Гришем Джон. Шантаж (= Братство)

   На этот раз у Лэйка не было времени, чтобы разгуливать по рабочим кварталам города, посещать рестораны или торчать под дождем у проходных крупнейших промышленных предприятий.
   Конечно, ему хотелось бы побывать в рабочих районах и поговорить с трудовым людом, но график был настолько насыщен, что на общение с народом не осталось времени. Вскоре он понял, что исход его предвыборной кампании будет зависеть не столько от общения с простыми людьми, сколько от умения угодить представителям средств массовой информации. Лэйк понимал, что поздно вступил в предвыборную борьбу, не имеет никаких связей за пределами столицы, никаких корней, которые позволили бы ему заручиться поддержкой крупных магнатов, но вместе с тем он имел симпатичное, располагающее к себе лицо, весьма приятный голос, прекрасно сшитый костюм, а самое главное - практически безграничные финансовые ресурсы, чем не могли похвастаться его главные соперники. И если у него была реальная возможность купить телевидение, то он вполне мог купить и победу на предстоящих президентских выборах. А это означало, что вскоре ему придется поменять место работы и перебраться в Овальный кабинет Белого дома.
   Лэйк позвонил в Вашингтон, узнал новость о переданной его избирательному штабу сумме в пять миллионов долларов и очень удивился, когда ему сказали, что организатором этой акции стал совершенно неизвестный ему главный управляющий компании "Хаммэнд".
   - Что это за компания? - поинтересовался он у своего помощника. - Никогда не слышал о ней.
   Тот объяснил Лэйку, что это частная компания, производящая современные виды оружия и получающая от его продажи чуть менее миллиарда долларов в год. А если к власти придет нужный компании человек, то сумма ее общих доходов может возрасти до нескольких миллиардов.
   Таким образом, в распоряжении команды Лэйка было теперь около девятнадцати миллионов долларов, что побило все рекорды. Это заставило его сторонников пересмотреть перспективы на будущее, так как общая сумма собранных за первые две недели средств обещала достигнуть тридцати миллионов. Однако встала другая проблема - как потратить эти деньги с наибольшей выгодой для кандидата в президенты.
   Лэйк вернул мобильный телефон Флойду.
   - С этого момента мы будем использовать вертолеты. - С этими словами он повернулся к секретарю, который тут же записал в блокнот пожелание шефа как можно быстрее найти и арендовать несколько вертолетов для предвыборных поездок.
   А Лэйк тем временем спрятался за солнцезащитными очками и погрузился в размышления по поводу этих тридцати миллионов долларов. Конечно, передача такой значительной суммы от частной компании беспартийному кандидату прошла как-то неуклюже, вызывающе быстро и подозрительно слаженно. Но сейчас эти деньги надо как-то потратить с пользой для себя. Самое главное во всем этом деле - что деньги были собраны благодаря личным пожертвованиям, а не вынуты из кармана налогоплательщиков. Однако это никоим образом не снимало с кандидата в президенты обязанности бороться за права трудящихся. Надо с умом отнестись к этим пожертвованиям и распорядиться ими так, чтобы не возникло никаких претензий и подозрений.
   Он вдруг вспомнил про Тедди Мэйнарда, который по-прежнему неподвижно сидел в своем инвалидном кресле в полумраке кабинета, корчась от боли, глотая таблетки и собирая огромные деньги для предстоящих выборов. Казалось, они росли как листья на дереве и ему оставалось лишь протянуть руку и сорвать нужное количество миллионов. И именно таким образом этот человек делал большую политику.
   Руководителем отдела по операциям на Ближнем Востоке был двадцатилетний способный агент Лафкин, который достаточно хорошо зарекомендовал себя в предыдущих делах и которому Тедди доверял, как самому себе. Еще четырнадцать часов назад Лафкин находился в Тель-Авиве, а сейчас сидел в темном кабинете директора ЦРУ, немного отдохнувший от многочасового перелета и слегка встревоженный неожиданным вызовом к шефу. В "конторе" давно сложилась практика, когда наиболее ценные агенты докладывали информацию всемогущему Мэйнарду напрямую, ни в коем случае не используя для этого телефон или даже закодированную спутниковую связь. Все важные сведения сообщались директору ЦРУ лично, при этом никогда не повторялись и не записывались.
