Григ Кристин. Оправданный риск

   - О чем?
   - Сама знаешь. О нашем детстве.
   - Если хочешь. - Она сложила руки на груди.
   Что же он делает? Говорит, как робот, а чувствует себя человеком, ступившим на замерзший пруд и обнаружившим, что лед тоньше, чем ему думалось. Спокойно, помолчи, но его уже понесло.
   - Может быть, это поможет тебе понять, почему для меня так важно, чтобы у нашей дочери, у Марии, был отец. - Франс открыл стеклянную дверь и вышел на террасу. Лаура после некоторого колебания последовала за ним.
   - Ты назвал ее Марией. Это испанское имя?
   - Да, испанское - тоже, но в основе - библейское, культ Девы Марии очень силен в католических странах. Но это имя дала девочке ты.
   - Я назвала мою девочку Мэри...
   - Нашу девочку. Удачный выбор. Мою мать тоже звали Марией. Она, кстати, была родом из Италии.
   - Ты не рассказывал мне о своей матери.
   - А ты о своем отце. - Он прислонился к стене. - Она была артисткой.
   - Там, в Италии?
   - Нет, ее семья переехала сюда еще до войны. Она хотела играть в театре, но у нее что-то не получилось. В общем, в Мадриде ей встретился мой отец. - Он нахмурился и сунул руки в карманы.
   - И какой же он был?
   - Самоуверенный и эгоистичный мерзавец. - Франс криво усмехнулся. - Узнав, что она беременна, он сразу же бросил ее.
   - Мне очень жаль, - тихо сказала Лаура.
   - Жаль... - Он покачал головой. - Мать пыталась разыскать его, она его любила. Ну а ему женщина с ребенком была не нужна.
   - И она растила тебя одна?
   - Да. И все время твердила, как любит его. В конце концов я возненавидел этого человека. За что можно любить такого мерзавца?
   - Но ведь он оставил тебе что-то? Эта ферма..."
   Франс горько рассмеялся.
   - Оставил? Он оставил мне только ненависть к нему. Это все я купил, работая как проклятый. - Он посмотрел на Лауру, и глаза его блеснули. - Взял, так сказать, реванш.
   - Франс. - Она подошла к нему и протянула руку. Он отвернулся. - Мне так жаль .
   - Не надо меня жалеть. Мне не нравятся хнычущие мужчины. Я рассказал тебе об этом только потому, чтобы ты знала, что я чувствую иногда, думая о нашей девочке. Какая жизнь была бы у нее, у тебя, если бы...
   - Не говори так! У меня была работа и карьера. У нас все было бы хорошо.
   - Без отца? Без мужа?
   Опять эта мужская самоуверенность! Ей хотелось встряхнуть его, но она подумала о том, как обошлась с ним жизнь, и только кивнула.
   - Возможно, ты прав. Мне повезло больше, чем твоей матери. Отец моей дочери оказался достойным человеком. Он не бросил меня. Он на мне женился.
   - Ты так говоришь, дорогая, словно я принес себя в жертву.
   Лаура посмотрела ему в глаза, боясь задать вопрос.
   - А разве нет?
   Сердце остановилось. Может быть, она ошиблась? Может быть, он женился на ней по одним причинам, а теперь эти причины изменились?
   - Нет. Я рад, что женился на тебе.
   - Правда?
   - Конечно. Я поступил так, как было нужно.
   Как было нужно. Вот так. У нее защипало глаза. Какая же ты дура, Лаура.
   - А Кончита знает? О твоем отце?
   - Кончита? А какое отношение...
   - Ответь мне. Он кивнул.
   - Да, я рассказал ей, когда собирался на ней жениться. Полагал, что она должна знать правду.
   - Конечно, любовница должна знать правду. Но не я, не жена. - Франс протянул к ней руку, но она отступила. - И, наверное, она знает, что ты женился на мне, потому что так было нужно.
   - Не понимаю, чего ты добиваешься, дорогая.
   Лаура покачала головой.
   - Знаешь, хочу попросить тебя: не называй меня так.
   - Как?
   - Дорогая. - Она попыталась улыбнуться, но улыбка получилась жалкой. Меня это раздражает. Слишком аффектированно.
