- Зарубите это себе на носу и не обманывайте себя, шеф. Мосс и Тальбот создали оборотня!
Вуд залаял и радостно потерся о ноги Гилроя. Его поняли!
Но редактор разразился смехом. Обыкновенным заливным смехом.
- Напрасно ты работаешь в газете, Гилрой. Время только теряешь зря.
- Допустим, - яростно ответил Гилрой. - А другое объяснение у вас есть? Собака прорывается в редакцию и начинает лаять. До меня только что дошло, что я никогда в жизни не слышал, как собаки лают то коротким, то протяжным лаем. Она миновала все этажи и отделы и попала именно в репортерскую, потому что именно туда она и хотела попасть. Мы ее выгнали. Она вернулась с бумажкой, на которой каракулями было написано: "Я человек". Эти два слова заняли у нее целую страницу. Попробуйте писать зубами и увидите, какие каракули у вас получатся.
Собаке было необходимо найти более экономную систему письма, вот она и воспользовалась простым шифром. Но потеряла свой карандаш. И украла один из наших. Потом пробралась обратно сюда, укрываясь от головорезов Тальбота. У таблицы нет отпечатков ног, но есть отпечатки лап. И на принесенной нам бумаге тоже следы лап. А этот пес слушает каждое наше слово и понимает его. Когда я сказал, что автор записки стоит за его спиной, он повернулся. Что вы скажете на это?
Но слова Гилроя все еще не убедили редактора.
- Хорошая дрессировка...
- При всем моем к вам уважении должен сказать, что мозги у вас куриные. Эй, как тебя по имени, - сказал он Вуду, чтобы ты сделал, если бы здесь был Мосс?
Вуд зарычал.
- Раз у тебя хватило ума придумать код, то хватит ума и найти способ, чтобы все нам рассказать. Все, что произошло.
Это воистину была триумфальная минута для Вуда. Пусть он не отвоевал еще свое тело! Теперь это лишь вопрос времени. Его бурной радости, вызванной словами Гилроя, было достаточно даже для лишенного всякого воображения редактора.
Гилрой поднял с пола острую деревяшку и быстро начертил на земле линию маленьких алфавитных знаков. Потом, отшвырнув палку, отступил на шаг и посветил фонарем.
- Выкладывай все.
Вуд прыгал перед нарисованными на земле буквами, тыкаясь носом по очереди в те, которые были нужны.
Т-а-л-ь-б-о-т-у н-у-ж-н-о з-д-о-р-о-в-о-е м-о-л-о-д-о-е т-е-л-о. М-о-с-с с-к-а-з-а-л ч-т-о м-о-ж-е-т э-т-о с-д-е-л-а-т-ь.
- Черт побери! - вырвалось у редактора.
В наступившей тишине было слышно лишь возбужденное сопение собаки и тяжелое дыхание мужчин.
Вуд добился своего!
* * *
Гилрой сидел за машинкой в своей квартире. Вуд, стоя у него за спиной, следил за пальцами, быстро мелькающими по клавиатуре. Редактор нервно расхаживал взад и вперед по комнате.
- Потерял столько времени, - жаловался он, - а если напечатать эту историю, то вообще потеряю все. Черт побери, Гилрой, что, по-твоему, подумают о ней читатели, если я сам до сих пор не могу в нее поверить?
- Гм-гм, - промямлил Гилрой.
- Ты понимаешь, что нам обоим это будет стоить работы?
- Перспектива потерять работу не так уж меня волнует, ответил Гилрой, не отрываясь от машинки. - Гораздо больше меня волнует то, что Вуд должен получить свое тело обратно. И без нашей помощи ему не справиться.
- Ты не находишь, что это звучит смехотворно? "Вуд должен получить свое тело!" Представь только, что сделают из этой фразы другие газеты!
Гилрой нетерпеливо подвинулся на стуле.
- Они ее никогда не увидят.
- Так за каким же чертом ты пишешь статью? - ошеломленно спросил редактор. - И почему не даешь мне вернуться в редакцию?
- Тихо! Я через минуту закончу.
Он вставил в машинку новый лист бумаги, на котором его проворные пальцы начали выстукивать черные обвиняющие слова. Пасть Вуда ощерилась в собачьей гримасе, когда Гилрой улыбнулся ему и ободряюще кивнул.
- Не терпится, дружище? Ну, пошли.
Он накинул пальто и небрежно нахлобучил шляпу.
- Куда мы? - осторожно спросил редактор.
- К Моссу, естественно, если только у вас на примете нет более подходящего для визита места.
Любое промедление было для Вуда невыносимым. Он дернул редактора за рукав.
- Можешь не сомневаться, что я найду десяток куда более подходящих мест. Да перестаньте же, Вуд! Я иду, иду. Но, черт побери, Гилрой, уже начало одиннадцатого, а я еще и не брался за работу. Бога ради, кончай все это дело быстрее.
У выхода редактор прикрывал Вуда, пока Гилрой ловил такси. Когда Гилрой подал знак, что улица пуста, редактор схватил Вуда в охапку и ринулся к машине.
Гилрой назвал адрес. Услышав его, Вуд молча оскалил зубы. До Мосса было рукой подать, и сопровождали его два человека, которые лучше кого бы то ни было могли убедительно, связно и красноречиво изложить все его требования, а в случае необходимости поднять в его защиту общественное мнение! Что сможет сделать против такой силы Мосс?
На улице, где жил Мосс, Гилрой попросил водителя сбавить скорость. У дома хирурга стояли два черных автомобиля с охраной.
- Высадите нас за углом, - сказал Гилрой.
Они вбежали в подъезд ближайшего дома.
- Что теперь? - спросил редактор. - Не можем же мы прорваться силой. - Черный ход там есть, Вуд?
Вуд отрицательно замотал головой.
- Тогда нам остаются только крыши, - решил Гилрой.
Выглянув из подъезда, он окинул взглядом здания, отделяющие их от дома Мосса.
- Здесь шесть этажей, следующие два пятиэтажные, здание, соседнее с Моссом, шестиэтажное, а в доме Мосса три этажа. Придется нам полазить вверх и вниз по пожарным лестницам, чтобы попасть к нему на крышу. Готовы?
- Готов, - отрешенно вздохнул редактор.
Гилрой толкнул дверь. Заперто. Он яростно затрезвонил наугад в первый попавший звонок. После короткой паузы раздался щелчок реле. Распахнув дверь, он помчался вверх по лестнице, перепрыгивая через четыре ступеньки сразу.
- Кто там? - раздался женский голос.
Они пронеслись мимо задавшей вопрос женщины.
- Простите, мадам, - на ходу крикнул Гилрой. - Ошиблись!
На лице ее появилось выражение удивления и испуга, но Гилрой, заранее предвидя ее реакцию, улыбнулся и весело помахал ей рукой.
Дверь чердака была закрыта на заржавевший в петле крючок. Гилрой вышиб его ребром ладони. Они выбежали на гудронированную крышу, черную и холодную в тихой пугающей ночи.
Вуд и Гилрой обнаружили пожарный проход, ведущий на крышу соседнего дома. Гилрой схватил Вуда левой рукой и повис на лестнице.