   - Нам грозит очередное нападение террористов на наше посольство в Каире, спокойно сообщил Лафкин, наблюдая за реакцией шефа.
   Однако никакой реакции не последовало. Тедди сидел молча. Он не удивился словам агента и даже не нахмурился, как это часто бывало, когда ему сообщали неприятные новости.
   - Еще что-нибудь? - поинтересовался он.
   - Да. На прошлой неделе мы засекли в Каире одного из их главных бойцов.
   - Кто именно его засек?
   - Израильтяне. Кроме того, они проследили путь доставки огромного количества взрывчатки из Триполи в Каир. Похоже, сейчас все готово для взрыва.
   - Когда?
   - Скоро.
   - Как скоро?
   - Судя по всему, в течение недели.
   Тедди потянул мочку уха и закрыл глаза. Лафкин старался не смотреть на шефа и не задавать ему глупых вопросов насчет предстоящего террористического акта. Он знал: у шефа могут быть свои планы, не стоит совать нос не в свои дела.
   Через пару дней он вернется на Ближний Восток и станет ожидать дальнейшего развития событий. А события эти могут оказаться весьма трагическими не только для сотрудников американского посольства, но и для многих не связанных с ним людей. Взрыв может прозвучать в любую минуту и без какого бы то ни было предупреждения. Это означает, что число жертв может достичь нескольких десятков человек. В самом центре Каира будет дымиться огромная воронка от взрыва, а в самом центре Вашингтона будут ломать голову над причинами террористического акта.
   Тедди Мэйнард сидел с закрытыми глазами и, похоже, не хотел предпринимать никаких решительных действий. Впрочем, ничего странного для Лафкина в этом не было. За несколько лет работы в этой организации он хорошо понял, что иногда террористические акты выгодны главе ЦРУ, так как вписываются в его тайные планы. И многочисленные человеческие жертвы Мэйнарда не остановят.
   Конечно, можно было представить и другое развитие событий. Если операцию по обезвреживанию террористов возьмут на себя египетские коммандос, то Соединенным Штатам достанутся лавры организаторов антитеррористической деятельности и обладателей самой мощной в мире разведки.
   - А ты уверен в этом? - неожиданно спросил Тедди.
   - Да, насколько вообще можно быть уверенным в подобной ситуации.
   Разумеется, Лафкин не подозревал, что директор ЦРУ с головой был погружен в свои дела и думал сейчас прежде всего о предстоящих президентских выборах, от которых зависела судьба страны. Скорее всего агент даже не слышал об Аароне Лэйке.
   Откровенно говоря, он плевать хотел на президентские выборы и на то, кто станет очередным президентом. Лафкин давно работал на Ближнем Востоке и привык думать, что совершенно не важно, кто именно будет разрабатывать и осуществлять американскую политику в этом регионе. Агент не сомневался только в одном: часа через три он вылетит в Париж, где отдохнет один-единственный денек, прежде чем вернуться в Иерусалим.
   - Поезжай в Каир, - тихо произнес Тедди, не открывая глаз.
   - Хорошо, и что мне там делать?
   - Ждать.
   - Ждать чего?
   - Ждать, когда под ногами содрогнется земля. Только держись подальше от нашего посольства.
   Первая реакция Йорка на увиденное напоминала взрыв ужаса.
   - Тедди, этот рекламный ролик нельзя показывать по телевидению! - невольно воскликнул он, забыв на мгновение субординацию. - Подобные вещи запрещены для широкого показа и должны быть помечены литерой "R". Никогда в жизни я не видел на экране столько крови.
   - А мне это нравится, - подмигнул ему Тедди, нажимая кнопку на пульте дистанционного управления. - Реклама с таким количеством жертв - в этом что-то есть. Она сработает хотя бы потому, что ничего подобного раньше никто не видел.
   Они снова посмотрели рекламный ролик Аарона Лэйка.
