Грейс Кэрол. Наследница Горячих Ключей

   Зеб сделал над собой усилие и хлопнул в ладоши.
   – Так, с завтраком покончили. Может, теперь поговорим?
   – Я хотела пройтись. – Хлоя осторожно выпрямилась и поморщилась от боли в спине. Хорошо, что он не спрашивает, где она ночевала. Пусть думает, что на твердой земле под деревьями. Интересно, есть ли на свете что-нибудь тверже ванны?
   – Я пойду с тобой. Заодно и поговорим.
   Она искоса посмотрела на него. Типичный американский ковбой: рубашка в косую полоску, низко сидящие джинсы. Чувствует себя в этих краях чертовски уютно, словно все тут принадлежит ему, а не ей. Источает жизненную силу и, судя по всему, хорошо выспался, в отличие от нее.
   От утренней прохлады она дрожала. Отчаянно хотелось горячего кофе, который бы наверняка помог преодолеть утреннюю слабость.
   Она глубоко вздохнула и, отбросив гордость, тихо спросила:
   – У тебя случайно не осталось вчерашнего кофе?
   – Кофе? – В его глазах блеснули смешинки. – Нет. Извини. А вот экскурсоводом тебе послужить я вполне могу.
   – Тебе что, нечего делать? – спросила она. – Я думала, работники ранчо постоянно клеймят скот или… или…
   – Выгуливают бычков? Все это я делал вчера. Сегодня я свободен и могу тебя проводить. В хижинах ты уже была?
   – Нет. Ты же сказал, что там все разграблено. Я бы посмотрела на ту часть имения, которая лучше всего сохранилась. – Ей хотелось увидеть что-то ободряющее, внушающее надежду на то, что ее планы сбудутся.
   – Душечка, но это и есть та самая часть.
   Хлоя обвела взглядом пустой ржавый бассейн, домики с облупившейся краской, покосившуюся баню и чуть не заплакала. И тут ей вспомнился дедушка, пионер здешних мест, который когда-то начал все с нуля и построил на пустом месте курорт.
   – В имении сорок акров. Я хочу видеть остальные тридцать девять, – твердо сказала она.
   – Сорок акров? Как скажешь. Мы поедем, на моей лошади, на Дженни.
   Лошадь заржала и изрыла копытом землю, как будто поняла, что ее ждет.
   У Хлои от страха по спине пробежал холодок. Если она, не дай Бог, упадет, эта огромная лошадь, без сомнения, раздавит ее копытами.
   – Я не умею ездить верхом, – виноватым тоном заметила она.
   – Не умею ездить верхом, – повторил он. – Откуда, говоришь, ты приехала?
   – Из Сан-Франциско.
   – И что, там нет лошадей?
   – Есть, конечно. В парке «Золотые ворота». Можно брать напрокат. Но это дорого.
   – А у нас свои. Здесь без лошади никуда. Я езжу, ты нет – так почему бы тебе не продать мне имение?
   Хлоя подбоченилась и подозрительно уставилась на него.
   – На что тебе мое имение? Здесь что, закопано золото? Клады древних индейцев?
   Зеб покачал головой.
   – Ни о чем таком я не слышал. Что ж, поехали, сама посмотришь. Не бойся, я буду крепко тебя держать. – Он потащил ее за руку. Она в ужасе уставилась на дикого, необузданного зверя по имени Дженни и оцепенела. – Ты же не боишься, правда? – шутливо спросил он, все еще не выпуская ее руку. – Мужчины ездят на лошадях пять тысяч лет. Женщины тоже. Жанна д'Арк ездила верхом.
   – Вот и молодец. – Она прикусила губу. – Ну и зубы у твоей лошади, – пробормотала она, не замечая, что впивается ногтями в его ладонь.
   – Дженни тебя не съест. Не обижайся, но ей больше по вкусу сено и овес. – (Он явно забавляется ее испугом!)
   Она собралась спросить – раз они едят только сено, зачем им такие огромные страшные зубы, – но тут Зеб приподнял ее под локти.