- Это безумие, - хрипло сказал редактор. - В жизни не делал ничего более глупого. Почему бы нам для разнообразия не проявить рассудок и не обратиться в полицию?
- Да? - презрительно фыркнул Гилрой, спускаясь вниз. А какое обвинение вы предъявите Моссу?
- Ну...
- Обдумайте формулировку по дороге.
Гилрой и Вуд уже были на крыше следующего дома и ждали, пока спустится редактор.
Тот лез по лестнице быстро, но рассеянно. Мысли его блуждали.
- Можно предъявить обвинение в том, что он действительно совершил. Превратил человека в собаку. - Здорово наша формулировка прозвучит в обвинительном заключении. Бросьте. И ступайте полегче, пожалуйста. Проклятая крыша гремит под ногами, как барабан.
- А что ты скажешь насчет обвинения в похищении людей? спросил редактор, перегибаясь через парапет крыши соседнего с Моссом дома.
- Не смешите меня. Тело Вуда находится в больнице под наблюдением врачей. Как вы докажете, что Мосс похитил его? А о первых трех и говорить нечего.
Редактор угрюмо кивнул, все еще пытаясь подыскать возможную формулу обвинения. Гилрой осторожно посветил фонариком на крышу Мосса. Охраны на крыше не было.
- Пошли, Вуд, - сказал он, засовывая фонарь за пояс и прижимая Вуда к себе. Чтобы использовать свою левую руку для спуска по лестнице, ему пришлось сильно стиснуть Вуду брюхо.
Вуд был благодарен хотя бы за одно то, что в таком положении он не мог видеть крышу тремя этажами ниже. Гилрой держал его надежно, но дышать ему было трудно. Горло сжалось комком.
- Ничего, ничего, - ободряюще сказал Гилрой. - Мы уже почти у цели.
Он видел, как за ними спускался по плохо закрепленной лестнице редактор. Лестница стонала и раскачивалась под их тяжестью, отходя от красной кирпичной стены. Их сердца замирали при каждом ее рывке.
Наконец, Гилрой ощутил под ногой прочную незыблемую крышу. Он порывисто улыбнулся в темноте. Вуд выскользнул из-под его руки. Не переставая вполголоса ругаться, к ним присоединился редактор.
Он вызвался нести Вуда, когда они дошли до задней пожарной лестницы. Раскачиваясь под его рукой, Вуд почувствовал, как дрожат мышцы несущего его человека. Ему, Буду, нечего было терять, кроме жалкой собачьей жизни, но и он отнюдь не испытывал полного бесстрашия перед лицом всех опасностей, которые им приходилось преодолевать. И он вполне сочувствовал редактору, которому было что терять и который так до конца и не верил еще, что Вуд-человек. Нелегко ему, наверное, смириться с фактом, что под шкурой самой на вид обыкновенной собаки скрывается разумная человеческая личность.
Редактор поставил Вуда на железную решетку.
Гилрой быстро догнал их и дернул закрытое окно. Оно не поддавалось.
- Без "фомки" не обойтись, - пробормотал Гилрой и потрогал пальцами края рамы. - Нож есть?
Редактор порылся в карманах, достал связку ключей, огрызки карандашей, спички, бумажки и, наконец, дешевую пилочку для ногтей. Гилрой выхватил пилочку у него из рук и начал отковыривать ей сухую оконную замазку.
- Приготовьтесь, - прошептал он. Всадив пилочку в верхний угол рамы, он подцепил стекло и начал вытаскивать его из оконного переплета. Оно застряло с боков и благодаря этому, не упало. Гилрой подцепил края и осторожно извлек стекло, бесшумно уложив его в стороне.
- Пошли, - он полез в пустой проем. - Передайте мне Вуда.
Они очутились в темной комнате. Вуд возбужденно принюхивался, чувствуя близость человека, которого он ненавидел и который один только мог вернуть ему его тело.
"Сейчас, - думал он. - Сейчас!..."
- Гилрой, - жарко зашептал редактор. - Мы можем предъявить Моссу обвинение в вивисекции.
- Верно, - так же шепотом ответил Гилрой. Но они услышали, как он осторожно повернул ручку двери.
- Так куда же ты? - в панике чуть не крикнул редактор.
- Поскольку уж мы здесь, - холодно ответил Гилрой, давайте покончим, наконец, с этим делом.
Отворилась дверь, забрезжил слабый свет. В центре длинного, узкого, тускло освещенного холла была видна лестница, спускающаяся через весь дом. Внизу этой лестницы они найдут Мосса.
Своим звериным чутьем Вуд поймал его запах. Хирург не так давно был здесь.
Они осторожно спускались по лестнице, стараясь не поднимать шума.
Послышалось постукивание трости, потом какая-то фраза.
Вуд поднял голову и торжествующе посмотрел на Гилроя. По звукам он определил, что Мосс и Тальбот находились в задней комнате.
Из-за прикрытой двери доносились еле слышные голоса.
- Сядьте, док, - сказал Тальбот - Грузовик скоро придет.
- Меня мало беспокоит моя личная безопасность, - ядовито ответил Мосс. - Просто я терпеть не могу разгильдяйства, особенно, когда вы утверждаете...
- Джейк не виноват. Он возвращается с дела.
Мысленно Вуд видел, как гладко выбритое розовое лицо Мосса скорчилось в презрительной гримасе.
- Жить вам осталось не больше полугода и в каждую минуту этого полугода вы можете умереть. Тем не менее, ваша ненасытная жадность никак не может успокоиться. Не можете устоять перед искушением урвать кусок даже сейчас.
- Не теряйте головы, док. Эти, ката... или как их там, говорить не могут, а собака, по всей вероятности, роется в отбросах. Было бы с чего драпать.
- Я меняю убежище только из предосторожности. Вы недооцениваете силу человеческой изобретательности, даже если она и ограничена собачьим телом и потерей речи.
Вуд ухмыльнулся своим друзьям. Редактор напрягся, Гилрой вынул револьвер и взялся левой рукой за ручку двери. Редактор сделал невольное движение, пытаясь остановить его, но дверь распахнулась прежде, чем успел вцепиться в руку Гилроя.
В зловещей тишине Вуд и Гилрой вошли в комнату. На револьвер Тальбот даже не обратил внимания, ему не раз в жизни приходилось смотреть в черное дуло, но при виде Вуда челюсть его отвисла, нервно дергаясь, лицо перекосилось. Он завопил и панически рванул рубашку на груди, как бы стараясь дать выход раздирающему грудь давлению.
- Вот вам наглядный урок, Тальбот, - безучастно сказал Мосс. - Никогда нельзя недооценивать противника.
Гилрой больше не мог изображать ледяное спокойствие.
- Помогите же ему!
- Как? - пожал плечами Мосс - У него грудная жаба. Либо он справится со своими конвульсиями сам, либо нет. Мне нечем ему помочь. А чего вы, собственно, хотите?
Ответа не последовало. Они в ужасе, смотрели, как на глазах у них умирал человек. Револьвер в руке Гилроя обмяк, но Мосс даже и не пытался убежать. Тальбот рухнул на пол бесформенным мешком.
