-Понял,- подтвердил высокий медленным движением головы.
-Я не для того злодействовал, писал доносы, клеветал и убивал, вырываясь из когтей нищеты, чтобы меня сгубила тень прошлого,- прошипел Пабло, и зловещее выражение его лица в эту минуту могло бы испугать тех богатых господ и дам, что покупали в его магазине шелка и жемчуг. Но, когда он чуть позже возвратился к Конану, толкая перед собой столик на колесиках, весь заставленный мясными и овощными блюдами, облик его вновь был совершенно спокоен и приветлив.
Циммериец все еще стоял у окна и глядел в порт, на пурпурные, пунцовые, киноварные и алые паруса галеонов, барок, галер и клиперов.
-Вон там стоит студжийская галера, если мне не изменяют глаза и память,- указал он на низкий и узкий черный корабль, пришвартованный в отдалении от всех остальных к широкому пирсу, большой дугой уходящему вдаль.- А что: Аргос и Студжия вновь между собой торгуют?
-Наши отношения дружественны, как никогда,- отозвался Пабло, со вздохом останавливаясь со своим столиком в некотором отдалении от гостя, зная некоторые не лучшие черты его характера.- Теперь порты Студжии открыты для наших судов, а наши порты - для них. Но хорошо бы, чтоб мой клипер не встретился с ними в открытом море. Эта проклятая посудина вошла в наш порт прошлой ночью, но что она здесь ищет я не знаю. Они ничего не продают и ничего не покупают. Я не доверяю этим темнокожим дьяволам. Их мрачная земля - родина страха.
-Передо мной они когда-то выли от ужаса,- отвернулся Конан от окна.- На своем корабле под покровом ночи я вместе с черными корсарами подкрадывался прямо к самым бастионам омываемых морем замков Кемии и сжигал пришвартованные там галеры... Ну а теперь, дорогой мой господин, отведай-ка по кусочку каждого кушанья и отпей пару глотков вина,- покажи, что ты радушный хозяин и все это действительно можно есть.
Купец выполнил эту просьбу с такой готовностью, что подозрения Конана на время исчезли. Безо всяких колебаний гость сел за стол и стал уплетать за двоих.
И, пока он утолял голод, по торговым площадям и тавернам уже ходили люди, ищущие зингарийца, что хотел бы продать большой драгоценный камень или попасть на корабль, отправляющийся к каким-нибудь далеким берегам. А высокий худой человек со шрамом на щеке в это время сидел, опершись локтями о залитый вином стол в грязной пивной с почерневшим от копоти потолком, и разговаривал этак человеками с десятью даже с первого взгляда отъявленными негодяями, чей зловещий вид и рваная одежда выдавали в них готовых на все услужливых мерзавцев.
И первые звезды, засиявшие на небе, осветили необычную группу всадников, подъезжавших по белой дороге к Мессантии откуда-то с запада. Это были четверо высоких, худощавых мужчин, одетых в черные накидки с капюшонами, что безжалостно гнали таких же худых, как они сами, жеребцов, усталых и покрытых хлопьями пены, как после долгой и трудной дороги. И ехали они молча, не произнося не единого слова...
ЧЕРНАЯ ЛАДОНЬ СМЕРТИ
Конан пробудился от глубокого сна мгновенно, словно кошка, и молниеносно вскочил на ноги, обнажая меч. Вошедший в комнату человек испуганно отпрянул в сторону.
- Ну что, какие новости, Пабло?- спросил циммериец, узнав хозяина дома.
Золотая лампа на столе все еще горела, ровным мягким светом освещая грубую накидку и богатые подушки дивана, на котором спал Конан.
Купец, медленно приходя в себя от только что пережитого ужаса при виде пробуждения своего гостя, запинаясь, ответил:
- Мои люди нашли этого зингарийца. Он приехал вчера на рассвете. Всего несколько часов назад он пытался продать купцу из Шемма необычно огромный драгоценный камень, но тот не захотел иметь с ним дела. Говорят, что, увидев камень, он побледнел, как полотно, и убежал, словно от заразы.
- Скорее всего, это Беллосо, - произнес Конан, чувствуя охватившее его возбуждение и стук в висках.- Где он сейчас?
- Спит в гостинице Сейера.
-Да, я помню эту конуру,- буркнул Конан.- Мне нужно спешить, чтобы меня не опередил кто-нибудь из портовых головорезов, прикончив его за этот камень.
Он накинул на плечи плащ и надел поданный услужливым купцом шлем.
-Прикажи оседлать моего коня и держать его во дворе в полной готовности,- велел он.- Может быть, уходить мне придется очень быстро. Я никогда не забуду, Пабло, что ты сейчас для меня сделал!
И парой минут позже, купец, стоя в проеме мощных наружных дверей, провожал взглядом исчезающий в темноте силуэт короля.
-Иди, корсар...- тихо пробормотал он.- Хм... Значит, печать греха лежит на том камне, коли его ищет человек, потерявший королевство. Жаль, я не сказал своим ублюдкам, чтобы они занялись этой безделушкой. Ну, да ладно - в этом случае все могло бы пойти не по плану. Пускай Аргос забудет Амру и утонут в пыли забытья наши с ним дела. Аллея за гостиницей Сейера...- вот где Конан перестанет быть для меня опасным.
Гостиница Сейера, грязная, сыскавшая себе дурную славу ночлежка, стояла почти на самом берегу, фасадом к морю. Это был мрачный домик из камня и больших тяжелых кирпичей.
Имея неприятное предчувствие, что за ним кто-то следит, Конан быстро шел по огибающей это здание темной аллее. Он внимательно оглядел густые заросли кустарника, но ничего не увидел, хотя отчетливо расслышал шуршание листвы. Но в этом не было ничего необычного - грабители и бандиты каждую ночь выходили на портовые улочки в поисках жертв, и казалось маловероятным, чтобы кто-нибудь из них решился напасть на человека в панцире и кольчуге.
Вдруг откуда-то впереди послышался скрип открываемых дверей, и Конан инстинктивно отступил в тень. Из темного дверного проема вынырнула какая-то фигура и двинулась по аллее ему навстречу - совершенно не скрываясь и, кроме того, беззвучно, как дикий зверь. Звезды давали достаточно света, чтобы разглядеть профиль незнакомца, когда он проходил мимо притаившегося в темноте циммерийца. Этот человек был из Студжии. Бритая голова, орлиные черты лица и просторный плащ не оставляли в этом никаких сомнений. Он спокойно направился в сторону пирса; и в тот момент, когда порыв ночного ветра резко откинул полу его накидки, Конану показалось, что у студжийца под одеждой укрыта свеча, но блеск этот тут же вновь исчез.