   Его глаза потемнели. Перестань, прекрати, твердила себе Лаура, но какая-то другая женщина, униженная, оскорбленная и кипящая от злости, не слушала голоса благоразумия.
   - Тебе надо было сказать мне об этом раньше. - жестко заметил он. - Буду рад сделать одолжение.
   - Спасибо. И еще один вопрос. Ты рассказал Кончите об обстоятельствах нашего брака?
   - В этом не было необходимости.
   - Но она знает, что мы поженились после рождения дочери?
   - Наверное. Считать умеет каждый...
   - Верно. Считать умеет каждый. - Она вздохнула. - Интересно, Робин говорил точно также.
   - Робин... - Франс посмотрел на нее так, словно она сошла с ума. Может быть. У нее разрывалось сердце. Все, кто знает ее мужа, знают и то, почему он на ней женился. Тем более, Кончита. - А какое Робин имеет отношение к этому?
   - Никакого. Я просто вспомнила, как мы лежали однажды в постели и разговаривали.., знаешь, как разговаривают после.., после секса. Так вот, я упомянула одну знакомую, внезапно решившую выйти замуж, и Робин подсчитал и... - Она вскрикнула - Франс схватил ее за плечо. - Мне больно!
   - Как ты смеешь рассказывать мне об этом? - Он так встряхнул ее, что Лаура чуть не упала. - Думаешь, я хочу это слышать? Ни стыда, ни уважения!
   - А что тебя так расстроило? Робин это прошлое. - Лаура помолчала. - В отличие от твоей любовницы.
   - Кончиты?
   - Кончиты, которая заходит выпить кофе, звонит тебе по сто раз в день. Закрывается с тобой в кабинете...
   Франс сказал что-то резкое по-испански, снял руку с ее плеча и отступил.
   - Не понимаю, что здесь происходит. Кончита ушла из моей жизни.
   - А Робин - из моей.
   Он сложил руки на груди и пристально посмотрел на нее.
   - Может быть, но ты постоянно упоминаешь о нем.
   - Естественно. Мы ведь были близки. Ты, например, рассказываешь, как тебе нравится коррида, а я вспоминаю Робина. Он был без ума о г футбола.
   В футболе Робин разбирался не больше, чем она в корриде, и вообще Лаура давно уже не думала о своем бывшем любовнике, но сейчас это не имело значения. Она любила мужа, а муж.., муж не мог жить без некоего замшелого кодекса чести. И, по всей вероятности, без женщины, на которой так и не женился.
   - Я так понимаю, ты сожалеешь о том, что вышла замуж за меня, а не за него?
   - Что за вопрос? Ты ведь просто не оставил мне выбора, помнишь?
   - Я сделал то, что...
   - Если ты произнесешь это еще раз, - ее голос дрогнул, - я брошу в тебя чем-нибудь.
   Его лицо потемнело.
   - Вероятно, - сдерживаясь, сказал он, - мы наговорили сегодня лишнего.
   Лаура видела, что муж рассержен и пытается не дать волю чувствам, понимала, что и ей нужно последовать его примеру. Однако осторожность и благоразумие уже отступили перед мучительным осознанием простого факта: она по глупости влюбилась в человека, который никогда ее не полюбит.
   - Возможно, нам следовало сказать это все раньше.
   - Лаура, я знаю, что тебе пришлось нелегко. Эта перемена в твоей жизни...
   Франс замолчал и выжидающе посмотрел на нее. Она помолчала, а когда заговорила, то сказала совсем не то, чего он ждал.
   - Ты прав. Мне тяжело. Я живу здесь, в глуши, без друзей, вдали от дома . - Лаура всхлипнула. Как бы ей хотелось, чтобы все было иначе, чтобы она не влюбилась в это место, в этого мужчину! - Но ты никогда не думал об этом.
   - У меня не было выбора!
   - Не кричи на меня!
   - Я не кричу! - взревел Франс - Просто хочу напомнить, как ты до этого дошла. Этот твой драгоценный любовничек бросил тебя - Ну и что?
   - А то, что ты от горя переспала со мной - Нет!
   - Ну извини, если я что-то перепутал. Освежи мою память, дорогая. Мы встретились. Ты отрывалась на вечеринке, позабыв обо всем на свете, и в итоге оказалась в постели с первым попавшимся на глаза мужчиной.