Вуда охватило отвращение. Он знал, что инстинкт самосохранения часто заставляет врачей черстветь, но только исключительно черствое чудовище могло так спокойно реагировать на страшную смерть Тальбота, как будто ничего и не произошло.
- Да бросьте, в самом деле, не так уж это и ужасно, ядовито сказал Мосс.
Вуд перевел взгляд с тела Тальбота на жесткие глаза Мосса, в которых не было и тени страха. Хирург даже не сделал никакой попытки защищаться, даже не вздумал позвать на помощь охраняющих дом бандитов. Он смотрел на них, сохраняя почти нечеловеческое самообладание.
- Конец вашим планам, - выплюнул Гилрой.
Мосс пожал плечами в вежливом презрении.
- Какое значение имеет для меня его смерть? Его общество никогда не доставляло мне удовольствия.
- Возможно. Но удовольствие вам доставлял запах его денег. Однако теперь, его нет, и он не сможет помешать нам опубликовать вот это.
Гилрой вынул из кармана несколько листков и протянул их Моссу.
Небрежно прислонившись к стене, хирург с интересом прочитал их. Дойдя до конца, он снова взял первый листок и внимательно его перечитал. Потом вежливо вернул рукопись Гилрою.
- Все ясно, - сказал он. - Меня обвиняют в том, что я поменял личности собаки и человека. Более того, вы даже описываете якобы разработанный мной метод.
- "Якобы"! - яростно закричал Гидрой. - Вы что же, намерены все отрицать?
- Разумеется. Ну, не фантастика ли? - Мосс улыбнулся. - Но суть не в том. Даже признайся я, на основании каких доказательств меня могли бы осудить? Как мне представляется, у вас есть только один свидетель - собака по имени Вуд. А я что- то не припомню, чтобы собаки выступали свидетелями в суде.
Вуд был ошеломлен. Он не ожидал, что Мосс так нагло опровергнет все обвинения. Любой другой человек на его месте давно сломался бы.
Съежившийся редактор растерянно повторял одну и ту же фразу: "У нас есть доказательства преступной вивисекции"
- Но нет доказательств, что хирургом был именно я.
- Вы единственный человек в Нью-Йорке, способный совершить подобную операцию.
- И что с того?
Вуд слушал, чувствуя, как в нем нарастает гнев. Каким-то образом они позволили Моссу перехватить инициативу, и теперь он хладнокровно и насмешливо парировал их удары. Ничего удивительного, что он даже не пытался бежать. Он был уверен в полной безнаказанности. Вуд с ненавистью зарычал. Мосс лишь окинул его презрительным взглядом.
- Хорошо. Допустим, в суде мы доказать ничего не сможем, - сказал Гилрой, стиснув в руке револьвер и сжав палец на спусковом крючке. - Но нас это не так уж волнует. Ваше любопытство ученого может найти себе удовлетворение в операции, которую вы сделаете Вуду, чтобы вернуть его в его собственное тело.
Презрительная мина на лице Мосса не изменилась ни на йоту.
Он смотрел на палец, напрягшийся на спусковом крючке, с выражением полнейшего безразличия.
- Ну? - выдохнул Гилрой, многозначительно поведя револьвером.
- Заставить меня оперировать вы не можете. А к своей смерти я отношусь также безразлично, как и к смерти Тальбота. - Улыбка его стала еще шире, углы рта опустились, обнажая зуба в гримасе, которая была цивилизованным подобием оскала Вуда. - И, тем не менее, эта ваша история о якобы возможной операции подобного рода заинтересовала меня. Я готов попробовать за мое обычное вознаграждение.
Редактор отпихнул Гилроя и торопливо закрыл дверь.
- Они идут сюда, - запинаясь, пробормотал он. - Бандиты Тальбота.
Двумя прыжками Гилрой оставил Мосса между собой и дверью. Ствол его револьвера твердо уткнулся в спину хирурга.
- Вы, оба! Быстро станьте так, чтобы дверь прикрыла вас!
Вуд и редактор послушно отступили в сторону. В холле послышались шаги. Потом кто-то хрипло крикнул: "Эй, босс! Грузовик пришел".
- Велите им убираться, - тихо сказал Гилрой.
Мосс крикнул в ответ: "Я в задней комнате".
Гилрой злобно толкнул его стволом под ребра.
- Вы сами напрашиваетесь. Я ведь велел вам...
- Вы не посмеете убить меня, я нужен вам для операции.
- Если вы не боитесь нас, то зачем зовете этих бандитов? Что у вас на уме?
Дверь распахнулась. На пороге появился гангстер. Он замер на месте, его глаза окинули труп Тальбота и стоящих рядом с ним Мосса и Гилроя. Быстрым движением он выхватил оружие.
- Что случилось с боссом? И кто это с вами?
- Уберите оружие, Пинеро. Босс умер от сердечного приступа. Вас это не должно удивить, вы же знаете, что он был смертельно болен.
- Да, знаю. Но как сюда попал этот тип?
- Он здесь находится с самого начала. Отошлите грузовик. Я никуда не еду. А о теле Тальбота я позабочусь.
Гангстер неуверенно переминался с ноги на ногу, но за неимением другого начальства решил выполнять приказ Мосса.
- Хорошо. - Он закрыл дверь.
Мосс обернулся к Гилрою.
- Так на чем же мы остановились? Ах, да. Пока вы тут тряслись от страха, я успел обдумать ваше предложение. Я буду оперировать бесплатно.
- Еще бы, - помахал револьвером Гилрой.
Мосс презрительно отмахнулся.
- Вот уж никак не из-за этого! Смерти я не боюсь, как не боюсь и ваших обвинений. На операцию я соглашаюсь лишь потому, что хочу удовлетворить интерес, вызванный идеей столь смелого эксперимента.
Вуд перехватил взгляд издевающихся, жестких, зловещих глаз Мосса.
- И конечно же, - мягко добавил Мосс, - я выполню операцию. В конце концов, я даже настаиваю на этом.
Угроза, скрытая в его словах, не прошла мимо Вуда.
Как только он ляжет под нож Мосса, ему конец.
Неверное движение, скальпеля, умышленная небрежность в приготовлении газовой смеси, умышленно занесенная инфекция и Мосс навеки снимет с себя обвинение. Ему достаточно будет сослаться на то, что такая операция оказалась ему не под силу. Следовательно, экспериментатором вообще был не он. Вуд отпрянул, бешено тряся головой.
- Вуд прав, - сказал редактор. - Он-то Мосса знает. И знает, что этой операции ему не пережить.
Гилрой нахмурился лоб. Револьвер в его руке стал воплощением бесплодной силы. Даже Мосс знал, что он им не воспользуется. Не сможет воспользоваться, потому что хирург был им нужен только живым. Их цель заключалась в том, чтобы заставить Мосса сделать операцию. "Что ж - подумал он, - мы своего добились, Мосс сам вызвался оперировать". Но все четверо отлично знали, что в этой операции Вуд был обречен. Мосс искусно обернул их победу полным поражением.
- Что же, черт побери, нам теперь делать? - взорвался Гилрой. - Ты что скажешь, Вуд? Рискнешь? Или лучше останешься жить в собачьей шкуре?
