежде чем использовать его для нейтрализации лжекурьера и охранников, господин Пердунофф провел тестирование на ничего не подозревающих гражданах в аналогичных условиях поездного купе. Я прав, выродок?!..
Блондин не ответил, он лишь играл желваками и глядел на меня затравленным, ненавидящим взглядом угодившего в капкан волка.
– Значит, прав… Стало быть, на вашей гнилой совести еще несколько загубленных жизней… Ладно, едем дальше. Насчет безопасного канала перевода денег через океан вы, разумеется, тоже заранее все пробили и утрясли. В противном случае мы бы сейчас здесь, в этом номере, не беседовали… Осталось самое последнее – сам акт ограбления в «Балтике». Купившийся на разыгранный Катей любовный спектакль глупец-смертник, то есть я, сам того не ведая отправляет к праотцам трех пассажиров курьерского купе, спокойно забирает чемоданчик с деньгами и сходит во Пскове. Затем на заправке получает в спину разряд из электрошокера – тоже более чем доступной в наше время вещицы! – после чего, сменив господина Пердуноффа в багажнике жигулей, совершает короткое путешествие до колодца, где ему предстоит сгинуть навсегда. Довольные подельники возвращаются на машине в Санкт-Петербург, отправляют сами себе в Нью-Йорк краденые деньги и, ничтоже сумня-шеся, едут на квартиру злодейски убиенного исполнителя, где обчищают сейф и даже занимаются сексом, испытывая при этом настоящий экстаз. Затем скоренько прихватывают кое-что из личных вещей и улетают в Столицу Мира. Где без проблем получают свои денежки и, как люди по натуре бережливые, кладут их в сейфовое хранилище «Кэмикл-банка», а сами останавливаются в забронированном номере отеля под странным и слегка грустным названием – «Лав Энд». Где празднуют победу и предаются любовным ласкам. Даже не подозревая, что за дверью стоит воскресший труп, жаждущий сатисфакции. И вот раздается стук в дверь. Несмотря на вывешенную на дверной ручке табличку с просьбой не беспокоить. Едва успевший испытать оргазм господин Пердунофф отпирает замок и… Вот, собственно, и вся душещипательная история. Ну, как? Поправки, комментарии, уточнения будут? Или и так сойдет?!
Я затушил окурок сигареты прямо о стену, бросил его на пол, раздавил каблуком и окликнул копошащегося где-то за моей спиной Бориса:
– Ну что там?
– Ничего нет, если не считать бумажника с двумя штуками баксов в кармане плаща и закатившегося за шкаф «квотера», – таксист бросил на зеркальный столик тонкую пачку денег и монету в двадцать пять центов. Я кивнул:
– В кошельке нашей маленькой пленницы найдешь еще пять сотен. Прибавь их к этим двум штукам и считай, что половину гонорара ты уже отработал.
– О'кей! – уговаривать Бориса было не нужно, и деньги быстро переместились в нагрудный карман его мокрой от пота фисташковой хлопковой рубашки.
– Послушай, ты, прыщ на жопе, – я присел на корточки и ткнул дулом пистолета в лоб курьеру. – Ты меня достал. Так что даю тебе последний шанс. Если скажешь, где ключ, я не буду настаивать на том, что бы Боря сделал так, будто ты, пережрав виски, случайно захлебнулся в ванной, а твоя похотливая сучка, увидев такое горе, сдуру вскрыла себе вены. Считать до трех я больше не буду. Говори сразу, сейчас. И учти, падаль – еще раз взбрыкнешь – стреляю без предупреждения. Или – или. Давай, колись!.. – и я сильно вжал ствол «браунинга» в переносицу этого подонка. Видимо, это было больно.
Блондин резко дернул плечами, пояс на его пузе развязался, полы шелкового халата разошлись в стороны, и я увидел на груди бывшего курьера толстую золотую цепь вязки «бисмарк», на которой, вместо креста или кулона, висел знакомый мне хромированный ключик от сейфа. Я хмыкнул и одним резким движением сорвал цепочку с шеи блондина. Столь варварское действие не могло пройти бесследно – на коже моего несостоявшегося убийцы стал быстро вздуваться, наливаясь кровью, толстый розовый рубец.
