Страница:
Число точно не скажу. Да и пару лет назад что-то об этом писали... Так вот, дядя Петя пару раз пытался мне внушить, что это был знак, какая-то отметина, и что мне повезло родиться именно в эту ночь и в этот час. Мне одному. Я потом спрашивал у матери, но она всегда была до предела загружена - и физически, и морально - и ей было не до этих штучек-дрючек. Словом, я поудивлялся, посмеялся и забыл. Мне было тогда одиннадцать лет. Потом я что-то начал замечать. Я приносил "тройки" из школы, приносил жирные "неуды" за поведение - не за то, что носился по классу и плевался из трубочки, а за то, что смотрел в окно на снегирей. А когда рассказывал матери путаные истории об учительской несправедливости и о том, что я вообще самый умный мальчик в школе, она мне верила. Я рассказывал ей то, во что хочется верить одиннадцатилетнему мальчишке, и она все это принимала и ходила на собрания в школу с высоко поднятой головой. Потихоньку я перетащил на свою сторону всех своих любимых учителей. Знаете, несмотря на то, что мне было интересно учиться, я был невероятно ленивым. Я мог не сделать домашнее задание, не принести контрольную, не выучить стихотворение. Обычно в таких случаях нормальный школьник потихоньку скатывается вниз, но меня прощали: давали время подготовиться, предоставляли отсрочки, закрывали глаза на мое явно "не пионерское поведение", когда я отлынивал от сбора металлолома. И все это происходило только потому, что я витал в облаках, а придуманные легенды выдавал за действительность. И мне верили. В школе я делал это неосознанно, я еще не понимал, что со мной происходит и почему мне так безумно везет. Я поступил в институт, и только там понял, что значила фраза "родиться под счастливой звездой"... (после этих слов Вадим долго молчал, выпуская из носа струи табачного дыма). Я потихоньку начал пользоваться успехом у однокурсников и однокурсниц, у преподавателей и уборщиц, у методисток и вахтеров. Я хотел выучиться на психолога, и кое-что у меня действительно получалось, но теория меня не привлекала. Начал скучать. А потом у меня появился друг... Витя Шлёнов... самый лучший друг. Знаете, такой раздолбай, рубашка-парень. С ним мы создали группу, играли в ресторане, на студенческих дискотеках. Тогда очень модно стало играть рок-н-ролл, особенно что-нибудь ленинградское, под "Кино" с "Алисой". Два курса проучились, проваляли дурака, два волосатых дебила. Концерты, посиделки, портвейн, девочки... все, как у настоящих тусовщиков. У обоих была отсрочка от армии, оба могли спокойно выполнять учебную программу и не бояться вылететь из института. Но только Витя об этом как-то подзабыл... и покатился. Впрочем, и я следом за ним. У него был шанс - засесть за учебники и наверстать. Я ему старался помочь, хотя и сам тогда барахтался, как котенок в пододеяльнике. Мы прекратили все загулы, все выступления, мы сидели как проклятые по ночам, учили эту хренотень. И в какой-то момент Витя сказал, что одной зубрежкой дело не решить. Надо дать взятку декану, сказал он, и пошел собирать деньги. Семья у Витька была небогатая. Да кто вообще был тогда богатым, в начале девяностых! Я как вспомню эти карточки, эти очереди, которые надо было занимать с пяти утра, номерки на ладонях, так меня просто вырубает... Все так жили. И Витькина семья тоже. Представляете, какая у них была реакция, когда он с такой помятой физиономией нарисовался и попросил найти побольше денег, чтобы защитить свою задницу от вылета из института и автоматического попадания в армию. Шок!.. Естественно, денег ему не дали, а воровать он не умел, честный был парень, совестливый, хоть и непутевый. Единственная надежда - на меня. Помню, как он меня упрашивал: "поговори с деканом, наплети ему что-нибудь, пообещай, у тебя это хорошо получается". А я шапкозакидательный тогда был, смотрел на все через мутное стеклышко, согласился быстро, да еще и ума хватило успокоить его, типа "не ссы, все будет чики-пуки!". Идиот, лучше бы я ему отказал... Пошел я к декану. Положение было такое - либо пан, либо в армию. Уходить на службу Витьке было нельзя, и я не мог этого допустить. Не тот он человек, если вы понимаете, о чем я. И дело даже не в том, что он не смог бы за себя постоять. Просто таких, как он, в армии ждет полный провал. Худенький интеллигент, тонкие пальчики, Пушкин, Пастернак, Джим Моррисон. Наша рабоче-крестьянская перемалывает все это в фарш. И вот пошел я разговаривать, потому что выбора уже не было. Поговорил... Не получилось у меня ни хрена. Совсем ни хрена. Это был первый случай, когда моя сраная "звезда" подсказала мне, чтобы я не занимался ерундой. До сих пор я успел навешать людям лапши на уши столько, что хватило бы на целый макаронный завод. И здесь я тоже пошел закидывать шапкой, думал, что стоит мне только сказать пару слов, как все мы будем уже на пятом курсе с красными дипломами и красными мордами. С одной стороны, я, наверно, должен благодарить судьбу за этот урок, но с другой стороны, слишком дорогой ценой я оплатил обучение. Пострадал не я. Хм, "пострадал"... Это не то слово, совсем не то. Пустое слово, ничего не выражает. Витя просто пропал, сгинул. (Здесь Вадим снова умолк, проверил пачку сигарет и, убедившись, что она пуста, вернулся к рассказу). Декан мне не поверил. Я не знаю почему. То ли я не слишком убедительно врал, то ли не проникся самой идеей настолько, чтобы донести ее до другого человека. У меня до сих пор нет никаких мыслей по этому поводу. Суть в том, что декан послушал, покивал и сказал, что еще потерпит наше наплевательское отношение к учебе. Пару месяцев потерпит, а потом будет наказывать. Но он схитрил. Выгнал нас через неделю, без лишних слов. Что-то не сработало... С Витьком мы переписывались около полугода. Он жаловался, что ему плохо: "деды" бьют, офицеры на стройку гоняют, автомат два раза всего держал в руках, стрелять не научился, за что опять же получает от "дедов" за плохие показатели взвода. Писал, что вечерами с ужасом ждет "концертов по просьбам слушателей" это когда старослужащие вылавливают молодых, владеющих инструментом, сажают к себе на кровать и гоняют по всему народному репертуару. Витька, как назло, не мог вспомнить ни одной песни о "девчонке, которая ждет солдата, плачет в подушку, а потом выходит замуж за плотника". Витька пел Майка Науменко, Башлачева. Сами понимаете, каково ему приходилось. Потом письма перестали приходить. Я сначала особо не переживал, потому что сам находился в такой же клоаке - ну, может, чуть получше - а потом мне мать написала, что Витьку привезли домой в запаянном гробу. Кто-то из набухавшихся в зюзю "дедов" во время очередного концерта перепутал Витькину голову со стеной и запустил в нее табуреткой. Помните армейские табуретки? Крепкие такие... Витьку хоронил весь наш квартал. Он ко мне сейчас по ночам стал являться. Давно его не видел, а тут вдруг зачастил. Подходит молча и смотрит, как я на гитаре играю, пытается что-то сказать, губами шлепает, а звука нет, как будто кто-то шнур из гнезда выдернул. Просыпаюсь в четыре утра - погано. Теперь я понял, как работает слово. Вернее, как оно стало работать. Почти девять лет я старался никому ничего не обещать. Я решил спрятаться, а если и беседовал с людьми, то только на отвлеченные темы и если ничто не угрожало. Работал грузчиком, экспедитором, продавцом, даже секретарем-референтом, на складе вот этом дурацком посидел. И вдруг подумал, что мне уже скоро тридцать и ни фига не происходит. Записал компакт-диск с приятелем. А потом встретил Ларису на лавочке в центре. Она плакала, и я подумал...