Вуд оскалился, отползая в угол.
- В собачьей шкуре он хоть наверняка жить останется, отрешенно сказал редактор.
Мосс улыбнулся, заверяя их любезно-издевательским тоном, что сделает все возможное, пытаясь вернуть Вуду его тело.
- За исключением несчастного случая, разумеется, сплюнул Гилрой. - Не пойдет, Мосс. Он и так проживет, но вы свое получите.
Он хмуро посмотрел на Вуда и многозначительно кивнул в сторону Мосса.
- Пошли, шеф, - сказал он, выводя редактора за дверь и закрывая ее за собой. - Старые друзья хотят остаться наедине. Им есть о чем потолковать...
Мгновенно Вуд прыгнул вперед, отрезая Мосса от двери, угрожающе впившись в него полными ярости глазами. И в первый раз за все время с хирурга слетела маска безразличия. Он осторожно сделал шаг в сторону и вдруг понял, что перед ним зверь...
Вуд медленно шел на него. Мосс нервно наблюдал за огромной собакой, с надеждой поглядывая на дверь. Но Вуд подходил все ближе и ближе. Мосс закрылся руками...
И тут нервы его сдали. Он не мог заговорить эти бешеные звериные глаза, как заговорил человека с револьвером. Он нырнул вбок и мотнулся к двери. Вуд прыгнул, сбив Мосса с ног. Зубы его сомкнулись. Хлынула кровь.
Мосс проиграл, но остаток своих дней Вуд был обречен прожить в собачьей шкуре. Да и остаток этот был невелик: продолжительность жизни собаки всего пятнадцать лет. В лучшем случае, Вуд мог рассчитывать еще лет на десять.
* * *
Вуд так и не нашел себе работы в обличье человека. У него была специальность, он был образован, но в мире рыночной конкуренции не было места для таких, как он. Конторы по найму не могут пристроить избыток нормального человеческого разума, содержащийся в сильных, ловких, полных желания работать человеческих телах.
Но тот же человеческий разум в красивом теле колли стал ценным рыночным товаром. Это была диковинка, феномен, на который стоило поглядеть за свои кровные, уплаченные за билет.
- Люди всегда питали слабость к уродам, - философствовал Гилрой по пути в театр, где Вуд выступал в тот день. Безобидным уродам люди платят, чтобы они их развлекали. Настоящим же уродам всегда достаются власть и сила. Рассуди это, Вуд, а я не могу понять. Но, думаю я, а нашем мире только тогда можно будет жить по-человечески, когда всех этих уродов уберут в надлежащее место.
Такси остановилось у служебного входа. С зазывающих красно-желтых афиш на стене театра скалилось приукрашенное изображение морды Вуда.
- Бог ты мой! - раскрыл рот таксист. - Будет о чем детишкам рассказать! Вез Говорящую Собаку. Вот ведь честь выпала.
Сбившиеся в толпу прохожие пялили глаза на Вуда: визжа тормозами останавливались рядом машины, и их водители присоединялись к почтительному созерцанию.
- Какой он хорошенький, - взвизгнула женщина. - И умненький!
- Ну да, - услышал Гилрой хвастливый голос таксиста, - я их сюда и привез. Как он себя ведет? - голос таксиста снизился до доверительного шепота. - Тот парень, что ехал с ним, его менеджер, наверное, разговаривал с ним так же почеловечески, как мы с вами. Как будто пес понимал каждое его слово.
- А он и понимает, - авторитетно заявил один из зевак.
- Бросьте ерунду городить, - сказал другой. Дрессированный он, вот и все. Мне бы такого.
Специальный наряд полиции быстро разогнал толпу зевак и проложил проход к двери.
- Стыдно должно быть, - сказал полисмен. - Такую бузу подняли, и из-за кого? Из- за какого-то пса!
Вуд обнажил клыки и заворчал на него. Полицейский сразу попятился назад.
Вуд и Гилрой специально разработали эту сцену для рекламы. Действовала она безотказно: ретивый страж порядка всегда подворачивался под руку, а публика всегда наслаждалась его испугом.
Вуд не мог избавиться от восторженных поклонников и внутри театра. Его партнеры по выступлениям настоятельно хотели поиграть с ним, потыкаться в него носом, вместе поскулить.
- Семь тысяч в неделю, надо же! - размышлял про себя Гилрой, ожидая за кулисами своего выхода. - И за что? За чепуху, на которую способен любой болван из публики.
За прошедший год ни он, ни Вуд так и не привыкли к растущим цифрам в своих банковских книжках. Выступления, фото, статьи в газетах и журналах - и все по астрономическим ставкам... Но Вуду никогда не набрать достаточно денег, чтобы выкупить человеческое тело, в котором он голодал.
- Эй, Вуд, - прошептал Гилрой, - наш выход.
На сцене их встретил оглушительный рев аплодисментов. Вуд работал безупречно. Опознавал предметы, названные конферансье, вытаскивал их из общей кучи.
Капельдинеры шли между рядами, собирая записки с вопросами зрителей и передавали их Гилрою.
Вуд зажал в зубах длинную указку и встал перед большим щитом, увешанным буквами. Он указывал букву за буквой, составляя ответы на вопросы зрителей. По большей части они спрашивали о будущем, просили подсказать ход событий на бирже, интересовались бегами. Но были и серьезные вопросы, специально заданные, чтобы прозондировать его сообразительность.
В белом свете прожектора Вуд автоматически отвечал на уже привычные вопросы. Горечи он больше не испытывал, ее сменило тоскливое и безнадежное чувство поражения. Он смирился со своей собачьей жизнью. На его счету в банке числилась фантастическая цифра с шестью знаками слева такой цифры он даже в самых необузданных мечтах никогда не представлял. Но ни один хирург на свете не сможет ни вернуть ему его тело, ни продлить срок его жизни более десяти оставшихся ему лет.
И вдруг в глазах все померкло. Исчез Гилрой, исчез щит с буквами, исчезла изо рта указка, исчезло море лиц, таращивших глаза...
* * *
Он лежал на койке в больничной палате. Реальность чистых простынь под ним и тяжесть одеяла, укрывавшего его, не вызывали никаких сомнений, как и не вызывало сомнений и то, что его тело вытянулось в длину на кровати.
И, независимо от всей ладони, его палец поднялся, повинуясь его воле. Ноготь победно громко царапнул по простыне.
Дежуривший в палате врач обернулся на звук и посмотрел прямо в зажегшиеся мыслью глаза Вуда. Потом оба перевели взгляд на сгибающийся и разгибающийся палец
- Вы возвращаетесь, - сказал, наконец, врач.
- Я возвращаюсь, - тихо успел ответить Вуд, прежде чем палата исчезла и он услышал, как Гилрой повторил свой вопрос.
Теперь он ощущал, что ум и тело составляют единое целое. Мосс совершил ошибку Личность человека - это нечто большее, чем просто маленькая железа у основания мозга. Пересаженные ткани поглощались телом и перестраивались по его подобию.
Что-то говорило Гилрою, что эти возвращения Вуда в свой естественный облик будут продолжаться чаще и чаще, до тех пор, пока он снова и уже навсегда не обретет свое истинное "я".