   - Не правда!
   - Нет? Что ж, тогда давай попробуем по-другому. Мы встретились. Ты была пьяна. И из-за этого тебе показалось, что переспать с незнакомцем...
   Лаура ударила его по щеке. Франс схватил ее за руку и притянул к себе Она чувствовала, как колотится его сердце, чувствовала его гнев, исходящий жаркой волной.
   - Мне было плохо. - Голос у нее задрожал, но в глазах, блестевших от слез, таился вызов. - Ты это знаешь.
   - Так плохо, что ты улеглась в постель с первым встречным?
   - Нет! Все было не так, и ты это знаешь. Все было по-другому.
   - Неужели?
   - Да...
   Франс смотрел на нее, ожидая, что она скажет что-то еще, объяснит... Что было по-другому? Уж не собирается ли она заговорить о любви? Но такого чувства не существует. Если она скажет, что любит его, он...
   - Так что? - спросил он, ненавидя себя и за этот холодный тон, и за то, как замерло в груди сердце в ожидании ответа. Ответа, ставшего вдруг таким важным. - Что было по-другому, когда мы занимались с тобой любовью?
   Лаура вырвала руку из тисков его пальцев. Выпрямилась и подняла голову все мечты валялись у ее ног, как разбитое зеркало.
   - По-другому, - сказала она, зная: единственное, что у нее осталось, это гордость, и только ложь поможет ей сохранить эту гордость, - потому что я от тебя забеременела.
   Глава 11
   Бледный лондонский солнечный свет, не способный оживить даже золотые осенние листья, вяло втекал в окна комнаты для гостей в шикарной двухэтажной квартире Патриции Дженкинс. Комната, обычно светлая и веселая, казалась мрачной.
   Патриция, только что вернувшаяся домой, некоторое время постояла у двери, наблюдая за Лаурой. Сестра сидела в обитом синим бархатом кресле с дочкой на руках и пыталась - судя по всему, безуспешно - накормить ее.
   Изобразив на лице улыбку, Патриция бодро вошла в комнату и включила лампу.
   - Темно, как в подвале, - жизнерадостно заметила она и, подойдя к окну, развела пошире шторы, потом включила еще одну лампу. - Если так пойдет и дальше, придется забыть о естественном освещении.
   Она взглянула на сестру, но та казалась полностью занятой своим делом. Девочка капризничала. У Лауры был такой вид, будто она давно уже поняла свое полное фиаско в роли матери.
   Патриция вздохнула.
   - Лаура?
   - Что?
   - Милая, почему бы не попробовать бутылочку?
   - Она уже попила из бутылочки, утром.
   - Ну и хорошо. Но если у тебя какие-то проблемы...
   - У меня нет никаких проблем. Просто сейчас на все нужно больше времени. Это вполне нормально.
   - Ну так перейди на искусственное питание. В книгах говорится...
   - Я знаю, что там говорится. - Лаура переложила ребенка на другую руку.
   - Да, но... - Лаура вопросительно посмотрела на сестру. Ладно, сказала себе Патриция, будем дипломатичны. Воспользуемся советом Криса: когда имеешь дело с упрямцем, говори то, что нужно, но при этом улыбайся. - Конечно, ты все сама знаешь. Однако, может быть, ты что-то пропустила или не так поняла...
   - Я не верю во все это, - сердито оборвала ее Лаура. - Ты читаешь книгу, еще не родив ребенка, и сразу становишься знатоком. Чушь...
   - Чушь, - согласилась Патриция, чувствуя, что теряет терпение. - Я твоя сестра. И я люблю вас обеих.
   - И что?
   - А то, что я считаю, Мэри надо перевести на бутылочку. И не смотри на меня так, словно хочешь убить. У тебя стресс и...
   - Нет у меня никакого стресса.
   - У тебя стресс, и ты хочешь отделаться от меня.
   - Вот как?
   - Да, так. Ты совсем себя распустила. - Черт, вот тебе и выдержка и дипломатичность. Патриция закрыла глаза и попыталась успокоиться. - Извини, милая. Это я не слежу за своим языком.
   - Ты права, - грустно согласилась Лаура. - Пожалуйста, возьми ее, ладно?