Но Конан не заинтересовался этой мрачной фигурой и пошел дальше, ко все еще открытой двери. Сперва он хотел было зайти к самому Сейеру и спросить, в какой из комнат ночует Беллосо, но потом решил, что будет лучше, если он не станет привлекать к себе лишних подозрений. Еще несколько шагов - и он стоял перед входными дверями. И тут, положив ладонь на ручку двери, он вздрогнул - пальцы его, в свое время многому научившиеся у разбойников из Заморья, подсказали ему, что дверной засов был выломан, причем с такой силой, что согнулись его тяжелые металлические пластины и вырвался кусок косяка. И что самое удивительное - как это можно было сделать, не разбудив всей округи, ибо не было никаких сомнений, что случилось это совсем недавно, этой же ночью. Ведь, увидев это, Сейер обязательно приказал бы своим людям немедленно исправить дверь.
Размышляя, как побыстрее отыскать комнату зингарийца, Конан зажал в ладони стилет и вошел в коридор. Но не пройдя в темноте и несколько шагов, он остановился, как вкопанный: мрак был пропитан смертью. Так чуяли смерть дикие звери,- не угрозу, а лишь только что лишенное жизни тело. И тут нога его наткнулась во тьме чего-то тяжелого и податливого. Охваченный внезапным волнением, он коснулся стены рукой и пошел вдоль нее, пытаясь отыскать обычно стоявшую в каждой комнате этой ночлежки настольную лампу с огнивом. И через несколько секунд король Акулонии понял, где находится. В нише грубой каменной стены стояли пустой стол и лавка - убогая обстановка этой квадратной комнаты. Двери были распахнуты, а на утоптанном полу лежал Беллосо. Он лежал навзничь, с разбитой головой, глядя широко открытыми невидящими глазами в низкий почерневший потолок. Растянутые агонией губы обнажали страшный оскал. Тут же лежал меч в ножнах, что свидетельствовало о внезапности нападения. Разорванная кольчуга открывала загорелую мускулистую грудь, перечеркнутую четким черным отпечатком ладони.
Молча глядя на эту картину, Конан почувствовал, как на затылке его зашевелились волосы.
-А, черт! - пробормотал он. - Черная ладонь Сета!
Ему уже приходилось встречать этот знак, смертельную мету зловещих жрецов бога Сета, ужасного божества мрачной Студжии... И тут он вспомнил необычное красное сияние, блеснувшее из-под плаща таинственного студжийца, только что вышедшего из гостиницы.
- Сердце, черт возьми! - скрипнул он зубами. - Оно было у него! Он открыл входные двери с помощью своих чар, убил Беллосо и украл Сердце! Значит, это действительно жрец Сета.
Быстрый осмотр комнаты и карманов зингарийца подтвердил его догадки. Камня не было. У него сразу же возникло подозрение, что все это - не случайность, и черная студжийская галера вошла в порт Мессантии с определенной целью. Но как жрец мог узнать, что Сердце появилось здесь? Ответ на этот вопрос вряд ли был бы более неправдоподобен, чем чары некромантии, что позволили убить здорового одетого в кольчугу человека одним прикосновением открытой пустой ладони.
Неожиданно из-за дверей донеслись чьи-то осторожные шаги, и Конан по-кошачьи быстро обернулся на звук. В одно мгновение он загасил лампу и выхватил меч. Слух подсказал ему, что сюда приближается группа людей. А когда его глаза привыкли к темноте, он различил размытые мраком фигуры за проемом входных дверей. Он не имел понятия, кто это, но, как всегда, взял инициативу в свои руки - вместо того, чтобы ожидать нападения, он молниеносно выскочил наружу.
Этот неожиданный маневр на мгновение ошеломил притаившихся. Но они быстро опомнились и бросились на него, и при свете звезд он различил силуэты в масках... а потом его меч утонул в чьем-то теле, а сам он быстро побежал по улице, пытаясь скрыться от бегущих за ним по пятам незнакомцев.
На бегу он неожиданно услыхал скрип весел в уключинах и мгновенно забыл о погоне. От берега к середине затоки отплывала лодка! Он со всех ног бросился к пирсу, но успел услышать лишь скрип снастей и заметить темный силуэт отходящего корабля.
Клубящийся над водой туман скрыл звезды, и Конан тщетно пытался разглядеть что-либо на черной поверхности воды, стоя на сыром песке берега. На том что-то двигалось - длинное, низкое, набирающее скорость и исчезающее во тьме. Уши его уловили ритмичный плеск весел, и он заскрипел зубами в бессильной ярости: это студжийская галера отплывала в открытое море, увозя с собой камень, значащий для него то же самое, что и трон Акулонии.
С громким проклятием он сделал шаг вперед, уже готовый расстегнуть ремни панциря и сбросить его, чтобы поплыть за уходящим прочь кораблем... Но вдруг обернулся, услышав шаги, - преследователи быстро приближались. Первый из них тут же упал, сраженный молниеносным ударом меча, но остальных это не остановило. Темноту озарил матовый блеск клинков. Он сделал еще один выпад, раздался крик, и по рукам его стала стекать кровь, брызнувшая из чьего-то распоротого живота. И в это мгновение до него долетел какой-то знакомый глухой голос, призывающий нападавших атаковать. Оценив обстановку, Конан пробился через град ударов, и, когда порыв ветра на долю секунды развеял пелену тумана, увидел перед собой высокого худощавого мужчину с большим темным шрамом на щеке. Яростно просвистевший меч циммерийца развалил череп худого, как гнилой орех.
Но неожиданно слепой удар чьего-то топора попал ему в шлем, и в глазах вспыхнули снопы ярких искр. Конан рванулся в эту сторону и ощутил, что меч его тонет в чьем-то теле, задергавшемся в агонии. Он отступил, но споткнулся о лежавшее на песке тело, а дубина одного из нападавших сбила с его головы и без того уже погнутый шлем, и второй удар пришелся уже по обнаженной голове.
Король Акулонии беззвучно рухнул на песок. В темноте громко и хрипло дышали волчьи фигуры убийц.
- Давай отрубим ему голову,- произнес один.
-Да оставь ты его в покое! - сквозь зубы отозвался другой.
- Лучше помоги мне перевязать рану, чтобы я не истек кровью. Прилив и так унесет его в море - он же лежит у самой воды. И к тому же - у него раскроен череп, и никто бы не смог выжить после такого удара.
- Помогите снять с него кольчугу,- предложил третий. - Получим за нее хотя бы несколько монет. И быстрее - вон идут какие-то пьяные мерзавцы. Уходим!
В темноте раздалось беспокойное кряхтение, а потом - стихающий в отдалении топот ног. Пьяное пение загулявших матросов продолжало приближаться.
Ожидая у себя в комнате вестей, Пабло нервно ходил перед окном, выходящим к морю, и вдруг что-то заставило его резко обернуться. Он хорошо помнил, что надежно запер дверь в коридор, но, тем не менее, она беззвучно отворилась и в нее вошли четверо незнакомцев. Много удивительного встречал купец в своей жизни, но такого - никогда. Эти люди были высоки и худощавы, с золотистого цвета округлыми лицами, оттененными капюшонами длинных черных накидок. В руке у каждого из них был длинный посох.
