Я опустился на колени, уверенно взялся за край ковра и отдернул его в сторону. Под ковром, прямо на паркете, была начертана пентаграмма - моя работа. Я улыбнулся и приступил к выполнению обряда. Не буду утруждать вас подробностями, если захотите, прочтете о них в другой книге. В конце концов, я полгода за этой информацией по библиотекам лазал и не собираюсь ее запросто так выдавать каждому встречному-поперечному.
Но вернусь в комнату. Опыт удался на славу. Сначала завоняло тухлыми яйцами, или, как сказал бы какой-нибудь химик-биолог, появился запах сероводорода, потом возник и сам дьявол. Не явился в языках пламени и клубах дыма, а именно возник из ничего в центре пентаграммы.
Этакий франт в модном костюме, с приятными чертами лица и бородкой клинышком. Какое-то время он пристально смотрел на меня, потом на лице его отразилась невообразимая ирония и лукавство. Мягкими изящными движениями он переместился из центра пентаграммы в мое любимое кресло, потом улыбнулся и спросил:
- Душу решили продать, милейший?
- Добрый день, - невпопад поздоровался я.
- Добрый? - удивился дьявол. - День как день, похож на все остальные. Так чего вы от меня хотите? Или, пардон, я ошибся адресом, и меня звали вовсе не вы?
- Нет. - Я вдруг испугался, что он уйдет, и почти закричал: - Я! Это я вас звал!
- Значит, все-таки хотите душу продать, - довольно усмехнулся дьявол. И как вы оцениваете свой товар?
- А что вы можете предложить? - в свою очередь задал я вопрос.
- Ну, кое-что могу. Только учтите, что возможности мои не безграничны. А то бывают такие субъекты, зовут, предлагают душонку средней паршивости и просят за это... Н-да. Так чего вы хотите? Славы? Признания? Долголетия? Богатства?
- Всего понемногу, - скромно ответил я.
- Хм, а у вас губа не дура, - усмехнулся гость.
- Так и я не дурак, - отозвался я. - Это возможно?
- Говорите, чего желаете, я запишу. Если вы захотите чего-то, чего я не смогу или не захочу вам дать, то скажу вам об этом.
Дьявол выхватил из воздуха пожелтевший лист пергамента, гусиное перо с обгрызенным кончиком и приготовился писать.
- Для начала я хочу пожить подольше. Это можно провернуть? - начал я.
- "Подольше" - это сколько? - уточнил дьявол.
- Ну, лет до ста, пожалуй, хватит, - прикинул я.
- До ста возможно, - осклабился дьявол. - А то иной раз желают жить вечно. Или, как один хитрец, он попросил посмотреть на конец света. А у нас такое мероприятие даже не запланировано.
- Так у вас там и канцелярия своя? - удивился я.
- Бюрократы, - изящно отмахнулся дьявол. - Мы отвлеклись, чего еще желаете?
- Еще желаю, чтобы мои родственники меня пережили, - подумав, добавил я. - А то зачем мне долголетие, если все близкие покинут этот суетный мир? Впрочем, не буду зарываться и просить слишком многого, можете в порядке исключения умертвить тещу.
- Хорошо, - усмехнулся дьявол. - Все?
- Нет, я только начал. Еще я хочу...
* * *
- Ну, теперь-то все? - Прошло минут сорок, и дьявол уже начинал злиться.
- Почти. Еще я хочу денег. Немного, скажем, пятьсот миллионов американских долларов.
- Наличными? - сварливо поинтересовался гость.
- Нет, сойдет и счет в швейцарском банке.
- Хорошо. - Дьявол начертал что-то своим гусиным пером в самом низу исписанного листа. - Теперь все?
- Теперь все, - поразмыслив, согласился я.
Дьявол пробежал взглядом по списку, глаза его округлились:
- И все это вы хотите за одну душу?
- Если вам мало, могу предложить душу соседа сверху. Этот гад меня все время водой заливает, так что не жалко. Хотите? Забирайте в качестве нагрузки.
В глазах адского гостя вспыхнули огоньки, но тут же потухли:
- Нет, спасибо, - поморщился дьявол. - Я не могу забрать чью-то душу без согласия на то ее хозяина. Более того, согласие это должно быть зафиксировано в письменном виде, в противном случае является недействительным. Вот, кстати, договор, - он протянул мне лист. Посмотрите, все ли верно, и подпишитесь.
- Где?
- Вон там, внизу, где печатка стоит.
- Угу. И чем писать? Кровью?
- Зачем? - скривился дьявол. - Есть же чернила. И вообще, я не выношу вида крови.
От последней реплики мне стало смешно, и, чтобы не расхохотаться, я предложил гостю переместиться на кухню и обмыть наш контракт. Дьявол согласился и первым выскочил из комнаты. Когда же я переступил порог, демон уже по-хозяйски шарил в моем холодильнике. На стол была выставлена закуска, а сам дьявол принюхивался к содержимому бутылок.
- Святая вода есть? - с надеждой в голосе спросил он, выглядывая из-за дверцы холодильника.
- Нет, - опешил я. - Водка есть.
- Мне ваша водка, как вам молоко! В лучшем случае, как пиво безалкогольное. - Демон с тоской захлопнул дверцу. - По-настоящему я хмелею от святой воды.
Я пожал плечами, плеснул ему воды из-под крана и перекрестил стакан.
- Ничего не выйдет, - пробурчал демон, глядя на мои потуги. - Ты не священник и не святой.
- Ну так взяли бы и сотворили сами, - рассердился я.
- Смеетесь? - возмутился демон, вид у него стал совсем обиженным. - Я не могу сотворить ничего святого. Мне не то, что по должности, по сути своей не положено. Ладно, плевать. Ставьте чайник.
Я налил в чайник воды, поставил его на плиту и принялся искать спички, но конфорка уже горела. Я посмотрел на демона, тот хитро сощурился, подмигнул. Я сел за стол, гость взял с полки подсвечник и принялся внимательно изучать его. Ожидая, пока закипит чайник, я потянулся за пергаментом.
Сверху сияла, будто под листом держали зажженную свечку, надпись: "Контракт на приобретение души. Заключается между... и... Условия контракта". В самом низу посверкивала другая надпись: "Бланк договора типовой, тираж 1 000 000 000 экземпляров". В правом нижнем углу горела печать - маленькая изящная пентаграмма, все остальное было заполнено от руки самыми обычными чернилами. Почерк у моего гостя был великолепным. Таких правильных, изящных штрихов и линий я отродясь не видал. Все мои требования были изложены коротко и ясно, не прикопаешься. И размашистый вензель хозяина преисподней уже красовался под списком того, что получаю я, и одной строчкой, гласящей, что душа моя переходит в руки дьявола сразу же после моей смерти.
Закипел чайник, я положил договор на стол. Дьявол придавил пергамент подсвечником:
- Ну, подписывайте, чего ждете? - спросил он.
- Сначала чай, - спокойно ответил я, разливая заварку по чашкам.
