Григ Кристин. Ты только мой...

   Он унизил ее перед банкиром, перед ее деловыми партнерами, заставил растеряться перед рабочими, выставил в глупом виде перед персоналом больницы – и почему? Просто потому, что она была женщиной, и это делало ее в его глазах существом второго сорта, чем-то заведомо неполноценным.
   Ее отец обращался с матерью точно так же. О, он заявлял, что любит ее и заботится о ней, но Изабелла до сих пор помнила, как мать постоянно нервничала и порой плакала от бессилия и обиды. Ни одна умная женщина не позволит, чтобы с ней обращались, как с хорошо дрессированной, послушной собакой.
   Ну хорошо же, она ему покажет! Сегодня вечером она больше не станет с ним препираться, но завтра… завтра она сделает то, что должна была сделать с самого первого дня: то есть скажет Брэду Джонсону, что или он признает ее право руководить «Найт ойл» или… или…
   Или что? Или она подает на него в суд?..
   На «Джонсон энтерпрайзис» наверняка работают десятки адвокатов. И Джонсоны не пожалеют сотни тысяч долларов, чтобы оспорить в суде ее иск. А на нее не работает никто, даже контора по уборке помещений, как злорадно подчеркнул Брэд. И в последний раз, когда она выписывала чек, она имела на своем счету ровно пятьдесят три доллара восемьдесят четыре цента…
   – Ты проснулась?
   Изабелла взглянула на Брэда. Его взгляд был устремлен на дорогу.
   – Конечно, проснулась, – резко бросила она. – А что?
   – Просто проверка. Ты проспала весь полет.
   – Я притворялась, что сплю, – отрезала она. – Это предпочтительнее, чем терпеть твое общество.
   – Значит, ты меня дурачила, милочка? Если бы я это знал, то не нес бы тебя на руках в машину.
   Изабелла вспыхнула, но ничего не сказала. Он нес ее в машину? Должно быть так, раз она не помнила, чтобы шла сама. Только теперь она припомнила легкое прикосновение его пальцев к своей груди, когда он отстегивал ей пристежной ремень, ощущение его рук, обнимающих и поднимающих ее…
   – Как ты себя чувствуешь?
   Ужасно она себя чувствовала. Кисть болела, и вся рука, а теперь еще и голова раскалывалась.
   – Прекрасно, – холодно ответила она.
   – Может, тебе принять еще пару таблеток?
   – А может, тебе лучше заниматься своим делом?
   – Это меня устраивает. – Он взглянул на нее и натянуто улыбнулся. – В самом деле, это настолько меня устраивает, что я даже не стану спрашивать, не нужно ли тебе чего-нибудь из того ночного магазинчика на углу.
   Изабелла закусила губу. Конечно, ей не мешало бы заскочить в магазин и пополнить запас продуктов. Она ведь даже думать забыла об этом, озабоченная той катастрофой, которую вызвал приезд Брэда Джонсона.
   Она было открыла рот, чтобы сказать, что нет, она передумала, ей нужны замороженные обеды, чтобы не беспокоиться о готовке, пока не заживет рука, что у нее нет ни чая, ни кофе, ни хлеба, а учитывая то, как она себя чувствует, у нее не скоро еще появится возможность самостоятельно отправиться в магазин… Но, с другой стороны, лучше умереть с голоду, чем просить Брэда о помощи.
   – Единственное, что мне нужно, – сказала она, – это побыстрее оказаться в своем собственном доме и не видеть тебя больше никогда.
   – Наши желания совпадают, – бросил Брэд и свернул на ее подъездную дорожку.
   Изабелла отстегнула ремень безопасности левой рукой.
   – Спасибо за помощь, – сказала она тоном, в котором каждое слово звучало фальшиво.
   – Не за что, – ответил он таким же саркастическим тоном, как и она. Потом погасил фары, выключил мотор и вылез из машины.
   – Что ты делаешь? – спросила она, когда он обошел вокруг и открыл ее дверцу.
   – Смотрю, как ты выходишь.
   – Я не нуждаюсь в том, чтобы кто-то смотрел, как я выхожу.
