Страница:
– О Боже, – прошептала Мирина. – Это, может быть, моя почтовая бумага. У меня была целая коробка. Даже не одна в парижском кабинете. Я купила ее много лет назад.
– Сколько лет назад?
– Три, четыре года. Ясно помню, что потом не смогла найти свой запас. Это было странно, я думала, что привезла бумагу домой. На ней я писала Рождественские письма. Пачка рассыпалась на постели. Я собрала листы, а через несколько дней не смогла найти пачку. Мы собирались в Сан-Мориц на Рождество. Потом переменили место жительства. Конечно, это обыкновенная стандартная почтовая бумага. Для авиаписем. Я только предполагаю, что письмо написано на такой же самой.
Мирина потерла виски, потом затылок.
– Вы сможете выяснить, имеет ли мой муж отношение ко всему случившемуся? Возможно, я была слепа? Но так больше не может продолжаться. Совершенно ясно. Я должна защитить Нию. Вы продолжите расследование, правда, Харм?
Он взглянул на чек, опустил его в карман рубашки.
– Да.
Мирина собралась уходить, протянула руку.
– Еще один вопрос. Мне нужна правда.
– Что такое? – удивилась она.
– Вы когда-нибудь были с Нией в любовных отношениях?
Снова горький смех. Харм продолжал:
– У Нии есть фотография, на которой ее плечи обнажены. Вы обнимаете ее – щека к щеке. Я просто предположил…
– Наш треугольник развивался только в одном направлении, – ответила Мирина. – К Леонарду. Это означает: нет. Можно мне увидеть остальные письма?
– Я отдал их в криминалистическую лабораторию Альбукерке. Я покажу их вам, когда получу назад. Кстати, где Леонард?
– Он на ранчо. Ему дали успокаивающее. Он спит. Вы хотите задать ему вопросы?
– Я позвоню вам, если возникнет необходимость.
– Спасибо, Харм… Найдите ее, хорошо?
Она задержалась возле двери, потом вышла, на минуту остановилась, посмотрела вдаль, на горы. Потом села в машину.
«Но где может быть Ния?» – думал Харм. Он вернулся домой, походил по гостиной, расставляя стулья и поправляя книжные полки. Полный порядок в доме он наведет потом, когда разыщет Нию. Он вышел на кухню, снова попытался дозвониться до Куинтаны. Телефон полицейского не отвечал.
Харм машинально взял блокнот, который валялся на стойке рядом с телефонным аппаратом. Стал чертить по листку синим карандашом. Вскоре он заметил, что через синий цвет начали проступать буквы. Она оставила записку, но тот человек уничтожил ее. Харм продолжал растушевывать листок, пока не прочел: «Юго-Запад. Рейс 9407, приб. Лос-Анджелес семнадцать двадцать».
Он снова набрал номер телефона Куинтаны. Потом бросил безрезультатное занятие и позвонил в аэропорт Альбукерке.
– Я звоню, чтобы узнать, заказала ли Ния Уайтт билет на рейс 9407 в Лос-Анджелес сегодня.
– Извините, сэр, таких справок мы не даем.
– Я хотел попросить вас пригласить ее к телефону.
– Одну минутку, – он услышал легкое постукивание клавишей компьютера. – Сэр, самолет отправился пятнадцать минут назад.
– Когда следующий рейс в Лос-Анджелес?
– Завтра. Время отправления из Альбукерке шесть тридцать утра.
– Больше ничего сегодня?
– Совершенно верно, сэр.
– Шесть тридцать, – сказал он, – хорошо.
Он заказал билет и положил трубку. Подумал и набрал номер телефона своей бывшей жены, чтобы предупредить Никки, что он не сможет провести с ним следующий выходной.
Глава 19
– Сколько лет назад?
– Три, четыре года. Ясно помню, что потом не смогла найти свой запас. Это было странно, я думала, что привезла бумагу домой. На ней я писала Рождественские письма. Пачка рассыпалась на постели. Я собрала листы, а через несколько дней не смогла найти пачку. Мы собирались в Сан-Мориц на Рождество. Потом переменили место жительства. Конечно, это обыкновенная стандартная почтовая бумага. Для авиаписем. Я только предполагаю, что письмо написано на такой же самой.
Мирина потерла виски, потом затылок.
– Вы сможете выяснить, имеет ли мой муж отношение ко всему случившемуся? Возможно, я была слепа? Но так больше не может продолжаться. Совершенно ясно. Я должна защитить Нию. Вы продолжите расследование, правда, Харм?
Он взглянул на чек, опустил его в карман рубашки.
– Да.
Мирина собралась уходить, протянула руку.
– Еще один вопрос. Мне нужна правда.
– Что такое? – удивилась она.
– Вы когда-нибудь были с Нией в любовных отношениях?
Снова горький смех. Харм продолжал:
– У Нии есть фотография, на которой ее плечи обнажены. Вы обнимаете ее – щека к щеке. Я просто предположил…
– Наш треугольник развивался только в одном направлении, – ответила Мирина. – К Леонарду. Это означает: нет. Можно мне увидеть остальные письма?
– Я отдал их в криминалистическую лабораторию Альбукерке. Я покажу их вам, когда получу назад. Кстати, где Леонард?
– Он на ранчо. Ему дали успокаивающее. Он спит. Вы хотите задать ему вопросы?
– Я позвоню вам, если возникнет необходимость.
– Спасибо, Харм… Найдите ее, хорошо?
Она задержалась возле двери, потом вышла, на минуту остановилась, посмотрела вдаль, на горы. Потом села в машину.
«Но где может быть Ния?» – думал Харм. Он вернулся домой, походил по гостиной, расставляя стулья и поправляя книжные полки. Полный порядок в доме он наведет потом, когда разыщет Нию. Он вышел на кухню, снова попытался дозвониться до Куинтаны. Телефон полицейского не отвечал.
Харм машинально взял блокнот, который валялся на стойке рядом с телефонным аппаратом. Стал чертить по листку синим карандашом. Вскоре он заметил, что через синий цвет начали проступать буквы. Она оставила записку, но тот человек уничтожил ее. Харм продолжал растушевывать листок, пока не прочел: «Юго-Запад. Рейс 9407, приб. Лос-Анджелес семнадцать двадцать».
Он снова набрал номер телефона Куинтаны. Потом бросил безрезультатное занятие и позвонил в аэропорт Альбукерке.
– Я звоню, чтобы узнать, заказала ли Ния Уайтт билет на рейс 9407 в Лос-Анджелес сегодня.
– Извините, сэр, таких справок мы не даем.
– Я хотел попросить вас пригласить ее к телефону.
– Одну минутку, – он услышал легкое постукивание клавишей компьютера. – Сэр, самолет отправился пятнадцать минут назад.
– Когда следующий рейс в Лос-Анджелес?
– Завтра. Время отправления из Альбукерке шесть тридцать утра.