- Кто вы? - спросил Пабло глухим, сдавленным голосом. - И чего вы здесь хотите?
- Где Конан, что был королем Акулонии? - спросил его самый высокий из четверых, а его бесстрастный голос привел купца в дрожь.
- Я не понимаю, о ком вы говорите, - сглотнул он, ошеломленный необычным видом своих посетителей. Я не знаю такого человека!
-Он был здесь, - продолжил тот же незнакомец, не меняя тона.
- Его конь стоит во дворе. Скажи нам, где он, но не лги.
- Гебаль! - заорал Пабло и, пятясь, уткнулся спиной в стену.- Гебаль!
Китайцы неподвижно смотрели на него.
- Если ты еще раз позовешь своего раба, умрешь, - предупредил его один из непрошеных гостей, пытаясь сдержать новый крик купца.
- Гебаль! - завыл Пабло.- Где ты, скотина?! Здесь убивают твоего господина!
За дверью раздались быстрые шаги, и в комнату вбежал Гебаль - коренастый мужчина с густой черной бородой. В руке его блестел короткий широкий меч.
Он тупым взглядом окинул четверых незнакомцев, не понимая, откуда они взялись, и только сейчас сообразил, что ненадолго задремал на охраняемой им лестнице, хотя до этого он ни разу на службе не спал. Господин его продолжал истерически верещать, и он, как атакующий бык, ринулся на незваных гостей, занося для удара меч. Но ударить он не успел.
Навстречу ему резко вылетела рука в черном рукаве, далеко вперед выбрасывая длинную палку. Конец ее, казалось, лишь слегка коснулся широкой груди нападавшего и тут же отскочил. Все это напоминало молниеносную атаку змеи.
Гебаль остановился, как вкопанный, будто наткнувшись на невидимый барьер: голова его упала на грудь, меч выпал из ослабевших пальцев, а затем упал и он сам, причем так, словно тело его было совершенно без костей. Он был мертв.
Пабло побелел, как мел.
- Не кричи больше, - произнес высокий. - Твои слуги крепко спят, но если ты их разбудишь, все они умрут, и ты вместе с ними. Так где Конан?
- Он ушел в гостиницу Сейера, в порт, искать зингарийца Беллосо, - выдавил Пабло, трясясь от страха. - Это недалеко отсюда... - Обычно купцу было не занимать уверенности в себе, но незваные гости превратили его мозги в жижу. Он конвульсивно вздрогнул, услышав в зловещей тишине приближающиеся по лестнице быстрые шаги.
- Твой слуга? - спросил китаец.
Пабло беззвучно покрутил головой - язык его от страха прилип к небу. Один из незнакомцев сорвал с ближайшего дивана шелковое покрывало и прикрыл им лежащий на полу труп. Потом все они встали за портьеру, но высокий предварительно предупредил:
- Спроси этого человека, чего он хочет, и быстро отправь прочь. Если выдашь нас - живым отсюда никто не выйдет, так и знай. Даже знаком не показывай, что здесь есть еще кто-то, кроме тебя.
И, подняв свой посох, он тоже скрылся за портьерой.
Пабло все дрожал, с трудом сдерживая себя в руках. Это могло оказаться всего лишь игрой света и тени, но создавалось впечатление, что палки этих таинственных посетителей двигались сами, словно будучи какой-то непонятной формой жизни.
Огромным усилием воли он справился с собой и обернулся к человеку, что вошел в двери.
- Мы все сделали так, как ты велел, господин! - тихо произнес вошедший. - Этот варвар лежит мертвым на прибрежном песке.
Пабло почувствовал за портьерой движение, и его снова объял ужас. Но ничего не заметивший посланец продолжал:
- Твой секретарь Тиберио погиб. Вместе с ним - пятеро моих товарищей. Мы унесли и спрятали их тела. Кроме пары серебряных монет, при нем ничего не было. Будут еще какие-нибудь приказания?
- Нет! - едва шевельнул губами купец. - Иди!
Посетитель поклонился и поспешно вышел, подозревая, что, кроме малословия, у Пабло еще и слабый желудок.
Когда шаги стихли, четверо китайцев вновь появились из-за портьеры.
- О ком он говорил?- спросил высокий.
- Да об одном человеке, что не уплатил мне долга, - выдавил испуганный купец.
- Ложь, - спокойно возразил его собеседник. - Он говорил о короле Акулонии. Это видно по твоему лицу. А ну-ка сядь на диван. Сиди спокойно. Я останусь с тобой, а мои товарищи пойдут поищут его тело.
Аргоссиец сел и с дрожью стал всматриваться в маячившую перед ним высокую непреклонную фигуру. Трое из четверых его незваных гостей исчезли, а потом вновь вернулись, чтобы сообщить, что на берегу циммерийца нет. Теперь Пабло не знал: попытаться ли бежать, или оставаться на месте.
- Мы нашли место, где была схватка, - поведали трое.- И кровь на песке. Но сам король исчез.
Высокий принялся своей палкой чертить на шелковом покрывале дивана невидимые символы.
- Ну, что вы еще поняли? - вновь поинтересовался он.
- Он жив, и уплыл на каком-то корабле куда-то на юг.
При этом Пабло был удостоен такого взгляда, что его снова прошиб холодный пот.
- Чего вы от меня хотите?- промычал он.
- Корабль, - услышал он в ответ. - Хорошо оснащенный для долгого плаванья.
- Для какого долгого плаванья? - мысли его путались.
- Может быть, на конец света, - мрачно произнес собеседник. - Или даже до самого адского пекла, что лежит еще дальше...
ВОЗВРАЩЕНИЕ КОРСАРА
Первым впечатлением, отмеченным возвращающимся к Конану сознанием, было ощущение движения - сам он лежал неподвижно, но деревянный настил под ним поднимался и опадал. Потом он услышал шум ветра в корабельной оснастке и, наконец, понял, что находится на борту какого-то судна. До него донесся шум голосов и ритмичный плеск весел. Издав проклятие, он с трудом поднялся и, стоя на широко расставленных ногах, огляделся вокруг. Ото всюду раздавалось хриплое тяжелое дыхание, а в ноздри бил запах давно не мытых человеческих тел.
Он стоял на центральном помосте длинной галеры, шедшей по ветру под наполненными хорошим северным бризом парусами. Солнце еще только начинало подниматься над горизонтом в золотистом ореоле. По левую руку, как размытая багровая тень, тянулся берег, по правую - бесконечный простор океана. Все это Конан успел заметить с первого же взгляда, не обойдя вниманием и сам корабль.