Вуд залаял и радостно потерся о ноги Гилроя. Его поняли!
Но редактор разразился смехом. Обыкновенным заливным смехом.
- Напрасно ты работаешь в газете, Гилрой. Время только теряешь зря.
- Допустим, - яростно ответил Гилрой. - А другое объяснение у вас есть? Собака прорывается в редакцию и начинает лаять. До меня только что дошло, что я никогда в жизни не слышал, как собаки лают то коротким, то протяжным лаем. Она миновала все этажи и отделы и попала именно в репортерскую, потому что именно туда она и хотела попасть. Мы ее выгнали. Она вернулась с бумажкой, на которой каракулями было написано: "Я человек". Эти два слова заняли у нее целую страницу. Попробуйте писать зубами и увидите, какие каракули у вас получатся.
Собаке было необходимо найти более экономную систему письма, вот она и воспользовалась простым шифром. Но потеряла свой карандаш. И украла один из наших. Потом пробралась обратно сюда, укрываясь от головорезов Тальбота. У таблицы нет отпечатков ног, но есть отпечатки лап. И на принесенной нам бумаге тоже следы лап. А этот пес слушает каждое наше слово и понимает его. Когда я сказал, что автор записки стоит за его спиной, он повернулся. Что вы скажете на это?
Но слова Гилроя все еще не убедили редактора.
- Хорошая дрессировка...
- При всем моем к вам уважении должен сказать, что мозги у вас куриные. Эй, как тебя по имени, - сказал он Вуду, чтобы ты сделал, если бы здесь был Мосс?
Вуд зарычал.
- Раз у тебя хватило ума придумать код, то хватит ума и найти способ, чтобы все нам рассказать. Все, что произошло.
Это воистину была триумфальная минута для Вуда. Пусть он не отвоевал еще свое тело! Теперь это лишь вопрос времени. Его бурной радости, вызванной словами Гилроя, было достаточно даже для лишенного всякого воображения редактора.
Гилрой поднял с пола острую деревяшку и быстро начертил на земле линию маленьких алфавитных знаков. Потом, отшвырнув палку, отступил на шаг и посветил фонарем.
- Выкладывай все.
Вуд прыгал перед нарисованными на земле буквами, тыкаясь носом по очереди в те, которые были нужны.
Т-а-л-ь-б-о-т-у н-у-ж-н-о з-д-о-р-о-в-о-е м-о-л-о-д-о-е т-е-л-о. М-о-с-с с-к-а-з-а-л ч-т-о м-о-ж-е-т э-т-о с-д-е-л-а-т-ь.
- Черт побери! - вырвалось у редактора.
В наступившей тишине было слышно лишь возбужденное сопение собаки и тяжелое дыхание мужчин.
Вуд добился своего!
* * *
Гилрой сидел за машинкой в своей квартире. Вуд, стоя у него за спиной, следил за пальцами, быстро мелькающими по клавиатуре. Редактор нервно расхаживал взад и вперед по комнате.
- Потерял столько времени, - жаловался он, - а если напечатать эту историю, то вообще потеряю все. Черт побери, Гилрой, что, по-твоему, подумают о ней читатели, если я сам до сих пор не могу в нее поверить?
- Гм-гм, - промямлил Гилрой.
- Ты понимаешь, что нам обоим это будет стоить работы?
- Перспектива потерять работу не так уж меня волнует, ответил Гилрой, не отрываясь от машинки. - Гораздо больше меня волнует то, что Вуд должен получить свое тело обратно. И без нашей помощи ему не справиться.
- Ты не находишь, что это звучит смехотворно? "Вуд должен получить свое тело!" Представь только, что сделают из этой фразы другие газеты!
Гилрой нетерпеливо подвинулся на стуле.
- Они ее никогда не увидят.
- Так за каким же чертом ты пишешь статью? - ошеломленно спросил редактор. - И почему не даешь мне вернуться в редакцию?
- Тихо! Я через минуту закончу.
Он вставил в машинку новый лист бумаги, на котором его проворные пальцы начали выстукивать черные обвиняющие слова. Пасть Вуда ощерилась в собачьей гримасе, когда Гилрой улыбнулся ему и ободряюще кивнул.
- Не терпится, дружище? Ну, пошли.
Он накинул пальто и небрежно нахлобучил шляпу.
- Куда мы? - осторожно спросил редактор.
- К Моссу, естественно, если только у вас на примете нет более подходящего для визита места.
Любое промедление было для Вуда невыносимым. Он дернул редактора за рукав.
- Можешь не сомневаться, что я найду десяток куда более подходящих мест. Да перестаньте же, Вуд! Я иду, иду. Но, черт побери, Гилрой, уже начало одиннадцатого, а я еще и не брался за работу. Бога ради, кончай все это дело быстрее.
У выхода редактор прикрывал Вуда, пока Гилрой ловил такси. Когда Гилрой подал знак, что улица пуста, редактор схватил Вуда в охапку и ринулся к машине.
Гилрой назвал адрес. Услышав его, Вуд молча оскалил зубы. До Мосса было рукой подать, и сопровождали его два человека, которые лучше кого бы то ни было могли убедительно, связно и красноречиво изложить все его требования, а в случае необходимости поднять в его защиту общественное мнение! Что сможет сделать против такой силы Мосс?
На улице, где жил Мосс, Гилрой попросил водителя сбавить скорость. У дома хирурга стояли два черных автомобиля с охраной.
- Высадите нас за углом, - сказал Гилрой.
Они вбежали в подъезд ближайшего дома.
- Что теперь? - спросил редактор. - Не можем же мы прорваться силой. - Черный ход там есть, Вуд?
Вуд отрицательно замотал головой.
- Тогда нам остаются только крыши, - решил Гилрой.
Выглянув из подъезда, он окинул взглядом здания, отделяющие их от дома Мосса.
- Здесь шесть этажей, следующие два пятиэтажные, здание, соседнее с Моссом, шестиэтажное, а в доме Мосса три этажа. Придется нам полазить вверх и вниз по пожарным лестницам, чтобы попасть к нему на крышу. Готовы?
- Готов, - отрешенно вздохнул редактор.
Гилрой толкнул дверь. Заперто. Он яростно затрезвонил наугад в первый попавший звонок. После короткой паузы раздался щелчок реле. Распахнув дверь, он помчался вверх по лестнице, перепрыгивая через четыре ступеньки сразу.
- Кто там? - раздался женский голос.
Они пронеслись мимо задавшей вопрос женщины.
- Простите, мадам, - на ходу крикнул Гилрой. - Ошиблись!
На лице ее появилось выражение удивления и испуга, но Гилрой, заранее предвидя ее реакцию, улыбнулся и весело помахал ей рукой.
Дверь чердака была закрыта на заржавевший в петле крючок. Гилрой вышиб его ребром ладони. Они выбежали на гудронированную крышу, черную и холодную в тихой пугающей ночи.
Вуд и Гилрой обнаружили пожарный проход, ведущий на крышу соседнего дома. Гилрой схватил Вуда левой рукой и повис на лестнице.