   Брэд сдвинул на затылок свою бейсбольную кепку.
   – Нет? – спросил он насмешливо.
   – Нет, – огрызнулась она.
   – Судя по твоему виду, дорогая, нужно, чтобы кто-то присмотрел, как ты это сделаешь.
   К несчастью, он был прав. Одно дело отстегнуть ремень здоровой рукой, но сейчас, когда нужно было встать с сиденья, она почувствовала себя так неуверенно, что боялась просто свалиться на землю, если не обопрется на кого-нибудь.
   – Ну, что скажешь, дорогая? Может, помочь?
   – Да, – проговорила она сквозь зубы.
   – Что «да»?
   – Черт возьми, Брэд, это совсем не смешно!
   Он забрался внутрь пикапа, взял ее на руки, прижал к себе.
   – А знаешь, – сказал он, пересекая узкую полоску газона, – я тут подумал…
   – Так и вижу большой газетный заголовок, – насмешливо продолжила Изабелла. – «Брэд Джонсон думает»!
   – Так вот, я подумал, – продолжал он, не сбавляя шага, – что, должно быть, неправильно представлял себе ту привилегированную школу, где ты преподавала.
   – Я там не преподавала, – жестко возразила она. – Я консультант-психолог, а не учительница, и я читала лекции по теории делового успеха. И это никакая не привилегированная школа, а просто учебное заведение, где молодые женщины могут учиться в атмосфере, способствующей полному развитию их способностей.
   Поднимаясь по ступенькам крыльца, Брэд хмыкнул.
   – То есть парней туда не принимают?
   – Да, там учатся исключительно лица женского пола.
   – Тогда скажи мне вот что, дорогая. Как ты можешь выступать с подобными глупостями и при этом так чертыхаться?
   – Это не глупости. И я не…
   – Нет, чертыхаешься. Для леди, которая пьет чай, оттопырив розовый пальчик, ты, несомненно, слишком много ругаешься.
   – Наверное, это оттого, что в ранние годы я, к несчастью, довольно долго жила в Оклахоме.
   – Тогда я вот чего не понимаю. – Брэд опустил ее на крыльцо. – Если ты презираешь Оклахому, почему вернулась сюда?
   – Я не презираю Оклахому, – ответила Изабелла. Недовольная складка пролегла у нее на лбу. Очутившись на ногах, она, к своему удивлению, почувствовала, что они подгибаются и дрожат. Она повернулась и ухватилась за перила крыльца для опоры. – И ты знаешь, почему я вернулась. Чтобы руководить «Найт ойл».
   – Чтобы привести ее к полному разорению, ты хотела сказать.
   – Я вовсе не привела её к разорению. Дела в компании шли плохо и раньше, и… и… – Господи, она почувствовала, что натурально шатается. Но не подала виду и попыталась небрежно пожать плечами. – Уже поздно, и ты получил ответы на все вопросы. Так что спокойной ночи и…
   – И «спасибо за помощь»? Да, я знаю. – Он протянул руку. – Ключи, пожалуйста.
   – Что?
   – Ты меня поняла. Мне нужны ключи от твоего дома.
   – Зачем?
   – Потому что я не уйду, пока не увижу, что ты в безопасности внутри.
   Глаза их встретились, и Изабелла оцепенела при виде того, что в них прочла: железную решимость и упрямое мужское превосходство. Было ясно, что, противореча ему, она только усложнит дело. Стиснув зубы, она сунула левую руку в карман, вытащила ключи и опустила их в его ладонь.
   – Вот умная девочка.
   – Умная женщина. – Она вызывающе вздернула подбородок. – Есть разница.
   – О'кей, пусть женщина, – сказал он. – Давай-ка я тебя устрою на ночь.
   Она не спорила, когда он снова поднял ее на руки. Спорить с ним было бесполезно, кроме того, она чувствовала себя так ужасно, что могла бы упасть, если бы попыталась самостоятельно пройти в дверь.
   – Где тут выключатель?
   – На стене справа, но тебе не нужно…
   Она невольно заморгала, когда над головой вспыхнул яркий свет.