Длинный и узкий, он был обычным торговым судном с южных побережий. У него была высокая корма, увенчанная деревянной надстройкой. Конан вновь взглянул туда, откуда доносился тяжелый, напоминавший ему молодость запах. Это был запах людей, прикованных к веслам. Сидело их человек по сорок с каждой стороны, по большей части, чернокожих. Охватывавшая каждого из них в поясе тяжелая цепь прикреплялась к железному кольцу, прочно вделанному в тяжелую деревянную балку, тянувшуюся через все судно от кормы к носу. Жизнь раба на корабле Аргоса была бесконечной пыткой. Большинство прикованных к веслам были чернокожими невольниками из государства Куш, а примерно человек двадцать - тридцать походили, как отметил про себя Конан, заметив их острые черты лица, на местных жителей тех южных островов, где находилась вотчина черных корсаров. И тут он полностью вспомнил то, что произошло с ним за последнее время.
Он стоял, широко расставив ноги и зло стиснув тяжелые кулаки. Его неприязненный взгляд уперся в окружавшие его фигуры. Солдат, обливший его водой, все еще стоял с ведром в руках, и, встретив его ядовитый взгляд, циммериец потянулся было за мечом... но вдруг осознал, что стоит совершенно безоружный и обнаженный, если не считать коротких кожаных шорт.
- Что это за паршивые шутки? - прорычал он.- И как я здесь оказался?
Солдаты - все до одного крепкие бородатые агроссийцы, весело рассмеялись, а один, в богатой накидке и с гордой осанкой, по-видимому, капитан, скрестил на груди руки и властным голосом произнес: - Тебя нашли лежавшим на пляже. Кто-то треснул тебя по башке и раздел. Так как нам нужны люди, мы тебя подобрали.
- А как называется этот корабль? - вновь поинтересовался Конан.
- "Смелый" из Мессантии. Мы везем зеркала, шелковые плащи, щиты, золоченые шлемы и боевые мечи, чтобы обменять их в Шемме на медь и золотую руду. Меня зовут Демитро, и я - капитан этого судна, и с этой минуты твой господин.
-...Но это, в конце концов, направление, которое мне подходит, - пробормотал циммериец, не обратив внимания на последние слова капитана. Они плыли на юг вдоль длинного побережья Аргоса. Подобные корабли, как он знал, нигде не останавливались в пути. А где-то впереди, как можно было догадываться, сейчас шла в ту же сторону черная студжийская галера.
- Вы, наверное, видели черную галеру из Студжии...- начал он, но капитан гневно ощетинился,- его перестали волновать проблемы стоявшего перед ним оборванца.
- А ну, за дело! - зарычал он. - Я и так дал тебе достаточно времени. Мы оказали тебе помощь, отливая водой на мостике, и дали ответы на твои дурацкие вопросы. Убирайся! Иди вон к той лавке...
- Я куплю твой корабль...- произнес Конан, но тут же осознал, что он - бродяга без гроша за душой.
Громкий взрыв хохота заглушил его слова, а капитан побагровел.
-Ты, строптивая свинья! - заорал он, делая шаг вперед и хватаясь за нож.- За работу, или я прикажу выпороть тебя! Придержи язык, а то, клянусь богом, сразу окажешься у весел вместе с черномазыми!
Конан, вулканический темперамент которого и в обычных условиях недолго позволявший ему оставаться спокойным, сразу же взорвался:
- Не повышай на меня голос, грязное отродье! - заревел он, как порыв штормового ветра, отчего ошеломленные солдаты оборвали свой смех. - А не то я накормлю тобой рыб!
- Да за кого ты себя держишь!? - закричал капитан.
- Сейчас увидишь!- пообещал ему взбесившийся Конан и бросился к большому деревянному щиту, на котором висело оружие.
Капитан метнулся к нему, выхватывая нож, но прежде, чем он успел нанести удар, запястье его попало в железные тиски пальцев Конана, и рука была выдернута из сустава. Он заревел, как раненый бык, и, отброшенный мощным ударом, повалился на настил. Конан, не теряя времени, сорвал со щита боевой топор и обернулся к приближавшимся солдатам. Они бросились на него, словно волки, высунув языки, но движенья их были неловки и медлительны по сравнению с тигриной быстротой циммерийца. И, не успели они напасть на него со своими ножами и кинжалами, он ворвался в их гущу и стал наносить налево и направо молниеносные удары. Двое сразу же упали, заливая кровью и забрызгивая мозгом из разбитых голов грязный настил.
Стальные клинки рассекали пустое пространство, а Конан, пробившись через строй неприятеля, вскочил на парапет, отделявший капитанский мостик от сидящих внизу гребцов. Несколько солдат, пораженных смертью своих товарищей, остались неподвижно стоять на мостике, но еще человек тридцать погнались за циммерийцем с оружием в руках.
Черные лица обернулись к застывшей над ними с поднятым топором и разметавшейся львиной черной гривой фигуре.
- Откуда вы!? - прорычал он.- Смотрите, псы! Аранга, Ясунга, Лоранга, смотрите! Узнаете меня?
И снизу стал нарастать шум, неожиданно перешедший в мощный рев:
- Амра! Это же Амра! Лев вернулся!
Солдаты, услышав этот крик и разобрав его смысл, остановились и побледнели, с ужасом глядя на возвышающуюся над ними дикую фигуру. Неужели это был он, кровавый оборотень южных морей, что так таинственно исчез много лет назад, продолжая жить в кровавых легендах?
Пена безумия покрыла губы чернокожих гребцов, схватившихся за цепи и, как молитву, произносящих имя Амры. Даже люди из Куша, до этого никогда не видевшие Конана, поддержали этот грозный крик. Невольники в кормовой надстройке тоже начали биться в стены, словно охваченные общим безумием.
Ошалевший от боли Демитро, приподнявшись и опершись на здоровую руку, заорал не своим голосом:
- Вперед! Убейте его, пока черномазые не успели освободиться!
Приведенные в себя его словами,- наибольшей опасностью для гребных галер, солдаты бросились на своего врага со всех сторон. Но он прыжком очутился внизу, среди лавок.
- Смерть им! - загремел он, и топор его взметнулся, чтобы опуститься на железную цепь и перерубить ее, как гнилую веревку. Через секунду невольник уже был свободен и лихорадочно ломал весло на увесистую дубину. Солдаты в панике бегали по мостику, а на палубе "Смелого" началась свалка и хаос. Топор Конана безостановочно поднимался и опускался, и каждый его удар освобождал покрытого пеной и вопящего атлета, опьяненного ненавистью, свободой и жаждой мести.
Солдаты, спрыгнувшие вниз, чтобы схватить или убить обнаженного белого гиганта, который, как ошалелый, рубил цепи, были сбиты с ног еще не освобожденными гребцами, чьи получившие волю товарищи, как слепой черный шквал, вырвались наверх и с дьявольским воодушевлением, под звон порванных цепей, дрались сломанными веслами и железными палками, рвали противника зубами и ногтями. И в замешательстве схватки солдаты даже не заметили, что за их спинами вдребезги разлетелась стена кормовой надстройки и оттуда вырвалась наружу еще одна группа невольников.