   – Левую ногу в стремя, – скомандовал он. – И махом в седло. – Придерживая Хлою за талию, он подтолкнул ее кверху и просунул ее левую ногу в стремя. Занося правую ногу, она нечаянно ударила лошадь коленом в бок. Дженни тряхнула гривой и тут же взвилась на дыбы.
   Вылетев из седла, Хлоя сбила Зеба с ног. Оба они повалились в грязь, но он обхватил ее так крепко, что она не могла пошевелиться. Пленительный запах ее волос и кожи лишил его способности трезво думать. На какой-то момент Зебу даже показалось, что вся она, распластанная у него на груди, принадлежит ему. Но нет, она принадлежала Сан-Франциско.
   – Не могу, – задыхаясь прошептала Хлоя, вытирая вспотевшие руки о джинсы.
   – Нет, можешь, – сквозь зубы прошипел Зеб. – Если не влезешь на эту чертову лошадь, не сможешь осмотреть имение. И тогда до конца жизни будешь думать, что я от тебя что-то скрываю.
   Не дав ей возразить, он подтолкнул ее к лошади.
   – Нy-ну, старушка, спокойно, – сказал он. – Не пугайся. Я хочу, чтобы ты кое с кем познакомилась. Гляди-ка, похожа на тебя. Породистая, длинноногая, с норовом.
   – Ты говоришь со мной или с лошадью? – Хлоя надменно повернула к нему голову.
   – С лошадью. – Он крепко сжал ее за плечи. – Дай ей немного привыкнуть к тебе. Пусть обнюхает. Она пугается незнакомых.
   – Это она-то пугается? Что же тогда говорить обо мне?
   – Это я и имел в виду. У вас много общего. – Одну руку он положил на бок лошади, другой цепко держал Хлою за плечо.
   – Я расцениваю это как комплимент.
   – Правильно делаешь. На этот раз заноси ногу повыше. Держись за луку седла.
   Не дожидаясь протестов, он обхватил ее за талию и вскинул вверх. Она со всего размаха плюхнулась в седло. Зеб одним движением взлетел на лошадь и сел сзади. Проведя руками по ее предплечьям, он ощутил, что Хлоя напряжена.
   – Расслабься. Выпрями спину, – сказал он и прочертил пальцем линию ее позвоночника. Она дернулась и выпрямилась. – Очень хорошо, – подбодрил он. Спина Хлои касалась его груди, и вся она казалась такой хрупкой и тоненькой, что Зебу поневоле стало интересно, как она умудряется поддерживать такую отличную форму. Но тут Хлоя наклонилась вперед и тихонько вскрикнула: – Что теперь? – спросил он.
   – Я боюсь высоты.
   Он фыркнул.
   – Если боишься высоты, какого черта лезешь в горы?
   – Потому что они здесь есть. Потому что здесь мое имение. Потому что…
   – Смотри вперед, – перебил он. – Если у тебя пятки вниз, а голова вверх, ты не упадешь.
   – Ручаешься?
   – Клянусь могилой матери.
   – А… Мне очень жаль… что твоя мама уже…
   – Не жалей. Она жива, здорова, живет в Тусоне. Но хочет, чтобы ее похоронили здесь.
   В этот момент подул легкий ветерок, и золотисто-рыжие кудри Хлои заскользили по щекам Зеба. Он ощутил нежный, еле уловимый аромат. Что это – лаванда, сирень? Пока он боролся с желанием приподнять ее волосы с затылка и поцеловать нежную шейку, Дженни свернула в гору, к яблоневому саду. Неплохое начало. Эта роща из старых узловатых деревьев не плодоносила уже много лет.
   – Вот твое наследство. – Он махнул рукой в сторону яблонь. – Есть горячие ключи, есть холодные. Есть этот сад. И луг. Но, как видишь, место это для житья малопригодно. Особенно для таких, как ты. – Поняв это, она сдастся. Куда она денется?
   – О-о! – изумленно воскликнула Хлоя, когда стайка свиристелей вспорхнула с голых исток. Да здесь просто райский уголок! – Лошадь брела среди яблонь, и Хлоя вдыхала аромат цветов, иногда мелькавших среди веток. – И все это мое?
