Страница:
Прошло еще полчаса. Я наконец-то увидел, как в хвост очереди из пяти желтых такси пристроился «шевроле» с мятым передним крылом. Я одним глотком прикончил шотландскую самогонку, бросил в пепельницу окурок и бросился к выходу.
– Ты ошибся, приятель, – устало буркнул пожилой седовласый негр, когда я открыл заднюю дверь такси и рухнул на сиденье. – Тебе нужно садиться в первую машину, у нас так принято.
Я протянул руку с сотней баксов и легонько постучал ею о плечо ниггера.
– Так бы сразу и говорил, – заметно подобрался тот. – Куда едем, мистер?
– Вы только что отвозили белобрысого парня с разбитым носом и девчонку. Где они вышли?
– За городом, восемь километров, по сто тридцать второй дороге. А что? – таксист завел двигатель, обернулся и смерил меня пристальным взглядом. Проворчал недовольно: – Эти малахольные сами не знали толком, куда хотят! Сначала попросили отвезти их в другой отель, но потом парень передумал и сказал, что нужно ехать за город. Потом спросил, где можно быстро купить подержанный джип. Вот я и отвез их прямиком в «Блу форест». Там и мотель, и магазин, и заправка, и небольшая площадка с автомобилями.
– Едем туда, скорее! – Я достал сигарету и закурил. Руки слегка дрожали. – Ты еще здесь?
– Уже нет, мистер! – негр ухмыльнулся, со скрипом врубил скорость, и «шевроле» резво рванул с места. Вскоре мы свернули на широкую дорогу и понеслись в сторону границы города-гиганта Нью-Йорка. Когда дорожный указатель известил, что Столица Мира осталась позади, таксист прибавил газу и разогнал свою колымагу до скорости реактивного истребителя. Я бросил взгляд на спидометр и попробовал прикинуть, какого объема двигатель прячется под капотом этого изрядно укатанного такси. И тут у меня в голове словно взорвалась граната.
– А они никуда больше по дороге не заезжали?! – я даже подался вперед.
– Как не заезжали – заезжали! В «Сити-банк». Парень взял там сумку, – равнодушно сообщил таксист, и я почувствовал, как мое сердце застучало очередью, словно пулемет «максим».
Вот где были деньги! И сейчас – теперь я знал наверняка – они находились вместе с беглецами. За какое-то мгновение у меня перед глазами промелькнули белоснежная вилла на побережье и роскошная яхта, плавно качающаяся на лазурных волнах у чистенького частного пирса, но я тотчас прогнал эти глюки. Хватит, намечтался. До кровавых соплей!
На смену каменным джунглям и небоскребам постепенно пришел более приятный ландшафт, воздух стал заметно чище и прохладней. По обе стороны широкого шоссе росли деревья, уже тронутые дыханием осени, и время от времени за стеклом мелькали небольшие, украшенные рекламными щитами домики, некоторые из которых гордо именовали себя мотелями. Пейзаж становился все менее урбанистическим, а природа – более похожей на естественную. Когда справа, на краю обширной зеленой рощи, показались огни бензозаправочной станции таксист обернулся ко мне и сообщил:
– Вот это и есть мотель «Блу форест». Здесь они и вышли – девица и парень с разбитым носом. А вон там, – он указал пальцем на отгороженную металлической сеткой площадку, где в три ряда стояли автомобили, – можно недорого купить подержанную тачку. Если не рассчитываешь проездить на ней слишком долго, – ниггер хитро усмехнулся. – А там, за деревьями, находится дюжина отдельных домиков. Как правило, сюда приезжают проводить уик-энд любовные парочки, в остальное время народу немного.
– Спасибо, – я бросил беглый взгляд на автомобильную рацию, связывающую машину с диспетчером, а потом сказал:
– По-моему, «ведет» левое заднее колесо, так, словно оно пробито. Вам не кажется?
– Что? – в усталых глазах старика сверкнула не шуточная озабоченность. – Этого еще не хватало!..
Он остановил такси на площадке возле бензозаправки и, кряхтя, вышел из салона. Я улучил момент, когда он повернулся спиной, и выдернул провод, соединяющий рацию с источником питания, спрятав его в карман куртки. Как только полиция узнает от портье, на какой именно машине уехали двое русских, копы немедленно свяжутся с диспетчерским пунктом фирмы и попытаются выяснить у старика Бобби Кроу конечную точку путешествия подозреваемых в убийстве Бориса. Всю дорогу до мотеля я боялся, что это произойдет, но, похоже, переоценил расторопность нью-йоркских копов. В любом случае теперь у меня в запасе имелось некоторое количество времени, пока «шевроле» не вернется к «Лав Энду», где его уже будут поджидать для снятия важных показаний полицейские детективы. Да и шанс, что тачку перехватят где-то по дороге к банковке, тоже нельзя было сбрасывать со счетов. Так что какое-то время конкуренция в поиске Кати и бывшего курьера мне не грозила.
– Все в порядке! – с облегчением буркнул негр, когда я вышел из машины на свежий воздух. – Колесо это еще до Канады и обратно доедет, можете мне верить!
– Значит, мне показалось. Гуд лак, – я кивнул старику и быстро направился к заправке-магазину.
Там меня встретила симпатичная девушка лет шестнадцати, которая при моем появлении, о котором известил мелодичный звон дверного колокольчика, отложила цветной глянцевый журнал, поправила спадающую на лицо челку и, широко открыв глаза, ангельским голоском прощебетала:
– Добрый день, мистер! Хотите снять домик на пару дней? У нас самый лучший кемпинг на всей трассе. И самые приемлемые цены.
– Прошу прощения, я просто ищу своих друзей, которые отправились в ваши края, да только забыли сказать – в какой именно мотель. Не поможете мне?
– Я знаю всех, кто сейчас у нас отдыхает. Их только четверо, по правде говоря. Слишком прохладно.
– Тогда вы наверняка сможете мне ответить, – на прилавок легла моя ладонь, из-под которой выглядывала бумажка достоинством в двадцать долларов, – есть ли среди ваших постояльцев девушка и парень с разбитым носом. Он боксер.
– Да-да, конечно! – обрадованно воскликнула симпатяжка. – Они сняли домик меньше часа назад, потом купили у моего отца подержанный джип «чероки» и уехали кататься.
– Ясно. Какой, вы сказали, у них номер домика? – я убрал ладонь с купюры.
– Пятый, мистер. Может, хотите снять домик рядом с друзьями? Он как раз свободен, – смахивая баксы в выдвижной ящик, на всякий случай спросила девчушка.
– Спасибо, леди, я, возможно, так и поступлю, но для начала просто хочу дождаться возвращения своих друзей. Хочу сделать им маленький сюрприз. Они уверены, что я появлюсь только завтра к обеду. Думаю, очень обрадуются… Так что если кто-нибудь вдруг случайно спросит вас, не искал ли некто эту парочку, вы уж меня не выдавайте. Договорились?