   Патриция подошла к креслу и взяла девочку на руки.
   - Ну вот, молодчина, - заворковала она. - Жаль только, что тетя Патриция не сможет тебя покормить.
   - Пусть лучше будет "тетя Пэт", - сказала Лаура, поднимаясь и застегивая блузку. - А теперь пойдем и поищем кухню. Одна я здесь заблужусь.
   Отворилась дверь, в комнату вошла Чевита.
   - Извините, госпожа Мендес, я бы отнесла девочку наверх, если вы не против. Она ведь уже уснула.
   Лаура забрала Мэри у сестры, поцеловала дочку в лобик и осторожно передала няне.
   - Она сегодня немного капризничает. Если проснется...
   - Я сразу же позову вас, - успокоила ее женщина.
   - Спасибо, Чевита.
   Когда няня ушла, Патриция улыбнулась сестре.
   - Эта Чевита очень приятная и ответственная особа.
   - Несомненно.
   - Хочешь кофе?
   - Очень.
   Сестры отправились на кухню. Патриция захлопотала у плиты, а Лаура достала сливки из холодильника и сахар из шкафа. Через несколько минут они сидели за столом.
   - Отличный кофе.
   - Мой единственный кулинарный талант. - Патриция усмехнулась. - Наша кухарка всегда с легким сердцем берет выходной. Знает, что от меня неприятностей ждать не надо.
   - Я помню, какие пирожные ты делала, когда мы были еще детьми.
   - А ты всегда говорила только о хорошем и никогда о том, что тебя огорчало. Похоже, ничего не изменилось.
   - Меня и сейчас ничего не огорчает. - Лаура поставила чашку на стол.
   - Ты ушла от мужа.
   - Я ушла от человека, за которого мне не стоило выходить замуж. - Патриция вздохнула, а Лаура закатила глаза. - Насколько я помню, ты всегда так вздыхала, когда хотела сунуть нос в чьи-то дела.
   - Вот и хорошо. Тогда я смело могу задать тебе вполне очевидный вопрос.
   - Не знаю, что за вопрос, но спрашивай. Только не жди ответа.
   Патриция откинулась на спинку стула и сложила руки на груди.
   - Если тебе не стоило выходить за него замуж...
   - Не стоило.
   - Тогда почему же ты вышла? Лаура рассмеялась. Подойдя к плите, она плеснула себе еще кофе и вопросительно взглянула на сестру. Та покачала головой.
   - Мне нельзя много кофеина. Но все же... Ты не выглядишь женщиной, которая выходит замуж за мужчину против своей воли.
   - Ну а я вот вышла. Но потом поумнела и поняла, что не хочу, чтобы он сломал жизнь мне и моей...
   - Ты плачешь?
   - Нет. - Но слезы уже так и текли по щекам. - С чего бы это мне плакать? Она закрыла лицо руками.
   - Лора. - Патриция подошла к сестре и обняла ее за плечи. - Пожалуйста, расскажи мне, что случилось? Когда ты поняла, что замужество было ошибкой?
   - Я знала это уже тогда, когда выходила за него замуж.
   - Но я же разговаривала с тобой по телефону не менее десятка раз, когда ты уже жила у него, в Испании, и мне казалось, что ты довольна.
   - Мне тоже. - Лаура рассмеялась сквозь слезы.
   - Подожди. Я же помню. Вначале у тебя был такой тоскливый, неживой голос. Потом все вроде наладилось. Я собиралась тебя навестить, но примерно через месяц...
   - Через шесть недель, - поправила сестру Лаура. - Через шесть недель и одну ночь...
   Она покраснела и достала из кармана салфетку.
   - Ну хорошо. Пусть будет так. - Патриция откашлялась. - Ты скажешь, что я сошла с ума, но мне тогда казалось, что ты счастлива. Так счастлива, как никогда в жизни.
   - Я хорошая актриса.
   - Из нас с тобой никудышные актрисы. Поэтому в школе ни тебе, ни мне так и не удалось сыграть Золушку. Нам доставались только роли злых сестер.
   - Помню. - Лаура невесело усмехнулась. - Мы могли бы все испортить.
   - Вот именно. - Патриция протянула сестре носовой платок. - Высморкайся.
