Страница:
Прогалина, на которой они стояли, была странной: дорожка полукругом, возможно, сотню шагов в поперечнике, совершенно голая, только земля и камень; ни пни, ни лишайники, ни какие-нибудь лесные птички не оживляли ее бесплодную мертвенность.
Эл взглянул на Маску и вопросительно, но молча поднял брови.
Его учитель указал вниз:
– Вот что остается после броска того заклинания, которому я собираюсь сейчас вас научить.
Эл еще раз взглянул на опустошение, на этот раз с таким же каменным лицом, как у мастера:
– Да. Что-то мощное, а?
– Нечто полезное. Если его использовать должным образом. Заклинание может сделать искусного мага почти непобедимым.
Маска показал зубы в безрадостной усмешке и добавил:
– Как меня, например. – Он выпрямился. – Ложитесь прямо здесь, где кончается пустая земля и начинается живой лес. Носом в землю. Руки раскиньте в стороны. Не шевелитесь.
Когда мастер говорил что-нибудь в этом роде, ни колебаний, ни возражений быть не могло. Эльминстер немедленно рухнул лицом в грязь.
Едва принц проделал это, как ощутил прикосновение ледяного пальца Маски на своем затылке. Он еще не успел почувствовать, какой палец холодный, а заклинание уже скользило в его голове, постепенно и незаметно захватывая сознание. Это позволяло обойтись без учебы, без указаний, и…
О боги! Эта магия поддерживала любое заклинание, которым ты владел, удваивала его силу или создавала второе такое же. Но для этого она высасывала жизненную силу… из деревьев.
Жизненную силу или – разумное бытие.
Все было так просто! Да, могучая магия, и нужно быть очень толковым магом, чтобы пользоваться ею.
Эл очнулся едва ли не полумертвым. И это сотворили эльфы?
– Когда, – спросил Эл, уткнувшись носом в мох, – мне будет позволено этим воспользоваться?
– В крайнем случае, – спокойно ответил мастер, – когда ваша жизнь… или королевство, или домашние будут нуждаться в защите, то есть в случае наивысшего риска. Когда все уже потеряно, и остались только безнравственные действия, чтобы освободить силу, которая может помочь вам наверняка. Вот такое это заклинание.
Эл чуть не повернул голову, чтобы взглянуть вверх, на мастера. Голос эльфа, впервые за двадцать лет, звучал нетерпеливо и даже кровожадно.
О Мистра, оказывается, ему нравится мысль о полном уничтожении противника, и не важно, во что это обходится!
– Представить себе не могу, мастер, что когда-нибудь мне покажется приемлемой мысль о необходимости и возможности применить такую магию, – медленно произнес Эл.
– Приемлемой… Нет, здесь должна быть не только мысль, но и осторожность, и знание того, что может сделать это заклинание. И еще умение, которое вы способны приобрести. Вот почему вы здесь. Теперь вставайте.
Эл поднялся:
– Нужна практика?
– Да, но только в смысле разговоров. Вы всерьез развяжете это заклинание только против врага Кормантора. В соответствии с декретом коронеля это заклинание может использоваться лишь для защиты при прямой угрозе королевству или в том случае, если опасности подвергается жизнь эльфа-старейшины.
Эл пристально смотрел на неизменную маску своего учителя. Ему в десятитысячный, наверное, раз стало интересно, в чем ее настоящая сила и что именно он обнаружил бы за ней, если решится ее сдернуть.
Как только эта мысль проникла в сознание мага, он поспешно отступил на шаг назад:
– Вы только что видели, как наша сеть заклинаний разрушила высокий дом. Это было жилище, в котором обитали заговорщики, настроенные против нашего королевства. Они мечтали, чтоб мы торговали с дройями. Они так жаждали богатства и почестей, что готовы были всех нас превратить в вассалов некой повелительницы Морского Дна.
– Но, конечно… – начал было Эл, и замолчал. Ни в чем после этого рассказа нельзя было быть уверенным, кроме того, что его мастер в маске лжет.
Так много дала ему Мистра на лугу, что теперь он мог сказать, когда высокий, холодный голос эльфийского мага отклоняется от истины.
Сейчас он отклонялся от правды каждым своим словом.
– Скоро, – продолжал Маска, – я перенесу нас в место, которое особенно защищено от меня. В это место я могу попасть, только взрывая щит за щитом, по пути изменяя всех, до кого смогу добраться. Кроме того, мне приходится тратить слишком много магии впустую.
Эльфийский волшебник вытянул палец и ткнул им в Эла:
– Вы, однако, можете без препятствий попасть в это место. Моя магия принесет к вам закованного орка – отвратительного разорителя человеческих и эльфийских деревень. Мы захватили его, когда он жарил на вертеле эльфа-младенца для своей вечерней трапезы. Властью своего заклинания вы иссушите эту тварь, а потом метнете свой противомагический щит, усилите его новым волшебством и по площади, и по силе действия рассчитывая на дом, который будет стоять перед вами. После этого я смогу вызвать верных арматоров с мечами, и дело будет сделано: предатели полягут, а Кормантор останется в безопасности еще на некоторое время. Имея на счету такие заслуги, вы уже были бы готовы, чтобы предстать перед коронелем.
– Перед коронелем? – Эльминстер почувствовал такое волнение, что чуть не задохнулся. Действительно, хорошо было бы снова увидеть старого Элтаргрима. Однако он никак не мог избавиться от неприятного ощущения, которое у него появилось после этого разговора. Не станет ли он и в самом деле убийцей?
Маг заметил неудовольствие на его лице и медленно добавил:
– В доме, по которому вы нанесете удар, есть маг, и способный к тому же. Я надеюсь, что мой ученик поднимется против противника с той же смелостью, с какой он изменяет природу поганки и колдует в темноте. Настоящий маг никогда не позволил бы себе испугаться заклинания, когда он его использует.
Вспомнив слова Мистры, Эльминстер подумал про себя, что настоящий, мудрый маг притворяется, будто вообще ничего не знает о волшебстве.
И в заключение, посмеиваясь сам над собой, добавил, что, становясь поистине мудрым, маг узнает, насколько же он был прав.
– Вы готовы, Эльминстер? – очень тихо спросил мастер. – Действительно ли вы готовы, наконец, взять на себя эту важнейшую миссию?
Мистра? – мысленно спросил он.
