Грин Ширли. С первого взгляда

   - Надеюсь все же, что я не вхожу в число тех, кому запрещено бывать здесь. Я из "Провидено газетт".
   - Очень приятно, - ответила Абби. - Хотя я и не читаю вашу газету, все же слышала о ней много хорошего.
   - Мне бы хотелось узнать, как дела у конгрессмена Фарнсворта.
   Абби на мгновение задумалась, но затем в голове у нее что-то щелкнуло. Даже таким далеким от политики людям, как Абби, было известно, что в этом году модно ловить конгрессменов на так называемых "пикниках". В течение многих лет хозяева шикарных офисов на Капитолийском холме сами решали, скрывать им свою личную жизнь или, наоборот, выставлять напоказ. Но в этом году в Вашингтоне в моду неожиданно вошло высоконравственное поведение. Благодаря усилиям прессы только за полгода двое конгрессменов и один сенатор с большим стажем работы в Капитолии, потеряв свои должности, вдруг оказались у позорного столба. А конгрессмен Фарнсворт безусловно значил гораздо больше, чем писатель или юрист Фарнсворт.
   Да, теперь все стало на свои места. Абигейл Спенсер вдруг поняла, что никогда по своей воле не причинит зла Селби Фарнсворту. А эта мысль, в свою очередь, помогла ей понять, что она любит его. Он мог бы лгать, мошенничать, даже красть, как любой другой конгрессмен, - но и тогда Абби все равно продолжала бы любить его. И она отрицательно покачала головой.
   - Конгрессмен Фарнсворт? Я не знаю никого с таким именем.
   - Да бросьте вы, - возразил коротышка. - Всем известно, что он на острове.
   В то время, как Абби лихорадочно пыталась найти, что ответить, репортер уже начал взбираться на пирс.
   - Боюсь, вы ошибаетесь, - продолжала настаивать на своем Абби. - Я хозяйка этого острова и поэтому нахожусь здесь. Что же касается конгрессмена Фарнсворта, то, думаю, он где-нибудь в Вашингтоне. Вы не пробовали найти его там?
   - Нет, но я собираюсь попробовать найти его здесь...
   - На вашем месте я не стала бы этого делать, - перебила его Абби. Остров частный.
   - От вас и от острова не убудет, если я узнаю, здесь ли конгрессмен. Все, что касается Фарнсворта, обычно попадает в колонку "Новости дня". За эту работу я получу целых пятьдесят долларов. А вы случайно не та самая пташка, его последнее увлечение? - Мужчина уже направился к ней.
   От неожиданности Абби слегка попятилась. Вопрос коротышки показался ей не только оскорбительным, но и угрожающим. Отступив еще на шаг, Абби спиной уткнулась в дуло салютной пушки. Конечно, ее вряд ли можно было назвать боевым орудием, но палит она громко.
   Абби решительно сказала:
   - Думаю, вам не стоит приближаться. Я не люблю посетителей на острове. А то, что не нравится мне, не нравится и моей собаке. Клео, фас!
   Собака безошибочно поняла, что ее хозяйка не на шутку рассержена, ведь команду "фас" она не получала со времен собачьей школы. В такой ситуации старая колли была готова оказать Абби посильное собачье содействие. Забравшись на пирс, она медленно двинулась на репортера, громким лаем демонстрируя свои способности.
   Мужчина замер, но отступать явно не собирался. А он не трус, подумала Абигейл. Если бы я не знала Клео, то наверняка бросилась наутек. Пожалуй, собакой его не остановишь, нужно другое средство убеждения. Нащупав позади себя коробку с зарядами, Абби предупредила:
   - Если вы не уберетесь с моего пирса... Вы слышите? Если вы сейчас же не уберетесь отсюда, я приму кардинальные меры!
   - Да будет вам, - урезонивал ее мужчина. - Что вы еще можете сделать? Лучше уймите собаку.
   - И не подумаю. Послушайте, если будете нахальничать, я пальну по вашей посудине из пушки и разнесу ее вдребезги.