К валявшимся на столе колбасе, хлебу и маслу добавились варенье, пастила и остатки "шарлотки", которую вчера испекла жена. Я поставил на стол исходящие паром чашки и приглашающе кивнул гостю, который в моем приглашении не нуждался, потому как уже жевал колбасу, откусывая прямо от батона.
Довольно быстро расправившись с колбасой, дьявол притянул к себе чашку, сделал небольшой глоток и потянулся к шарлотке. На полпути к пирогу рука его замерла и вздрогнула.
- Можно мне кусочек? - спросил он.
Я кивнул, и гость осторожно взял кусок пирога. Такое изменение в поведении дьявола насторожило и заинтересовало меня. С чего это вдруг он стал спрашивать разрешения? С того момента, как появился в моей квартире, он делал и брал что хотел, никого не спрашивая. А тут вдруг вспомнил про манеры. Да когда? Когда дело дошло до обычного яблочного пирога!
- Бесподобно, - промурчал демон. В отличие от батона колбасы, кусок пирога он не жрал, а смаковал. - Можно еще кусочек?
- А чего вы спрашиваете? - поинтересовался я.
- А как иначе? - удивился дьявол.
- Так же, как мое любимое кресло, мой холодильник, мою колбасу, мой подсвечник, - пожал плечами я.
- Так же не могу, - совсем расстроился гость.
- А что мешает? - не понял я.
- Я не могу создать подобное, - в голосе демона сквозила досада. - Я не понимаю сути, рецептуры, не познал секрета приготовления. Я могу создать любой рулет, любой торт, любое лакомство, произведенное на каком-нибудь хлебозаводе, но это другое.
- А в чем разница?
- Там штамповка, а здесь душа, индивидуальность. Этого я еще не постиг. А пока не постиг, не могу создать. А наносить ущерб, который не в состоянии возместить, я не могу. Так можно еще кусочек?
- А если нельзя? - Я вдруг почувствовал какую-то силу, которая позволила мне дерзить самому хозяину преисподней.
- Ну пожалуйста, - заканючил демон.
- Хорошо, - согласился я. - Но не просто так.
- Все, что хочешь, - нетерпеливо возопил дьявол. - Я дам тебе все, что хочешь! Хочешь долголетие?
- На хрена оно мне? - удивился я. - Я и так его имею, согласно контракту.
- Контракт еще не подписан, - напомнил демон.
- А что это меняет? Вы даете мне долголетие, потом я подписываю контракт, и один из его пунктов мне становится не нужен. Не-е, так не пойдет.
- Хочешь долголетия для своих близких? Я даже тещу твою не трону. Хочешь денег? Славы? Женщин? Все земные блага?
- Зачем? - искренне удивился я. - Я все это поимею согласно контракту.
- А хочешь...
* * *
- Ну что мне еще предложить тебе, смертный? - проплакал вконец измотанный дьявол.
Мы торговались с ним полтора часа. И оказалось, что моему гостю нечего мне предложить. Самоуверенность слетела с демона, как последний лист с дерева поздней осенью. От лоска и шика не осталось и следа. Волосы встопорщились, галстук съехал на сторону, пиджак шикарного костюма оказался расстегнутым и растрепанным. А во взгляде появилось то выражение, что совершенно не свойственно искусителям.
- Есть вариант, - смилостивился я.
- Какой? - загорелся демон.
- Моя душа остается при мне, - начал я. - В противном случае сделка просто не имеет смысла. Дальше, раз в неделю я обязуюсь жертвовать вам целый такой пирог.
- Щедро, - обрадовался дьявол. - А я?
- А вы раз в неделю выполняете мое желание. Сначала по списку, что означен в нашем так и не подписанном договоре, потом... Ну, потом видно будет.
В кухне стало жарко, так жарко, что затрещали обои на стенах. В глазах моего дорогого собеседника бешеными сполохами забилось адское пламя. Мне показалось, что еще чуть, и мир взорвется. Но взрыва не произошло.
- Ш-ш-ш-што-о-о?! - в бессильной ярости прошипел дьявол.
- Я дарую вам пирог, а вы взамен выполняете мое желание. И так каждую неделю. И так до тех пор, пока...
- Да как ты смеешь?! - взревел дьявол.
- Вас что-то не устраивает? Тогда возвращаемся к продаже души, а пироги отложим в сторону.
Демон подскочил со стула, дернулся к двери, потом назад, потом начал судорожно таять в воздухе, но передумал и вновь материализовался на стуле. Видимо, соблазн пересилил.
- Я, - дьявол задохнулся от потока чувств, которые захлестнули его грешную душу. - Я согласен, - выдавил он наконец.
- Хорошо, - кивнул я. - Тогда закрепим наш договор на бумаге.
Он все подписал. Смирил свой гнев и подписал договор. С тех пор прошло уже два месяца. Я живу вместе со своей семьей на одном милом островке посреди Тихого океана. Раз в неделю я заставляю жену печь пирог с яблоками, и раз в неделю исполняется очередное мое желание. Список пока не закрыт, а к тому времени, как указанные в нем желания будут исполнены, придумаю еще что-то. Это не так трудно.
Дьявол скрипит зубами, но договор соблюдает. Видать, соблазн и впрямь непомерно велик. Оно и понятно, что-что, а готовить моя жена умеет. Кстати, надо будет пожелать, чтоб она еще кое-чему научилась. Но это уже из другой области, нежели ее кулинарные способности.
* * *
- Ваше превосходительство, - окликнул мерзкий козлиный голос.
Дьявол вздрогнул и оторвался от книг. Рядом стоял рогатый хвостатый копытистый, каких полно в подземном пекле.
- Чего тебе? - резко спросил дьявол.
- Ваше превосходительство, ваш очередной замысел прогорел.
- Как?! - возопил дьявол.
- Как и в прошлый раз. - Черт попятился. - Одни уголечки остались.
Дьявол взревел, от него пахнуло жаром, таков был его гнев. Черт отшатнулся, боязливо попятился и принялся подобострастно кланяться.
- Начните заново, - прорычал дьявол, чуть остывая. - Попробуйте уменьшить огонь.
Черт еще раз поклонился и, вспыхнув ярко-оранжевым пламенем, исчез. Дьявол посмотрел вдаль невидящими глазами и снова склонился над кулинарными книгами. Когда-нибудь он научится, он поймет, как готовить этот пирог. И тогда... Тогда он отомстит этому смертному, который посмел так обойтись с ним. Если только этот смертный к тому времени не достигнет большего могущества, чем он.
Дьявол принюхался, издалека тянуло паленым. Так пахли не горящие в аду мученики, так пах сгоревший яблочный пирог.
КОШМАР НА УЛИЦЕ ДОЛГОВЯЗОВ*
* Рассказ написан в соавторстве с Сергеем Дорофеевым и Надеждой Агеевой
Не все события вымышлены, не все совпадения случайны.