   – Твое, но урожая тут не жди, – предупредил он. – Их годами не подрезали.
   – Но если подрезать… – мечтательно начала она и замолчала, прислушиваясь, как у нее над головой заливаются птицы.
   Нечего было показывать ей сад. Птички поют, солнышко пригревает. Откуда ж ему было знать, что эта городская девица обнаружит красоту в бесплодных деревьях и в стае горластых птиц? Он привстал в седле и дернул поводья вправо. Хватит миндальничать. Сейчас он ей покажет, что такое «Ключи Парадиз».
   Солнце пекло вовсю; они с трудом продирались сквозь низкий кустарник. Свисающие лапы канадской ели рвали одежду. Хлоя согнулась в седле и тяжело дышала. Так-то лучше. Вдали маячила грозная Шип-гора, покрытая снегом.
   – Так выглядит большая часть твоего имения, – пояснил он.
   – А где холодные ключи и луг?
   – Я думал, ты хочешь увидеть золотые шахты и индейские древности.
   Вцепившись в седло обеими руками, она обернулась к нему.
   – Так золото здесь все-таки есть?
   – Сомневаюсь. Попадаются наконечники стрел. Если хочешь, выкапывай. Мы остановимся возле овражка, попробуешь ключевую воду. Старик Горацио утверждал, что она поддерживает в нем молодость и… энергию.
   – Он посылал воду на анализ?
   – Нет. Но она на него действовала благотворно. Когда он приезжал в город, женщины на него так и вешались.
   – А, вон ты о чем… – Ее шею залила краска.
   – О чем же еще? – Он ухмыльнулся про себя. Смущать Хлою Хадсон было почти так же приятно, как целовать. Почти, но не совсем. Он остановил Дженни возле огромного серого камня и соскочил на землю. Протянул руки Хлое, и она, покраснев от смущения, перекинула ногу через седло и скользнула к нему в руки.
   У нее никак не получалось игнорировать мужчину, державшего ее так близко, что ей передавалось тепло его тела. Оно не переставало тревожить ее. А глаза его горели таким желанием, что она не могла от них оторваться.
   Он наклонил голову. Их губы были в миллиметре друг от друга. Ей было нужно, чтобы он поцеловал ее. Хотя она и была уверена, что этот сексуальный ковбой просто хочет с помощью флирта завладеть ее имением ради каких-то своих целей. Она затаила дыхание в ожидании того, что должно было сейчас произойти.
   Он приказал себе не прикасаться к ней, но за тот час, что они провели в седле, все его сопротивление улетучилось. Он горел, и при этом был раздражен и расстроен тем, что она явно не собирается все бросить и уехать подобру-поздорову.
   Чем дольше он медлил, тем сильнее нарастало напряжение. Наконец он притянул ее к себе и поцеловал.
   Жаркий, всепроникающий поцелуй обжег Хлою до кончиков ног в замшевых туфельках. За ним другой – глубже, дольше, крепче. Губы у него шероховатые, пахнущие кофе и табаком. Ни один мужчина так ее не целовал.
   Два раза. Нет, три. И она ответила ему жадным, нескончаемым поцелуем. Всепоглощающая страсть хлынула по жилам бурным потоком, и Хлоя еще крепче притянула к себе Зеба.
   Его язык пробил ее сомкнутые губы, и она приняла его. Что-то говорило ей, что так нельзя. Если вчерашний вечер еще можно как-то объяснить усталостью, то днем… днем все по-другому. Она знает, что ему нельзя доверять, но сейчас ей все равно. Голод, головокружение, боль во всем теле позабыты, остался только восторг от поцелуя незнакомца. У нее вырвался стон, и она услышала его стон в ответ. Прижавшись к нему еще крепче, она жадно впитывала тепло его тела.
   Вдруг зашуршали сухие листья, и послышался громкий топот копыт. Хлоя тут же вырвалась из объятий Зеба.
   – Что это было? – испуганно спросила она.
   Он пожал плечами; в отличие от нее поцелуи, кажется, не оказали на него никакого воздействия.