   - Но, леди, - испуганно забормотал коротышка, - ведь это же не пиратский остров, в конце концов. Перестаньте! Что вы делаете?
   Потянув за рычаг, Абби открыла патронник и, заправив туда салютный патрон, снова закрыла его. Затем нагнулась и для пущей убедительности взяла одно из грудой сложенных возле пушки и придававших ей вид боевого оружия шестидюймовых ядер. Покатившись, ядро громко забряцало внутри ствола. Абигейл осторожно направила дуло пушки вверх, так, чтобы ядро ненароком не выкатилось обратно и не испортило бы весь спектакль.
   - Эй вы, поосторожней там! - еще больше занервничал мужчина.
   - Я вас предупредила. - Абби взялась за спусковой шнур.
   - Да вы просто ненормальная! - закричал журналист. - Вы соображаете, что делаете и где находитесь?
   - Думаю, что нахожусь на своем острове Ютамек, а делаю... В общем так, если на счет десять вы еще будете здесь, то я вам покажу, что такое "Пираты из Пензаса" и "Девушки из Кэмп-Файера" одновременно.
   - Полегче, полегче, - сделав шаг вперед, снова принялся урезонивать ее коротышка. Но Клео угрожающе зарычала, и репортер остановился.
   - Три, четыре, пять... - считала меж тем Абби. Мужчина отступил на полшага. Происходящее явно забавляло собаку, и она снова залаяла. Раздался гудок, это сигналили с яхты.
   - Девять... Десять! - закончила Абби. Коротышка с ужасом наблюдал за тем, как она потянула за спусковой шнур. Пушка всегда стреляла не сразу. Вот и сейчас запал сработал только через одну-две секунду мертвой тишины. Раздался громкий хлопок, и встревоженные чайки нервно заметались над берегом. Из дула пушки появился дымок.
   На Абби это представление произвело не меньшее впечатление, чем на чаек. Дядюшка Тедди никогда не разрешал ей приближаться к пушке во время стрельбы. Даже Клео, и та была явно озадачена. Но на этом спектакль не закончился. Удерживавшая ствол пушки в приподнятом состоянии старая собачка маховичка сорвалась, и пушка едва не ткнулась носом в землю. При виде этого газетчик застыл на месте. Абби заткнула уши и зажмурилась. Поджав хвост и испуганно заскулив, Клео спряталась за спину хозяйки. Из ствола пушки выкатилось шестидюймовое ядро. Казалось, все вокруг замерло.
   Тяжело плюхнувшись на старые доски пирса, ядро медленно покатилось по нему, на мгновение остановилось на самом краю, затем упало вниз. Репортер посмотрел туда и неистово заорал:
   - Посмотрите, что вы наделали с моей лодкой! В ней пробоина!
   - Вы умеете плавать? - поинтересовалась Абби, и коротышка с отчаянным воплем ринулся в воду. - Думаю, умеете! - вслед ему крикнула она.
   И действительно, газетчик, явно предпочитавший бруклинский вариант австралийского кроля, уже находился на расстоянии футов двадцати от берега.
   Они разыскивают Селби, дошло наконец до Абби. Услышав выстрел, он наверняка спустится на берег, и его сразу же заметят с яхты. При этой мысли она со всех ног побежала за холм.
   Услышав пушечный выстрел, старший и младший Фарнсворты опустили лопаты.
   - Что это может быть? - встревоженно спросил отец.
   - Пушка Абби, - определил сын. - Разве ты не знаешь, что у нее есть пушка? У Абби вообще есть много чего интересного.
   - Пушка? Ты серьезно?
   Вогнав лопату в землю, Селби бросился к причалу. Не желая отставать от отца, Гарри последовал его примеру. Они бежали со всех ног и уже почти достигли пляжа, когда из-за холма навстречу им неожиданно выскочила Абби... И на полном ходу врезалась в Селби - оба упали. Чтобы прийти в себя, им потребовалось не меньше минуты.
   - Что случилось? - с трудом проговорил Селби.
