Страница:
Ему бы давно следовало объясниться с ней, сказать ей о своем чувстве, которое возникло задолго до того, как он попросил познакомить его с Миком Пэришем, чтобы она не думала, что он использовал ее, дать ей понять, что она для него значит.
Конечно, Томас причинил ей неимоверную боль, думала Элис, но она не идет ни в какое сравнение с той болью, которую она испытывает теперь. Она припомнила, как радостно лепетала сегодня Фейт по поводу того, что Мик и Алан нашли друг друга и что теперь у Мика появится много родственников, о которых он ничего не знал
Сколько еще тайн хранит Алан? Может, у него есть жена и дюжина детей? Может, поэтому он и стал как перекати-поле? Однако лишь себя могла она винить, что отдала свое сердце бродяге. Уж на этот счет он ее предостерегал. Во всяком случае, он не пытался заверить ее, что останется здесь. И вообще он не обещал ничего. Это она дала ему больше, чем он просил. Она попала в старую как мир ловушку — поверила, что ее любовь остановит катящийся камень. Глупо было мечтать, что он станет таким, каким она хотела его видеть.
К вечеру Джо и Арчибальд почти закончили вигвам и за неимением бизоньих шкур, покрыли каркас брезентом.
— До завтра, — бросил Арчибальд, забираясь в свой старенький пикап, и был таков.
— А теперь, — сказал Джо Алану, — ты приготовишь свою собственную священную трубку.
— У меня другое на уме, Джо. Элис сердится на меня… и не без причины. И сейчас мне просто не до священных трубок, очищения и поиска видения.
— Я и не заставляю тебя думать о священных трубках и прочих вещах, — возразил Джо. — Просто сделай трубку. Я дам тебе уже начатую, и тебе нужно лишь закончить ее.
— У меня только одна рука.
— Достаточно. Тебе придется немного вырезать. Я даже приготовил для тебя ножички.
— Джо…
— Сделай это, парень. Вырежешь что-нибудь на трубке, и она станет твоей. Сейчас я ее принесу.
Алан покорился судьбе. Хочет он того или нет, ему, похоже, придется вырезать трубку.
— Железное Сердце? — Джо вдруг остановился и посмотрел на Алана.
— Да?
— Элис сейчас думает головой. Через некоторое время она начнет думать сердцем. Поступи и ты так же.
Через десять минут Джо вернулся с треклятой трубкой. Присев на крыльцо рядом с Аланом, он развернул тряпицу, в которой лежал наполовину сделанный предмет. Он состоял из двух частей — длинного прямого деревянного мундштука и кубка из красного камня.
— Я уже просверлил для тебя мундштук и вырезал кубок, — сообщил Джо. — Сам бы ты не сумел этого сделать.
— Да я вообще ничего не смогу.
— Научишься, парень. — Джо хмыкнул. — Первую трубку необязательно делать самому. Когда будешь делать следующую, я покажу тебе каждую операцию, подскажу, как подыскать подходящую ветку для мундштука и красный камень для кубка. Знаешь, только в одном месте на земле можно найти такой камень. Белые называют это место «Трубочный камень», оно в штате Миннесота. Индейцы лакота говорят, что там умирают бизоны и проливают свою кровь, чтобы мы могли жить. Пусть лучше тебе расскажет об этом Арчибальд, он знает гораздо больше меня. А сейчас ты должен только вырезать что-нибудь на мундштуке — бизона или орла, может, черепаху. Что угодно. Выбери, что полегче. Главное, чтобы ты сделал это сам.
Алан подхватил мундштук и стал вертеть в руке, соображая, как получше закрепить его. Это все же лучше, успокаивал он себя, чем ничего не делать.
Когда Джо вернулся в дом, Элис уже начала готовить обед.
— Садись, дед, попей чайку.
— Хорошо, внучка, — старик улыбнулся, — надо же, как ты уважительна со старшими! Что-то Джефри задерживается с ремонтом изгороди, — сказал Джо, садясь за стол.
— Куда он отправился?
— Да туда, где крутые склоны. Каждую весну сход снега размягчал почву и обрушивал столбы изгороди на склонах, и каждую весну их приходилось поднимать.
— Может, перегрелся и решил искупаться.
— Может, и так.
— Я не хотела отпускать его туда одного.
Джо вздохнул.
— Детка, мы не можем из-за случившегося жить как пленники. К тому же, что бы они там ни искали, это, по всей видимости, должно находиться в доме или в машинах. И они являются только ночью. Я не думаю, что они пристанут к Джефри, пока он ремонтирует изгородь.
Элис слушала его рассеянно, она продолжала размышлять о предательстве Алана, испытывая при этом боль и пустоту.
— Алан рассказал тебе о Мике? — вдруг спросила она.
— Да.
— И ты не думаешь, что тебя использовали или предали? — продолжала Элис.
— Нет. Я могу понять, почему он хранил тайну, пока не узнал, что представляет собой Мик.
— Но он использовал меня для того, чтобы познакомиться с Миком, — настаивала Элис.
— Вот как? В самом деле?
Джо мог довести ее до безумия. Иногда у нее появлялось ощущение, что она живет с самим Сократом и ведет с ним некий философский диалог. Безумие какое-то!
Тут ей пришло в голову, что Алан, может быть, пакует свои пожитки, и она вспомнила о сундуке с вещами деда.
— Дед, почему ты оставил все свои вещи в ковбойском домике?
— Они останутся тебе и Джефри лишь как память обо мне. Для меня они уже не имеют никакого значения.
— Как ты можешь так говорить?
— Это правда. Все самое важное хранится в моей памяти, а прошлое — это прошлое, Элис. Из него можно извлечь уроки, его можно лелеять, но разумнее оставить позади. Нельзя позволить прошлому править будущим.
Стоит ли идти на кухню. Элис, наверное, не обрадуется его появлению. Сознавая свое прегрешение, он и сам не хотел идти. Но, с другой стороны, он полагал, что должен выстоять до конца и хоть раз в жизни не рвать отношений, а попытаться наладить их. Хватит уже скользить по поверхности, надо взглянуть и на подводные течения. Пора уже взять в расчет возможность того, что кто-то может нуждаться в нем… и сам он может нуждаться в ком-то…
Но ведь Элис даже не дала ему шанса объяснить, почему он так поступил, и это подтверждало то, из чего он всегда исходил: люди постоянны и, не колеблясь, бросят тебя по первому же побуждению. Она сделала свои выводы, даже не выслушав его.