-А! - махнул рукой Вадим. - Какая, к черту, разница, что я подумал! -И то верно, - вымолвил Кирилл, разделываясь с последней сигаретой. Больше никто не издал ни звука. Все о чем-то думали. Глеб теребил чайную ложку, переводя затуманенный взор с вентилятора на улицу за окном, Лариса смотрела себе под ноги. Если Вадим и ждал какой-то реакции, то явно не такой. -Чего притихли? - спросил он. -Знаешь ли, - решил подать голос Кирилл, - один мой товарищ так долго переживал из-за того, что однажды резко поговорил с матерью, что к сорока годам спился. Ты берешь вину на себя? -Да. -А почему? -Потому что... - начал Вадим, но споткнулся. У него никто никогда не спрашивал "почему", потому что спросить было некому. Стало быть, и ответа на этот вопрос он не знал. - У тебя есть другие варианты? -Есть. - Кирилл снова вылез из-за тумбочки. - Дорогой мой, ты разговариваешь с людьми в прямом эфире, спасаешь от депрессии, наставляешь на путь истинный, и в большинстве случаев ты для них просто мессия. А тебя самого кто в порядок приводить будет? Кирилл добродушно улыбнулся. В этот момент он походил на доброго кота Леопольда, вышедшего на пенсию - круглый, неповоротливый и мягкий, как пушистое одеяло. -Мой вариант такой, - сказал он. - Ты не можешь брать ответственность за засухи в Гондурасе, за землетрясение в Армении и за выбор, который сделал твой друг Витя. И здесь ни при чем ни твой дар, ни ваш декан, ни наша доблестная армия. Вопрос закрыт. Надо думать, что делать дальше. Вот что ты собираешься делать? Вадим пожал плечами. -Нестеров сказал, что нужно встретиться с Лесневским. -Когда? -Послезавтра. Кирилл обернулся к хозяину кабинета. -Глеб, у тебя какие планы? Шестопалов оставил в покое ложку, прокашлялся. -По договоренности с Нестеровым через два дня в нашем эфире выходят ролики "Лес-фарм". За оставшееся время надо их записать. -Хорошо. Что дальше? -Дальше - еще лучше, - сказал Вадим и поднялся с пола. - По контракту после встречи с Лесневским я должен подготовить тексты выступления для телевидения. -Когда эфир? -У них будет два вечера на областном канале: в среду и пятницу. То есть первый - через восемь дней. -Понятно. - Кирилл сунул руки в карманы и начал раскачиваться на каблуках. В сложившейся ситуации кто-то должен был взять на себя бразды правления, и пока эта участь выпала ему. -Значит, у нас есть восемь дней. Так, Вадик, встречайся с Лесневским, пиши ролики, готовь тексты. Не суетись и особого рвения не проявляй. Глеб, пойдем пошепчемся. Шестопалов кивнул. Вдвоем с Кириллом они молча покинули кабинет, оставив молодых людей наедине. Вадим смотрел на Ларису и ждал, что она скажет. Он боялся наткнуться на непонимание. В конце концов, ведь он так быстро внушил ей доверие, что это не могло остаться незамеченным. А уж теперь, после столь эффектного самодоноса, судьба могла снова повернуться к нему задней частью. Лариса, наконец, обратила на него внимание. Вадим заволновался, увидев ее игриво вскинутую бровь. Точно так же она смотрела на него в тот день, когда обнаружила под стулом четыре упаковки из-под презерватива. -А ты, оказывается, порядочный сукин сын, - сказала она. -Уж какой есть, - ответил Вадим. -Значит, хочешь узнать, какого цвета трусики у Насти? -Нет, не хочу. - Вадим выдохнул, едва удерживаясь от бурного проявления эмоций. - Ларис, не сбегай от меня сейчас. -А потом - можно? -А потом ты не сможешь. -Пустишь в ход свои чары? Вадим опустил голову. Зря он сегодня разоткровенничался, напрасно притащил сюда Ларису. Все испортил собственноручно, болван! -С тобой все было честно. Я люблю тебя. Он умолк. Больше ему нечего было сказать, да и не хотелось. Главное было сказано. Лариса подошла к нему, положила руки на плечи. Ее ладони были теплыми. -Взаимно, - сказала девушка.
Тем временем в производственной студии мужчины, выгнав в коридор Пашу, приступили к наметке плана действий. Приступили довольно своеобразно. -Парню надо помочь, - сказал Кирилл. -Это я и без тебя знаю. Только как? -Жопой об косяк! -Только твоей жопой! -Заткнись и слушай, стручок гороховый! - Кирилл так душевно грохнулся на жиденький стульчик, что тот едва не развалился. - Ты вляпался по самый си-бемоль, когда принял это дурацкое предложение. -А ты что говорил тогда, не помнишь? "Дери с него три шкуры, бла-бла-бла". Вот и чувствую я, что они с нас сейчас три шкуры сдерут. Кирилл махнул рукой. -Ладно, уговорил, вместе влезли. Только ведь есть и плюсы. Рекламные обороты увеличились - раз, рейтинг поднялся - два. Климат на станции другой стал, люди увидели новую планку. Это тоже неплохо. -Никто не спорит. Только я чувствую себя так, будто меня за веревочку дергают.