– О'кей, мистер. Вам объяснить, где находится пятый домик?
– Я найду сам. Еще раз спасибо, – я направился было к выходу из магазина, но обернулся и добавил: – Знаете, леди, я немного завидую тому парню, которому достанется такая замечательная бэби, как вы! Вы – просто чудо!
Девушка рассмеялась, на ее щеках проступил яркий румянец.
– О, мистер, уверяю вас, это случится еще очень и очень нескоро! Сначала нужно закончить колледж, университет, сделать карьеру и только потом думать о замужестве и семье! Я не хочу, как моя мама, всю жизнь провести за прилавком.
– То есть… вы намекаете, что у меня еще есть шанс? Маленький – но есть?!
– Если в ближайшие десять лет вы будете таким же назойливым, то определенно – нет! – и девушка, одарив меня на прощанье одной из самых очаровательных улыбок в мире, которой могла бы позавидовать даже оказавшаяся скользкой ядовитой коброй Катя Зайка, сделала мне пальчиками «бай-бай» и снова углубилась в разглядывание толстого журнала с мускулистыми бронзовыми торсами качков.
Я задержался на пороге, сунул в губы сигарету, щелкнул зажигалкой и, оглядевшись по сторонам, направился в рощу, где среди могучих стволов неизвестных мне высоких деревьев с раскидистыми кронами ждал возвращения постояльцев крохотный домик под номером пять. И где я планировал устроить засаду.
Я откинул крючок и зашел внутрь. Подвинул ближе к окну сработанные на совесть козлы для распиловки дров, уселся на них, закурил и принялся наблюдать за домиком. Все мои мысли крутились вокруг одного-единственного вопроса: не являлся ли арендованный коттедж банальной фишкой, предназначенной для отвода глаз полиции, на случай если копы возьмут правильный след? Точно такой же, как умышленно оставленная в номере отеля, рядом с трупом Бориса, дорожная сумка со шмотками. Если бы не я – таксист пролежал бы там, в луже крови, до завтрашнего обеда, пока на него не наткнулась бы вошедшая для уборки номера горничная. Я взвешивал все возможные аргументы и, наконец, пришел к выводу, что хотя бы раз Катя и курьер должны здесь появиться непременно. Я отлично знал, что всего лишь выдаю желаемое за действительное, но очень уж не хотелось, сидя в этой чертовой будке, допустить даже мысль, о том, что я проиграл…
Прошло два часа. Я уже терял терпение, когда наконец-то услышал приближающийся гул мощного мотора. К домику номер пять подъехал белый джип «чероки». Первой из машины выскочила Катя. Ее лицо было перекошено поистине дьявольской гримасой. Казалось, сейчас она сожмет кулачки, с жутким визгом кинется в атаку и сделает из своего бой-френда отбивную. Блондин же, напротив, выглядел более чем уверенным в себе и, несмотря на заклеенный пластырем синий нос, чему-то хитро улыбался.
– Какого черта мы вернулись, ты, идиот?! – закричала Зайка, гневно топнув ногой. – Ты хочешь познакомиться с американской полицией, да?!
– Чего ты бесишься, истеричка?! – оскалился курьер и пошел открывать дверь коттеджа. – Каким образом менты на нас выйдут, ты подумала? В отеле мы записались под вымышленными именами, кроме словесного портрета, у них на нас ничего нет, ни единого выхода! А искать по всему штату мужчину и женщину только по одному, весьма приблизительному, описанию – то же самое, что иголку в стоге сена. Переждем несколько дней и свалим куда подальше, по второстепенной дороге!.. К тому же деньги мы спрятали так надежно, что ни одна тварь в мире не догадается, где их искать. Кстати, о тварях. Кроме Стрельникова, об этих двух лимонах не знает никто. А ему нас больше ни за что не найти, – блондин открыл входную дверь и шагнул внутрь.
– Ты то же самое говорил и во Пскове, а что в результате вышло?! – не унималась Катя, стоя на пороге и пытаясь дрожащими пальцами добыть огонь из зажигалки. – Кент достал нас, как последних лохов, прямо в кровати! – наконец ей удалось закурить, и она со всхлипом сделала глубокую затяжку. – Толик, прошу тебя, давай уедем отсюда, прямо сейчас! Плевать на заплаченные деньги! У меня предчувствие, что, если мы не смоемся как можно скорее, случится большая беда!..
Блондин вновь появился на пороге и наигранно рассмеялся. Хотя чувствовалось, что он отнюдь не так безмятежен, как пытается казаться.
– Это ты во всем виновата, сука похотливая!!! Это же надо!!! Он нас достал!.. Я еще там, в лесу, предлагал: «Надо его грохнуть, прежде чем кидать в колодец». А что ты мне тогда ответила, мать твою?! Помнишь, сучка?! «Не надо крови»! Тоже мне, мать Тереза нашлась!!!
– Перестань на меня кричать!!! – Катя окончательно потеряла над собой контроль. – Это была твоя идея ограбить Браташа, а я, как последняя дура, делала все, что ты мне говорил, потому что любила тебя! И что в результате?! Я теперь – сука?!
– Закрой пасть, – жестко осадил ее Толик. – И скажи мне без истерик, что тебя, собственно, не устраивает в данный момент? Ты хотела кучу денег? Пожалуйста, бери! Я мог запросто бросить тебя в тот же самый колодец, что и Стрельникова, и забрать все баксы себе одному! Но я этого не сделал!!! Сейчас у тебя реально есть миллион долларов наличными. Разве не этого ты хотела?! Разве не ради этих денег ты полгода послушно раздвигала ноги, вставала «раком» и брала в рот с заглотом у потного, жирного старика и у этого тупого алкаша с Фурштадтской, любителя собачьих боев, мать его?! Молчишь… Потому что я кругом прав. И ты до сих пор ходишь по земле только потому, что я так захотел. Так что сиди, дура, и не вякай, пока я не разозлился окончательно и не отправил тебя на тот свет вслед за лопоухим амбалом, которого привел на поводке твой трахаль! Сука!!!
Курьер отвесил Кате звонкую оплеуху и вернулся в коттедж. А Зайка, застыв на секунду, вместо того, чтобы успокоиться, окончательно разрыдалась. Да так конкретно, что я не на шутку разволновался: не услышать столь громкий и женский плач мог разве что глухой или контуженный.
Вероятно, так же посчитал и Толик. Не прошло и полминуты с начала истерики, как он снова выскочил на порог, без лишних церемоний схватил Катю за волосы, рывком затащил в коттедж и ударом ноги захлопнул дверь.
