Грейс Кэрол. Наследница Горячих Ключей

   Барни протянул ей руку.
   – Не родственница ли Горацио?
   Зеб стиснул зубы. Надо быстро перекинуть ее через плечо – и бегом на улицу, закинуть в кузов грузовика и увезти. Он не успел, и пошевелиться, как она уже трясла руку Барни.
   – Я его правнучка.
   – Серьезно?
   – Абсолютно, – вмешался Зеб. – А теперь, если ты закончила… Я собираюсь уезжать.
   – Конечно. Спасибо за кофе, – обратилась она к Барни. – Увидимся в пятницу.
   – Буду ждать с нетерпением.
   Зеб облегченно вздохнул. Могло быть хуже. Если бы его тут не было, они бы продолжили разговор, и Барни все бы ей выложил… Пока они с Хлоей молча шли к грузовику, Зеб хмуро смотрел вдаль, гадая, как же, черт возьми, ему от нее избавиться, если теперь она уже обзавелась гамаком и спальным мешком.
   А Хлоя шла пружинистым шагом, размышляя о том, что только что узнала от Барни. Так, значит, Зеб Боуи производит первосортную говядину и у него хватает смекалки продавать ее в городе под своим именем. Он не просто упрямый ковбой и мужлан с ослепительно сексуальной внешностью. Он еще и бизнесмен. Но почему ему так не хочется, чтобы она пришла сюда в пятницу вечером послушать музыку и отведать его стейк? Боится, что помешает? Встанет между ним и кем-то еще? Конечно! У такого парня, как он, наверняка есть подружка, а то и две. Надо будет дать ему понять, что она не имеет на него никаких видов, что он для нее только сосед.
   Хлоя посмотрела на Зеба и с ужасом почувствовала толчок желания, от которого в жаркий летний день ее почему-то пронзил озноб. Ей отчаянно захотелось до него дотронуться. Положить руки ему на грудь и услышать биение сердца под рубашкой. Сбросить шляпу и запустить пальцы в его выгоревшую шевелюру. Но у него есть девушка. Конечно, есть. Потому он и не хочет, чтобы она путалась под ногами.
   Он – сосед. Не больше и не меньше.
   – Бармен был очень мил, – начала она, подыскивая безопасную тему разговора.
   – Он не бармен, он хозяин.
   – Все равно, он сама любезность.
   – Не веришь, значит, что он собирался, было извалять тебя в смоле и перьях, но тут вошел я и спас тебя?
   Она покачала головой.
   – Ему и в голову не пришло, что я туристка.
   – Ха. Новенькие джинсы. Заказала кофе, а не виски. Ты выдаешь себя каждый раз, как открываешь рот. «Вход свободный?» – передразнил он.
   Она вспыхнула.
   – Я тебе не верю. Здешние люди очень приветливы.
   Он отпер дверцу грузовика. Хлоя юркнула внутрь и забралась на самое заднее сиденье.
   – Мне очень неприятно отнимать у тебя столько времени, но мне нужно купить продукты. Здесь есть продуктовый магазин?
   – Нет, – бросил он. – Все сами выращивают овощи. Сами разводят птицу и скот.
   – А как же рынок?
   – В воскресенье утром.
   – О-о…
   – Можем заскочить в кооператив, – неохотно сказал он.
   – Я на минуточку.
   Хлоя просила не провожать ее в магазин – ей хотелось побыть одной, но он неотступно следовал за ней повсюду, как тень.
   – Сколько всего набрала, – заметил он, как только они снова уселись в грузовик.
   – Я поняла, что приехала совсем неподготовленной.
   – К чему?
   – К тому, что хочу здесь делать.
   – Ты еще не говорила об этом.
   – Смеяться не будешь? Честное скаутское?
   Зеб поднял вверх два пальца. Она глубоко вздохнула.
   – Я хочу переделать этот курорт в здравницу.
   – «Ключи Парадиз» станут приносить доход! – Он расхохотался, запрокинув голову. – Вот это да! Ты серьезно?
   Хлоя сделала глубокий вдох, потом сжала кулаки и свирепо повернулась к нему.