-Ничего, не оторвется твоя веревочка. Есть мысли? Глеб не хотел признавать, что вариантов у него не было абсолютно, но признать пришлось. -Никаких мыслей. А у тебя? Кирилл почесал небритый подбородок. -Может, есть, а может, и нету. По крайней мере, сейчас я ничего не могу обещать. Нужно время. -У нас есть одна неделя, - напомнил Шестопалов. - Отказаться мы уже не можем. Даже если я разорву договор и верну деньги, Вадим все перечеркнул своей подписью. -Его припугнули. -Что? - не понял Глеб. -Его наверняка припугнули, и он не смог отказаться. Догадайся, чем его могли взять. Глеб включил мыслительный аппарат и через пару секунд пришел к выводу, что команда Лесневского - та еще сволота. -Вот же твари! -Ага, - согласился Кирилл. - Только в милицию ты с этим не пойдешь. -Ну, тогда что остается? -Работать. - Кирилл даже не подозревал, насколько он близок по своим убеждениям с Нестеровым. - Пусть Вадик работает, как может, а мы будем думать. -Неделя, - напомнил Глеб. - Думай, мыслитель.
10
шесть дней до эфира
В предвыборном штабе Лесневского, занимавшем целый этаж центрального офиса "Лес-фарм", царило сонное спокойствие. Как будто не лихорадило областную прессу от возникающих из ниоткуда скандалов, от плодящихся компроматов и нелепых предположений. Молоденькие секретарши и солидные референты, журналисты и охранники, даже уборщицы - все с отстраненным видом сновали по кабинетам, перебрасывались шутками и в перерывах между бездельем пили чай. Когда Вадим вошел в "предбанник" хозяйского кабинета, он сначала даже растерялся. -Э, здравствуйте. К кому мне можно обратиться? Сидевшая у окна девушка в строгом костюме, не отрываясь от монитора компьютера, поинтересовалась: -А вы по какому вопросу? -Мне назначено. Встреча с Константином Павловичем. Девушка все же подняла на него глаза, внимательно оглядела с головы до ног, как претендента на руку и сердце. Видимо, она осталась довольна осмотром, потому что начала улыбаться. -Константина Палыча сейчас нет, но он будет через несколько минут. Вы - Вадим Колесников, если не ошибаюсь? -Не ошибаетесь. -Очень хорошо. Присядьте. Вадим так и не понял, что же хорошего в том, что он сюда приперся средь бела дня. Он присел на стульчик возле стены. Предбанник был тесный и почему-то невзрачный. Сразу возникали ассоциации с фирмой-однодневкой, которая свернет свою деятельность после достижения промежуточного результата, а потом объявится в новом месте под новым названием и с новым штатом сотрудников. Глядя на пыльные и бесцветные обои, Вадим подумал, что даже у него в съемной квартирке стены получше оформлены, не говоря уж о линолеуме на полу. -Вы так странно улыбаетесь, - сказала вдруг секретарша, - что мне даже любопытно. Вадим чуть не подавился своей улыбкой. -Извините, это я о своем. -Угу. Хотите чаю? -Кофе, если можно. -Можно и кофе. Одну минуту. Грациозным движением девушка повернулась на своем роликовом стуле к подоконнику, вынула из-за шторы банку "Чибо". Девушка была так ничего себе, думал в это время Вадим, но могла бы быть и полюбезнее с теми, кто сделает ее хозяина и работодателя крупным государственным деятелем. Прошло около пятнадцати минут, и за это время он должен был выпить уже две чашки кофе. Впрочем, каков хозяин, такие и сотрудники. Вот у Глеба Шестопалова одна только Настя... Вадим не успел продолжить мысль. Дверь с шумом распахнулась, и в приемную вошла целая делегация дорого одетых и решительных на вид мужчин. Одного из них Вадим узнал - того, что шел следом за... блин, кто это? Впереди шел сам Лесневский. Вадим видел его пару раз по телевизору, но лицо особо не запомнил. Теперь же он узнал его просто, что называется, "по запаху величия". Это действительно был Хозяин. -Здравству... - начал Вадим, но шедший следом за хозяином Андрей Нестеров знаком велел ему пока помолчать и посидеть. Он был хмурым. Очевидно, что-то произошло. В считанные секунды делегация, которую замыкал, судя по мощной фактуре, телохранитель, скрылась за дверями кабинета. Вадим так и остался сидеть в ожидании своей чашки кофе. -Не переживайте, - сказала секретарша. - Скоро все выяснится. "Я-то не переживаю, - подумал Вадим. - Переживать, скорее, надо тебе". И точно, раздался писк телефона на ее столе. Она сняла трубку, и через минуту ее спокойствие как ветром сдуло. -Да... Хорошо... Сейчас иду... Она выскочила из-за стола столь стремительно, будто не сидела сейчас полусонной феей, и исчезла в коридоре. Очевидно, побежала собирать сотрудников для инструктажа. Вадим остался в одиночестве. "Похоже, у них что-то неожиданно скопытилось", - подумал он. Приготовленная ему чашка свежего кофе стояла на столике секретарши и призывно размахивала крыльями пара. Он решил не скромничать, приподнялся со своего места и протянул руку. Открылась дверь хозяйского кабинета. -Привет, - сказал Нестеров. - Давно сидишь? -Нет, - опускаясь на место, ответил разочарованный Вадим, - минут двадцать. Когда меня примут? -Сейчас. Вадим обнаружил, что дрожат колени. Появилось какое-то знакомое и отвратительное ощущение, когда ты вроде бы не боишься, но в то же время невероятно сопротивляешься тому, что должно произойти. -Бросай все и пойдем, - поторопил Нестеров. Сегодня он был явно не в духе. -Ладно. Вадим сделал глубокий вдох и не менее глубокий выдох. Дрожь в коленях не унималась, даже наоборот усилилась. Нестеров открыл дверь шире, пропуская его вперед. Вадим еще до того, как войти, увидел Лесневского, сидящего во главе длинного стола напротив раскрытого ноутбука. Хозяин был такой же хмурый и сосредоточенный. Да что у них сегодня стряслось?! -Здравствуйте, - тихо сказал Вадим, переступая порог. Кабинет отличался от остальных помещений предвыборного штаба так же, как центральная площадь мегаполиса отличается от заводских трущоб: евроремонт, дорогая мебель, шикарный ковролин и потрясающий воздух, распыляемый кондиционером. "Жадная свинья", - подумал Вадим. -Здорово, - небрежно бросил Лесневский. - Садись. Вадим устроился по другую сторону стола, как можно дальше от хозяина, но тому этот маневр не понравился. -Ближе садись, разговаривать будем, а не обедать. Несмотря на волнение и даже какой-то страх Вадим не смог скрыть раздражения. Лесневский, в свою очередь, вероятно, умел читать по лицу. -С характером? Нестеров счел разумным не комментировать. Он просто молча сел по левую руку от Вадима - не напротив него, а рядом. Такая расстановка либо не значила ничего, либо значила очень