А это больно. Прикрыв глаза, он признался себе в том, в чем отказывался признаться уже на протяжении двух недель. Ему далеко не безразлично, что Элис думает о нем. Ему было нестерпимо больно от того, что она осудила его, даже не потребовав никаких объяснений. Конечно, его побуждения не оправдывали его действия, не без муки признавал он, но если бы она что-то чувствовала к нему, разве не должна она по крайней мере выслушать его? Совершенно очевидно, что она не любит его. Во всяком случае, не той любовью, которую он всегда искал и в которую никогда не верил. Если бы она любила его такой любовью, она могла бы рассердиться на него за его обман, но не отвергла бы.
Он посмотрел на грубо обработанную трубку и вставил мундштук в кубок. Как сказал Джо, кубок представляет Женщину, а мундштук — Мужчину. Древо жизни.
Иногда они разлучаются, подумал Алан, разделяя две детали. И когда это происходит, они оказываются неполными, незавершенными. И
бесполезными. Никто не может курить сломанную трубку. Но он никогда не находил такого клея, который соединил бы две детали вместе…
Джефри появился на обеде с большим синяком на скуле.
— Что случилось? — с тревогой спросила Элис.
— Ничего особенного, случайно споткнулся. — Джефри пожал плечами.
— Ты поправил всю изгородь? — поинтересовался Джо.
— Придется доделать кое-что с утра. К ланчу я закончу. — Он раздраженно поморщился. — Все делается, как надо. Нечего меня подгонять.
— Никто и не под… — Элис смолкла под свирепым взглядом Джо. Воцарилось молчание.
— А где Алан? — внезапно спросил Джефри.
— Похоже, запаздывает, — отозвался Джо.
— Уж не выгнала ли ты его? — Джефри подозрительно взглянул на Элис. — Любой парень, который только…
— Помолчи-ка, Джефри Олвин, — резко оборвала его Элис. — Это тебя совершенно не ка…
— Еще как касается! — крикнул Джефри, вызвав удивленные взгляды Элис и Джо. — С тех пор, как Томас бросил тебя, ты обращаешься с мужчинами как с гремучими змеями. Даже со мной! Ты никогда не веришь мне! Никогда. Ты абсолютно уверена, что мужчина лжет, обманывает или…
— Утихомирься, парень, — проговорил Джо таким тоном, что Джефри сразу замолчал.
— Ты даже не желаешь слушать! — вдруг прокричал он, выскакивая из-за стола и направляясь к двери.
— Джефри! — остановил его Джо. — Пригласи Алана на ужин, вернись сам и доешь все несъеденное. Даю тебе десять минут.
Джефри вышел за дверь, не проронив ни звука.
Элис уставилась на Джо, чувствуя, как дрожит ее нижняя губа, и боясь расплакаться. У нее появилось ощущение, что она теряет все, что любит.
— Ему нужно было дать остыть, — только и сказала она деду.
— Ему пора научиться владеть собой, — парировал Джо, — давно пора.
Элис кивнула, признавая его правоту, но…
— Как ты думаешь, что он хотел сказать, обвиняя нас в том, что мы никогда его не слушаем, что я не верю ему?
— Видимо, кто-то из нас не услышал то, что он пытался нам сказать. Давай спросим его самого, когда он успокоится.
Джефри нашел Алана все еще сидящим на ступеньках крыльца ковбойского домика с деталями трубки в руке. Алан приветствовал его кивком головы.
— Подрался? — поинтересовался он.
— Споткнулся.
Ответ вызвал сомнения у Алана, но он промолчал. Джефри присел рядом с ним.
— Это дед уговорил вас вырезать трубку?
— У твоего деда непреоборимая сила.
— Ага, — согласился Джефри.
— Моя работа оставляет желать лучшего, — сказал Алан, протягивая ему трубку.
— Похожа на мою первую. Нет, пожалуй, моя была даже хуже. Кубок не получился таким ровным.
— Да это Джо вырезал ее, кроме бизона.
— Меня прислали за вами, — сообщил Джефри.
— Не знаю, стоит ли мне там появляться.
— А что произошло? Вам Элис задала жару за что-то? Она совершенно невыносима. Из-за Томаса она теперь ненавидит всех мужиков, по крайней мере не доверяет им.
А я еще усугубил, подумал Алан.
— В общем я дал ей повод, — пояснил он Джефри. — Я не был с ней до конца откровенен.
— Ну и что?
— Как ну и что? — удивился Алан.
— Вы же знаете друг друга не годы, а каких-то две недели. А этого мало, чтобы рассказывать кому-либо все, особенно важные вещи. — Он пожал плечами. — Да она бы и не стала слушать.
— Что это она не стала слушать из того, что ты ей говорил? — Алан посмотрел ему прямо в глаза.
— Да теперь это уже не имеет значения. — Джефри опустил глаза на свои обшарпанные, запыленные сапоги.
— Еще как имеет. Ты уже во второй раз говоришь об этом. Так о чем речь, Джефри?
Джефри ссутулился.
— Я говорил ей, что не уводил ту чертову машину. Даже не знал, что она украдена. Думал, это машина Марка Годвина. Он сказал, что эта машина его отца, и дал мне повести ее. Но никто мне не поверил. Все поверили Марку, когда он заявил, что никогда прежде не видел эту тачку.
— Почему так случилось, как ты думаешь?
Джефри пожал плечами.
— Может, все потому, что я много хулиганил в школе, а Марк всегда вел себя прилично. Может, потому, что в машине я был один. Но Элис то должна была поверить мне. И дед.
— И почему Марк так тебя подставил?
— Из-за Моники. Она обещала пойти на бал со мной, а не с Марком. Он здорово рассвирепел. Мы даже подрались с ним на школьной автостоянке. Ему досталось. — Он пожал плечами. — На бал Моника пошла с ним.
— Я верю тебе, — сказал Алан.
— Почему? — Парень с сомнением взглянул на него. — Я вас убедил? Ведь мне никто не еерит.
— Ты меня убедил.
Джефри слегка улыбнулся, потом отвел глаза и вдруг засуетился.
— Пойдемте лучше ужинать. Дед дал мне только десять минут.
— Тогда пошли.
Обреченный в отсутствие Элис на одиночество, он провел ночь без сна. Какое же это мучение — страдать от чувства, в которое не веришь. Всю ночь он размышлял о том, как справиться с угрожавшей ему отныне пустотой.
Смерть Хейла, думал он, полностью опустошила его. Теперь же утрата Элис показала ему, что он не так уж опустошен. В нем еще теплилось достаточно чувств, достаточно любви, чтобы хотеть эту женщину.