В сознании принца немедленно появилось видение: Маска указывает на него, именно так, как он делал это мгновение назад. Эл улыбается и кивает головой.
Ну что ж, с этим более или менее ясно.
– Да, – ответил Эльминстер, улыбнувшись и энергично кивнув головой.
На этот раз маска не смогла скрыть медленно расплывшейся улыбки.
Эльф поднял руки и пробормотал:
– Значит, так тому и быть!
Он сделал в сторону Эла один-единственный жест, и мир исчез в клубящемся дыме.
Когда дым умчался прочь, снова позволив человеческому магу отчетливо видеть все вокруг, они уже стояли вместе в лесной долине. Возможно, это было где-нибудь в Корманторе, если судить по деревьям и солнцу. Учитель и ученик стояли на небольшой возвышенности, а довольно близко от них, за садом на пологом склоне, стоял низкий, какой-то разухабистый дом, объединявший под одной крышей несколько палат с низкими потолками. Если бы не овальные окна, прорезанные в стволах деревьев, его вполне можно было бы принять за человеческое жилье, а не за приют эльфов.
– Бейте скорей, – пробормотал сзади Маска прямо Элу в ухо и исчез. Воздух в том месте, где он только что стоял, просто свернулся и замерцал. А потом оказалось, что сзади стоит орк в тяжелых цепях. Орк смотрел на него умоляющими глазами и отчаянно пытался что-то сказать, но его губы и челюсти были скованы. Все, что он мог делать, – это слабо скулить тоненьким голоском.
Пожиратель малышей и разоритель, а? Эл стиснул зубы от отвращения к тому, что должен сделать, и, не колеблясь, коснулся орка. Маска наверняка наблюдает за ним.
Он сотворил заклинание, повернулся, простер руку в направлении дома и стал устанавливать свою антимагию поверх каждой части дома. Принц желал обыскать весь дом, вплоть до самых глубоких подвалов, подавляя любую, даже самую могучую магию королевства.
Да утратит этот дом всякую магию.
Причитания орка превратились в стон отчаяния: свет в его глазах вспыхнул и погас, колени медленно подогнулись, и он рухнул на землю; Эл поспешно отступил на шаг в сторону, потому что тело, закованное в цепи, подкатилось к его ногам.
Воздух неподалеку снова замерцал. Эл поднял взгляд и увидел воинов в блестящих, позолоченных доспехах с высокими воротниками. Они неслись из трещины в воздухе. Ни на одном не было шлема, зато в руках сверкали обнаженные длинные клинки – заколдованные, пылающие готовой разрушительной магией. Они даже не взглянули на Эла, а понеслись прямо к дому и начали рубить ставни и двери. Когда их клинки одолели это препятствие и эльфы ворвались внутрь, на их оружии и доспехах затанцевала и замигала встречная магия. Из дома донеслись приглушенные крики и лязг металла.
Эл внезапно почувствовал тошноту, наклонился к орку и задохнулся от ужаса.
Он бросился на колени: Фэйрун распахнул перед ним черную пропасть. Потерявшие форму цепи свободно лежали вокруг маленькой изящной фигурки. Слишком хорошо знакомой фигурки. Он подхватил хрупкое тело на руки, но оно безжизненно повисло. Глаза Накасии, все такие же широко открытые, с печальной мольбой смотрели на него, темные и пустые. Теперь они будут такими всегда.
Задрожав, Эл коснулся жестокого кляпа, который запечатывал ее такой все еще нежный рот, и больше не стал сдерживать слез. Он так и не заметил, как опять появился клубящийся дым, чтобы поглотить его.
Глава девятнадцатая
– Держите! – крикнул Маска, и вокруг сразу загомонили потрясенные голоса. – Я привел на Суд преступника!
– Право же, – неодобрительно сказал кто-то, – имеет ли он…
– Спокойствие, леди Эйлийэва, – перебил ее серьезный и строгий голос, – мы обсудим наш вопрос позже. Это человек, которого я назвал арматором. Его дело требует моего суда.
Оказавшись перед троном коронеля, Эл, ничего не понимая, хлопал глазами. С трона, плавающего над пылающим Водоемом Памяти, лорд Элтаргрим с интересом наклонился вперед, а эльфы в блестящих одеждах торопливо заскользили по стеклянно-гладкому полу в разные стороны, чтобы очистить место между Элом и правителем Кормантора.
– Вы узнаете человека, высокочтимый лорд? – спросил Маска, и в неожиданно наступившей тишине его холодный, высокий голос эхом отозвался в каждом углу просторной палаты.
– Узнаю, – медленно и немного печально ответил коронель.
Он повернул голову от Эльминстера к магу в маске и добавил:
– Но я не узнаю вас.
Мастер нарочито медленно поднял руку и снял маску с лица. Ему ничего не надо было развязывать или сдергивать со лба, он просто стер ее с лица. Эл уставился на него, впервые за двадцать лет увидев это холодное, прекрасное лицо – лицо, которое он однажды уже видел.
– Я – лорд Лломбаэрт Старим, высокочтимый лорд спикер моего дома, – представился эльф, который для Эльминстера был учителем. – Я обвиняю этого человека – моего ученика, Эльминстера Омара, названного вами арматором королевства здесь, в этой палате, двадцать лет назад, – убийцу и предателя.
– Как же так?
– Я думал научить его заклинанию, убивающему жизнь, чтобы сделать его способным защищать Кормантор. После этого он мог бы быть представлен вам как действительный маг королевства. Выучив эту магию, он без задержки использовал ее дважды. Человек убил моего второго ученика, – полукровку, что лежит теперь возле его ног, все еще в цепях, заманив в ловушку. И что хуже всего – убил одного из самых выдающихся магов королевства, Митантара, которого он накрыл смертельным для магии волшебством. Наш мудрый, старый волшебник не смог избежать мечей дройев, в союзе с которыми был этот человек.
– Дройи?! – вскричали придворные, образовавшие длинные шеренги по обеим сторонам зала. Крик был больше похож на вопль.
Лломбаэрт Старим печально кивнул:
– Они боялись, что создаваемый мифал воспрепятствует их планам напасть на наше королевства со Дна. Я подозреваю, в конце этого лета.
Наступило мгновение потрясенной тишины, а потом отовсюду понеслись возбужденные голоса. Сквозь слезы Эл увидел, как коронель посмотрел вниз, в зал, и сделал повелительный жест.
