Григ Кристин. Сближение планет

   – Я стучал, но мне никто не ответил. Она, наверное, в душе, подумал я. А когда вернется в спальню, кожа ее будет влажной и будет пахнуть…
   – Это что, сирень?
   Сердце у Дианы бешено заколотилось. Отступить пусть даже на шаг, и он решит, что она его боится. А она не боится. Бояться ей нечего. Ведь именно в этом она убеждала себя. Или нет?
   – Обычное мыло, – холодно проговорила Диана, вскинув подбородок.
   Энтони улыбнулся.
   – Может быть, мой подарок произведет на вас большее впечатление, чем мои слова?
   – Вы только зря тратите время. Мне не нужны никакие подарки.
   – Правда? – Он беспечно пожал плечами.
   – Это Ева меня надоумила. Сказала, что вы, наверное, захотите переодеться во что-нибудь чистое.
   Энтони поднял с постели маленький аккуратный сверток.
   – Я вам кое-что принес, но если вам, правда, не надо…
   – Погодите.
   Она легонько коснулась его руки. Теплая и упругая кожа. Диана отдернула руку и убрала ее в карман халата.
   – Я… я не поняла. Когда вы сказали «подарок», я как-то не подумала, что вы принесли мне одежду…
   – А что вы подумали? Что я принес вам бриллианты? – Энтони по-прежнему улыбался, но взгляд его сделался ледяным. Он долго смотрел на нее, потом пожал плечами и протянул сверток:
   – Тут не совсем ваш размер, но это лучшее, что я сумел подобрать за такое короткое время.
   Диана подумала о Еве, которая была ниже ее ростом дюймов как минимум на пять и весила фунтов на восемьдесят больше.
   – Все в порядке, – сказала она, принявшись разворачивать пакет.
   – Меня не волнует, как я буду выглядеть. Я просто хочу переодеться в чист…
   У нее вдруг пересохло во рту. Это были шорты, явно принадлежащие Энтони. Сама мысль о том, что одежда, которую носил этот мужчина, будет касаться ее кожи… Ну и чего здесь такого? – принялась убеждать она себя. Не будь идиоткой.
   Ей удалось выдавить вежливую улыбку.
   – Вы правы. Я и раньше носила мужские шорты. Брала потихоньку у братьев. Папа не одобрял, когда девочки ходят в джинсах, так что пока я не выросла и не смогла поступать по-своему…
   – Меня вовсе не удивляет, что вы не любите следовать правилам.
   – Правила, устанавливаемые деспотично, это уже не правила, – резко бросила Диана.
   – Это приказы.
   Энтони в изумлении приподнял бровь.
   – А разве это не одно и то же?
   – Конечно нет! Никто не должен слепо повиноваться приказам других. Это… это бесчеловечно – заставлять людей делать лишь то, что хотите вы.
   – Это камешек в мой огород? Я, по-вашему, бесчеловечен?
   Да, по-моему, да, – вертелось у Дианы на языке… Но это было не совсем так. Разве бесчеловечный и черствый субъект станет спасать щенков? Или, чтобы помочь незнакомой женщине, выйдет один на один с пьяным ублюдком, который к тому же размахивает ножом?
   Диана пожала плечами.
   – Нет, – натянуто проговорила она, – наверное, нет.
   Он рассмеялся.
   – Это, я думаю, наиболее близко к выражению признательности за то, что я притащил вам весь этот изысканный гардероб. Иной благодарности я и не жду.
   Девушка не сумела сдержать улыбку.
   – По сравнению с тем, что на мне было вчера, это вообще шикарная одежда. Спасибо вам.
   – Пожалуйста.
   Диана пристально посмотрела на Энтони. Он стоял сейчас так близко, что она видела свое отражение в его зрачках. Две Дианы глядели на нее из черных глубин, и вид у них был какой-то странный, растерянный, возбужденный.
   Энтони протянул руку и легонько коснулся пряди ее волос, закрутившейся колечком на щеке. Его взгляд скользнул по ее губам, потом он опять посмотрел ей в глаза.