– Больше ничего сегодня?
– Совершенно верно, сэр.
– Шесть тридцать, – сказал он, – хорошо.
Он заказал билет и положил трубку. Подумал и набрал номер телефона своей бывшей жены, чтобы предупредить Никки, что он не сможет провести с ним следующий выходной.
Глава 19
Пока самолет выруливал на взлетную полосу, Ния рассматривала горы – коричневые и голые. Двигатели самолета, набрав обороты, заревели. Лайнер оторвался от земли, накренился на крыло. Вышел на курс и полетел над пустыней в сторону Лос-Анджелеса.
Ния вжалась в кресло. Сейчас она была не похожа на себя. Волосы отброшены назад, никакой косметики, очки в красной оправе. Голова сильно болела. Ния спрятала лицо за журналом мод и немного успокоилась, когда самолет выровнялся, набрав высоту. Стюардесса катила по проходу тележку, предлагая вино.
Она стояла рядом с Мириной, когда с вертолета радировали, что «Харлей» не вписался в поворот, упал с утеса. Несчастный случай. Мирина крепко схватила ее за руку. Они ждали. Прошло несколько минут. Потом они услышали второе сообщение, прерываемое помехами. Мирина хрипло прошептала:
– Бог мой, она мертва. Ния, Ния, – Мирина опустилась на складной стул.
Леонард рванулся через ограждение к «Мустангу», кто-то повез его вверх по крутым поворотам дороги. Мирина сидела молча несколько мгновений. Потом поднялась, сказав, что ей нужно идти, узнать, что произошло, Она не вынесет всего. Ей нужно быть рядом с Леонардом.
– Иди, – ответила Ния. – Я останусь здесь. – Она уже решила, что ей нужно делать.
Было нетрудно найти машину с ключами. Она не стала заходить в свой трейлер. Она просто села в машину и поехала через Чимайо в Санта-Фе. Через тридцать минут она подъехала к дому Харма. Открыв замок и убедившись, что заперла за собой дверь, она побежала в заднюю комнату. Побросала вещи в сумку. В тумбочке, под сложенной ночной рубашкой, лежал револьвер, который дал ей Харм, и коробка с патронами. Она подержала оружие на ладони. Его тяжесть испугала ее, но он был нужен ей и тогда, и сейчас. Жаль, что она не сможет взять его на самолет. Весь багаж проверяется и просвечивается, а револьвер не зарегистрирован на ее имя. Она подумала и положила его в ящик прикроватной тумбочки.
Ния посмотрела на себя в зеркало. Подняла игрушечного Микки-Мауса с края раковины, покачала в руках. Прощай, незамысловатая жизнь. Короткий сон о житейском счастье. Могло ли такое стать реальностью? Детектив и актриса? Конечно, нет. Но он был таким милым и заботливым. Он готовил завтраки. Был нежен и благодарен в постели. Она вспомнила, как он останавливался, выходил из нее, снова гладил и целовал ее тело. Никто никогда так не делал с ней раньше. Она поняла, что сможет снова влюбиться, избавляясь понемногу от Леонарда. Леонард уже не единственный. Почему она зациклилась на нем, словно глупая утка?
Она позвонила в Агентство Юго-Западных Авиалиний и заказала билет на ближайший рейс. Она назвалась Элинор Уайтт. Записала номер рейса на листке блокнота. Поискала лист бумаги побольше. Ей хотелось оставить письмо. В тетради Никки она два раза начинала писать, вырывала листы и бросала в корзину для бумаг. В конце концов, все-таки написала:
«Дорогой Харм!
Боюсь оставаться здесь. Вижу, что никто не защитит меня, даже ты. Не хочу быть запертой, как птица в клетке. Мне нужно уехать куда-нибудь и подумать. Возможно, уеду к себе домой. Я хочу снова увидеть тебя. Знаю, что снова встречусь с тобой, потому что расследование не закончено. Но я хочу не только этого. Хочу спросить тебя: могу ли снова вернуться когда-нибудь сюда как нормальный человек? У нас так и не было времени и возможности сыграть в пул».
Подумав о словах любви, подписала записку просто: «Ния». Потом все-таки вставила над именем: «Целую». Она вышла через боковую дверь, замкнула ее и выехала из города по шоссе номер двадцать пять к Альбукерке. Солнце раскалило воздух, и он струился над горячим шоссе.
В самолете она вспомнила, что вышла из дому без портфеля. Он остался в дальней комнате возле телевизора. Харм сохранит его для нее в целости. Хотя весь этот хлам не имеет значения. Все, что возвращает ее в прошлое, – сейчас не имеет никакого значения.
Она, должно быть, заснула. Проснулась, когда стюардесса протянула ей поднос с едой. За окном плыли под самолетом белые облака. В просветах между ними виднелись горы. Словно земная кора когда-то вскипела, а потом застыла, съежилась в крошечные черные вулканы. Есть на земле места, где можно жить спокойно, где никто не заметит тебя. Не обратит внимания на твою личную жизнь, какой бы она ни была. А прошлое уйдет в никуда.
Она не составила пока точного плана. Она попыталась продумать его сейчас. Главное – исчезнуть. По крайней мере, хоть на какое-то время. Она поговорит с Сюзанной, своим адвокатом, страховым агентом. У нее достаточно денег, чтобы скрыться на время. Она не может больше оставаться возле Мирины и Леонарда. Не может больше сниматься в этом проклятом фильме. Им придется нанять другую актрису, чтобы закончить финал триптиха. У нее появится свободное время. Возможно, целый год. У нее хватит денег. Она уедет куда-нибудь, никому не сообщит своего адреса. Кто бы ни писал письма, но он очень четко высказывал свои намерения. Медленно и упорно он шел к развязке. Он пытался убить ее в Мексике. Но Робин взяла ее черное платье. Он попытался покончить с ней в ее доме прошлой весной, но не смог. Он стрелял в ее машину на шоссе в Санта-Фе. И сегодня. Ниина героиня должна была ехать на мотоцикле. Она знала, не нуждаясь в подтверждениях и доказательствах, что мотоцикл разбился не сам собой. Несчастный случай – вернее, убийство, планировалось для нее. Странным образом это знание давало ей чувство успокоенности.
Тот, кто хочет убить ее, считал, что она поедет на мотоцикле. Но два человека точно знали, что этого не будет. Леонард и Мирина решили, что Тэсс будет играть невесту, Тэсс поедет на мотоцикле. Значит, эти двое не были преследователями.
Эта мысль выплыла из глубины сознания. Вероятнее всего, это – посторонний человек, прочитавший о ней в «Национальном справочнике» или «Вэнити Фэа». Ния опустила шторку, закрыла глаза. Через час она будет в Лос-Анджелесе.