   – Ты же обещал! Разве так можно? Никакой ты не бойскаут.
   – Извини, – сказал он, пряча усмешку. – Не сдержался. Я-то думал, что курорт – это такое шикарное место, куда женщины приезжают, чтобы их обхаживали, а они бы при этом могли сбросить килограмм-другой.
   – Так и есть. Почему бы «Ключам Парадиз» не быть одним из таких курортов?
   – Действительно, почему? Туда, правда, нужно тащиться пешком, и там нет ни кухни, ни спален, ни туалетов.
   – Это проблемы разрешимые.
   – С помощью кучи денег. У тебя есть куча денег?
   – Не твое дело.
   Он пожал плечами.
   – Я просто стараюсь помочь.
   – Не похоже! По-моему, ты всячески стараешься, чтобы я продала тебе имение.
   – Я только пытаюсь заставить тебя трезво взглянуть на вещи. – Возле деревянного указателя «Ранчо Зет-Бар» он свернул на грунтовую дорогу.
   – Благодарю, – жестко сказала она. – Но я всегда трезво смотрела на вещи. Профессию медсестры я выбрала потому, что она надежна. Медсестра всегда найдет работу. Я вышла замуж за врача, потому что думала обеспечить себе будущее. А теперь благодаря прадедушке я получила возможность сделать что-то новое, ни на что не похожее, интересное. Я хочу осуществить свою мечту, и меня никто не в силах остановить – ни ты, ни кто-либо другой. – Она прикусила губу, сдерживая слезы.
   Зеб похолодел. Она замужем. За врачом. Врачи загребают кучу денег. Уж побольше, чем работники ранчо. Вот, значит, что она имела в виду, когда сказала: «Я не так богата, чтобы не работать, хотя…»
   Какой же он дурак, что целовался с ней и мечтал овладеть ею! Почему она сразу не сказала? Почему не носит кольцо? Почему отвечала на его поцелуи? Потому что она вертихвостка и ищет, что-то «новое, ни на что не похожее, интересное».
   Он маневрировал между ухабами, вцепившись в руль так, что побелели костяшки пальцев. Ему открылась истина: она собирается превратить «Ключи Парадиз» в чертову здравницу для толстух. Она не продаст имение. Она набита деньгами. И она замужем. Боже мой!
   – Приехали, – сказал он и нажал на тормоз у развилки дорог.
   Она озадаченно поглядела на него, помедлила, потом вылезла из машины.
   – Я выгружу вещи здесь, а потом перенесу их к себе, – решила она.
   – Валяй. – Он заглушил мотор, но остался сидеть за рулем. С какой стати он будет ей помогать? Где ее муж? В операционной? Значит, у нее есть мечта. Что ж, у него тоже была мечта. Купить «Ключи Парадиз» за приемлемую цену, с выгодой перепродать и купить быка, который вернет его в бизнес. Была мечта сохранить свое ранчо. А теперь она лопнула.
   В зеркало заднего вида Зеб смотрел, как она сражается с коробками и сумками, и, наконец, не выдержал: вылез, хлопнул дверцей и в напряженном молчании перекидал все коробки на тропинку, ведущую к «Ключам Парадиз». Гора получилась такая, что ей придется месяца три перетаскивать все это добро в свое имение.
   – Спасибо, – сказала она и отерла пот со лба.
   Она выглядела усталой, но не обескураженной.
   С первого момента, увидев ее вчера, он должен был догадаться, что она не из тех, кто сдается. А еще должен был понять, что она замужем. Женщина, которая спит на земле, впервые в жизни села на лошадь и все-таки выглядит на миллион долларов, обязательно замужем. Как всегда, он на день опоздал и на доллар не дотянул. Нет, на этот раз он опоздал на несколько лет и не дотянул на пятьдесят тысяч баксов.
   Хлоя стояла, тяжело дыша, ее грудь вздымалась под рубашкой.
   – Я тебя не понимаю, – наконец вымолвила она.
   Ах, она его не понимает? Ощущение краха нарастало и готово было раздавить его.