   - Они приплыли сюда за тобой, - сказала Абби, и слезы брызнули из ее глаз. - Я не виновата.
   - О чем это ты? - Спросил он все еще лежа на земле.
   Абби низко склонилась к нему, и ее шелковистые волосы приятно щекотнули лицо Селби. Нежно поцеловав ее в ухо, он попытался сесть. Абби наконец окончательно пришла в себя.
   - Я... Там был газетчик, - принялась рассказывать она. - Он разыскивал конгрессмена Фарнсворта. Ты случайно не знаешь такого?
   - Конечно, знаю. Это я. А зачем он разыскивал меня?
   - Не имею понятия, - обиженно ответила Абби. - Мне не слишком-то часто приходится общаться с членами палаты представителей, так что мне просто невдомек, зачем они вообще нужны. Но этот человек почему-то очень хотел выяснить, где находится конгрессмен Фарнсворт. Почему ты не рассказал мне об этом?
   - О чем?
   - О том, что ты профессиональный политик?
   - Я предчувствовал, что тебе это не понравится. Но что же все-таки произошло? Ты убила его из пушки?
   - Нет. Но случилось невероятное: ядро почему-то выкатилось из ствола...
   - Кажется, я много потерял, не присутствуя при этом, - заметил Гарри. Ты не стрельнешь из нее еще разок?
   - Ты не потопила его лодку? Может, нам нужно бежать спасать его?
   - В этом нет никакой необходимости. В данный момент он вплавь добирается до яхты, на которой прибыл сюда. Думаю, с ним все будет в порядке. Но это всего лишь первый газетчик, за ним наверняка последуют другие. А теперь, может быть, ты все же объяснишь мне, почему репортеры так упорно разыскивают конгрессмена Фарнсворта?
   И Абби уставилась на Селби своими зелеными с желтыми крапинками глазами.
   Почувствовав приближение шторма в отношениях между отцом и Абби, Гарри тихонько отправился продолжать поиски сокровищ. Пусть себе ссорятся без него. Такие сцены всегда вызывали в его памяти неприятные воспоминания, от которых он хотел избавиться. К его огромному удовольствию, Клео последовала за ним.
   - Дело вот в чем... - начал было Селби и задумался.
   А вдруг через пару часов на острове действительно появится толпа репортеров, жаждущих встречи с конгрессменом Фарнсвортом? Что они увидят? Что конгрессмен Фарнсворт приятно проводит время на уединенном острове вместе с сыном и с неизвестной женщиной, которая, между прочим, не является его женой.
   Стараясь выглядеть спокойным, Селби спросил:
   - Абби, неужели ты и впрямь считаешь, что я лгал тебе?
   Улыбка слегка тронула ее губы.
   - А что же ты, по-твоему, делал все это время? - спросила она.
   - Просто я не говорил тебе всей правды, - осторожно заметил он.
   - Спасибо. Я счастлива это слышать. Может, ты будешь столь любезен и все объяснишь мне?
   - Мой отец всегда говорил, что правда - драгоценная жемчужина... - не договорив, он остановился.
   - Что еще говорил тебе отец?
   - Что нельзя ежедневно трепать эту драгоценность. Ее нужно надевать редко и носить осторожно, а в обычное время прятать где-нибудь подальше.
   Вот это логика, подумала Абби. Вслух она сказала:
   - И ты, конечно, всегда следуешь этой заповеди, за что в конечном итоге тебя и избрали в Конгресс.
   - Да, во многом именно поэтому я и стал конгрессменом. Но скажи лучше, что ты собираешься теперь делать? Позовешь газетчиков?
   - Это было бы уж совсем глупо с моей стороны. А ты, значит, не представился мне по всей форме, так как не был уверен в моей реакции на столь высокую честь?
   - Что-то вроде того. Почему ты дрожишь?
   - Никак не могу совладать с собой после всех этих сенсационных известий, - едва слышно пробормотала Абби.
   - Пойдем, я покажу тебе, что откопал Гарри.