Сегодняшние события похожи на те, когда в переулке Манзанилло нашли Робин. Она вспомнила, как Леонард заехал за ней на рассвете. Такси рванулось к городку. Она отчетливо представляла все, даже запах соленой воды с океана, крик петуха в одном из двориков. А затем еще одна догадка обрушилась на нее. Она всегда знала, но не допускала такой мысли, сама от себя таила ее. Леонард был с Робин, когда ее убили.
Ния открыла глаза, посмотрела на ряды кресел. На мгновение она была сбита с толку. Но почему? Почему он никому не сказал об этом?
Она снова вспомнила накрытое одеялом тело Робин рядом с бледно-зеленой оштукатуренной стеной дома.
Тело Робин подняли и внесли в салон микроавтобуса. Потом Ния заметила золотой кружок в грязи, где только что лежала Робин. Она подняла монетку, протянула ее Леонарду. Это была его любимая африканская монета со звездой на одной стороне и верблюдом – на другой.
Тогда у нее не было никаких подозрений. Никакой мысли о том, что Леонард лжет. В той напряженной и ужасной ситуации, она просто подумала: «Ты потерял свою монетку, Леонард. Вот она». Она имела в виду: «Ты только что уронил ее. Сейчас, сейчас».
Должно быть, он уронил ее ночью. Он был там с Робин. Он, казалось, удивился тому, что она протянула его монетку. Сначала проверил мелочь в карманах, словно сомневался: «Это не моя».
Ния задрожала. Самолет, идя на посадку, снижался, нырнул в темные облака, слегка покачиваясь под дождем. Он пролетел над серой решеткой улиц Лос-Анджелеса, развернулся над Тихим океаном и пошел к посадочной полосе, выпуская шасси.
Вот и дома.
Нежный голос стюардессы пожелал гостям приятно провести время в Лос-Анджелесе. Самолет приземлился, покатил по полосе, остановился. У Нии уже созрел план. Она почувствовала облегчение. Выйдя из самолета в толпе неторопливых пассажиров. Ния оставила сюжет позади. Сейчас начиналась ее собственная жизнь, а не сценарий или заученные реплики. Ей необходимо закончить дела в Лос-Анджелесе. Потом она уедет в Бразилию. Когда она снималась в «Крыльях» у Моравио, то завела несколько хороших личных знакомств. Есть место, где можно остановиться, найти приют у надежных людей. Побыть с ними до тех пор, пока не найдут убийцу.
У Панамериканской стойки она узнала о наличии мест на рейс до Рио. Самолет отправлялся через два дня. Свободных мест было предостаточно. Не стоит покупать билет заранее. Лучше сделать это в день отлета. И заплатить наличными.
Ния остановилась возле телефонной будки. Опустила двадцатицентовик и набрала номер телефона Сюзанны. Секретарша подняла трубку.
– Это Ния Уайтт, я хочу оставить сообщение для Сюзанны.
– Мисс Уайтт, мисс Сколфильд просила вызвать ее, если вы объявитесь. Назовите, пожалуйста, ваш номер.
Ния сдвинула очки на кончик носа, прочла номер на аппарате. Подождала несколько минут, наблюдая, как мимо нее проходят люди. Схватила трубку при первом же звонке.
– Ния? Слава Богу, а то я заболела от волнений. Санта-Фе превратился в сумасшедший дом из-за наплыва полиции и газетчиков. А тут еще ты пропала. Боланда послали разыскивать тебя, но никто понятия не имеет, куда ты можешь отправиться. Это просто ужасно. Родственники Тэсс Джуран прилетают из Сиэтла. Леонард дошел до ручки, ему дают успокаивающее. Весь фильм летит в трубу. Я просто не знаю, смогут ли они оправиться после такого удара? С тобой все в порядке?
– Сюзанна, мне необходимо было выбраться оттуда. Я знала, что через час-полтора начнется «охота за ведьмами» в прессе. Я не выдержу больше. Но главное, что ты должна знать: предполагалось, что на мотоцикле поеду я. Леонард ввел Тэсс на мою роль в последнюю минуту. Согласись, что мог произойти несчастный случай. Может быть. Но… Сначала в меня стреляют. Потом мой мотоцикл теряет управление. Сюзанна, сейчас для меня небезопасно находиться там. Хоть какое-то время. Поэтому я уезжаю. Я хотела, чтобы ты знала: у меня все в порядке. Сейчас мне надо спасаться.
– Но куда ты поедешь?
– Еще не знаю, куда направиться. Я сообщаю тебе, что у меня все в порядке.
– Значит, ты остаешься в Лос-Анджелесе?
«Как она узнала?» – подумала Ния. Потом поняла. Секретарша. Номер телефона в будке. Код города. Сюзанна продолжала:
– Мне действительно надо будет с тобой связаться. Хотя бы из-за того, что началось расследование. Фактически полиция не считает гибель Тэсс несчастным случаем.
– То, что я тебе пытаюсь доказать, Сюзанна.
– Мотоцикл кто-то испортил. Единственный человек, который имеет к нему доступ, – Дэн Хоув. У него были ключи от склада. И, если уж рассматривать дело с самого начала, он и купил этот мотоцикл. Как бы там ни было, полиция хочет задать тебе несколько вопросов.
– Мне? Почему мне? – голос Нии прозвучал резко и пронзительно, эхом отдаваясь в трубке.
– Ния, они всем задают вопросы. Официально еще не установлено, убийство это или нет. Но давай посмотрим на твой побег с их стороны. Выглядит твое поведение довольно подозрительно. Тебе не кажется?
– Ради Бога, я убегаю не от полиции.
– Дорогая, полиция может посмотреть на твое поведение иначе. Налицо – мертвая женщина. Авария. Мотоцикл с выведенными из строя тормозами. Неожиданное исчезновение человека, у которого были причины убрать покойную с дороги.
– Это нелепо! – закричала Ния.
– Нелепость данного предположения ты будешь доказывать полиции. Многие заявили, что вы с Тэсс ругались вчера. Между вами были натянутые отношения из-за того, что Леонард поставил Тэсс на твою роль. Понимаешь, к чему я клоню? Поэтому тебе надо вернуться в Санта-Фе, хочешь ты или нет. Итак, где я могу найти тебя, если…
Ния провожала взглядом проходивших мимо пассажиров. Ей хотелось пойти вместе с ними, слиться с толпой.
– Сюзанна, – настаивала она. – Мне надо уехать. Я свяжусь с тобой, – Ния осторожно положила трубку на рычаг.
Они будут искать ее. Нельзя ехать домой. Нельзя взять свою машину. Особенно плохо, что она не может воспользоваться собственной машиной.
Правда, она не ощущала себя в безопасности и дома больше года. Со времени взлома и нападения.
Ния подняла сумку и присоединилась к потоку пассажиров, спешащих получить багаж. Она вышла через стеклянные двери аэровокзала. Сумерки в Лос-Анджелесе были зеленоватыми, густыми и теплыми. Она знала одно место; где может остановиться на пару дней, где разыскивать ее никто не догадается. Она примет горячую ванну, поест, выпьет. Отправит одежду в прачечную. Во всяком случае, разлука затянулась: пора объявиться. Прошло почти три года. Если она решила покинуть страну, должна хотя бы попрощаться.
