Гринуэй Питер. Контракт рисовальщика

Мистер Нэвилл. Мадам, это оттого, что я все еще не в силах судить о том, как вы относитесь к происшедшему. Входит Мария, одетая в черное, с фарфоровым сине-белым китайским чайником. Она ставит его на стол и уходит с пустым подносом. Минутное молчание. Миссис Герберт. Мистер Нэвилл, довольно будет сказать, что теперь смысл моей жизни стал иным. Раньше я была женой, а теперь стала вдовой. Хотя можно сказать, что я была вдовой и тогда, когда была женой. Я только сменила ложное положение, делавшее меня несчастной, на истинное, не вызывающее никаких чувств. Мистер Нэвилл, я собиралась перекусить и приглашаю вас откушать вместе со мной, а после этого я покажу вам - вместе с садовником, мистером Порринджером, - что нам здесь, в Энсти, удалось вырастить. Это будет в некотором смысле ответный подарок, и, как сказать, быть может, нам удастся возобновить нашу связь еще один раз, не предусмотренный контрактом ... (Стол с китайским чайным сервизом, погасшая свеча, стоящая прямо перед Нэвиллом.) ...к обоюдному удовольствию, а затем вы сделаете свой тринадцатый рисунок. Вас это устраивает? (Она разливает чай в две чашки.) Мистер Нэвилл. Мадам, похоже, вы все спланировали заранее. Я удивлен, восхищен. (Смех.) Мадам, я потрясен. Миссис Герберт (ставя чайник и встряхивая рукой от упавшей на нее капли). Мистер Нэвилл, я приму во внимание все три стадии вашей удовлетворенности. Теперь по закону я свободна... (Подает ему чашку, он берет ее кончиками пальцев, а она не сразу отпускает.)... и могу воспользоваться этой свободой вместе с вами... учитывая то, что было между нами в прошлом. Пьют чай, обмениваясь долгими многозначительными взглядами. Оранжерея. День. На низкой кровати, накрытой ковром, в рассчитанной позе, позволяющей показать обнаженные ножки из-под искусно задрапированного дезабилье, лежит миссис Герберт. Валетом с ней лежит Нэвилл в задравшейся на животе рубашке. По комнате раскидано белое белье. На полу, возле кровати - три граната в низкой вазе. Стараясь не разбудить отдыхающего Нэвилла, миссис Герберт запахивает пеньюар на груди, подпирает ладонью голову и берет из вазы гранат. Взглянув на Нэвилла, она кладет гранат ему на живот. Он поднимает голову. Миссис Герберт. Гранат, мистер Нэвилл, - дар Гадеса Персефоне. (Она забирает плод, смотрит на него.) Мистер Нэвилл. Мадам, мои знания не столь глубоки. Миссис Герберт (приподнимаясь, чтобы лучше его видеть). Странно, что вы, мистер Нэвилл, признаетесь в незнании предмета, который раньше - уж вы постарались бы нас в этом уверить - составлял неотъемлемую часть лексикона художника. Мистер Нэвилл. Вероятно, мадам, мне страшно признать непреднамеренную аллюзию. Миссис Герберт (разглядывая гранат). Плутон заставил Персефону съесть плод граната и тем самым удержал ее в царстве мертвых. (Протягивает ему гранат, он поглаживает его кончиками пальцев.) Мистер Нэвилл. О, какой символический плод, миссис Герберт. Миссис Герберт. Вы привезли мне три штуки. Мистер Нэвилл. Это все, мадам, что смог уделить мне мистер Клэнси. Миссис Герберт. Быть может, этот мистер Клэнси - мастер придумывать аллюзии. Мистер Нэвилл (приподнимаясь на локте). Что, что, мадам, вы знакомы с ним? Нэвилл опирается на локти, миссис Герберт держит перед ним гранат; на заднем плане можно узнать помещение, в котором паясничали Пуленки: картины на стенах, апельсиновые деревья в кадках, слева окно... Миссис Герберт. Съев плод граната, мистер Нэвилл, Персефона была принуждена проводить часть года в подземном царстве - и все это время, мистер Пор-ринджер подтвердит, мать Персефоны, 103 богиня полей и садов, пребывала в тоске, горевала... Она гневается и отказывается, упрямо отказывается одаривать землю плодородием. Ну а мой мистер Порринджер и ваш мистер Клэнси очень стараются противостоять власти граната, строя подобные сооружения, вы не согласны? Но построив и оборудовав их, усердно работая, что же выращивают люди? Подумать только: гранаты. И круг замыкается. Мистер Нэвилл. Весьма поучительная история для садовников, миссис Герберт. Миссис Герберт. А также для матерей, имеющих дочерей, мистер Нэвилл. Мистер Нэвилл. Но, может быть, мадам ... (Он откидывается назад.) ...