   Диана безотчетно отступила на шаг.
   – Я бы… хотела одеться.
   – Как жалко, – произнес он едва ли не шепотом. Его голос звучал мягко и неожиданно хрипло. Этот голос овевал, как дым.
   – Я предпочел бы, чтоб вы оставались как есть.
   – Энтони, вы вломились сюда безо всякого приглашения. Я понимаю, что для вас это, может быть, очень забавно, но..
   – Не забавно, милочка. Просто потрясающе.
   Он легонько погладил ее по щеке, Так нежно и бережно… Но Диана чувствовала, какой безудержный огонь скрывается за этой осторожной лаской.
   – Не надо… не надо так делать… – пролепетала она.
   – Делать что? – Он приподнял бровь.
   – Прикасаться к тебе?
   – Да.
   Дыхание ее участилось – это мужчина провел рукой ей по шее.
   – Я… Мне это не нравится.
   Он улыбнулся одними губами. Глаза его не улыбались. Они потемнели. Они полыхали огнем.
   – И поэтому у тебя так колотится сердце? Я его чувствую. Здесь, – он прикоснулся к голубоватой жилке, пульсирующей у ее ключицы.
   Да, это правда. Диана чувствовала бешеное биение своего пульса под легким давлением его пальцев. Отрицать было бессмысленно. Она искала слова, которые смогут ее защитить. Не от него, а от той странной клубящейся темноты, которая грозила затопить ее разум.
   – Я не… я не хочу, чтобы ты это делал. Пожалуйста. Ты меня только что спрашивал… считаю ли я тебя бесчеловечным, и…
   – Ах, дорогая, в этом-то и проблема. Я очень даже человечный, когда чувствую, как твоя кожа становится жаркой от моих прикосновений, – он придвинулся еще ближе к ней.
   – А когда я вижу, как ты запрокидываешь голову… вот так… а твои губы приоткрываются. – Энтони приподнял ее подбородок, – тогда я думаю: она хочет, чтобы я ее поцеловал. Хочет не меньше, чем я сам хочу ее поцеловать.
   – Нет, – прошептала Диана.
   Он провел губами по ее губам – легко и нежно. Так бабочка скользит крылом по лепестку цвета. Диана издала тихий стон. Энтони чуть отстранился. Он увидел, что щеки у девушки горят. Какая она красивая…
   А ведь она права. Ему не стоило этого делать. В конце концов, он пришел сюда не за этим. Он просто принес ей одежду.
   …Энтони подошел к двери и постучал. Потом вошел, увидел разобранную постель, шелковое белье, небрежно брошенное на стул у двери в ванную. Оттуда доносился шум льющейся из душа воды. Этот шум странным образом перекликался с пульсацией крови в висках Энтони. И он решил, что ничего страшного не случится, если он подождет Диану. И вот дождался…
   Энтони провел рукой по ее мягким шелковистым волосам. Она даже не шелохнулась, но он все же услышал ее тихий вздох. Увидел, как дрогнули ее ресницы. Она похожа на кошку, подумал он, на кошку, которая сейчас примется ластиться, требуя, чтобы ее погладили.
   Безумие. Глупость. Бред.
   Но тогда почему так бьется сердце – каждый раз, когда он прикасается к ней? Откуда эта неистовая потребность прижать ее к себе, припасть губами к ее губам?..
   Есть только один способ избавиться от нее, избавиться от этого мучительного наваждения. Овладеть ею – и отдаться ей до конца, пока он не пресытится, пока его жажда не будет утолена. И это в его власти. Несмотря на гневные слова, несмотря на решительные отказы, Энтони видел правду в ее серебристых глазах. Он чувствовал правду в мягкой податливости ее тела.
   Он взял ее лицо в ладони и прошептал:
   – Мне вот что интересно: у тебя везде кожа бронзового оттенка? Или это просто загар, дорогая, и твое тело белое, точно сливки, там, где его не касались лучи солнца?
   Ее дыхание сбилось. Она легонько пошатнулась, а ее губы приоткрылись. Диана прошептала его имя и вдруг прильнула к нему всем телом.