Поток машин, направляющихся на север от Торранса, застопорился. Ния вздремнула, пережидая, пока пробка рассосется. Шофер такси сменил радиоволну. Вместо скучного интервью со знаменитостью зазвучала запись группы «Дорз» «Всадники, оседлавшие ураган». Марина Дель Рей, Венеция, Санта-Моника и горы к северу были почти не видны из-за низких облаков.
Ния попросила высадить ее у Католической школы в Санта-Монике. Несмотря на сгущавшиеся сумерки, зелень казалась сочной, ярко-зеленой. Птицы пересвистывались радостно и беззаботно. Желтые розы, бугенвилеи тянулись из-за заборов. Острый запах эвкалипта. Ветер с океана. Аромат свежесрезанной травы.
Бездомная женщина с худым лицом склонилась над розами. Ния прошла несколько кварталов. Здесь дома были поменьше, поскромнее, в миссионерском стиле. Она подошла к многоквартирному дому с розовой штукатуркой. Зеленая неоновая надпись «Mar Vista» [5]мигала на фронтоне. Дверь была заперта. Ния подождала, пока из дома вышел какой-то мужчина, и нырнула за дверь. Поднялась по ковровой дорожке, вышла во внутренний двор.
Во дворе находился небольшой квадратный бассейн. Старые пальмы стояли по углам. Обшарпанные складные стулья выстроились вдоль стен. Свернутый садовый шланг лежал возле бассейна.
Поднимаясь по цементной лестнице к балкону на втором этаже, Ния придерживалась за металлические перила. Вода в бассейне была голубовато-зеленой. Тени мягко пробегали по пальмам. Несколько листьев плавали в воде бассейна.
В конце лестницы Ния поставила сумку и нажала кнопку звонка. Услышала стук каблуков. Дверь открылась. Она взглянула мимо женщины на розоватый свет, наполняющий комнату.
Мать показалась меньше, чем помнила ее Ния. В белом длинном восточном халате. В безупречно ухоженной руке с маникюром она держала стакан виски с содовой и льдом. Кожу покрывал золотистый загар. Коротко подстриженные волосы были безупречно серебристого цвета. Кэрол Уайтт от изумления открыла рот, сделала шаг в сторону и смахнула слезу. Ей всегда удавалась игра. Актриса есть актриса. Непринужденная потеря самообладания. Непосредственная печаль. Ния вдохнула запах «Бенсон энд Хеджес» и фыркнула.
– Ах, детка, ты выглядишь совершенно ужасно. Заходи. Никто не подумает, что ты актриса, завоевавшая награду Академии. Ты выглядишь как выдохшаяся официантка в коктейль-баре. Когда ты последний раз делала массаж лица? Ты не заботишься о себе, – она подалась вперед, обняла Нию. Ния крепко прижала ее.
«Может быть, она плачет по-настоящему, – подумала Ния. – Возможно, это не притворство. Я, должно быть, сошла с ума, решив приехать сюда? А может быть, не обезумела, а просто отчаялась?»
– Я знала, что ты не умерла, – сказала мать. – Я собирала сведения о тебе во всех газетенках, детка. Я даже веду на тебя досье. Да, я это делаю. Но все-таки мне следует свернуть твою маленькую шейку.
– Не говори так, мама, – умоляюще попросила Ния. Она вошла в комнату вслед за матерью.
И сразу же поняла, что розовый свет на стены отбрасывал не телевизор. Розовой была вся комната. Ярко-розовый диван. Розовые, в цветочки, обои. Стулья с высокими спинками, обитые тканью в розовую клетку. Розовые свечи в фонарях-молниях. Букеты из шелковых розовых цветов. Комната купалась в мягком свете. В дальнем углу возле большого окна стояла высокая золотистая клетка с белым какаду. Рама гигантского зеркала, установленного над диваном, была настоящим произведением искусства.
– Меня хотят убить, ма! – сказала Ния.
– Я знала, что должно произойти что-то подобное. Это тебя заставило вернуться домой. Дождалась. Тебе, действительно, понадобилось укромное место, верно?
Кэрол Уайтт повернулась и пошла в кухню, поднимая стакан.
– Водка, тоник, выжатый лимон, детка? Положи пока шмотки в своей комнате. Она та же, какой ты видела ее в последний раз. Когда ты была там? Три года назад? Там ничего не изменилось.
Кэрол принесла выпивку, поставила стакан на бюро. Ния оставила сумку на полу возле канапе, на котором спала еще девочкой.
– Я могла бы жить на широкую ногу. Если бы ты не отрезала меня от своей жизни. Но полагаю, что и это – подойдет вполне. Ты теперь в бегах, а? Итак, кто же хочет твоей смерти? Леонард Джакобс, смею предположить?
Эти слова дали Нии право голоса.
– Может быть, мы оставим злобный тон, мама?
– Что пожелаешь, принцесса. Я только живу здесь, – она повернулась и вышла в гостиную.
Нии надо было выговориться. Она пошла следом за матерью. Кэрол сидела на диване, не отрывая глаз от телешоу. Потом взяла дистанционное управление, выключила телевизор. Она взглянула в лицо Нии.
– Я не простила тебя ни на йоту. Но ты можешь оставаться здесь сколько хочешь. Я, вообще-то, не злобный человек. Но своим появлением ты всколыхнула во мне воспоминания. Полагаю, мы всегда были в хороших отношениях? Ну что же, ты заметила – твоя старая ма немного смягчилась? И немного сбросила вес также. Разве я выгляжу не шикарно? Я беру уроки бальных танцев.
– У тебя есть приятель, мама?
– У меня всегда были ухажеры, – ответила Кэрол. – Я не верю, что можно оставаться одинокой. Хотя у меня не было мужа двадцать пять лет. А как ты, детка? Почему бы тебе не ввести меня в курс дела? И что там с убийством? Ты пробудила во мне интерес.
– Убить хотят меня, мама!
Ния рассказала все, начиная со смерти Робин, интуиции с монетой. О выстрелах на дороге. О разрезанном одеяле. О видеокассетах. О письмах. И о Харме. Даже о Харме.
Когда она закончила, Кэрол поднялась, взяла из рук дочери стакан и пошла на кухню. Вернулась, неся двойные порции водки с тоником.
– Ну и кто же, по твоему мнению, делает это? – спросила Кэрол Уайтт. Она смотрела поверх головы Нии на свое отражение в зеркале, вытирая полоску туши, размазавшейся под глазом. – И почему?
– Я знаю, чувствую, что не Леонард и Мирина. Только они знали, что я не поеду сегодня на мотоцикле. Но я ни в чем не уверена.
