Страница:
Так или иначе, оказавшись дома, я не раздеваясь упала на диван и уснула как убитая. Вот почему только на следующее утро я обнаружила, что в мое отсутствие в квартирке кто-то побывал. Одному Богу известно, что этот кто-то искал. Я проснулась в восемь, пробежала свои три мили, приняла душ и оделась. Села за стол и хотела повернуть ключик в верхнем ящике. У меня стандартный письменный стол с замочком в верхнем ящике, и этот замочек блокирует все ящики с правой стороны. Ящик был открыт, видимо, поработали ножом. При мысли о том, что здесь кто-то был, меня пробрала дрожь.
Я буквально подпрыгнула на стуле, вскочила и принялась лихорадочно озираться. Проверила входную дверь, но не обнаружила никаких следов взлома. Должно быть, кто-то изготовил дубликат ключа, и теперь требовалось менять замок. Я никогда не была помешана на собственной безопасности и не прибегала ни к каким ухищрениям, чтобы обеспечить неприкосновенность своего жилища, – не сыпала тальк у входной двери, не натягивала невидимый волос на окне. Я и подумать не могла, что когда-нибудь придется иметь дело со взломщиком. Теперь от наивной уверенности, что мне ничего не угрожает, не осталось и следа. Я бесшумно, на цыпочках обошла комнату и проверила окна. Ничего. Юркнула в ванную и приблизилась к окошку. Прямо над задвижкой стеклорезом было вырезано квадратное отверстие. Чтобы приглушить звук разбиваемого стекла, очевидно, использовали изоляционную ленту. В тех местах, где была лента, остались следы клейкого вещества. Алюминиевая сетка в одном углу оказалась отогнута. Скорее всего ее сняли с петель, а потом снова поставили на место. Все проделано довольно умно, видимо, с тем расчетом, что я ничего не замечу. Отверстие в стекле позволяло отодвинуть задвижку, проникнуть внутрь, а затем уйти тем же путем. На окошке висела занавеска, так что при закрытой раме вынутое стекло можно было и не увидеть.
Я вернулась в комнату и тщательно все осмотрела. Ничего как будто не пропало. Я, правда, заметила, что какой-то ловкач перебирал мои вещи, уложенные в ящиках комода, просматривал картотеку. Старались оставить все как было, но небольшие изменения сразу бросались в глаза. Меня охватила ярость. Я заранее ненавидела того, кто это проделал, ненавидела за вероломство, за то чувство удовлетворенности, которое он, должно быть, испытал, когда все сошло ему с рук. Но зачем? Я готова была поклясться, что ничего не пропало. У меня никогда не водилось ничего ценного, а карточки едва ли могли представлять какой-то интерес. В основном все они касались дел уже закрытых, а материалы по Элейн Болдт я держала на работе. Я недоумевала. Беспокоило меня и другое: я подозревала, что это могло быть делом рук Пэт Ашер. Я уже имела случай убедиться, что она способна совершить акт вандализма. Но если она к тому же обладала хитростью и коварством, то от нее можно было ждать чего угодно.
Я позвонила в мастерскую и попросила сменить мне замки. Стекло в ванной я могла вставить и сама. Я произвела замеры и вышла на улицу. К счастью, в мою машину никто не забрался, однако сама мысль, что кто-то мог попытаться это сделать, была мне отвратительна. Достав из "бардачка" пистолет, я сунула его за спину за пояс джинсов, решив спрятать в офисе, в шкафу с папками и пока там оставить. Насчет офиса я была относительно спокойна. Поскольку он находился на втором этаже, а балкон выходил на оживленную улицу, едва ли можно было проникнуть туда, не рискуя быть замеченным. На ночь здание закрывают; двери дубовые, толщиной два дюйма, с двойным замком, который можно разве что выпилить вместе с куском дверной панели. И все же я испытывала тревогу, когда ставила машину на стоянку и поднималась, шагая через две ступеньки, по задней лестнице. Успокоилась я, лишь зайдя в офис и убедившись, что там никого не было.
Я спрятала пистолет и достала папку с материалами по делу Элейн Болдт. Затем села за пишущую машинку, чтобы освежить свои записи. При мысли о том, что кто-то был в моей квартире, я все еще кипела от злости. Следовало бы вызвать полицию, но мне не хотелось отвлекаться, и я постаралась сконцентрироваться на главном. Накопилась масса вопросов, а я даже не была уверена, какие из них требуют немедленных ответов. Почему, скажем, Пэт Ашер так внезапно – сразу после моего визита – закрыла лавочку в Бока-Рейтоне? Можно было предположить, что, узнав о цели моего приезда во Флориду, она решила срочно изменить свои планы. Разумеется, я допускала, что Пэт могла отправиться в Санта-Терезу и что это именно она вломилась в квартиру Тилли и похитила счета Элейн. Но для чего? Счета все равно продолжали поступать, и если в них и содержалась некая важная информация, то рано или поздно мы бы все равно ее получили.
Еще мне не давал покоя рассказ Майка о том, чему он стал свидетелем в тот вечер, когда была убита его тетушка. Я чувствовала, что в его рассказе что-то есть, какая-то ниточка, но пока не могла ухватиться за нее. Ясно одно: указанное Майком время предполагаемой смерти Марти Грайс на тридцать минут расходилось с тем, на котором настаивали ее муж и свояченица. Может, Леонард и Лили были в сговоре?
Оставались еще невнятные показания Мэй Снайдер, якобы слышавшей некий стук в доме Грайсов в тот вечер. Оррис уверял, что Мэй просто глухая тетеря и все перепутала, но мне почему-то не хотелось сбрасывать ее со счетов.
Звонок телефона застал меня врасплох; едва не свалившись с кресла от неожиданности, я почти машинально схватила трубку. Это был Джоуна. Он даже не потрудился поздороваться.
– Пришел ответ из транспортного управления полиции Таллахасси, – заявил он. – Хочешь взглянуть?
– Сейчас буду. – Я повесила трубку и бросилась к выходу.
– Как тебе удалось так быстро получить ответ? – спросила я.
Джоуна придержал дверь, пропуская меня в тесную клетушку, где стоял его стол, и с усмешкой ответил:
– В таких делах частному детективу за полицией не угнаться. У нас имеется доступ к информации, которая вам и не снилась.
– Знаешь, не забывай, что именно я направила запрос! Это не секретные сведения. Возможно, я получила бы ответ не так быстро, как ты, но была на верном пути, и тебе это известно.
– Не кипятись, – сказал он. – Я просто пошутил.