   Он целовал ее долго – пока ее губы не сделались мягкими и не налились страстью. Его рука потянулась к поясу у нее на халате. Она не пыталась остановить его. И слава Богу, потому что Энтони уже не знал, сможет ли что-то остановить его теперь. Его железный самоконтроль, которым он так гордился, неожиданно изменил ему. Тело его напряглось, никогда в жизни он не испытывал столь неодолимого желания. Но он не хотел торопить события. Он хотел растянуть удовольствие: прикасаться к ней снова и снова, постепенно открывать для себя ее тело, наблюдать, как глаза у нее загораются огнем…
   Энтони медленно обнажил ее плечи. Руки у него дрожали. Ему не терпелось увидеть ее совершенную грудь. А в том, что она совершенна, он не сомневался. Но ему было жаль отрывать взгляд от лица девушки. Ему хотелось смотреть на ее лицо, когда он будет ее ласкать.
   – Энтони, – прошептала она, задыхаясь. – Энтони, пожалуйста…
   Она, наверное, просила его отпустить ее. Но прозвучало это так, что Энтони окончательно потерял голову. Его руки скользнули под халат. Он провел ладонями по ее спине. Подхватил ее под ягодицы и приподнял, прижимая к себе так, чтобы она почувствовала всю силу его возбуждения.
   Она протестующе вскрикнула. Энтони впился губами в ее плотно сжатые губы и раскрыл их своим языком. Так – без единого слова – он дал ей понять, что она испытает тогда, когда он войдет в ее тело. Жар его страсти спалил волю Дианы. Чувства ее полыхнули огнем, и ей пришлось признать правду. Она желала этого мужчину. Хотела, чтобы он взял ее и любил долго – долго, пока мир вокруг них не взорвется, не выдержав такого накала чувств. Да, она хотела отдаться ему с момента их первой встречи!
   Энтони держал ее голову так, чтобы она не смогла отвернуть лицо, не смогла уклониться от его поцелуев. Диане казалось, что она сходит с ума. Она издавала какие-то странные звуки, непонятные ей самой, и прижималась к нему все крепче и крепче.
   Она не знала, что это бывает так. Ни книги, которые Диана прочла, ни разговоры с подружками, ни неуклюжие «обжимания», которые она позволяла кое-кому из знакомых мальчишек, – ничто не подготовило ее к тому, что происходило сейчас. Происходило на самом деле. С ней.
   Да и откуда ей было знать, что поцелуи мужчины – поцелуи Энтони – отзовутся сладкой болью в ее груди. Откуда она могла знать, что ее тело растает от одного его прикосновения?
   И ничего удивительного в этом не было. Она в жизни еще не встречала такого мужчину, как Энтони. Ее соблазнял настоящий мастер! Тот самый, который однажды сказал ей, что он скорей примет обет безбрачия, чем согласится лечь с ней в постель!
   Эта мысль отрезвила Диану. Она вся напряглась, пытаясь справиться со своим распаленным телом. Вот для чего он пришел сюда. Чтобы соблазнить ее! Чтобы завоевать ее, подчинить себе. Наказать ее этим последним – предельным уже – унижением.
   И она едва не позволила ему это сделать. Диана замолотила кулаками по его плечам.
   – Черт бы тебя побрал! – выдохнула она, – отпусти меня!
   Энтони удивленно отпрянул, и девушка почувствовала злобное удовлетворение. Ради того чтобы увидеть изумленное выражение у него на лице, стоило вытерпеть все, что ей только что пришлось пережить. Это же очевидно! Он явился сюда для того, чтобы сотворить над ней всякие непотребства, а она его остановила. Остановила!
   – Милочка, что с тобой?
   – Прекрати, Энтони. – Диана запахнула халат. Ее руки дрожали от ярости, – все эти приемчики страстного любовника на меня не действуют.