   – Всего лишь лось. Ты его напугала. Не дала напиться из родника. У каждого лося в гареме дюжина самок. Ему нужна прорва энергии, чтобы всех удовлетворить.
   Подбоченясь, она окинула его взглядом. Ничего не скажешь, достойный образчик ковбоя: широкие плечи, узкие бедра, обветренное лицо; и уж конечно – дюжина женщин, которые его удовлетворяют. Она не намерена становиться тринадцатой.
   – Мне кажется или ты действительно помешан на сексе?
   – Ты называешь это сексом, а я – природой.
   – Да ну? Знаешь, я бы с удовольствием послушала твою лекцию про брачные повадки лосей, но я себя неважно чувствую, – она потерла виски. «Неважно чувствую» – это еще слабо сказано. У нее ужасно кружилась голова, непонятно только от чего: от высоты, от голода или от его присутствия. Надо поскорее избавиться от Зеба и все спокойно обдумать. – Я, пожалуй, поеду домой.
   У него гора с плеч свалилась. Он еле сдержал широкую улыбку.
   – Ты уверена?
   – Да, я хочу есть. Попробую развести костер и подогреть что-то из замороженных продуктов.
   – А потом… – Он ждал, затаив дыхание.
   – Потом поеду в город купить нужные вещи.
   – Я думал, ты собираешься домой…
   – Ну да, домой! Туда, где бассейн, хижины и баня. Пока еще это место вряд ли можно назвать «домом», но мне там нравится.
   Он скрипнул зубами. В город ее пускать нельзя. Еще что-нибудь услышит. Нельзя допустить, чтобы пустая болтовня испортила все его планы.
   – Я сам собираюсь в город. Куплю тебе все что надо.
   – Да, но я хочу посмотреть на него.
   – Там не на что смотреть. Магазин. Бар. Банк. Дома. Туристы бывают редко, и на тебя все будут смотреть с подозрением.
   – Объясню, что я не туристка.
   – Это и есть самое подозрительное.
   – Но…
   – Ну ладно. Я сам тебя отвезу. – При мысли, что в городе она станет всем рассказывать, кто она и зачем приехала, он покрылся мурашками. Если он поедет с ней, то сможет постоянно быть рядом и пресекать ненужные разговоры.
   – У меня есть машина, – упорствовала она.
   Черт возьми, до чего упряма!
   – До твоей машины три мили ходу. До моего дома сто метров, и там стоит грузовик.
   – Не хочу тебя утруждать. Ты и так много для меня сделал.
   – Я разведу тебе костер. Потом отвезу в город, – не сдавался Зеб.
   – Если ты настаиваешь.
   Он настаивал. Под угрозой его будущее. Все висит на волоске. В этой женщине – сокрушительная смесь упрямства с полной неприспособленностью к жизни в здешних условиях. При этом – роскошное тело… Впрочем, рано или поздно она все равно уедет отсюда, это лишь вопрос времени. Он должен просто ждать. И держаться от нее подальше. Однако когда он подсадил ее на лошадь, на этот раз позади себя, то понял, что сделать это будет не так-то просто.
   Ее грудь терлась об его спину, дыхание грело шею, руки обхватили грудную клетку, и он невольно представил, как эти нежные пальчики будут ласкать его обнаженную кожу. Нет, надо бежать от нее. Сейчас же. Немедленно. Но как?

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

   – Ты случаем не бросила работу, чтобы приехать сюда? – небрежно спросил Зеб, когда они тряслись в грузовике по проселочной дороге, выбираясь на шоссе.
   – Нет. А что?
   – Вдруг тебе здесь не понравится. Полное отсутствие удобств. Работать негде. Если это тебя интересует.
   – Да, интересует. Я не так богата, чтобы не работать, хотя…
   – Хотя что?
   Она прикусила язык. Ему незачем знать, что после развода она получает содержание. Не его дело.
   – Ничего.
   Они в молчании доехали до шоссе и свернули на юг, и сторону маленького городка Паудеркег.
   – Здесь, наверно, все-таки можно как-то зарабатывать себе на жизнь, – сказала она, глядя на мелькающие за окном предгорья. – Ты же как-то зарабатываешь?