   – Так понятнее? – Одной рукой он рывком притянул ее к себе, крепко ухватив за талию; не обращая внимания на сопротивление, обнял обеими руками. И с изумлением услышал стук ее сердца.
   Он не мог ошибиться: в глазах ее светилось желание – жаркое, простое и ясное. Такое, как у него.
   Руки спустились по ее бедрам, накрыли ягодицы… Он целовал Хлою, и она отвечала с такой же страстью. Еще и еще, как будто хотела его так же неистово, как он ее.
   От вздохов и легких стонов Хлои вскипала кровь. Зеб мог бы повалить ее на землю и предаться с ней любви прямо здесь, под деревом, позабыв все на свете – и ее отказ продать имение, и тот факт, что она несвободна. Это какое-то безумие. Она ведь замужем! Тогда какого черта ведет себя так, что он вот-вот окончательно утратит контроль над собой?
   Зеб сделал усилие и отпрянул от нее.
   – Значит, ты меня не понимаешь?
   – Не понимаю, – сказала она, отступая, и вытерла рот тыльной стороной ладони, будто пытаясь стереть его поцелуи. – И это мне очень мешает.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

   Хлоя шла через лес вниз по тропе и тащила первую коробку. Та весила килограммов десять, а может, и больше. Она не замечала тяжести. В ней клокотал адреналин. Она была просто вне себя от злости на Зебулона Боуи. Как можно было допустить такое?
   Нет, больше она не примет никаких благодеяний от этого надменного, похотливого, нахального ковбоя, который, к несчастью, оказался ее ближайшим соседом. Даже если ей придется голодать, даже если сломает ногу и будет беспомощно лежать на сырой земле – она не позовет его на помощь. А если он случайно на нее наткнется, она закроет глаза, чтобы он подумал, будто она умерла, и только потом позволит помочь ей подняться на ноги.
   Хотя, конечно, она не собирается ни голодать, ни ломать лодыжку, говорила себе Хлоя, с трудом переставляя ноги. Она способна сама о себе позаботиться. Все необходимое у нее есть. Она здорова. Уверена в себе. Да-да. Ей не нужно, чтобы он ее подвозил, снабжал продуктами, помогал переносить вещи. Она даже рада, что он не предложил, иначе пришлось бы ему отказать.
   Конечно, хорошо было бы сперва подумать, какую коробку нести первой. Но задерживаться было нельзя. Потому что он наблюдал за ней. Ждал, что она отступит, не справится и начнет молить о помощи. Вот тогда он накинется на нее, как горный лев, и вырвет из рук имение.
   Будь у нее время, она выбрала бы коробку с гамаком или продуктами. Как приятно было бы вытянуться в ванне под струей волшебной горячей воды, оживить усталые мышцы, а потом разогреть что-нибудь на новой походной плите и завалиться спать в новом гамаке! Но когда она добралась до своей бани, уже стемнело и руки ломило. Может, все же сбегать еще разок туда, где осталась остальная поклажа?
   Она брякнула принесенную коробку оземь и растерла руки. Потом ногтями вспорола картонку. Там оказались гамак и плита! Слава Богу. Уже сегодня у нее будет горячая еда и возможность выспаться. А после горячей еды и хорошего сна она со всем справится! И без чьей-либо помощи, самодовольно размышляла она.
   Хлоя порылась в чемодане, вытащила пакетик лапши с индейкой быстрого приготовления, долила воды из ручья, зажгла плиту и села рядом на землю, скрестив ноги. Когда блюдо разогрелось, она съела все до крошки и потом вымыла тарелку в холодном горном ручье. Собственной водой из собственного ручья. И сыто вздохнула, довольная своей самодостаточностью.
   Видел бы ее сейчас Зеб Боуи. Он бы понял, что она вполне может справиться с трудностями здешней жизни. Ну и что из того, что она что-то не так сказала бармену? Она не хуже других. Получше, чем некоторые. Потому что ее прадед был первопроходцем, а она унаследовала его характер.