-Я не для того злодействовал, писал доносы, клеветал и убивал, вырываясь из когтей нищеты, чтобы меня сгубила тень прошлого,- прошипел Пабло, и зловещее выражение его лица в эту минуту могло бы испугать тех богатых господ и дам, что покупали в его магазине шелка и жемчуг. Но, когда он чуть позже возвратился к Конану, толкая перед собой столик на колесиках, весь заставленный мясными и овощными блюдами, облик его вновь был совершенно спокоен и приветлив.
Циммериец все еще стоял у окна и глядел в порт, на пурпурные, пунцовые, киноварные и алые паруса галеонов, барок, галер и клиперов.
-Вон там стоит студжийская галера, если мне не изменяют глаза и память,- указал он на низкий и узкий черный корабль, пришвартованный в отдалении от всех остальных к широкому пирсу, большой дугой уходящему вдаль.- А что: Аргос и Студжия вновь между собой торгуют?
-Наши отношения дружественны, как никогда,- отозвался Пабло, со вздохом останавливаясь со своим столиком в некотором отдалении от гостя, зная некоторые не лучшие черты его характера.- Теперь порты Студжии открыты для наших судов, а наши порты - для них. Но хорошо бы, чтоб мой клипер не встретился с ними в открытом море. Эта проклятая посудина вошла в наш порт прошлой ночью, но что она здесь ищет я не знаю. Они ничего не продают и ничего не покупают. Я не доверяю этим темнокожим дьяволам. Их мрачная земля - родина страха.
-Передо мной они когда-то выли от ужаса,- отвернулся Конан от окна.- На своем корабле под покровом ночи я вместе с черными корсарами подкрадывался прямо к самым бастионам омываемых морем замков Кемии и сжигал пришвартованные там галеры... Ну а теперь, дорогой мой господин, отведай-ка по кусочку каждого кушанья и отпей пару глотков вина,- покажи, что ты радушный хозяин и все это действительно можно есть.
Купец выполнил эту просьбу с такой готовностью, что подозрения Конана на время исчезли. Безо всяких колебаний гость сел за стол и стал уплетать за двоих.
И, пока он утолял голод, по торговым площадям и тавернам уже ходили люди, ищущие зингарийца, что хотел бы продать большой драгоценный камень или попасть на корабль, отправляющийся к каким-нибудь далеким берегам. А высокий худой человек со шрамом на щеке в это время сидел, опершись локтями о залитый вином стол в грязной пивной с почерневшим от копоти потолком, и разговаривал этак человеками с десятью даже с первого взгляда отъявленными негодяями, чей зловещий вид и рваная одежда выдавали в них готовых на все услужливых мерзавцев.
И первые звезды, засиявшие на небе, осветили необычную группу всадников, подъезжавших по белой дороге к Мессантии откуда-то с запада. Это были четверо высоких, худощавых мужчин, одетых в черные накидки с капюшонами, что безжалостно гнали таких же худых, как они сами, жеребцов, усталых и покрытых хлопьями пены, как после долгой и трудной дороги. И ехали они молча, не произнося не единого слова...
ЧЕРНАЯ ЛАДОНЬ СМЕРТИ
Конан пробудился от глубокого сна мгновенно, словно кошка, и молниеносно вскочил на ноги, обнажая меч. Вошедший в комнату человек испуганно отпрянул в сторону.
- Ну что, какие новости, Пабло?- спросил циммериец, узнав хозяина дома.
Золотая лампа на столе все еще горела, ровным мягким светом освещая грубую накидку и богатые подушки дивана, на котором спал Конан.
Купец, медленно приходя в себя от только что пережитого ужаса при виде пробуждения своего гостя, запинаясь, ответил:
- Мои люди нашли этого зингарийца. Он приехал вчера на рассвете. Всего несколько часов назад он пытался продать купцу из Шемма необычно огромный драгоценный камень, но тот не захотел иметь с ним дела. Говорят, что, увидев камень, он побледнел, как полотно, и убежал, словно от заразы.
- Скорее всего, это Беллосо, - произнес Конан, чувствуя охватившее его возбуждение и стук в висках.- Где он сейчас?
- Спит в гостинице Сейера.
-Да, я помню эту конуру,- буркнул Конан.- Мне нужно спешить, чтобы меня не опередил кто-нибудь из портовых головорезов, прикончив его за этот камень.
Он накинул на плечи плащ и надел поданный услужливым купцом шлем.
-Прикажи оседлать моего коня и держать его во дворе в полной готовности,- велел он.- Может быть, уходить мне придется очень быстро. Я никогда не забуду, Пабло, что ты сейчас для меня сделал!
И парой минут позже, купец, стоя в проеме мощных наружных дверей, провожал взглядом исчезающий в темноте силуэт короля.
-Иди, корсар...- тихо пробормотал он.- Хм... Значит, печать греха лежит на том камне, коли его ищет человек, потерявший королевство. Жаль, я не сказал своим ублюдкам, чтобы они занялись этой безделушкой. Ну, да ладно - в этом случае все могло бы пойти не по плану. Пускай Аргос забудет Амру и утонут в пыли забытья наши с ним дела. Аллея за гостиницей Сейера...- вот где Конан перестанет быть для меня опасным.
Гостиница Сейера, грязная, сыскавшая себе дурную славу ночлежка, стояла почти на самом берегу, фасадом к морю. Это был мрачный домик из камня и больших тяжелых кирпичей.
Имея неприятное предчувствие, что за ним кто-то следит, Конан быстро шел по огибающей это здание темной аллее. Он внимательно оглядел густые заросли кустарника, но ничего не увидел, хотя отчетливо расслышал шуршание листвы. Но в этом не было ничего необычного - грабители и бандиты каждую ночь выходили на портовые улочки в поисках жертв, и казалось маловероятным, чтобы кто-нибудь из них решился напасть на человека в панцире и кольчуге.
Вдруг откуда-то впереди послышался скрип открываемых дверей, и Конан инстинктивно отступил в тень. Из темного дверного проема вынырнула какая-то фигура и двинулась по аллее ему навстречу - совершенно не скрываясь и, кроме того, беззвучно, как дикий зверь. Звезды давали достаточно света, чтобы разглядеть профиль незнакомца, когда он проходил мимо притаившегося в темноте циммерийца. Этот человек был из Студжии. Бритая голова, орлиные черты лица и просторный плащ не оставляли в этом никаких сомнений. Он спокойно направился в сторону пирса; и в тот момент, когда порыв ночного ветра резко откинул полу его накидки, Конану показалось, что у студжийца под одеждой укрыта свеча, но блеск этот тут же вновь исчез.