гранаты, выращенные в Англии, лишены такого зловещего аллегорического смысла. В глубине открывается дверь, входит миссис Тэлманн и захлопывает ее за собой со стуком. Удивленный Нэвилл рывком поднимается, пытаясь застегнуть штаны. Миссис Тэлманн. ...Тепличные растения, по утверждению мистера Порринджера, плохо плодоносят. Мистер Нэвилл (украдкой поправляя костюм). Достаточно хорошо, мадам, чтобы породить подходящие аллюзии... если не потомство. Миссис Герберт расстилает на краю постели тряпку и разрезает ножом гранат надвое. Миссис Герберт. Но это еще не все... Мистер Нэвилл. Не все, мадам? Миссис Герберт (глядя на него). Мистер Нэвилл, нам хорошо известно, что вы любите причудливые образы. Сок граната можно принять за... кровь... (Разрезав плод, она берет в каждую ладонь по половинке и сжимает их. Сок течет на тряпку.) ...в особенности за кровь родовых мук - и убийства. Мистер Нэвилл. Тогда, при ваших познаниях в ботанике, вы, наверное, усмот104 рели жестокую предопределенность в том, что меня уговорили привезти вам именно этот плод. Миссис Герберт. О, мистер Нэвилл, я всегда считала вас невинным младенцем, лишенным проницательности, как, впрочем, и многого другого. Мистер Нэвилл. Невинным младенцем, мадам? А я-то был убежден, что вы считаете меня виновным наверняка в авантюризме и, возможно, в убийстве. Миссис Герберт (давая соку стечь с пальцев). В том, в чем вы действительно виновны, я нисколько не упрекаю вас. Поскольку нам был необходим наследник, мы скорее должны быть вам благодарны. (Они обмениваются напряженными взглядами.) Мистер Нэвилл. Мадам? Миссис Герберт вытирает руки тряпкой. Миссис Тэлманн. Мы заключили контракт, не правда ли? Неужели вы думаете, что я подписала его только ради удовольствия? Мистер Нэвилл (глядя на миссис Герберт; со вздохом). Мадам, просто великолепно. Миссис Тэлманн (останавливаясь рядом с Нэвиллом). С каких это пор адюльтер стал считаться великолепным? Не смешите меня, мистер Нэвилл. (Она отходит, миссис Герберт надевает на ногу туфлю, кошачьим движением облизывает палец, затем встает и отходит к окну. Озадаченный Нэвилл сидит один.) Да и для чего вам убивать мистера Герберта? По какой причине? Мистер Нэвилл (поднимается на кровати на колени). Мистер Тэлманн считает, что у меня была причина. Миссис Тэлманн. Да, мистер Тэлманн сейчас в Саутгемптоне, все еще пытается найти или измыслить способ обвинить вас. Миссис Герберт. Он не простит вам нескромности в отношении Сары. Он не может развестись с женой, ибо тогда он потеряет Энсти. Мистер Нэвилл (поднимая указательный палец). Я знаю наверное, что мистер Тэлманн сейчас не в Саутгемптоне, так как не его ли я видел на каретном дворе после полудня? Миссис Тэлманн. Думаю, это был не он. Он в Саутгемптоне с мистером Сеймуром. Нэвилл на коленях, на кровати, среди подушек с кашмирским узором. В глубине 105 - два окна с частым переплетом. Перед ними стоят миссис Герберт и миссис Тэлманн. Между ними - картина в скругленной раме. Апельсиновые деревья в кадках. На потолке люстра с хрустальными подвесками. Мягкий свет. Повсюду - на подносах, на подоконниках - апельсины. Мистер Нэвилл. Мистер Сеймур тоже не может быть в Саутгемптоне, ибо сегодня утром он встретил моего слугу в Рэдстоке и спрашивал про меня. А когда узнал, что я питаю надежду увидеть вас, он, по словам слуги, был более чем доволен. Мы сегодня его непременно еще увидим. Миссис Тэлманн. Признаться, я удивлена, мистер