Проводив взглядом мустанга, Алан направился к ковбойскому домику, чтобы закончить трубку. Все же бизон на ней должен походить на бизона, прежде чем он передаст ее Арчибальду.
Да, он собрался вручить трубку, пройти очищение и поиск видения, ибо искал ответы, которых не находил. В его голове метались мысли: заставить Элис выслушать его или дождаться, пока она успокоится и сама пожелает этого. Понятно, что она чувствует себя обманутой. Если бы дело было только в этом, он знал бы, как поступить. Но загвоздка заключалась в том, что Алан тоже считал себя обманутым. Обманутым Элис.
Инстинкт подсказывал ему: оставь все и уходи. Но сердце говорило другое. Элис Олви и ее мягкие карие глаза стали каким-то образом важнее собственного спокойствия.
— Алан! Алан! — донесся до него со двора голос Элис, и он бросился к ней со всех ног, не обращая внимания на боль в руке под гипсом.
— Джефри пропал, — взволнованно сообщила она, как только он подбежал.
— Пропал?! Может, уехал куда-нибудь?
— Пропал. — В ее расширившихся глазах стоял страх. — Джо отвез его сегодня утром к обрыву, чтобы закончить починку изгороди. Он оставил его там, а сам поехал посмотреть другой участок. Когда вернулся, Джефри уже не было.
Джо долго звал его. Он не мог выбраться оттуда без машины…
— А где Джо? — Он инстинктивно обнял ее.
— В доме, звонит шерифу. О, Алан, я так боюсь!
После всего случившегося боялся и Алан. Особенно после вчерашнего разговора с Джефри. Однако он не думал, что парень замыслил очередную проказу.
— Отвези меня туда, хочу посмотреть на месте, что и как, — попросил Алан. — У меня-то зрение получше, чем у Джо. Может, он чего-то не заметил.
— Ладно, только предупрежу деда.
В этот момент на крыльцо вышел Джо с выражением тревоги на лице.
— Что они собираются делать? — спросила Элис.
— Ничего особенного. Парень ведь не первый раз исчезает. Сюда заедет помощник шерифа, посмотрит, что к чему, но, не удостоверившись в том, что Джефри пропал не по своей воле, они ничего предпринимать не будут.
12
Конечно, Томас причинил ей неимоверную боль, думала Элис, но она не идет ни в какое сравнение с той болью, которую она испытывает теперь. Она припомнила, как радостно лепетала сегодня Фейт по поводу того, что Мик и Алан нашли друг друга и что теперь у Мика появится много родственников, о которых он ничего не знал
Сколько еще тайн хранит Алан? Может, у него есть жена и дюжина детей? Может, поэтому он и стал как перекати-поле? Однако лишь себя могла она винить, что отдала свое сердце бродяге. Уж на этот счет он ее предостерегал. Во всяком случае, он не пытался заверить ее, что останется здесь. И вообще он не обещал ничего. Это она дала ему больше, чем он просил. Она попала в старую как мир ловушку — поверила, что ее любовь остановит катящийся камень. Глупо было мечтать, что он станет таким, каким она хотела его видеть.
К вечеру Джо и Арчибальд почти закончили вигвам и за неимением бизоньих шкур, покрыли каркас брезентом.
— До завтра, — бросил Арчибальд, забираясь в свой старенький пикап, и был таков.
— А теперь, — сказал Джо Алану, — ты приготовишь свою собственную священную трубку.
— У меня другое на уме, Джо. Элис сердится на меня… и не без причины. И сейчас мне просто не до священных трубок, очищения и поиска видения.
— Я и не заставляю тебя думать о священных трубках и прочих вещах, — возразил Джо. — Просто сделай трубку. Я дам тебе уже начатую, и тебе нужно лишь закончить ее.
— У меня только одна рука.
— Достаточно. Тебе придется немного вырезать. Я даже приготовил для тебя ножички.
— Джо…
— Сделай это, парень. Вырежешь что-нибудь на трубке, и она станет твоей. Сейчас я ее принесу.
Алан покорился судьбе. Хочет он того или нет, ему, похоже, придется вырезать трубку.
— Железное Сердце? — Джо вдруг остановился и посмотрел на Алана.
— Да?
— Элис сейчас думает головой. Через некоторое время она начнет думать сердцем. Поступи и ты так же.
Через десять минут Джо вернулся с треклятой трубкой. Присев на крыльцо рядом с Аланом, он развернул тряпицу, в которой лежал наполовину сделанный предмет. Он состоял из двух частей — длинного прямого деревянного мундштука и кубка из красного камня.
— Я уже просверлил для тебя мундштук и вырезал кубок, — сообщил Джо. — Сам бы ты не сумел этого сделать.
— Да я вообще ничего не смогу.
— Научишься, парень. — Джо хмыкнул. — Первую трубку необязательно делать самому. Когда будешь делать следующую, я покажу тебе каждую операцию, подскажу, как подыскать подходящую ветку для мундштука и красный камень для кубка. Знаешь, только в одном месте на земле можно найти такой камень. Белые называют это место «Трубочный камень», оно в штате Миннесота. Индейцы лакота говорят, что там умирают бизоны и проливают свою кровь, чтобы мы могли жить. Пусть лучше тебе расскажет об этом Арчибальд, он знает гораздо больше меня. А сейчас ты должен только вырезать что-нибудь на мундштуке — бизона или орла, может, черепаху. Что угодно. Выбери, что полегче. Главное, чтобы ты сделал это сам.
Алан подхватил мундштук и стал вертеть в руке, соображая, как получше закрепить его. Это все же лучше, успокаивал он себя, чем ничего не делать.
Когда Джо вернулся в дом, Элис уже начала готовить обед.
— Садись, дед, попей чайку.
— Хорошо, внучка, — старик улыбнулся, — надо же, как ты уважительна со старшими! Что-то Джефри задерживается с ремонтом изгороди, — сказал Джо, садясь за стол.
— Куда он отправился?
— Да туда, где крутые склоны. Каждую весну сход снега размягчал почву и обрушивал столбы изгороди на склонах, и каждую весну их приходилось поднимать.
— Может, перегрелся и решил искупаться.
— Может, и так.
— Я не хотела отпускать его туда одного.
Джо вздохнул.
— Детка, мы не можем из-за случившегося жить как пленники. К тому же, что бы они там ни искали, это, по всей видимости, должно находиться в доме или в машинах. И они являются только ночью. Я не думаю, что они пристанут к Джефри, пока он ремонтирует изгородь.