   С индейкой в животе и окрепшей уверенностью в душе она развернула гамак и натянула его между деревьями. Надев еще один свитер, она улеглась поудобнее. Гамак стал раскачиваться, а с ним раскачивался набитый желудок. Не знай она, что находится на суше, могла бы поклясться, что у нее началась морская болезнь. Свесив ногу, Хлоя попыталась остановить качку. Потом со всей осторожностью втянула ногу обратно. Но налетел ветерок, и ее опять стало качать. Она застонала, уткнулась лицом в жесткое полотно и закрыла глаза.
   Ветер усилился, гамак кидало из стороны в сторону, на затылок и плечи начали падать капли дождя. Скоро она вся вымокла.
   – Ладно, сдаюсь, – пробормотала девушка и поплелась к бане, чтобы провести в ней вторую ночь. Только на этот раз сквозь щели над головой она видела не звезды, а дождь, который крупными каплями падал ей на лоб.
   Зебу тоже было неуютно. Нет, он не промок – на втором этаже старого дома было сухо и тепло. Он прислушивался к дождю, колотящему по крыше, и неотступно думал о картонных коробках, сваленных при дороге, и о женщине, которая ночует сейчас одна, в богом забытой хижине. О женщине, которая ушла, не оглядываясь с огромной коробкой, из-за которой ее еле было видно. Неужели дотащила? И что стало с остальной поклажей? Картон, вероятно, уже размок, а значит, то, что необходимо ей для выживания, попросту пропадет. Продукты сейчас превращаются в месиво. Десять килограммов муки стали тестом, сахар – сиропом, он вытекает на землю, как тающий снег. Ему бы радоваться: ведь без еды она не продержится и ей придется убраться отсюда. Улыбаться бы надо от одной этой мысли. А ему почему-то невесело.
   Зеб не сомневался, что, в конечном счете, она обречена на проигрыш. А он кое-что знает о проигрыше. Знает, что проигрыш не беда, если ты сделал все возможное, чтобы победить. Так почему бы не дать ей шанс побороться? Неужели трудно перетащить ее барахло в Ключи и укрыть понадежней? «Да, трудно», – говорил ему внутренний голос, но он все равно вывел двух своих мулов под дождь, нагрузил их ее добром и повел по тропе вниз – а дождь никак не успокаивался. А внутренний голос неотступно твердил: «Ты дурак, Боуи. Полный идиот. Думаешь, она скажет тебе «спасибо» и уедет? Ты на это рассчитываешь? Одумайся!»
   Идти было тяжело. Под ногами хлюпала грязь, и мулы громко выражали свой протест. Он и сам готов был взвыть. Но упрямо шел вперед. Когда они добрались, наконец, до места, он сбросил коробки на грязный пол одной из хижин. Он не хотел знать, в каком состоянии ее продукты, пусть сама разбирается. Он и так сделал больше чем нужно.
   Зеб обвел взглядом бассейн, постепенно заполнявшийся дождевой водой, заметил раскачивающийся гамак. Интересно, где она? В одном из домиков? В бане? В своем Сан-Франциско? Это вряд ли. Впрочем, он все равно не собирается больше с ней встречаться. Он пошлет ей записку.
   Но как это сделать? Почту в Ключи не доставляли, почтовых голубей не водилось.
   Сэм. Он подождет денек-другой и пошлет Сэма, чтобы тот сделал ей последнее предложение. К тому времени она созреет для того, чтобы его принять. Сэм увидит, какая она недотепа. Какая она великолепная, порывистая, ветреная недотепа! Потому-то он и не хочет ее больше видеть. В ней есть нечто такое, от чего ему становится трудно следовать своим принципам. Какой у нее взгляд! В нем и упрямство, и гордость, и беззащитность.
   А что, если Сэму она вовсе не покажется недотепой? Он любит жалеть бедненьких и беззащитных. Это Хлоя Хадсон бедненькая и беззащитная? Ха! Но все же придется придумать какой-то другой способ. Вряд ли Сэм сможет остаться равнодушным к этой красотке.
   Проснулся Зеб поздним утром. Неудивительно, ведь полночи он мотался по дождю, а другую половину ворочался с боку на бок. Хорошо еще, Хлоя Хадсон не снилась. Вот бы также избавиться от мыслей о ней. И от нее самой. Он с удовольствием поспал бы подольше, но в этот момент Джордж, его работник, постучал в дверь спальни.