   Поднявшись, они отправились к месту раскопок. Селби обнял Абби за талию, в ответ она положила голову ему на плечо.
   - Ну вот, - обрадовался, увидев их, Гарри, - теперь ты успокоилась и можешь посмотреть на наши раскопки. Мы нашли...
   - Две железные банки, - перебил его отец, - несколько костей, клочок бумаги и старый-престарый флакон. Что, по-твоему, это все означает?
   - Не знаю, - ответила Абби. - Именно это место и было отмечено на карте?
   Достав из кармана карту, мальчик разложил ее перед Абби. После тщательного изучения она произнесла:
   - Кажется, я знаю, что это такое.
   - Что? - взволнованно поинтересовался Гарри.
   - Мне жаль, Гарри, но вы откопали старую мусорную яму. Лет десять назад, когда яма была заполнена, дядюшка решил закопать ее и как-нибудь пометить, а также вырыть другую, поближе к противоположному концу острова. Но не стоит огорчаться. В работе настоящих археологов тоже часто бывают ошибки, твой папа расскажет тебе о подобных случаях.
   Селби чертыхнулся.
   - Что? Что ты сказала? - Гарри был потрясен до глубины души.
   - Это помойка, - повторила Абби. - А теперь пошли. Мы ведь так и не позавтракали. Поднимемся в дом, вы умоетесь. А я быстро приготовлю замечательный обед. Вы даже не представляете, как все будет вкусно!
   - Не уверен, что захочу есть обед, который даже не могу себе представить, - со скептической миной сказал Гарри.
   - Заткнись, - шутливо натянув ему на глаза бейсбольную кепку, сказал отец. - Оставим юмор на послеобеденное время.
   ***
   В девятом часу вечера Селби отправил сына спать. Заглянув по дороге в кухню к Абби, занимающейся инвентаризацией имеющихся в наличии продуктов, мальчик спросил:
   - Как насчет продолжения сказки о кролике?
   - Не возражаю, - ответила Абби. - Иди наверх, тщательно умойся...
   - Я сегодня умывался уже целых четыре раза, - возразил Гарри. - Так я испорчу свою кожу.
   - В ближайшие десять лет тебе придется умываться еще много тысяч раз. Так что кожа постепенно закалится, - серьезно объяснила Абби. - Марш наверх.
   Она взглянула на гору грязной посуды. Никогда не делай сегодня того, что можешь отложить на завтра, со вздохом подумала она. И направилась вслед за Гарри.
   В холле Селби возился с закрытой дверью между кухней и ванной.
   - Что это за комната? - спросил он. - В ней я еще не был, а ты?
   - Насколько я помню, нет. Давай посмотрим.
   - Дверь заперта. Это единственная запертая дверь во всем доме. Почему?
   - Не знаю, - призналась Абби. - Может, дядюшка Тедди хотел оставить эту комнату исключительно для себя? Ведь и в свой кабинет в городской квартире он никому не позволял входить без разрешения. Знаешь, все ключи висят в столовой, на крючке. Принеси-ка их.
   Через секунду, по-мальчишески улыбаясь, Селби уже протягивал ей ключи.
   - Вот.
   - Пробуй все подряд, - предложила Абби. - Какой-нибудь обязательно подойдет.
   Селби принялся за дело, но тут сверху донесся недовольный голос:
   - Эй, а как же моя сказка?
   - Уже иду, - откликнулась Абби.
   В этот момент Селби повернул в замке очередной ключ и наконец открыл громко заскрипевшую дверь. Он включил карманный фонарик, который держал наготове, и тонкий лучик света запрыгал по комнате. Несомненно, это было самое сокровенное из всех владений дядюшки Тедди, его тихая гавань. Посередине комнаты без окон громоздился огромный стол. Стоявшее за ним старое и очень удобное кресло заскрипело под тяжестью Абби. У стен располагалось несколько шкафов. И повсюду были навалены книги.