- Это безумие, - хрипло сказал редактор. - В жизни не делал ничего более глупого. Почему бы нам для разнообразия не проявить рассудок и не обратиться в полицию?
- Да? - презрительно фыркнул Гилрой, спускаясь вниз. А какое обвинение вы предъявите Моссу?
- Ну...
- Обдумайте формулировку по дороге.
Гилрой и Вуд уже были на крыше следующего дома и ждали, пока спустится редактор.
Тот лез по лестнице быстро, но рассеянно. Мысли его блуждали.
- Можно предъявить обвинение в том, что он действительно совершил. Превратил человека в собаку. - Здорово наша формулировка прозвучит в обвинительном заключении. Бросьте. И ступайте полегче, пожалуйста. Проклятая крыша гремит под ногами, как барабан.
- А что ты скажешь насчет обвинения в похищении людей? спросил редактор, перегибаясь через парапет крыши соседнего с Моссом дома.
- Не смешите меня. Тело Вуда находится в больнице под наблюдением врачей. Как вы докажете, что Мосс похитил его? А о первых трех и говорить нечего.
Редактор угрюмо кивнул, все еще пытаясь подыскать возможную формулу обвинения. Гилрой осторожно посветил фонариком на крышу Мосса. Охраны на крыше не было.
- Пошли, Вуд, - сказал он, засовывая фонарь за пояс и прижимая Вуда к себе. Чтобы использовать свою левую руку для спуска по лестнице, ему пришлось сильно стиснуть Вуду брюхо.
Вуд был благодарен хотя бы за одно то, что в таком положении он не мог видеть крышу тремя этажами ниже. Гилрой держал его надежно, но дышать ему было трудно. Горло сжалось комком.
- Ничего, ничего, - ободряюще сказал Гилрой. - Мы уже почти у цели.
Он видел, как за ними спускался по плохо закрепленной лестнице редактор. Лестница стонала и раскачивалась под их тяжестью, отходя от красной кирпичной стены. Их сердца замирали при каждом ее рывке.
Наконец, Гилрой ощутил под ногой прочную незыблемую крышу. Он порывисто улыбнулся в темноте. Вуд выскользнул из-под его руки. Не переставая вполголоса ругаться, к ним присоединился редактор.
Он вызвался нести Вуда, когда они дошли до задней пожарной лестницы. Раскачиваясь под его рукой, Вуд почувствовал, как дрожат мышцы несущего его человека. Ему, Буду, нечего было терять, кроме жалкой собачьей жизни, но и он отнюдь не испытывал полного бесстрашия перед лицом всех опасностей, которые им приходилось преодолевать. И он вполне сочувствовал редактору, которому было что терять и который так до конца и не верил еще, что Вуд-человек. Нелегко ему, наверное, смириться с фактом, что под шкурой самой на вид обыкновенной собаки скрывается разумная человеческая личность.
Редактор поставил Вуда на железную решетку.
Гилрой быстро догнал их и дернул закрытое окно. Оно не поддавалось.
- Без "фомки" не обойтись, - пробормотал Гилрой и потрогал пальцами края рамы. - Нож есть?
Редактор порылся в карманах, достал связку ключей, огрызки карандашей, спички, бумажки и, наконец, дешевую пилочку для ногтей. Гилрой выхватил пилочку у него из рук и начал отковыривать ей сухую оконную замазку.
- Приготовьтесь, - прошептал он. Всадив пилочку в верхний угол рамы, он подцепил стекло и начал вытаскивать его из оконного переплета. Оно застряло с боков и благодаря этому, не упало. Гилрой подцепил края и осторожно извлек стекло, бесшумно уложив его в стороне.
- Пошли, - он полез в пустой проем. - Передайте мне Вуда.
Они очутились в темной комнате. Вуд возбужденно принюхивался, чувствуя близость человека, которого он ненавидел и который один только мог вернуть ему его тело.
"Сейчас, - думал он. - Сейчас!..."
- Гилрой, - жарко зашептал редактор. - Мы можем предъявить Моссу обвинение в вивисекции.
- Верно, - так же шепотом ответил Гилрой. Но они услышали, как он осторожно повернул ручку двери.
- Так куда же ты? - в панике чуть не крикнул редактор.
- Поскольку уж мы здесь, - холодно ответил Гилрой, давайте покончим, наконец, с этим делом.
Отворилась дверь, забрезжил слабый свет. В центре длинного, узкого, тускло освещенного холла была видна лестница, спускающаяся через весь дом. Внизу этой лестницы они найдут Мосса.
Своим звериным чутьем Вуд поймал его запах. Хирург не так давно был здесь.
Они осторожно спускались по лестнице, стараясь не поднимать шума.
Послышалось постукивание трости, потом какая-то фраза.
Вуд поднял голову и торжествующе посмотрел на Гилроя. По звукам он определил, что Мосс и Тальбот находились в задней комнате.
Из-за прикрытой двери доносились еле слышные голоса.
- Сядьте, док, - сказал Тальбот - Грузовик скоро придет.
- Меня мало беспокоит моя личная безопасность, - ядовито ответил Мосс. - Просто я терпеть не могу разгильдяйства, особенно, когда вы утверждаете...
- Джейк не виноват. Он возвращается с дела.
Мысленно Вуд видел, как гладко выбритое розовое лицо Мосса скорчилось в презрительной гримасе.
- Жить вам осталось не больше полугода и в каждую минуту этого полугода вы можете умереть. Тем не менее, ваша ненасытная жадность никак не может успокоиться. Не можете устоять перед искушением урвать кусок даже сейчас.
- Не теряйте головы, док. Эти, ката... или как их там, говорить не могут, а собака, по всей вероятности, роется в отбросах. Было бы с чего драпать.
- Я меняю убежище только из предосторожности. Вы недооцениваете силу человеческой изобретательности, даже если она и ограничена собачьим телом и потерей речи.
Вуд ухмыльнулся своим друзьям. Редактор напрягся, Гилрой вынул револьвер и взялся левой рукой за ручку двери. Редактор сделал невольное движение, пытаясь остановить его, но дверь распахнулась прежде, чем успел вцепиться в руку Гилроя.
В зловещей тишине Вуд и Гилрой вошли в комнату. На револьвер Тальбот даже не обратил внимания, ему не раз в жизни приходилось смотреть в черное дуло, но при виде Вуда челюсть его отвисла, нервно дергаясь, лицо перекосилось. Он завопил и панически рванул рубашку на груди, как бы стараясь дать выход раздирающему грудь давлению.
- Вот вам наглядный урок, Тальбот, - безучастно сказал Мосс. - Никогда нельзя недооценивать противника.
Гилрой больше не мог изображать ледяное спокойствие.
- Помогите же ему!
- Как? - пожал плечами Мосс - У него грудная жаба. Либо он справится со своими конвульсиями сам, либо нет. Мне нечем ему помочь. А чего вы, собственно, хотите?
Ответа не последовало. Они в ужасе, смотрели, как на глазах у них умирал человек. Револьвер в руке Гилроя обмяк, но Мосс даже и не пытался убежать. Тальбот рухнул на пол бесформенным мешком.