– Очень остроумно. Показывай, – буркнула я.
Он протянул мне компьютерную распечатку со снимком водительских прав, выданных в январе на имя Элейн Болдт. Увидев фотографию женщины, я невольно вскрикнула. Я узнала ее. Это была Пэт Ашер: те же зеленые глаза, те же волосы. Конечно, здесь она была не совсем похожа на ту, которую видела я – после аварии, с разбитым и отекшим лицом. Однако сходство было несомненным. Это она.
– Наконец-то. Попалась!
– Кто попался?
– Пока точно не знаю. Она называет себя Пэт Ашер, но, возможно, это вымышленное имя. Готова спорить – Элейн Болдт нет в живых. Пэт, несомненно, это известно, иначе бы у нее духу не хватило выправить права на ее имя. Пэт жила в квартире Элейн с тех самых пор, как та исчезла. Она пользовалась кредитными карточками Элейн, а возможно, имела доступ и к другим банковским счетам. Дьявольщина. Давай направим запрос в ЦУР. Можем мы это сделать? – В Национальном информационном центре уголовного розыска, возможно, имелось досье на Пэт Ашер. Если так, то ответ был бы готов в считанные секунды.
– Компьютер барахлит. Я и сам хотел это сделать. Странно, что ты не попросила меня об этом раньше.
– Джоуна, раньше у меня было недостаточно информации. Только имя – и все. Теперь у меня есть дата рождения. Можно снять с этого копию?
– Можешь забрать. Я себе уже сделал. А почему ты уверена, что дата рождения настоящая?
– Просто хотелось бы надеяться. Даже если допустить, что она действовала под вымышленным именем, какой смысл менять дату рождения. Скорее всего ей и без этого забот хватало – зачем усложнять себе жизнь? Она достаточно умна и не станет переигрывать.
Повернувшись к свету, я внимательно разглядывала распечатку.
– Смотри-ка. Видишь отметку в графе "контактные линзы"? Отлично. Следовательно, садясь за руль, она должна надевать очки. Замечательно. Итак, что мы имеем? Рост, вес. Черт, на этом снимке она выглядит довольно усталой. И посмотри, какая она толстая. Под глазами мешки. Видел бы ты ее, когда я с ней разговаривала. Такая самоуверенная штучка...
Сидя на краешке стола, Джоуна с улыбкой поглядывал на меня; видимо, его забавляло мое возбужденное состояние.
– Что ж, рад тебе помочь, – сказал он. – Меня пару дней не будет в городе, так что нам повезло, что ответ пришел именно сейчас.
Кажется, только теперь я по-настоящему обратила на него внимание. Улыбался он как-то натянуто и выглядел смущенным.
– У тебя что, выходные? – спросила я.
– Да вроде того. У Камиллы возникли проблемы с одной из девочек, и я подумал, что надо помочь. Ничего особенного, но все-таки.
Я нахмурилась, пытаясь сообразить, что могли означать его слова. Ему позвонила Камилла, щелкнула пальцами, и он, как дрессированная собачонка, задрал лапки. Девочки, Бог мой!
– А что случилось? – спросила я.
Он устало махнул рукой и пустился в занудные объяснения – что-то насчет ночного недержания мочи, визитов к психиатру, который посоветовал устроить семейный совет. Я тупо кивала, говорила "угу, угу" и никак не могла понять, о какой из двух девочек речь. Я напрочь забыла их имена. Кажется, Кортни и еще как-то.
– Я вернусь в субботу и тебе позвоню. Может, снова постреляем. – Он вымученно улыбнулся.
– Отлично. Было бы здорово. – Я едва сдержалась, чтобы не посоветовать ему притащить с собой увеличенное фото Камиллы – мы могли бы повесить его в качестве мишени.
Удивительное дело, но мне вдруг стало до слез жаль себя. Хотя между нами и не было ничего серьезного. Я даже не думала о нем, как о своем любовнике. (Впрочем, тут я, пожалуй, немного покривила душой.) Но я давно забыла, как это бывает с женатыми мужчинами: они остаются женатыми даже тогда, когда экс-половины уже нет рядом... особенно тогда, когда ее рядом нет. Едва ли она успела подать документы на развод, так что все еще могло очень просто устроиться. Все равно запасы замороженных полуфабрикатов рано или поздно должны были подойти к концу. А она к тому времени могла сообразить, что в стране разведенных живется не так уж сладко.
Я вдруг почувствовала, что краснею, и смущенно пробормотала:
– Ну ладно. Займусь делом. Очень признательна тебе за помощь.
– Не стоит, – сказал он. – В мое отсутствие здесь будет Спиллмен. Обращайся к нему, если что. Я его предупредил, так что он в курсе. И еще – будь поосторожнее. – Он погрозил мне пальцем так, словно это был пистолет.
– Не беспокойся. Я не лезу на рожон, когда в этом нет необходимости. Надеюсь, у тебя все уладится. Поговорим, когда вернешься.
– Обязательно. Желаю удачи.
– И тебе того же.
Какая глупость! Я их даже не видела. К тому же никак не могла вспомнить, как зовут вторую девчонку. Сара?
Я направилась к выходу.
– Эй, Кинси?
Я оглянулась.
– А где твоя шляпка? Мне она понравилась. Надевай ее почаще.
Я улыбнулась и помахала ему рукой. Не хватало только, чтобы мне советовали, как одеваться.
22
Я буквально подпрыгнула на стуле, вскочила и принялась лихорадочно озираться. Проверила входную дверь, но не обнаружила никаких следов взлома. Должно быть, кто-то изготовил дубликат ключа, и теперь требовалось менять замок. Я никогда не была помешана на собственной безопасности и не прибегала ни к каким ухищрениям, чтобы обеспечить неприкосновенность своего жилища, – не сыпала тальк у входной двери, не натягивала невидимый волос на окне. Я и подумать не могла, что когда-нибудь придется иметь дело со взломщиком. Теперь от наивной уверенности, что мне ничего не угрожает, не осталось и следа. Я бесшумно, на цыпочках обошла комнату и проверила окна. Ничего. Юркнула в ванную и приблизилась к окошку. Прямо над задвижкой стеклорезом было вырезано квадратное отверстие. Чтобы приглушить звук разбиваемого стекла, очевидно, использовали изоляционную ленту. В тех местах, где была лента, остались следы клейкого вещества. Алюминиевая сетка в одном углу оказалась отогнута. Скорее всего ее сняли с петель, а потом снова поставили на место. Все проделано довольно умно, видимо, с тем расчетом, что я ничего не замечу. Отверстие в стекле позволяло отодвинуть задвижку, проникнуть внутрь, а затем уйти тем же путем. На окошке висела занавеска, так что при закрытой раме вынутое стекло можно было и не увидеть.