   – Ты можешь опустить меня сейчас, – сказала она, – и спасибо тебе за…
   – Ты хоть осознаешь, что это твое «спасибо» звучит как оскорбление? – Брэд взял ее поудобнее и посмотрел на узкую крутую лестницу, поднимающуюся на второй этаж. – Где твоя спальня? Наверху?
   – Отпусти меня! Я вполне способна…
   – Подняться по такой лестнице? – Он с сомнением покачал головой.
   Она и в самом деле не смогла бы подняться в одиночку, и сама знала это. Но надеялась, что сможет доплестись до маленького диванчика в гостиной, пусть и не слишком удобного.
   – Изабелла, – сказал Брэд. – Я снова тебя спрашиваю: где твоя спальня? И прежде чем ты ответишь, знай: единственное, чего я хочу, – отнести тебя туда и увидеть, что ты удобно устроилась. После этого я смогу спокойно вернуться к себе в отель. Надеюсь, успею еще выпить в баре виски с содовой и съесть бифштекс с жареной картошкой.
   – В обществе какой-нибудь девицы, наверное.
   Какой черт дернул ее сказать это? Но Брэд, казалось, не слышал этих слов. Он просто пристально смотрел на нее, ожидая ответа, пока она наконец не выдохнула:
   – Наверху. Первая дверь направо.
   – Большое спасибо, – холодно произнес он.
   Она отвернулась от него, пока он поднимался по лестнице. Значит, он так же стремился избавиться от нее, как и она от него. Но ей совсем не хотелось почему-то представить его себе сидящим в баре с какой-нибудь большегрудой блондинкой с крошечным цыплячьим умом, умильно глядящей на него.
   – Направо?
   – Из… извини… – пролепетала она. – Ты… ты что-то спросил?
   – Я спросил: комната направо?
   – Что?.. – Она огляделась кругом, потом кивнула. – Да, справа. Лампа на столе, рядом с кроватью.
   Брэд донес ее до кровати и посадил. Потом включил свет. Слегка щурясь, он выпрямился и осмотрелся.
   Комната была небольшая, а кровать узкая. Вероятно, Изабелла спала на ней, когда была еще девочкой.
   – Полагаю, теперь-то уж точно пришло время снова поблагодарить тебя, – сказала она.
   – Поблагодарить еще успеешь, – ответил он, нахмурясь.
   Черт побери! Эта женщина настолько отвлекла его своими спорами, что даже не дала рассмотреть ее как следует в течение нескольких часов. И теперь, когда он это наконец сделал, ее вид обеспокоил его.
   Лицо Изабеллы было бледным и осунувшимся, глаза покраснели от усталости и слегка запали. А губы, эти мягкие, подобные розовому бутону, губы потеряли яркую окраску и словно увяли.
   Он взглянул на ее руки, сложенные на коленях: та, перевязанная, совершенно явно опухла, другая чуть заметно дрожала. Изабелла не просто устала, она была совершенно обессилена.
   – Изабелла! – Она подняла взгляд, и было видно, каких усилий ей это стоило. – Изабелла, – сказал он озабоченно и раздраженно, – ты что, больна?
   – Ничего подобного. Я в порядке, – тихо ответила она.
   Слишком тихо, отметил он и положил ей |руку на плечо.
   – Хватит притворяться, – проговорил он, глядя ей прямо в глаза. – Скажи мне правду. Ты чувствуешь себя больной?
   Она заколебалась, потом вздохнула. К чему было лгать?
   – Не больна, – ответила она. – Я просто… просто устала. Даже больше чем устала. Голова болит. И кисть тоже… Да и вся рука… – Изабелла взглянула на него и нервно рассмеялась. – Ну что, ты удовлетворен?
   – Да, – угрюмо бросил он. – Вполне.
   – Все, что мне нужно сейчас, это хороший сон… Эй! – вскрикнула она, когда Брэд принялся расстегивать пуговицы на ее блузке. – Эй, что ты делаешь?