Элис слушала его рассеянно, она продолжала размышлять о предательстве Алана, испытывая при этом боль и пустоту.
— Алан рассказал тебе о Мике? — вдруг спросила она.
— Да.
— И ты не думаешь, что тебя использовали или предали? — продолжала Элис.
— Нет. Я могу понять, почему он хранил тайну, пока не узнал, что представляет собой Мик.
— Но он использовал меня для того, чтобы познакомиться с Миком, — настаивала Элис.
— Вот как? В самом деле?
Джо мог довести ее до безумия. Иногда у нее появлялось ощущение, что она живет с самим Сократом и ведет с ним некий философский диалог. Безумие какое-то!
Тут ей пришло в голову, что Алан, может быть, пакует свои пожитки, и она вспомнила о сундуке с вещами деда.
— Дед, почему ты оставил все свои вещи в ковбойском домике?
— Они останутся тебе и Джефри лишь как память обо мне. Для меня они уже не имеют никакого значения.
— Как ты можешь так говорить?
— Это правда. Все самое важное хранится в моей памяти, а прошлое — это прошлое, Элис. Из него можно извлечь уроки, его можно лелеять, но разумнее оставить позади. Нельзя позволить прошлому править будущим.
* * *
Алан вертел мундштук и думал, что лучше бизон уже не получится. Его с трудом можно было узнать по рогам. Отложив нож, он отряхнулся от стружки и только сейчас сообразил, что прошло несколько часов и наступило время ужина.Стоит ли идти на кухню. Элис, наверное, не обрадуется его появлению. Сознавая свое прегрешение, он и сам не хотел идти. Но, с другой стороны, он полагал, что должен выстоять до конца и хоть раз в жизни не рвать отношений, а попытаться наладить их. Хватит уже скользить по поверхности, надо взглянуть и на подводные течения. Пора уже взять в расчет возможность того, что кто-то может нуждаться в нем… и сам он может нуждаться в ком-то…
Но ведь Элис даже не дала ему шанса объяснить, почему он так поступил, и это подтверждало то, из чего он всегда исходил: люди постоянны и, не колеблясь, бросят тебя по первому же побуждению. Она сделала свои выводы, даже не выслушав его.
А это больно. Прикрыв глаза, он признался себе в том, в чем отказывался признаться уже на протяжении двух недель. Ему далеко не безразлично, что Элис думает о нем. Ему было нестерпимо больно от того, что она осудила его, даже не потребовав никаких объяснений. Конечно, его побуждения не оправдывали его действия, не без муки признавал он, но если бы она что-то чувствовала к нему, разве не должна она по крайней мере выслушать его? Совершенно очевидно, что она не любит его. Во всяком случае, не той любовью, которую он всегда искал и в которую никогда не верил. Если бы она любила его такой любовью, она могла бы рассердиться на него за его обман, но не отвергла бы.
Он посмотрел на грубо обработанную трубку и вставил мундштук в кубок. Как сказал Джо, кубок представляет Женщину, а мундштук — Мужчину. Древо жизни.
Иногда они разлучаются, подумал Алан, разделяя две детали. И когда это происходит, они оказываются неполными, незавершенными. И
бесполезными. Никто не может курить сломанную трубку. Но он никогда не находил такого клея, который соединил бы две детали вместе…
Джефри появился на обеде с большим синяком на скуле.
— Что случилось? — с тревогой спросила Элис.
— Ничего особенного, случайно споткнулся. — Джефри пожал плечами.
— Ты поправил всю изгородь? — поинтересовался Джо.
— Придется доделать кое-что с утра. К ланчу я закончу. — Он раздраженно поморщился. — Все делается, как надо. Нечего меня подгонять.
— Никто и не под… — Элис смолкла под свирепым взглядом Джо. Воцарилось молчание.
— А где Алан? — внезапно спросил Джефри.
— Похоже, запаздывает, — отозвался Джо.
— Уж не выгнала ли ты его? — Джефри подозрительно взглянул на Элис. — Любой парень, который только…
— Помолчи-ка, Джефри Олвин, — резко оборвала его Элис. — Это тебя совершенно не ка…
— Еще как касается! — крикнул Джефри, вызвав удивленные взгляды Элис и Джо. — С тех пор, как Томас бросил тебя, ты обращаешься с мужчинами как с гремучими змеями. Даже со мной! Ты никогда не веришь мне! Никогда. Ты абсолютно уверена, что мужчина лжет, обманывает или…
— Утихомирься, парень, — проговорил Джо таким тоном, что Джефри сразу замолчал.
— Ты даже не желаешь слушать! — вдруг прокричал он, выскакивая из-за стола и направляясь к двери.
— Джефри! — остановил его Джо. — Пригласи Алана на ужин, вернись сам и доешь все несъеденное. Даю тебе десять минут.
Джефри вышел за дверь, не проронив ни звука.
Элис уставилась на Джо, чувствуя, как дрожит ее нижняя губа, и боясь расплакаться. У нее появилось ощущение, что она теряет все, что любит.
— Ему нужно было дать остыть, — только и сказала она деду.
— Ему пора научиться владеть собой, — парировал Джо, — давно пора.
Элис кивнула, признавая его правоту, но…
— Как ты думаешь, что он хотел сказать, обвиняя нас в том, что мы никогда его не слушаем, что я не верю ему?
— Видимо, кто-то из нас не услышал то, что он пытался нам сказать. Давай спросим его самого, когда он успокоится.
Джефри нашел Алана все еще сидящим на ступеньках крыльца ковбойского домика с деталями трубки в руке. Алан приветствовал его кивком головы.
— Подрался? — поинтересовался он.
— Споткнулся.
Ответ вызвал сомнения у Алана, но он промолчал. Джефри присел рядом с ним.
— Это дед уговорил вас вырезать трубку?
— У твоего деда непреоборимая сила.
— Ага, — согласился Джефри.
— Моя работа оставляет желать лучшего, — сказал Алан, протягивая ему трубку.
— Похожа на мою первую. Нет, пожалуй, моя была даже хуже. Кубок не получился таким ровным.
— Да это Джо вырезал ее, кроме бизона.
— Меня прислали за вами, — сообщил Джефри.
— Не знаю, стоит ли мне там появляться.
— А что произошло? Вам Элис задала жару за что-то? Она совершенно невыносима. Из-за Томаса она теперь ненавидит всех мужиков, по крайней мере не доверяет им.
А я еще усугубил, подумал Алан.
— В общем я дал ей повод, — пояснил он Джефри. — Я не был с ней до конца откровенен.
— Ну и что?