Я глубоко вздохнул и стер со лба капли пота. Достал пистолет, спрыгнул с козел и, оглядевшись, обнаружил еще одно подходящее оружие. Обрезок толстого электрического кабеля, длиной сантиметров в пятьдесят, валялся среди кучи прочего хлама.
Тихо, чтобы, не дай бог, не заскрипели петли, я приоткрыл дверь сарая, выскользнул наружу и, согнувшись чуть ли не вдвое, побежал к домику. Так быстро, как только мог в таком положении. Достигнув стены, вжался в нее спиной, подобрался ближе к окну и прислушался. Изнутри доносились приглушенные голоса, время от времени срывающиеся на крик. Я рискнул и осторожно заглянул в окно. И сразу же слегка расслабился – оно выходило в кухню, и кроме раковины и электрической плиты разглядывать там было нечего. Я двинулся вдоль стены дальше и затаился возле следующего, закрытого и зашторенного окна. Голоса стали громче, и кое-что уже удавалось разобрать.
– …перестань реветь! Я говорю – все будет нормально!.. Сегодня переночуем здесь, а завтра, так и быть, купим карту и окружной дорогой поедем в Чикаго… Оттуда рукой подать до Канады… Позвоню Рафику, он устроит с документами и поможет перейти границу… Да не вой ты, как сучка, меня уже воротит!!!
– Мне холодно…
– Что?
– Мне холодно… Разожги камин… И налей мне выпить…
– У нас ничего нет. Все осталось в отеле.
– Тогда разожги камин и сходи на бензоколонку, купи кофе и виски… Толик, я тебя умоляю!
– Ладно, только не ори… Сейчас… Где эти чертовы дрова?!
– По-моему, они снаружи, под навесом. Справа от входной двери…
– Точно. Я сейчас…
Шаги направились в сторону кухни и прихожей, следом за ними двинулся и я. Сейчас этот хмырь поставит на плиту чайник и выйдет на свежий воздух. Этого мне и нужно. Рано или поздно кто-нибудь из них двоих обязательно должен был выйти. Но я и не надеялся, что все случится так быстро.
Я тенью прокрался вдоль стены и замер за углом, вслушиваясь в каждый звук. Наконец замок на двери щелкнул, и шаги направились к открытому навесу, под которым ровными рядами были сложены приготовленные для растопки камина плашки. Я выглянул из-за укрытия, прикинул на глаз расстояние до стоящего ко мне спиной курьера, крепче сжал обрезок кабеля и бросился вперед. Чтобы среагировать на неожиданное движение у себя за спиной блондину понадобилось не больше двух секунд. Я к тому моменту уже был на дистанции в пару шагов и уже замахнулся, целя в голову. В самое последнее мгновение Толик успел понять, что происходит и машинально подставить руку. Тяжелый, прорезиненный кусок кабеля, по своим убойным характеристикам не уступающий милицейской дубинке, со свистом обрушился ему на предплечье. Хруст ломаемой кости прозвучал тихо, но столь отчетливо, что сомнений относительно характера полученной травмы не было ни малейших. Лицо курьера перекосилось, глаза округлились, рот открылся для крика, но я не мешкал – сразу после удара отшвырнул шланг, стиснул кулак и врезал ему в челюсть. Получилось хорошо. Глаза у блондина закатились, колени подогнулись, и он во второй раз за сегодняшний день ушел в аут, рухнув на траву и поджав ноги к груди. Я прислушался. Тишина. Подхватил Толика под мышки и быстро оттащил к домику. Толкнув спиной дверь, заволок бесчувственное тело в спальню.
Катя лежала на боку, спиной ко мне, прикрыв ноги одеялом, и даже не пошевелилась.
– Дрова заказывали? – громко сказал я и, как чурку, бросил на пол начинающего по тихоньку подавать признаки жизни блондина. Падая, он сильно ударился головой об пол и застонал. Правый рукав его джинсовой куртки, быстро темнел от крови. Перелом оказался открытым.
Зайка вздрогнула всем телом, как от удара током, вскочила с кровати, окинула меня испуганным взглядом и – медленно опустилась обратно на кровать, уронив лицо в ладони. Прошептала, слегка качая головой:
– Ты… Иногда мне кажется, что ты будешь преследовать меня до конца жизни… Что тебе нужно?..
– Да, собственно, ерунду! Даже не о чем говорить. Всего-навсего два миллиона долларов. Скажи по-хорошему, где они, и можешь считать что с первой частью долга вы уже рассчитались!
– Я не знаю, где деньги, – не глядя на меня, прошептала Катя. – Он силой высадил меня у какого-то придорожного кафе и уехал. Я думала – бросил и смылся, вместе с сумкой… Но он вернулся через полчаса. Сумки в машине уже не было.
– Забавно, – я наклонился к блондину, схватил его за лицо и, повернув голову туда-сюда, оценил результаты проделанной моим кулаком работы. – А ты умная девочка. Сообразила, что со сломанной челюстью он еще две недели не сможет произнести ни одного членораздельного звука. А со сломанной правой рукой – писать… Только это не поможет. Хватит ломать комедию. У меня и у вас мало времени. С минуты на минуту здесь могут появиться копы.
– Я не знала, что ты сломал ему челюсть, – не меняя позы, холодно ответила Катя. И я вдруг понял, что она говорит правду. Откуда она могла знать? Я сам только что это обнаружил. Внутри меня начинала быстро распространяться холодная, ледяная пустота. Имя ей – паника.
– Ладно. Не хочешь по-хорошему, будем по-плохому, – я выхватил пистолет и ткнул Кате стволом в щеку. – Считаю до трех. Потом твои мозги, солнышко, разлетятся брызгами по всей кровати и…
– Убери эту железяку. А еще лучше – засунь ее себе в задницу, – на бледном, как мел, лице маленькой бестии заиграла презрительная ухмылка. – Этот молоток так же стреляет, как я – катаюсь на коньках. Если хочешь, можешь нажать на курок. Твой приятель тоже пугал меня этой штуковиной. Вот и допугался… Тля…
– Ты меня достала. – Я терял остатки терпения. Поэтому не сдержался и врезал по ее некогда сводившему меня с ума кукольному личику. Реакция последовала молниеносно. Точь-в-точь такая же, как пять минут назад, на пороге коттеджа – Зайка всхлипнула, раз, другой, третий, и – разразилась громким истерическим хохотом. При этом по ее щекам ручьем струились слезы. Смотреть на это было выше моих сил! Я вдруг со всей пугающей обреченностью понял, что мне уже не добраться до миллионов Браташа. А осознав это, я впал в лютое бешенство. Теперь моим единственным желанием было уничтожить, порвать в клочья, стереть с лица земли, превратить в пепел тех, кто так вероломно лишил меня надежды на беззаботное светлое будущее!!! Я просто сошел с ума… Иначе бы ни за что на свете не стал судорожно шарить по карманам Толика в поисках ключей от «чероки», найдя их – не бросился бы, сломя голову, обратно в сарай, не разыскал там, круша и разбрасывая все по сторонам, облезлое пожарное ведро и бухту прозрачного поливального шланга, не отрезал от него кусок при помощи пилы и не бросился бы к джипу сливать из бака бензин. Я совершенно не отдавал себе отчет, что именно собираюсь устроить. Я просто желал, чтобы Катя и ее любовник как можно скорее сдохли, корчась в страшных муках.