Была пятница и, кажется, тринадцатое число. Впрочем, насчет числа Изя сомневался, поскольку вчера было одиннадцатое, а завтра семнадцатое. Но то, что пятница, - это точно, хотя, возможно, и среда. Мелкий противный дождичек, начавшийся еще с полчаса назад, вводил Изю в состояние уныния. В таком состоянии нужно было куда-то пойти и с кем-то выпить. Или с кем-то пойти и куда-то выпить. Он открыл первую попавшуюся страницу в первой попавшейся записной книжке, где громкими буквами по веселому белому полю шла звонкая, но записанная на букву "С" фамилия Либерштейн. Он долго вспоминал, кто бы это мог быть, но, так и не вспомнив, решил, что, пожалуй, Либерштейн ему подойдет. Изя решил позвонить данному субъекту, но, подойдя к телефону-автомату, обнаружил, что в книжке вместо телефона записан адрес: улица Долговязов, дом 13, квартира 666. Куда он и направился небодрым строевым шагом.
Звонок не работал, сколько он ни нажимал кнопку. Но дверь открыли сразу, по первому стуку. На пороге стоял молодой человек. Изя сразу вспомнил, где его видел - как ни странно, в этой же квартире.
- Здравствуй, Изя, дорогой! - произнес с грузинским акцентом Либерштейн, носящий громкое имя Фриц. - Вах, с чем пожаловал?
- С Изей, - ответил Вах.
- Молодец! Поставь его в холодильник.
Но в холодильнике стоять Изя не хотел, а потому, не обращая внимания на протесты непонятного Ваха, прошел в комнату.
В комнате было холодно и сыро, как в старом промозглом склепе. Изя сразу вспомнил свою бабушку - как она там, родная. Мысленно представил себе обглоданную черепушку и покосившийся гроб, смахнул скупую мужскую слезу. Обглоданный червями скелет подмигнул ему пустой глазницей: "Здравствуй внучек. Приходи, я по тебе соскучилась". Изю передернуло, он попытался отмахнуть столь чувственное видение. Но видение не отмахнулось. Тогда отмахнулся Изя. Видение, потирая ушибленное место, ретировалось.
- Вот ты, значит, как с бабушками! - голос был незнакомый и женский.
Изя повернулся. В углу у массивного дубового стола с резными ножками сидела невзрачного вида женщина. Которая при втором взгляде оказывалась весьма взрачной. Блеснула молния, захлопали окна, затрепетали занавески, из-под стола метнулась черная кошка, полетели вороны, зашумели летучие мыши, забегали пауки, крысы, тараканы, запахло серой и луком, глаза женщины полыхнули дьявольским огнем. "Показалось", - подумал Изя. "Хрен тебе", подумала женщина. В ответ Изя судорожно сглотнул.
- Ты кто? - спросил он, пытаясь совладать с непослушным голосом.
- Это моя жена, - вмешался взявшийся невесть откуда Фриц, - Глаша.
- Ты женат? - все еще пытаясь сглотнуть, спросил Изя.
- Да. Познакомились на очередном собрании секты евреев-антисемитов. Знакомься, Глаша, это Изя Иванов.
- Еврей? - подала голос Либерштейниха.
- Великоросс, - обиделся за друга Фриц.
- А почему фамилия такая нерусская? - не унималась женщина.
- Дурное наследство, - вывернулся Изя и попытался перевести разговор в иное русло. - И давно вы женаты?
- С тех пор как стали аскетами. Не пьем, не курим, не материмся.
- А спите... - полюбопытствовал Иванов, - на одной кровати?
- Конечно, - искренне возмутился Либерштейн, - на одной, двухъярусной. Она наверху, а я в соседней комнате.
Изя затосковал, поняв, что явно ошибся адресом. Повисла неловкая пауза. Настолько неловкая, что не смогла удержаться и шмякнулась об пол.
- Ну ладно, располагайся, я за водкой, в магазин, - нарушил молчание Фриц.
- Так вы ж не пьете, - радостно удивился гость.
- Мы и не пьем. Аскеза - понимать надо. Мы похмеляемся. Ну, я пошел, хлопнул древней окосевшей дверью хозяин... и пошел...
Изя поежился, потом еще раз, и еще. Оставаться наедине с Этой: Глашей, Либерштейн, евреем, антисемитом, аскетом, женщиной - он хотел, а потому продолжил ежиться. Застывшая в сыром воздухе тишина не давала покоя. "О чем с ней говорить?" - металось в голове у Изи, и не только в голове. Впрочем, там металось нечто иное.
- Пить будешь? - спросила хозяйка.
- Буду.
- Предсказатель, блин. Садись, - похлопала она по дивану, который принялся весьма эротично вибрировать и постанывать.
Изя недоверчиво покосился на возбужденный диван, но приглашение принял. Диван крикнул: "Ай" - и успокоился. Изя тоже крикнул: "Ай", но успокаиваться не стал.
- Двулик, Двулик, Двулик, - позвала кого-то хозяйка.
В комнату, путаясь в лапах, прибежала собака - по крайней мере, так вначале показалось. Как ни странно, но собакой она оказалась лишь отчасти, а точнее, от двух частей. С обеих сторон тело заканчивалось весьма выразительной задницей. Либерштейниха кинула под стол одну из обильно на нем же валявшихся костей. За ней же устремилась и животинка. Снизу раздались довольные похлипывания. За процессом поглощения Изя решил не наблюдать, а потому перенес свое внимание на спрятанную под распахнутым халатом женскую фигуру:
- Красивое белье.
Хозяйка с подозрением оглядела свое тело:
- У меня ж его нет.
- Вот это и красиво, - подтвердил Изя и перешел к действиям.
Но ему помешали - две холодные, растущие из дивана, волосатые лапы схватили за ноги и с криками: "Моё, моё" принялись запихивать его под диван.
- Наше, - возразила хозяйка. - Ты отпустил бы его, аскеза все-таки.
- Бяка, - обиделись лапы и с ворчанием исчезли под диваном.
В мозгу Изи начали зарождаться смутные сомнения: "Что-то здесь не так. Опять показалось? Слишком часто кажется в последнее время. Вроде еще не пил. Или пил? Нет, я бы заметил. Или не кажется?" И сомнения продолжали зарождаться и сгущаться.
Страшный, скрежещущий, будто гвоздем по стеклу, звук вывел Изю из состояния глупой задумчивости. После столь триумфального рождения сомнения быстренько развились и... умерли.
- Сиди, это меня, - пояснила хозяйка и упорхнула в соседнюю комнату, к телефону, как оказалось.
- А-а-а-э-э-э... - возразил Изя и принялся коротать время осмотром помещения.
Помещение было вполне обычным для ненормального. Веселенькие занавески похоронного цвета, пара электрических стульчиков, уютная домашняя виселица, скелет в семейных трусах и бабочке, томик Пушкина в одном углу и головастик-переросток в другом. Противоположную стену занимала дубовая полка, заросшая мхом и грибами. Большинство книг были заботливо расставлены по сериям: Жизнь Замечательных Людей в автобиографиях: Ф. Крюгер, гр-ф Дракула, Помидоры-убийцы, броневик Ленина; Библиотека фантастики: А. Т. Фоменко, Программа партии, Учебник истории СССР с древнейших времен до 1867 г., "Как заработать миллион". А также иные непонятные книги с отдельными заголовками: "Гадание на спицах", "Вязание на картах", "Маячение на глазах", "Играние на нервах" и "Что-то на чем-то". Левее полок стену украшали плакаты с изображением популярных футболистов. Тот факт, что люди на фотографиях были всего лишь изображениями, отнюдь не мешал им проводить матчи, перегоняя мяч с одного плаката на другой. После очередного гола в ворота "Спартака" Изя плюнул на глупую игру (что, впрочем, не помешало футболистам сделать то же самое) и, утеревшись плевками знаменитостей, перешел к созерцанию главной достопримечательности любого дома - стола.