много. Около минуты висело молчание. Лесневский изучал какие-то тексты на мониторе своего ноутбука и как будто никого больше не замечал. Однако, это была только видимость. -Итак, дружище, - сказал он, переводя тяжелый взгляд на гостя, - ты уже в курсе событий и знаешь, чего мы хотим. -Да. -Поэтому давай сразу к делу. Аванс тебе выплатили? -Да. -Ты доволен суммой? -Да. -А еще слова какие-нибудь знаешь, кроме "да"? -Да. Лесневский ухмыльнулся. -Ты мне нравишься. Андрюха, добавь ему процентов десять за смелость. Нестеров кивнул. Было видно, что улыбки ему сегодня даются крайне тяжело. -Ладно, все эти вопросы решаются просто. - Лесневский откинулся на спинку кресла и сложил руки на груди. - Так, чем ты можешь быть нам полезен? Вадим никак не мог заставить коленки успокоиться, но с дрожью в голосе он совладал. -Что вы хотите от меня получить? - выбросил он встречный вопрос. -Качественную работу по освещению нашей предвыборной платформы в средствах массовой информации. -Это общее место, - сказал Вадим. - Мне нужны детали. -Логично. Ты спешишь? -Пока нет. -Тогда я расскажу тебе. Но для начала... Лесневский кивнул Нестерову. Тот выложил на стол какую-то газету и сделал скромный комментарий: -Это вышло сегодня утром. Вадим мельком глянул на раскрытую полосу. Заголовок ни о чем конкретном не говорил: "Троянские кони вышли на водопой". -Что это? -Это местная так называемая независимая газета "Будни". - Лесневский подчеркнул слово "независимая" своим фирменным искривлением губ. - Статья посвящена бизнесменам, баллотирующимся на пост губернатора. В их числе - мое имя. -В чем суть статьи? -В том, что один из этих крупных предпринимателей, став главой области, наложит свою волосатую лапу на природные и экономические ресурсы, дабы упрочить свое личное финансовое и политическое могущество. Вадим хотел сказать что-нибудь вроде "а в чем проблемы?", но заставил себя прикусить язык. Странное дело, но его руки сегодня определенно были спокойны. -Если хочешь, потом прочитаешь, - продолжал Лесневский, - но суть я могу рассказать сейчас. Короче, тут сказано, что Лесневский, Каратаев, Брутберг - это местная братва, приватизировавшая госсобственность по бросовым ценам, прокрутившая миллиарды через чековые инвестиционные фонды и все такое прочее, отсюда вытекающее. Моя фамилия почему-то стоит на первом месте. Сейчас мои ребята работают над этим материалом, но мне важно знать: сможешь ты найти контраргумент? "Легко", - подумал Вадим, но вслух ответил более чем осторожно: -Я постараюсь. Но мне кажется странным, что вы вообще испугались этой статьи. Мало ли их еще выйдет. -Никто ее не испугался, - нетерпеливо пояснил Лесневский. - Но в ней приведены факты, которые... которые... Он умолк. На помощь ему пришел Нестеров: -Факты, которые говорят о серьезной утечке информации. Вот это уже плохо. -Понятно. - Вадим кивнул. - Что мне нужно сделать? -Нейтрализовать возможный негативный эффект, - сказал Лесневский. - Говорят, ты великий и можешь одним движением пальца. -Не пальца, - поправил Вадим и украдкой глянул на фамилию автора статьи: Иван Сорокин. "Кажется, я знаю, кто пукнул!". Ваня был первым журналистом, который не стал по-кошачьи царапать Лесневского за его скупость и глупость. Он сразу выдал главное - то, чего о Фармацевте еще не писали. Тут придешь в бешенство! -Слушай внимательно, и если надо, записывай, - сказал Лесневский. Он рассказывал долго, нудно, то и дело сбиваясь на отвлеченные темы и с трудом возвращаясь в прежнее русло. Пожалуй, подумал Вадим, если Лесневскому суждено стать губернатором (дикая надежда мелькнула, что найдется способ этого избежать), то ему потребуется крутой спич-райтер, который смог бы облечь в нормальную человеческую речь все эти фармацевтические неологизмы. Из длинного монолога Вадим узнал, что: решено провести реорганизацию ряда убыточных государственных аптек, находящихся в областной собственности и присоединить их к более крупным и успешным предприятиям (то есть к предприятиям Константина Палыча); после этого медицинские препараты для населения даже глухих сельских окраин станут более доступны; в должности губернатора дядя Костя намерен развивать туризм, привлекая с этой целью западных инвесторов, а также заботиться о пенсионерах и бюджетниках, работая над упрощенной налоговой политикой в отношении малого и среднего бизнеса. "Чем проще и прозрачнее будет налоговое бремя, тем больше народу выползет из тени, тем больше налогов соберем" - резюмировал Лесневский. Вадим ничего не записывал и даже не особо старался запоминать. Все эти тезисы он ежедневно слышал в программах новостей. Так или иначе, каждые четыре года жизнь в регионе сводится к двум вещам: выяснению, "кто это сделал", и выявлению человека, который "сделает это снова". Вадиму было скучно слушать, ему хотелось поскорее вырваться на свежий воздух - благо, сегодня шел небольшой дождь и было не так жарко, как весь последний месяц. Лесневский наконец закончил, пощелкал клавишами ноутбука и уставился на своего молодого гостя. -Ну, что скажешь? -Довольно подробно, - ответил Вадим. - Что мне со всем этим делать? В разговор вмешался Нестеров: -Использовать при составлении текста для телевизионных эфиров. Я дам тебе дополнительно буклеты, проспекты, пресс-релизы и все остальное, что потребуется.
-Угу. Я один буду говорить от вашего имени? -Нет, я буду рядом, - успокоил Андрей. - А Константин Павлович сядет с краю и в случае чего скажет несколько слов. Как видишь, сценарий прост. Но за день до эфира твой текст мы посмотрим, поредактируем. Ты не против? -Нет. Эфир будет прямой? Нестеров и Лесневский как-то странно переглянулись, словно скрывали страшную тайну. -Да, эфир будет прямой, - отметил пресс-секретарь. - Телекомпания не пойдет на нарушение традиций, придется работать живьем. В этом и вся загвоздка для нас. Вадим понимал, чего они опасаются. Прямой эфир контролировать трудно. Максимум, что можно сделать в экстренных ситуациях, это пустить рекламу, но и она не всегда спасает. -Прямой так прямой, - ответил Вадим. - Только не кажется ли вам, что картинка у нас будет странная: говорит какой-то ком с горы, а кандидат отмалчивается? -Никаких ГОСТов здесь нет, - ответил Нестеров. - Никто запретить нам не сможет, главное - результат. Да ты уже и не ком. -Ладно. -Ну, если больше нет вопросов, то ты свободен, - велел Лесневский таким тоном, словно вопросов быть не может никаких. Вадим не стал возражать.