Пока я набирал бензин в ведро, перед моими глазами, как в калейдоскопе, проносились, сменяя друг друга, картины из моего недавнего прошлого. Вот я прихожу домой и вижу рядом с дверью квартиры насквозь промокшую и продрогшую, невероятно красивую юную женщину, которую желаю больше всего на свете… Вот я впервые прикасаюсь ладонью к ее упругой маленькой груди и чувствую, как по всему телу, от затылка до пяток, пробегает, сдавливая дыхание, горячая волна счастья… Потом в зеркале появляется чужое, но подозрительно знакомое мне усатое лицо, и я не сразу соображаю, что передо мной – не кто иной, как я сам. В гриме… Одна картина пропадает, растворяясь в кровавом тумане, а на ее место выплывает следующая. Вот я выпрыгиваю из вагона скорого поезда, крепко сжимая в руке сумку, в которой лежит кейс с двумя миллионами долларов… Лицо Кати с застывшей на губах странной улыбкой… Яркая вспышка – и вот я уже лезу вверх по раскачивающейся из стороны в сторону цепи, моля бога лишь об одном – только бы выдержал забитый в ворот крюк!.. И, наконец, в завершение этой череды образов и видений, быстро, как при ускоренном воспроизведении видеокассеты, перед моими глазами проносятся лица псковских коптильщиков, бармена Кости, рыжей стюардессы из авиалайнера компании «Пан Ам», пустое чрево банковского сейфа и – лежащий в луже запекшейся крови таксист, с проломленным черепом и крепко зажатым в руке бесполезным «браунингом». Завершает видения огромный, как статуя Свободы, бронзовый орел с хищно загнутым окровавленным клювом…
Я схватил ведро, полное бензина, и, расплескивая его через край, бросился назад к коттеджу. Я вломился в спальню… и застыл на пороге, не обращая внимание, как из худого ведра прямо мне на ботинки стекает тоненькая струйка взрывоопасной жидкости. Я неморгающим взглядом смотрел на стоящую посреди комнаты Катю, в руке у которой был огромный кухонный нож для разделки мяса. Лезвие ножа из серебристого стало рубиновым. На полу, беспомощно раскинув руки и выпучив голубые глаза, лежал Толик. Весь его вид словно молил о пощаде, но надежды на спасение не было. Его обильно залитое кровью горло, было перерезано от уха до уха, а на губах, перепачканных алой пеной, вероятно, застыл так и не вырвавшийся из груди последний крик о помощи. Мертвые не умеют кричать.
– Ты снова опоздал, милый, – ангельским голоском сообщила Катя. – Ты слишком рано посчитал, что деньги уже у тебя в кармане. Теперь они не достанутся никому. Никто из живых не сможет рассказать тебе, где они спрятаны. А мертвые… они умеют хранить свои секреты. – Зайка опустила взгляд и брезгливо посмотрела на зажатый в ее руке нож. Ее пылающие угольками глаза потухли, и в следующую секунду нож полетел в сторону. Девчонка отшвырнула его с таким омерзением, словно это была болотная гадюка, а не кусок металла с пластиковой ручкой.
– А теперь можешь делать то, ради чего пришел. Мне уже плевать. Если ты не убьешь меня, то я сделаю это сама. Для меня жизнь кончилась. Ну же, давай, выливай свой поганый бензин!!!
У меня с глаз словно спала пелена. Было такое ощущение, словно на мои раскаленные добела и окончательно зашкалившие мозги, экстренно вскрыв черепную коробку консервным ножом, вылили ушат ледяной воды. Я с удивлением посмотрел на ведро с бензином, потом бросился к окну, распахнул его настежь и вышвырнул ведро наружу. Огнеопасная жидкость вылилась на землю, ведро со звяканьем откатилось в сторону. Господи, да что же это такое творится! Всего несколько мгновений назад я готов был совершить чудовищное варварское убийство! Уже по собственной воле стать таким же, как валяющийся сейчас на полу, в луже крови, курьер!..
– Ты сумасшедшая, – я подошел к стоящей в оцепенении Кате, схватил ее за плечи и дважды сильно тряхнул. – Ты хоть соображаешь, что натворила?!
– Теперь ты нищий! – лицо Зайки перекосила страшная гримаса. – Думал переиграть всех, как сопляков, а в итоге сам оказался по уши в дерьме!!!… Вдобавок ко всему ты еще и трус, у тебя не хватит смелости даже убить меня!!! Единственного свидетеля!!!
– Ты права. Я не собираюсь тебя убивать. – Слова скороговоркой слетали с моих губ. Пульс был такой частый, что ощущался буквально каждой клеткой тела. – В этой стране за умышленное убийство с отягчающими отправляют на электрический стул. И ты только что его заработала, малышка. С гарантией. Ты абсолютно права – я не получил два «лимона» и теперь нищий. Но, в отличие от тебя, мне не страшно за свою жизнь – я в Штатах не совершил ровным счетом ничего противозаконного! Для местных копов я чист! Да и в Питере мне тоже не придется шарахаться от собственной тени… Ты еще не в курсе, солнце ясное, но твой возлюбленный жиртрест Стасик – мертв, «чичи» из гранатомета подсобили. Очень вовремя. Заявления в ментовку о пропаже кейса с деньгами бандюки, разумеется, не засылали. Но братвы я тоже не боюсь. Пристегнуть мою скромную персону к ограблению в поезде практически нереально, ни с какого боку. Даже в том случае, если ты, сидя в камере смертников, будешь взахлеб кричать об этом деле на каждом полицейском допросе, Американцы и пальцем не шевельнут. Поверь мне. Им наплевать с небоскреба, кто, что и у кого ворует там, в далекой России. Тебя же, в лучшем случае, признают невменяемой и до конца жизни поместят в спецпсихушку, где после курса «лечения» ты быстро превратишься в амебу, со свисающими до пола слюнями. По мне, так лучше сразу сдохнуть. Так что не теряй драгоценные минуты, любимая. До приезда легавых у тебя еще есть время избавить себя от дальнейших мучений!..
– Ты ошибся, приятель, – устало буркнул пожилой седовласый негр, когда я открыл заднюю дверь такси и рухнул на сиденье. – Тебе нужно садиться в первую машину, у нас так принято.