На столе был развал. Книги, полная бычков в томате пепельница, объедки, пустые бутылки, колода карт. Все это было тщательно приготовлено и щедро усыпано каким-то порошком.
Изя повернулся - в дверях стояли оба Либерштейна и двухзадая собака. Повернулся еще раз - Либерштейны исчезли. "Без них скучно", - решил Изя и повернулся в третий раз.
- Ты чего такой замороченный? - заботливо поинтересовался Фриц.
- Мне кажется, что я схожу с ума, - мрачно разъяснил Изя. - Мне кажется...
- Это не тебе кажется, это нам кажется, - перебил его хозяин и, видя, что гость ничего не понял, добавил: - Это наши глюки. Мы вторую неделю похмеляемся, вот и глючит. Кстати, за это мы еще не похмелялись. Выпьем?
- Угу, - согласился Изя.
Компания расселась вокруг стола, на столешнице устроились толпы бутылок, одна из которых оказалась тут же откупоренной... и там же закупоренной. Изя выпил и почувствовал, что ему становится спокойно, даже несмотря на выпорхнувшие из стакана глаза. То есть выпорхнули-то они не сразу, сперва таращились на Изю со дна стакана, потом активно подмигивали, а уж потом вылезли наружу и уставились на почти пришедшего в себя гостя.
Иванов явно пришелся им по вкусу. Они очаровательно моргали, ощупывали его взглядом, потому как больше нечем было, чуть не в штаны заглядывали. "Все в этой квартире озабоченные", - вяло подумал Изя. "Да", - бодро ответили все. Глаза еще чуть поморгали и после тоста хозяина: "Ну, еще по одной" - куда-то исчезли. Видимо, на дно очередного стакана.
Пьянка пошла в своем нормальном ритме, то есть "между первой и тридцать второй промежутка нет вообще". Изя помаленьку приходил в себя.
После седьмого (а может, и восьмого, Изя уже не считал) тоста в комнату вломился голый мужик:
- У вас будильника нет?
Глаша походя ткнула огромным странным каким-то пальцем в огромные старинные напольные часы. Мужик с сомнением посмотрел на часы, тоскливо спросил:
- А поменьше?
- Поменьше нет, - с сожалением произнес Фриц, который от выпитого стал плаксивым и сентиментальным.
- Ребята, а вы меня завтра в семь утра не разбудите, а то на работу опоздаю. - Мужик смотрел умоляюще.
- В семь чего? - ехидно поинтересовалась Глаша и снова указала на часы.
Изя проследил за направлением ее руки и только теперь обратил внимание на то, что часы идут в обратную сторону. Секундная стрелка с упорством, достойным стада ослов, перла от пятого деления к четвертому, от четвертого к третьему, от третьего ко второму, дальше к первому, потом на секунду застыла в поисках нуля, и снова продолжила свой ненормальный путь.
Когда Изя вернулся к столу, из-за которого и не выходил, мужика в комнате уже не было.
"Бред какой-то, - подумалось Изе. - И вообще, если это все пьяные глюки, то почему они появились прежде, чем я напился". Изе стало страшно. Он побледнел, позеленел, пошел красными пятнами, затем пробежался по всему спектру и остановился на бирюзовом - своем любимом. Еще страшнее и бирюзовей ему стало через несколько секунд, когда по всему дому пронесся дикий рев. Гость задрожал и обернулся к двери. В проеме застыл огромный силуэт. Тело чудовища покрывала блестящая чешуя, с огромных, в полруки длиной, клыков и в полклыка рук стекала ядовитая слюна. Мелкие глазки пылали злобой, крупные отсвечивали ненавистью. Изя почувствовал, как волосы зашевелились на макушке, волосы почувствовали, как зашевелился Изя. "Еще чуть, и штаны намокнут", - испуганно пробежало между шевелящимися. Чудище приблизилось, приняло картинную позу и проревело:
- Трепещи! (Мог бы и не предупреждать, Изя и так дрожал как осиновый лист.) Трепещи, ибо смерть твоя пришла к тебе в моем лице. Я Бред Сивкобыл...
Конец блистательной речи потонул в истерическом хохоте. Изя смеялся от души, мстя за пережитый ужас.
- Ты чего? - не понял Сивкобыл. - А ну-ка полчаса бояться!
- Тебя? - сквозь смех прохрипел Изя. - С таким-то имечком?
- Ну вот, опять. - Чудище растеряло всю свою грозность, а заодно и некоторые части тела, но, видимо, решило не собирать их и отрастило новые. Я такой страшный, а меня не боятся. И главное - из-за чего? Из-за имени. Каждое самое завалящее зло имеет звучное имя: Сатана, Люцифер, Дракула. Даже Фреди Крюгер и тот звучит, а я... Все, ухожу из чудовищ в клоуны.
- Да ладно тебе, - пожалел Изя. - Не расстраивайся. Давай выпьем.
- Наливай, - то ли с горя, то ли с потолка заревело чудище. - Хоть напьюсь, может, полегчает.
Опрокинув пару стаканов, чудище стало еще страшнее, да еще и раздухарилось:
- Сейчас как пойду, - похвалялось оно перед Изей. - Как напугаю!
- Кого?
- Их, - чудище ткнуло лапой в сторону Либерштейна с супругой.
- С таким-то имечком? - усмехнулся Изя.
- Что в имени тебе моем? - пафосно возмутилось чудище.
- Ничего, но только сам же сказал, что имя должно быть звучным и устрашающим.
- И что мне делать? - расстроилось чудовище.
- Не называй имени, - пожал плечами Изя. - Или псевдоним возьми.
- Псевдоним? - заинтересовалось чудище. - Какой псевдоним?
- Звучный. Пердимонокль, например. Или... Ну я не знаю: Кровавый Джек, Черный Ужас, Вася Страхов...
- Это идея, - пьяно заухмылялось чудище. - На ком попробуем?
Бывший Сивкобыл плотоядно оглядел комнату.
- Тренируйся вон, на кошке, - отмахнулся Изя. - Или на собаке, на худой конец.
Сивкобыл повернулся к двузадому псу, пустил слюни и проревел на худой конец:
- Трепещи, ничтожная тварь! Ибо я - смерть твоя, Кровавый Пердимонокль Вася Страхов пришел за тобой.
Эффект оказался сильнее всяческих ожиданий. Бедная собака поджала оба хвоста и бросилась бежать. Правда, в разные стороны. Окрыленное (в прямом смысле) таким успехом чудище повернулось к кошке и повторило тираду. Черная кошка медленно поднялась, вместе с ней поднялась и шерсть на ее загривке, а также иные части тела и органы, причем на разную высоту. Бедное животное от ужаса вспрыгнуло на стол, опрокинув бутылку водки, и выскочило в окно.