Раздался громкий звук, как будто разом ударили по струнам арфы, и настойчивый, усиленный волшебством голос леди герольда раскатился по всей Палате Суда:
– Спокойствие и порядок, леди и лорды. Пусть опять наступит тишина.
Тишина устанавливаться не спешила, но тут арматоры покинули свое место у дверей палаты и устремились вдоль рядов придворных, и все умолкли. Повисло напряженное молчание.
Маг Старим снова надел маску: она сразу прилипла к коже, как только он поднес ее к лицу.
Коронель в сияющих белых одеждах поднялся с трона и ступил в пустой воздух, глядя вниз, на Эльминстера:
– Потребовано правосудие. Королевство его получит. Тем не менее, поскольку в делах между магами всегда было много несогласия, то сначала я узнаю правду, а потом выскажу суждение. Жив ли еще полуэльф?
Эл открыл рот, чтобы заговорить, но Маска его опередил:
– Нет.
– Тогда я должен призвать Сиринши, которая умеет говорить с усопшими, – медленно произнес лорд Элтаргрим, – пока она появ…
– Стойте! – выпалил Маска. – Высокочтимый лорд, это менее чем мудро! Человек не мог иметь общения с дройями без помощи кого-то из горожан Кормантора. И все здесь знают о длинной череде неудач, которые преследовали Митантара при создании мифала. Один из предателей, достаточно могущественный, чтобы работать втайне, и есть леди Олуэваэра.
Его голос драматически взлетел ввысь:
– Если вы сейчас призовете Сиринши сюда, то ее свидетельство будет лживым. Она вполне может настолько сбить с толку и вас, и других верных корманторцев, что это погубит королевство!
Лицо коронеля побледнело, глаза блеснули гневом при этих обвинениях, но голос остался ровным и почти вежливым:
– Так кто же, по-вашему, может проверить мозг умершей? И того, кого вы обвиняете?
Лломбаэрт Старим нахмурился:
– Сейчас, когда с нами нет больше великой леди Илдилинтры Старим, – медленно произнес он, стараясь не замечать того, что лицо коронеля стало таким белым, словно вся кровь отхлынула от него, – я сам нахожусь в недоумении. К кому из магов можно обратиться, если некоторые из них – а может быть, и все – заражены?
Маска повернулся и задумчиво пошел по воздуху вдоль шеренги придворных. Многие из них отшатывались от него, словно он сам был заразным. Колдун не обращал на них внимания.
– Не рассмотрите ли вы сейчас, лорд спикер, свидетельства мага Митантара? – Громовой голос леди герольда, все еще стоявшей у дверей палаты, напугал всех. Головы и коронеля, и Маски дрогнули и повернулись через всю палату к Аубаудамейре Дри.
– Он мертв, леди, – строго одернул ее лорд Старим, – а тот, кто будет задавать вопросы, может своими заклинаниями вызвать неверные ответы. Разве вы не видите, с каким сложным случаем мы столкнулись?
– Ах, юноша Старим, – дряхлый эльф положил руку на плечо леди герольда, – разве вы не видите, что наш случай не такой уж сложный? Я жив. И не благодаря вам.
Маска на мгновение застыл и даже приоткрыл рот, но только на мгновение. Потом прозвучал его гневный голос:
– Что за обман? Я видел, как человек метнул смертельное заклинание. Я видел дройев, спешивших в дом Митантара! Он не может быть жив!
– Так вы задумывали, – в общей тишине ответил старый маг, выступая вперед в сопровождении леди герольда. – Так вы надеялись. Но с вами, молодыми, всегда что-нибудь не то. Вы слишком ленивы и нетерпеливы. Вы забываете, что нужно проверять каждую мелочь, а потом удивляетесь неудачам. Вы позволяете себе даже не убеждаться, что ваши жертвы – даже глупые старые маги – действительно мертвы. Как и все Старимы, вы, молодой Лломбаэрт, ведете себя слишком самоуверенно.
Выговаривая все это, старый маг двигался вдоль Палаты Суда и, наконец, добрался до того места, где находился Эльминстер. Он остановился рядом с Элом и, вытянув ногу, коснулся ею тела Накасии.
– Вы вините меня в убийстве моего ученика? – закричал Маска, и вдруг молнии поползли по его рукам. – Вы обвиняете меня в покушении на вашу жизнь? Как вы смеете?
– Смею, – ответил старый маг, коснувшись цепей девушки-полуэльфа.
– Лорд Старим, – заявила леди герольд, – вы нарушаете правила Суда. Оставьте вашу магию. Здесь сражаются словами и идеями, а не заклинаниями.
Пока она это говорила, коронель пошевелился, как будто хотел добавить к сказанному что-то еще, и тело в цепях исчезло. На том же месте мгновение спустя постепенно стала проявляться другая фигура: девушки-полуэльфа с длинными темно-рыжими волосами, которая стояла прямо, смотрела сердито и выглядела очень даже живой.
Маска отскочил, лицо его совсем побелело.
Митантар сухо сказал:
– Заклинание, убивающее все живое, – мощная вещь, Старим. Но ему, как бы его ни усиливать, не устоять против старинной магии. Носите вы маску Андратата или нет, но вам нужно еще многому учиться, прежде чем вы сможете назвать себя более или менее мудрым.
– Тише все! – вдруг загремел коронель. Когда головы дернулись по направлению к нему, а арматоры начали собираться вокруг Водоема Памяти, правитель оглядел Накасию, которая обнимала плачущего Эльминстера, и спросил:
– Кто виноват во всем этом, дитя?
Накасия показала на мага в маске и решительно заявила:
– Он. А кого Маска действительно хотел убить, высокочтимый лорд, так это вас!
– Ложь! – вскричал колдун. Две огненные стрелы вырвались из его глаз и через всю Палату Суда понеслись в сторону Накасии. Она отпрянула, но Митантар улыбнулся и поднял руку. Поток пламени ударился обо что-то невидимое и пропал.
– Я сделаю кое-что получше, Старим, – спокойно сказал он, – и не думаю, что вы знаете как. Ведь вы даже не распознали подделку, когда она лежала перец вами здесь, в цепях…
– За Старима! – взревел Маска, вздымая руки. – Так пусть же это будет сейчас!
Среди придворных, по всей палате, взорвалась яркая магия. Начались крики и вспышки, все эльфы вдруг забегали по залу, выхватывая мечи.