Я протянул руку с сотней баксов и легонько постучал ею о плечо ниггера.
– Так бы сразу и говорил, – заметно подобрался тот. – Куда едем, мистер?
– Вы только что отвозили белобрысого парня с разбитым носом и девчонку. Где они вышли?
– За городом, восемь километров, по сто тридцать второй дороге. А что? – таксист завел двигатель, обернулся и смерил меня пристальным взглядом. Проворчал недовольно: – Эти малахольные сами не знали толком, куда хотят! Сначала попросили отвезти их в другой отель, но потом парень передумал и сказал, что нужно ехать за город. Потом спросил, где можно быстро купить подержанный джип. Вот я и отвез их прямиком в «Блу форест». Там и мотель, и магазин, и заправка, и небольшая площадка с автомобилями.
– Едем туда, скорее! – Я достал сигарету и закурил. Руки слегка дрожали. – Ты еще здесь?
– Уже нет, мистер! – негр ухмыльнулся, со скрипом врубил скорость, и «шевроле» резво рванул с места. Вскоре мы свернули на широкую дорогу и понеслись в сторону границы города-гиганта Нью-Йорка. Когда дорожный указатель известил, что Столица Мира осталась позади, таксист прибавил газу и разогнал свою колымагу до скорости реактивного истребителя. Я бросил взгляд на спидометр и попробовал прикинуть, какого объема двигатель прячется под капотом этого изрядно укатанного такси. И тут у меня в голове словно взорвалась граната.
– А они никуда больше по дороге не заезжали?! – я даже подался вперед.
– Как не заезжали – заезжали! В «Сити-банк». Парень взял там сумку, – равнодушно сообщил таксист, и я почувствовал, как мое сердце застучало очередью, словно пулемет «максим».
Вот где были деньги! И сейчас – теперь я знал наверняка – они находились вместе с беглецами. За какое-то мгновение у меня перед глазами промелькнули белоснежная вилла на побережье и роскошная яхта, плавно качающаяся на лазурных волнах у чистенького частного пирса, но я тотчас прогнал эти глюки. Хватит, намечтался. До кровавых соплей!
На смену каменным джунглям и небоскребам постепенно пришел более приятный ландшафт, воздух стал заметно чище и прохладней. По обе стороны широкого шоссе росли деревья, уже тронутые дыханием осени, и время от времени за стеклом мелькали небольшие, украшенные рекламными щитами домики, некоторые из которых гордо именовали себя мотелями. Пейзаж становился все менее урбанистическим, а природа – более похожей на естественную. Когда справа, на краю обширной зеленой рощи, показались огни бензозаправочной станции таксист обернулся ко мне и сообщил:
– Вот это и есть мотель «Блу форест». Здесь они и вышли – девица и парень с разбитым носом. А вон там, – он указал пальцем на отгороженную металлической сеткой площадку, где в три ряда стояли автомобили, – можно недорого купить подержанную тачку. Если не рассчитываешь проездить на ней слишком долго, – ниггер хитро усмехнулся. – А там, за деревьями, находится дюжина отдельных домиков. Как правило, сюда приезжают проводить уик-энд любовные парочки, в остальное время народу немного.
– Спасибо, – я бросил беглый взгляд на автомобильную рацию, связывающую машину с диспетчером, а потом сказал:
– По-моему, «ведет» левое заднее колесо, так, словно оно пробито. Вам не кажется?
– Что? – в усталых глазах старика сверкнула не шуточная озабоченность. – Этого еще не хватало!..
Он остановил такси на площадке возле бензозаправки и, кряхтя, вышел из салона. Я улучил момент, когда он повернулся спиной, и выдернул провод, соединяющий рацию с источником питания, спрятав его в карман куртки. Как только полиция узнает от портье, на какой именно машине уехали двое русских, копы немедленно свяжутся с диспетчерским пунктом фирмы и попытаются выяснить у старика Бобби Кроу конечную точку путешествия подозреваемых в убийстве Бориса. Всю дорогу до мотеля я боялся, что это произойдет, но, похоже, переоценил расторопность нью-йоркских копов. В любом случае теперь у меня в запасе имелось некоторое количество времени, пока «шевроле» не вернется к «Лав Энду», где его уже будут поджидать для снятия важных показаний полицейские детективы. Да и шанс, что тачку перехватят где-то по дороге к банковке, тоже нельзя было сбрасывать со счетов. Так что какое-то время конкуренция в поиске Кати и бывшего курьера мне не грозила.
– Все в порядке! – с облегчением буркнул негр, когда я вышел из машины на свежий воздух. – Колесо это еще до Канады и обратно доедет, можете мне верить!
– Значит, мне показалось. Гуд лак, – я кивнул старику и быстро направился к заправке-магазину.
Там меня встретила симпатичная девушка лет шестнадцати, которая при моем появлении, о котором известил мелодичный звон дверного колокольчика, отложила цветной глянцевый журнал, поправила спадающую на лицо челку и, широко открыв глаза, ангельским голоском прощебетала:
– Добрый день, мистер! Хотите снять домик на пару дней? У нас самый лучший кемпинг на всей трассе. И самые приемлемые цены.
– Прошу прощения, я просто ищу своих друзей, которые отправились в ваши края, да только забыли сказать – в какой именно мотель. Не поможете мне?
– Я знаю всех, кто сейчас у нас отдыхает. Их только четверо, по правде говоря. Слишком прохладно.
– Тогда вы наверняка сможете мне ответить, – на прилавок легла моя ладонь, из-под которой выглядывала бумажка достоинством в двадцать долларов, – есть ли среди ваших постояльцев девушка и парень с разбитым носом. Он боксер.
– Да-да, конечно! – обрадованно воскликнула симпатяжка. – Они сняли домик меньше часа назад, потом купили у моего отца подержанный джип «чероки» и уехали кататься.
– Ясно. Какой, вы сказали, у них номер домика? – я убрал ладонь с купюры.
– Пятый, мистер. Может, хотите снять домик рядом с друзьями? Он как раз свободен, – смахивая баксы в выдвижной ящик, на всякий случай спросила девчушка.
– Спасибо, леди, я, возможно, так и поступлю, но для начала просто хочу дождаться возвращения своих друзей. Хочу сделать им маленький сюрприз. Они уверены, что я появлюсь только завтра к обеду. Думаю, очень обрадуются… Так что если кто-нибудь вдруг случайно спросит вас, не искал ли некто эту парочку, вы уж меня не выдавайте. Договорились?
– О'кей, мистер. Вам объяснить, где находится пятый домик?
– Я найду сам. Еще раз спасибо, – я направился было к выходу из магазина, но обернулся и добавил: – Знаете, леди, я немного завидую тому парню, которому достанется такая замечательная бэби, как вы! Вы – просто чудо!