   - Так, значит, это все-таки кабинет, - заметила Абби. - Если бы дядюшка все же решил спрятать какие-то сокровища, то, по-моему, для этих целей он выбрал бы именно эту комнату.
   - Давай здесь все как следует осмотрим. Это не займет много времени.
   - Хочешь сказать, что ты не устал после утренних раскопок и не утратил надежду найти сокровища?
   - Да. - Он слегка побряцал чем-то. - Все это время я ношу находки Гарри с собой. Думаю, их вполне можно оставить здесь.
   Луч света на мгновение осветил стол, а также банки и флакон, найденные на помойке.
   - Я пообещала мальчику рассказать вчерашнюю сказку до конца. Ты останешься здесь искать сокровища или вместе со мной поднимешься наверх?
   - Это трудный выбор: либо одно, либо другое. А нельзя и то и другое вместе?
   - Нельзя. - Абби на ощупь направилась к двери.
   - Ну Что ж, в таком случае пошли наверх. - В его голосе отчетливо прозвучало сожаление. - Мальчику действительно пора спать. А потом мы...
   - А потом мы тоже отправимся спать, - перебила его Абби и, удачно процитировав Библию, вышла из комнаты.
   - Больше всего на свете ненавижу, когда люди цитируют Библию, - идя вслед за ней по коридору, заявил Селби. - В такие минуты я чувствую себя абсолютно безграмотным.
   Мальчик уже был в постели. Он лежал с закрытыми глазами. Его одеяло было подозрительно аккуратно подобрано с боков.
   - Ты спишь? - спросила Абби.
   - Нет, просто у меня немного устали глаза.
   - Да? А почему, молодой человек, у вас что-то шевелится в ногах?
   - Шевелится? - невинно переспросил Гарри. - Понятия не имею.
   - Неужели? Клео, марш отсюда!
   В кровати что-то заерзало, и затем, пару раз гавкнув, собака выбралась из-под одеяла.
   - Ну а теперь, - нагнувшись к кровати, сказала Абби, - я расскажу тебе сказку о Питере Поподополисе до конца. Ты помнишь, кто такой Питер?
   - Кролик. Так что же случилось с ним дальше?
   - Если помнишь, кролик выучился ремеслу резчика по камню и получил задание что-нибудь вырезать из камня, лежащего на берегу реки недалеко от пирамиды Хохумхотепа.
   - Хоху. Кого?
   - Извини, что не объяснила. Хохумхотеп - великий египетский фараон. Ну так вот. Однажды, когда Питер работал со своим камнем, к нему приблизился охотившийся неподалеку фараон - со свитой, лошадьми и охотничьими собаками. Остановившись возле Питера, он спросил: "Ну?" - "Что, ваше величество?" "Что ты собираешься высечь из этого огромного камня?" Питер постарался как можно более подобострастно улыбнуться в ответ, ведь он еще не знал, что сделает из этой махины. "Ваше величество, - сказал он, - из этого камня я сделаю самый великий памятник самому великому властителю во всем мире". "Ну что ж, - ответил Хохумхотеп. - Немного воображения, и я уже могу представить себе эту работу. Вот здесь будет моя голова, не так ли?" "Конечно, ваше величество", - ответил Питер, который еще никогда в жизни не высекал из камня голову человека. Единственное, чему он научился, это выравнивать углы каменных блоков для пирамид, хотя даже такая простая работа не всегда получала у него хорошо. - "Даю тебе две недели", - сказал Хохумхотеп. - "Всего две недели?" - "Да, - ответил фараон и добавил, обращаясь к придворным: - Запишите!"
   Сидевший позади фараона в огромной колеснице придворный взял чистый свиток папируса и записал приказ фараона.
   Спустя некоторое время Питер увидел, что к нему приближается кто-то еще. Оказалось, что это жена фараона, боясь располнеть еще больше, она часто утром бегала по берегу реки. Остановившись перед камнем, жена фараона взглянула на Питера и сказала: "Какая красивая глыба. Ты должен высечь из нее фигуру льва. Это мой знак".