— Как ну и что? — удивился Алан.
— Вы же знаете друг друга не годы, а каких-то две недели. А этого мало, чтобы рассказывать кому-либо все, особенно важные вещи. — Он пожал плечами. — Да она бы и не стала слушать.
— Что это она не стала слушать из того, что ты ей говорил? — Алан посмотрел ему прямо в глаза.
— Да теперь это уже не имеет значения. — Джефри опустил глаза на свои обшарпанные, запыленные сапоги.
— Еще как имеет. Ты уже во второй раз говоришь об этом. Так о чем речь, Джефри?
Джефри ссутулился.
— Я говорил ей, что не уводил ту чертову машину. Даже не знал, что она украдена. Думал, это машина Марка Годвина. Он сказал, что эта машина его отца, и дал мне повести ее. Но никто мне не поверил. Все поверили Марку, когда он заявил, что никогда прежде не видел эту тачку.
— Почему так случилось, как ты думаешь?
Джефри пожал плечами.
— Может, все потому, что я много хулиганил в школе, а Марк всегда вел себя прилично. Может, потому, что в машине я был один. Но Элис то должна была поверить мне. И дед.
— И почему Марк так тебя подставил?
— Из-за Моники. Она обещала пойти на бал со мной, а не с Марком. Он здорово рассвирепел. Мы даже подрались с ним на школьной автостоянке. Ему досталось. — Он пожал плечами. — На бал Моника пошла с ним.
— Я верю тебе, — сказал Алан.
— Почему? — Парень с сомнением взглянул на него. — Я вас убедил? Ведь мне никто не еерит.
— Ты меня убедил.
Джефри слегка улыбнулся, потом отвел глаза и вдруг засуетился.
— Пойдемте лучше ужинать. Дед дал мне только десять минут.
— Тогда пошли.
* * *
Все следующее утро Арчибальд Олений Рог провел в молении у вигвама-парилки. Неожиданно раньше обычного прискакали мустанги. Кобылы держались в тени деревьев, а жеребец направился прямо к Алану и мягко ткнулся мордой в его плечо. Тронутый таким откровенным свидетельством доверия, Алан потрепал его здоровой рукой по шее.Обреченный в отсутствие Элис на одиночество, он провел ночь без сна. Какое же это мучение — страдать от чувства, в которое не веришь. Всю ночь он размышлял о том, как справиться с угрожавшей ему отныне пустотой.
Смерть Хейла, думал он, полностью опустошила его. Теперь же утрата Элис показала ему, что он не так уж опустошен. В нем еще теплилось достаточно чувств, достаточно любви, чтобы хотеть эту женщину.
Проводив взглядом мустанга, Алан направился к ковбойскому домику, чтобы закончить трубку. Все же бизон на ней должен походить на бизона, прежде чем он передаст ее Арчибальду.
Да, он собрался вручить трубку, пройти очищение и поиск видения, ибо искал ответы, которых не находил. В его голове метались мысли: заставить Элис выслушать его или дождаться, пока она успокоится и сама пожелает этого. Понятно, что она чувствует себя обманутой. Если бы дело было только в этом, он знал бы, как поступить. Но загвоздка заключалась в том, что Алан тоже считал себя обманутым. Обманутым Элис.
Инстинкт подсказывал ему: оставь все и уходи. Но сердце говорило другое. Элис Олви и ее мягкие карие глаза стали каким-то образом важнее собственного спокойствия.
— Алан! Алан! — донесся до него со двора голос Элис, и он бросился к ней со всех ног, не обращая внимания на боль в руке под гипсом.
— Джефри пропал, — взволнованно сообщила она, как только он подбежал.
— Пропал?! Может, уехал куда-нибудь?
— Пропал. — В ее расширившихся глазах стоял страх. — Джо отвез его сегодня утром к обрыву, чтобы закончить починку изгороди. Он оставил его там, а сам поехал посмотреть другой участок. Когда вернулся, Джефри уже не было.
Джо долго звал его. Он не мог выбраться оттуда без машины…
— А где Джо? — Он инстинктивно обнял ее.
— В доме, звонит шерифу. О, Алан, я так боюсь!
После всего случившегося боялся и Алан. Особенно после вчерашнего разговора с Джефри. Однако он не думал, что парень замыслил очередную проказу.
— Отвези меня туда, хочу посмотреть на месте, что и как, — попросил Алан. — У меня-то зрение получше, чем у Джо. Может, он чего-то не заметил.
— Ладно, только предупрежу деда.
В этот момент на крыльцо вышел Джо с выражением тревоги на лице.
— Что они собираются делать? — спросила Элис.
— Ничего особенного. Парень ведь не первый раз исчезает. Сюда заедет помощник шерифа, посмотрит, что к чему, но, не удостоверившись в том, что Джефри пропал не по своей воле, они ничего предпринимать не будут.
12
Алан обнаружил брызги крови на траве и кустах шагах в десяти от того места, где лежали рукавицы Джефри. Судя по сломанным веткам и утоптанной траве, здесь явно пахло дракой. Помощник шерифа согласился с его мнением, и после полудня поисковые группы уже прочесывали окрестности в поисках Джефри и напавших на него.
К наступлению ночи еще не было обнаружено ничего обнадеживающего. Поисковые партии вернулись на командный пункт ни с чем. Вести поиски в темноте не имело смысла.
— Завтра на рассвете возобновим поиски, — пообещал Тэт, сидевший на рации Элис.
— С ним все будет в порядке? — прошептала едва слышно Элис, когда Алан подошел к ней.
Алан успокаивающе обнял ее. Ему не хотелось и думать, что Джефри лежит где-то без сознания и умирает от переохлаждения или уже мертв и небрежно зарыт в неглубокой могиле.
— Поехали, — предложил он, — пора возвращаться. Джо там сходит с ума без известий.
— Он все знает.
— Знает? Каким образом?
— Джо всегда все знает. Иногда мне кажется, что ветер нашептывает ему. О Боже! — совершенно расстроенная, воскликнула она. — Господи, я так боюсь! Где он может быть? Что, если он ранен…
— Поехали. — Он сжал ее крепче и подтолкнул к грузовичку. — Мы с утра ничего не ели. Не знаю, как у тебя, но у меня башка лучше варит на полный желудок.
Пока он усаживал ее на пассажирское сиденье, у него вдруг сжалось сердце.
— Элис! Я прошу прощения, — выдавил он.
— Прощения?
— За то, что не сказал тебе…
— Не надо никаких извинений, — кончиками пальцев она коснулась его губ.