Девушка рассмеялась, на ее щеках проступил яркий румянец.
– О, мистер, уверяю вас, это случится еще очень и очень нескоро! Сначала нужно закончить колледж, университет, сделать карьеру и только потом думать о замужестве и семье! Я не хочу, как моя мама, всю жизнь провести за прилавком.
– То есть… вы намекаете, что у меня еще есть шанс? Маленький – но есть?!
– Если в ближайшие десять лет вы будете таким же назойливым, то определенно – нет! – и девушка, одарив меня на прощанье одной из самых очаровательных улыбок в мире, которой могла бы позавидовать даже оказавшаяся скользкой ядовитой коброй Катя Зайка, сделала мне пальчиками «бай-бай» и снова углубилась в разглядывание толстого журнала с мускулистыми бронзовыми торсами качков.
Я задержался на пороге, сунул в губы сигарету, щелкнул зажигалкой и, оглядевшись по сторонам, направился в рощу, где среди могучих стволов неизвестных мне высоких деревьев с раскидистыми кронами ждал возвращения постояльцев крохотный домик под номером пять. И где я планировал устроить засаду.
* * *
Мне повезло. В десятке метров от снятого беглецами коттеджа я заметил выкрашенную в зеленый цвет аккуратную деревянную будку, явно технического назначения, хотя в ней и было одно маленькое окошко. Прижавшись к нему лбом, через покрытое толстым слоем пыли стекло я разглядел находящийся внутри инвентарь для ухода за территорией мотеля. Там был полный «джентельменский набор» садовника и дворника – от обычных граблей и кучи самых разных лопат до огромных ножниц для стрижки веток и новенькой ярко-красной газонокосилки. Отлично, Кент. Лучшего места для скрытого наблюдения даже придумать нельзя.Я откинул крючок и зашел внутрь. Подвинул ближе к окну сработанные на совесть козлы для распиловки дров, уселся на них, закурил и принялся наблюдать за домиком. Все мои мысли крутились вокруг одного-единственного вопроса: не являлся ли арендованный коттедж банальной фишкой, предназначенной для отвода глаз полиции, на случай если копы возьмут правильный след? Точно такой же, как умышленно оставленная в номере отеля, рядом с трупом Бориса, дорожная сумка со шмотками. Если бы не я – таксист пролежал бы там, в луже крови, до завтрашнего обеда, пока на него не наткнулась бы вошедшая для уборки номера горничная. Я взвешивал все возможные аргументы и, наконец, пришел к выводу, что хотя бы раз Катя и курьер должны здесь появиться непременно. Я отлично знал, что всего лишь выдаю желаемое за действительное, но очень уж не хотелось, сидя в этой чертовой будке, допустить даже мысль, о том, что я проиграл…
Прошло два часа. Я уже терял терпение, когда наконец-то услышал приближающийся гул мощного мотора. К домику номер пять подъехал белый джип «чероки». Первой из машины выскочила Катя. Ее лицо было перекошено поистине дьявольской гримасой. Казалось, сейчас она сожмет кулачки, с жутким визгом кинется в атаку и сделает из своего бой-френда отбивную. Блондин же, напротив, выглядел более чем уверенным в себе и, несмотря на заклеенный пластырем синий нос, чему-то хитро улыбался.
– Какого черта мы вернулись, ты, идиот?! – закричала Зайка, гневно топнув ногой. – Ты хочешь познакомиться с американской полицией, да?!
– Чего ты бесишься, истеричка?! – оскалился курьер и пошел открывать дверь коттеджа. – Каким образом менты на нас выйдут, ты подумала? В отеле мы записались под вымышленными именами, кроме словесного портрета, у них на нас ничего нет, ни единого выхода! А искать по всему штату мужчину и женщину только по одному, весьма приблизительному, описанию – то же самое, что иголку в стоге сена. Переждем несколько дней и свалим куда подальше, по второстепенной дороге!.. К тому же деньги мы спрятали так надежно, что ни одна тварь в мире не догадается, где их искать. Кстати, о тварях. Кроме Стрельникова, об этих двух лимонах не знает никто. А ему нас больше ни за что не найти, – блондин открыл входную дверь и шагнул внутрь.
– Ты то же самое говорил и во Пскове, а что в результате вышло?! – не унималась Катя, стоя на пороге и пытаясь дрожащими пальцами добыть огонь из зажигалки. – Кент достал нас, как последних лохов, прямо в кровати! – наконец ей удалось закурить, и она со всхлипом сделала глубокую затяжку. – Толик, прошу тебя, давай уедем отсюда, прямо сейчас! Плевать на заплаченные деньги! У меня предчувствие, что, если мы не смоемся как можно скорее, случится большая беда!..
Блондин вновь появился на пороге и наигранно рассмеялся. Хотя чувствовалось, что он отнюдь не так безмятежен, как пытается казаться.
– Это ты во всем виновата, сука похотливая!!! Это же надо!!! Он нас достал!.. Я еще там, в лесу, предлагал: «Надо его грохнуть, прежде чем кидать в колодец». А что ты мне тогда ответила, мать твою?! Помнишь, сучка?! «Не надо крови»! Тоже мне, мать Тереза нашлась!!!
– Перестань на меня кричать!!! – Катя окончательно потеряла над собой контроль. – Это была твоя идея ограбить Браташа, а я, как последняя дура, делала все, что ты мне говорил, потому что любила тебя! И что в результате?! Я теперь – сука?!
– Закрой пасть, – жестко осадил ее Толик. – И скажи мне без истерик, что тебя, собственно, не устраивает в данный момент? Ты хотела кучу денег? Пожалуйста, бери! Я мог запросто бросить тебя в тот же самый колодец, что и Стрельникова, и забрать все баксы себе одному! Но я этого не сделал!!! Сейчас у тебя реально есть миллион долларов наличными. Разве не этого ты хотела?! Разве не ради этих денег ты полгода послушно раздвигала ноги, вставала «раком» и брала в рот с заглотом у потного, жирного старика и у этого тупого алкаша с Фурштадтской, любителя собачьих боев, мать его?! Молчишь… Потому что я кругом прав. И ты до сих пор ходишь по земле только потому, что я так захотел. Так что сиди, дура, и не вякай, пока я не разозлился окончательно и не отправил тебя на тот свет вслед за лопоухим амбалом, которого привел на поводке твой трахаль! Сука!!!
Курьер отвесил Кате звонкую оплеуху и вернулся в коттедж. А Зайка, застыв на секунду, вместо того, чтобы успокоиться, окончательно разрыдалась. Да так конкретно, что я не на шутку разволновался: не услышать столь громкий и женский плач мог разве что глухой или контуженный.