Но вернусь в комнату. Опыт удался на славу. Сначала завоняло тухлыми яйцами, или, как сказал бы какой-нибудь химик-биолог, появился запах сероводорода, потом возник и сам дьявол. Не явился в языках пламени и клубах дыма, а именно возник из ничего в центре пентаграммы.
Этакий франт в модном костюме, с приятными чертами лица и бородкой клинышком. Какое-то время он пристально смотрел на меня, потом на лице его отразилась невообразимая ирония и лукавство. Мягкими изящными движениями он переместился из центра пентаграммы в мое любимое кресло, потом улыбнулся и спросил:
- Душу решили продать, милейший?
- Добрый день, - невпопад поздоровался я.
- Добрый? - удивился дьявол. - День как день, похож на все остальные. Так чего вы от меня хотите? Или, пардон, я ошибся адресом, и меня звали вовсе не вы?
- Нет. - Я вдруг испугался, что он уйдет, и почти закричал: - Я! Это я вас звал!
- Значит, все-таки хотите душу продать, - довольно усмехнулся дьявол. И как вы оцениваете свой товар?
- А что вы можете предложить? - в свою очередь задал я вопрос.
- Ну, кое-что могу. Только учтите, что возможности мои не безграничны. А то бывают такие субъекты, зовут, предлагают душонку средней паршивости и просят за это... Н-да. Так чего вы хотите? Славы? Признания? Долголетия? Богатства?
- Всего понемногу, - скромно ответил я.
- Хм, а у вас губа не дура, - усмехнулся гость.
- Так и я не дурак, - отозвался я. - Это возможно?
- Говорите, чего желаете, я запишу. Если вы захотите чего-то, чего я не смогу или не захочу вам дать, то скажу вам об этом.
Дьявол выхватил из воздуха пожелтевший лист пергамента, гусиное перо с обгрызенным кончиком и приготовился писать.
- Для начала я хочу пожить подольше. Это можно провернуть? - начал я.
- "Подольше" - это сколько? - уточнил дьявол.
- Ну, лет до ста, пожалуй, хватит, - прикинул я.
- До ста возможно, - осклабился дьявол. - А то иной раз желают жить вечно. Или, как один хитрец, он попросил посмотреть на конец света. А у нас такое мероприятие даже не запланировано.
- Так у вас там и канцелярия своя? - удивился я.
- Бюрократы, - изящно отмахнулся дьявол. - Мы отвлеклись, чего еще желаете?
- Еще желаю, чтобы мои родственники меня пережили, - подумав, добавил я. - А то зачем мне долголетие, если все близкие покинут этот суетный мир? Впрочем, не буду зарываться и просить слишком многого, можете в порядке исключения умертвить тещу.
- Хорошо, - усмехнулся дьявол. - Все?
- Нет, я только начал. Еще я хочу...
* * *
- Ну, теперь-то все? - Прошло минут сорок, и дьявол уже начинал злиться.
- Почти. Еще я хочу денег. Немного, скажем, пятьсот миллионов американских долларов.
- Наличными? - сварливо поинтересовался гость.
- Нет, сойдет и счет в швейцарском банке.
- Хорошо. - Дьявол начертал что-то своим гусиным пером в самом низу исписанного листа. - Теперь все?
- Теперь все, - поразмыслив, согласился я.
Дьявол пробежал взглядом по списку, глаза его округлились:
- И все это вы хотите за одну душу?
- Если вам мало, могу предложить душу соседа сверху. Этот гад меня все время водой заливает, так что не жалко. Хотите? Забирайте в качестве нагрузки.
В глазах адского гостя вспыхнули огоньки, но тут же потухли:
- Нет, спасибо, - поморщился дьявол. - Я не могу забрать чью-то душу без согласия на то ее хозяина. Более того, согласие это должно быть зафиксировано в письменном виде, в противном случае является недействительным. Вот, кстати, договор, - он протянул мне лист. Посмотрите, все ли верно, и подпишитесь.
- Где?
- Вон там, внизу, где печатка стоит.
- Угу. И чем писать? Кровью?
- Зачем? - скривился дьявол. - Есть же чернила. И вообще, я не выношу вида крови.
От последней реплики мне стало смешно, и, чтобы не расхохотаться, я предложил гостю переместиться на кухню и обмыть наш контракт. Дьявол согласился и первым выскочил из комнаты. Когда же я переступил порог, демон уже по-хозяйски шарил в моем холодильнике. На стол была выставлена закуска, а сам дьявол принюхивался к содержимому бутылок.
- Святая вода есть? - с надеждой в голосе спросил он, выглядывая из-за дверцы холодильника.
- Нет, - опешил я. - Водка есть.
- Мне ваша водка, как вам молоко! В лучшем случае, как пиво безалкогольное. - Демон с тоской захлопнул дверцу. - По-настоящему я хмелею от святой воды.
Я пожал плечами, плеснул ему воды из-под крана и перекрестил стакан.
- Ничего не выйдет, - пробурчал демон, глядя на мои потуги. - Ты не священник и не святой.
- Ну так взяли бы и сотворили сами, - рассердился я.
- Смеетесь? - возмутился демон, вид у него стал совсем обиженным. - Я не могу сотворить ничего святого. Мне не то, что по должности, по сути своей не положено. Ладно, плевать. Ставьте чайник.
Я налил в чайник воды, поставил его на плиту и принялся искать спички, но конфорка уже горела. Я посмотрел на демона, тот хитро сощурился, подмигнул. Я сел за стол, гость взял с полки подсвечник и принялся внимательно изучать его. Ожидая, пока закипит чайник, я потянулся за пергаментом.
Сверху сияла, будто под листом держали зажженную свечку, надпись: "Контракт на приобретение души. Заключается между... и... Условия контракта". В самом низу посверкивала другая надпись: "Бланк договора типовой, тираж 1 000 000 000 экземпляров". В правом нижнем углу горела печать - маленькая изящная пентаграмма, все остальное было заполнено от руки самыми обычными чернилами. Почерк у моего гостя был великолепным. Таких правильных, изящных штрихов и линий я отродясь не видал. Все мои требования были изложены коротко и ясно, не прикопаешься. И размашистый вензель хозяина преисподней уже красовался под списком того, что получаю я, и одной строчкой, гласящей, что душа моя переходит в руки дьявола сразу же после моей смерти.
Закипел чайник, я положил договор на стол. Дьявол придавил пергамент подсвечником:
- Ну, подписывайте, чего ждете? - спросил он.
- Сначала чай, - спокойно ответил я, разливая заварку по чашкам.
К валявшимся на столе колбасе, хлебу и маслу добавились варенье, пастила и остатки "шарлотки", которую вчера испекла жена. Я поставил на стол исходящие паром чашки и приглашающе кивнул гостю, который в моем приглашении не нуждался, потому как уже жевал колбасу, откусывая прямо от батона.