-Нет, нет и еще раз нет! - возопил продюсер Кашин, захлопывая кейс с компакт-дисками. - Я продал тебя на неделю, аванс вы получили. Что за откаты?! Лариса сидела перед ним на диванчике, смиренно потупив очи, а он носился по комнате, как ошпаренный кот, то и дело сметая со стола какую-нибудь безделушку. У него и так обычно все падало, ломалось и шумело, а теперь, когда благородное возмущение дошло до критической отметки, мебель маленькой рабочей комнатки Ларисы просто могла превратиться в дрова. -Саша, мне надо, - повторила Лариса, - семейные обстоятельства. Найди другой коллектив, аванс я тебе отдам. -У всех у нас обстоятельства. Что у тебя стряслось? -Игорь вернулся, - просто ответила она. По ее мнению, этого было достаточно, чтобы уехать в отпуск на полгода. Саша Кашин перестал носиться со своим кейсом, замер возле стола. -Игорь? Твой благоверный, что ли? -Ага. -И из-за этого я должен отменить четыре концерта? -Не надо их отменять. Просто найди других танцоров. -Да где я их найду?! - снова взорвался продюсер. Хлипкий стол при этом отчаянно заскрипел ножками. - Вы - звезды, народ уже персонально на вас ходит. В лучшем случае я смогу найти каких-нибудь самодеятельных студийцев, и мне потом такую неустойку впаяют! Лариса пока не сдавалась. Она продолжала понуро смотреть в пол и поглаживать подлокотник дивана, изображая виноватую комсомолку. -Ну, и что там твой Игорь? - вдруг поинтересовался Кашин. -Он уже не мой Игорь. -Понятно. Я всегда говорил, что он полноценный мудило. -Спасибо за поддержку, - усмехнулась Лариса. -С ним что-то не так? -С ним всегда что-то не так. Саш, я от него сбежала вместе с Максимкой, а он начинает меня искать. Афиши на тумбах меня сдадут в два счета. -И ты предлагаешь... -И я предлагаю заменить хотя бы меня одну на время этих концертов. Ребята отработают не хуже. Кашин выразительно помотал головой - из стороны в сторону, как заведенная кукла. -Без тебя они развалятся. Я не могу этого допустить. -Значит, ты говоришь "нет"? -Два раза "нет". Лариса опустила голову еще ниже, чтобы не было видно, как она расстроилась. Впрочем, продюсер мог определить степень ее расстройства из любого положения. -Ларик, - сказал он, присаживаясь перед ней на колени, - я все понимаю, но и ты меня пойми. Я без вопросов отпустил бы тебя и даже позволил бы надавать мне за это по шее, будь причина посерьезнее. Но ты, мне кажется, переживаешь зря. Ничего он не сделает, этот твой бывший. А людям, которые покупают билеты, вообще плевать, какие у тебя проблемы. Я удивлен, что тебе это нужно объяснять. Ну? Он приподнял ее голову за подбородок. -У-у, да ты совсем раскисла. Лариса утвердительно шмыгнула носом. -Называй меня бесчувственным чудовищем, - продолжал Кашин, - но тебе же самой будет лучше, если ты продолжишь работать. Если я тебе позволю отлынивать, ты расслабишься, усядешься на кухне, как старая клюшка, и зальешь слезами банное полотенце. Лариса снова шмыгнула и... хихикнула. -Я вижу, ты согласна. -Дурак, - буркнула девушка, смахивая слезу. -Прогрессирую. Позавчера я был "жопой с ручкой". Лариса захихикала громче, и это означало, что вопрос был окончательно утрясен. Группа "Фокус" отработает четыре концерта в одном из крутейших клубов города, несмотря на всех неправильных мужей, которые могут бродить за его стенами.
-А! - махнул рукой Вадим. - Какая, к черту, разница, что я подумал! -И то верно, - вымолвил Кирилл, разделываясь с последней сигаретой. Больше никто не издал ни звука. Все о чем-то думали. Глеб теребил чайную ложку, переводя затуманенный взор с вентилятора на улицу за окном, Лариса смотрела себе под ноги. Если Вадим и ждал какой-то реакции, то явно не такой. -Чего притихли? - спросил он. -Знаешь ли, - решил подать голос Кирилл, - один мой товарищ так долго переживал из-за того, что однажды резко поговорил с матерью, что к сорока годам спился. Ты берешь вину на себя? -Да. -А почему? -Потому что... - начал Вадим, но споткнулся. У него никто никогда не спрашивал "почему", потому что спросить было некому. Стало быть, и ответа на этот вопрос он не знал. - У тебя есть другие варианты? -Есть. - Кирилл снова вылез из-за тумбочки. - Дорогой мой, ты разговариваешь с людьми в прямом эфире, спасаешь от депрессии, наставляешь на путь истинный, и в большинстве случаев ты для них просто мессия. А тебя самого кто в порядок приводить будет? Кирилл добродушно улыбнулся. В этот момент он походил на доброго кота Леопольда, вышедшего на пенсию - круглый, неповоротливый и мягкий, как пушистое одеяло. -Мой вариант такой, - сказал он. - Ты не можешь брать ответственность за засухи в Гондурасе, за землетрясение в Армении и за выбор, который сделал твой друг Витя. И здесь ни при чем ни твой дар, ни ваш декан, ни наша доблестная армия. Вопрос закрыт. Надо думать, что делать дальше. Вот что ты собираешься делать? Вадим пожал плечами. -Нестеров сказал, что нужно встретиться с Лесневским. -Когда? -Послезавтра. Кирилл обернулся к хозяину кабинета. -Глеб, у тебя какие планы? Шестопалов оставил в покое ложку, прокашлялся. -По договоренности с Нестеровым через два дня в нашем эфире выходят ролики "Лес-фарм". За оставшееся время надо их записать. -Хорошо. Что дальше? -Дальше - еще лучше, - сказал Вадим и поднялся с пола. - По контракту после встречи с Лесневским я должен подготовить тексты выступления для телевидения. -Когда эфир? -У них будет два вечера на областном канале: в среду и пятницу. То есть первый - через восемь дней. -Понятно. - Кирилл сунул руки в карманы и начал раскачиваться на каблуках. В сложившейся ситуации кто-то должен был взять на себя бразды правления, и пока эта участь выпала ему. -Значит, у нас есть восемь дней. Так, Вадик, встречайся с Лесневским, пиши ролики, готовь тексты. Не суетись и особого рвения не проявляй. Глеб, пойдем пошепчемся. Шестопалов кивнул. Вдвоем с Кириллом они молча покинули кабинет, оставив молодых людей наедине. Вадим смотрел на Ларису и ждал, что она скажет. Он боялся наткнуться на непонимание. В конце концов, ведь он так быстро внушил ей доверие, что это не могло остаться незамеченным. А уж теперь, после столь эффектного самодоноса, судьба могла снова повернуться к нему задней частью. Лариса, наконец, обратила на него внимание. Вадим заволновался, увидев ее игриво вскинутую бровь. Точно так же она смотрела на него в тот день, когда обнаружила под стулом четыре упаковки из-под презерватива. -А ты, оказывается, порядочный сукин сын, - сказала она. -Уж какой есть, - ответил Вадим. -Значит, хочешь узнать, какого цвета трусики у Насти? -Нет, не хочу. - Вадим выдохнул, едва удерживаясь от бурного проявления эмоций. - Ларис, не сбегай от меня сейчас. -А потом - можно? -А потом ты не сможешь. -Пустишь в ход свои чары? Вадим опустил голову. Зря он сегодня разоткровенничался, напрасно притащил сюда Ларису. Все испортил собственноручно, болван! -С тобой все было честно. Я люблю тебя. Он умолк. Больше ему нечего было сказать, да и не хотелось. Главное было сказано. Лариса подошла к нему, положила руки на плечи. Ее ладони были теплыми. -Взаимно, - сказала девушка.