– Смерть двуличному правителю! – выкрикнул Лломбаэрт Старим, резко поворачиваясь лицом к коронелю. – Да правят, наконец, Старимы!
Ревущая белая стрела разрывающего заклятия, которое он швырнул в Элтаргрима после этих слов, была лишь одной из многих. Магия Старима металась по всей Палате Суда, сея смерть.
Коронель исчез в пожарище встречных заклинаний. Самый воздух зала помутнел и раскололся темными, похожими на звезды трещинами. Леди герольд вскрикнула и рухнула на блестящий пол, когда щит, который она сплела вокруг своего правителя, был разбит. Зал сотрясался и вздрагивал, и многие придворные с криком падали с ног. Со стены сорвался гобелен.
Потом пестрое, бурлящее над Водоемом Памяти сияние враждующей магии отодвинулось назад, и из него показался лорд Элтаргрим. Он стоял на вершине плавающего трона коронеля с вытянутым мечом в руке. Свет замерцал в пробужденных рунах на гранях его клинка, когда он зарычал:
– Смерть забирает всех, кто предает справедливость Кормантора! Старим, ты заплатишь жизнью!
Старый воин спрыгнул со своего трона и, размахивая мечом, двинулся вперед, прокладывая путь волшебством оружия. Меч дымился, раскалывая направленную на хозяина магию. Крутящийся огонь и молнии разлетались клочьями перед яркими гранями клинка правителя.
Среди придворных кто-то торжествующе закричал, когда в воздухе над головами появились призрачные очертания огромного зеленого дракона. Чудовище распростерло крылья и разинуло пасть, готовое схватить медленно продвигающегося внизу коронеля.
Старим вызвал дракона и теперь упорно сражался со стражей, что мешала ему облечь плотью крылатого монстра с мерцающими и темнеющими очертаниями. Эл и Накасия видели лишь шею дракона, которая так и тянулась к старому эльфу в белых одеждах.
Митантар произнес два непонятных слова, спокойно и отчетливо, и мерцающие молнии и дымы магии коронеля, которыми тот прорубал себе дорогу, неожиданно развернулись над головой Элтаргрима и потекли прямо в огромную утробу дракона.
Последовавший за этим взрыв разрушил крышу палаты и свалил одну из ее могучих колонн.
Пыль кружилась и плавала. Со всех сторон кричали эльфы. Магическое сияние, которое давало свет просторной Палате Суда, неожиданно погасло.
Во внезапно наступившей темноте Эльминстер и Накасия, все еще в объятиях друг друга, опустились на пол, продолжая чихать и кашлять.
Теперь оставался только один устойчивый источник света: пустой трон коронеля, плавающий над пылающим Водоемом Памяти.
Молнии протягивали к нему когтистые лапы, но терпели неудачу и рушились вокруг него. Тело какой-то несчастной эльфийской леди было отброшено на окровавленные обломки возле трона. Потом оно, как тряпичная кукла, скатилось в Водоем, и сияние воды вдруг стало алым.
Палата Суда снова покачнулась. Новый взрыв с треском уничтожил гобелены на восточной стене и погубил несколько эльфов.
– Стоп! – раздался в темноте чей-то резкий голос. – Это слишком далеко заходит.
Наконец-то появилась Сиринши!
Глава двадцатая
Внезапный свет загорелся среди тьмы и пыли. Золотистые сияющие пылинки разлетелись с раскрытой ладони волшебницы, которая казалась ростом не выше ребенка. Теперь Палата Суда освещалась не только вспышками заклинании, блеском стали клинка в руках коронеля и язычками пламени, скачущими по гобеленам тут и там.:
Как утренний восход солнца, свет вернулся на арену сражения.
И взорам предстало поле великой битвы в Палате Суда. Везде лежали разбросанные тела, пыль стояла столбом, но все же сквозь дыры в сводчатой кровле зала можно было разглядеть небо.
Огромные обломки поваленной колонны лежали или до сих пор кувыркались за плавающим троном. Повсюду текли темные реки крови.
Эльфы все еще сражались друг с другом. Арматоры отбивались от магов и придворных дома Старима. Вспыхивали звенящие клинки, раздавались проклятия, мигали кольца магии, и взрывались небольшие заклинания.
Сиринши плавала перед троном, вызывая свет, все еще струящийся с ее крошечной ладони. Молнии играли на кончиках пальцев ее другой руки и слетали, чтобы перехватить воющие и рычащие над замусоренным полом Палаты Суда заклинания, которые она считала слишком опасными.
Когда Накасия и Эл поднялись на ноги и опять бросились друг другу в объятия, они увидели, как что-то сверкнуло в руках их бывшего мастера.
Маска выхватил откуда-то двуручный меч, багровые молнии забегали вверх и вниз по лезвию. Когда коронель прорубился сквозь строй слуг Старима и встал перед спикером, в лице мага уже не было отчаяния.
Лломбаэрт Старим, прищурившись, оглядел человека и полуэльфа, обнимавших друг друга, и согнул руку.
Эл вдруг почувствовал, как напряглись его мускулы.
– Нет! – с отчаянием закричал Эльминстер, когда Маска выдернул его из объятий Накасии и поднял руку, чтобы сотворить заклинание.
Поскольку в этот момент глаза Маски были устремлены на Сиринши, Эл выкрикнул:
– Накасия! Помоги мне! Останови меня!
Мозг Эла пылал магией, потому что теперь Маска копался в нем, отыскивая одно, особенное заклинание. И с удовлетворением нашел его.
Это было магия, при помощи которой можно было вырвать клинок из чьих угодно рук и отправить его в любую цель по желанию заклинателя.
Но там, куда хотел отправить клинок Маска, были глаза и горло, грудь и живот Сиринши. Она стояла, открытая, отклоняя наихудшие из заклинаний воюющих эльфов.
Весь зал полыхал магией. Эльфы, которые в течение многих лет соперничали друг с другом, воспользовались дракой для сведения старых счетов. Один из них, такой старый, что кожа его ушей была почти прозрачной, скамеечкой для ног сбил другого, такого же старого.
Эл взглянул на Маску и вопросительно, но молча поднял брови.
Его учитель указал вниз:
– Вот что остается после броска того заклинания, которому я собираюсь сейчас вас научить.
Эл еще раз взглянул на опустошение, на этот раз с таким же каменным лицом, как у мастера:
– Да. Что-то мощное, а?
– Нечто полезное. Если его использовать должным образом. Заклинание может сделать искусного мага почти непобедимым.