Я вернулась в комнату и тщательно все осмотрела. Ничего как будто не пропало. Я, правда, заметила, что какой-то ловкач перебирал мои вещи, уложенные в ящиках комода, просматривал картотеку. Старались оставить все как было, но небольшие изменения сразу бросались в глаза. Меня охватила ярость. Я заранее ненавидела того, кто это проделал, ненавидела за вероломство, за то чувство удовлетворенности, которое он, должно быть, испытал, когда все сошло ему с рук. Но зачем? Я готова была поклясться, что ничего не пропало. У меня никогда не водилось ничего ценного, а карточки едва ли могли представлять какой-то интерес. В основном все они касались дел уже закрытых, а материалы по Элейн Болдт я держала на работе. Я недоумевала. Беспокоило меня и другое: я подозревала, что это могло быть делом рук Пэт Ашер. Я уже имела случай убедиться, что она способна совершить акт вандализма. Но если она к тому же обладала хитростью и коварством, то от нее можно было ждать чего угодно.
Я позвонила в мастерскую и попросила сменить мне замки. Стекло в ванной я могла вставить и сама. Я произвела замеры и вышла на улицу. К счастью, в мою машину никто не забрался, однако сама мысль, что кто-то мог попытаться это сделать, была мне отвратительна. Достав из "бардачка" пистолет, я сунула его за спину за пояс джинсов, решив спрятать в офисе, в шкафу с папками и пока там оставить. Насчет офиса я была относительно спокойна. Поскольку он находился на втором этаже, а балкон выходил на оживленную улицу, едва ли можно было проникнуть туда, не рискуя быть замеченным. На ночь здание закрывают; двери дубовые, толщиной два дюйма, с двойным замком, который можно разве что выпилить вместе с куском дверной панели. И все же я испытывала тревогу, когда ставила машину на стоянку и поднималась, шагая через две ступеньки, по задней лестнице. Успокоилась я, лишь зайдя в офис и убедившись, что там никого не было.
Я спрятала пистолет и достала папку с материалами по делу Элейн Болдт. Затем села за пишущую машинку, чтобы освежить свои записи. При мысли о том, что кто-то был в моей квартире, я все еще кипела от злости. Следовало бы вызвать полицию, но мне не хотелось отвлекаться, и я постаралась сконцентрироваться на главном. Накопилась масса вопросов, а я даже не была уверена, какие из них требуют немедленных ответов. Почему, скажем, Пэт Ашер так внезапно – сразу после моего визита – закрыла лавочку в Бока-Рейтоне? Можно было предположить, что, узнав о цели моего приезда во Флориду, она решила срочно изменить свои планы. Разумеется, я допускала, что Пэт могла отправиться в Санта-Терезу и что это именно она вломилась в квартиру Тилли и похитила счета Элейн. Но для чего? Счета все равно продолжали поступать, и если в них и содержалась некая важная информация, то рано или поздно мы бы все равно ее получили.
Еще мне не давал покоя рассказ Майка о том, чему он стал свидетелем в тот вечер, когда была убита его тетушка. Я чувствовала, что в его рассказе что-то есть, какая-то ниточка, но пока не могла ухватиться за нее. Ясно одно: указанное Майком время предполагаемой смерти Марти Грайс на тридцать минут расходилось с тем, на котором настаивали ее муж и свояченица. Может, Леонард и Лили были в сговоре?
Оставались еще невнятные показания Мэй Снайдер, якобы слышавшей некий стук в доме Грайсов в тот вечер. Оррис уверял, что Мэй просто глухая тетеря и все перепутала, но мне почему-то не хотелось сбрасывать ее со счетов.
Звонок телефона застал меня врасплох; едва не свалившись с кресла от неожиданности, я почти машинально схватила трубку. Это был Джоуна. Он даже не потрудился поздороваться.
– Пришел ответ из транспортного управления полиции Таллахасси, – заявил он. – Хочешь взглянуть?
– Сейчас буду. – Я повесила трубку и бросилась к выходу.
* * *
Джоуна встречал меня в холле полицейского участка. Мы направились по коридору к отделу, занимавшемуся пропавшими без вести.– Как тебе удалось так быстро получить ответ? – спросила я.
Джоуна придержал дверь, пропуская меня в тесную клетушку, где стоял его стол, и с усмешкой ответил:
– В таких делах частному детективу за полицией не угнаться. У нас имеется доступ к информации, которая вам и не снилась.
– Знаешь, не забывай, что именно я направила запрос! Это не секретные сведения. Возможно, я получила бы ответ не так быстро, как ты, но была на верном пути, и тебе это известно.
– Не кипятись, – сказал он. – Я просто пошутил.
– Очень остроумно. Показывай, – буркнула я.
Он протянул мне компьютерную распечатку со снимком водительских прав, выданных в январе на имя Элейн Болдт. Увидев фотографию женщины, я невольно вскрикнула. Я узнала ее. Это была Пэт Ашер: те же зеленые глаза, те же волосы. Конечно, здесь она была не совсем похожа на ту, которую видела я – после аварии, с разбитым и отекшим лицом. Однако сходство было несомненным. Это она.
– Наконец-то. Попалась!
– Кто попался?
– Пока точно не знаю. Она называет себя Пэт Ашер, но, возможно, это вымышленное имя. Готова спорить – Элейн Болдт нет в живых. Пэт, несомненно, это известно, иначе бы у нее духу не хватило выправить права на ее имя. Пэт жила в квартире Элейн с тех самых пор, как та исчезла. Она пользовалась кредитными карточками Элейн, а возможно, имела доступ и к другим банковским счетам. Дьявольщина. Давай направим запрос в ЦУР. Можем мы это сделать? – В Национальном информационном центре уголовного розыска, возможно, имелось досье на Пэт Ашер. Если так, то ответ был бы готов в считанные секунды.
– Компьютер барахлит. Я и сам хотел это сделать. Странно, что ты не попросила меня об этом раньше.
– Джоуна, раньше у меня было недостаточно информации. Только имя – и все. Теперь у меня есть дата рождения. Можно снять с этого копию?
– Можешь забрать. Я себе уже сделал. А почему ты уверена, что дата рождения настоящая?