Нэвилл, если это действительно так. Я узнаю. (Она направляется к нему.) Миссис Герберт. Сара, попроси мистера Порринджера принести стул мистеру Нэвиллу. Он намеревается сделать для меня рисунок в парке, около той лошади. (В свою очередь медленно идет к нему, а миссис Тэлманн отступает влево.) И, Сара, попроси мистера Порринджера принести мистеру Нэвиллу ананас - маленький, они слаще. (Сара идет к выходу.) Хотите попробовать ананас, мистер Нэвилл? (Стук двери.) Мистер Нэвилл. С удовольствием, мадам. Конная статуя. Ночь. На скудно освещенном желто-голубыми отблесками огня серебряном блюде лежит разрезанный надвое ананас. Колокол отбивает одиннадцать ударов. Через визирную рамку видна конная статуя с всадником. У самого пьедестала горит огонь, но уже слишком темно для работы. Впрочем... Под высокой стеной, наверху которой горит единственное окно, сидит одетый в белое Нэвилл. Он сидит перед визиром, но даже не смотрит в него на статую. Из темноты появляется человек в маске, в темном костюме, белых чулках и парике. В руке у него зажженный фонарь. Мистер Тэлманн (хоть он и в маске, его легко узнать по акценту). Добрый вечер, мистер Нэвилл. Мистер Нэвилл (удивленно, но не испуганно). Добрый вечер, сэр. Мистер Тэлманн. Позвольте узнать, мистер Нэвилл, что вы делаете здесь в столь поздний час? Ведь сейчас слишком мало света и ничего не видно. Мистер Нэвилл. Вы правы. Я закончил. Мистер Тэлманн. Хорошо. Позвольте взглянуть. Мистер Нэвилл. Если есть свет, то пожалуйста. Мистер Тэлманн. За светом дело не станет. (Он поднимает фонарь. Появляются еще двое в масках, за ними еще двое. У каждого в руках фонарь или факел. Они окружают Нэвилла. Нэвилл откладывает карандаш, протягивает рисунок Тэлманну. Рисунок конной статуи без всадника в свете факелов. Музыкальное крещендо.) Но он не закончен, мистер Нэвилл. Нэвилл, окруженный людьми в масках, убирает рисунок в папку. Мистер Нэвилл. Да, мистер Тэлманн. Вы можете сколько угодно прятать лицо в темноте, но, по крайней мере, в Англии, сэр, вам вряд ли удастся... (Передразнивая акцент Тэлманна.) ...скрыть свой акцент. Мистер Тэлманн. Я и не намеревался долго маскироваться, хотя даже в глазах англичан в моем лице нет ничего особенно преступного по сравнению с той личиной, которую вы с такой легкостью носите. Мистер Нэвилл. О чем вы говорите, мистер Тэлманн? Мистер Тэлманн. О человеке весьма скромных способностей ... (Нэвилл разражается смехом.) ...сомнительной честности, искушенного в составлении контрактов. Недостойном человеке, любимое занятие коего - опорочивание честного имени других. Мистер Нэвилл. Мистер Тэлманн, вы изъясняетесь как человек, который за границей выучился говорить устаревшим языком, вышедшим в Англии из моды еще во времена юности моего дедушки. Мистер Тэлманн. Моя речь ни в коей мере не зависит от ваших взглядов на моду, мистер Нэвилл. Нам всем известны и ваши новомодные способности, и ваши новомодные поступки. Мистер Нэвилл. Вы, наверное, хотели польстить мне, мистер Тэлманн. Ваши спутники тоже явились сюда для этого? Мистер Сеймур (слева). Мы всего 106 лишь заинтересованные зрители, мистер Нэвилл. Мы пришли полюбопытствовать, зачем, после всего что случилось, вы вновь собираетесь запечатлеть на бумаге собственность мистера Герберта и почему вы выбрали именно это место. Мистер Нэвилл (оборачиваясь, чтобы ответить Сеймуру). Быть может, я бы и ответил на эти вопросы, мистер Сеймур, если бы не чувствовал, что правда вас вовсе не интересует. Мистер Тэлманн. На наш взгляд, мистер Нэвилл, вы вернулись сюда в надежде заключить новый контракт - и на более постоянной основе - долгосрочный контракт с вдовой. Мистер Нэвилл. Вы говорите, мистер Тэлманн, как человек, лишенный наследства, равнодушный к живописи и рисованию, равнодушный даже к этому уголку поместья, которое вы так жаждете заполучить. (Глядя на Пуленков позади себя.) А ведь прекрасное место для памятника, правда? (Смотрит на Сеймура.) Мистер Сеймур. Вы думаете, мистеру Герберту понравилось бы это место? 