До этого мгновения он даже не сознавал, как сильно он надеется на ее прощение, как оно необходимо ему.
Внезапно почувствовав себя постаревшим, он захлопнул дверцу. «Не надо извинений». Разве этим не все сказано? Эти слова отбросили его обратно в одиночество, в пучину старой боли, которая уже стала частью его существования.
На подгибающихся ногах он обошел грузовичок и сел за руль. Останусь, пока не найдут Джефри, сказал он себе, потом уеду.
Вернувшись в дом, они узнали, что Арчибальд поспешил изменить свой график и готовился приступить к церемонии моления о помощи.
— Он собирается запросить, где находится
Джефри, — сообщил Джо Элис и Алану. — Если хотите, можете присутствовать, но только не мешайте.
Арчибальд занял одну из комнат ковбойского домика. Из нее все вынесли и пол застлали полынью. В центре был отмечен квадрат веревочкой с кусками материи. Посреди квадрата стояла консервная банка с землей, из нее торчала палка, окрашенная в красный и черный цвета. На верху палки красовалось орлиное перо. Рядом лежали череп бизона, несколько тыкв и какие-то еще штуки, едва различимые в темноте. Все это выглядело жутковато в свете единственного фонаря. Лунный свет в комнату не проникал, поскольку окна были занавешены одеялами. — Сядьте у стены, — сказал Джо Элис и Алану, — проникнитесь чистыми помыслами и не бойтесь.
Арчибальд как мумия завернулся в одеяло, Джо завязал его на нем и повернул лицом к полу.
— О'кей. Мы начинаем, — объявил Джо и погасил фонарь.
Алана удивило, как Арчибальд мог дышать. Элис пошевелилась и прильнула к нему. Сдерживая нахлынувшую на него волну чувств, он зажмурился и неуверенно обнял ее за плечи здоровой рукой, опасаясь, что она отстранится. Но она лишь теснее прижалась к нему, и у него едва не остановилось сердце.
Долгое время в комнате стояла тишина. Потом ровно и тихо забил барабан, а Джо запел.
Нечто похожее на гипноз, подумал Алан. Медленно, постепенно напряжение спало, и вместо него появилось ощущение спокойного ожидания. На него снизошла тишина.
Когда солнце совсем скрылось за свинцовыми тучами, Алан заметил, что теней не осталось. Это был Черный свет, не отбрасывающий теней. Вокруг него, скрипя от ветра, раскачивались деревья. Вскоре они остались позади. Впереди не было ничего, кроме скал, а неподалеку стоял красный бизон и смотрел на него, поджидая.
Алан продолжил свой путь, но красный, как призывное пламя, бизон держался от него на одном и том же расстоянии.
Наконец, спустя вечность, он достиг вершины — крохотного клочка земли над морем ночи, где его ждал бизон. Зверь посмотрел на него мудрыми печальными глазами.
— Железное Сердце, — сказал он, — внизу лежит сотворенное тобой море, и среди пустоты ты стоишь один. Тебе были даны все краски вселенной, но ты сам ограничил свой мир, оставив только один тон. Возьми всю палитру и заполни свою пустоту цветами радуги.
Бизон еще говорил, а черное море под Аланом начало мерцать тусклыми радужными цветами масляной пленки. Потом окрасилось яркими, слепящими оттенками: золотым, красным, зеленым, синим — столь яркими, что они поглотили грозовое небо.
— Вот твои цвета, — сказал бизон, — возьми их с собой.
Бизон повернулся и стал удаляться по радуге.
— Подожди! Эй, парень! — закричал Алан.
Бизон оглянулся:
— Дорогу тебе покажет олень.
Тут налетел сильный ветер, свалил его с узкого пика и покатил по скалистому склону. Алан ударялся о скалы, и их острые края рвали его тело, ломали кости. Только когда он снова оказался в темной пустоте, боль отпустила его, но теперь он ощущал радугу внутри себя. Повернувшись, он увидел оленя.
Все кончилось так же внезапно, как началось. На несколько минут воцарилась тишина, потом вспыхнула спичка, и Джо зажег фонарь. Арчибальд, уже развязанный, лежал посреди квадрата. Элис взглянула на часы, до рассвета осталось меньше часа.
Арчибальд сел и вместе с Джо стал напевать что-то.
— Я знаю, где Джефри, — тихо проронил Алан. — Я видел его.
Элис не могла поверить своим ушам.
— Я видел его, — повторил Алан. — Он ранен, замерз, голоден, но жив. Он на горе, возле расщепленного молнией дерева.
— Я знаю это место, — заволновалась Элис. Алан просто не мог знать об этом дереве. Оно находилось в самом глухом уголке ранчо. Элис попыталась вскочить на ноги, но дед резко остановил ее.
— Он еще не закончил песнь благодарения духам за помощь.
И впервые в жизни Элис осознала, что ей есть за что благодарить духов. Она взглянула на Алана. Этого человека только что посетило видение, и теперь он знает, как действовать.
— Дед говорил, что в тебе кроется большая сила, — прошептала она.
— Посмотрим, что она может дать, — пробормотал он. — Я пока что ее не почувствовал.
Она порывисто потянулась к нему и поцеловала в щеку. Его словно пронзило током. Почему она сделала это? Надеялась, что он найдет ее брата? Неужели это та же женщина, которая заявила ему, что не желает — слушать его извинений?
— Железное Сердце! — Арчибальд присел на колено перед Аланом. — Расщепленное дерево — это средоточие энергии, поэтому парень жив. Если ты не сломаешь себе шею, добираясь туда, он выживет.
Полчаса спустя, когда на горизонте проступила светлая полоска, Элис и Алан уже поднимались верхом в горы.
Поглядывая на ее милые черты в прозрачном утреннем воздухе, он жаждал снова обнять ее, сказать ей, как много она для него значит, признаться ей, что она радугой осветила его до того бесцветную жизнь.
— Элис!
Она оглянулась с улыбкой, согревшей его душу.
— Элис, я все же хочу извиниться за то, что
не рассказал тебе о Мике.
— В этом нет необходимости, я же сказала тебе вчера.
— Но я… Нет необходимости? Как это понимать?
— Во-первых, меня не касается, как ты решаешь свои дела, во-вторых, я не имею права влезать в твои личные проблемы. Прости, это было просто бесцеремонно с моей стороны.
«Бесцеремонно» — такого слова ему в жизни не приходилось слышать. Он оглядел Элис в накрахмаленной форме цвета хаки, в светло-зеленой нейлоновой куртке, в коричневом стетсоне и с пистолетом 45-го калибра на бедре и уже в который раз испытал нечто похожее на умиление.