   – Да, но это нелегко.
   – Я не ищу легких путей.
   – Чего же ты ищешь?
   – Чего-то нового, непохожего.
   – Непохожего на что?
   – На то, чем я занималась до сих пор.
   Он в нетерпении воздел руки над рулем.
   – Чем же ты занималась до сих пор?
   – Я медсестра.
   Он окинул ее долгим испытующим взглядом. Хлою невольно охватила дрожь. Перерыв на ланч не оказал ожидаемого магического действия: от одного взгляда его ярко-синих глаз она по-прежнему теряет голову.
   Хлоя резко отвернулась. Как можно позволять себе так остро на него реагировать! Все потому, что глаза, которые ее раздевают, напоминают цвет неба над Колорадо, а лицо – всех ковбоев, что она видела в кино, от Клинта Иствуда до Брэда Питта.
   – Ты не похожа на медсестру, – наконец изрек он.
   – Что, не хватает белого халата и крахмальной шапочки? Но я не на дежурстве.
   – И долго ты собираешься здесь оставаться?
   – До осени.
   Он шумно выдохнул.
   – Ты пробудешь здесь до осени?
   – Я так планировала. Если не…
   – Если не надоест. Здесь вообще-то нечего делать.
   – В Ключах уйма работы.
   – Если только ты их мне не продашь.
   – Почему ты так хочешь этого?
   – Считай, что я жаден до земли. Хочу, и все.
   – И я хочу.
   – Зачем?
   – Не скажу. Ты будешь смеяться.
   – Не буду. Честное слово.
   – Вот и город! – воскликнула Хлоя, увидев дорожный знак «Добро пожаловать в Паудеркег».
   Ряд двухэтажных домов тянулся вдоль главной улицы, а дальше во все стороны до самых гор расстилались зеленые поля. Во всех вестернах она видела этот мирный пейзаж. Хлоя открыла окно и глубоко вздохнула, не скрывая удовольствия.
   – Кажется, ты говорил, что здесь не на что смотреть? – сказала она. – Да здесь ничего не изменилось с тех пор, как дилижанс ходил в «Ключи Парадиз»! Нашим будущим женщинам-постояльцам это понравится.
   – Женщинам? – вздрогнул он.
   – И мужчинам. Мужчин мы тоже будем принимать.
   – Рад это слышать. Иначе пришлось бы возбудить судебное дело о дискриминации.
   – Как, против ближайшей соседки?
   – Мне не нужна соседка, – буркнул он и затормозил возле магазина. – Мне нужна земля.
   Хлоя покосилась на него и заметила холодный взгляд и плотно сжатые губы. Неужели он и вправду произнес это? Она тряхнула головой, отгоняя пугающую мысль, открыла дверь и соскочила на землю. Она ему не нужна, он хочет только землю. Интересно, как далеко он готов пойти, чтобы заполучить заветное имение?
   Зеб сидел и смотрел, как она уходит, забыв, что намеревался стать барьером между ней и городом с его сплетнями. У него было такое чувство, что имение выскальзывает у него из рук. Бизнес, деньги и, наконец, собственный кусок земли. И все из-за нее. У нее какие-то свои планы на это имение, но они совершенно нереальны, как она этого не понимает?!
   Он выскочил из грузовика и настиг Хлою уже в магазине. Она разглядывала спальные мешки. Опершись о прилавок, он прищуренными глазами неодобрительно следил за ней. Она купила спальник, газовый фонарь, гамак, походную плиту. Чем выше становилась гора покупок, тем больше он падал духом. Она посмотрела на него поверх ряда курток и шортов.
   – Что ещё нужно, как ты думаешь? – спросила она.
   Продавщица обернулась.
   – Зеб! – воскликнула она. – Я тебя не заметила. Могла бы догадаться, – она подмигнула. – Раз в городе появилась новая девушка, Зеб Боуи тут как тут.
   – Вильма, она уже не новая. Она приехала вчера.
   – Вот как? Где вы остановились? – спросила Вильма.
   – В «Ключах Парадиз».
   Вильма опустила калькулятор, на котором подсчитывала покупки Хлои.