– Вот и золотой ключик… Не повезло тебе, Буратино… Борис?
Я сжал ключ в кулаке и уже выпрямлялся, вставая на ноги, когда блондин внезапно кинулся на меня, свалив с ног. От неожиданности я выронил пистолет и упал навзничь, чувствуя, как на моей шее с неотвратимостью кузнечных клещей сжимаются холодные и липкие от крови руки. Еще миг – и моя трахея переломилась бы, как вафельная трубочка, но тут блондин вдруг дернулся, обмяк и с глухим стуком уткнулся лбом в пол. Это стоявший рядом Борис обрушил на его затылок свой тяжелый кулак. А потом схватил его за волосы и отбросил в сторону, проворчав недоуменно:
– Мудак какой, ты глянь. Видел же, что я всего в одном шаге стою! Ан нет – все равно вцепился!..
Оперевшись на руку таксиста, я поднялся с пола. Но тут случилась новая проблема – Катя начала громко, истерично смеяться. Пришлось снова влепить ей оплеуху. Орать Зайка перестала, но все равно сотрясалась от беззвучных спазмов. Вот так крыша у людей и едет… Впрочем, я понимал, что сейчас происходит у нее в душе. В одночасье лишиться двух миллионов баксов, добытых после такого количества трупов и усилий – это испытание не для слабонервных.
– Он? – кивая на мой сжатый кулак, спросил Борис.
– Да, – подтвердил я. – Слушай, ты мне доверяешь? Тогда тебе нужно будет часик побыть здесь, приглядеть за этой сладкой парочкой, а я пока сгоняю в банк. Возьму сумку с деньгами и оставлю ее в надежном месте, у знакомых, которые не будут рыться в моих вещах. Когда сделаю – позвоню сюда, в номер. Встретимся на Брайтоне, и я отдам тебе оставшиеся две с половиной штуки. Потом зайдем куда-нибудь перекусить и выпить. – Я вернул Борису ствол.
– А с этими инфузориями что делать? – он ткнул «тридцать восьмым» в сторону Кати и курьера. – Покалечить?
– Думаю, не стоит. А вот забрать у них документы, изорвать в лохмотья одежду и в таком виде оставить в чужой стране, голыми, без гроша в кармане – это будет в самый раз. В Россию они не сунутся, там их уже ищут благодаря кое-каким открывшимся фактам, – решил на всякий случай соврать я. – Так что пусть тут бомжуют. Или на панель идут. Отель оплачен еще на сутки, потом их выкинут отсюда пинком под зад. Как считаешь, веселое их здесь, в Нью-Йорке, ждет будущее? При таком шикарном «стартовом капитале»?
– Я бы сразу застрелился, – покачал головой Борис и ухмыльнулся: – Какой ты, однако, жестокий, Дэнни. По мне так лучше инвалидом. Хоть в больницу для бродяг бесплатно положат. И с голоду сдохнуть не дадут. Все лучше, чем пи…ой и задницей на грязном асфальте торговать. А потом загнуться от СПИДа где-нибудь возле мусорной кучи. Бр-р! – Таксист почти натурально поежился.
– Ничего, ребята так долго хотели подышать воздухом свободы. Вот пусть и дышат, сколько душа пожелает. До рвоты. – Я оставался непреклонным. – Ладно, приглядывай тут пока за ними. Я позвоню сразу, как управлюсь.