   Он начинался с леденящего душу свиста бомб, потом следовали многочисленные взрывы и душераздирающие крики пострадавших. Были показаны бегущие в панике морские пехотинцы США в Бейруте, а вокруг дым, грохот, пыль, выбитые оконные стекла и бездыханные тела погибших. Потом - крупным планом окровавленное тело погибшего морского пехотинца, и в следующий миг - длинный ряд его товарищей по несчастью, лежавших в лужах крови. Накормив зрителя ужасными кровавыми картинками, оператор мгновенно переключился на президента Рейгана, который высокопарно заявил, что жертвы требуют мщения и что Соединенные Штаты не оставят это злодеяние без последствий. Но это были просто слова и игра актера. Зритель им не верил. Следующий кадр продемонстрировал американского солдата, стоявшего со связанными руками между двумя террористами в зловещих черных масках. И тут же послышался угрюмый голос диктора:
   - "С тысяча девятьсот восьмидесятого года сотни американских граждан были убиты террористами по всему миру".
   Вслед за этим снова прогремели взрывы, опять пыль, дым и кровь ни в чем не повинных мирных жителей и американских граждан.
   - "Мы всегда грозимся наказать преступников, - продолжал заунывный голос за кадром, - мы всегда обещаем своим гражданам найти и покарать террористов, ответственных за эти злодеяния..."
   На экране появилось озабоченное лицо президента Буша, который призывал к отмщению, а далее - новые взрывы, новые жертвы, новые окровавленные тела. В ту же секунду показались скрытое маской лицо террориста, выволакивающего из самолета тело американского солдата, и. добродушная физиономия президента Клинтона, который в буквальном смысле выдавливал из себя слезы по поводу очередной трагедии и почти надломленным голосом обещал согражданам:
   - "Мы не успокоимся, пока не отыщем виновников этой трагедии".
   При просмотре этих кадров у зрителей должно появиться отвращение к тому хаосу и беспорядку, который творится не только в мире, но и в их собственной стране.
   И наконец последний аккорд - красивое и вместе с тем необыкновенно серьезное лицо кандидата в президенты Аарона Лэйка, который смотрит в объектив камеры спокойными честными и на редкость искренними глазами. Такой взгляд проникает в каждый дом, в каждый город или поселок, западает в душу, внушая надежду на спасение и возмездие.
   - "Вся беда в том, - говорит Лэйк, - что это просто слова, за которые практически никто не отвечает. Они не приводят к реальным действиям. Реально только то, что мы без устали хороним своих сограждан и тут же забываем о них.
   Террористы выигрывают навязанную нам войну только потому, что у нас нет желания и воли сражаться с ними до победного конца. С таким положением дел пора кончать. Если я стану вашим президентом, то в первую очередь позабочусь о том, чтобы наши военные могли успешно отбивать атаки террористов по всему миру. Мы будем уничтожать их везде, где только обнаружим. Я обещаю вам, что ни одна насильственная смерть американского гражданина не останется безнаказанной. Нас больше не испугают скрывающиеся в горах или где бы то ни было армии террористов, нас больше не будут унижать угрозой взрывов и выстрелов. Мы просто уничтожим всех, кто нарушает законы цивилизованного общества и угрожает нам".
   Рекламный ролик длился не более шестидесяти секунд, обошелся он очень дешево, так как Тедди Мэйнард предоставил режиссеру массу отснятых ранее материалов. Его должны были показать по телевидению в прайм-тайм в течение ближайших сорока восьми часов.
   - Не знаю, Тедди, - сокрушенно покачал головой Йорк. - Мне кажется, это уж слишком. Я до сих пор не могу избавиться от жуткого впечатления.
   - Да, это жутко, потому что таким предстает перед нами окружающий мир.
   Йорк промолчал и отвернулся. Тедди нравился этот ролик, и ничего тут не поделаешь. Лэйк тоже был против обилия крови на экранах телевизоров, но счел за благо не перечить директору ЦРУ.
   А Тедди тем временем не уставал повторять себе, что все идет по плану, что только так можно добраться до подсознательных мотивов поведения избирателей. То ли еще будет! Они увидят столько трупов и крови, что наконец поймут, кто может избавить их от страха и кто должен руководить страной.
   Глава 8
   Телефонный звонок застал Тревора в тот момент, когда он потягивал двойной кофе, который принес с собой из небольшого кафе, и раздумывал над тем, стоит ли добавить в него немного ликера "Амаретто", чтобы хоть как-то улучшить испорченное с самого утра настроение. В его тесном офисе не было внутренней связи, и поэтому секретарша обычно кричала ему из приемной, и он отвечал ей таким же образом, если вообще отвечал. Вот так они и перекрикивались уже почти восемь лет, порой до смерти надоедая друг другу.