«Сегодня, – подумала она, – дорога в Чимайо казалась такой далекой. Словно воспоминание о прошлой жизни. И все произошло только сегодня утром».
– Леонард должен был защитить тебя, а не делать зло. Тебе следовало выйти за него замуж, когда у тебя был такой шанс.
Ния недоверчиво посмотрела на мать. Та снова проигрывает старую пленку. Она по-прежнему цепляется за Леонарда. С тех пор, как Ния, еще подростком, стала его любовницей.
– Мама, у меня нет, и не было никакого шанса когда-либо выйти за него замуж. Леонард Джакобс женатый человек. Неужели ты не понимаешь?
– Ты никогда не настаивала на решении этого вопроса. Ты только хныкала, Ния.
Ния посмотрела на светлые ореолы, которые отбрасывали на потолок свечи фонарей.
– Дай мне отдохнуть, мама.
– Да, это верно. Ты потеряла его. Он был самым лучшим, кто когда-либо встречался тебе. Ты не была с кем-то еще с тех пор?
– С Хармом!
– Сколько? Два дня.
Ния провела пальцем по краю стакана, вытирая капли. Кэрол продолжала:
– Ты знаешь, я чувствовала себя оскорбленной, когда ты порвала с Леонардом. А заодно избавилась и от меня. Мне необходимо высказать тебе все. Я выражаю свои чувства. По словам какого-то эксперта, мы слишком многое храним в тайне. Это ошибка моего поколения. Поэтому я решила все высказать.
«Напилась», – подумала Ния.
Кэрол жила в собственном мирке, собственном сценарии. В алкогольной подсветке.
«Интересно, сколько порций водки она приняла до того, как я приехала?» – подумала Ния.
– А я, со своей стороны, поняла другое. Ты сделала меня его любовницей. И это – ужасно. Неподходящее дело для матери. Я была ребенком. Тебе следовало бы запретить мне с ним встречаться, а не поощрять наши встречи. Ты же видела, что он пользуется мной. Ты видела только путь в кино для меня. Я стала и твоим средством к существованию. Предметом разбитых вдребезги мечтаний. Ты эксплуатировала меня, мама. Я была только вещью и для тебя, и для Леонарда. Играла роли для вас. И только в последние годы начала свою собственную жизнь.
Кэрол закурила длинную коричневую сигарету. Снова включила телевизор, заинтересованно уставилась на экран, будто не беседовала только что с дочерью.
«Сумасшедшая, – подумала Ния. – Не удивительно, что я была такой ненормальной. Она включала и выключала меня как телевизор».
Не глядя на нее, Кэрол сказала:
– Ты права, детка, – она вздохнула. – Полагаю, что ты права. Но в то время я не знала, что делаю. Я хотела, чтобы ты была счастлива. Не представляла, что ты будешь раскаиваться и сожалеть. Ты добилась невероятного успеха. А успех пришел к тебе потому, что многие годы Леонард и я стремились помочь тебе.
– Ты совершенно права, мама. У тебя способность к этому.
– К чему, детка? – голос Кэрол звучал нежно. Очарование, созданное алкоголем.
«Что толку объяснять? – подумала Ния. – Никакого. Совершенно никакого».
«Оставив машину старика в нижней части города, он пешком вернулся по дороге к «Охотничьему домику». К домам с большими окнами, построенным на склонах холмов, окружающих Санта-Фе.
(Возможная сцена показала бы, как он бежит по дороге. Для этого кадра можно было использовать вертолет. Дать панораму гор, заходящего солнца.)
В своей комнате он запер дверь, разделся. Попытался полежать в темноте и отдохнуть, лениво растянувшись. Страх вибрировал внутри. Ему необходимо выяснить, как будут развиваться события дальше. С этого момента. Он не знал. А когда не знал, он боялся.
Ния вжалась в кресло. Сейчас она была не похожа на себя. Волосы отброшены назад, никакой косметики, очки в красной оправе. Голова сильно болела. Ния спрятала лицо за журналом мод и немного успокоилась, когда самолет выровнялся, набрав высоту. Стюардесса катила по проходу тележку, предлагая вино.
Она стояла рядом с Мириной, когда с вертолета радировали, что «Харлей» не вписался в поворот, упал с утеса. Несчастный случай. Мирина крепко схватила ее за руку. Они ждали. Прошло несколько минут. Потом они услышали второе сообщение, прерываемое помехами. Мирина хрипло прошептала:
– Бог мой, она мертва. Ния, Ния, – Мирина опустилась на складной стул.
Леонард рванулся через ограждение к «Мустангу», кто-то повез его вверх по крутым поворотам дороги. Мирина сидела молча несколько мгновений. Потом поднялась, сказав, что ей нужно идти, узнать, что произошло, Она не вынесет всего. Ей нужно быть рядом с Леонардом.
– Иди, – ответила Ния. – Я останусь здесь. – Она уже решила, что ей нужно делать.
Было нетрудно найти машину с ключами. Она не стала заходить в свой трейлер. Она просто села в машину и поехала через Чимайо в Санта-Фе. Через тридцать минут она подъехала к дому Харма. Открыв замок и убедившись, что заперла за собой дверь, она побежала в заднюю комнату. Побросала вещи в сумку. В тумбочке, под сложенной ночной рубашкой, лежал револьвер, который дал ей Харм, и коробка с патронами. Она подержала оружие на ладони. Его тяжесть испугала ее, но он был нужен ей и тогда, и сейчас. Жаль, что она не сможет взять его на самолет. Весь багаж проверяется и просвечивается, а револьвер не зарегистрирован на ее имя. Она подумала и положила его в ящик прикроватной тумбочки.
Ния посмотрела на себя в зеркало. Подняла игрушечного Микки-Мауса с края раковины, покачала в руках. Прощай, незамысловатая жизнь. Короткий сон о житейском счастье. Могло ли такое стать реальностью? Детектив и актриса? Конечно, нет. Но он был таким милым и заботливым. Он готовил завтраки. Был нежен и благодарен в постели. Она вспомнила, как он останавливался, выходил из нее, снова гладил и целовал ее тело. Никто никогда так не делал с ней раньше. Она поняла, что сможет снова влюбиться, избавляясь понемногу от Леонарда. Леонард уже не единственный. Почему она зациклилась на нем, словно глупая утка?
Она позвонила в Агентство Юго-Западных Авиалиний и заказала билет на ближайший рейс. Она назвалась Элинор Уайтт. Записала номер рейса на листке блокнота. Поискала лист бумаги побольше. Ей хотелось оставить письмо. В тетради Никки она два раза начинала писать, вырывала листы и бросала в корзину для бумаг. В конце концов, все-таки написала:
«Дорогой Харм!