Но Конан не заинтересовался этой мрачной фигурой и пошел дальше, ко все еще открытой двери. Сперва он хотел было зайти к самому Сейеру и спросить, в какой из комнат ночует Беллосо, но потом решил, что будет лучше, если он не станет привлекать к себе лишних подозрений. Еще несколько шагов - и он стоял перед входными дверями. И тут, положив ладонь на ручку двери, он вздрогнул - пальцы его, в свое время многому научившиеся у разбойников из Заморья, подсказали ему, что дверной засов был выломан, причем с такой силой, что согнулись его тяжелые металлические пластины и вырвался кусок косяка. И что самое удивительное - как это можно было сделать, не разбудив всей округи, ибо не было никаких сомнений, что случилось это совсем недавно, этой же ночью. Ведь, увидев это, Сейер обязательно приказал бы своим людям немедленно исправить дверь.
Размышляя, как побыстрее отыскать комнату зингарийца, Конан зажал в ладони стилет и вошел в коридор. Но не пройдя в темноте и несколько шагов, он остановился, как вкопанный: мрак был пропитан смертью. Так чуяли смерть дикие звери,- не угрозу, а лишь только что лишенное жизни тело. И тут нога его наткнулась во тьме чего-то тяжелого и податливого. Охваченный внезапным волнением, он коснулся стены рукой и пошел вдоль нее, пытаясь отыскать обычно стоявшую в каждой комнате этой ночлежки настольную лампу с огнивом. И через несколько секунд король Акулонии понял, где находится. В нише грубой каменной стены стояли пустой стол и лавка - убогая обстановка этой квадратной комнаты. Двери были распахнуты, а на утоптанном полу лежал Беллосо. Он лежал навзничь, с разбитой головой, глядя широко открытыми невидящими глазами в низкий почерневший потолок. Растянутые агонией губы обнажали страшный оскал. Тут же лежал меч в ножнах, что свидетельствовало о внезапности нападения. Разорванная кольчуга открывала загорелую мускулистую грудь, перечеркнутую четким черным отпечатком ладони.
Молча глядя на эту картину, Конан почувствовал, как на затылке его зашевелились волосы.
-А, черт! - пробормотал он. - Черная ладонь Сета!
Ему уже приходилось встречать этот знак, смертельную мету зловещих жрецов бога Сета, ужасного божества мрачной Студжии... И тут он вспомнил необычное красное сияние, блеснувшее из-под плаща таинственного студжийца, только что вышедшего из гостиницы.
- Сердце, черт возьми! - скрипнул он зубами. - Оно было у него! Он открыл входные двери с помощью своих чар, убил Беллосо и украл Сердце! Значит, это действительно жрец Сета.
Быстрый осмотр комнаты и карманов зингарийца подтвердил его догадки. Камня не было. У него сразу же возникло подозрение, что все это - не случайность, и черная студжийская галера вошла в порт Мессантии с определенной целью. Но как жрец мог узнать, что Сердце появилось здесь? Ответ на этот вопрос вряд ли был бы более неправдоподобен, чем чары некромантии, что позволили убить здорового одетого в кольчугу человека одним прикосновением открытой пустой ладони.
Неожиданно из-за дверей донеслись чьи-то осторожные шаги, и Конан по-кошачьи быстро обернулся на звук. В одно мгновение он загасил лампу и выхватил меч. Слух подсказал ему, что сюда приближается группа людей. А когда его глаза привыкли к темноте, он различил размытые мраком фигуры за проемом входных дверей. Он не имел понятия, кто это, но, как всегда, взял инициативу в свои руки - вместо того, чтобы ожидать нападения, он молниеносно выскочил наружу.
Этот неожиданный маневр на мгновение ошеломил притаившихся. Но они быстро опомнились и бросились на него, и при свете звезд он различил силуэты в масках... а потом его меч утонул в чьем-то теле, а сам он быстро побежал по улице, пытаясь скрыться от бегущих за ним по пятам незнакомцев.
На бегу он неожиданно услыхал скрип весел в уключинах и мгновенно забыл о погоне. От берега к середине затоки отплывала лодка! Он со всех ног бросился к пирсу, но успел услышать лишь скрип снастей и заметить темный силуэт отходящего корабля.
Клубящийся над водой туман скрыл звезды, и Конан тщетно пытался разглядеть что-либо на черной поверхности воды, стоя на сыром песке берега. На том что-то двигалось - длинное, низкое, набирающее скорость и исчезающее во тьме. Уши его уловили ритмичный плеск весел, и он заскрипел зубами в бессильной ярости: это студжийская галера отплывала в открытое море, увозя с собой камень, значащий для него то же самое, что и трон Акулонии.
С громким проклятием он сделал шаг вперед, уже готовый расстегнуть ремни панциря и сбросить его, чтобы поплыть за уходящим прочь кораблем... Но вдруг обернулся, услышав шаги, - преследователи быстро приближались. Первый из них тут же упал, сраженный молниеносным ударом меча, но остальных это не остановило. Темноту озарил матовый блеск клинков. Он сделал еще один выпад, раздался крик, и по рукам его стала стекать кровь, брызнувшая из чьего-то распоротого живота. И в это мгновение до него долетел какой-то знакомый глухой голос, призывающий нападавших атаковать. Оценив обстановку, Конан пробился через град ударов, и, когда порыв ветра на долю секунды развеял пелену тумана, увидел перед собой высокого худощавого мужчину с большим темным шрамом на щеке. Яростно просвистевший меч циммерийца развалил череп худого, как гнилой орех.
Но неожиданно слепой удар чьего-то топора попал ему в шлем, и в глазах вспыхнули снопы ярких искр. Конан рванулся в эту сторону и ощутил, что меч его тонет в чьем-то теле, задергавшемся в агонии. Он отступил, но споткнулся о лежавшее на песке тело, а дубина одного из нападавших сбила с его головы и без того уже погнутый шлем, и второй удар пришелся уже по обнаженной голове.
Король Акулонии беззвучно рухнул на песок. В темноте громко и хрипло дышали волчьи фигуры убийц.
- Давай отрубим ему голову,- произнес один.
-Да оставь ты его в покое! - сквозь зубы отозвался другой.
- Лучше помоги мне перевязать рану, чтобы я не истек кровью. Прилив и так унесет его в море - он же лежит у самой воды. И к тому же - у него раскроен череп, и никто бы не смог выжить после такого удара.
- Помогите снять с него кольчугу,- предложил третий. - Получим за нее хотя бы несколько монет. И быстрее - вон идут какие-то пьяные мерзавцы. Уходим!
В темноте раздалось беспокойное кряхтение, а потом - стихающий в отдалении топот ног. Пьяное пение загулявших матросов продолжало приближаться.
Ожидая у себя в комнате вестей, Пабло нервно ходил перед окном, выходящим к морю, и вдруг что-то заставило его резко обернуться. Он хорошо помнил, что надежно запер дверь в коридор, но, тем не менее, она беззвучно отворилась и в нее вошли четверо незнакомцев. Много удивительного встречал купец в своей жизни, но такого - никогда. Эти люди были высоки и худощавы, с золотистого цвета округлыми лицами, оттененными капюшонами длинных черных накидок. В руке у каждого из них был длинный посох.