   Он посмотрел на нее как на умалишенную. Что ж, вполне вероятно, так оно и было. На какой-то момент она просто лишилась рассудка. Иначе как могло получиться, что она едва не позволила ему…
   – Именно так это и происходит… ты так всегда добиваешься женщин? Привозишь их сюда и… и… А если женщина хочет, чтобы ты остановился? Если ей неприятны твои домогательства? Ты разве этого не замечаешь?
   Все следы страсти исчезли с лица Энтони. Оно снова сделалось непроницаемым. Он смотрел на Диану в упор, но по выражению его глаз невозможно было понять, о чем он действительно думает. Когда же он заговорил, его голос был ровным, едва ли не безучастным:
   – Если таким вот образом ты обычно даешь мужчине понять, что тебе неприятны его домогательства, мне интересно было бы посмотреть на то, как ты его поощряешь к дальнейшим действиям.
   – Ладно. Хорошо. Может быть, я… может быть, у тебя и создалось впечатление, что я хочу, чтобы ты… целовал меня. Но… но я не хотела никакого продолжения.
   Он рассмеялся.
   – Ты просто маленькая лгунья.
   – Ладно, пусть будет так. Если это потешит твое драгоценное самолюбие. Хорошо, признаю. Я… я отвечала на твои ласки. Ну и что? Ты не первый мужчина, который меня возбудил.
   Диана едва не подавилась: это была настолько наглая ложь, что ей самой стало как-то неловко. Однако она сработала. На этот раз Энтони не сумел выдавить свою самодовольную улыбочку.
   – Мне просто было любопытно, сможет ли такой мужчина, как ты… – Она сердито уставилась на него, пытаясь придумать достойное продолжение начатой фразы. Она, естественно, не собиралась признаваться, что он едва ее не соблазнил. Но надо было ответить хоть что-то, и Диана брякнула первое, что пришло в голову:
   – Мне хотелось проверить… сможешь ли ты меня возбудить.
   – И как проверка? – Голос Энтони стал угрожающе мягким.
   – Оказалось, что можешь. Но сама мысль о том, чтобы продолжить… Я имею в виду, когда я подумала, что я делаю и с кем…
   Диана невольно вскрикнула, когда Энтони схватил ее за плечи.
   – Для женщины, на которой надет только купальный халат, – сказал он, – ты либо безнадежная дура, либо и вправду отчаянно смелая девочка.
   Диана оцепенела. В ее глазах промелькнул страх.
   Энтони это заметил и остался доволен. Вообще-то он не принадлежал к тому типу мужчин, которым нравится путать беззащитных женщин. Но здесь был особый случай. Дамочек, вроде мисс Дианы Сазерленд, надо сразу же ставить на место, чтобы они не думали, будто им все позволено, будто они могут вполне безнаказанно забавляться, играя с людьми.
   Он отпустил ее, подошел к кровати, сгреб в охапку одежду, которую ей принес, и швырнул к ее ногам.
   – Одевайся. Когда будешь готова, спускайся вниз. Ева скажет тебе, что надо делать. И кстати, хочу, чтобы ты знала: твой небольшой «эксперимент» провалился не только по твоей вине. Если бы я захотел, я бы взял тебя. Тем более что ты сама мне себя предлагала. Глупо было бы не воспользоваться. Только зачем? Для меня это вряд ли бы стало незабываемым переживанием, Диана. Да, ты красивая и соблазнительная женщина… но ты не одна такая.
   Он вышел. Что-то ударилось в дверь с той стороны, едва Энтони прикрыл ее за собой. Видимо, Диана швырнула ему вслед какой-то предмет.
   Она действительно смелая женщина, надо отдать ей должное. Осталось лишь выяснить, насколько смелая. Ну ничего, уже скоро он это проверит.

7

   Диана оделась. Теперь она была готова «на подвиги». Однако ей показалось, что ее длинные ноги до неприличия оголены, хотя шорты Энтони доходили ей до колен. Ей самой было странно, почему она вдруг комплексует. Дома она щеголяла и в более откровенных нарядах и не испытывала при этом никакой неловкости. Тем более то, что надето на нее сейчас… В общем, трудно даже представить себе более непривлекательный и бесполый наряд. Да и кто ее будет рассматривать? Разве что Ева. Диана очень надеялась, что ей повезет и удастся счастливо избежать встречи с Энтони.