   – Сама можешь догадаться, – мрачно сказал он. – Помогаю тебе раздеться. – Она хлопнула его по рукам, но Брэд не обратил на это внимания. Одна за другой все пуговицы были расстегнуты. – И вот что: может, мое признание тебя разочарует, но я не принадлежу к мужчинам, которых возбуждают женщины, которые выглядят так, словно они вот-вот потеряют сознание.
   – А что, я… – Она нахмурилась. – Ты хочешь сказать, что я именно так выгляжу?
   – Увы, ты выглядишь не лучшим образом. Дай-ка мне левую руку, пожалуйста. – Она это сделала, и блузка спустилась с ее плеча. – Ты можешь хоть немного двигать правой рукой? – Ее судорожный вздох послужил ему ответом. – Тогда сиди спокойно, я сам все сделаю, о'кей? Теперь подними ногу.
   – Брэд, правда, ты не должен раздевать меня!
   – Кто-то же должен, – проворчал он, развязывая шнурки и снимая с нее башмаки. – А рядом я что-то не вижу ни одной сиделки.
   – Да, но…
   – Но что? – Он сердито посмотрел ей в лицо. – Ты еще скажи мне, что способна сама расстегнуть молнию на джинсах и снять их. – Он хмуро улыбнулся в ответ на ее молчание. – А теперь ложись на спину и, пожалуйста, прекрати спорить.
   Прекратить спорить? Изабелла готова была рассмеяться, да сил не хватило. Спорить с ним все равно было бесполезно. Брэд уже уложил ее на постель, уже потянулся к застежке на талии. Его прикосновения были беглыми и равнодушными, но она все равно закрыла глаза.
   Совсем иначе представлялось ей, как Брэд Джонсон будет раздевать ее, неожиданно подумала она. О господи! Да она вовсе никогда не представляла себе, что Брэд будет когда-нибудь раздевать ее… Или такое все же было?
   – Привстань, – сказал он. Лицо его, словно высеченное из камня, было бесстрастным и деловитым.
   Изабелла послушно приподняла бедра, а он спустил, а потом совсем стянул с нее джинсы, оставив ее в простом белом лифчике и таких же белых трусиках.
   О боже, спохватилась она, и дрожь пробежала по ее телу.
   – Изабелла! – Выражение его лица изменилось: оно было теперь озадаченным. – Тебе нужно еще что-нибудь?
   – Я… видишь ли… – Да скажи что-нибудь, приказала она себе, скажи что-нибудь. – Мне… мне надо в ванную.
   – Извини. Я должен был подумать об этом. О'кей, обними меня рукой за шею и…
   – Нет! То есть… я и сама дойду, без всякой помощи!
   – Но тебе понадобится помощь там, – сказал он, подняв ее на руки. – Куда идти?
   Куда идти? В самом деле, куда идти? Господи, что с ней происходит? Этот мужчина держит ее, обнаженную, на руках, она ненавидит его, а он ненавидит ее – и все же… и все же желание прижаться губами к его губам, провести рукой по его груди и почувствовать биение его сердца было таким сильным…
   – Изабелла, – переспросил он, – где ванная?
   – Там… дальше по коридору, в холле.
   Он кивнул и понес ее по коридору. Она уткнулась лицом ему в плечо из страха, что он может прочесть в ее глазах то, что с ней происходит. Горячие, острые волны желания пронизывали все ее существо.
   Она была почти без сил к тому времени, когда Брэд опустил ее на табурет в облицованной белым кафелем ванной.
   – Я буду за дверью, – сказал он и включил свет. Потом ободряюще улыбнулся и закрыл за собой дверь.
   Черт побери! Что это на него нашло? Когда он взглянул на Изабеллу, лежащую в этом своем отнюдь не сексуальном облачении перед ним, он почувствовал вдруг, словно дыхание покинуло его легкие. О, как бы он хотел поцелуями снять усталость с ее глаз, целовать ее губы, пока они снова не станут розовыми. Он хотел бы гладить гладкую кожу ее живота, он хотел бы…
   Брэд вздохнул и с силой потер себе виски. Никакой выпивки, никакой еды по возвращении в отель, ничего, кроме горячего душа, или лучше холодного, – и долгий, освежающий ночной сон. Выспаться, вот что ему нужно. Выспаться, а потом взять билет на первый же самолет из Оклахома-Сити…
   Дверь ванной открылась. На пороге стояла Изабелла.