Тем временем в производственной студии мужчины, выгнав в коридор Пашу, приступили к наметке плана действий. Приступили довольно своеобразно. -Парню надо помочь, - сказал Кирилл. -Это я и без тебя знаю. Только как? -Жопой об косяк! -Только твоей жопой! -Заткнись и слушай, стручок гороховый! - Кирилл так душевно грохнулся на жиденький стульчик, что тот едва не развалился. - Ты вляпался по самый си-бемоль, когда принял это дурацкое предложение. -А ты что говорил тогда, не помнишь? "Дери с него три шкуры, бла-бла-бла". Вот и чувствую я, что они с нас сейчас три шкуры сдерут. Кирилл махнул рукой. -Ладно, уговорил, вместе влезли. Только ведь есть и плюсы. Рекламные обороты увеличились - раз, рейтинг поднялся - два. Климат на станции другой стал, люди увидели новую планку. Это тоже неплохо. -Никто не спорит. Только я чувствую себя так, будто меня за веревочку дергают.
-Ничего, не оторвется твоя веревочка. Есть мысли? Глеб не хотел признавать, что вариантов у него не было абсолютно, но признать пришлось. -Никаких мыслей. А у тебя? Кирилл почесал небритый подбородок. -Может, есть, а может, и нету. По крайней мере, сейчас я ничего не могу обещать. Нужно время. -У нас есть одна неделя, - напомнил Шестопалов. - Отказаться мы уже не можем. Даже если я разорву договор и верну деньги, Вадим все перечеркнул своей подписью. -Его припугнули. -Что? - не понял Глеб. -Его наверняка припугнули, и он не смог отказаться. Догадайся, чем его могли взять. Глеб включил мыслительный аппарат и через пару секунд пришел к выводу, что команда Лесневского - та еще сволота. -Вот же твари! -Ага, - согласился Кирилл. - Только в милицию ты с этим не пойдешь. -Ну, тогда что остается? -Работать. - Кирилл даже не подозревал, насколько он близок по своим убеждениям с Нестеровым. - Пусть Вадик работает, как может, а мы будем думать. -Неделя, - напомнил Глеб. - Думай, мыслитель.
10
шесть дней до эфира
В предвыборном штабе Лесневского, занимавшем целый этаж центрального офиса "Лес-фарм", царило сонное спокойствие. Как будто не лихорадило областную прессу от возникающих из ниоткуда скандалов, от плодящихся компроматов и нелепых предположений. Молоденькие секретарши и солидные референты, журналисты и охранники, даже уборщицы - все с отстраненным видом сновали по кабинетам, перебрасывались шутками и в перерывах между бездельем пили чай. Когда Вадим вошел в "предбанник" хозяйского кабинета, он сначала даже растерялся. -Э, здравствуйте. К кому мне можно обратиться? Сидевшая у окна девушка в строгом костюме, не отрываясь от монитора компьютера, поинтересовалась: -А вы по какому вопросу? -Мне назначено. Встреча с Константином Павловичем. Девушка все же подняла на него глаза, внимательно оглядела с головы до ног, как претендента на руку и сердце. Видимо, она осталась довольна осмотром, потому что начала улыбаться. -Константина Палыча сейчас нет, но он будет через несколько минут. Вы - Вадим Колесников, если не ошибаюсь? -Не ошибаетесь. -Очень хорошо. Присядьте. Вадим так и не понял, что же хорошего в том, что он сюда приперся средь бела дня. Он присел на стульчик возле стены. Предбанник был тесный и почему-то невзрачный. Сразу возникали ассоциации с фирмой-однодневкой, которая свернет свою деятельность после достижения промежуточного результата, а потом объявится в новом месте под новым названием и с новым штатом сотрудников. Глядя на пыльные и бесцветные обои, Вадим подумал, что даже у него в съемной квартирке стены получше оформлены, не говоря уж о линолеуме на полу. -Вы так странно улыбаетесь, - сказала вдруг секретарша, - что мне даже любопытно. Вадим чуть не подавился своей улыбкой. -Извините, это я о своем. -Угу. Хотите чаю? -Кофе, если можно. -Можно и кофе. Одну минуту. Грациозным движением девушка повернулась на своем роликовом стуле к подоконнику, вынула из-за шторы банку "Чибо". Девушка была так ничего себе, думал в это время Вадим, но могла бы быть и полюбезнее с теми, кто сделает ее хозяина и работодателя крупным государственным деятелем. Прошло около пятнадцати минут, и за это время он должен был выпить уже две чашки кофе. Впрочем, каков хозяин, такие и сотрудники. Вот у Глеба Шестопалова одна только Настя... Вадим не успел продолжить мысль. Дверь с шумом распахнулась, и в приемную вошла целая делегация дорого одетых и решительных на вид мужчин. Одного из них Вадим узнал - того, что шел следом за... блин, кто это? Впереди шел сам Лесневский. Вадим видел его пару раз по телевизору, но лицо особо не запомнил. Теперь же он узнал его просто, что называется, "по запаху величия". Это действительно был Хозяин. -Здравству... - начал Вадим, но шедший следом за хозяином Андрей Нестеров знаком велел ему пока помолчать и посидеть. Он был хмурым. Очевидно, что-то произошло. В считанные секунды делегация, которую замыкал, судя по мощной фактуре, телохранитель, скрылась за дверями кабинета. Вадим так и остался сидеть в ожидании своей чашки кофе. -Не переживайте, - сказала секретарша. - Скоро все выяснится. "Я-то не переживаю, - подумал Вадим. - Переживать, скорее, надо тебе". И точно, раздался писк телефона на ее столе. Она сняла трубку, и через минуту ее спокойствие как ветром сдуло. -Да... Хорошо... Сейчас иду... Она выскочила из-за стола столь стремительно, будто не сидела сейчас полусонной феей, и исчезла в коридоре. Очевидно, побежала собирать сотрудников для инструктажа. Вадим остался в одиночестве. "Похоже, у них что-то неожиданно скопытилось", - подумал он. Приготовленная ему чашка свежего кофе стояла на столике секретарши и призывно размахивала крыльями пара. Он решил не скромничать, приподнялся со своего места и протянул руку. Открылась дверь хозяйского кабинета. -Привет, - сказал Нестеров. - Давно сидишь? -Нет, - опускаясь на место, ответил разочарованный Вадим, - минут двадцать. Когда меня примут? -Сейчас. Вадим обнаружил, что дрожат колени. Появилось какое-то знакомое и отвратительное ощущение, когда ты вроде бы не боишься, но в то же время невероятно сопротивляешься тому, что должно произойти. -Бросай все и пойдем, - поторопил Нестеров. Сегодня он был явно не в духе. -Ладно. Вадим сделал глубокий вдох и не менее глубокий выдох. Дрожь в коленях не унималась, даже наоборот усилилась. Нестеров открыл дверь шире, пропуская его вперед. Вадим еще до того, как войти, увидел