Я подошел к стоящему на столе телефону, запомнил обозначенный на аппарате номер для городского дозвона и, не теряя времени понапрасну, покинул отель таким же способом, как и проник сюда. Правда, не без проблем. На сей раз в расположенной в подвале прачечной находились сразу две работницы, лет сорока – судя по виду, мексиканки, – которые при моем появлении начали размахивать руками и громко кричать на ломаном английском, чтобы я убирался, иначе они позовут охрану. Я быстро заткнул их луженые глотки громким: «Шарап!» и доходчиво объяснил, что, если они ляпнут еще хотя бы слово насчет вызова охраны, я немедленно позвоню в иммиграционный контроль Нью-Йорка и вызову в «Лав Энд» инспектора. Пусть мистер чиновник проверит законность нахождения крикливых мексиканок в звездно-полосатой стране. Моя догадка угодила в цель – тетки, молча переглянувшись, повернулись ко мне объемистыми задницами и сделали вид, что я от рождения прозрачный, как сын стекольщика. Таким образом консенсус интересов был достигнут, и я спокойно покинул прачечную через окно…
Выйдя на улицу, я остановил первое попавшееся такси и приказал водиле-ниггеру ехать в один из самых крупных банков в мире, «Кэмикл-банк». На счетах этого финансового монстра находились сотни миллиардов долларов, а престиж и надежность были на таком высоком уровне, что для обычного открытия счета требовалось внести в кассу не менее полутора тысяч баксов. Я собирался открыть там свой персональный счет не позднее, чем послезавтра.
Предъявив на входе ключ и произнеся кодовое слово, я получил разрешение охраны спуститься вниз, в бункер, где на уровне четырех этажей под землей располагался неприступный бастион персональных заначек более чем ста тысяч клиентов. Сопровождающий полицейский вставил в ячейку второй – контрольный – ключ, повернул его одновременно с моим и сразу же покинул секцию, не имея права следить за тем, что именно я беру или кладу в свой личный анонимный сейф. Я проводил копа взглядом и, задержав на миг дыхание, открыл толстую стальную дверцу.
Сейф был пуст.
* * *
Из банка я вылетел, как пуля, и сразу же бросился к уличному таксофону. Набрал номер и стал ждать, но к трубке в номере 428 отеля «Лав Энд» никто не подходил. Я набрал номер еще раз, выждал двадцать гудков, но результат был аналогичный. Внутри у меня все похолодело, я понял, что за время моего недолгого отсутствия там что-то случилось. Я повесил трубку, остановил такси и приказал лохматому филиппинцу – а может, малазийцу, кто их, тихоокеанских островитян, разберет – на ближайшие несколько минут забыть про ограничение скорости и дорожные знаки, подкрепив свои слова бумажкой в двадцать баксов. Водила оказался понятливым и, как выяснилось, отлично знал эти каменные джунгли. Мы летели, как ветер, но даже такое ралли казалось черепашьими бегами.Наконец такси, взвизгнув тормозами, остановилось за два дома до отеля на Кони-Айленд. Я выскочил из машины и, даже забыв закрыть за собой дверь, побежал на задний двор «Лав Энда», к окошку прачечной. Я юркнул в него, как убегающий от собаки кот, спрыгнул вниз и бросился в коридор, к служебному лифту. Только поднявшись на четвертый этаж, я вспомнил, что даже не обратил внимания – был ли в прачечной кто-нибудь из обслуги или нет.
Едва двери лифта разъехались, я кинулся к двери номера, схватился за ручку и дернул. Заперто. Я постучал, сопроводив стук словами:
– Борис, это я!
Ответа не последовало. Тогда я, стараясь не производить лишнего шума, уперся в дверь плечом и надавил, благо та, вопреки гостиничному обыкновению, открывалась внутрь. Вышибать дверь с разбега, конечно, гораздо легче, но в таком случае рассчитывать на сохранение инкогнито не приходится. На моем лбу проступили капли горячего пота, которые, стекая вниз, щипали глаза, зубы скрипели, грозя раскрошиться, но я не сдавался. Лишние полминуты все равно ничего уже не решали, а спалиться мне совсем не хотелось. Наконец простенький, но сработанный на совесть лет пятьдесят назад врезной замок не выдержал натиска и выскочил из паза. Я шагнул в номер и тут же остановился, чувствуя, как к горлу стремительно подкатывает тошнота.
Борис лежал на полу лицом вниз, широко раскинув руки, одна из которых продолжала сжимать черную рукоятку «браунинга». Вокруг его головы на добрые полметра растеклось темно-красное пятно густеющей прямо на глазах крови, а в голове, чуть левее правого уха, зияла дыра размером с советскую пятикопеечную монету.