   – Но там же ничего нет. Горацио все развалил, старый черт!
   – Я собираюсь восстановить, – радостно возразила Хлоя.
   – Но разве вы не слышали…
   – Она все слышала про старого Горацио. Она его правнучка, – вмешался Зеб.
   – Серьезно? – Вильма склонила голову набок. – Да, теперь вижу: фамильное сходство действительно есть. Верно, Зеб?
   Зеб еще раз оглядел Хлою с головы до пят. Он вспомнил, как она лежала в ванне, как мокрая кожа отливала атласом и как у него подскочил пульс при виде ее обнаженного тела. Под его пытливым взглядом она вспыхнула – наверное, тоже вспомнила, как он сунулся проверить, не утонула ли она в лечебных водах.
   – Да, теперь вижу, – очнулся Зеб. – Оскал зубов и кривые ноги.
   Вильма невольно бросила взгляд на стройные ноги Хлои.
   – Не обращайте на него внимания, мисс…
   – … Хадсон. Хлоя Хадсон.
   – Рада познакомиться.
   – Может, еще надувной матрас? – предложил Зеб и прикусил язык. С какой стати он подал ей хороший совет? Пусть бы еще помучилась ночку на земле, глядишь, завтра бы уехала.
   Хлоя кивнула, и Вильма пошла на склад за матрасом.
   – По-моему, она не относится ко мне с подозрением, – прошептала Хлоя.
   – Это потому, что ты со мной, – объяснил Зеб, разглядывая свисающие с крюка ремни ручной работы. – Последнего туриста здесь обмазали дегтем и изваляли в перьях. – Он поднял вверх два пальца. – Честное скаутское.
   – Не знала, что ты бойскаут, – сказала Хлоя и развалилась в широком плетеном гамаке, висевшем на столбах посреди магазина.
   Он подошел и толкнул гамак, Хлоя закрыла глаза. Он смотрел на нее, околдованный рыжими кудрями, молочной кожей, длинными ресницами, веснушками на носу. И попытался вспомнить, рассыпаны ли веснушки по ее телу.
   – Конечно, я бойскаут, – бесстрастно сказал он. – Добрый, вежливый, храбрый, бережливый. – Господи, как она прекрасна! В этом гамаке вполне хватит места для двоих. Лечь бы рядом… Гамак провиснет, и они скатятся в объятия друг к другу. Соприкоснутся бедрами, грудью. Их губы встретятся, и они будут целоваться горячо и долго, как сегодня утром. А потом предадутся безумной, страстной любви… Он отер пот со лба, глубоко вздохнул и резко остановил гамак.
   Хлоя открыла глаза.
   – Я почти заснула, – со вздохом сказала она.
   Хорошо, что в это время вошла Вильма с надувным матрасом в руках, а то он послал бы к черту все приличия и запрыгнул бы к ней в гамак. Он совсем потерял голову – и из-за кого? Из-за женщины, которую он не знает, и знать не желает. Надо бежать от нее. Нет, лучше пусть она бежит от него. И чем дальше – тем лучше.
   Хлоя как ни в чем не бывало, вылезла из гамака, заплатила за покупки и с помощью Зеба забросила все вещи в кузов грузовика.
   – Может, здесь где-нибудь есть кофейня? – робко спросила она.
   – Нет, только бар, – рявкнул он.
   – А в баре есть кофе, как ты думаешь? – спросила она жалобно.
   – Вряд ли. – Он открыл перед ней дверцу грузовика и нетерпеливо ждал, чтобы она села.
   – Я только посмотрю, – не сдавалась она; в ее карих глазах блеснуло упрямство, которое он уже научился распознавать. Потом она пошла вниз по улице и скрылась за вращающейся дверью винного бара, полностью игнорируя и самого Зеба, и то, что он сказал ей.
   Теперь она уже знает, что кофе там есть. Наверняка, уже сидит за стойкой бара в окружении похотливых ковбоев и заказывает двойной кофе. А заодно впитывает вредную информацию о «Ключах Парадиз».