   – Я готова, – сказала она.
   Но тут, к ужасу Брэда, слезы показались у нее на глазах и потекли по щекам.
   – Дорогая, – воскликнул он, хватая ее за плечи, – что случилось?
   – Я… я просто посмотрела на себя в зеркало, – всхлипнула она и подняла на него залитые слезами глаза. – Ты прав, Брэд, я выгляжу как ведьма.
   Он посмотрел на нее долгим взглядом и с облегчением рассмеялся. Затем снова поднял ее на руки.
   – Я солгал, – сказал он, неся ее в спальню. – Ты прекрасна, обворожительна.
   – Не обращайся со мной, как с дурой! – огрызнулась она. – Я знаю, что это не так!
   Брэд ухмыльнулся и, откинув одеяло, осторожно уложил ее на кровать.
   – Как скажешь. Только не волнуйся так.
   – Брэд, черт тебя подери…
   Он наклонился, сжал ее лицо в своих теплых ладонях и нежно поцеловал в губы.
   – Хочешь знать правду? – сказал он, держа свои губы в нескольких дюймах от ее. – Так вот, я никогда не встречал более прекрасной женщины, чем ты, Изабелла.
   Ее губы раскрылись, но, прежде чем она успела что-то сказать, Брэд уже целовал ее снова. Он запустил руку в ее волосы, обвив ими, словно жарким пламенем, свое запястье.
   Изабелла тихо застонала от охватившего все ее существо желания. Веки ее сомкнулись, губы еще шире раздвинулись, а пальцы впились в его рубашку.
   И Брэд в ответ застонал. Он коснулся губами мочки ее уха и тут же оставил след жарких поцелуев на ее шее. Его рука заскользила по ее телу, и, ощутив трепет, Брэд коснулся ладонью ее прикрытой лифчиком груди. Он желал, он страстно жаждал обладать этой нежной, одурманившей его женщиной, которая горела, как пламя, в его объятиях.
   Изабелла вновь застонала и потянулась к нему. Рука ее жадно обвилась вокруг его шеи. Ощущения захлестывали ее, электризуя каждую клеточку тела. Горячие губы Брэда на ее губах, их вкус, их властная нежность… Прикосновение пальцев к ее соскам… Жар его руки, двигающейся между ее бедер, касающейся самых интимных мест.
   – Изабелла! – прошептал он. – О, как я…
   – Да, Брэд, – прошептала она, потянувшись к нему всем телом. И внезапно вскрикнула от боли в руке.
   Брэд отпрянул. Боже мой, мелькнуло у него в голове, что я делаю? Что со мной? Неужели я хочу воспользоваться тем, что женщина находится под действием болезненного жара и сама не понимает, что делает и говорит?
   – Прости, – сказал он. – Я не хотел… – Он осторожно натянул ей одеяло до подбородка. – С тобой все в порядке?
   Нет, подумала она. Как могла она позволить себе увлечься до такой степени? Должно быть, это все проклятые таблетки и… усталость.
   – Изабелла?
   – Да, – отозвалась она. – У меня все хорошо. – Она глубоко вздохнула. – Но день был такой тяжелый, и к тому же лекарство… Я думаю… я думаю, тебе пора уходить.
   – Хорошо. – Он поднялся с кровати. – Но тебе не следует оставаться одной. Давай я спущусь вниз и позвоню Нэнси. Я уверен, что она охотно побудет с тобой пару дней.
   – Нет, не нужно… Впрочем, позвони, – поколебавшись, сказала она. – Может, ты и прав. Ее номер прикреплен кнопками на стене рядом с телефоном на кухне.
   Выйдя из спальни в коридор, Брэд перевел дух. Он проклинал себя за то, что оказался трижды дураком, и понимал теперь, что его решение как можно скорее покинуть Оклахома-Сити было очень мудрым. То, что случилось сейчас в спальне, только доказывало, что, когда нервные перегрузки достигают критической точки, возможным становится все.