   Питер с трудом понимал ее слова. Дело в том, что толстая и жестокая фараонша сильно шепелявила. Пока Питер лихорадочно соображал, что же ответить великой властительнице, один из рабов случайно уронил зонтик своей госпожи. "Отрубить ему голову!" - приказала жена фараона, и ее приказание было незамедлительно исполнено.
   Питеру ничего не оставалось, как почтительно поклониться и сказать: "Я выполню ваше приказание, ваше величество". - "Даю тебе две недели, проговорила жена фараона, - в противном случае..."
   С этими словами она вместе со свитой побежала дальше, а Питер остался наедине с невыполнимой задачей - из одного камня он должен был высечь две разные фигуры...
   Прошло две недели. Однажды утром на берегу реки раздались гром барабанов и рев труб, возвестившие о прибытии фараона и его многочисленной свиты. "Ну, ты закончил работу?" - спросил Хохумхотеп. - "Да, конечно, ваше величество. А для того чтобы вам было удобно рассматривать скульптуру, я построил большую трибуну: для вас и вашей свиты". - "Весьма предусмотрительно с твоей стороны", - заметил фараон и начал подниматься по ступенькам. В этот момент один из рабов, несший накидку фараона, неожиданно уронил ее на землю. Увидев это, фараон приказал: "Отрубить ему голову!" И его приказание было незамедлительно исполнено.
   У бедного Питера Поподополиса даже перехватило дыхание. Снести голову! За такой пустяк!
   А в это самое время к камню подошел слон. Это приехала жена фараона, Великая владычица спросила Питера: "Ну, ты выполнил мое приказание?" Вконец растерявшийся кролик почтительно склонил голову и, стараясь подражать фараонше, прошепелявил: "Конечно, васе велисество". Жена фараона сердито посмотрела на него. "Ты что, издеваешься надо мной, скульптор?" - "Что вы, ваше величество, разве я посмел бы. Просто у меня дефекты речи, и я не выговариваю отдельные слова", - испуганно ответил Питер. "На первый раз я прощаю тебя, но в следующий раз прикажу отрубить голову. А теперь показывай свою работу"
   Фараонша спустилась со своего слона и направилась к трибуне. Теперь пора объяснить, что фараон и его жена уже давно не любили друг друга и часто ссорились между собой. Вот и сейчас, когда Питер подошел к камню, чтобы наконец продемонстрировать свою работу, они бросали друг на друга полные недовольства взгляды, Помолившись напоследок, Питер наконец представил свое творение взору собравшейся публики. "Боже мой, - наконец вымолвил фараон, Взгляните, мое прекрасное лицо и тело льва. Придумано великолепно!" А фараонша, посмотрев на скульптуру, недовольно воскликнула:
   "Скульптор, я же велела высечь из камня льва!" Не на шутку рассерженная жена фараона хотела было закричать, что работа плохая, что она не нравится ей, но от переполнявшего ее негодования так сильно зашепелявила, что с ее губ неожиданно слетело всего лишь одно слово: "Сфинкс". Окружающим название понравилось, и, указывая на скульптуру, они начали повторять: "Сфинкс, Сфинкс".
   Обретя наконец дар речи, жена фараона вскочила со своего места и закричала: "Отсечь ему голову!" При этом она, конечно, подразумевала не Сфинкса, а бедного Питера. "Право казнить или миловать здесь принадлежит только мне одному", - неожиданно возразил фараон.
   После чего разгневанная фараонша изо всех сил ударила Супруга зонтиком... А потом еще и еще. Она так сильно колотила Хохумхотепа, что временная трибуна не выдержала и с треском рассыпалась, а напуганный громкими криками и треском сломавшейся трибуны слон передавил всех собравшихся.