   Лаура послушно высморкалась, вытерла глаза и вздохнула.
   - Ты права, я действительно была счастлива.
   - И?
   - А потом это прошло, и я уехала.
   - Вот, значит, как? - Патриция взяла сестру за руку. - Ты была счастлива, а потом это прошло, и ты собрала вещи и уехала?
   - Да, - сказала Лаура и расплакалась так, что у Патриции защемило сердце. - Он не любит меня.
   - А он вообще-то любил тебя, когда просил выйти за него замуж?
   - Франс ни о чем меня не просил, только шантажировал. Иначе я никогда бы не согласилась.
   - Вот как. Значит, я была права, когда сказала Крису, что здесь что-то сомнительное. Понимаешь, мама представила все как некое романтическое приключение. Дерзкий испанец и прекрасная англичанка. Они встречаются.., ночь страсти.., продолжение в Лондоне...
   - Ничего подобного. Кроме ночи страсти.
   Все остальное Франс придумал, чтобы не расстраивать маму.
   - Я предположила нечто в этом роде. - Патриция потрепала сестру по плечу. - Мы ведь перезванивались, вместе обедали, и ты ни разу не упомянула, что встречаешься с кем-то. Вот почему для меня известие о твоей беременности стало таким сюрпризом.
   - Он пригрозил, что отнимет у меня Мэри, если я не выйду за него.
   - Что? Как бы он это сделал?
   - У него были документы. Какие-то постановления. Он говорил, что имеет связи.
   - Подлец!
   - Так что у меня не было выбора. Потом целые шесть недель мы жили как бы в состоянии перемирия. Разные комнаты, разная жизнь. И вдруг что-то случилось. Все изменилось. Я поняла, что он совсем не холодный и бесчувственный, каким мне казался. Я.., влюбилась в него. То есть я думала, что влюбилась. А на самом деле нет. Зачем женщине влюбляться в мужчину, который ее не любит?
   - Не знаю, - тихо сказала Патриция. -Может быть, ты мне объяснишь?
   - Секс, - дрогнувшим голосом произнесла Лаура, - Секс и только. Больше ничего и не было.
   - Секс способен быть замечательным доказательством любви, если, конечно, повезет сразу двоим.
   - В нашем случае этого не произошло. Просто... - Лаура покачала головой. Я действительно влюбилась в него. Никогда не думала, что смогу любить мужчину так, как полюбила Франса. Но он меня никогда не любил. Женился на мне только из-за дочери.
   - Ты вышла замуж за него по этой же причине?
   - Ты что, не слушала? - Лаура хлопнула ладонью по столу и вскочила. - У меня не было выбора. И я не люблю Франса больше. Ненавижу его, презираю. И всегда буду презирать!
   - Подожди! - крикнула Патриция, но сестра уже выбежала из комнаты. - Лора!
   - Не надо. - На пороге появился Крис. - Ей надо побыть одной. Классический случай.
   - Ты, как всегда, прав. - Она подошла к мужу, поцеловала, обняла, думая о том, почему некоторые женщины в их семье не могут влюбиться и жить счастливо и спокойно, не мучая себя и других.
   Лаура сидела в кресле, подобрав под себя ноги, и смотрела в окно.
   На город уже легла ночь. Там, дома, тоже ночь, но другая, не такая, как здесь. Ни сигналов проезжающих по улице машин, ни фонарей, ни ярких огней рекламы. Небо черное, усеянное звездами; мягко шумят деревья в саду. Там, дома...
   Дома? Что еще за мысли? Я дома здесь, в Лондоне. Там, в Испании, все чужое. Там все его, Франса.
   Она откинула голову на спинку кресла. Все дело в усталости. Она вымоталась физически и эмоционально. Прошла всего неделя.., или больше? Какой сегодня день? Из дома она уехала в...
   Черт побери, опять! Что же это такое? - Я дома, - сказала она, словно убеждая саму себя. В конце концов даже Франс понял, что ей нужно вернуться в свой мир. Иначе он ее не отпустил бы.
   После той ссоры ей не понадобилось много времени, чтобы принять решение. Она твердо знала, что уйдет от него и что ее ничто и никто не остановит. Любовь, все то, что она испытывала к Франсу, обернулось ненавистью и презрением.