– Просто хотелось бы надеяться. Даже если допустить, что она действовала под вымышленным именем, какой смысл менять дату рождения. Скорее всего ей и без этого забот хватало – зачем усложнять себе жизнь? Она достаточно умна и не станет переигрывать.
Повернувшись к свету, я внимательно разглядывала распечатку.
– Смотри-ка. Видишь отметку в графе "контактные линзы"? Отлично. Следовательно, садясь за руль, она должна надевать очки. Замечательно. Итак, что мы имеем? Рост, вес. Черт, на этом снимке она выглядит довольно усталой. И посмотри, какая она толстая. Под глазами мешки. Видел бы ты ее, когда я с ней разговаривала. Такая самоуверенная штучка...
Сидя на краешке стола, Джоуна с улыбкой поглядывал на меня; видимо, его забавляло мое возбужденное состояние.
– Что ж, рад тебе помочь, – сказал он. – Меня пару дней не будет в городе, так что нам повезло, что ответ пришел именно сейчас.
Кажется, только теперь я по-настоящему обратила на него внимание. Улыбался он как-то натянуто и выглядел смущенным.
– У тебя что, выходные? – спросила я.
– Да вроде того. У Камиллы возникли проблемы с одной из девочек, и я подумал, что надо помочь. Ничего особенного, но все-таки.
Я нахмурилась, пытаясь сообразить, что могли означать его слова. Ему позвонила Камилла, щелкнула пальцами, и он, как дрессированная собачонка, задрал лапки. Девочки, Бог мой!
– А что случилось? – спросила я.
Он устало махнул рукой и пустился в занудные объяснения – что-то насчет ночного недержания мочи, визитов к психиатру, который посоветовал устроить семейный совет. Я тупо кивала, говорила "угу, угу" и никак не могла понять, о какой из двух девочек речь. Я напрочь забыла их имена. Кажется, Кортни и еще как-то.
– Я вернусь в субботу и тебе позвоню. Может, снова постреляем. – Он вымученно улыбнулся.
– Отлично. Было бы здорово. – Я едва сдержалась, чтобы не посоветовать ему притащить с собой увеличенное фото Камиллы – мы могли бы повесить его в качестве мишени.
Удивительное дело, но мне вдруг стало до слез жаль себя. Хотя между нами и не было ничего серьезного. Я даже не думала о нем, как о своем любовнике. (Впрочем, тут я, пожалуй, немного покривила душой.) Но я давно забыла, как это бывает с женатыми мужчинами: они остаются женатыми даже тогда, когда экс-половины уже нет рядом... особенно тогда, когда ее рядом нет. Едва ли она успела подать документы на развод, так что все еще могло очень просто устроиться. Все равно запасы замороженных полуфабрикатов рано или поздно должны были подойти к концу. А она к тому времени могла сообразить, что в стране разведенных живется не так уж сладко.
Я вдруг почувствовала, что краснею, и смущенно пробормотала:
– Ну ладно. Займусь делом. Очень признательна тебе за помощь.
– Не стоит, – сказал он. – В мое отсутствие здесь будет Спиллмен. Обращайся к нему, если что. Я его предупредил, так что он в курсе. И еще – будь поосторожнее. – Он погрозил мне пальцем так, словно это был пистолет.
– Не беспокойся. Я не лезу на рожон, когда в этом нет необходимости. Надеюсь, у тебя все уладится. Поговорим, когда вернешься.
– Обязательно. Желаю удачи.
– И тебе того же.
Какая глупость! Я их даже не видела. К тому же никак не могла вспомнить, как зовут вторую девчонку. Сара?
Я направилась к выходу.
– Эй, Кинси?
Я оглянулась.
– А где твоя шляпка? Мне она понравилась. Надевай ее почаще.
Я улыбнулась и помахала ему рукой. Не хватало только, чтобы мне советовали, как одеваться.
22
Время шло к полудню, и я внезапно поняла, что буквально умираю от голода. Оставив машину перед полицейским участком, прогулялась до забегаловки под названием "Яйцо и я". Заказала как обычно: яичницу с беконом, тосты, желе, апельсиновый сок и большую чашку кофе. Это единственная пища, которая мне не надоедает, потому что она содержит все необходимые мне элементы: кофеин, соль, сахар, холестерин и, наконец, жиры. Разве против этого можно устоять? В Калифорнии, где абсолютно все помешаны на здоровье, достаточно съесть такой завтрак, чтобы вас уличили в попытке самоубийства.
Я ела и читала газету – меня интересовали местные новости. Я как раз добралась до второго кусочка ржаного тоста, когда в бар вошла Пэм Шарки. С ней был Дэрил Хоббс, управляющий "Ламбет и Крик". Она заметила меня, и я беззаботно помахала ей рукой. Никакого надрыва, обычный знак вежливости – просто чтобы показать, что я хорошая девочка и не собираюсь задаваться после того, как обвела ее вокруг пальца. Пэм же вдруг смешалась и отвела взгляд, с непроницаемым выражением на лице прошествовав мимо моего столика. Со стороны это выглядело явно вызывающе – даже Дэрил, похоже, смутился. Я была заинтригована, впрочем, задеть меня за живое ей не удалось. Я привыкла относиться к подобным проявлениям философски – должно быть, инженер по аэронавтике оказался сволочью.
Покончив с завтраком, я заплатила по счету, села в машину и поехала в офис, чтобы оставить там документы, которые получила от Джоуна. Я открывала дверь, когда в коридоре появилась Вера Липтон.
– Нам надо поговорить, – сказала она.
– Разумеется. Заходи. – Я открыла дверь, и мы вошли в офис. – Как поживаешь? – спросила я, рассчитывая, что это не более чем визит вежливости.
Вера заправила за ухо выбившуюся золотисто-каштановую прядь и строго посмотрела на меня сквозь контактные линзы голубоватого оттенка, отчего глаза казались особенно большими, а взгляд – особенно серьезным.
– Слушай. Думаю, ты сразу все поймешь, – неуверенно произнесла она. – С этим Леонардо Грайсом вышла накладка.
Я непонимающе заморгала:
– А в чем дело?
– Должно быть, Пэм Шарки позвонила ему после того, как ты к ней приходила. Не знаю, что уж она наговорила, но старик просто рвет и мечет. Он нанял адвоката, тот направил в "Калифорния Фиделити" письмо, в котором угрожал предъявить нам нешуточный иск. Речь может идти о серьезных санкциях.
– За что?