Довольно быстро расправившись с колбасой, дьявол притянул к себе чашку, сделал небольшой глоток и потянулся к шарлотке. На полпути к пирогу рука его замерла и вздрогнула.
- Можно мне кусочек? - спросил он.
Я кивнул, и гость осторожно взял кусок пирога. Такое изменение в поведении дьявола насторожило и заинтересовало меня. С чего это вдруг он стал спрашивать разрешения? С того момента, как появился в моей квартире, он делал и брал что хотел, никого не спрашивая. А тут вдруг вспомнил про манеры. Да когда? Когда дело дошло до обычного яблочного пирога!
- Бесподобно, - промурчал демон. В отличие от батона колбасы, кусок пирога он не жрал, а смаковал. - Можно еще кусочек?
- А чего вы спрашиваете? - поинтересовался я.
- А как иначе? - удивился дьявол.
- Так же, как мое любимое кресло, мой холодильник, мою колбасу, мой подсвечник, - пожал плечами я.
- Так же не могу, - совсем расстроился гость.
- А что мешает? - не понял я.
- Я не могу создать подобное, - в голосе демона сквозила досада. - Я не понимаю сути, рецептуры, не познал секрета приготовления. Я могу создать любой рулет, любой торт, любое лакомство, произведенное на каком-нибудь хлебозаводе, но это другое.
- А в чем разница?
- Там штамповка, а здесь душа, индивидуальность. Этого я еще не постиг. А пока не постиг, не могу создать. А наносить ущерб, который не в состоянии возместить, я не могу. Так можно еще кусочек?
- А если нельзя? - Я вдруг почувствовал какую-то силу, которая позволила мне дерзить самому хозяину преисподней.
- Ну пожалуйста, - заканючил демон.
- Хорошо, - согласился я. - Но не просто так.
- Все, что хочешь, - нетерпеливо возопил дьявол. - Я дам тебе все, что хочешь! Хочешь долголетие?
- На хрена оно мне? - удивился я. - Я и так его имею, согласно контракту.
- Контракт еще не подписан, - напомнил демон.
- А что это меняет? Вы даете мне долголетие, потом я подписываю контракт, и один из его пунктов мне становится не нужен. Не-е, так не пойдет.
- Хочешь долголетия для своих близких? Я даже тещу твою не трону. Хочешь денег? Славы? Женщин? Все земные блага?
- Зачем? - искренне удивился я. - Я все это поимею согласно контракту.
- А хочешь...
* * *
- Ну что мне еще предложить тебе, смертный? - проплакал вконец измотанный дьявол.
Мы торговались с ним полтора часа. И оказалось, что моему гостю нечего мне предложить. Самоуверенность слетела с демона, как последний лист с дерева поздней осенью. От лоска и шика не осталось и следа. Волосы встопорщились, галстук съехал на сторону, пиджак шикарного костюма оказался расстегнутым и растрепанным. А во взгляде появилось то выражение, что совершенно не свойственно искусителям.
- Есть вариант, - смилостивился я.
- Какой? - загорелся демон.
- Моя душа остается при мне, - начал я. - В противном случае сделка просто не имеет смысла. Дальше, раз в неделю я обязуюсь жертвовать вам целый такой пирог.
- Щедро, - обрадовался дьявол. - А я?
- А вы раз в неделю выполняете мое желание. Сначала по списку, что означен в нашем так и не подписанном договоре, потом... Ну, потом видно будет.
В кухне стало жарко, так жарко, что затрещали обои на стенах. В глазах моего дорогого собеседника бешеными сполохами забилось адское пламя. Мне показалось, что еще чуть, и мир взорвется. Но взрыва не произошло.
- Ш-ш-ш-што-о-о?! - в бессильной ярости прошипел дьявол.
- Я дарую вам пирог, а вы взамен выполняете мое желание. И так каждую неделю. И так до тех пор, пока...
- Да как ты смеешь?! - взревел дьявол.
- Вас что-то не устраивает? Тогда возвращаемся к продаже души, а пироги отложим в сторону.
Демон подскочил со стула, дернулся к двери, потом назад, потом начал судорожно таять в воздухе, но передумал и вновь материализовался на стуле. Видимо, соблазн пересилил.
- Я, - дьявол задохнулся от потока чувств, которые захлестнули его грешную душу. - Я согласен, - выдавил он наконец.
- Хорошо, - кивнул я. - Тогда закрепим наш договор на бумаге.
Он все подписал. Смирил свой гнев и подписал договор. С тех пор прошло уже два месяца. Я живу вместе со своей семьей на одном милом островке посреди Тихого океана. Раз в неделю я заставляю жену печь пирог с яблоками, и раз в неделю исполняется очередное мое желание. Список пока не закрыт, а к тому времени, как указанные в нем желания будут исполнены, придумаю еще что-то. Это не так трудно.
Дьявол скрипит зубами, но договор соблюдает. Видать, соблазн и впрямь непомерно велик. Оно и понятно, что-что, а готовить моя жена умеет. Кстати, надо будет пожелать, чтоб она еще кое-чему научилась. Но это уже из другой области, нежели ее кулинарные способности.
* * *
- Ваше превосходительство, - окликнул мерзкий козлиный голос.
Дьявол вздрогнул и оторвался от книг. Рядом стоял рогатый хвостатый копытистый, каких полно в подземном пекле.
- Чего тебе? - резко спросил дьявол.
- Ваше превосходительство, ваш очередной замысел прогорел.
- Как?! - возопил дьявол.
- Как и в прошлый раз. - Черт попятился. - Одни уголечки остались.
Дьявол взревел, от него пахнуло жаром, таков был его гнев. Черт отшатнулся, боязливо попятился и принялся подобострастно кланяться.
- Начните заново, - прорычал дьявол, чуть остывая. - Попробуйте уменьшить огонь.
Черт еще раз поклонился и, вспыхнув ярко-оранжевым пламенем, исчез. Дьявол посмотрел вдаль невидящими глазами и снова склонился над кулинарными книгами. Когда-нибудь он научится, он поймет, как готовить этот пирог. И тогда... Тогда он отомстит этому смертному, который посмел так обойтись с ним. Если только этот смертный к тому времени не достигнет большего могущества, чем он.
Дьявол принюхался, издалека тянуло паленым. Так пахли не горящие в аду мученики, так пах сгоревший яблочный пирог.
КОШМАР НА УЛИЦЕ ДОЛГОВЯЗОВ*
* Рассказ написан в соавторстве с Сергеем Дорофеевым и Надеждой Агеевой
Не все события вымышлены, не все совпадения случайны.
Была пятница и, кажется, тринадцатое число. Впрочем, насчет числа Изя сомневался, поскольку вчера было одиннадцатое, а завтра семнадцатое. Но то, что пятница, - это точно, хотя, возможно, и среда. Мелкий противный дождичек, начавшийся еще с полчаса назад, вводил Изю в состояние уныния. В таком состоянии нужно было куда-то пойти и с кем-то выпить. Или с кем-то пойти и куда-то выпить. Он открыл первую попавшуюся страницу в первой попавшейся записной книжке, где громкими буквами по веселому белому полю шла звонкая, но записанная на букву "С" фамилия Либерштейн. Он долго вспоминал, кто бы это мог быть, но, так и не вспомнив, решил, что, пожалуй, Либерштейн ему подойдет. Изя решил позвонить данному субъекту, но, подойдя к телефону-автомату, обнаружил, что в книжке вместо телефона записан адрес: улица Долговязов, дом 13, квартира 666. Куда он и направился небодрым строевым шагом.