Боюсь оставаться здесь. Вижу, что никто не защитит меня, даже ты. Не хочу быть запертой, как птица в клетке. Мне нужно уехать куда-нибудь и подумать. Возможно, уеду к себе домой. Я хочу снова увидеть тебя. Знаю, что снова встречусь с тобой, потому что расследование не закончено. Но я хочу не только этого. Хочу спросить тебя: могу ли снова вернуться когда-нибудь сюда как нормальный человек? У нас так и не было времени и возможности сыграть в пул».
Подумав о словах любви, подписала записку просто: «Ния». Потом все-таки вставила над именем: «Целую». Она вышла через боковую дверь, замкнула ее и выехала из города по шоссе номер двадцать пять к Альбукерке. Солнце раскалило воздух, и он струился над горячим шоссе.
В самолете она вспомнила, что вышла из дому без портфеля. Он остался в дальней комнате возле телевизора. Харм сохранит его для нее в целости. Хотя весь этот хлам не имеет значения. Все, что возвращает ее в прошлое, – сейчас не имеет никакого значения.
Она, должно быть, заснула. Проснулась, когда стюардесса протянула ей поднос с едой. За окном плыли под самолетом белые облака. В просветах между ними виднелись горы. Словно земная кора когда-то вскипела, а потом застыла, съежилась в крошечные черные вулканы. Есть на земле места, где можно жить спокойно, где никто не заметит тебя. Не обратит внимания на твою личную жизнь, какой бы она ни была. А прошлое уйдет в никуда.
Она не составила пока точного плана. Она попыталась продумать его сейчас. Главное – исчезнуть. По крайней мере, хоть на какое-то время. Она поговорит с Сюзанной, своим адвокатом, страховым агентом. У нее достаточно денег, чтобы скрыться на время. Она не может больше оставаться возле Мирины и Леонарда. Не может больше сниматься в этом проклятом фильме. Им придется нанять другую актрису, чтобы закончить финал триптиха. У нее появится свободное время. Возможно, целый год. У нее хватит денег. Она уедет куда-нибудь, никому не сообщит своего адреса. Кто бы ни писал письма, но он очень четко высказывал свои намерения. Медленно и упорно он шел к развязке. Он пытался убить ее в Мексике. Но Робин взяла ее черное платье. Он попытался покончить с ней в ее доме прошлой весной, но не смог. Он стрелял в ее машину на шоссе в Санта-Фе. И сегодня. Ниина героиня должна была ехать на мотоцикле. Она знала, не нуждаясь в подтверждениях и доказательствах, что мотоцикл разбился не сам собой. Несчастный случай – вернее, убийство, планировалось для нее. Странным образом это знание давало ей чувство успокоенности.
Тот, кто хочет убить ее, считал, что она поедет на мотоцикле. Но два человека точно знали, что этого не будет. Леонард и Мирина решили, что Тэсс будет играть невесту, Тэсс поедет на мотоцикле. Значит, эти двое не были преследователями.
Эта мысль выплыла из глубины сознания. Вероятнее всего, это – посторонний человек, прочитавший о ней в «Национальном справочнике» или «Вэнити Фэа». Ния опустила шторку, закрыла глаза. Через час она будет в Лос-Анджелесе.
Сегодняшние события похожи на те, когда в переулке Манзанилло нашли Робин. Она вспомнила, как Леонард заехал за ней на рассвете. Такси рванулось к городку. Она отчетливо представляла все, даже запах соленой воды с океана, крик петуха в одном из двориков. А затем еще одна догадка обрушилась на нее. Она всегда знала, но не допускала такой мысли, сама от себя таила ее. Леонард был с Робин, когда ее убили.
Ния открыла глаза, посмотрела на ряды кресел. На мгновение она была сбита с толку. Но почему? Почему он никому не сказал об этом?
Она снова вспомнила накрытое одеялом тело Робин рядом с бледно-зеленой оштукатуренной стеной дома.
Тело Робин подняли и внесли в салон микроавтобуса. Потом Ния заметила золотой кружок в грязи, где только что лежала Робин. Она подняла монетку, протянула ее Леонарду. Это была его любимая африканская монета со звездой на одной стороне и верблюдом – на другой.
Тогда у нее не было никаких подозрений. Никакой мысли о том, что Леонард лжет. В той напряженной и ужасной ситуации, она просто подумала: «Ты потерял свою монетку, Леонард. Вот она». Она имела в виду: «Ты только что уронил ее. Сейчас, сейчас».
Должно быть, он уронил ее ночью. Он был там с Робин. Он, казалось, удивился тому, что она протянула его монетку. Сначала проверил мелочь в карманах, словно сомневался: «Это не моя».
Ния задрожала. Самолет, идя на посадку, снижался, нырнул в темные облака, слегка покачиваясь под дождем. Он пролетел над серой решеткой улиц Лос-Анджелеса, развернулся над Тихим океаном и пошел к посадочной полосе, выпуская шасси.
Вот и дома.
Нежный голос стюардессы пожелал гостям приятно провести время в Лос-Анджелесе. Самолет приземлился, покатил по полосе, остановился. У Нии уже созрел план. Она почувствовала облегчение. Выйдя из самолета в толпе неторопливых пассажиров. Ния оставила сюжет позади. Сейчас начиналась ее собственная жизнь, а не сценарий или заученные реплики. Ей необходимо закончить дела в Лос-Анджелесе. Потом она уедет в Бразилию. Когда она снималась в «Крыльях» у Моравио, то завела несколько хороших личных знакомств. Есть место, где можно остановиться, найти приют у надежных людей. Побыть с ними до тех пор, пока не найдут убийцу.
У Панамериканской стойки она узнала о наличии мест на рейс до Рио. Самолет отправлялся через два дня. Свободных мест было предостаточно. Не стоит покупать билет заранее. Лучше сделать это в день отлета. И заплатить наличными.
Ния остановилась возле телефонной будки. Опустила двадцатицентовик и набрала номер телефона Сюзанны. Секретарша подняла трубку.
– Это Ния Уайтт, я хочу оставить сообщение для Сюзанны.
– Мисс Уайтт, мисс Сколфильд просила вызвать ее, если вы объявитесь. Назовите, пожалуйста, ваш номер.
Ния сдвинула очки на кончик носа, прочла номер на аппарате. Подождала несколько минут, наблюдая, как мимо нее проходят люди. Схватила трубку при первом же звонке.
– Ния? Слава Богу, а то я заболела от волнений. Санта-Фе превратился в сумасшедший дом из-за наплыва полиции и газетчиков. А тут еще ты пропала. Боланда послали разыскивать тебя, но никто понятия не имеет, куда ты можешь отправиться. Это просто ужасно. Родственники Тэсс Джуран прилетают из Сиэтла. Леонард дошел до ручки, ему дают успокаивающее. Весь фильм летит в трубу. Я просто не знаю, смогут ли они оправиться после такого удара? С тобой все в порядке?