   Закрыв за собой дверь, она спустилась по широкой лестнице.
   Внизу она остановилась и с восхищением огляделась. Вчера Диана заметила только, что дом огромный. Сейчас она поняла, что он еще и красивый. Белые отштукатуренные стены. Высокий сводчатый потолок. Повсюду зеленые растения. Огромные окна, в которые свободно льется яркий свет тропического солнца. И обстановка под стать архитектуре: все простое и строгое, без излишеств. И все очень красивое.
   Диана вдруг поймала себя на том, что невольно занялась сравнением этого дома с домом отца. Особняк Сазерлендов был вещественным воплощением богатства и власти. А этот дом был совсем другим. Как видно, Энтони хорошо разбирался в том, что делает дом настоящим домом.
   И это лишний раз доказывает, что внешний вид обманчив, напомнила себе Диана. Для Энтони это настоящий дом, а для нее свой – тюрьма.
   Кухня представляла собой громадное светлое помещение, уставленное живыми цветами в глиняных горшках. Раздвижные стеклянные двери открывались в просторный внутренний двор, вымощенный кирпичом.
   Диана нерешительно застыла в дверях. Она думала, что Ева уже ждет ее здесь, чтобы загрузить поручениями на день. Но в кухне не было никого. Девушка пожала плечами, прошла к плите и взяла кофейник. Рядом с плитой стояли две большие керамические кружки. Она налила себе кофе, густого и темного, и сделала первый глоток.
   Ммм. Изумительно. Просто амброзия. Пища богов. Экономка Энтони, может быть, и безропотная рабыня хладнокровного деспота, но сварить настоящий кофе она умеет…
   Дверь в патио открылась. Диана обернулась. В кухню вошла Ева с большой плетеной корзиной, до верху полной помидоров, лука, зеленого и красного перца. При виде Дианы она с изумлением приподняла брови, а потом, вежливо улыбнувшись, закрыла за собой дверь, опустила корзину на пол и направилась к холодильнику.
   – Добрый день, мисс. Простите, что заставила вас ждать.
   Диана поставила чашку на стол.
   – Я жду ваших распоряжений. Улыбка Евы стала неуверенной.
   – Что вы сказали, мисс?
   – Спросила, что мне надо делать? Вычистить унитазы? – Диана развела руками, – вытереть пыль? Подмести полы? Вы мне просто скажите, и я приступлю к работе.
   Экономка уставилась на нее как на умалишенную.
   – Если вы скажете мне, мисс Сазерленд, что вы хотите на завтрак…
   – Называйте меня просто Диана. И я сама приготовлю себе завтрак, если вы мне покажете, где я могу взять продукты.
   Бедная женщина, ничего не понимая, застыла едва ли не в ужасе.
   – Пожалуйста, мисс, пройдите в столовую. Я все вам принесу.
   – Я здесь не гостья, Ева. Разве он вам не сказал?
   – Вы не гостья? Ничего не понимаю. Если вы не гостья господина, тогда кто…
   – Я нанял мисс Сазерленд на работу. Диана резко обернулась. Энтони стоял в дверях.
   – И вы не должны ей прислуживать, – продолжал он, обращаясь к Еве, – она позавтракает сама, а потом вы ей скажете, чем заняться.
   Ева побледнела.
   – Мистер Родригес, пожалуйста, я не могу…
   – Вы можете поручить ей любую работу, хотя я сомневаюсь, что она что-то умеет. Разве что самые элементарные вещи. Может быть, у нее получится подмести полы.
   Не задумываясь о том, что она делает, Диана схватила кружку с недопитым кофе и запустила ее в Энтони. Кружка ударилась в стену. Осколки попадали на пол.
   На мгновение все замерли. Потом Ева истово перекрестилась и зашептала молитву. Энтони громко выругался. Прежде чем Диана успела сдвинуться с места, он был уже рядом. Его голубые глаза почернели от ярости. Пальцы больно впились девушке в плечи.