Вероятно, так же посчитал и Толик. Не прошло и полминуты с начала истерики, как он снова выскочил на порог, без лишних церемоний схватил Катю за волосы, рывком затащил в коттедж и ударом ноги захлопнул дверь.
Я глубоко вздохнул и стер со лба капли пота. Достал пистолет, спрыгнул с козел и, оглядевшись, обнаружил еще одно подходящее оружие. Обрезок толстого электрического кабеля, длиной сантиметров в пятьдесят, валялся среди кучи прочего хлама.
Тихо, чтобы, не дай бог, не заскрипели петли, я приоткрыл дверь сарая, выскользнул наружу и, согнувшись чуть ли не вдвое, побежал к домику. Так быстро, как только мог в таком положении. Достигнув стены, вжался в нее спиной, подобрался ближе к окну и прислушался. Изнутри доносились приглушенные голоса, время от времени срывающиеся на крик. Я рискнул и осторожно заглянул в окно. И сразу же слегка расслабился – оно выходило в кухню, и кроме раковины и электрической плиты разглядывать там было нечего. Я двинулся вдоль стены дальше и затаился возле следующего, закрытого и зашторенного окна. Голоса стали громче, и кое-что уже удавалось разобрать.
– …перестань реветь! Я говорю – все будет нормально!.. Сегодня переночуем здесь, а завтра, так и быть, купим карту и окружной дорогой поедем в Чикаго… Оттуда рукой подать до Канады… Позвоню Рафику, он устроит с документами и поможет перейти границу… Да не вой ты, как сучка, меня уже воротит!!!
– Мне холодно…
– Что?
– Мне холодно… Разожги камин… И налей мне выпить…
– У нас ничего нет. Все осталось в отеле.
– Тогда разожги камин и сходи на бензоколонку, купи кофе и виски… Толик, я тебя умоляю!
– Ладно, только не ори… Сейчас… Где эти чертовы дрова?!
– По-моему, они снаружи, под навесом. Справа от входной двери…
– Точно. Я сейчас…
Шаги направились в сторону кухни и прихожей, следом за ними двинулся и я. Сейчас этот хмырь поставит на плиту чайник и выйдет на свежий воздух. Этого мне и нужно. Рано или поздно кто-нибудь из них двоих обязательно должен был выйти. Но я и не надеялся, что все случится так быстро.
Я тенью прокрался вдоль стены и замер за углом, вслушиваясь в каждый звук. Наконец замок на двери щелкнул, и шаги направились к открытому навесу, под которым ровными рядами были сложены приготовленные для растопки камина плашки. Я выглянул из-за укрытия, прикинул на глаз расстояние до стоящего ко мне спиной курьера, крепче сжал обрезок кабеля и бросился вперед. Чтобы среагировать на неожиданное движение у себя за спиной блондину понадобилось не больше двух секунд. Я к тому моменту уже был на дистанции в пару шагов и уже замахнулся, целя в голову. В самое последнее мгновение Толик успел понять, что происходит и машинально подставить руку. Тяжелый, прорезиненный кусок кабеля, по своим убойным характеристикам не уступающий милицейской дубинке, со свистом обрушился ему на предплечье. Хруст ломаемой кости прозвучал тихо, но столь отчетливо, что сомнений относительно характера полученной травмы не было ни малейших. Лицо курьера перекосилось, глаза округлились, рот открылся для крика, но я не мешкал – сразу после удара отшвырнул шланг, стиснул кулак и врезал ему в челюсть. Получилось хорошо. Глаза у блондина закатились, колени подогнулись, и он во второй раз за сегодняшний день ушел в аут, рухнув на траву и поджав ноги к груди. Я прислушался. Тишина. Подхватил Толика под мышки и быстро оттащил к домику. Толкнув спиной дверь, заволок бесчувственное тело в спальню.
Катя лежала на боку, спиной ко мне, прикрыв ноги одеялом, и даже не пошевелилась.
– Дрова заказывали? – громко сказал я и, как чурку, бросил на пол начинающего по тихоньку подавать признаки жизни блондина. Падая, он сильно ударился головой об пол и застонал. Правый рукав его джинсовой куртки, быстро темнел от крови. Перелом оказался открытым.
Зайка вздрогнула всем телом, как от удара током, вскочила с кровати, окинула меня испуганным взглядом и – медленно опустилась обратно на кровать, уронив лицо в ладони. Прошептала, слегка качая головой:
– Ты… Иногда мне кажется, что ты будешь преследовать меня до конца жизни… Что тебе нужно?..
– Да, собственно, ерунду! Даже не о чем говорить. Всего-навсего два миллиона долларов. Скажи по-хорошему, где они, и можешь считать что с первой частью долга вы уже рассчитались!
– Я не знаю, где деньги, – не глядя на меня, прошептала Катя. – Он силой высадил меня у какого-то придорожного кафе и уехал. Я думала – бросил и смылся, вместе с сумкой… Но он вернулся через полчаса. Сумки в машине уже не было.
– Забавно, – я наклонился к блондину, схватил его за лицо и, повернув голову туда-сюда, оценил результаты проделанной моим кулаком работы. – А ты умная девочка. Сообразила, что со сломанной челюстью он еще две недели не сможет произнести ни одного членораздельного звука. А со сломанной правой рукой – писать… Только это не поможет. Хватит ломать комедию. У меня и у вас мало времени. С минуты на минуту здесь могут появиться копы.
– Я не знала, что ты сломал ему челюсть, – не меняя позы, холодно ответила Катя. И я вдруг понял, что она говорит правду. Откуда она могла знать? Я сам только что это обнаружил. Внутри меня начинала быстро распространяться холодная, ледяная пустота. Имя ей – паника.
– Ладно. Не хочешь по-хорошему, будем по-плохому, – я выхватил пистолет и ткнул Кате стволом в щеку. – Считаю до трех. Потом твои мозги, солнышко, разлетятся брызгами по всей кровати и…
– Убери эту железяку. А еще лучше – засунь ее себе в задницу, – на бледном, как мел, лице маленькой бестии заиграла презрительная ухмылка. – Этот молоток так же стреляет, как я – катаюсь на коньках. Если хочешь, можешь нажать на курок. Твой приятель тоже пугал меня этой штуковиной. Вот и допугался… Тля…
– Ты меня достала. – Я терял остатки терпения. Поэтому не сдержался и врезал по ее некогда сводившему меня с ума кукольному личику. Реакция последовала молниеносно. Точь-в-точь такая же, как пять минут назад, на пороге коттеджа – Зайка всхлипнула, раз, другой, третий, и – разразилась громким истерическим хохотом. При этом по ее щекам ручьем струились слезы. Смотреть на это было выше моих сил! Я вдруг со всей пугающей обреченностью понял, что мне уже не добраться до миллионов Браташа. А осознав это, я впал в лютое бешенство. Теперь моим единственным желанием было уничтожить, порвать в клочья, стереть с лица земли, превратить в пепел тех, кто так вероломно лишил меня надежды на беззаботное светлое будущее!!! Я просто сошел с ума… Иначе бы ни за что на свете не стал судорожно шарить по карманам Толика в поисках ключей от «чероки», найдя их – не бросился бы, сломя голову, обратно в сарай, не разыскал там, круша и разбрасывая все по сторонам, облезлое пожарное ведро и бухту прозрачного поливального шланга, не отрезал от него кусок при помощи пилы и не бросился бы к джипу сливать из бака бензин. Я совершенно не отдавал себе отчет, что именно собираюсь устроить. Я просто желал, чтобы Катя и ее любовник как можно скорее сдохли, корчась в страшных муках.