– Они обвиняют нас в клевете, дискредитации личности, нарушении договора страхования, причинении беспокойства. Энди мрачнее тучи. Говорит, не понимает, какое отношение ты имеешь к этому делу. Говорит, тебя никто не уполномочивал выступать от лица "Калифорния Фиделити", что ты не имела права являться к ним и задавать вопросы и... бу-бу-бу. Ну, представляешь, какой он бывает, когда его несет. Хотел видеть тебя, как только ты появишься.
– Да в чем, собственно, дело? Леонард Грайс даже заявления не подавал!
– Это ты так думаешь. Утром в понедельник все сделал как надо, хочет получить свои денежки немедленно. А первым делом подал иск. Энди хочет как можно быстрее оформить его бумаги. Он в ярости. Сказал Маку, что мы должны прекратить с тобой все отношения после того, как ты нас подставила. Мы-то все считаем, что он просто задница, но я подумала: хорошо бы предупредить тебя о том, что здесь происходит.
– Какая страховка причитается Грайсу?
– Две с половиной тысячи в качестве возмещения ущерба. Это номинальная стоимость полиса. Он составил подробнейший список убытков – посчитал все до цента. О страховании жизни речи нет. Кажется, он уже получил какую-то мелочь за жену – две с половиной "косых". Судя по нашим записям, ему заплатили несколько месяцев назад. Кинси, ищут козла отпущения, и им можешь оказаться ты. Энди нужно ткнуть в кого-нибудь пальцем, чтобы Мак не ткнул в него.
– Дерьмо. – Ничего другого мне в голову не приходило. Только тяжбы с Энди Мотикой мне в тот момент и не хватало для полного счастья. Энди, менеджеру "Калифорния Фиделити" по страховым искам, за сорок; это консервативный, комплексующий малый, одержимый страстью грызть ногти и всеми силами избегающий поднимать волну.
– Хочешь, я скажу ему, что тебя еще нет? – спросила Вера.
– Да, пожалуйста, если не трудно. Только проверю автоответчик и исчезну. – Открыв шкафчик с папками, я извлекла оттуда дело Элейн Болдт и посмотрела на Веру. – Я тебе вот что скажу. Здесь дело нечисто. У Леонарда Грайса было шесть месяцев, чтобы подать страховой иск, но он и пальцем не пошевелил. Теперь же ни с того ни с сего начинает давить на страховую компанию. Хотелось бы знать, какая муха его укусила.
– Слушай, мне надо бежать, пока меня не хватились, – сказала Вера. – Только постарайся сегодня не попадаться Энди на глаза.
Я поблагодарила ее за предупреждение и пообещала позвонить. Вера выскользнула за дверь. Только теперь я почувствовала, что щеки горят, а сердце бешено колотится. Меня вызывали в кабинет директора один-единственный раз, когда я училась в первом классе, за то, что во время урока писала записочки. До сих пор я с содроганием вспоминаю тот ужас, который испытала в тот день. Меня признали виновной. Такого в моей короткой жизни еще не бывало. И вот я, тихая маленькая девочка, дрожа от страха всеми фибрами своего существа, выхожу из школы и в слезах бреду домой. Моя тетя берет меня за руку и снова ведет в школу, там я сижу в вестибюле на деревянной скамеечке и мечтаю умереть, пока она где-то в кабинете устраивает всем разнос. И сейчас еще мне порой трудно выдавать себя за взрослого человека, когда во мне сидит все та же шестилетняя девочка, которая целиком зависит от чьей-то милости или немилости.
Взглянув на автоответчик, я поняла, что никаких сообщений не было. Закрыв офис, я спустилась по главной лестнице, чтобы миновать стеклянные двери "Калифорния Фиделити". Села в машину и поехала к Тилли. Мне хотелось, чтобы она была в курсе дела. Поворачивая на Виа-Мадрина, я посмотрела в зеркальце заднего вида и обнаружила, что на хвосте у меня сидит какой-то тип на мотоцикле. Я сбавила скорость, чтобы пропустить его, и оглянулась. Тут он принялся отчаянно сигналить. В чем дело? – недоумевала я. Задавили его собаку? Я затормозила и съехала к обочине; он остановился за мной, ногой выбил стойку и слез с мотоцикла. Он был в черном блестящем комбинезоне, черных перчатках и сапогах и в черном же шлеме с матовым стеклом. Я вышла из машины и направилась к нему. Он снял шлем, и тут я увидела, что это Майк. Можно было и раньше догадаться. Мне показалось, его индейский гребень несколько поблек. Интересно, чем он пользовался: краской "Рит", пищевыми красителями или вареной свеклой? Майк был раздражен.
– Черт, я уже несколько кварталов за вами гоняюсь! Что же вы не позвонили? Я ведь оставил сообщение на автоответчике. В понедельник.
– Извини, – сказала я. – Не поняла, что это ты. По-моему, ты обещал сам перезвонить?
– Да я пробовал, но все время попадал на автоответчик и бросил. А где вы были?
– Уезжала. Вернулась только вчера вечером. А что случилось?
Он стащил с рук перчатки и швырнул их в шлем, который держал под мышкой.
– Мне кажется, у моего дяди Лео есть подружка. Я подумал, вам будет интересно узнать.
– Вот как? Откуда тебе это известно?
– Да я убирал... э-э... барахло из сарая и видел, как он вошел в соседний дом.
– Кондоминиум?
– Ну да. Многоквартирный дом.
– Когда это было?
– В воскресенье вечером. Поэтому я и позвонил так рано в понедельник. Я поначалу не был уверен, что это он. Вроде узнал его машину, но было уже почти совсем темно... плохо видно. Я-то подумал, он приехал к себе – что-нибудь забрать. В общем, я как сумасшедший принялся набивать сумку. Я испугался: что ему сказать, если он меня застукает? Словом, запаниковал. В конце концов влетел в сарай и захлопнул дверь и стал наблюдать через щель. Тут-то я и увидел, что он вошел в тот дом.
– И все же, с чего ты взял, что у него есть подружка?
– Да потому что я видел их вместе. Делать мне было больше нечего, я перешел на другую сторону улицы и спрятался за деревом. Потом они вышли. Он был там всего минут пять – десять. Потом свет погас – на втором этаже слева. Словом, они вышли, сунули что-то в багажник и сели в машину.
– Ты хорошо разглядел ее?
– Не очень. С того места, где я стоял, видно было неважно, а шли они довольно быстро. А в машине набросились друг на друга, как чокнутые. Прямо на переднем сиденье. Я думал, он ее раздавит. Страшное дело. То есть, я хочу сказать, нечасто видишь, чтобы люди в таком возрасте этим занимались, понимаете? Словом, мне бы и в голову не пришло, что он способен на такое. Я-то думал, он старпер, в котором чуть душа держится, а он туда же...