106 Мистер Нэвилл. Предоставляю вам самому судить об этом, мистер Сеймур, как землевладельцу. (Смотрит назад, на вид, открывающийся за спинами Пуленков.) Для настоящего хозяина это, наверное, лакомый кусочек. (Выпрямляется, глядя на Сеймура.) Однако вы ошибаетесь, приписывая мне подобные корыстные мысли. (Сеймур и Тэлманн с ярко-красными губами на белых напудренных лицах, один с факелом, другой с фонарем.) Скорее их следовало бы приписать моему другу, мистеру Ноизу, который, по-моему, стоит рядом со мной. (Нэвилл поворачивается к Ноизу, за его спиной - четверо в масках.) Доверенное лицо при составлении контрактов, человек, посвященный в тайны частных договоров, написанных черным по белому. Мистер Ноиз. А как, по-вашему, мистер Нэвилл, отнесся бы мистер Герберт к этим контрактам, написанным черным по белому? Мистер Нэвилл. Будучи его поверенным, стряпчим, нотариусом и даже другом, а также близким, хотя и недостаточно близким, доверенным его супруги, вы лучше 107 других можете ответить на этот вопрос. (Он оборачивается к остальным.) Странно, господа, вы так настойчиво задаете мне вопросы, ответы на которые вы знаете лучше меня. Мне, конечно, приходило в голову... (Снова оборачиваясь к мистеру Ноизу.) ...что вы, мистер Ноиз, могли сообщить мистеру Герберту сведения, так недвусмысленно закрепленные на бумаге черным по белому. Другое дело, что бы он об этом подумал. Он многого не замечал -и уж конечно, не ведал, сколько несчастья приносил другим. Мистер Тэлманн. Ваше сочувствие несчастьям миссис Герберт нельзя никоим образом считать ни искренним, ни уместным. Близко - Нэвилл в белой шляпе со страусовым пером. Мистер Нэвилл. Я имел возможность довольно долго наблюдать ее душевное состояние. И не забывайте, сэр, что в этом мне помогала ее дочь, ваша супруга, сэр. Кстати, обе дамы уговаривали меня, и весьма настойчиво, взяться за этот заказ. (Он поворачивает голову направо, потом прямо.) Мистер Сеймур. Они уговаривали вас, в надежде что вы поможете сгладить противоречия, сэр, а не злоупотребите ими. Мистер Нэвилл. Я ни в коей мере не виноват в смерти мистера Герберта. Эта история - загадка для меня, хотя у меня есть сильные подозрения, мистер Тэлманн, мистер Сеймур, мистер Ноиз. То же самое я мог бы сказать о самой миссис Герберт и ее дочери, будь они здесь, этих двух дамах, так охотно подписавших свои контракты. Мистер Сеймур. И поэтому, мистер Нэвилл, вы еще раз соблазнили миссис Герберт? Мистер Нэвилл (удар попал в цель). Ах (заминка), какая жалость - (качая головой, тихо) как я сразу не догадался! В кадре вся группа. Мистер Тэлманн. Сейчас мы заключим с вами контракт, мистер Нэвилл, на наших условиях. Мистер Ноиз. Контракт, составленный... (Обвинители стоят лицом к Нэвиллу.) ...для нашего удовольствия, мистер Нэвилл, содержит три условия. Будет лучше, сэр, если вы снимете свой наряд. Нэвилл поворачивается налево. Мистер Сеймур. Шляпу долой, сэр. Мистер Нэвилл. Ха - у моей шляпы, господа, нет обязательств ни перед кем. Несмотря на это, он обнажает голову и отвешивает низкий поклон. В это время он получает удар сзади по голове и падает. Музыка. Люди в масках обступают упавшего Нэвилла. Мистер Ноиз. Первое условие контракта, мистер Нэвилл, - и нет необходимости записывать его, ибо вы никогда не увидите - выколоть вам глаза. Один из людей передает факел Ноизу, тот наклоняется над Нэвиллом и выжигает ему глаза. Нэвилл кричит. Мистер Тэлманн. Поскольку мы лишили вас возможности... (Нэвилл лежит на земле, вокруг него - ноги в белых чулках и фонари. Люди в масках устремляются к Нэвиллу.) ...