   Лаура собирала вещи, когда услышала, как внизу громыхнула дверь. На лестнице послышались тяжелые шаги Франса. Надо было запереть дверь, с опозданием подумала она, и в следующую секунду он уже остановился у порога, огромный и грозный.
   - Что это ты делаешь? - сердито спросил Франс.
   Ей удалось скрыть охватившую ее панику за спокойным ответом.
   - А на что, по-твоему, это похоже? - Она положила в чемодан стопку белья. - Я ухожу от тебя.
   - Нет, ты не уйдешь, - категорически заявил он, захлопывая за собой дверь.
   - Уйду. - Лаура повернулась и посмотрела на него. Ее поразило его перекошенное злобой лицо. - И не пытайся меня остановить.
   Он шагнул к ней. Ей хотелось убежать, спрятаться от него, но она заставила себя остаться на месте.
   Франс захлопнул крышку чемодана.
   - Ты моя жена.
   - Ненадолго. - Лаура прошла мимо него к шкафу. - Дома я сразу...
   - Ты дома!
   - В Лондоне я сразу начну процедуру развода.
   - Я не дам согласия. Она рассмеялась.
   - Ты не дашь согласия? Извини, но мне оно и не потребуется.
   - Потребуется, еще как потребуется. И вообще, об этом и речи быть не может. Я не позволю тебе уйти из этого дома.
   - Нет? - Ее охватила ярость. - А что ты сделаешь? Запрешь меня в комнате? Прикуешь к стене? Я ухожу от тебя. Чем скорее ты это поймешь, тем лучше.
   Франс сложил руки на груди и взглянул на нее. В его глазах застыла холодная ненависть.
   - Хорошо. Уходи. Ты мне не нужна.
   - Верно, я тебе не нужна, и так было с самого начала.
   - Не приписывай мне свои мысли.
   - Я говорю правду. Впрочем, это все не имеет сейчас никакого значения. Я ухожу и забираю с собой дочь.
   - Нет! Она останется со мной.
   - Мэри моя дочь, я ее родила. И я возьму ее с собой. - Лаура отвернулась, схватила какие-то тряпки с полки и швырнула их в чемодан. - Я гражданка Соединенного Королевства, и моя дочь тоже.
   - Но она и гражданка Испании.
   - Не собираюсь с тобой спорить. Вопрос решен. Если ты попытаешься мне помешать, я позвоню в посольство.
   - Звони куда хочешь. Это Испания, и ты моя жена.
   - Сейчас двадцатый век, и ты безумец, если думаешь, что я оставлю дочь с человеком, у которого нет сердца.
   - У меня есть сердце.
   Что-то в его голосе заставило ее взглянуть на него, но ни выражение лица Франса, ни его поза не изменились. Он стоял, словно гранитная скала.
   - У тебя ничего не получится. - Лаура закрыла оба чемодана. - Отойди, пожалуйста, и не мешай мне. Долорес готовит Мэри, и мне нужно поспешить на самолет. Меня встретит Крис. Он оттуда, из Лондона, уже позаботился о билетах. Ты так и не понял, что есть люди с более широкими возможностями.
   - Ты втянула в это дело постороннего?
   - Крис не посторонний. Он муж моей сестры. Кстати, если я не прилечу, все поймут, что ты удержал меня насильно.
   Она не стала упоминать о том, что Крис советовал ей не делать ничего сгоряча. Он просил позвать к телефону Франса и, лишь уяснив, что Лаура этого ни за что не сделает, со вздохом согласился помочь ей.
   - Так ты этого хочешь? - с нескрываемым презрением спросил Франс. Превратить все в скандал? В войну, в которой не будет победителей?
   - Я сделаю все, что нужно, чтобы забрать мою дочь. - Гордо подняв голову, Лаура подошла к нему. - Ты произносишь речи об ответственности, о долге. Но никогда не говорил о том, что действительно важно, о том, что должна понять моя малютка. Например, о любви.
   - О любви? - Франс презрительно поджал губы. - Ее не существует в природе.
   - Ее нет в тебе. - У Лауры защипало глаза. - Поэтому я и ухожу от тебя.
   Некоторое время они оба молча смотрели друг на друга. Потом она отвернулась и отошла к окну.