Тут же валялось и орудие убийства – тяжелая настольная лампа из бронзы в виде орла с распростертыми крыльями. Клюв хищника был обильно вымазан кровью, и не нужно было иметь за плечами Полицейскую Академию, чтобы сообразить, чья это кровь. В номере не наблюдалось никаких признаков борьбы. Смерть застала таксиста врасплох. Он имел неосторожность на секунду-другую повернуться спиной к Кате или курьеру, и этой оплошности оказалось достаточно, чтобы… Эх, Борис, Борис… Теперь тебе ни за что не вернуть обратно твой роскошный дом на берегу океана с голубым бассейном и розовыми кустами вместо ограды. Как же ты так неосторожно, земляк? Ведь предупреждал же…
Я присел на корточки, не без труда освободил из крепко сжатых пальцев ствол, положил его в карман, а затем, еще раз окинув взглядом комнату, вышел из номера. Я вспоминал все свои действия и пришел к выводу, что полиции не светит обнаружить на месте убийства отпечатки моих пальцев. Чего нельзя было сказать про Катю, ее бойфренда и проводившего в номере тщательный обыск Бориса. Я сильно сомневался, что, покидая в спешке отель, кому-нибудь из «сладкой парочки» пришло в голову стереть свои отпечатки. А это значит, что уже через несколько часов на туристов из России объявят федеральный розыск, а фотороботы разошлют во все морские вокзалы и международные аэропорты США. У меня оставался лишь один шанс самому свершить правосудие и, рассчитавшись до кучи за «шутку» с банковским сейфом, прибрать к рукам два миллиона долларов. Для этого нужно было добраться до Зайки и блондинчика хотя бы на полчаса раньше, чем это сделает расторопная полиция Соединенных Штатов. Задача не менее сложная, чем для никому не известного любителя – прийти к финишной ленточке раньше олимпийского чемпиона. Но, в отличие от полиции, я все-таки имел определенную фору и этим стоило воспользоваться.
Я покинул отель уже привычным для себя маршрутом – через прачечную, обошел здание вокруг и как ни в чем не бывало вошел в фойе. Портье за стойкой «рецепшена» смерил меня любопытным взглядом и, мигом натянув на лицо годами отшлифованную улыбку, вежливо поинтересовался:
– Чем могу быть полезен, мистер… э-э?
– Иванов, – представился я. – Я пришел навестить своих знакомых. Русская пара, туристы. Они живут в номере 428.
– Очень сожалею, мистер Иванофф, но в настоящий момент это невозможно, – не меняя выражение лица сообщил портье. – Минут двадцать назад они покинули отель, сели в такси и уехали. Видимо, посмотреть город.
– Они так и сказали «посмотреть город»? – уточнил я, прекрасно помня, что видел в номере объемистую дорожную сумку. Хитрый ход, нечего сказать. Если бы я, наткнувшись на труп, струсил и отказался от дальнейшего преследования беглецов, у них была бы отличная фора.
– Нет, они мне ничего не говорили, – покачал головой мужчина. – Но они уехали без вещей. К тому же номер оплачен еще на трое суток вперед. Может быть, мистер Иванофф, вы оставите свою визитную карточку? Как только ваши друзья вернутся, я передам им, что вы заходили, и они с вами свяжутся.
– А… скажите, они были только вдвоем?
– Что вы имеете в виду? – портье поднял брови.
– Дело в том, что минут тридцать назад я звонил им в номер из городского таксофона, и там находился еще один мой знакомый, тоже русский. Таксист по имени Борис. Я говорил с ним. Стало быть, он до сих пор в номере?!
– Но это против правил – оставлять в отеле посторонних в свое отсутствие! – глаза мужичка суетливо забегали. – Однако я готов поклясться, что они вышли только вдвоем. Подождите минуту, мистер Иванофф, я сейчас все проверю, – портье поднял трубку телефона и позвонил в номер. Оттуда, естественно, никто не ответил. Довольный, он положил трубку на рычаги и, улыбнувшись, пожал плечами:
– Вероятно, произошла какая-то ошибка. В 428-м никого нет.