   – Если ты и дальше будешь вести себя как капризный ребенок, Диана, то вряд ли облегчишь себе жизнь. Убери это безобразие!
   Ева выступила вперед.
   – Нет, не нужно. Я сама…
   Но Энтони не дал экономке договорить и снова обратился к девушке:
   – Я сказал, убери, что ты тут намусорила.
   Диана прикоснулась к руке Евы.
   – Вам незачем убирать за мной, – сказала она, не сводя взгляда с Энтони, – я только жалею, что промазала.
   Какое-то время Энтони наблюдал за тем, как Диана собирает с пола осколки, а потом повернулся к экономке.
   – Я еще раз повторяю, Ева. Если мисс Сазерленд хочет нормально питаться и иметь крышу над головой, она должна это заслужить, – и с этими словами он покинул кухню.
   Это уже ни в какие ворота не лезет, думала Диана, высыпая осколки кружки в мусорное ведро. Ева, похоже, была того же мнения.
   – Что происходит? – прошептала она с выпученными глазами.
   – Ваш хозяин – просто зверь! – в ярости выпалила Диана, – Грубое животное!
   – Нет! Не надо так говорить, мисс. Я в жизни его таким не видела.
   – Это все потому, что вы позволяете ему требовать, вместо того чтобы вежливо попросить. Вы могли бы найти себе место получше! Почему вы не уйдете? Чем он вас так запугал?
   – Вы не правы. Поверьте, мистер Родригес – очень добрый человек. Его отец англичанин. А мать креолка.
   – Правда? Ева кивнула.
   – Да. Мы с его матерью из одной деревни.
   – Значит, вы его знаете уже давно? Женщина снова кивнула.
   – А где он вырос? Как прошло его детство? – спросила Диана. Ева поджала губы и принялась разбирать корзину с овощами.
   – Прошу прощения, мисс. У меня много работы.
   Отец – англичанин и мать – креолка. Это многое объясняет. Ростом и телосложением Энтони походил на англичанина. И его голубые глаза – тоже, стало быть, от отца. Но высокие скулы, очень смуглая кожа, иссиня-черные волосы…
   Смесь кровей наделила этого человека редкостной красотой и еще более редким темпераментом. Холодная аристократическая надменность в сочетании с бурными страстями…
   Диана нахмурилась.
   – Ладно, – беспечно проговорила она, – и чем мне заняться? Да бросьте вы, Ева. Не надо так на меня смотреть. Вы же слышали распоряжение нашего хозяина. Если вы не дадите мне никакой работы, он нас обоих четвертует.
   Она улыбнулась. Через пару секунд Ева улыбнулась в ответ.
   – Ну, может быть… если вас не затруднит, достаньте посуду из посудомоечной машины… А потом… потом, если хотите, можете порезать овощи. На обед, да?
   Диана согласно кивнула.
   – Нет проблем.
   Но вскоре она поняла, что ошиблась. Работа элементарная, но даже такое несложное дело оказалось для Дианы непосильным.
   Не то чтобы она никогда в жизни не резала овощи. Энн, их экономка, редко допускала Диану в святая святых, то есть на кухню, где владычествовала безраздельно. Лишь изредка она разрешала молодой хозяйке немного помочь ей с готовкой.
   Но здесь Диана столкнулась с действительно сложной задачей. Она еще не приступила к перцу, как из-за лука, просто до неприличия злющего, буквально расплакалась. То и дело шмыгая носом и утирая глаза тыльной стороной ладони, девушка чувствовала себя созданием более чем никчемным. Выходит, Энтони был прав, когда говорил, что она вообще ни на что не годится.
   Но подобные мрачные мысли только подстегивали ее. Для себя Диана решила, что скорее умрет, чем не выполнит эту работу. Слезы лились градом.
   – Клянусь костями моих добрых предков – здесь что-то происходит! – Рассерженный рев вошедшего Энтони, казалось, заполнил собой всю кухню.