зарабатывать на жизнь, эта рубашка не будет иметь для вас никакой ценности. Все стараются сорвать с Нэвилла одежду. Слышны его сдавленные крики. Музыка. Мистер Ноиз. Она может болтаться на пугале и разгонять ворон. Мистер Сеймур. Или валяться где-нибудь на земле как свидетельство... (Крупно перекошенный рот Сеймура.) ...некоей туманной аллегории. Пуленки I и II (одновременно). А третье условие контракта, сопутствующее двум другим... Пуленк I (тот, что справа с фонарем). ...и обязательное по закону... Пуленк II (тот, что слева с факелом). ...и своевременно выполненное... Пуленк I. ...в отношении человека, лишенного собственности... Пуленк II. ....и дальновидности... Пуленки I и II (вместе), ...это ваша смерть. Пуленк I первым обрушивает палочный удар на распростертого на земле Нэвилла, а за ним Пуленк II, и снова они бьют по очереди. Рисунок 6: нижняя лужайка со статуей Гермеса перед фасадом дома... Рисунок горит. Сеймур снимает маску с лица. Органная музыка. 108 Горит рисунок с приставной лестницей. Пуленки снимают маски. Горит рисунок парадного парка. Тэлманн снимает маску. Горит рисунок с рубашкой, висящей на ветках дерева. Растерзанное тело Нэвилла на земле, освещаемое лишь пламенем горящих рисунков. Конная статуя под стеной, в темноте; люди проносят тело Нэвилла и бросают его в воду напротив монумента. Наверху все так же горит одно окно. Музыка. Люди медленно уходят. Конная статуя; у подножия постамента в чаше горит свет. Музыка. Вдруг всадник начинает шевелиться. Разминая затекшие от долгой неподвижности члены, он медленно слезает с лошади. Конец музыки. Горит рисунок No9 с тисовой аллеей. Именно в этой аллее миссис Тэлманн раздевалась среди кустов... Треск огня. Живая статуя слезает с лошади. Теперь очередь гореть рисунку N3 с простынями на изгороди. Деталь: редингот, висящий среди простыней. Живая статуя спускается с постамента в воду. Плеск воды. 109 Неподвижные голова и плечи Нэвилла в воде. На них следы побоев... Брызги крови. Горит следующий рисунок с окнами на фасаде дома... Живая статуя вылезает из рва. Справа одежда Нэвилла. Ананас. Горит последний рисунок Нэвилла: конная статуя. Живая статуя подносит половинку ананаса ко рту и жадно впивается в нее зубами. Чавканье. Она закрывает глаза от удовольствия. Когда она отнимает ананас от лица, рот и кончик носа оказываются розовыми. Грим остался на ананасе. Горящий рисунок с конем... Голова живой статуи с отвращением выплевывает откушенное. Громкая музыка; финальные титры белыми буквами на черном фоне.
   Питер Гринуэй (Peter Greenaway) родился в Англии в 1942 году. Начинал как художник, впервые выставившись в Lord's Gallery в 1964. С 1965 в течение одиннадцати лет работал монтажером в документальном кино и считает этот период необычайно для себя важным. С 1966 снимает собственные фильмы, не оставляя занятий живописью. Музыка и живопись всегда были в его фильмах необычайно важны. Любовь российского зрителя к Гринуэю возникла несколько лет назад с показом в Москве одной из самых знаменитых его картин "Повар, вор, его жена и ее любовник" (1989). "Отсчет утопленников" (1988) получил премию Каннского фестиваля за вклад в развитие киноискусства. "Контракт рисовальщика" (1982), финансированный Британским киноинститутом при поддержке IV канала британского телевидения, стал одним из ключевых произведений нового английского кино.