Маска показал зубы в безрадостной усмешке и добавил:
– Как меня, например. – Он выпрямился. – Ложитесь прямо здесь, где кончается пустая земля и начинается живой лес. Носом в землю. Руки раскиньте в стороны. Не шевелитесь.
Когда мастер говорил что-нибудь в этом роде, ни колебаний, ни возражений быть не могло. Эльминстер немедленно рухнул лицом в грязь.
Едва принц проделал это, как ощутил прикосновение ледяного пальца Маски на своем затылке. Он еще не успел почувствовать, какой палец холодный, а заклинание уже скользило в его голове, постепенно и незаметно захватывая сознание. Это позволяло обойтись без учебы, без указаний, и…
О боги! Эта магия поддерживала любое заклинание, которым ты владел, удваивала его силу или создавала второе такое же. Но для этого она высасывала жизненную силу… из деревьев.
Жизненную силу или – разумное бытие.
Все было так просто! Да, могучая магия, и нужно быть очень толковым магом, чтобы пользоваться ею.
Эл очнулся едва ли не полумертвым. И это сотворили эльфы?
– Когда, – спросил Эл, уткнувшись носом в мох, – мне будет позволено этим воспользоваться?
– В крайнем случае, – спокойно ответил мастер, – когда ваша жизнь… или королевство, или домашние будут нуждаться в защите, то есть в случае наивысшего риска. Когда все уже потеряно, и остались только безнравственные действия, чтобы освободить силу, которая может помочь вам наверняка. Вот такое это заклинание.
Эл чуть не повернул голову, чтобы взглянуть вверх, на мастера. Голос эльфа, впервые за двадцать лет, звучал нетерпеливо и даже кровожадно.
О Мистра, оказывается, ему нравится мысль о полном уничтожении противника, и не важно, во что это обходится!
– Представить себе не могу, мастер, что когда-нибудь мне покажется приемлемой мысль о необходимости и возможности применить такую магию, – медленно произнес Эл.
– Приемлемой… Нет, здесь должна быть не только мысль, но и осторожность, и знание того, что может сделать это заклинание. И еще умение, которое вы способны приобрести. Вот почему вы здесь. Теперь вставайте.
Эл поднялся:
– Нужна практика?
– Да, но только в смысле разговоров. Вы всерьез развяжете это заклинание только против врага Кормантора. В соответствии с декретом коронеля это заклинание может использоваться лишь для защиты при прямой угрозе королевству или в том случае, если опасности подвергается жизнь эльфа-старейшины.
Эл пристально смотрел на неизменную маску своего учителя. Ему в десятитысячный, наверное, раз стало интересно, в чем ее настоящая сила и что именно он обнаружил бы за ней, если решится ее сдернуть.
Как только эта мысль проникла в сознание мага, он поспешно отступил на шаг назад:
– Вы только что видели, как наша сеть заклинаний разрушила высокий дом. Это было жилище, в котором обитали заговорщики, настроенные против нашего королевства. Они мечтали, чтоб мы торговали с дройями. Они так жаждали богатства и почестей, что готовы были всех нас превратить в вассалов некой повелительницы Морского Дна.
– Но, конечно… – начал было Эл, и замолчал. Ни в чем после этого рассказа нельзя было быть уверенным, кроме того, что его мастер в маске лжет.
Так много дала ему Мистра на лугу, что теперь он мог сказать, когда высокий, холодный голос эльфийского мага отклоняется от истины.
Сейчас он отклонялся от правды каждым своим словом.
– Скоро, – продолжал Маска, – я перенесу нас в место, которое особенно защищено от меня. В это место я могу попасть, только взрывая щит за щитом, по пути изменяя всех, до кого смогу добраться. Кроме того, мне приходится тратить слишком много магии впустую.
Эльфийский волшебник вытянул палец и ткнул им в Эла:
– Вы, однако, можете без препятствий попасть в это место. Моя магия принесет к вам закованного орка – отвратительного разорителя человеческих и эльфийских деревень. Мы захватили его, когда он жарил на вертеле эльфа-младенца для своей вечерней трапезы. Властью своего заклинания вы иссушите эту тварь, а потом метнете свой противомагический щит, усилите его новым волшебством и по площади, и по силе действия рассчитывая на дом, который будет стоять перед вами. После этого я смогу вызвать верных арматоров с мечами, и дело будет сделано: предатели полягут, а Кормантор останется в безопасности еще на некоторое время. Имея на счету такие заслуги, вы уже были бы готовы, чтобы предстать перед коронелем.
– Перед коронелем? – Эльминстер почувствовал такое волнение, что чуть не задохнулся. Действительно, хорошо было бы снова увидеть старого Элтаргрима. Однако он никак не мог избавиться от неприятного ощущения, которое у него появилось после этого разговора. Не станет ли он и в самом деле убийцей?
Маг заметил неудовольствие на его лице и медленно добавил:
– В доме, по которому вы нанесете удар, есть маг, и способный к тому же. Я надеюсь, что мой ученик поднимется против противника с той же смелостью, с какой он изменяет природу поганки и колдует в темноте. Настоящий маг никогда не позволил бы себе испугаться заклинания, когда он его использует.
Вспомнив слова Мистры, Эльминстер подумал про себя, что настоящий, мудрый маг притворяется, будто вообще ничего не знает о волшебстве.
И в заключение, посмеиваясь сам над собой, добавил, что, становясь поистине мудрым, маг узнает, насколько же он был прав.
– Вы готовы, Эльминстер? – очень тихо спросил мастер. – Действительно ли вы готовы, наконец, взять на себя эту важнейшую миссию?
Мистра? – мысленно спросил он.
В сознании принца немедленно появилось видение: Маска указывает на него, именно так, как он делал это мгновение назад. Эл улыбается и кивает головой.
Ну что ж, с этим более или менее ясно.
– Да, – ответил Эльминстер, улыбнувшись и энергично кивнув головой.
На этот раз маска не смогла скрыть медленно расплывшейся улыбки.
Эльф поднял руки и пробормотал:
– Значит, так тому и быть!
Он сделал в сторону Эла один-единственный жест, и мир исчез в клубящемся дыме.