   Лицо Дианы, прежде такое красивое, распухло от горючих слез. Уж не истерика ли с ней?
   Боже Милостивый, что случилось? Что он с ней сделал? А все из-за этой проклятой гордости…
   – Ева! Что у вас произошло? Экономка беспомощно развела руками.
   – Она помогала мне готовить обед.
   – Она не порезалась? Я не вижу крови… – Энтони, скрежеща зубами, наступал на экономку. – Она обожглась! Где? Матерь Божья, Ева, где она обожглась?
   – Черт знает что! – Диану трясло от ярости, – ты опять за свое? Я вполне в состоянии поучаствовать в разговоре, мистер Родригес, и я пытаюсь сказать, что я не порезалась, не обожглась и ничего со мной страшного не случилось.
   – Тогда почему ты плачешь?
   – Я не плачу! Это все из-за лука. Лук очень жгучий, глаза слезятся. Неужели так трудно понять?
   Энтони вдруг весь напрягся.
   – Дайка я соображу. Ты заливаешься горючими слезами над обычной резальной доской с овощами?
   Диана упрямо вскинула голову.
   – А вы как-нибудь сами попробуйте порезать лук, Ваше Величество.
   Энтони до сих пор еще чувствовал, как в висках стучит кровь. Черт бы ее побрал, эту женщину! Зачем эта дерзость и ребяческая заносчивость, когда он пытается ей помочь? И откуда в ней столько злости? Нос покраснел и распух, в глазах стоят слезы… а ей все неймется.
   Он усмехнулся. Диана окинула его леденящим взглядом.
   – Что такого смешного?
   – Ничего, – быстро сказал Энтони, – ничего смешного.
   – Хорошо. Потому что я собираюсь вернуться к работе. Я и так потеряла время.
   Энтони приобнял девушку за плечи и вывел ее через стеклянные двери во внутренний двор.
   – Куда ты меня ведешь?
   – Туда, где смогу присмотреть за тобой.
   Они спустились по ступенькам и вышли в сад.
   – Что такое? – язвительно осведомилась Диана, – боишься, что я подам на тебя в суд за издевательства?
   – Я совершил ошибку, – спокойно ответил Энтони, – прежде всего надо было проверить твои способности и только потом доверять какое-то дело.
   – Я же вообще ничего не умею, ты не забыл? Сам же сказал это!
   Энтони распахнул какую-то деревянную дверь и подтолкнул Диану вперед. Знакомые запахи – лошадей, кожи и сена – ударили ей в ноздри.
   – Говори потише, – предупредил Энтони, – иначе напугаешь лошадей.
   – Ну разве не мило? Ты не хочешь расстраивать лошадей!
   – Да, верно. Арабские кони очень чувствительны. Мои лошади не объезжены для увеселительных прогулок.
   Диана прищурилась.
   – Ты всегда так презрительно отзываешься о богатых, а сам-то ты кто, интересно?
   – Все правильно, – натянуто проговорил Энтони, – я тоже богатый. Но я таким не родился, я всего добивался сам. Разговор сейчас не обо мне, а о тебе. Скажи, пожалуйста, что ты умеешь делать, но так, чтобы без капризов.
   – Могу ухаживать за лошадьми. Могу чистить их, убирать навоз…
   – У меня есть для этого конюхи. Что ты еще умеешь? Должно же быть в тебе хоть что-то!..
   Диана опять начала раздражаться.
   – Ты же сам сказал, Энтони, что я существо бесполезное и никчемное!
   Такой разъяренной Энтони видел ее впервые. Щеки у Дианы горели, глаза блестели, как серебристый лед после зимнего дождя.
   И вдруг его снова обуяло желание, такое могучее и неистовое, что он даже сам испугался. Надо срочно выйти отсюда на воздух, где можно будет дышать, где близость этой невероятной женщины, ее скрытая мягкость и неизбывная женственность не будут сводить его с ума.
   Как может женщина с припухшими от слез глазами, одетая в футболку и старые шорты, которые сидят на ней, как на корове седло, быть такой красивой? Такой привлекательной и желанной?