   – Хозяин, ты здесь? К тебе кто-то пришел.
   – Что? Кто? Сколько времени? – Зеб прошлепал к двери, на ходу натягивая брюки.
   – Там дама, – многозначительно прошептал Джордж.
   Зеб покачнулся на босых пятках.
   – Ни о чем ее не спрашивай. Скажи, что меня нет, – жарко прошептал он. – Что я уехал. За границу.
   – Но… я уже пригласил ее на чашку кофе с бисквитом. Она такая хлипкая с виду, я подумал, что ей не мешало бы перекусить. Она сидит на кухне, – добавил Джордж, нервно оглянувшись через плечо.
   Зеб закрыл глаза, надеясь, что это сон. Когда он открыл их, Джордж стоял на том же месте.
   – О'кей, о'кей, я иду, – успокоил его Зеб.
   Еле волоча ноги, он спустился на кухню. Еще не поздно прошмыгнуть мимо. С другой стороны, может, она пришла попрощаться? Нельзя упускать такой момент. К тому же он голоден. А ради бисквитов Джорджа не грех и подняться с кровати.
   Видимо, Хлоя разделяла эту точку зрения. Она сидела за столом с кружкой дымящегося кофе и смотрела, как Джордж вынимает из печи противень. В кухне было тепло, уютно и дивно пахло горячими булочками.
   Стоило Зебу встретиться с ней глазами, как он забыл про еду и думал теперь только об одном – как Хлоя целовала его у обочины. Как она вздыхала и тихонько стонала, безрассудно, самозабвенно, позволяя предполагать, что может последовать дальше. Он зажмурился и отогнал эту мысль, но не мог забыть, как она обвила его руками за шею и приоткрыла губы…
   Надо бежать. Сейчас же.
   – Пожалуйте, дамочка, – сказал Джордж, ставя перед ней тарелку с шестью бисквитами.
   Зеб бросил злобный взгляд на своего работника и старого друга, но Джордж и бровью не повел.
   – Минутку, – нахмурился Зеб. – Это все ей? А я?
   – Там еще много. – Джордж улыбнулся, сверкнув передним золотым зубом, подмигнул хозяину и вышел.
   В комнате внезапно стало очень тихо. Зеб взял чашку и покосился на Хлою. Какого черта она тут делает? Мало того, что отняла у него горячую ванну, так теперь еще и кухню захватила. Он бросил на нее еще один взгляд и с удовлетворением отметил, что у нее утомленный вид. Но вот почему его внезапно кольнуло сочувствие – непонятно. Может, от голода? Да, несомненно от голода.
   Когда он взглянул на нее в третий раз, у нее на щеках заиграл румянец. Смутилась. Так ей и надо.
   – Я не на завтрак пришла, – попыталась она оправдаться.
   – А я уж размечтался, – буркнул Зеб и налил себе кофе.
   – Я пришла поблагодарить тебя и…
   – Ерунда. – Он сел напротив, взял с ее тарелки бисквит и намазал маслом и медом.
   Хлоя следила за ним из-под ресниц. Ей бы так хорошо выглядеть по утрам! Может быть, потом, когда она будет спать на надувном матрасе, такое станет возможно. Сейчас же ей казалось, что все тело у нее сжато тисками. Веки отяжелели, под глазами легли усталые круги.
   А у него глаза ясные, как синий океан у Золотых Ворот, – хотя он, должно быть, ночью много часов таскал ее вещи. По кухне он передвигается с грацией пантеры. А ест как медведь, поглощает бисквиты один за другим. Хлоя же не привыкла к обильным трапезам. На завтрак у них обычно подавали простые хлебцы, на ланч – салат, а на обед – постное мясо. Но этот мужчина, судя по его мощному телосложению, целыми днями занят тяжелым физическим трудом. Его, пожалуй, можно было назвать олицетворением мужественности, она заметила это, еще когда он стоял перед ней в бане во всем блеске своей наготы.
   С чего, интересно, он вчера взъелся? Что заставило его так рассердиться, оставить ее с горой коробок, а посреди ночи вернуться и все перетаскать?