Когда дым умчался прочь, снова позволив человеческому магу отчетливо видеть все вокруг, они уже стояли вместе в лесной долине. Возможно, это было где-нибудь в Корманторе, если судить по деревьям и солнцу. Учитель и ученик стояли на небольшой возвышенности, а довольно близко от них, за садом на пологом склоне, стоял низкий, какой-то разухабистый дом, объединявший под одной крышей несколько палат с низкими потолками. Если бы не овальные окна, прорезанные в стволах деревьев, его вполне можно было бы принять за человеческое жилье, а не за приют эльфов.
– Бейте скорей, – пробормотал сзади Маска прямо Элу в ухо и исчез. Воздух в том месте, где он только что стоял, просто свернулся и замерцал. А потом оказалось, что сзади стоит орк в тяжелых цепях. Орк смотрел на него умоляющими глазами и отчаянно пытался что-то сказать, но его губы и челюсти были скованы. Все, что он мог делать, – это слабо скулить тоненьким голоском.
Пожиратель малышей и разоритель, а? Эл стиснул зубы от отвращения к тому, что должен сделать, и, не колеблясь, коснулся орка. Маска наверняка наблюдает за ним.
Он сотворил заклинание, повернулся, простер руку в направлении дома и стал устанавливать свою антимагию поверх каждой части дома. Принц желал обыскать весь дом, вплоть до самых глубоких подвалов, подавляя любую, даже самую могучую магию королевства.
Да утратит этот дом всякую магию.
Причитания орка превратились в стон отчаяния: свет в его глазах вспыхнул и погас, колени медленно подогнулись, и он рухнул на землю; Эл поспешно отступил на шаг в сторону, потому что тело, закованное в цепи, подкатилось к его ногам.
Воздух неподалеку снова замерцал. Эл поднял взгляд и увидел воинов в блестящих, позолоченных доспехах с высокими воротниками. Они неслись из трещины в воздухе. Ни на одном не было шлема, зато в руках сверкали обнаженные длинные клинки – заколдованные, пылающие готовой разрушительной магией. Они даже не взглянули на Эла, а понеслись прямо к дому и начали рубить ставни и двери. Когда их клинки одолели это препятствие и эльфы ворвались внутрь, на их оружии и доспехах затанцевала и замигала встречная магия. Из дома донеслись приглушенные крики и лязг металла.
Эл внезапно почувствовал тошноту, наклонился к орку и задохнулся от ужаса.
Он бросился на колени: Фэйрун распахнул перед ним черную пропасть. Потерявшие форму цепи свободно лежали вокруг маленькой изящной фигурки. Слишком хорошо знакомой фигурки. Он подхватил хрупкое тело на руки, но оно безжизненно повисло. Глаза Накасии, все такие же широко открытые, с печальной мольбой смотрели на него, темные и пустые. Теперь они будут такими всегда.
Задрожав, Эл коснулся жестокого кляпа, который запечатывал ее такой все еще нежный рот, и больше не стал сдерживать слез. Он так и не заметил, как опять появился клубящийся дым, чтобы поглотить его.
Глава девятнадцатая
И снова гнев в суде
В человеческих историях Суд Кормантора изображается в виде блестящего, гигантского зала, полного волшебных чудес, среди которых взад и вперед спокойно плавают богато одетые, надменные и благовоспитанные эльфы. Так оно и было. Большую часть времени. Но некий день в Году Парящих Звезд был достойным внимания – решительным исключением.
Антарн Мудрыйиз великой истории могущества архимагов Фэйруна, изданной приблизительно в Год Посоха
– Держите! – крикнул Маска, и вокруг сразу загомонили потрясенные голоса. – Я привел на Суд преступника!
– Право же, – неодобрительно сказал кто-то, – имеет ли он…
– Спокойствие, леди Эйлийэва, – перебил ее серьезный и строгий голос, – мы обсудим наш вопрос позже. Это человек, которого я назвал арматором. Его дело требует моего суда.
Оказавшись перед троном коронеля, Эл, ничего не понимая, хлопал глазами. С трона, плавающего над пылающим Водоемом Памяти, лорд Элтаргрим с интересом наклонился вперед, а эльфы в блестящих одеждах торопливо заскользили по стеклянно-гладкому полу в разные стороны, чтобы очистить место между Элом и правителем Кормантора.
– Вы узнаете человека, высокочтимый лорд? – спросил Маска, и в неожиданно наступившей тишине его холодный, высокий голос эхом отозвался в каждом углу просторной палаты.
– Узнаю, – медленно и немного печально ответил коронель.
Он повернул голову от Эльминстера к магу в маске и добавил:
– Но я не узнаю вас.
Мастер нарочито медленно поднял руку и снял маску с лица. Ему ничего не надо было развязывать или сдергивать со лба, он просто стер ее с лица. Эл уставился на него, впервые за двадцать лет увидев это холодное, прекрасное лицо – лицо, которое он однажды уже видел.
– Я – лорд Лломбаэрт Старим, высокочтимый лорд спикер моего дома, – представился эльф, который для Эльминстера был учителем. – Я обвиняю этого человека – моего ученика, Эльминстера Омара, названного вами арматором королевства здесь, в этой палате, двадцать лет назад, – убийцу и предателя.
– Как же так?
– Я думал научить его заклинанию, убивающему жизнь, чтобы сделать его способным защищать Кормантор. После этого он мог бы быть представлен вам как действительный маг королевства. Выучив эту магию, он без задержки использовал ее дважды. Человек убил моего второго ученика, – полукровку, что лежит теперь возле его ног, все еще в цепях, заманив в ловушку. И что хуже всего – убил одного из самых выдающихся магов королевства, Митантара, которого он накрыл смертельным для магии волшебством. Наш мудрый, старый волшебник не смог избежать мечей дройев, в союзе с которыми был этот человек.
– Дройи?! – вскричали придворные, образовавшие длинные шеренги по обеим сторонам зала. Крик был больше похож на вопль.
Лломбаэрт Старим печально кивнул:
– Они боялись, что создаваемый мифал воспрепятствует их планам напасть на наше королевства со Дна. Я подозреваю, в конце этого лета.
Наступило мгновение потрясенной тишины, а потом отовсюду понеслись возбужденные голоса. Сквозь слезы Эл увидел, как коронель посмотрел вниз, в зал, и сделал повелительный жест.
Раздался громкий звук, как будто разом ударили по струнам арфы, и настойчивый, усиленный волшебством голос леди герольда раскатился по всей Палате Суда:
– Спокойствие и порядок, леди и лорды. Пусть опять наступит тишина.