   Он нахлобучил шляпу и отправился за ней – вниз по улице, через вращающуюся дверь. Постоял, пока глаза привыкали к темноте. Действительно, сидит у бара и с блаженством на лице пьет кофе из большой чашки. Но рядом никого нет, только Барни протирает стаканы.
   – О, Зеб, – сказал Барни. – Не ждал тебя до среды. – Он показал на плакат, рекламирующий особые услуги по выходным: «Живая музыка и отбивные на ужин». Зеб вздрогнул. Он готов был кинуться к стене и грудью закрыть картинку, изображавшую оркестр и шипящую на сковородке отбивную. Но поздно: она уже увидала.
   – Надо же, в таком маленьком городке – и такие развлечения. Я понятия не имела, – сказала она и сердито посмотрела на Зеба, который хотел лишить ее местных развлечений. – Звучит заманчиво.
   – Ага. Насчет ужинов – это идея Зеба, – сказал Барни. – Он обеспечивает мясо. Если сработает, будем так делать каждую неделю. Если нет…
   Хлоя поставила чашку и подошла вплотную к плакату. Близорукая, что ли?
   – Во сколько начнется музыка? – поинтересовалась она.
   – Поздно, – буркнул Зеб.
   – Вход свободный? – спросила она через плечо.
   – Нет. Только по приглашениям, – рявкнул Зеб и краем глаза увидел, что у Барни от этого заявления глаза полезли на лоб.
   Ее карие глаза стали такими большими и грустными, что нормальный мужчина тут же растаял бы и вызвался ее сопровождать.
   – К пятнице ты уже… – У него чуть не сорвалось «уже уедешь», но вдруг нет? – Ты к этому времени устанешь, – закончил он.
   Она стояла у стены, уперев руку в бедро, с чашкой в другой руке, и на миг ему показалось, что она сама – часть этого плаката, участница оркестра, вечеринки. Нет уж, единственное, где она уместна, – это ее больница в Сан-Франциско.
   – Иногда я ложусь спать позже девяти, – сообщила она. – Я уже большая девочка. – Ее голос был сама кротость.
   – Я заметил, – буркнул он, чувствуя, как сердце колотит по ребрам. Он все заметил. Как джинсы облегают стройные ноги. Как она ухитряется так красить губы, что они остаются влажными и готовыми к поцелую. Она – большая девочка?
   В таком случае он – большой мальчик, и ему не нравится, чем все это может кончиться.
   А кончится это тем, что, пока он будет на кухне жарить мясо, все одинокие мужчины городка станут пялиться на нее; выждав момент, они пригласят ее прогуляться, а там уж выложат все про его планы на «Ключи Парадиз». И никто после этого не станет хвалить его первосортное мясо. Черт бы се побрал!
   Ну почему Горацио не мог выбрать другую наследницу – какую-нибудь восьмидесятилетнюю вдову, которой не пришло бы в голову ехать в Колорадо, а выбрал эту красотку с влажными шоколадными глазами, от одного взгляда которых замирает сердце? Эти глаза изучают его поверх кофейной чашки, и в них ясно читается: «Я понимаю, что тебе по какой-то причине не хочется пускать меня сюда в пятницу, но я все равно приду».
   – «Свежая говядина любезно предоставлена братьями Боуи», – прочла она вслух.
   Зеб воздержался от комментариев.
   – Ты готова? – он выразительно посмотрел на ее чашку.
   Но вместо того, чтобы поставить чашку и направиться к двери, она сделала еще глоток, подошла к бару, прислонилась к полированному красному дереву и спросила:
   – Какую музыку играет этот оркестр?
   – Какая тебе разница? – буркнул он. – Пошли.
   Нет, Барни понадобилось вмешаться:
   – Кантри, вестерн – все, что пожелаете, мэм.
   Зеб готов был перепрыгнуть через стойку, вырвать у Барни из рук полотенце и запихать ему в глотку. За всю жизнь этот парень и двух слов не сказал незнакомым людям, а тут разговорился – не заткнешь.
   – Отличный оркестр, – с энтузиазмом говорил Барни. – Вы должны послушать этих ребят, мисс…
   – … Хадсон. Хлоя Хадсон.