– Сюзанна, мне необходимо было выбраться оттуда. Я знала, что через час-полтора начнется «охота за ведьмами» в прессе. Я не выдержу больше. Но главное, что ты должна знать: предполагалось, что на мотоцикле поеду я. Леонард ввел Тэсс на мою роль в последнюю минуту. Согласись, что мог произойти несчастный случай. Может быть. Но… Сначала в меня стреляют. Потом мой мотоцикл теряет управление. Сюзанна, сейчас для меня небезопасно находиться там. Хоть какое-то время. Поэтому я уезжаю. Я хотела, чтобы ты знала: у меня все в порядке. Сейчас мне надо спасаться.
– Но куда ты поедешь?
– Еще не знаю, куда направиться. Я сообщаю тебе, что у меня все в порядке.
– Значит, ты остаешься в Лос-Анджелесе?
«Как она узнала?» – подумала Ния. Потом поняла. Секретарша. Номер телефона в будке. Код города. Сюзанна продолжала:
– Мне действительно надо будет с тобой связаться. Хотя бы из-за того, что началось расследование. Фактически полиция не считает гибель Тэсс несчастным случаем.
– То, что я тебе пытаюсь доказать, Сюзанна.
– Мотоцикл кто-то испортил. Единственный человек, который имеет к нему доступ, – Дэн Хоув. У него были ключи от склада. И, если уж рассматривать дело с самого начала, он и купил этот мотоцикл. Как бы там ни было, полиция хочет задать тебе несколько вопросов.
– Мне? Почему мне? – голос Нии прозвучал резко и пронзительно, эхом отдаваясь в трубке.
– Ния, они всем задают вопросы. Официально еще не установлено, убийство это или нет. Но давай посмотрим на твой побег с их стороны. Выглядит твое поведение довольно подозрительно. Тебе не кажется?
– Ради Бога, я убегаю не от полиции.
– Дорогая, полиция может посмотреть на твое поведение иначе. Налицо – мертвая женщина. Авария. Мотоцикл с выведенными из строя тормозами. Неожиданное исчезновение человека, у которого были причины убрать покойную с дороги.
– Это нелепо! – закричала Ния.
– Нелепость данного предположения ты будешь доказывать полиции. Многие заявили, что вы с Тэсс ругались вчера. Между вами были натянутые отношения из-за того, что Леонард поставил Тэсс на твою роль. Понимаешь, к чему я клоню? Поэтому тебе надо вернуться в Санта-Фе, хочешь ты или нет. Итак, где я могу найти тебя, если…
Ния провожала взглядом проходивших мимо пассажиров. Ей хотелось пойти вместе с ними, слиться с толпой.
– Сюзанна, – настаивала она. – Мне надо уехать. Я свяжусь с тобой, – Ния осторожно положила трубку на рычаг.
Они будут искать ее. Нельзя ехать домой. Нельзя взять свою машину. Особенно плохо, что она не может воспользоваться собственной машиной.
Правда, она не ощущала себя в безопасности и дома больше года. Со времени взлома и нападения.
Ния подняла сумку и присоединилась к потоку пассажиров, спешащих получить багаж. Она вышла через стеклянные двери аэровокзала. Сумерки в Лос-Анджелесе были зеленоватыми, густыми и теплыми. Она знала одно место; где может остановиться на пару дней, где разыскивать ее никто не догадается. Она примет горячую ванну, поест, выпьет. Отправит одежду в прачечную. Во всяком случае, разлука затянулась: пора объявиться. Прошло почти три года. Если она решила покинуть страну, должна хотя бы попрощаться.
Поток машин, направляющихся на север от Торранса, застопорился. Ния вздремнула, пережидая, пока пробка рассосется. Шофер такси сменил радиоволну. Вместо скучного интервью со знаменитостью зазвучала запись группы «Дорз» «Всадники, оседлавшие ураган». Марина Дель Рей, Венеция, Санта-Моника и горы к северу были почти не видны из-за низких облаков.
Ния попросила высадить ее у Католической школы в Санта-Монике. Несмотря на сгущавшиеся сумерки, зелень казалась сочной, ярко-зеленой. Птицы пересвистывались радостно и беззаботно. Желтые розы, бугенвилеи тянулись из-за заборов. Острый запах эвкалипта. Ветер с океана. Аромат свежесрезанной травы.
Бездомная женщина с худым лицом склонилась над розами. Ния прошла несколько кварталов. Здесь дома были поменьше, поскромнее, в миссионерском стиле. Она подошла к многоквартирному дому с розовой штукатуркой. Зеленая неоновая надпись «Mar Vista» [5]мигала на фронтоне. Дверь была заперта. Ния подождала, пока из дома вышел какой-то мужчина, и нырнула за дверь. Поднялась по ковровой дорожке, вышла во внутренний двор.
Во дворе находился небольшой квадратный бассейн. Старые пальмы стояли по углам. Обшарпанные складные стулья выстроились вдоль стен. Свернутый садовый шланг лежал возле бассейна.
Поднимаясь по цементной лестнице к балкону на втором этаже, Ния придерживалась за металлические перила. Вода в бассейне была голубовато-зеленой. Тени мягко пробегали по пальмам. Несколько листьев плавали в воде бассейна.
В конце лестницы Ния поставила сумку и нажала кнопку звонка. Услышала стук каблуков. Дверь открылась. Она взглянула мимо женщины на розоватый свет, наполняющий комнату.
Мать показалась меньше, чем помнила ее Ния. В белом длинном восточном халате. В безупречно ухоженной руке с маникюром она держала стакан виски с содовой и льдом. Кожу покрывал золотистый загар. Коротко подстриженные волосы были безупречно серебристого цвета. Кэрол Уайтт от изумления открыла рот, сделала шаг в сторону и смахнула слезу. Ей всегда удавалась игра. Актриса есть актриса. Непринужденная потеря самообладания. Непосредственная печаль. Ния вдохнула запах «Бенсон энд Хеджес» и фыркнула.
– Ах, детка, ты выглядишь совершенно ужасно. Заходи. Никто не подумает, что ты актриса, завоевавшая награду Академии. Ты выглядишь как выдохшаяся официантка в коктейль-баре. Когда ты последний раз делала массаж лица? Ты не заботишься о себе, – она подалась вперед, обняла Нию. Ния крепко прижала ее.
«Может быть, она плачет по-настоящему, – подумала Ния. – Возможно, это не притворство. Я, должно быть, сошла с ума, решив приехать сюда? А может быть, не обезумела, а просто отчаялась?»
– Я знала, что ты не умерла, – сказала мать. – Я собирала сведения о тебе во всех газетенках, детка. Я даже веду на тебя досье. Да, я это делаю. Но все-таки мне следует свернуть твою маленькую шейку.
– Не говори так, мама, – умоляюще попросила Ния. Она вошла в комнату вслед за матерью.