Звонок не работал, сколько он ни нажимал кнопку. Но дверь открыли сразу, по первому стуку. На пороге стоял молодой человек. Изя сразу вспомнил, где его видел - как ни странно, в этой же квартире.
- Здравствуй, Изя, дорогой! - произнес с грузинским акцентом Либерштейн, носящий громкое имя Фриц. - Вах, с чем пожаловал?
- С Изей, - ответил Вах.
- Молодец! Поставь его в холодильник.
Но в холодильнике стоять Изя не хотел, а потому, не обращая внимания на протесты непонятного Ваха, прошел в комнату.
В комнате было холодно и сыро, как в старом промозглом склепе. Изя сразу вспомнил свою бабушку - как она там, родная. Мысленно представил себе обглоданную черепушку и покосившийся гроб, смахнул скупую мужскую слезу. Обглоданный червями скелет подмигнул ему пустой глазницей: "Здравствуй внучек. Приходи, я по тебе соскучилась". Изю передернуло, он попытался отмахнуть столь чувственное видение. Но видение не отмахнулось. Тогда отмахнулся Изя. Видение, потирая ушибленное место, ретировалось.
- Вот ты, значит, как с бабушками! - голос был незнакомый и женский.
Изя повернулся. В углу у массивного дубового стола с резными ножками сидела невзрачного вида женщина. Которая при втором взгляде оказывалась весьма взрачной. Блеснула молния, захлопали окна, затрепетали занавески, из-под стола метнулась черная кошка, полетели вороны, зашумели летучие мыши, забегали пауки, крысы, тараканы, запахло серой и луком, глаза женщины полыхнули дьявольским огнем. "Показалось", - подумал Изя. "Хрен тебе", подумала женщина. В ответ Изя судорожно сглотнул.
- Ты кто? - спросил он, пытаясь совладать с непослушным голосом.
- Это моя жена, - вмешался взявшийся невесть откуда Фриц, - Глаша.
- Ты женат? - все еще пытаясь сглотнуть, спросил Изя.
- Да. Познакомились на очередном собрании секты евреев-антисемитов. Знакомься, Глаша, это Изя Иванов.
- Еврей? - подала голос Либерштейниха.
- Великоросс, - обиделся за друга Фриц.
- А почему фамилия такая нерусская? - не унималась женщина.
- Дурное наследство, - вывернулся Изя и попытался перевести разговор в иное русло. - И давно вы женаты?
- С тех пор как стали аскетами. Не пьем, не курим, не материмся.
- А спите... - полюбопытствовал Иванов, - на одной кровати?
- Конечно, - искренне возмутился Либерштейн, - на одной, двухъярусной. Она наверху, а я в соседней комнате.
Изя затосковал, поняв, что явно ошибся адресом. Повисла неловкая пауза. Настолько неловкая, что не смогла удержаться и шмякнулась об пол.
- Ну ладно, располагайся, я за водкой, в магазин, - нарушил молчание Фриц.
- Так вы ж не пьете, - радостно удивился гость.
- Мы и не пьем. Аскеза - понимать надо. Мы похмеляемся. Ну, я пошел, хлопнул древней окосевшей дверью хозяин... и пошел...
Изя поежился, потом еще раз, и еще. Оставаться наедине с Этой: Глашей, Либерштейн, евреем, антисемитом, аскетом, женщиной - он хотел, а потому продолжил ежиться. Застывшая в сыром воздухе тишина не давала покоя. "О чем с ней говорить?" - металось в голове у Изи, и не только в голове. Впрочем, там металось нечто иное.
- Пить будешь? - спросила хозяйка.
- Буду.
- Предсказатель, блин. Садись, - похлопала она по дивану, который принялся весьма эротично вибрировать и постанывать.
Изя недоверчиво покосился на возбужденный диван, но приглашение принял. Диван крикнул: "Ай" - и успокоился. Изя тоже крикнул: "Ай", но успокаиваться не стал.
- Двулик, Двулик, Двулик, - позвала кого-то хозяйка.
В комнату, путаясь в лапах, прибежала собака - по крайней мере, так вначале показалось. Как ни странно, но собакой она оказалась лишь отчасти, а точнее, от двух частей. С обеих сторон тело заканчивалось весьма выразительной задницей. Либерштейниха кинула под стол одну из обильно на нем же валявшихся костей. За ней же устремилась и животинка. Снизу раздались довольные похлипывания. За процессом поглощения Изя решил не наблюдать, а потому перенес свое внимание на спрятанную под распахнутым халатом женскую фигуру:
- Красивое белье.
Хозяйка с подозрением оглядела свое тело:
- У меня ж его нет.
- Вот это и красиво, - подтвердил Изя и перешел к действиям.
Но ему помешали - две холодные, растущие из дивана, волосатые лапы схватили за ноги и с криками: "Моё, моё" принялись запихивать его под диван.
- Наше, - возразила хозяйка. - Ты отпустил бы его, аскеза все-таки.
- Бяка, - обиделись лапы и с ворчанием исчезли под диваном.
В мозгу Изи начали зарождаться смутные сомнения: "Что-то здесь не так. Опять показалось? Слишком часто кажется в последнее время. Вроде еще не пил. Или пил? Нет, я бы заметил. Или не кажется?" И сомнения продолжали зарождаться и сгущаться.
Страшный, скрежещущий, будто гвоздем по стеклу, звук вывел Изю из состояния глупой задумчивости. После столь триумфального рождения сомнения быстренько развились и... умерли.
- Сиди, это меня, - пояснила хозяйка и упорхнула в соседнюю комнату, к телефону, как оказалось.
- А-а-а-э-э-э... - возразил Изя и принялся коротать время осмотром помещения.
Помещение было вполне обычным для ненормального. Веселенькие занавески похоронного цвета, пара электрических стульчиков, уютная домашняя виселица, скелет в семейных трусах и бабочке, томик Пушкина в одном углу и головастик-переросток в другом. Противоположную стену занимала дубовая полка, заросшая мхом и грибами. Большинство книг были заботливо расставлены по сериям: Жизнь Замечательных Людей в автобиографиях: Ф. Крюгер, гр-ф Дракула, Помидоры-убийцы, броневик Ленина; Библиотека фантастики: А. Т. Фоменко, Программа партии, Учебник истории СССР с древнейших времен до 1867 г., "Как заработать миллион". А также иные непонятные книги с отдельными заголовками: "Гадание на спицах", "Вязание на картах", "Маячение на глазах", "Играние на нервах" и "Что-то на чем-то". Левее полок стену украшали плакаты с изображением популярных футболистов. Тот факт, что люди на фотографиях были всего лишь изображениями, отнюдь не мешал им проводить матчи, перегоняя мяч с одного плаката на другой. После очередного гола в ворота "Спартака" Изя плюнул на глупую игру (что, впрочем, не помешало футболистам сделать то же самое) и, утеревшись плевками знаменитостей, перешел к созерцанию главной достопримечательности любого дома - стола.