Лесневского, сидящего во главе длинного стола напротив раскрытого ноутбука. Хозяин был такой же хмурый и сосредоточенный. Да что у них сегодня стряслось?! -Здравствуйте, - тихо сказал Вадим, переступая порог. Кабинет отличался от остальных помещений предвыборного штаба так же, как центральная площадь мегаполиса отличается от заводских трущоб: евроремонт, дорогая мебель, шикарный ковролин и потрясающий воздух, распыляемый кондиционером. "Жадная свинья", - подумал Вадим. -Здорово, - небрежно бросил Лесневский. - Садись. Вадим устроился по другую сторону стола, как можно дальше от хозяина, но тому этот маневр не понравился. -Ближе садись, разговаривать будем, а не обедать. Несмотря на волнение и даже какой-то страх Вадим не смог скрыть раздражения. Лесневский, в свою очередь, вероятно, умел читать по лицу. -С характером? Нестеров счел разумным не комментировать. Он просто молча сел по левую руку от Вадима - не напротив него, а рядом. Такая расстановка либо не значила ничего, либо значила очень много. Около минуты висело молчание. Лесневский изучал какие-то тексты на мониторе своего ноутбука и как будто никого больше не замечал. Однако, это была только видимость. -Итак, дружище, - сказал он, переводя тяжелый взгляд на гостя, - ты уже в курсе событий и знаешь, чего мы хотим. -Да. -Поэтому давай сразу к делу. Аванс тебе выплатили? -Да. -Ты доволен суммой? -Да. -А еще слова какие-нибудь знаешь, кроме "да"? -Да. Лесневский ухмыльнулся. -Ты мне нравишься. Андрюха, добавь ему процентов десять за смелость. Нестеров кивнул. Было видно, что улыбки ему сегодня даются крайне тяжело. -Ладно, все эти вопросы решаются просто. - Лесневский откинулся на спинку кресла и сложил руки на груди. - Так, чем ты можешь быть нам полезен? Вадим никак не мог заставить коленки успокоиться, но с дрожью в голосе он совладал. -Что вы хотите от меня получить? - выбросил он встречный вопрос. -Качественную работу по освещению нашей предвыборной платформы в средствах массовой информации. -Это общее место, - сказал Вадим. - Мне нужны детали. -Логично. Ты спешишь? -Пока нет. -Тогда я расскажу тебе. Но для начала... Лесневский кивнул Нестерову. Тот выложил на стол какую-то газету и сделал скромный комментарий: -Это вышло сегодня утром. Вадим мельком глянул на раскрытую полосу. Заголовок ни о чем конкретном не говорил: "Троянские кони вышли на водопой". -Что это? -Это местная так называемая независимая газета "Будни". - Лесневский подчеркнул слово "независимая" своим фирменным искривлением губ. - Статья посвящена бизнесменам, баллотирующимся на пост губернатора. В их числе - мое имя. -В чем суть статьи? -В том, что один из этих крупных предпринимателей, став главой области, наложит свою волосатую лапу на природные и экономические ресурсы, дабы упрочить свое личное финансовое и политическое могущество. Вадим хотел сказать что-нибудь вроде "а в чем проблемы?", но заставил себя прикусить язык. Странное дело, но его руки сегодня определенно были спокойны. -Если хочешь, потом прочитаешь, - продолжал Лесневский, - но суть я могу рассказать сейчас. Короче, тут сказано, что Лесневский, Каратаев, Брутберг - это местная братва, приватизировавшая госсобственность по бросовым ценам, прокрутившая миллиарды через чековые инвестиционные фонды и все такое прочее, отсюда вытекающее. Моя фамилия почему-то стоит на первом месте. Сейчас мои ребята работают над этим материалом, но мне важно знать: сможешь ты найти контраргумент? "Легко", - подумал Вадим, но вслух ответил более чем осторожно: -Я постараюсь. Но мне кажется странным, что вы вообще испугались этой статьи. Мало ли их еще выйдет. -Никто ее не испугался, - нетерпеливо пояснил Лесневский. - Но в ней приведены факты, которые... которые... Он умолк. На помощь ему пришел Нестеров: -Факты, которые говорят о серьезной утечке информации. Вот это уже плохо. -Понятно. - Вадим кивнул. - Что мне нужно сделать? -Нейтрализовать возможный негативный эффект, - сказал Лесневский. - Говорят, ты великий и можешь одним движением пальца. -Не пальца, - поправил Вадим и украдкой глянул на фамилию автора статьи: Иван Сорокин. "Кажется, я знаю, кто пукнул!". Ваня был первым журналистом, который не стал по-кошачьи царапать Лесневского за его скупость и глупость. Он сразу выдал главное - то, чего о Фармацевте еще не писали. Тут придешь в бешенство! -Слушай внимательно, и если надо, записывай, - сказал Лесневский. Он рассказывал долго, нудно, то и дело сбиваясь на отвлеченные темы и с трудом возвращаясь в прежнее русло. Пожалуй, подумал Вадим, если Лесневскому суждено стать губернатором (дикая надежда мелькнула, что найдется способ этого избежать), то ему потребуется крутой спич-райтер, который смог бы облечь в нормальную человеческую речь все эти фармацевтические неологизмы. Из длинного монолога Вадим узнал, что: решено провести реорганизацию ряда убыточных государственных аптек, находящихся в областной собственности и присоединить их к более крупным и успешным предприятиям (то есть к предприятиям Константина Палыча); после этого медицинские препараты для населения даже глухих сельских окраин станут более доступны; в должности губернатора дядя Костя намерен развивать туризм, привлекая с этой целью западных инвесторов, а также заботиться о пенсионерах и бюджетниках, работая над упрощенной налоговой политикой в отношении малого и среднего бизнеса. "Чем проще и прозрачнее будет налоговое бремя, тем больше народу выползет из тени, тем больше налогов соберем" - резюмировал Лесневский. Вадим ничего не записывал и даже не особо старался запоминать. Все эти тезисы он ежедневно слышал в программах новостей. Так или иначе, каждые четыре года жизнь в регионе сводится к двум вещам: выяснению, "кто это сделал", и выявлению человека, который "сделает это снова". Вадиму было скучно слушать, ему хотелось поскорее вырваться на свежий воздух - благо, сегодня шел небольшой дождь и было не так жарко, как весь последний месяц. Лесневский наконец закончил, пощелкал клавишами ноутбука и уставился на своего молодого гостя. -Ну, что скажешь? -Довольно подробно, - ответил Вадим. - Что мне со всем этим делать? В разговор вмешался Нестеров: -Использовать при составлении текста для телевизионных эфиров. Я дам тебе дополнительно буклеты, проспекты, пресс-релизы и все остальное, что потребуется.