– Странно, – я старательно делал вид, что растерян. – Ведь не мог же Борис провалиться сквозь землю. Вы сказали, что мои друзья уехали на такси?
– Совершенно верно, их повез один из тех таксистов, что постоянно дежурят возле нашего отеля. У нас тут работают одни и те же машины, чужих не бывает. Ну, вы меня понимаете, конкуренция и все такое… По-моему, за рулем был… – портье снова нахмурился, вспоминая. – Да, точно! Бобби Кроу. У него такой слегка помятый с правой стороны «шевроле». – Он кивнул на стеклянные вращающиеся двери, за которыми была видна первая из стоящих в очереди за клиентами машина-такси.
– Извините, сэр. Но вы не находите странным, что они взяли совершенно постороннюю машину, в то время как вместе с ними в номере находился приятель-таксист, «форд» которого припаркован неподалеку от отеля, на другой стороне улицы? Борис – наш общий друг и, насколько мне известно, приехал в «Лав Энд» именно затем, чтобы отвезти Катю и ее бойфренда на автовокзал. Ничего не понимаю. Хоть убейте.
– Они собирались уезжать? – удивленно спросил портье. – Заплатив за номер вперед?!
– А потом вдруг покинули отель налегке, и – только вдвоем, – продолжил я мысль и тупо уставился на мужика.
– Да уж, действительно странно, – он снова занервничал. – Сейчас я позову служащего, он поднимется наверх и проверит номер, – рука портье потянулась к трубке телефона.
– О'кей. Я пока выйду, покурю.
Возле стойки портье уже столпилась группа польских туристов. Я решил, что мой последний долг по отношению к Борису исполнен и быстренько покинул отель.
Конечно, я отдавал себе отчет, что, вынудив служащего «Лав Энда» проверить номер, тем самым сокращал свою фору перед копами до минимума. Но оставить Бориса лежать на полу до завтрашнего утра, в луже собственной крови, после всего того, что он для меня сделал, было бы кощунством. И, в конце концов, если мне самому не удастся найти Катю и ее подонка-дружка, то пускай это сделает хотя бы доблестная американская полиция! С учетом того, что у преступников осталось не так-то много времени на бегство из Нью-Йорка в «прекрасное далеко», у них неплохие шансы окончить свою жизнь на электрическом стуле или – в зависимости от законов штата в камере для пожизненно осужденных.
Что же касается меня лично, то у полиции нет и не будет ничего, кроме словесного портрета и вымышленной фамилии Иванофф, а это примерно то же самое, что полный ноль. Я могу спокойно сесть на междугородний автобус и без проблем улететь домой из аэропорта другого города. Главное сейчас – дождаться возвращения к отелю «шевроле» с Бобби Кроу за баранкой. Возможно, моторюга подскажет, где искать беглецов. Шанс, что и говорить, крохотный, но другого у меня просто не было.
Я перешел на противоположную сторону улицы, где находилось маленькое кафе, уселся к окну и заказал себе кофе и виски. Отсюда меня не будет видно, да никому и в голову не придет искать заглянувшего «к друзьям» русского в двадцати шагах от отеля. Однако… Рука как-то сама собой скользнула под куртку, за спину, и пальцы ощутили холодную шероховатость ручки «браунинга». Интересно, знают ли Катя и курьер о неисправности этого бесполезного пугача? Скорее всего – нет. Ведь оружие я нашел зажатым в руке Бориса. Тогда, если все сложится удачно, железяка мне вполне может пригодиться. Но времени на поиски беглецов и денег оставалось, увы, совсем мало…
Я допил кофе и принялся за виски. Посмотрел на часы. С того момента, как я вышел из отеля, прошло уже пятнадцать минут. Со времени убийства – чуть более получаса. Если следовать логике, то…
Додумать свою мысль я не успел – монотонный шум улицы нарушили пронзительным визгом сразу три полицейские сирены. Раскрашенные в коповские цвета «бьюики» остановились прямо напротив стеклянных дверей отеля. Дюжие ребята в униформе вразвалочку проследовали внутрь, сопровождаемые любопытными взглядами зевак.