   Он нашел номер Нэнси, набрал его и стал ждать…
   – Ну же, подходи, – бормотал он. – Почему она так долго не подходит?
   Крошечные комнатки и узкая лестница этого маленького дома, казалось, давили на него.
   Наконец в трубке прозвучал надтреснутый голос:
   – Алло?
   – Нэнси? – удивленно спросил он.
   – Мистер Джонсон? Это вы?
   – Да, это я. Нэнси, что с тобой? Ты говоришь ужасно.
   – Я и чувствую себя ужасно, мистер Джонсон. У меня грипп.
   Брэд устало закрыл глаза. Час от часу не легче, подумал он и наспех придумал более или менее правдоподобную причину своего звонка.
   Но это было не важно: Нэнси была слишком больна, чтобы что-то понять. Она сказала, что не сможет прийти на работу в ближайшие несколько дней, и извинилась, что это так несвоевременно.
   – Нет проблем, – бодро ответил Брэд.
   Он повесил трубку и задумался. И что теперь? Нельзя же просто уложить Изабеллу в постель и уйти. Ей нужен кто-нибудь, кто был бы с ней рядом.
   Домашняя сиделка. Да, это был бы выход, но где он сможет найти ее в такой поздний час?
   Может, у нее есть друг, который остался бы с ней. Женщина? Мужчина? Был ли мужчина в ее жизни?
   Брэд сжал зубы. Какое ему дело до этого? Но почему эта мысль так неприятна ему? Да просто он устал и проголодался, вот почему, мрачно подумал он. А раз так, то, по крайней мере, надо бы разрешить хотя бы часть этой проблемы.
   Он раскрыл дверцу холодильника и заглянул внутрь. Там лежал кусок чего-то неопределенного, а кроме него черствый ломоть хлеба и пакет йогурта. Буфетные полки добавили немногим больше к этим жалким запасам. Он понял, что, если ему захочется выпить чашку кофе или чая, то, увы, придется потерпеть.
   Ворча, Брэд поднялся наверх, в комнату Изабеллы.
   – Послушай-ка, – произнес он строго и замолчал.
   Изабелла спала, лежа в том же положении, в котором он ее оставил. Она выглядела такой несчастной, покинутой, одинокой, что у него защемило сердце. Он сделал движение к кровати, его рука поднялась, словно для того, чтобы поправить одеяло, но он тут же сделал шаг назад.
   – Ну вот, – пробормотал он, глядя на нее спящую. – Почему врачи не оставили ее в больнице на всю ночь?
   Оставили бы, конечно. Но она ведь уверяла, что отлично себя чувствует и способна сама позаботиться о себе.
   Он опустился в старое расшатанное кресло рядом с кроватью и откинул голову назад. А через несколько минут уже крепко спал.

7

   Изабелла проснулась с первыми лучами утреннего солнца.
   Резкая боль в руке отдавалась до самого плеча. Она застонала и приподнялась, с усилием опершись на подушки.
   Удивлению ее не было предела, когда она увидела, что рядом с ее кроватью, в старом расшатанном кресле, спал Брэд.
   Почему он здесь? Воспоминания о прошлой ночи были очень расплывчаты. Будь они прокляты, эти нелепые обезболивающие пилюли! Она могла вызвать в памяти только отрывочные воспоминания о полете и поездке на машине к дому, а после этого все расплывалось: Брэд, несущий ее в дом и потом вверх по лестнице в ее спальню; Брэд, раздевающий ее в постели.
   Изабелла вспыхнула, вдруг вспомнив все. Брэд, кладущий ее на кровать. Брэд, берущий ее на руки и целующий ее. Жар его губ и рук… Ее собственное желание…
   Изабелла закрыла глаза, отчаянно желая забыть обо всем этом и понимая, что уже не сможет вычеркнуть из памяти эти мгновения. Должно быть, во всем виновато лекарство, которое она принимала…
   Кого она обманывает? Лекарство было ни при чем. Оно было не более виновато во всем происшедшем, чем тот сон, от которого она пробудилась только что, он был настолько эротическим, что у нее захватило дыхание. А Брэд, оказывается, был рядом, пока она грезила о нем во сне; спал, растянувшись в кресле, не далее чем в пяти футах от ее кровати.