– Майк, он взрослый человек. Оставь эти разговорчики! Лучше скажи, как она выглядела. Ты встречал ее раньше?
Майк задумчиво почесал подбородок.
– Она была ему вот по сих пор, – показал он. – Это я заметил. Волосы зачесаны назад и такой платочек, старушечий или как там его? По-моему, я ее раньше не видел. То есть не то чтобы я подумал: "Да как же ее имя?" – или что-то в этом роде. Просто какая-то кукла.
– Слушай, окажи мне услугу. Возьми бумагу и ручку и подробно все опиши, пока не забыл. Не забудь указать дату, время, все, что удастся вспомнить. Можешь не объяснять, чем ты сам занимался там в такое время. Всегда можно сослаться на то, что хотел просто проверить дом, ну и все такое. Сделаешь?
– Ладно. А что вы намерены предпринять?
– Вот этого я еще не решила.
Я села в машину и через пять минут уже стояла в холле, держа палец на кнопке домофона Тилли.
Она впустила меня, и я прошла за ней в гостиную. На кончике носа у нее висели очки, и она поглядывала на меня поверх стекол. Сев в кресло-качалку, она взяла в руки какое-то рукоделие. Что-то вроде большого куска обивочной ткани, на котором изображены горы, лес, пасущиеся олени, стремительный горный поток. Тилли брала комочки ваты и крючком прикрепляла их к левой стороне ткани таким образом, что фигурки оленей получались выпуклые, как бы трехмерные.
– Что это вы делаете? – спросила я. – Фаршируете ткань?
Тилли улыбнулась. Она отказалась от борьбы с химической завивкой, и теперь на голове у нее были сплошные тугие – наподобие пружинок – завитки абрикосового цвета.
– Примерно. Это называется "трапунто", или итальянская подбивка ткани. Вот закончу, натяну на каркас и заберу в рамку. Я это делаю для осеннего благотворительного базара, который устраивает церковь. Вату собираю из пузырьков с лекарствами. Так что когда будете открывать какой-нибудь тайленол или таблетки от простуды, не выбрасывайте вату. Присаживайтесь. Давненько не виделись. Как ваши дела?
Я вкратце изложила Тилли ход событий, начиная с пятницы, когда мы виделись последний раз. Впрочем, кое о чем я умолчала. Рассказала, как нашла кота, но ничего не сказала о наркотиках, которые Майк хранил в сарайчике Грайса. Рассказала о визите Обри Дэнзигера и о последующей стычке с Беверли, о чемоданах, о поездке во Флориду, о том, что Лео намерен предъявить иск страховой компании, а также об истории, которую поведал мне Майк, – а именно, что у его дядюшки есть подружка, которая живет этажом выше. Услышав об этом, Тилли даже сняла очки.
– Не верю, – заявила она. – Майк, видно, накурился наркотиков.
– Тилли, очень может быть, но от сигареты с "травкой" не бывает галлюцинаций.
– Значит, он все выдумал.
– Тилли, я за что купила, за то и продаю.
– Хорошо, но кто это может быть? Готова поклясться, что Леонард не заводил интрижек ни с кем из жильцов нашего дома. А если верить Майку, она живет в квартире Элейн, что просто исключено.
– Полно, Тилли, не будьте так наивны. На мой взгляд, план безукоризненный. Да и почему, собственно, ему нельзя завести любовницу в вашем доме?
– Да потому, что, судя по описанию, таких здесь нет.
– А как насчет женщины из квартиры номер шесть? В тот день, когда у вас учинили погром, вы еще сказали, что она рано встает.
– Ей семьдесят пять лет.
– Ну, здесь живет много других людей.
– Да, молодые супружеские пары. Кинси, если брать местных обитателей, то какой-нибудь одинокий мужчина клюнул бы на Лео скорее, чем женщина.
– Я бы не исключила и такого. А что, если это Элейн? Почему бы нет?
Тилли упрямо затрясла головой.
– Тогда, может быть, вы сами?
Тилли расхохоталась:
– Вы мне льстите. Приятно сознавать, что еще способна вилять бедрами прямо на улице. Но Лео – не мой тип. Кроме того, Майк меня знает. Он узнал бы меня даже в темноте.
Я вынуждена была признать, что погорячилась. Действительно, трудно было вообразить себе Тилли в объятиях Лео Грайса. Как-то не укладывалось в голове.
– И все же вдруг это Элейн? – не унималась я. – А если у них с Леонардом что-то было и они решили убрать с дороги его жену? Скажем, она делает всю черновую работу, пока он у сестры. Через несколько дней улетает во Флориду и на шесть месяцев залегает на дно, поджидая, пока он уладит свои дела, чтобы потом бежать вместе с ним однажды на закате. Пронюхав, что я что-то замышляю, они форсируют события – и теперь способны на любую авантюру.
Тилли устремила на меня немигающий взгляд:
– А кто же такая Пэт Ашер?
Я пожала плечами:
– Может, они заручились ее помощью, и она их прикрывает.
– Но кто устроил погром в моей квартире? И для чего? Мне показалось, вы были уверены, что это сделала Пэт Ашер.
Я начинала терять терпение:
– Тилли, у меня пока нет ответов на все вопросы! Хочу сказать одно – вполне возможно, что у него действительно была здесь бабенка. Как знать, может, та же Пэт.
Я ела и читала газету – меня интересовали местные новости. Я как раз добралась до второго кусочка ржаного тоста, когда в бар вошла Пэм Шарки. С ней был Дэрил Хоббс, управляющий "Ламбет и Крик". Она заметила меня, и я беззаботно помахала ей рукой. Никакого надрыва, обычный знак вежливости – просто чтобы показать, что я хорошая девочка и не собираюсь задаваться после того, как обвела ее вокруг пальца. Пэм же вдруг смешалась и отвела взгляд, с непроницаемым выражением на лице прошествовав мимо моего столика. Со стороны это выглядело явно вызывающе – даже Дэрил, похоже, смутился. Я была заинтригована, впрочем, задеть меня за живое ей не удалось. Я привыкла относиться к подобным проявлениям философски – должно быть, инженер по аэронавтике оказался сволочью.
Покончив с завтраком, я заплатила по счету, села в машину и поехала в офис, чтобы оставить там документы, которые получила от Джоуна. Я открывала дверь, когда в коридоре появилась Вера Липтон.
– Нам надо поговорить, – сказала она.