Тишина устанавливаться не спешила, но тут арматоры покинули свое место у дверей палаты и устремились вдоль рядов придворных, и все умолкли. Повисло напряженное молчание.
Маг Старим снова надел маску: она сразу прилипла к коже, как только он поднес ее к лицу.
Коронель в сияющих белых одеждах поднялся с трона и ступил в пустой воздух, глядя вниз, на Эльминстера:
– Потребовано правосудие. Королевство его получит. Тем не менее, поскольку в делах между магами всегда было много несогласия, то сначала я узнаю правду, а потом выскажу суждение. Жив ли еще полуэльф?
Эл открыл рот, чтобы заговорить, но Маска его опередил:
– Нет.
– Тогда я должен призвать Сиринши, которая умеет говорить с усопшими, – медленно произнес лорд Элтаргрим, – пока она появ…
– Стойте! – выпалил Маска. – Высокочтимый лорд, это менее чем мудро! Человек не мог иметь общения с дройями без помощи кого-то из горожан Кормантора. И все здесь знают о длинной череде неудач, которые преследовали Митантара при создании мифала. Один из предателей, достаточно могущественный, чтобы работать втайне, и есть леди Олуэваэра.
Его голос драматически взлетел ввысь:
– Если вы сейчас призовете Сиринши сюда, то ее свидетельство будет лживым. Она вполне может настолько сбить с толку и вас, и других верных корманторцев, что это погубит королевство!
Лицо коронеля побледнело, глаза блеснули гневом при этих обвинениях, но голос остался ровным и почти вежливым:
– Так кто же, по-вашему, может проверить мозг умершей? И того, кого вы обвиняете?
Лломбаэрт Старим нахмурился:
– Сейчас, когда с нами нет больше великой леди Илдилинтры Старим, – медленно произнес он, стараясь не замечать того, что лицо коронеля стало таким белым, словно вся кровь отхлынула от него, – я сам нахожусь в недоумении. К кому из магов можно обратиться, если некоторые из них – а может быть, и все – заражены?
Маска повернулся и задумчиво пошел по воздуху вдоль шеренги придворных. Многие из них отшатывались от него, словно он сам был заразным. Колдун не обращал на них внимания.
– Не рассмотрите ли вы сейчас, лорд спикер, свидетельства мага Митантара? – Громовой голос леди герольда, все еще стоявшей у дверей палаты, напугал всех. Головы и коронеля, и Маски дрогнули и повернулись через всю палату к Аубаудамейре Дри.
– Он мертв, леди, – строго одернул ее лорд Старим, – а тот, кто будет задавать вопросы, может своими заклинаниями вызвать неверные ответы. Разве вы не видите, с каким сложным случаем мы столкнулись?
– Ах, юноша Старим, – дряхлый эльф положил руку на плечо леди герольда, – разве вы не видите, что наш случай не такой уж сложный? Я жив. И не благодаря вам.
Маска на мгновение застыл и даже приоткрыл рот, но только на мгновение. Потом прозвучал его гневный голос:
– Что за обман? Я видел, как человек метнул смертельное заклинание. Я видел дройев, спешивших в дом Митантара! Он не может быть жив!
– Так вы задумывали, – в общей тишине ответил старый маг, выступая вперед в сопровождении леди герольда. – Так вы надеялись. Но с вами, молодыми, всегда что-нибудь не то. Вы слишком ленивы и нетерпеливы. Вы забываете, что нужно проверять каждую мелочь, а потом удивляетесь неудачам. Вы позволяете себе даже не убеждаться, что ваши жертвы – даже глупые старые маги – действительно мертвы. Как и все Старимы, вы, молодой Лломбаэрт, ведете себя слишком самоуверенно.
Выговаривая все это, старый маг двигался вдоль Палаты Суда и, наконец, добрался до того места, где находился Эльминстер. Он остановился рядом с Элом и, вытянув ногу, коснулся ею тела Накасии.
– Вы вините меня в убийстве моего ученика? – закричал Маска, и вдруг молнии поползли по его рукам. – Вы обвиняете меня в покушении на вашу жизнь? Как вы смеете?
– Смею, – ответил старый маг, коснувшись цепей девушки-полуэльфа.
– Лорд Старим, – заявила леди герольд, – вы нарушаете правила Суда. Оставьте вашу магию. Здесь сражаются словами и идеями, а не заклинаниями.
Пока она это говорила, коронель пошевелился, как будто хотел добавить к сказанному что-то еще, и тело в цепях исчезло. На том же месте мгновение спустя постепенно стала проявляться другая фигура: девушки-полуэльфа с длинными темно-рыжими волосами, которая стояла прямо, смотрела сердито и выглядела очень даже живой.
Маска отскочил, лицо его совсем побелело.
Митантар сухо сказал:
– Заклинание, убивающее все живое, – мощная вещь, Старим. Но ему, как бы его ни усиливать, не устоять против старинной магии. Носите вы маску Андратата или нет, но вам нужно еще многому учиться, прежде чем вы сможете назвать себя более или менее мудрым.
– Тише все! – вдруг загремел коронель. Когда головы дернулись по направлению к нему, а арматоры начали собираться вокруг Водоема Памяти, правитель оглядел Накасию, которая обнимала плачущего Эльминстера, и спросил:
– Кто виноват во всем этом, дитя?
Накасия показала на мага в маске и решительно заявила:
– Он. А кого Маска действительно хотел убить, высокочтимый лорд, так это вас!
– Ложь! – вскричал колдун. Две огненные стрелы вырвались из его глаз и через всю Палату Суда понеслись в сторону Накасии. Она отпрянула, но Митантар улыбнулся и поднял руку. Поток пламени ударился обо что-то невидимое и пропал.
– Я сделаю кое-что получше, Старим, – спокойно сказал он, – и не думаю, что вы знаете как. Ведь вы даже не распознали подделку, когда она лежала перец вами здесь, в цепях…
– За Старима! – взревел Маска, вздымая руки. – Так пусть же это будет сейчас!
Среди придворных, по всей палате, взорвалась яркая магия. Начались крики и вспышки, все эльфы вдруг забегали по залу, выхватывая мечи.
– Смерть двуличному правителю! – выкрикнул Лломбаэрт Старим, резко поворачиваясь лицом к коронелю. – Да правят, наконец, Старимы!
Ревущая белая стрела разрывающего заклятия, которое он швырнул в Элтаргрима после этих слов, была лишь одной из многих. Магия Старима металась по всей Палате Суда, сея смерть.