   – Только я не понимаю, зачем ты… – пробормотала она.
   – Что тут понимать? Я не хотел, чтобы твои покупки испортились под дождем. Считай, что я сделал это из бережливости.
 
   – А, по-моему, все дело в доброте.
   Он уставился на нее.
   – Вот и зря.
   Она медлила, боясь обидеть его новым комплиментом.
   – Послушай, я знаю – ты не хочешь, чтобы я жила здесь. Мне не следовало сюда приходить и уж тем более пристраиваться к твоему завтраку. Но у меня нет телефона, а я хотела поблагодарить тебя за помощь. И бисквиты пахли так чудесно…
   – Запах донесся аж до Ключей?
   – Нет… Я имела в виду – когда я подошла к дверям. Но раз ты не принимаешь благодарности, я…
   – Правильно поняла.
   – Я хочу сказать… я надеюсь… мы можем быть добрыми соседями, друзьями…
   – А как же врач?
   – Какой врач? Ты болен?
   – Я не болен. Но и не дурак. Не желаю быть в роли заместителя.
   Она озадаченно нахмурилась.
   – Ты замужем, – пояснил он.
   Она медленно поставила кружку на стол.
   – Была замужем, теперь – нет. – Ей хотелось сказать это как можно более безразличным тоном, и у нее почти получилось. Единственно, что выдавало ее, – это предательское подрагивание губ. Потому что на самом деле она болезненно пережила крах своей семьи. Много вложив в нее, она не получила никакой отдачи. Ничего, кроме решимости не дать подобному повториться.
   Хлоя плотно сжала губы и подняла голову.
   – Почему вы расстались? – спросил он и оперся локтями о старый сосновый стол.
   Она чуть было не сказала, что это не его дело, но уловила в глазах Зеба некое подобие интереса. Нет, не сочувствие, сочувствия она терпеть не могла и именно из-за этого уехала из Сан-Франциско. Там все только и делали, что жалели ее.
   Но как все объяснить? Ведь он не знает ни ее, ни Брэндона. Да и спрашивает, наверняка, лишь чтобы поддержать беседу.
   Хлоя отпила глоток кофе и посмотрела поверх головы Зеба в окно на расстилавшиеся за амбаром поля. Она вовсе не собиралась рассказывать чужому человеку историю своего замужества, но слова вылетали сами собой.
   – Он захотел простора, – сказала она.
   – Простора?
   – Да. Ему казалось, что он всю жизнь был задавлен, несвободен. Родители хотели, чтобы он сделал блестящую карьеру. Сначала нужный колледж, потом университет, ординатура, жилье при больнице. Только работа, работа и работа. Годами.
   – А то я не знаю, – пробурчал Зеб.
   – И когда он добился успеха, получил собственную практику и стал зарабатывать деньги, он захотел пожить для себя.
   – А ты не хочешь?
   – Хочу, конечно, но по-другому. А он… как бы это сказать… пустился во все тяжкие.
   Эти слова, произнесенные вслух, должны были бы унизить ее, но она почему-то почувствовала облегчение.
   – Да, такое не слишком способствует счастливому браку, – сухо отметил Зеб.
   – Ты знаешь это из личного опыта? – неуверенно спросила она. Возможно, он ответит, что это не ее дело, но ведь она только что открыла ему свою душу.
   – Нет, хотя однажды я был очень близок к женитьбе. Я видел счастливые и несчастливые браки, но могу сказать одно: в таких ситуациях, как твоя, вместе с доверием уходит и любовь.
   Зеб глянул на хмурое серое небо, резко встал и захлопнул окно, как будто этим мог удержать в доме любовь и доверие.
   – А теперь извини меня.
   – Конечно. Я отрываю тебя от работы. Я только хотела…
   – Знаю, поблагодарить. – Он взял шляпу с вешалки и пошел к двери.
   – Не только. – Она вытерла вспотевшие ладони о штаны. Что с ней такое?
   Хозяйка респектабельного дома в Сан-Франциско, привыкшая давать обеды на двенадцать персон, – и боится пригласить одного ковбоя? Если она сейчас же не скажет ему, через секунду он будет за дверью.