-Угу. Я один буду говорить от вашего имени? -Нет, я буду рядом, - успокоил Андрей. - А Константин Павлович сядет с краю и в случае чего скажет несколько слов. Как видишь, сценарий прост. Но за день до эфира твой текст мы посмотрим, поредактируем. Ты не против? -Нет. Эфир будет прямой? Нестеров и Лесневский как-то странно переглянулись, словно скрывали страшную тайну. -Да, эфир будет прямой, - отметил пресс-секретарь. - Телекомпания не пойдет на нарушение традиций, придется работать живьем. В этом и вся загвоздка для нас. Вадим понимал, чего они опасаются. Прямой эфир контролировать трудно. Максимум, что можно сделать в экстренных ситуациях, это пустить рекламу, но и она не всегда спасает. -Прямой так прямой, - ответил Вадим. - Только не кажется ли вам, что картинка у нас будет странная: говорит какой-то ком с горы, а кандидат отмалчивается? -Никаких ГОСТов здесь нет, - ответил Нестеров. - Никто запретить нам не сможет, главное - результат. Да ты уже и не ком. -Ладно. -Ну, если больше нет вопросов, то ты свободен, - велел Лесневский таким тоном, словно вопросов быть не может никаких. Вадим не стал возражать.
-Нет, нет и еще раз нет! - возопил продюсер Кашин, захлопывая кейс с компакт-дисками. - Я продал тебя на неделю, аванс вы получили. Что за откаты?! Лариса сидела перед ним на диванчике, смиренно потупив очи, а он носился по комнате, как ошпаренный кот, то и дело сметая со стола какую-нибудь безделушку. У него и так обычно все падало, ломалось и шумело, а теперь, когда благородное возмущение дошло до критической отметки, мебель маленькой рабочей комнатки Ларисы просто могла превратиться в дрова. -Саша, мне надо, - повторила Лариса, - семейные обстоятельства. Найди другой коллектив, аванс я тебе отдам. -У всех у нас обстоятельства. Что у тебя стряслось? -Игорь вернулся, - просто ответила она. По ее мнению, этого было достаточно, чтобы уехать в отпуск на полгода. Саша Кашин перестал носиться со своим кейсом, замер возле стола. -Игорь? Твой благоверный, что ли? -Ага. -И из-за этого я должен отменить четыре концерта? -Не надо их отменять. Просто найди других танцоров. -Да где я их найду?! - снова взорвался продюсер. Хлипкий стол при этом отчаянно заскрипел ножками. - Вы - звезды, народ уже персонально на вас ходит. В лучшем случае я смогу найти каких-нибудь самодеятельных студийцев, и мне потом такую неустойку впаяют! Лариса пока не сдавалась. Она продолжала понуро смотреть в пол и поглаживать подлокотник дивана, изображая виноватую комсомолку. -Ну, и что там твой Игорь? - вдруг поинтересовался Кашин. -Он уже не мой Игорь. -Понятно. Я всегда говорил, что он полноценный мудило. -Спасибо за поддержку, - усмехнулась Лариса. -С ним что-то не так? -С ним всегда что-то не так. Саш, я от него сбежала вместе с Максимкой, а он начинает меня искать. Афиши на тумбах меня сдадут в два счета. -И ты предлагаешь... -И я предлагаю заменить хотя бы меня одну на время этих концертов. Ребята отработают не хуже. Кашин выразительно помотал головой - из стороны в сторону, как заведенная кукла. -Без тебя они развалятся. Я не могу этого допустить. -Значит, ты говоришь "нет"? -Два раза "нет". Лариса опустила голову еще ниже, чтобы не было видно, как она расстроилась. Впрочем, продюсер мог определить степень ее расстройства из любого положения. -Ларик, - сказал он, присаживаясь перед ней на колени, - я все понимаю, но и ты меня пойми. Я без вопросов отпустил бы тебя и даже позволил бы надавать мне за это по шее, будь причина посерьезнее. Но ты, мне кажется, переживаешь зря. Ничего он не сделает, этот твой бывший. А людям, которые покупают билеты, вообще плевать, какие у тебя проблемы. Я удивлен, что тебе это нужно объяснять. Ну? Он приподнял ее голову за подбородок. -У-у, да ты совсем раскисла. Лариса утвердительно шмыгнула носом. -Называй меня бесчувственным чудовищем, - продолжал Кашин, - но тебе же самой будет лучше, если ты продолжишь работать. Если я тебе позволю отлынивать, ты расслабишься, усядешься на кухне, как старая клюшка, и зальешь слезами банное полотенце. Лариса снова шмыгнула и... хихикнула. -Я вижу, ты согласна. -Дурак, - буркнула девушка, смахивая слезу. -Прогрессирую. Позавчера я был "жопой с ручкой". Лариса захихикала громче, и это означало, что вопрос был окончательно утрясен. Группа "Фокус" отработает четыре концерта в одном из крутейших клубов города, несмотря на всех неправильных мужей, которые могут бродить за его стенами.