Вуда охватило отвращение. Он знал, что инстинкт самосохранения часто заставляет врачей черстветь, но только исключительно черствое чудовище могло так спокойно реагировать на страшную смерть Тальбота, как будто ничего и не произошло.
- Да бросьте, в самом деле, не так уж это и ужасно, ядовито сказал Мосс.
Вуд перевел взгляд с тела Тальбота на жесткие глаза Мосса, в которых не было и тени страха. Хирург даже не сделал никакой попытки защищаться, даже не вздумал позвать на помощь охраняющих дом бандитов. Он смотрел на них, сохраняя почти нечеловеческое самообладание.
- Конец вашим планам, - выплюнул Гилрой.
Мосс пожал плечами в вежливом презрении.
- Какое значение имеет для меня его смерть? Его общество никогда не доставляло мне удовольствия.
- Возможно. Но удовольствие вам доставлял запах его денег. Однако теперь, его нет, и он не сможет помешать нам опубликовать вот это.
Гилрой вынул из кармана несколько листков и протянул их Моссу.
Небрежно прислонившись к стене, хирург с интересом прочитал их. Дойдя до конца, он снова взял первый листок и внимательно его перечитал. Потом вежливо вернул рукопись Гилрою.
- Все ясно, - сказал он. - Меня обвиняют в том, что я поменял личности собаки и человека. Более того, вы даже описываете якобы разработанный мной метод.
- "Якобы"! - яростно закричал Гидрой. - Вы что же, намерены все отрицать?
- Разумеется. Ну, не фантастика ли? - Мосс улыбнулся. - Но суть не в том. Даже признайся я, на основании каких доказательств меня могли бы осудить? Как мне представляется, у вас есть только один свидетель - собака по имени Вуд. А я что- то не припомню, чтобы собаки выступали свидетелями в суде.
Вуд был ошеломлен. Он не ожидал, что Мосс так нагло опровергнет все обвинения. Любой другой человек на его месте давно сломался бы.
Съежившийся редактор растерянно повторял одну и ту же фразу: "У нас есть доказательства преступной вивисекции"
- Но нет доказательств, что хирургом был именно я.
- Вы единственный человек в Нью-Йорке, способный совершить подобную операцию.
- И что с того?
Вуд слушал, чувствуя, как в нем нарастает гнев. Каким-то образом они позволили Моссу перехватить инициативу, и теперь он хладнокровно и насмешливо парировал их удары. Ничего удивительного, что он даже не пытался бежать. Он был уверен в полной безнаказанности. Вуд с ненавистью зарычал. Мосс лишь окинул его презрительным взглядом.
- Хорошо. Допустим, в суде мы доказать ничего не сможем, - сказал Гилрой, стиснув в руке револьвер и сжав палец на спусковом крючке. - Но нас это не так уж волнует. Ваше любопытство ученого может найти себе удовлетворение в операции, которую вы сделаете Вуду, чтобы вернуть его в его собственное тело.
Презрительная мина на лице Мосса не изменилась ни на йоту.
Он смотрел на палец, напрягшийся на спусковом крючке, с выражением полнейшего безразличия.
- Ну? - выдохнул Гилрой, многозначительно поведя револьвером.
- Заставить меня оперировать вы не можете. А к своей смерти я отношусь также безразлично, как и к смерти Тальбота. - Улыбка его стала еще шире, углы рта опустились, обнажая зуба в гримасе, которая была цивилизованным подобием оскала Вуда. - И, тем не менее, эта ваша история о якобы возможной операции подобного рода заинтересовала меня. Я готов попробовать за мое обычное вознаграждение.
Редактор отпихнул Гилроя и торопливо закрыл дверь.
- Они идут сюда, - запинаясь, пробормотал он. - Бандиты Тальбота.
Двумя прыжками Гилрой оставил Мосса между собой и дверью. Ствол его револьвера твердо уткнулся в спину хирурга.
- Вы, оба! Быстро станьте так, чтобы дверь прикрыла вас!
Вуд и редактор послушно отступили в сторону. В холле послышались шаги. Потом кто-то хрипло крикнул: "Эй, босс! Грузовик пришел".
- Велите им убираться, - тихо сказал Гилрой.
Мосс крикнул в ответ: "Я в задней комнате".
Гилрой злобно толкнул его стволом под ребра.
- Вы сами напрашиваетесь. Я ведь велел вам...
- Вы не посмеете убить меня, я нужен вам для операции.
- Если вы не боитесь нас, то зачем зовете этих бандитов? Что у вас на уме?
Дверь распахнулась. На пороге появился гангстер. Он замер на месте, его глаза окинули труп Тальбота и стоящих рядом с ним Мосса и Гилроя. Быстрым движением он выхватил оружие.
- Что случилось с боссом? И кто это с вами?
- Уберите оружие, Пинеро. Босс умер от сердечного приступа. Вас это не должно удивить, вы же знаете, что он был смертельно болен.
- Да, знаю. Но как сюда попал этот тип?
- Он здесь находится с самого начала. Отошлите грузовик. Я никуда не еду. А о теле Тальбота я позабочусь.
Гангстер неуверенно переминался с ноги на ногу, но за неимением другого начальства решил выполнять приказ Мосса.
- Хорошо. - Он закрыл дверь.
Мосс обернулся к Гилрою.
- Так на чем же мы остановились? Ах, да. Пока вы тут тряслись от страха, я успел обдумать ваше предложение. Я буду оперировать бесплатно.
- Еще бы, - помахал револьвером Гилрой.
Мосс презрительно отмахнулся.
- Вот уж никак не из-за этого! Смерти я не боюсь, как не боюсь и ваших обвинений. На операцию я соглашаюсь лишь потому, что хочу удовлетворить интерес, вызванный идеей столь смелого эксперимента.
Вуд перехватил взгляд издевающихся, жестких, зловещих глаз Мосса.
- И конечно же, - мягко добавил Мосс, - я выполню операцию. В конце концов, я даже настаиваю на этом.
Угроза, скрытая в его словах, не прошла мимо Вуда.
Как только он ляжет под нож Мосса, ему конец.
Неверное движение, скальпеля, умышленная небрежность в приготовлении газовой смеси, умышленно занесенная инфекция и Мосс навеки снимет с себя обвинение. Ему достаточно будет сослаться на то, что такая операция оказалась ему не под силу. Следовательно, экспериментатором вообще был не он. Вуд отпрянул, бешено тряся головой.
- Вуд прав, - сказал редактор. - Он-то Мосса знает. И знает, что этой операции ему не пережить.
Гилрой нахмурился лоб. Револьвер в его руке стал воплощением бесплодной силы. Даже Мосс знал, что он им не воспользуется. Не сможет воспользоваться, потому что хирург был им нужен только живым. Их цель заключалась в том, чтобы заставить Мосса сделать операцию. "Что ж - подумал он, - мы своего добились, Мосс сам вызвался оперировать". Но все четверо отлично знали, что в этой операции Вуд был обречен. Мосс искусно обернул их победу полным поражением.
- Что же, черт побери, нам теперь делать? - взорвался Гилрой. - Ты что скажешь, Вуд? Рискнешь? Или лучше останешься жить в собачьей шкуре?
Вуд оскалился, отползая в угол.