– Разумеется. Заходи. – Я открыла дверь, и мы вошли в офис. – Как поживаешь? – спросила я, рассчитывая, что это не более чем визит вежливости.
Вера заправила за ухо выбившуюся золотисто-каштановую прядь и строго посмотрела на меня сквозь контактные линзы голубоватого оттенка, отчего глаза казались особенно большими, а взгляд – особенно серьезным.
– Слушай. Думаю, ты сразу все поймешь, – неуверенно произнесла она. – С этим Леонардо Грайсом вышла накладка.
Я непонимающе заморгала:
– А в чем дело?
– Должно быть, Пэм Шарки позвонила ему после того, как ты к ней приходила. Не знаю, что уж она наговорила, но старик просто рвет и мечет. Он нанял адвоката, тот направил в "Калифорния Фиделити" письмо, в котором угрожал предъявить нам нешуточный иск. Речь может идти о серьезных санкциях.
– За что?
– Они обвиняют нас в клевете, дискредитации личности, нарушении договора страхования, причинении беспокойства. Энди мрачнее тучи. Говорит, не понимает, какое отношение ты имеешь к этому делу. Говорит, тебя никто не уполномочивал выступать от лица "Калифорния Фиделити", что ты не имела права являться к ним и задавать вопросы и... бу-бу-бу. Ну, представляешь, какой он бывает, когда его несет. Хотел видеть тебя, как только ты появишься.
– Да в чем, собственно, дело? Леонард Грайс даже заявления не подавал!
– Это ты так думаешь. Утром в понедельник все сделал как надо, хочет получить свои денежки немедленно. А первым делом подал иск. Энди хочет как можно быстрее оформить его бумаги. Он в ярости. Сказал Маку, что мы должны прекратить с тобой все отношения после того, как ты нас подставила. Мы-то все считаем, что он просто задница, но я подумала: хорошо бы предупредить тебя о том, что здесь происходит.
– Какая страховка причитается Грайсу?
– Две с половиной тысячи в качестве возмещения ущерба. Это номинальная стоимость полиса. Он составил подробнейший список убытков – посчитал все до цента. О страховании жизни речи нет. Кажется, он уже получил какую-то мелочь за жену – две с половиной "косых". Судя по нашим записям, ему заплатили несколько месяцев назад. Кинси, ищут козла отпущения, и им можешь оказаться ты. Энди нужно ткнуть в кого-нибудь пальцем, чтобы Мак не ткнул в него.
– Дерьмо. – Ничего другого мне в голову не приходило. Только тяжбы с Энди Мотикой мне в тот момент и не хватало для полного счастья. Энди, менеджеру "Калифорния Фиделити" по страховым искам, за сорок; это консервативный, комплексующий малый, одержимый страстью грызть ногти и всеми силами избегающий поднимать волну.
– Хочешь, я скажу ему, что тебя еще нет? – спросила Вера.
– Да, пожалуйста, если не трудно. Только проверю автоответчик и исчезну. – Открыв шкафчик с папками, я извлекла оттуда дело Элейн Болдт и посмотрела на Веру. – Я тебе вот что скажу. Здесь дело нечисто. У Леонарда Грайса было шесть месяцев, чтобы подать страховой иск, но он и пальцем не пошевелил. Теперь же ни с того ни с сего начинает давить на страховую компанию. Хотелось бы знать, какая муха его укусила.
– Слушай, мне надо бежать, пока меня не хватились, – сказала Вера. – Только постарайся сегодня не попадаться Энди на глаза.
Я поблагодарила ее за предупреждение и пообещала позвонить. Вера выскользнула за дверь. Только теперь я почувствовала, что щеки горят, а сердце бешено колотится. Меня вызывали в кабинет директора один-единственный раз, когда я училась в первом классе, за то, что во время урока писала записочки. До сих пор я с содроганием вспоминаю тот ужас, который испытала в тот день. Меня признали виновной. Такого в моей короткой жизни еще не бывало. И вот я, тихая маленькая девочка, дрожа от страха всеми фибрами своего существа, выхожу из школы и в слезах бреду домой. Моя тетя берет меня за руку и снова ведет в школу, там я сижу в вестибюле на деревянной скамеечке и мечтаю умереть, пока она где-то в кабинете устраивает всем разнос. И сейчас еще мне порой трудно выдавать себя за взрослого человека, когда во мне сидит все та же шестилетняя девочка, которая целиком зависит от чьей-то милости или немилости.
Взглянув на автоответчик, я поняла, что никаких сообщений не было. Закрыв офис, я спустилась по главной лестнице, чтобы миновать стеклянные двери "Калифорния Фиделити". Села в машину и поехала к Тилли. Мне хотелось, чтобы она была в курсе дела. Поворачивая на Виа-Мадрина, я посмотрела в зеркальце заднего вида и обнаружила, что на хвосте у меня сидит какой-то тип на мотоцикле. Я сбавила скорость, чтобы пропустить его, и оглянулась. Тут он принялся отчаянно сигналить. В чем дело? – недоумевала я. Задавили его собаку? Я затормозила и съехала к обочине; он остановился за мной, ногой выбил стойку и слез с мотоцикла. Он был в черном блестящем комбинезоне, черных перчатках и сапогах и в черном же шлеме с матовым стеклом. Я вышла из машины и направилась к нему. Он снял шлем, и тут я увидела, что это Майк. Можно было и раньше догадаться. Мне показалось, его индейский гребень несколько поблек. Интересно, чем он пользовался: краской "Рит", пищевыми красителями или вареной свеклой? Майк был раздражен.
– Черт, я уже несколько кварталов за вами гоняюсь! Что же вы не позвонили? Я ведь оставил сообщение на автоответчике. В понедельник.
– Извини, – сказала я. – Не поняла, что это ты. По-моему, ты обещал сам перезвонить?
– Да я пробовал, но все время попадал на автоответчик и бросил. А где вы были?
– Уезжала. Вернулась только вчера вечером. А что случилось?
Он стащил с рук перчатки и швырнул их в шлем, который держал под мышкой.
– Мне кажется, у моего дяди Лео есть подружка. Я подумал, вам будет интересно узнать.
– Вот как? Откуда тебе это известно?
– Да я убирал... э-э... барахло из сарая и видел, как он вошел в соседний дом.
– Кондоминиум?
– Ну да. Многоквартирный дом.
– Когда это было?