   Все это казалось ей ужасным, хотя она даже самой себе не могла объяснить почему. Она понимала лишь то, что Брэд Джонсон вторгся не только в ее жизнь, но и в ее сны, ее мечты, и это ей не нравилось. Ну, хватит, мрачно подумала она и отбросила в сторону одеяло.
   Изабелла встала на ноги, сморщившись от боли, которая пронзила руку. Левой рукой стянула с постели покрывало и обернула вокруг себя наподобие тоги. Потом подошла к расшатанному креслу, на котором, мирно раскинувшись, спал Брэд.
   – Эй! – резко прокричала она, но Брэд не шевельнулся. Изабелла подошла ближе, сжав губы от злости. – Черт возьми, да проснись же ты! – А когда он по-прежнему даже не пошевелился, она повторила свое требование, наклонившись и ткнув его кулаком в живот.
   Брэд подскочил в кресле. Где он, черт побери? Что за видение стоит перед ним?.. Яркий свет почти ослепил его, и все, что он мог увидеть, это высокую фигуру, закутанную наподобие египетской мумии, голова которой была освещена солнечным нимбом…
   Брэд потер руками лицо. Неужели он, в самом деле, уснул в этом жалком кресле? Все его тело затекло от неудобной позы. А вид Изабеллы, стоящей над ним и глядевшей на него скорее как ангел мщения, чем как женщина, выздоравливающая после укуса скорпиона, не предвещал приятного начала дня.
   – Изабелла, – проговорил он хриплым от сна голосом.
   – Что? – Голос ее был холоден.
   – Сколько времени?
   – Самое время выметаться из моей спальни.
   Брэд вздохнул. Не было смысла начинать день с улыбки, подумал он и поднялся на ноги.
   – И что ты делаешь здесь, Брэд? Насколько я помню, ты собирался звать Нэнси.
   – Ну да, – ответил он, все еще пытаясь прийти в себя. – А как твоя рука?
   – Моя рука – это мое дело. Ответь на вопрос, пожалуйста. Что ты делаешь в моей спальне?
   Он посмотрел на нее. Цвет лица у нее был получше, чем вчера вечером, но напряженно сжатые губы подсказывали, что боль была еще довольно сильной.
   – Слушай, – сказал он, – если рука болит, то так и скажи. Я могу спуститься и принести тебе лед или…
   – Как я себя чувствую, это мое дело, а не твое. Где Нэнси?
   Брэд сокрушенно вздохнул.
   – Я не в состоянии ни о чем говорить, по крайней мере, пока не ополосну лицо холодной водой, – сказал он, пытаясь сдержать раздражение. – Ты могла бы дать мне хоть пять минут, чтобы прийти в себя ото сна, прежде чем начинать свой допрос.
   Изабелла отступила на шаг.
   – Пять минут, – согласилась она без улыбки. – И ни минутой больше.
   Он прошел мимо нее, решив использовать это время, просто чтобы досадить ей, и через холл прошел в ванную. Едва закрыв за собой дверь, он оперся руками о раковину и взглянул на свое отражение в зеркале.
   – Спасибо, что остался со мной на ночь, Брэд, – пробормотал он, издевательски пародируя голос Изабеллы. – Спасибо, что провел всю ночь в этом ужасном кресле, лишь бы я не оставалась одна.
   Он состроил зверскую гримасу. Изабелла благодарит его? Только дурак мог надеяться на это. Да он ведь и в самом деле не собирался оставаться в ее доме на всю ночь. Последнее, что он помнил, это то, как он уселся в это несчастное кресло… И, по-видимому, сразу отключился. Но, в общем-то, подумал он, отворачиваясь от раковины, это и неважно. Решение, которое он принял вчера ночью, поважнее всего остального. Он должен разоблачить ее блеф. А когда она признает, что ее притязания беспочвенны, он, вежливо улыбнувшись, скажет, что его адвокаты свяжутся с ней, и помашет на прощание рукой.