- В собачьей шкуре он хоть наверняка жить останется, отрешенно сказал редактор.
Мосс улыбнулся, заверяя их любезно-издевательским тоном, что сделает все возможное, пытаясь вернуть Вуду его тело.
- За исключением несчастного случая, разумеется, сплюнул Гилрой. - Не пойдет, Мосс. Он и так проживет, но вы свое получите.
Он хмуро посмотрел на Вуда и многозначительно кивнул в сторону Мосса.
- Пошли, шеф, - сказал он, выводя редактора за дверь и закрывая ее за собой. - Старые друзья хотят остаться наедине. Им есть о чем потолковать...
Мгновенно Вуд прыгнул вперед, отрезая Мосса от двери, угрожающе впившись в него полными ярости глазами. И в первый раз за все время с хирурга слетела маска безразличия. Он осторожно сделал шаг в сторону и вдруг понял, что перед ним зверь...
Вуд медленно шел на него. Мосс нервно наблюдал за огромной собакой, с надеждой поглядывая на дверь. Но Вуд подходил все ближе и ближе. Мосс закрылся руками...
И тут нервы его сдали. Он не мог заговорить эти бешеные звериные глаза, как заговорил человека с револьвером. Он нырнул вбок и мотнулся к двери. Вуд прыгнул, сбив Мосса с ног. Зубы его сомкнулись. Хлынула кровь.
Мосс проиграл, но остаток своих дней Вуд был обречен прожить в собачьей шкуре. Да и остаток этот был невелик: продолжительность жизни собаки всего пятнадцать лет. В лучшем случае, Вуд мог рассчитывать еще лет на десять.
* * *
Вуд так и не нашел себе работы в обличье человека. У него была специальность, он был образован, но в мире рыночной конкуренции не было места для таких, как он. Конторы по найму не могут пристроить избыток нормального человеческого разума, содержащийся в сильных, ловких, полных желания работать человеческих телах.
Но тот же человеческий разум в красивом теле колли стал ценным рыночным товаром. Это была диковинка, феномен, на который стоило поглядеть за свои кровные, уплаченные за билет.
- Люди всегда питали слабость к уродам, - философствовал Гилрой по пути в театр, где Вуд выступал в тот день. Безобидным уродам люди платят, чтобы они их развлекали. Настоящим же уродам всегда достаются власть и сила. Рассуди это, Вуд, а я не могу понять. Но, думаю я, а нашем мире только тогда можно будет жить по-человечески, когда всех этих уродов уберут в надлежащее место.
Такси остановилось у служебного входа. С зазывающих красно-желтых афиш на стене театра скалилось приукрашенное изображение морды Вуда.
- Бог ты мой! - раскрыл рот таксист. - Будет о чем детишкам рассказать! Вез Говорящую Собаку. Вот ведь честь выпала.
Сбившиеся в толпу прохожие пялили глаза на Вуда: визжа тормозами останавливались рядом машины, и их водители присоединялись к почтительному созерцанию.
- Какой он хорошенький, - взвизгнула женщина. - И умненький!
- Ну да, - услышал Гилрой хвастливый голос таксиста, - я их сюда и привез. Как он себя ведет? - голос таксиста снизился до доверительного шепота. - Тот парень, что ехал с ним, его менеджер, наверное, разговаривал с ним так же почеловечески, как мы с вами. Как будто пес понимал каждое его слово.
- А он и понимает, - авторитетно заявил один из зевак.
- Бросьте ерунду городить, - сказал другой. Дрессированный он, вот и все. Мне бы такого.
Специальный наряд полиции быстро разогнал толпу зевак и проложил проход к двери.
- Стыдно должно быть, - сказал полисмен. - Такую бузу подняли, и из-за кого? Из- за какого-то пса!
Вуд обнажил клыки и заворчал на него. Полицейский сразу попятился назад.
Вуд и Гилрой специально разработали эту сцену для рекламы. Действовала она безотказно: ретивый страж порядка всегда подворачивался под руку, а публика всегда наслаждалась его испугом.
Вуд не мог избавиться от восторженных поклонников и внутри театра. Его партнеры по выступлениям настоятельно хотели поиграть с ним, потыкаться в него носом, вместе поскулить.
- Семь тысяч в неделю, надо же! - размышлял про себя Гилрой, ожидая за кулисами своего выхода. - И за что? За чепуху, на которую способен любой болван из публики.
За прошедший год ни он, ни Вуд так и не привыкли к растущим цифрам в своих банковских книжках. Выступления, фото, статьи в газетах и журналах - и все по астрономическим ставкам... Но Вуду никогда не набрать достаточно денег, чтобы выкупить человеческое тело, в котором он голодал.
- Эй, Вуд, - прошептал Гилрой, - наш выход.
На сцене их встретил оглушительный рев аплодисментов. Вуд работал безупречно. Опознавал предметы, названные конферансье, вытаскивал их из общей кучи.
Капельдинеры шли между рядами, собирая записки с вопросами зрителей и передавали их Гилрою.
Вуд зажал в зубах длинную указку и встал перед большим щитом, увешанным буквами. Он указывал букву за буквой, составляя ответы на вопросы зрителей. По большей части они спрашивали о будущем, просили подсказать ход событий на бирже, интересовались бегами. Но были и серьезные вопросы, специально заданные, чтобы прозондировать его сообразительность.
В белом свете прожектора Вуд автоматически отвечал на уже привычные вопросы. Горечи он больше не испытывал, ее сменило тоскливое и безнадежное чувство поражения. Он смирился со своей собачьей жизнью. На его счету в банке числилась фантастическая цифра с шестью знаками слева такой цифры он даже в самых необузданных мечтах никогда не представлял. Но ни один хирург на свете не сможет ни вернуть ему его тело, ни продлить срок его жизни более десяти оставшихся ему лет.
И вдруг в глазах все померкло. Исчез Гилрой, исчез щит с буквами, исчезла изо рта указка, исчезло море лиц, таращивших глаза...
* * *
Он лежал на койке в больничной палате. Реальность чистых простынь под ним и тяжесть одеяла, укрывавшего его, не вызывали никаких сомнений, как и не вызывало сомнений и то, что его тело вытянулось в длину на кровати.
И, независимо от всей ладони, его палец поднялся, повинуясь его воле. Ноготь победно громко царапнул по простыне.
Дежуривший в палате врач обернулся на звук и посмотрел прямо в зажегшиеся мыслью глаза Вуда. Потом оба перевели взгляд на сгибающийся и разгибающийся палец
- Вы возвращаетесь, - сказал, наконец, врач.
- Я возвращаюсь, - тихо успел ответить Вуд, прежде чем палата исчезла и он услышал, как Гилрой повторил свой вопрос.
Теперь он ощущал, что ум и тело составляют единое целое. Мосс совершил ошибку Личность человека - это нечто большее, чем просто маленькая железа у основания мозга. Пересаженные ткани поглощались телом и перестраивались по его подобию.
Что-то говорило Гилрою, что эти возвращения Вуда в свой естественный облик будут продолжаться чаще и чаще, до тех пор, пока он снова и уже навсегда не обретет свое истинное "я".