Коронель исчез в пожарище встречных заклинаний. Самый воздух зала помутнел и раскололся темными, похожими на звезды трещинами. Леди герольд вскрикнула и рухнула на блестящий пол, когда щит, который она сплела вокруг своего правителя, был разбит. Зал сотрясался и вздрагивал, и многие придворные с криком падали с ног. Со стены сорвался гобелен.
Потом пестрое, бурлящее над Водоемом Памяти сияние враждующей магии отодвинулось назад, и из него показался лорд Элтаргрим. Он стоял на вершине плавающего трона коронеля с вытянутым мечом в руке. Свет замерцал в пробужденных рунах на гранях его клинка, когда он зарычал:
– Смерть забирает всех, кто предает справедливость Кормантора! Старим, ты заплатишь жизнью!
Старый воин спрыгнул со своего трона и, размахивая мечом, двинулся вперед, прокладывая путь волшебством оружия. Меч дымился, раскалывая направленную на хозяина магию. Крутящийся огонь и молнии разлетались клочьями перед яркими гранями клинка правителя.
Среди придворных кто-то торжествующе закричал, когда в воздухе над головами появились призрачные очертания огромного зеленого дракона. Чудовище распростерло крылья и разинуло пасть, готовое схватить медленно продвигающегося внизу коронеля.
Старим вызвал дракона и теперь упорно сражался со стражей, что мешала ему облечь плотью крылатого монстра с мерцающими и темнеющими очертаниями. Эл и Накасия видели лишь шею дракона, которая так и тянулась к старому эльфу в белых одеждах.
Митантар произнес два непонятных слова, спокойно и отчетливо, и мерцающие молнии и дымы магии коронеля, которыми тот прорубал себе дорогу, неожиданно развернулись над головой Элтаргрима и потекли прямо в огромную утробу дракона.
Последовавший за этим взрыв разрушил крышу палаты и свалил одну из ее могучих колонн.
Пыль кружилась и плавала. Со всех сторон кричали эльфы. Магическое сияние, которое давало свет просторной Палате Суда, неожиданно погасло.
Во внезапно наступившей темноте Эльминстер и Накасия, все еще в объятиях друг друга, опустились на пол, продолжая чихать и кашлять.
Теперь оставался только один устойчивый источник света: пустой трон коронеля, плавающий над пылающим Водоемом Памяти.
Молнии протягивали к нему когтистые лапы, но терпели неудачу и рушились вокруг него. Тело какой-то несчастной эльфийской леди было отброшено на окровавленные обломки возле трона. Потом оно, как тряпичная кукла, скатилось в Водоем, и сияние воды вдруг стало алым.
Палата Суда снова покачнулась. Новый взрыв с треском уничтожил гобелены на восточной стене и погубил несколько эльфов.
– Стоп! – раздался в темноте чей-то резкий голос. – Это слишком далеко заходит.
Наконец-то появилась Сиринши!
Глава двадцатая
Ураган заклинаний в суде
Вышло так, что в Суде Кормантора в тот день разразилась буря. Настоящий ураган заклинаний – ужасная вещь, одно из самых страшных явлений. Такое можно увидеть один раз в жизни и запомнить навсегда. Некоторые из эльфийского народа хранят в своих сердцах перед этим событием непреходящий страх и ненависть, хотя ураган заклинаний давно пронесся.
Шалхейра Таландрен,Верховный Бард Эльфов Летней Звездыиз Серебряных Клинков и Летних Ночей:неофициальная, но истинная история Кормантора, изданная в Год Арфы
Внезапный свет загорелся среди тьмы и пыли. Золотистые сияющие пылинки разлетелись с раскрытой ладони волшебницы, которая казалась ростом не выше ребенка. Теперь Палата Суда освещалась не только вспышками заклинании, блеском стали клинка в руках коронеля и язычками пламени, скачущими по гобеленам тут и там.:
Как утренний восход солнца, свет вернулся на арену сражения.
И взорам предстало поле великой битвы в Палате Суда. Везде лежали разбросанные тела, пыль стояла столбом, но все же сквозь дыры в сводчатой кровле зала можно было разглядеть небо.
Огромные обломки поваленной колонны лежали или до сих пор кувыркались за плавающим троном. Повсюду текли темные реки крови.
Эльфы все еще сражались друг с другом. Арматоры отбивались от магов и придворных дома Старима. Вспыхивали звенящие клинки, раздавались проклятия, мигали кольца магии, и взрывались небольшие заклинания.
Сиринши плавала перед троном, вызывая свет, все еще струящийся с ее крошечной ладони. Молнии играли на кончиках пальцев ее другой руки и слетали, чтобы перехватить воющие и рычащие над замусоренным полом Палаты Суда заклинания, которые она считала слишком опасными.
Когда Накасия и Эл поднялись на ноги и опять бросились друг другу в объятия, они увидели, как что-то сверкнуло в руках их бывшего мастера.
Маска выхватил откуда-то двуручный меч, багровые молнии забегали вверх и вниз по лезвию. Когда коронель прорубился сквозь строй слуг Старима и встал перед спикером, в лице мага уже не было отчаяния.
Лломбаэрт Старим, прищурившись, оглядел человека и полуэльфа, обнимавших друг друга, и согнул руку.
Эл вдруг почувствовал, как напряглись его мускулы.
– Нет! – с отчаянием закричал Эльминстер, когда Маска выдернул его из объятий Накасии и поднял руку, чтобы сотворить заклинание.
Поскольку в этот момент глаза Маски были устремлены на Сиринши, Эл выкрикнул:
– Накасия! Помоги мне! Останови меня!
Мозг Эла пылал магией, потому что теперь Маска копался в нем, отыскивая одно, особенное заклинание. И с удовлетворением нашел его.
Это было магия, при помощи которой можно было вырвать клинок из чьих угодно рук и отправить его в любую цель по желанию заклинателя.
Но там, куда хотел отправить клинок Маска, были глаза и горло, грудь и живот Сиринши. Она стояла, открытая, отклоняя наихудшие из заклинаний воюющих эльфов.
Весь зал полыхал магией. Эльфы, которые в течение многих лет соперничали друг с другом, воспользовались дракой для сведения старых счетов. Один из них, такой старый, что кожа его ушей была почти прозрачной, скамеечкой для ног сбил другого, такого же старого.