   - Буду благодарна, если ты не станешь чинить препятствий и позволишь мне взять с собой Чевиту. Хотя бы на первое время. И новый дом, и новая няня слишком большая нагрузка на психику ребенка.
   Франс не ответил. Лаура повернулась к нему, и в какое-то мгновение в его глазах мелькнуло.., нечто. Нечто такое, что чуть не бросило ее к нему. Но уже в следующую секунду иллюзия рассеялась, и она поняла, что выдает желаемое за действительное.
   - Я буду проводить с дочерью столько времени, сколько пожелаю, - угрюмо сказал он.
   - Мы обо всем договоримся.
   - Столько, сколько пожелаю, - повторил Франс. - Ты это понимаешь? И если ты попытаешься...
   - Я не намерена исключать тебя из жизни Мэри, - тихо сказала Лаура. И не из-за твоих угроз, а потому что в одном ты прав: у ребенка должно быть двое родителей, отец и мать, и я знаю, что по-своему ты ее тоже любишь. Как только устроюсь, сразу же сообщу тебе адрес и номер телефона. Поначалу поживу у Патриции и Криса. Звони в любое время, а когда захочешь увидеться с Мэри, я все устрою.
   - Что ты устроишь?
   - Сделаю так, чтобы мы с тобой не встретились. - Она почувствовала, что самообладание на пределе и она вот-вот сорвется. - Я не желаю тебя больше видеть. Никогда. Понимаешь?
   Франс промолчал и только посмотрел на нее так, словно никогда прежде не видел. Лаура отвернулась, скрывая слезы. Ну уходи же, уходи! - мысленно повторяла она.
   Но вместо стука закрываемой двери услышала его шепот:
   - Лаура, ответь мне на один вопрос. Эта любовь, о которой ты так много говоришь... Ты чувствовала ее.., ко мне?
   Она не могла сказать правду, потому что тогда ее план рухнул бы. Через какое-то время дверь открылась и мягко захлопнулась за ним. Франс ушел. Ушел из ее жизни...
   Лаура вздохнула, вспомнив этот последний разговор с мужем, поднялась и, подойдя к окну, прислонилась лбом к прохладному стеклу.
   - О, Франс... Франс... Как же ты не понял? Я люблю тебя и всегда буду любить. Пока живу.
   Слезы хлынули из глаз, и она даже не стала вытирать их. Выплакавшись, Лаура легла на кровать и, свернувшись калачиком, погрузилась в успокоительную полудрему.
   Она не знала, сколько пролежала так. К бодрствованию ее вернула всплывшая откуда-то из подсознания мысль: должна попросить Криса об одолжении. Всего об одном. Она обязана это сделать ради того мальчика, которым Франс был когда-то. Мальчика, ставшего тем мужчиной, которого она будет любить до конца своих дней.
   Глава 12
   Крис Дженкинс посмотрел на сидевшего напротив гостя и не в первый уже раз пожалел о том, что не умеет читать мысли, Хотелось бы знать, о чем думает его старинный испанский друг и деловой партнер Франсиско Мендес.
   Франс прилетел в Лондон всего лишь час назад, и Крис, встретив его в аэропорту, повез приятеля в клуб. За время в пути они едва ли обменялись десятком фраз, причем львиная доля замечаний приходилась на Криса. Франс, похоже, поклялся употреблять только слова "да" и "нет".
   Вот и сейчас он холодно посмотрел на официанта, со знанием дела рассказывавшего об имевшихся в сегодняшнем меню блюдах. Таким взглядом, подумал Крис, Горгона Медуза превращала людей в камень. Бедняга официант сбился и сконфуженно замолк. Крис решил, что пора спасать положение.
   - Мне, пожалуйста, бифштекс. Франс, а тебе? Пожалуй, то же самое, бифштексы здесь отменные. - Он улыбнулся официанту. - Зеленый салат, к бифштексам - печеный картофель... В качестве аперитива - два бурбона со льдом. Ты не против, Франс?
   Гость молча кивнул, и Крис добавил к заказу бутылку красного вина.
   Их обслужили в рекордное время, и Крис чуть усмехнулся: видно, официант предпочел не рисковать. Он поднял стакан с бурбоном. Франс, бросив на друга хмурый взгляд, сделал то же самое.