И сразу же поняла, что розовый свет на стены отбрасывал не телевизор. Розовой была вся комната. Ярко-розовый диван. Розовые, в цветочки, обои. Стулья с высокими спинками, обитые тканью в розовую клетку. Розовые свечи в фонарях-молниях. Букеты из шелковых розовых цветов. Комната купалась в мягком свете. В дальнем углу возле большого окна стояла высокая золотистая клетка с белым какаду. Рама гигантского зеркала, установленного над диваном, была настоящим произведением искусства.
– Меня хотят убить, ма! – сказала Ния.
– Я знала, что должно произойти что-то подобное. Это тебя заставило вернуться домой. Дождалась. Тебе, действительно, понадобилось укромное место, верно?
Кэрол Уайтт повернулась и пошла в кухню, поднимая стакан.
– Водка, тоник, выжатый лимон, детка? Положи пока шмотки в своей комнате. Она та же, какой ты видела ее в последний раз. Когда ты была там? Три года назад? Там ничего не изменилось.
Кэрол принесла выпивку, поставила стакан на бюро. Ния оставила сумку на полу возле канапе, на котором спала еще девочкой.
– Я могла бы жить на широкую ногу. Если бы ты не отрезала меня от своей жизни. Но полагаю, что и это – подойдет вполне. Ты теперь в бегах, а? Итак, кто же хочет твоей смерти? Леонард Джакобс, смею предположить?
Эти слова дали Нии право голоса.
– Может быть, мы оставим злобный тон, мама?
– Что пожелаешь, принцесса. Я только живу здесь, – она повернулась и вышла в гостиную.
Нии надо было выговориться. Она пошла следом за матерью. Кэрол сидела на диване, не отрывая глаз от телешоу. Потом взяла дистанционное управление, выключила телевизор. Она взглянула в лицо Нии.
– Я не простила тебя ни на йоту. Но ты можешь оставаться здесь сколько хочешь. Я, вообще-то, не злобный человек. Но своим появлением ты всколыхнула во мне воспоминания. Полагаю, мы всегда были в хороших отношениях? Ну что же, ты заметила – твоя старая ма немного смягчилась? И немного сбросила вес также. Разве я выгляжу не шикарно? Я беру уроки бальных танцев.
– У тебя есть приятель, мама?
– У меня всегда были ухажеры, – ответила Кэрол. – Я не верю, что можно оставаться одинокой. Хотя у меня не было мужа двадцать пять лет. А как ты, детка? Почему бы тебе не ввести меня в курс дела? И что там с убийством? Ты пробудила во мне интерес.
– Убить хотят меня, мама!
Ния рассказала все, начиная со смерти Робин, интуиции с монетой. О выстрелах на дороге. О разрезанном одеяле. О видеокассетах. О письмах. И о Харме. Даже о Харме.
Когда она закончила, Кэрол поднялась, взяла из рук дочери стакан и пошла на кухню. Вернулась, неся двойные порции водки с тоником.
– Ну и кто же, по твоему мнению, делает это? – спросила Кэрол Уайтт. Она смотрела поверх головы Нии на свое отражение в зеркале, вытирая полоску туши, размазавшейся под глазом. – И почему?
– Я знаю, чувствую, что не Леонард и Мирина. Только они знали, что я не поеду сегодня на мотоцикле. Но я ни в чем не уверена.
«Сегодня, – подумала она, – дорога в Чимайо казалась такой далекой. Словно воспоминание о прошлой жизни. И все произошло только сегодня утром».
– Леонард должен был защитить тебя, а не делать зло. Тебе следовало выйти за него замуж, когда у тебя был такой шанс.
Ния недоверчиво посмотрела на мать. Та снова проигрывает старую пленку. Она по-прежнему цепляется за Леонарда. С тех пор, как Ния, еще подростком, стала его любовницей.
– Мама, у меня нет, и не было никакого шанса когда-либо выйти за него замуж. Леонард Джакобс женатый человек. Неужели ты не понимаешь?
– Ты никогда не настаивала на решении этого вопроса. Ты только хныкала, Ния.
Ния посмотрела на светлые ореолы, которые отбрасывали на потолок свечи фонарей.
– Дай мне отдохнуть, мама.
– Да, это верно. Ты потеряла его. Он был самым лучшим, кто когда-либо встречался тебе. Ты не была с кем-то еще с тех пор?
– С Хармом!
– Сколько? Два дня.
Ния провела пальцем по краю стакана, вытирая капли. Кэрол продолжала:
– Ты знаешь, я чувствовала себя оскорбленной, когда ты порвала с Леонардом. А заодно избавилась и от меня. Мне необходимо высказать тебе все. Я выражаю свои чувства. По словам какого-то эксперта, мы слишком многое храним в тайне. Это ошибка моего поколения. Поэтому я решила все высказать.
«Напилась», – подумала Ния.
Кэрол жила в собственном мирке, собственном сценарии. В алкогольной подсветке.
«Интересно, сколько порций водки она приняла до того, как я приехала?» – подумала Ния.
– А я, со своей стороны, поняла другое. Ты сделала меня его любовницей. И это – ужасно. Неподходящее дело для матери. Я была ребенком. Тебе следовало бы запретить мне с ним встречаться, а не поощрять наши встречи. Ты же видела, что он пользуется мной. Ты видела только путь в кино для меня. Я стала и твоим средством к существованию. Предметом разбитых вдребезги мечтаний. Ты эксплуатировала меня, мама. Я была только вещью и для тебя, и для Леонарда. Играла роли для вас. И только в последние годы начала свою собственную жизнь.
Кэрол закурила длинную коричневую сигарету. Снова включила телевизор, заинтересованно уставилась на экран, будто не беседовала только что с дочерью.
«Сумасшедшая, – подумала Ния. – Не удивительно, что я была такой ненормальной. Она включала и выключала меня как телевизор».
Не глядя на нее, Кэрол сказала:
– Ты права, детка, – она вздохнула. – Полагаю, что ты права. Но в то время я не знала, что делаю. Я хотела, чтобы ты была счастлива. Не представляла, что ты будешь раскаиваться и сожалеть. Ты добилась невероятного успеха. А успех пришел к тебе потому, что многие годы Леонард и я стремились помочь тебе.
– Ты совершенно права, мама. У тебя способность к этому.
– К чему, детка? – голос Кэрол звучал нежно. Очарование, созданное алкоголем.
«Что толку объяснять? – подумала Ния. – Никакого. Совершенно никакого».
«Оставив машину старика в нижней части города, он пешком вернулся по дороге к «Охотничьему домику». К домам с большими окнами, построенным на склонах холмов, окружающих Санта-Фе.
(Возможная сцена показала бы, как он бежит по дороге. Для этого кадра можно было использовать вертолет. Дать панораму гор, заходящего солнца.)
В своей комнате он запер дверь, разделся. Попытался полежать в темноте и отдохнуть, лениво растянувшись. Страх вибрировал внутри. Ему необходимо выяснить, как будут развиваться события дальше. С этого момента. Он не знал. А когда не знал, он боялся.