   Мишель Бужю ПИТЕР ГРИНУЭЙ: ВДОХНОВЕННЫЙ ЧЕЛОВЕК В СВОЕМ ЖИЛИЩЕ От фильма к фильму Гринуэй - архитектор грез, энтомолог воображаемого и мастер кадра - выискивает знаки иной реальности и составляет их опись. Человек фанатичного, энциклопедического ума, он ловит логику в ловушку всевозможных обманок и зеркал. Он доводит до головокружительных пределов свою манию классификации, статистики и каталогизации с тем, чтобы выразить свое почтение тайне. - Моя страсть к статистике, дух коллекционирования? Это у меня прежде всего от Борхеса, которого я открыл для себя в 16 лет. Я помню, как смотрел "Седьмую печать" Бергмана в маленьком зальчике. Я не думал, что кино существует для того, чтобы проводить какие-то идеи, в чем заключается роль литературы. Но я по-прежнему думаю о живописи. Я считаю, что 90% моих фильмов так или иначе отсылают к картинам. "Контракт" - вполне открыто к Караваджо, Жоржу де лу Туру и другим французским и итальянским художникам. - Вам наверняка известно, что "Контракт рисовальщика " вызвал во Франции настоящий культурный шок. Эффект НЛО! - Я очень рад, что смог произвести впечатление на французов, потому что для меня Франция -царство кино. Возможно, вы заметили, что в "Контракте" мистер Телман считает английскую живопись антиномией? Это аллюзия на высказывание Трюффо, говорившего то же самое об английском кино! Перед съемками я не объяснял съемочной группе, чего я хочу, а показал им 5 европейских фильмов: "Казанову" Феллини, "Последнее танго в Париже" Бертолуччи, "Маркизу О " Ромера, "Хронику Анны Магдалены Бах" Штрауба и, главное, "Прошлым летом в Мариенбаде" Рене -это по-прежнему основополагающий для меня фильм. - Что увлекательно в "Контракте", так это то, что там несколько уровней "чтения": то, что видит художник, то, что видит камера, и то, что вижу я, зритель. - Именно различие между этими видениями и рождает интригу. Это похоже на метафору, но так часто и бывает в истории. Все вертится вокруг различий в зрительном восприятии. 110 - Герой "Контракта" мистер Нэвилл в каком-то смысле кинорежиссер. Он инсценирует реальность. Он ее организует. - Прототипом мистера Нэвилла послужил художник, который зарабатывал на жизнь рисуя жилища богатых людей году так в 1690-м. Назначением таких картин было дать владельцам доказательство их богатства... Если Нэвилл в самом деле ведет себя как режиссер, объясняя людям, чего он от них ждет, то миссис Герберт "продюсерша". Фильм можно воспринимать как размышление об отношениях между режиссером и продюсером... Используемый в фильме оптический аппарат воспроизводит пропорции золотого сечения, как их определяли Пуссен или Клод Лоррен. Такие ссылки не всегда очевидны для широкой публики, но мне доставляют определенное удовлетворение... - Там ведется целый разговор о роли плодов и их символике... - Весь фильм посвящен теме плодовитости и бесплодия. Фильм начинается с того, что мы видим крупным планом человека, поедающего на черном фоне фрукт, и кончается другим крупным планом человека, поедающего плод в темноте. Но только первый плод - слива, символ похотливости, а второй плод - ананас, символ гостеприимства. Там есть и гранат - плод райского сада, похищенный Персефоной, чья история рассказана в фильме дважды. Есть и постоянные ссылки на оранжерею и апельсиновые деревья, через Вильгельма III Оранского... - Ваш метод письма очень необычен: вы начали с того, что написали значительное количество диалогов еще до того, как писать сцены... - "Контракт" в каком-то смысле - этюд, череда соображений в МРУМ ("Японках; такова его структура: 12+1. вы, наверное, читали, что идея фильма возникла в 1976 году. Я был на западе Англии, в Уилтшире, где жил Уильям Бекфорд, автор первого английского готического романа "Ватек". Я жил у друга в скромном викторианском жилище, служившем обителью для французских монахинь, и упражнялся в зарисовке теней, скользивших по дому. Но мне все время мешали дети и стадо соседских баранов, Так родился замысел фильма. Но поскольку в 1976 году дом, скорее, запечатлели на фотографии, чем нарисовали, пришлось перенести действие в дофотографическую эпоху, во времена Георга III, короля, помешанного на садоводстве, который больше интересовался архитектурой, чем монархией. И мы перенесли действие в 1694 год: в эту эпоху католикам и Стюартам пришлось протянуть руку немцам и голландцам-протестантам. Это год основания Банка Англии; примерно в эту эпоху англичане начали интересоваться живописью и рисунком, а до тех пор английскими художниками были иностранцы - Гольбейн, Ван Дейк, Рубенс и т.