- Кто вы? - спросил Пабло глухим, сдавленным голосом. - И чего вы здесь хотите?
- Где Конан, что был королем Акулонии? - спросил его самый высокий из четверых, а его бесстрастный голос привел купца в дрожь.
- Я не понимаю, о ком вы говорите, - сглотнул он, ошеломленный необычным видом своих посетителей. Я не знаю такого человека!
-Он был здесь, - продолжил тот же незнакомец, не меняя тона.
- Его конь стоит во дворе. Скажи нам, где он, но не лги.
- Гебаль! - заорал Пабло и, пятясь, уткнулся спиной в стену.- Гебаль!
Китайцы неподвижно смотрели на него.
- Если ты еще раз позовешь своего раба, умрешь, - предупредил его один из непрошеных гостей, пытаясь сдержать новый крик купца.
- Гебаль! - завыл Пабло.- Где ты, скотина?! Здесь убивают твоего господина!
За дверью раздались быстрые шаги, и в комнату вбежал Гебаль - коренастый мужчина с густой черной бородой. В руке его блестел короткий широкий меч.
Он тупым взглядом окинул четверых незнакомцев, не понимая, откуда они взялись, и только сейчас сообразил, что ненадолго задремал на охраняемой им лестнице, хотя до этого он ни разу на службе не спал. Господин его продолжал истерически верещать, и он, как атакующий бык, ринулся на незваных гостей, занося для удара меч. Но ударить он не успел.
Навстречу ему резко вылетела рука в черном рукаве, далеко вперед выбрасывая длинную палку. Конец ее, казалось, лишь слегка коснулся широкой груди нападавшего и тут же отскочил. Все это напоминало молниеносную атаку змеи.
Гебаль остановился, как вкопанный, будто наткнувшись на невидимый барьер: голова его упала на грудь, меч выпал из ослабевших пальцев, а затем упал и он сам, причем так, словно тело его было совершенно без костей. Он был мертв.
Пабло побелел, как мел.
- Не кричи больше, - произнес высокий. - Твои слуги крепко спят, но если ты их разбудишь, все они умрут, и ты вместе с ними. Так где Конан?
- Он ушел в гостиницу Сейера, в порт, искать зингарийца Беллосо, - выдавил Пабло, трясясь от страха. - Это недалеко отсюда... - Обычно купцу было не занимать уверенности в себе, но незваные гости превратили его мозги в жижу. Он конвульсивно вздрогнул, услышав в зловещей тишине приближающиеся по лестнице быстрые шаги.
- Твой слуга? - спросил китаец.
Пабло беззвучно покрутил головой - язык его от страха прилип к небу. Один из незнакомцев сорвал с ближайшего дивана шелковое покрывало и прикрыл им лежащий на полу труп. Потом все они встали за портьеру, но высокий предварительно предупредил:
- Спроси этого человека, чего он хочет, и быстро отправь прочь. Если выдашь нас - живым отсюда никто не выйдет, так и знай. Даже знаком не показывай, что здесь есть еще кто-то, кроме тебя.
И, подняв свой посох, он тоже скрылся за портьерой.
Пабло все дрожал, с трудом сдерживая себя в руках. Это могло оказаться всего лишь игрой света и тени, но создавалось впечатление, что палки этих таинственных посетителей двигались сами, словно будучи какой-то непонятной формой жизни.
Огромным усилием воли он справился с собой и обернулся к человеку, что вошел в двери.
- Мы все сделали так, как ты велел, господин! - тихо произнес вошедший. - Этот варвар лежит мертвым на прибрежном песке.
Пабло почувствовал за портьерой движение, и его снова объял ужас. Но ничего не заметивший посланец продолжал:
- Твой секретарь Тиберио погиб. Вместе с ним - пятеро моих товарищей. Мы унесли и спрятали их тела. Кроме пары серебряных монет, при нем ничего не было. Будут еще какие-нибудь приказания?
- Нет! - едва шевельнул губами купец. - Иди!
Посетитель поклонился и поспешно вышел, подозревая, что, кроме малословия, у Пабло еще и слабый желудок.
Когда шаги стихли, четверо китайцев вновь появились из-за портьеры.
- О ком он говорил?- спросил высокий.
- Да об одном человеке, что не уплатил мне долга, - выдавил испуганный купец.
- Ложь, - спокойно возразил его собеседник. - Он говорил о короле Акулонии. Это видно по твоему лицу. А ну-ка сядь на диван. Сиди спокойно. Я останусь с тобой, а мои товарищи пойдут поищут его тело.
Аргоссиец сел и с дрожью стал всматриваться в маячившую перед ним высокую непреклонную фигуру. Трое из четверых его незваных гостей исчезли, а потом вновь вернулись, чтобы сообщить, что на берегу циммерийца нет. Теперь Пабло не знал: попытаться ли бежать, или оставаться на месте.
- Мы нашли место, где была схватка, - поведали трое.- И кровь на песке. Но сам король исчез.
Высокий принялся своей палкой чертить на шелковом покрывале дивана невидимые символы.
- Ну, что вы еще поняли? - вновь поинтересовался он.
- Он жив, и уплыл на каком-то корабле куда-то на юг.
При этом Пабло был удостоен такого взгляда, что его снова прошиб холодный пот.
- Чего вы от меня хотите?- промычал он.
- Корабль, - услышал он в ответ. - Хорошо оснащенный для долгого плаванья.
- Для какого долгого плаванья? - мысли его путались.
- Может быть, на конец света, - мрачно произнес собеседник. - Или даже до самого адского пекла, что лежит еще дальше...
ВОЗВРАЩЕНИЕ КОРСАРА
Первым впечатлением, отмеченным возвращающимся к Конану сознанием, было ощущение движения - сам он лежал неподвижно, но деревянный настил под ним поднимался и опадал. Потом он услышал шум ветра в корабельной оснастке и, наконец, понял, что находится на борту какого-то судна. До него донесся шум голосов и ритмичный плеск весел. Издав проклятие, он с трудом поднялся и, стоя на широко расставленных ногах, огляделся вокруг. Ото всюду раздавалось хриплое тяжелое дыхание, а в ноздри бил запах давно не мытых человеческих тел.
Он стоял на центральном помосте длинной галеры, шедшей по ветру под наполненными хорошим северным бризом парусами. Солнце еще только начинало подниматься над горизонтом в золотистом ореоле. По левую руку, как размытая багровая тень, тянулся берег, по правую - бесконечный простор океана. Все это Конан успел заметить с первого же взгляда, не обойдя вниманием и сам корабль.