   Всех, кроме Питера Поподополиса. Ты ведь помнишь, как в самом начале сказки я особенно подчеркнула тот факт, что Поподополисы всегда умели прекрасно приспособиться к любым обстоятельствам. Вит и сейчас, когда все вокруг отчаянно боролись за свою жизнь, Питер, воспользовавшись ситуацией, незаметно подобрался к реке, украл лежавший на берегу челнок и, как сумасшедший работая веслами, отправился по реке на север. В последний раз его видели у летней резиденции фараонов. Говорят, он шел куда-то на запад страны. Но об этом другая сказка. А созданная Питером необыкновенная скульптура получеловека-полульва до сих пор стоит на песке, и все по-прежнему называют ее Сфинксом.
   Замолчав, Абби вслед за Селби взглянула на мальчика. Улыбаясь во сне, ребенок безмятежно спал. Рядом с его кроватью свернулась клубочком Клео.
   - Вот это да! - прошептал Селби: - Какая ужасная история!
   - Что же ты не помог мне рассказать ее как следует, - обиженно ответила Абби - Впрочем, мне лично эта правдивая история очень нравится. Да ты и сам знаешь, Сфинкс до сих пор стоит в пустыне.
   - Ужасная история, - повторил старший Фарнсворт, крепко прижал ее к себе... и нежно поцеловал. - Но сказка действительно великолепна, и, если бы я был этим самым фараоном Хохумхотепом... Кстати, откуда ты взяла это имя?
   - Прочитала его в списке имен фараонов. Разве ты никогда не видел этого списка в Мемфисе?
   - Нет, - улыбаясь ответил Селби. - Я не был в нем с тех пор, как они перестали там играть нью-орлеанский джаз.
   - Да не в том Мемфисе! - возмущенно воскликнула Абби.
   Она собиралась добавить что-то еще, но он снова поцеловал ее. И ей почему-то расхотелось говорить.
   6
   Сентябрь всегда считался в Новой Англии межсезоньем. Жаркие, влажные дни августа, которые так хорошо проводить на пляже, уже прошли. А разноцветный октябрь, когда листья начинают окрашиваться в желто-оранжевые и красные тона и люди специально выезжают на природу, чтобы полюбоваться этой красотой, еще не наступил.
   Но сразу после Дня труда природа, казалось,. наконец обратила внимание на календарь. Начались дожди. Конечно, было еще не так холодно, как зимой, но довольно прохладно и зябко после долгого и теплого лета.
   За последнее время по побережью прокатилась волна штормов - вестников предстоящей зимы. По наносимому ущербу они ничуть не уступали ураганам. В такие ненастные дни люди предпочитали отсидеться дома и пребывали в подавленном и грустном настроении.
   Понедельник на Ютамеке был одним из таких дней. В полдень Абби сидела у окна своей спальни, наблюдая за тем, как, поднимая на морских волнах белые гребешки, навевающий уныние ветер несется дальше над островом. Даже птицы и те попрятались. Не найдя прибежища на Ютамеке, они перелетели на континент и тысячами гнездились на плоских крышах торговых центров Вудс-Хола и Хайанниса...
   Абби нужно было как следует подумать. Несколько проведенных вместе с Селби Фарнсвортом и его сыном дней пролетели незаметно. Словно упавший с дерева лист, Абби вихрем влетела в их жизнь и закружилась вместе с ними. Теперь пришло время остановиться и принять какое-то решение.
   Что представляет собой этот Селби Фарнсворт? Ей удалось выяснить, что он конгрессмен от штата Огайо, юрист и вдобавок еще и писатель. Но все это напоминало разрозненные фрагменты мозаики и никак не желало складываться в единое целое. Сам Селби не оказывал ей в этом никакого содействия, и Абби приходилось буквально вытягивать из него хоть какие-то сведения. Чем-то старший Фарнсворт все же напоминал известного барона Мюнхгаузена: он никогда не договаривал все до конца. Как же он тогда сказал ей? "Правда - это драгоценная жемчужина, которую нужно носить осторожно". Да какое мне дело до всего этого! - подумала она. В моей жизни этот человек всего лишь случайный прохожий. Еще несколько дней, и мы простимся друг с другом. Я вернусь в "Санди миррор", а он будет продолжать писать романы, принимать законы и чем там еще конгрессмены занимаются на работе.