д. Разговоры становятся возвышенными, изысканными, литературными, доведение очень жеманным. - Нас весьма заинтриговала живая статуя... - Вначале она была призвана играть в сюжете гораздо более важную роль. Наша гениальная гримерша тратила часы на превращение актера в статую, кладя ему на уши пену, на тело - улиток... По сути это повод для разрядки, английская традиция "Зеленого "человека" и Киплинга, развлечение посреди напряженной драмы. Это символическое существо, олицетворяющее природу и парки; в английской литературе ему родствен персонаж шута. В эту эпоху английские протестанты путешествуют на юг Европы, привозят оттуда статуи и ставят их в своих садах как свидетельство того, что человек состоятелен. И мистер Герберт, то ли по незнанию, то ли потому, что он хочет показать своим друзьям, что побывал в Средиземноморье, "нанимает человека, который должен играть роль статуи. А этот слуга, немножко сумасшедший простачок, перегибает палку! - Устраивает ли вас французское название вашего фильма - "Убийство в английском парке"? - Оно слишком определенное. Английское слово "draughtsman" - "рисовальщик" имеет множество других значений, позволяющих играть смыслами: сквозняк, глоток, закидывание невода, улов, доза лекарства, игра в шашки и т.д. Точно так же, "contract" может означать и брачный договор, и торговую сделку... В моем фильме все доведено 111 до крайностей: и язык, и слишком зеленый цвет пейзажа (мы использовали специальные зеленые фильтры), и костюмы, совсем не соответствующие исторической реальности, и непомерно высокие прически дам. Я хотел сделать очень искусственный фильм. Соответствие исторической правде меня не волновало. Нам повезло с костюмершей, которая при смехотворном бюджете творила чудеса. - К "Контракту", как и к большинству ваших предыдущих фильмов, музыку написал Майкл Найман. Считаете ли вы, что это музыкант, больше всех прочих способный содействовать воплощению ваших замыслов? - Мы знакомы с Майклом давно и, по-моему, очарованы нашим сотрудничеством! В данном случае я хотел, чтобы музыка задавала структуру изображения, а не наоборот. Обычно в кино равновесие между изображением и музыкой бывает нарушено. - Какое положение занимаете вы в английском кино? - Весьма изолированное, особенно среди режиссеров. Даже успех - и финансовый, и у критики - "Контракта рисовальщика" не слишком помог мне в финансировании других моих планов. Сейчас я занят как никогда - много работаю для телевидения, снимаю документальные фильмы, но идеальная для моего воображения длительность -это все-таки полнометражные фильмы. "L'Avant-Scene Cinema", No 333, октябрь 1984
   ИЗ БЕСЕДЫ АНЬЕС БЕРТЭН-СКАЙЕ С ПИТЕРОМ ГРИНУЭЕМ ...В большинстве моих фильмов есть несколько смысловых уровней. Так, в "Контракте" было желание раскрыть символику плодов, фруктов, изучить связи между высшими слоями общества и низшими, между миром господ и миром слуг. Большая часть тем исчезла, остались только жалкие следы, способные, я надеюсь, вызвать интерес, стимулировать воображение, будить чувства. - Притерпела ли ваша режиссерская манера эволюцию в смысле большей подвижности камеры? - Камера стала намного больше двигаться. У меня есть очень длинные планы, они могут длиться до пяти минут, как в "Контракте рисовальщика". Моя точка зрения субъективна, но я никогда не следую за персонажем в его передвижениях на площадке.' Актеры, с которыми я работаю, это знают, большинствсу из них имеют большой опыт работы в театре. В условиях голливудского кино камера - рабыня актера, актер - король, перед которым камера постоянно делает реверансы; Моя