   – Не хочешь ли прийти сегодня ко мне на ужин?
   – На ужин? – изумился он.
   – Да. Теперь у меня есть все необходимое, и я хочу это отпраздновать. Я у тебя в долгу за вчерашний вечер и за завтрак. Не будет ничего изысканного, ведь у меня только маленькая плита, но я могла бы… – Она несла какой-то вздор, боясь остановиться и услышать в ответ «нет».
   Она продолжала что-то невнятно лепетать, а он стоял, держась за ручку двери, и смотрел так, словно никак не мог взять в толк, о чем она его просит.
   – Конечно, если ты занят…
   – Ты права: я очень занят, – отрезал он и толкнул дверь.
   Сердце у нее упало. Долго сдерживаемые слезы подступили к глазам. Но почему ей нестерпимо больно? Потому что сосед занят и не сможет прийти на ужин? Она сложила дрожащие губы в улыбку, смущенно смахнула предательскую слезинку и бочком протиснулась мимо него.
   – Извини, – пробормотала она.
   Удивительно, как еще она может говорить и дышать.
   Зеб сгреб ее в охапку, желая вытолкать за дверь, но вместо этого со стоном прижал к себе. Он чувствовал, как давят ему на грудь ее полные груди, как соприкасаются их бедра. Что она подумает о нем? Сначала выставляет ее из дома, а потом сам же не дает уйти? Неважно. Он хочет, чтобы она ушла. Он хочет, чтобы она осталась. Он просто хочет ее, прости Господи!..
   Зеб заглянул Хлое в глаза и напомнил себе, что эта женщина стоит преградой между ним и всеми его жизненными планами. Но в этот момент он хотел только ее. Пропади пропадом все его планы!
   Он поцеловал ее, и она ответила. Ее губы были твердые и пахли медом. Его, наверное, тоже. Мозолистыми руками он погладил ее по спине и еще крепче прижал к себе.
   Она тихонько застонала и чуть отстранила голову. Нежно, но уверенно слизала мед со своих губ. Потом с его. Он больше не мог этого выносить. Единственное, о чем он мог сейчас думать, так это о теплой постели наверху и о том, как было бы здорово отнести ее туда прямо сейчас.
   – Хозяин! Хозяин, ты здесь? – прокричал Джордж из-за амбара.
   Зеб открыл рот, но из него вырвалось только хриплое дыхание:
   – Здесь.
   – К тебе пришли. Что-то насчет быка. Что-то насчет быка!
   Ну, самое время! Неделю никого не было, только они с Джорджем да приходящие работники. Но с другой стороны это даже к лучшему. Он не хочет оставаться с Хлоей наедине. Прежде чем Зеб успел пошевелиться, Хлоя молча повернулась и ушла по направлению к Ключам. Он понятия не имел, была ли она расстроенная, грустная или такая же растерянная, как он. Кажется, она что-то бросила на прощание – вроде «Пока» или «Не забудь про вечер».
   Хлоя с головой ушла в работу. Она накупила в городе моющих средств и, отдирая грязь в лучшем из домиков – если хоть один из них можно было так назвать, – пыталась разобраться в себе. Уж слишком она восприимчива, напомнила себе Хлоя. После недавней неудачи в любви вполне понятно ее желание доказать себе, что мужчины все еще находят ее привлекательной. Но не искать же утешения у этого ковбоя, который, судя по всему, не пропускает ни одной юбки. Как бы он ни был хорош, он не в ее вкусе, а она – не в его.
   Но до чего же он сексуален! Она с еще большей силой принялась скрести пол, вместе с грязью отдирая и краску. Теперь у нее есть цель – превратить старый курорт в здравницу, и больше она не намерена жертвовать ради кого-то своими интересами. В свое время она надрывалась на работе, чтобы Брэндон одолел долгие годы университета. Благодаря ей и его родителям у него не было проблем с оплатой учебы. А потом он встал на ноги и вышвырнул Хлою из своей жизни. Но с другой стороны, именно благодаря такому повороту событий она оказалась в Колорадо и собиралась начать все с нуля.