На столе был развал. Книги, полная бычков в томате пепельница, объедки, пустые бутылки, колода карт. Все это было тщательно приготовлено и щедро усыпано каким-то порошком.
Изя повернулся - в дверях стояли оба Либерштейна и двухзадая собака. Повернулся еще раз - Либерштейны исчезли. "Без них скучно", - решил Изя и повернулся в третий раз.
- Ты чего такой замороченный? - заботливо поинтересовался Фриц.
- Мне кажется, что я схожу с ума, - мрачно разъяснил Изя. - Мне кажется...
- Это не тебе кажется, это нам кажется, - перебил его хозяин и, видя, что гость ничего не понял, добавил: - Это наши глюки. Мы вторую неделю похмеляемся, вот и глючит. Кстати, за это мы еще не похмелялись. Выпьем?
- Угу, - согласился Изя.
Компания расселась вокруг стола, на столешнице устроились толпы бутылок, одна из которых оказалась тут же откупоренной... и там же закупоренной. Изя выпил и почувствовал, что ему становится спокойно, даже несмотря на выпорхнувшие из стакана глаза. То есть выпорхнули-то они не сразу, сперва таращились на Изю со дна стакана, потом активно подмигивали, а уж потом вылезли наружу и уставились на почти пришедшего в себя гостя.
Иванов явно пришелся им по вкусу. Они очаровательно моргали, ощупывали его взглядом, потому как больше нечем было, чуть не в штаны заглядывали. "Все в этой квартире озабоченные", - вяло подумал Изя. "Да", - бодро ответили все. Глаза еще чуть поморгали и после тоста хозяина: "Ну, еще по одной" - куда-то исчезли. Видимо, на дно очередного стакана.
Пьянка пошла в своем нормальном ритме, то есть "между первой и тридцать второй промежутка нет вообще". Изя помаленьку приходил в себя.
После седьмого (а может, и восьмого, Изя уже не считал) тоста в комнату вломился голый мужик:
- У вас будильника нет?
Глаша походя ткнула огромным странным каким-то пальцем в огромные старинные напольные часы. Мужик с сомнением посмотрел на часы, тоскливо спросил:
- А поменьше?
- Поменьше нет, - с сожалением произнес Фриц, который от выпитого стал плаксивым и сентиментальным.
- Ребята, а вы меня завтра в семь утра не разбудите, а то на работу опоздаю. - Мужик смотрел умоляюще.
- В семь чего? - ехидно поинтересовалась Глаша и снова указала на часы.
Изя проследил за направлением ее руки и только теперь обратил внимание на то, что часы идут в обратную сторону. Секундная стрелка с упорством, достойным стада ослов, перла от пятого деления к четвертому, от четвертого к третьему, от третьего ко второму, дальше к первому, потом на секунду застыла в поисках нуля, и снова продолжила свой ненормальный путь.
Когда Изя вернулся к столу, из-за которого и не выходил, мужика в комнате уже не было.
"Бред какой-то, - подумалось Изе. - И вообще, если это все пьяные глюки, то почему они появились прежде, чем я напился". Изе стало страшно. Он побледнел, позеленел, пошел красными пятнами, затем пробежался по всему спектру и остановился на бирюзовом - своем любимом. Еще страшнее и бирюзовей ему стало через несколько секунд, когда по всему дому пронесся дикий рев. Гость задрожал и обернулся к двери. В проеме застыл огромный силуэт. Тело чудовища покрывала блестящая чешуя, с огромных, в полруки длиной, клыков и в полклыка рук стекала ядовитая слюна. Мелкие глазки пылали злобой, крупные отсвечивали ненавистью. Изя почувствовал, как волосы зашевелились на макушке, волосы почувствовали, как зашевелился Изя. "Еще чуть, и штаны намокнут", - испуганно пробежало между шевелящимися. Чудище приблизилось, приняло картинную позу и проревело:
- Трепещи! (Мог бы и не предупреждать, Изя и так дрожал как осиновый лист.) Трепещи, ибо смерть твоя пришла к тебе в моем лице. Я Бред Сивкобыл...
Конец блистательной речи потонул в истерическом хохоте. Изя смеялся от души, мстя за пережитый ужас.
- Ты чего? - не понял Сивкобыл. - А ну-ка полчаса бояться!
- Тебя? - сквозь смех прохрипел Изя. - С таким-то имечком?
- Ну вот, опять. - Чудище растеряло всю свою грозность, а заодно и некоторые части тела, но, видимо, решило не собирать их и отрастило новые. Я такой страшный, а меня не боятся. И главное - из-за чего? Из-за имени. Каждое самое завалящее зло имеет звучное имя: Сатана, Люцифер, Дракула. Даже Фреди Крюгер и тот звучит, а я... Все, ухожу из чудовищ в клоуны.
- Да ладно тебе, - пожалел Изя. - Не расстраивайся. Давай выпьем.
- Наливай, - то ли с горя, то ли с потолка заревело чудище. - Хоть напьюсь, может, полегчает.
Опрокинув пару стаканов, чудище стало еще страшнее, да еще и раздухарилось:
- Сейчас как пойду, - похвалялось оно перед Изей. - Как напугаю!
- Кого?
- Их, - чудище ткнуло лапой в сторону Либерштейна с супругой.
- С таким-то имечком? - усмехнулся Изя.
- Что в имени тебе моем? - пафосно возмутилось чудище.
- Ничего, но только сам же сказал, что имя должно быть звучным и устрашающим.
- И что мне делать? - расстроилось чудовище.
- Не называй имени, - пожал плечами Изя. - Или псевдоним возьми.
- Псевдоним? - заинтересовалось чудище. - Какой псевдоним?
- Звучный. Пердимонокль, например. Или... Ну я не знаю: Кровавый Джек, Черный Ужас, Вася Страхов...
- Это идея, - пьяно заухмылялось чудище. - На ком попробуем?
Бывший Сивкобыл плотоядно оглядел комнату.
- Тренируйся вон, на кошке, - отмахнулся Изя. - Или на собаке, на худой конец.
Сивкобыл повернулся к двузадому псу, пустил слюни и проревел на худой конец:
- Трепещи, ничтожная тварь! Ибо я - смерть твоя, Кровавый Пердимонокль Вася Страхов пришел за тобой.
Эффект оказался сильнее всяческих ожиданий. Бедная собака поджала оба хвоста и бросилась бежать. Правда, в разные стороны. Окрыленное (в прямом смысле) таким успехом чудище повернулось к кошке и повторило тираду. Черная кошка медленно поднялась, вместе с ней поднялась и шерсть на ее загривке, а также иные части тела и органы, причем на разную высоту. Бедное животное от ужаса вспрыгнуло на стол, опрокинув бутылку водки, и выскочило в окно.