манера связана с традицией английского театра. Я питаю интерес к положению человеческого тела на фоне ландшафта, к тому, насколько оно соответствует живописной традиции... - Как по-вашему, кино есть нечто ненастоящее по определению, а обман - его неотьемлимое качество? - Это искусство иллюзий, высшая степень обмана. Я хочу, чтобы зрители знали, что пока они смотрят картину, они включены в игру зрителя и режиссера, и правила этой игры весьма необычны. В моем представлении кино - это обширная область, в пределах которой я могу раскрывать различные идеи, и мне не нужно, чтобы оно было реальным и верно отражало мир. Напротив, это идеальное средство выражения. - Многие моменты в ваших фильмах явно оправдывают сравнение с Набоковым: это и вкус к игре, и любовь к фотографии, и увлечение насекомыми... 112 - Мой отец был орнитологом, и мне хотелось пойти по его стопам, но найти в этой же области такой уголок, который был бы только моим. Отец страстно любил птиц, а я обратился к тому, что птицы ели. Так я заинтересовался энтомологией... И я больше люблю монтировать фильм, чем снимать, испытывая удовольствие, подобное тому, которое испытывает человек, когда рассматривает склянку с насекомыми и пытается определить их место в природе, чтобы выяснить, нет ли среди них нового вида. - Как вы миритесь с тем, что вас сравнительно мало ценят в Англии? - Действительно, странно, что люди по-настоящему интересующиеся моим творчеством, не говорят по-английски. Мое кино вызывает несравненно больший энтузиазм за рубежом. - Вы однажды сказали, что жестокость, насилие обязательно предполагает чувство ответственности. - Практически всегда насилие в кино - насилие, характерное для рисованной мультипликации об утенке Дональде, когда вопрос об ответственности вообще не стоит. На мой взгляд, стиль моих фильмов, с его особым набором приемов, с повторами, с театральными эффектами и оперными ассоциациями, ясно показывает, что я пытаюсь внимательно посмотреть на проблемы насилия, чтобы показать, что в каждом случае у них есть причины и следствия... "L'Avant- Scene Cinema", No 417-418, Decembre 1992/Janvier 1993 Питер Гринуэй - один из тех современных режиссеров, которые больше всего верят во взрывную силу изображения. Повествование и персонажи улетучиваются: режиссура производит короткое замыкание живописных средств и темы. Если включиться в эту игру, результат нельзя не счесть ослепительным. - Из восьми ваших полнометражных фильмов действие трех происходит в прошлом, в XVII веке - в его начале в "Книгах Просперо", в середине в "Дитя Макона", в конце - в "Контракте рисовальщика". Вас явно привлекает этот период. - Исторические фильмы кажутся мне похожими на научную фантастику, они дают свободу воображению. Так как я снимаю картины метафорические, сказочные, символические, мне вольготнее, когда я удаляюсь от современности, от мимикрии окружающей действительности. Диалоги у меня - намеренно декламационные, искусственные, они не похожи на нормальную беседу, я лучше чувствую себя с литературой, которая начинается с Шекспира, заканчивается театром Реставрации и тяготеет к тирадам, игре слов, загадкам, аллегориям. В этом, несомненно, еще одна причина моей зачарованно-сти этим веком. И, конечно же, барокко и все с ним связанное. Конец нашего века кажется мне барочным с двух точек зрения: во-первых, избыток деталей, масса информации; во-вторых, идея иллюзии и ее следствия, обман и сопутствующая ему пропаганда -политическая или рекламная. ...Проблемы стиля доставляют мне острое наслаждение, так же, как изучение Истории. Можно сказать, что истории не существовало, что были только историки. В этом смысле я хотел бы быть историком. ...Кино - идеальная барочная форма, оно играет тенями и иллюзией, оно сочетает разные способы выражения. "Positive", No 395, январь 1994 113