Длинный и узкий, он был обычным торговым судном с южных побережий. У него была высокая корма, увенчанная деревянной надстройкой. Конан вновь взглянул туда, откуда доносился тяжелый, напоминавший ему молодость запах. Это был запах людей, прикованных к веслам. Сидело их человек по сорок с каждой стороны, по большей части, чернокожих. Охватывавшая каждого из них в поясе тяжелая цепь прикреплялась к железному кольцу, прочно вделанному в тяжелую деревянную балку, тянувшуюся через все судно от кормы к носу. Жизнь раба на корабле Аргоса была бесконечной пыткой. Большинство прикованных к веслам были чернокожими невольниками из государства Куш, а примерно человек двадцать - тридцать походили, как отметил про себя Конан, заметив их острые черты лица, на местных жителей тех южных островов, где находилась вотчина черных корсаров. И тут он полностью вспомнил то, что произошло с ним за последнее время.
Он стоял, широко расставив ноги и зло стиснув тяжелые кулаки. Его неприязненный взгляд уперся в окружавшие его фигуры. Солдат, обливший его водой, все еще стоял с ведром в руках, и, встретив его ядовитый взгляд, циммериец потянулся было за мечом... но вдруг осознал, что стоит совершенно безоружный и обнаженный, если не считать коротких кожаных шорт.
- Что это за паршивые шутки? - прорычал он.- И как я здесь оказался?
Солдаты - все до одного крепкие бородатые агроссийцы, весело рассмеялись, а один, в богатой накидке и с гордой осанкой, по-видимому, капитан, скрестил на груди руки и властным голосом произнес: - Тебя нашли лежавшим на пляже. Кто-то треснул тебя по башке и раздел. Так как нам нужны люди, мы тебя подобрали.
- А как называется этот корабль? - вновь поинтересовался Конан.
- "Смелый" из Мессантии. Мы везем зеркала, шелковые плащи, щиты, золоченые шлемы и боевые мечи, чтобы обменять их в Шемме на медь и золотую руду. Меня зовут Демитро, и я - капитан этого судна, и с этой минуты твой господин.
-...Но это, в конце концов, направление, которое мне подходит, - пробормотал циммериец, не обратив внимания на последние слова капитана. Они плыли на юг вдоль длинного побережья Аргоса. Подобные корабли, как он знал, нигде не останавливались в пути. А где-то впереди, как можно было догадываться, сейчас шла в ту же сторону черная студжийская галера.
- Вы, наверное, видели черную галеру из Студжии...- начал он, но капитан гневно ощетинился,- его перестали волновать проблемы стоявшего перед ним оборванца.
- А ну, за дело! - зарычал он. - Я и так дал тебе достаточно времени. Мы оказали тебе помощь, отливая водой на мостике, и дали ответы на твои дурацкие вопросы. Убирайся! Иди вон к той лавке...
- Я куплю твой корабль...- произнес Конан, но тут же осознал, что он - бродяга без гроша за душой.
Громкий взрыв хохота заглушил его слова, а капитан побагровел.
-Ты, строптивая свинья! - заорал он, делая шаг вперед и хватаясь за нож.- За работу, или я прикажу выпороть тебя! Придержи язык, а то, клянусь богом, сразу окажешься у весел вместе с черномазыми!
Конан, вулканический темперамент которого и в обычных условиях недолго позволявший ему оставаться спокойным, сразу же взорвался:
- Не повышай на меня голос, грязное отродье! - заревел он, как порыв штормового ветра, отчего ошеломленные солдаты оборвали свой смех. - А не то я накормлю тобой рыб!
- Да за кого ты себя держишь!? - закричал капитан.
- Сейчас увидишь!- пообещал ему взбесившийся Конан и бросился к большому деревянному щиту, на котором висело оружие.
Капитан метнулся к нему, выхватывая нож, но прежде, чем он успел нанести удар, запястье его попало в железные тиски пальцев Конана, и рука была выдернута из сустава. Он заревел, как раненый бык, и, отброшенный мощным ударом, повалился на настил. Конан, не теряя времени, сорвал со щита боевой топор и обернулся к приближавшимся солдатам. Они бросились на него, словно волки, высунув языки, но движенья их были неловки и медлительны по сравнению с тигриной быстротой циммерийца. И, не успели они напасть на него со своими ножами и кинжалами, он ворвался в их гущу и стал наносить налево и направо молниеносные удары. Двое сразу же упали, заливая кровью и забрызгивая мозгом из разбитых голов грязный настил.
Стальные клинки рассекали пустое пространство, а Конан, пробившись через строй неприятеля, вскочил на парапет, отделявший капитанский мостик от сидящих внизу гребцов. Несколько солдат, пораженных смертью своих товарищей, остались неподвижно стоять на мостике, но еще человек тридцать погнались за циммерийцем с оружием в руках.
Черные лица обернулись к застывшей над ними с поднятым топором и разметавшейся львиной черной гривой фигуре.
- Откуда вы!? - прорычал он.- Смотрите, псы! Аранга, Ясунга, Лоранга, смотрите! Узнаете меня?
И снизу стал нарастать шум, неожиданно перешедший в мощный рев:
- Амра! Это же Амра! Лев вернулся!
Солдаты, услышав этот крик и разобрав его смысл, остановились и побледнели, с ужасом глядя на возвышающуюся над ними дикую фигуру. Неужели это был он, кровавый оборотень южных морей, что так таинственно исчез много лет назад, продолжая жить в кровавых легендах?
Пена безумия покрыла губы чернокожих гребцов, схватившихся за цепи и, как молитву, произносящих имя Амры. Даже люди из Куша, до этого никогда не видевшие Конана, поддержали этот грозный крик. Невольники в кормовой надстройке тоже начали биться в стены, словно охваченные общим безумием.
Ошалевший от боли Демитро, приподнявшись и опершись на здоровую руку, заорал не своим голосом:
- Вперед! Убейте его, пока черномазые не успели освободиться!
Приведенные в себя его словами,- наибольшей опасностью для гребных галер, солдаты бросились на своего врага со всех сторон. Но он прыжком очутился внизу, среди лавок.
- Смерть им! - загремел он, и топор его взметнулся, чтобы опуститься на железную цепь и перерубить ее, как гнилую веревку. Через секунду невольник уже был свободен и лихорадочно ломал весло на увесистую дубину. Солдаты в панике бегали по мостику, а на палубе "Смелого" началась свалка и хаос. Топор Конана безостановочно поднимался и опускался, и каждый его удар освобождал покрытого пеной и вопящего атлета, опьяненного ненавистью, свободой и жаждой мести.
Солдаты, спрыгнувшие вниз, чтобы схватить или убить обнаженного белого гиганта, который, как ошалелый, рубил цепи, были сбиты с ног еще не освобожденными гребцами, чьи получившие волю товарищи, как слепой черный шквал, вырвались наверх и с дьявольским воодушевлением, под звон порванных цепей, дрались сломанными веслами и железными палками, рвали противника зубами и ногтями. И в замешательстве схватки солдаты даже не заметили, что за их спинами вдребезги разлетелась стена кормовой надстройки и оттуда вырвалась наружу еще одна группа невольников.