— Минутку, — прервал он ее, поравнявшись с ней. — Несколько ночей, проведенных в моей постели, дают тебе определенные права. — Проклятье, удивился он сам себе. И это говорит он? — И вовсе ты не вела себя бесцеремонно. — Вот как? — Несмотря на снедающее ее беспокойство о Джефри, в ее глазах промелькнула озорная искорка. — Да и какое это имеет значение? Я поняла, что у тебя имелись свои причины и мне не следовало беситься. Он нахмурился, не совсем понимая ее.
— Ты была вправе рассердиться на меня, — настаивал Алан.
— Не совсем так. По правде говоря, я сердилась не на тебя. У меня снова появились сомнения и страх. Я испугалась, что опять поставила себя в дурацкое положение. Что-то вроде рефлекса, оставшегося после Томаса. Когда он сбежал, я размышляла, сколько же тайн он от меня скрывал. Помимо унижения, это было самое страшное. Думать, что я знаю этого человека, и, как оказалось, совершенно не знать его.
Алан содрогнулся при мысли, какую боль он ей причинил.
— Мышка…
— Позволь мне закончить, пожалуйста… Моя реакция на тебя была продиктована случившимся с Томасом. Немного успокоившись, я сообразила, что твои братские отношения с Миком ведь не только твоя тайна. Это еще и тайна Ми-ка. И пока ты все не выяснил с ним, тебе не пристало делиться ею с кем-либо еще. И я представила, как бы я себя чувствовала на твоем месте… Честно, Алан, я бы, наверное, поступила точно так же. Я подумала, как же это сложно, неимоверно трудно, и поняла, почему ты не хотел, чтобы кто-то еще знал о твоей тайне.
Что же касается того, что ты, как мне казалось, использовал меня… В конце концов, ты всего лишь задал мне несколько вопросов о Пэрише, а идея познакомить вас пришла в голову мне, ты тут ни при чем.
Элис не без робости взглянула на Алана. В самом деле, он же не толкал ее в пропасть, не бросал ее, а всего-то утаил от нее одну вещь. А она, обещавшая себе любить его, несмотря ни на что, ухитрилась лишь показать ему, что нельзя доверять даже близким тебе людям, ибо они могут подвести тебя в любой момент.
К наступлению ночи еще не было обнаружено ничего обнадеживающего. Поисковые партии вернулись на командный пункт ни с чем. Вести поиски в темноте не имело смысла.
— Завтра на рассвете возобновим поиски, — пообещал Тэт, сидевший на рации Элис.
— С ним все будет в порядке? — прошептала едва слышно Элис, когда Алан подошел к ней.
Алан успокаивающе обнял ее. Ему не хотелось и думать, что Джефри лежит где-то без сознания и умирает от переохлаждения или уже мертв и небрежно зарыт в неглубокой могиле.
— Поехали, — предложил он, — пора возвращаться. Джо там сходит с ума без известий.
— Он все знает.
— Знает? Каким образом?
— Джо всегда все знает. Иногда мне кажется, что ветер нашептывает ему. О Боже! — совершенно расстроенная, воскликнула она. — Господи, я так боюсь! Где он может быть? Что, если он ранен…
— Поехали. — Он сжал ее крепче и подтолкнул к грузовичку. — Мы с утра ничего не ели. Не знаю, как у тебя, но у меня башка лучше варит на полный желудок.
Пока он усаживал ее на пассажирское сиденье, у него вдруг сжалось сердце.
— Элис! Я прошу прощения, — выдавил он.
— Прощения?
— За то, что не сказал тебе…
— Не надо никаких извинений, — кончиками пальцев она коснулась его губ.
До этого мгновения он даже не сознавал, как сильно он надеется на ее прощение, как оно необходимо ему.
Внезапно почувствовав себя постаревшим, он захлопнул дверцу. «Не надо извинений». Разве этим не все сказано? Эти слова отбросили его обратно в одиночество, в пучину старой боли, которая уже стала частью его существования.
На подгибающихся ногах он обошел грузовичок и сел за руль. Останусь, пока не найдут Джефри, сказал он себе, потом уеду.
Вернувшись в дом, они узнали, что Арчибальд поспешил изменить свой график и готовился приступить к церемонии моления о помощи.
— Он собирается запросить, где находится
Джефри, — сообщил Джо Элис и Алану. — Если хотите, можете присутствовать, но только не мешайте.
Арчибальд занял одну из комнат ковбойского домика. Из нее все вынесли и пол застлали полынью. В центре был отмечен квадрат веревочкой с кусками материи. Посреди квадрата стояла консервная банка с землей, из нее торчала палка, окрашенная в красный и черный цвета. На верху палки красовалось орлиное перо. Рядом лежали череп бизона, несколько тыкв и какие-то еще штуки, едва различимые в темноте. Все это выглядело жутковато в свете единственного фонаря. Лунный свет в комнату не проникал, поскольку окна были занавешены одеялами. — Сядьте у стены, — сказал Джо Элис и Алану, — проникнитесь чистыми помыслами и не бойтесь.
Арчибальд как мумия завернулся в одеяло, Джо завязал его на нем и повернул лицом к полу.
— О'кей. Мы начинаем, — объявил Джо и погасил фонарь.
Алана удивило, как Арчибальд мог дышать. Элис пошевелилась и прильнула к нему. Сдерживая нахлынувшую на него волну чувств, он зажмурился и неуверенно обнял ее за плечи здоровой рукой, опасаясь, что она отстранится. Но она лишь теснее прижалась к нему, и у него едва не остановилось сердце.
Долгое время в комнате стояла тишина. Потом ровно и тихо забил барабан, а Джо запел.
Нечто похожее на гипноз, подумал Алан. Медленно, постепенно напряжение спало, и вместо него появилось ощущение спокойного ожидания. На него снизошла тишина.
* * *
Подъем оказался долгим и трудным. С каждым шагом воздух становился все более разреженным, а наверху громыхало; серые тучи закрывали солнце, В его ушах громко слышалось собственное дыхание, и время от времени он оступался на скользких камнях.Когда солнце совсем скрылось за свинцовыми тучами, Алан заметил, что теней не осталось. Это был Черный свет, не отбрасывающий теней. Вокруг него, скрипя от ветра, раскачивались деревья. Вскоре они остались позади. Впереди не было ничего, кроме скал, а неподалеку стоял красный бизон и смотрел на него, поджидая.
Алан продолжил свой путь, но красный, как призывное пламя, бизон держался от него на одном и том же расстоянии.