Пока я набирал бензин в ведро, перед моими глазами, как в калейдоскопе, проносились, сменяя друг друга, картины из моего недавнего прошлого. Вот я прихожу домой и вижу рядом с дверью квартиры насквозь промокшую и продрогшую, невероятно красивую юную женщину, которую желаю больше всего на свете… Вот я впервые прикасаюсь ладонью к ее упругой маленькой груди и чувствую, как по всему телу, от затылка до пяток, пробегает, сдавливая дыхание, горячая волна счастья… Потом в зеркале появляется чужое, но подозрительно знакомое мне усатое лицо, и я не сразу соображаю, что передо мной – не кто иной, как я сам. В гриме… Одна картина пропадает, растворяясь в кровавом тумане, а на ее место выплывает следующая. Вот я выпрыгиваю из вагона скорого поезда, крепко сжимая в руке сумку, в которой лежит кейс с двумя миллионами долларов… Лицо Кати с застывшей на губах странной улыбкой… Яркая вспышка – и вот я уже лезу вверх по раскачивающейся из стороны в сторону цепи, моля бога лишь об одном – только бы выдержал забитый в ворот крюк!.. И, наконец, в завершение этой череды образов и видений, быстро, как при ускоренном воспроизведении видеокассеты, перед моими глазами проносятся лица псковских коптильщиков, бармена Кости, рыжей стюардессы из авиалайнера компании «Пан Ам», пустое чрево банковского сейфа и – лежащий в луже запекшейся крови таксист, с проломленным черепом и крепко зажатым в руке бесполезным «браунингом». Завершает видения огромный, как статуя Свободы, бронзовый орел с хищно загнутым окровавленным клювом…
Я схватил ведро, полное бензина, и, расплескивая его через край, бросился назад к коттеджу. Я вломился в спальню… и застыл на пороге, не обращая внимание, как из худого ведра прямо мне на ботинки стекает тоненькая струйка взрывоопасной жидкости. Я неморгающим взглядом смотрел на стоящую посреди комнаты Катю, в руке у которой был огромный кухонный нож для разделки мяса. Лезвие ножа из серебристого стало рубиновым. На полу, беспомощно раскинув руки и выпучив голубые глаза, лежал Толик. Весь его вид словно молил о пощаде, но надежды на спасение не было. Его обильно залитое кровью горло, было перерезано от уха до уха, а на губах, перепачканных алой пеной, вероятно, застыл так и не вырвавшийся из груди последний крик о помощи. Мертвые не умеют кричать.
– Ты снова опоздал, милый, – ангельским голоском сообщила Катя. – Ты слишком рано посчитал, что деньги уже у тебя в кармане. Теперь они не достанутся никому. Никто из живых не сможет рассказать тебе, где они спрятаны. А мертвые… они умеют хранить свои секреты. – Зайка опустила взгляд и брезгливо посмотрела на зажатый в ее руке нож. Ее пылающие угольками глаза потухли, и в следующую секунду нож полетел в сторону. Девчонка отшвырнула его с таким омерзением, словно это была болотная гадюка, а не кусок металла с пластиковой ручкой.
– А теперь можешь делать то, ради чего пришел. Мне уже плевать. Если ты не убьешь меня, то я сделаю это сама. Для меня жизнь кончилась. Ну же, давай, выливай свой поганый бензин!!!
У меня с глаз словно спала пелена. Было такое ощущение, словно на мои раскаленные добела и окончательно зашкалившие мозги, экстренно вскрыв черепную коробку консервным ножом, вылили ушат ледяной воды. Я с удивлением посмотрел на ведро с бензином, потом бросился к окну, распахнул его настежь и вышвырнул ведро наружу. Огнеопасная жидкость вылилась на землю, ведро со звяканьем откатилось в сторону. Господи, да что же это такое творится! Всего несколько мгновений назад я готов был совершить чудовищное варварское убийство! Уже по собственной воле стать таким же, как валяющийся сейчас на полу, в луже крови, курьер!..
– Ты сумасшедшая, – я подошел к стоящей в оцепенении Кате, схватил ее за плечи и дважды сильно тряхнул. – Ты хоть соображаешь, что натворила?!
– Теперь ты нищий! – лицо Зайки перекосила страшная гримаса. – Думал переиграть всех, как сопляков, а в итоге сам оказался по уши в дерьме!!!… Вдобавок ко всему ты еще и трус, у тебя не хватит смелости даже убить меня!!! Единственного свидетеля!!!
– Ты права. Я не собираюсь тебя убивать. – Слова скороговоркой слетали с моих губ. Пульс был такой частый, что ощущался буквально каждой клеткой тела. – В этой стране за умышленное убийство с отягчающими отправляют на электрический стул. И ты только что его заработала, малышка. С гарантией. Ты абсолютно права – я не получил два «лимона» и теперь нищий. Но, в отличие от тебя, мне не страшно за свою жизнь – я в Штатах не совершил ровным счетом ничего противозаконного! Для местных копов я чист! Да и в Питере мне тоже не придется шарахаться от собственной тени… Ты еще не в курсе, солнце ясное, но твой возлюбленный жиртрест Стасик – мертв, «чичи» из гранатомета подсобили. Очень вовремя. Заявления в ментовку о пропаже кейса с деньгами бандюки, разумеется, не засылали. Но братвы я тоже не боюсь. Пристегнуть мою скромную персону к ограблению в поезде практически нереально, ни с какого боку. Даже в том случае, если ты, сидя в камере смертников, будешь взахлеб кричать об этом деле на каждом полицейском допросе, Американцы и пальцем не шевельнут. Поверь мне. Им наплевать с небоскреба, кто, что и у кого ворует там, в далекой России. Тебя же, в лучшем случае, признают невменяемой и до конца жизни поместят в спецпсихушку, где после курса «лечения» ты быстро превратишься в амебу, со свисающими до пола слюнями. По мне, так лучше сразу сдохнуть. Так что не теряй драгоценные минуты, любимая. До приезда легавых у тебя еще есть время избавить себя от дальнейших мучений!..