– В воскресенье вечером. Поэтому я и позвонил так рано в понедельник. Я поначалу не был уверен, что это он. Вроде узнал его машину, но было уже почти совсем темно... плохо видно. Я-то подумал, он приехал к себе – что-нибудь забрать. В общем, я как сумасшедший принялся набивать сумку. Я испугался: что ему сказать, если он меня застукает? Словом, запаниковал. В конце концов влетел в сарай и захлопнул дверь и стал наблюдать через щель. Тут-то я и увидел, что он вошел в тот дом.
– И все же, с чего ты взял, что у него есть подружка?
– Да потому что я видел их вместе. Делать мне было больше нечего, я перешел на другую сторону улицы и спрятался за деревом. Потом они вышли. Он был там всего минут пять – десять. Потом свет погас – на втором этаже слева. Словом, они вышли, сунули что-то в багажник и сели в машину.
– Ты хорошо разглядел ее?
– Не очень. С того места, где я стоял, видно было неважно, а шли они довольно быстро. А в машине набросились друг на друга, как чокнутые. Прямо на переднем сиденье. Я думал, он ее раздавит. Страшное дело. То есть, я хочу сказать, нечасто видишь, чтобы люди в таком возрасте этим занимались, понимаете? Словом, мне бы и в голову не пришло, что он способен на такое. Я-то думал, он старпер, в котором чуть душа держится, а он туда же...
– Майк, он взрослый человек. Оставь эти разговорчики! Лучше скажи, как она выглядела. Ты встречал ее раньше?
Майк задумчиво почесал подбородок.
– Она была ему вот по сих пор, – показал он. – Это я заметил. Волосы зачесаны назад и такой платочек, старушечий или как там его? По-моему, я ее раньше не видел. То есть не то чтобы я подумал: "Да как же ее имя?" – или что-то в этом роде. Просто какая-то кукла.
– Слушай, окажи мне услугу. Возьми бумагу и ручку и подробно все опиши, пока не забыл. Не забудь указать дату, время, все, что удастся вспомнить. Можешь не объяснять, чем ты сам занимался там в такое время. Всегда можно сослаться на то, что хотел просто проверить дом, ну и все такое. Сделаешь?
– Ладно. А что вы намерены предпринять?
– Вот этого я еще не решила.
Я села в машину и через пять минут уже стояла в холле, держа палец на кнопке домофона Тилли.
Она впустила меня, и я прошла за ней в гостиную. На кончике носа у нее висели очки, и она поглядывала на меня поверх стекол. Сев в кресло-качалку, она взяла в руки какое-то рукоделие. Что-то вроде большого куска обивочной ткани, на котором изображены горы, лес, пасущиеся олени, стремительный горный поток. Тилли брала комочки ваты и крючком прикрепляла их к левой стороне ткани таким образом, что фигурки оленей получались выпуклые, как бы трехмерные.
– Что это вы делаете? – спросила я. – Фаршируете ткань?
Тилли улыбнулась. Она отказалась от борьбы с химической завивкой, и теперь на голове у нее были сплошные тугие – наподобие пружинок – завитки абрикосового цвета.
– Примерно. Это называется "трапунто", или итальянская подбивка ткани. Вот закончу, натяну на каркас и заберу в рамку. Я это делаю для осеннего благотворительного базара, который устраивает церковь. Вату собираю из пузырьков с лекарствами. Так что когда будете открывать какой-нибудь тайленол или таблетки от простуды, не выбрасывайте вату. Присаживайтесь. Давненько не виделись. Как ваши дела?
Я вкратце изложила Тилли ход событий, начиная с пятницы, когда мы виделись последний раз. Впрочем, кое о чем я умолчала. Рассказала, как нашла кота, но ничего не сказала о наркотиках, которые Майк хранил в сарайчике Грайса. Рассказала о визите Обри Дэнзигера и о последующей стычке с Беверли, о чемоданах, о поездке во Флориду, о том, что Лео намерен предъявить иск страховой компании, а также об истории, которую поведал мне Майк, – а именно, что у его дядюшки есть подружка, которая живет этажом выше. Услышав об этом, Тилли даже сняла очки.
– Не верю, – заявила она. – Майк, видно, накурился наркотиков.
– Тилли, очень может быть, но от сигареты с "травкой" не бывает галлюцинаций.
– Значит, он все выдумал.
– Тилли, я за что купила, за то и продаю.
– Хорошо, но кто это может быть? Готова поклясться, что Леонард не заводил интрижек ни с кем из жильцов нашего дома. А если верить Майку, она живет в квартире Элейн, что просто исключено.
– Полно, Тилли, не будьте так наивны. На мой взгляд, план безукоризненный. Да и почему, собственно, ему нельзя завести любовницу в вашем доме?
– Да потому, что, судя по описанию, таких здесь нет.
– А как насчет женщины из квартиры номер шесть? В тот день, когда у вас учинили погром, вы еще сказали, что она рано встает.
– Ей семьдесят пять лет.
– Ну, здесь живет много других людей.
– Да, молодые супружеские пары. Кинси, если брать местных обитателей, то какой-нибудь одинокий мужчина клюнул бы на Лео скорее, чем женщина.
– Я бы не исключила и такого. А что, если это Элейн? Почему бы нет?
Тилли упрямо затрясла головой.
– Тогда, может быть, вы сами?
Тилли расхохоталась:
– Вы мне льстите. Приятно сознавать, что еще способна вилять бедрами прямо на улице. Но Лео – не мой тип. Кроме того, Майк меня знает. Он узнал бы меня даже в темноте.
Я вынуждена была признать, что погорячилась. Действительно, трудно было вообразить себе Тилли в объятиях Лео Грайса. Как-то не укладывалось в голове.
– И все же вдруг это Элейн? – не унималась я. – А если у них с Леонардом что-то было и они решили убрать с дороги его жену? Скажем, она делает всю черновую работу, пока он у сестры. Через несколько дней улетает во Флориду и на шесть месяцев залегает на дно, поджидая, пока он уладит свои дела, чтобы потом бежать вместе с ним однажды на закате. Пронюхав, что я что-то замышляю, они форсируют события – и теперь способны на любую авантюру.
Тилли устремила на меня немигающий взгляд:
– А кто же такая Пэт Ашер?
Я пожала плечами:
– Может, они заручились ее помощью, и она их прикрывает.
– Но кто устроил погром в моей квартире? И для чего? Мне показалось, вы были уверены, что это сделала Пэт Ашер.
Я начинала терять терпение:
– Тилли, у меня пока нет ответов на все вопросы! Хочу сказать одно – вполне возможно, что у него действительно была здесь бабенка. Как знать, может, та же Пэт.