Наконец, спустя вечность, он достиг вершины — крохотного клочка земли над морем ночи, где его ждал бизон. Зверь посмотрел на него мудрыми печальными глазами.
— Железное Сердце, — сказал он, — внизу лежит сотворенное тобой море, и среди пустоты ты стоишь один. Тебе были даны все краски вселенной, но ты сам ограничил свой мир, оставив только один тон. Возьми всю палитру и заполни свою пустоту цветами радуги.
Бизон еще говорил, а черное море под Аланом начало мерцать тусклыми радужными цветами масляной пленки. Потом окрасилось яркими, слепящими оттенками: золотым, красным, зеленым, синим — столь яркими, что они поглотили грозовое небо.
— Вот твои цвета, — сказал бизон, — возьми их с собой.
Бизон повернулся и стал удаляться по радуге.
— Подожди! Эй, парень! — закричал Алан.
Бизон оглянулся:
— Дорогу тебе покажет олень.
Тут налетел сильный ветер, свалил его с узкого пика и покатил по скалистому склону. Алан ударялся о скалы, и их острые края рвали его тело, ломали кости. Только когда он снова оказался в темной пустоте, боль отпустила его, но теперь он ощущал радугу внутри себя. Повернувшись, он увидел оленя.
* * *
… Элис еще сильнее прижалась к Алану, напуганная необычностью происходящего. Комната словно наполнилась всполохами молний, громом и градом. Это были те самые силы, о которых толковали ее дед и Арчибальд все годы, что она себя помнила, но лишь сейчас ей довелось убедиться в их существовании.Все кончилось так же внезапно, как началось. На несколько минут воцарилась тишина, потом вспыхнула спичка, и Джо зажег фонарь. Арчибальд, уже развязанный, лежал посреди квадрата. Элис взглянула на часы, до рассвета осталось меньше часа.
Арчибальд сел и вместе с Джо стал напевать что-то.
— Я знаю, где Джефри, — тихо проронил Алан. — Я видел его.
Элис не могла поверить своим ушам.
— Я видел его, — повторил Алан. — Он ранен, замерз, голоден, но жив. Он на горе, возле расщепленного молнией дерева.
— Я знаю это место, — заволновалась Элис. Алан просто не мог знать об этом дереве. Оно находилось в самом глухом уголке ранчо. Элис попыталась вскочить на ноги, но дед резко остановил ее.
— Он еще не закончил песнь благодарения духам за помощь.
И впервые в жизни Элис осознала, что ей есть за что благодарить духов. Она взглянула на Алана. Этого человека только что посетило видение, и теперь он знает, как действовать.
— Дед говорил, что в тебе кроется большая сила, — прошептала она.
— Посмотрим, что она может дать, — пробормотал он. — Я пока что ее не почувствовал.
Она порывисто потянулась к нему и поцеловала в щеку. Его словно пронзило током. Почему она сделала это? Надеялась, что он найдет ее брата? Неужели это та же женщина, которая заявила ему, что не желает — слушать его извинений?
— Железное Сердце! — Арчибальд присел на колено перед Аланом. — Расщепленное дерево — это средоточие энергии, поэтому парень жив. Если ты не сломаешь себе шею, добираясь туда, он выживет.
Полчаса спустя, когда на горизонте проступила светлая полоска, Элис и Алан уже поднимались верхом в горы.
Поглядывая на ее милые черты в прозрачном утреннем воздухе, он жаждал снова обнять ее, сказать ей, как много она для него значит, признаться ей, что она радугой осветила его до того бесцветную жизнь.
— Элис!
Она оглянулась с улыбкой, согревшей его душу.
— Элис, я все же хочу извиниться за то, что
не рассказал тебе о Мике.
— В этом нет необходимости, я же сказала тебе вчера.
— Но я… Нет необходимости? Как это понимать?
— Во-первых, меня не касается, как ты решаешь свои дела, во-вторых, я не имею права влезать в твои личные проблемы. Прости, это было просто бесцеремонно с моей стороны.
«Бесцеремонно» — такого слова ему в жизни не приходилось слышать. Он оглядел Элис в накрахмаленной форме цвета хаки, в светло-зеленой нейлоновой куртке, в коричневом стетсоне и с пистолетом 45-го калибра на бедре и уже в который раз испытал нечто похожее на умиление.
— Минутку, — прервал он ее, поравнявшись с ней. — Несколько ночей, проведенных в моей постели, дают тебе определенные права. — Проклятье, удивился он сам себе. И это говорит он? — И вовсе ты не вела себя бесцеремонно. — Вот как? — Несмотря на снедающее ее беспокойство о Джефри, в ее глазах промелькнула озорная искорка. — Да и какое это имеет значение? Я поняла, что у тебя имелись свои причины и мне не следовало беситься. Он нахмурился, не совсем понимая ее.
— Ты была вправе рассердиться на меня, — настаивал Алан.
— Не совсем так. По правде говоря, я сердилась не на тебя. У меня снова появились сомнения и страх. Я испугалась, что опять поставила себя в дурацкое положение. Что-то вроде рефлекса, оставшегося после Томаса. Когда он сбежал, я размышляла, сколько же тайн он от меня скрывал. Помимо унижения, это было самое страшное. Думать, что я знаю этого человека, и, как оказалось, совершенно не знать его.
Алан содрогнулся при мысли, какую боль он ей причинил.
— Мышка…
— Позволь мне закончить, пожалуйста… Моя реакция на тебя была продиктована случившимся с Томасом. Немного успокоившись, я сообразила, что твои братские отношения с Миком ведь не только твоя тайна. Это еще и тайна Ми-ка. И пока ты все не выяснил с ним, тебе не пристало делиться ею с кем-либо еще. И я представила, как бы я себя чувствовала на твоем месте… Честно, Алан, я бы, наверное, поступила точно так же. Я подумала, как же это сложно, неимоверно трудно, и поняла, почему ты не хотел, чтобы кто-то еще знал о твоей тайне.
Что же касается того, что ты, как мне казалось, использовал меня… В конце концов, ты всего лишь задал мне несколько вопросов о Пэрише, а идея познакомить вас пришла в голову мне, ты тут ни при чем.
Элис не без робости взглянула на Алана. В самом деле, он же не толкал ее в пропасть, не бросал ее, а всего-то утаил от нее одну вещь. А она, обещавшая себе любить его, несмотря ни на что, ухитрилась лишь показать ему, что нельзя доверять даже близким тебе людям, ибо они могут подвести тебя в любой момент.