   - Вам звонят из какого-то банка на Багамах! - заорала она из соседней комнаты.
   Тревор бросился к телефону, чуть было не опрокинув на себя горячий кофе. На другом конце провода послышался приглушенный голос с отчетливо выраженным британским акцентом. Говоривший сообщил ему, что банк получил недавно весьма солидный перевод из штата Айова.
   Тревор прикрыл рукой трубку и с опаской посмотрел на дверь, желая убедиться, что секретарша не подслушивает его разговор. Потом он тихо спросил, какая сумма была переведена. Собеседник ответил, что к ним поступил перевод на сто тысяч долларов и что Тревор может забрать их в любое удобное для него время.
   Адвокат повесил трубку, не раздумывая, щедро налил в кофе "Амаретто" и сделал несколько больших глотков, мечтательно уставившись на противоположную стену. Подумать только, тридцать три тысячи баксов! Никогда еще он не зарабатывал такой суммы. Когда-то давно ему удалось уладить спор о разбитой в аварии машине, и тогда он, помнится, получил двадцать пять тысяч, но их хватило ему не надолго. А потом случалось, что ему перепадали довольно крупные гонорары, до семи с половиной тысяч, но они расходились еще быстрее.
   Секретарша понятия не имела о тайных делах Тревора и о существовании счета в оффшорном банке, поэтому ему пришлось битый час делать вид, что ничего особенного не произошло и что он занимается обычной рутинной работой. Он сделал несколько совершенно бесполезных звонков, потом расхаживал с озабоченным видом по офису и подчеркнуто громко шуршал бумагами и наконец объявил секретарше, что у него масса срочных дел в центре Джексонвилла, после чего он непременно должен навестить своего клиента в тюрьме "Трамбл",а это, естественно, потребует немало времени. Она восприняла эту новость с безразличием, так как давно привыкла, что шеф частенько пропадает бог знает где, зачастую даже не ставя ее в известность. На этот случай у нее всегда лежала в столе интересная книжка, которая помогала скоротать время до окончания рабочего дня. Выйдя из офиса, Тревор помчался в аэропорт, едва успел на очередной рейс самолета до Форт-Лодердейла, что в штате Флорида, за тридцать минут полета успел выпить несколько банок пива, а из Форт-Лодердейла тут же отправился на Багамские острова и приземлился через два часа в Нассо. Там он быстро поймал такси - огромный черный "кадиллак" 1974 года выпуска с кондиционером и слегка подвыпившим шофером - и через несколько минут был у входа в здание банка "Женева траст".
   Стояла нестерпимая жара, а воздух был настолько влажным, что рубашка Тревора мгновенно прилипла к телу. Смахнув с лица крупные капли пота, он решительно вошел в здание, представился администратору и тут же был препровожден в офис мистера Брейширса. Тот радостно пожал клиенту руку и после обмена любезностями протянул ему лист бумаги, на котором подробно излагалось, откуда, когда и какая сумма была переведена на его счет. Так Тревор узнал, что сто тысяч долларов были получены из Первого банка Айовы через небольшую компанию "СМТ инвестментс", а отправителем была еще одна никому не известная, кроме, разумеется, Тревора, компания под романтическим названием "Буммер риэлти, лтд".
   Название "Буммер" придумал сам Джо Рой Спайсер, который когда-то именно так величал свою любимую собаку.
   Тревор заполнил несколько бумаг, по которым сумма в двадцать пять тысяч долларов переводилась на его отдельный счет в том же банке "Женева траст", это был тайный счет, который он тщательно скрывал от своей секретарши и от налоговой инспекции, а потом заполнил еще одну бумагу и получил наличными в конверте восемь тысяч долларов на мелкие расходы. Выполнив все необходимые в таких случаях формальности, он спрятал конверт с деньгами в карман, крепко пожал мягкую руку мистера Брейширса и, с трудом сдерживая охватившую его радость, выбежал на улицу.
   Через два часа он был уже в аэропорту Джексонвилла, где выпил пару чашек крепкого кофе - но на этот раз без ликера - и попытался собраться с мыслями. В конце концов он решил немедленно отправиться в "Трамбл" и через пару часов уже сидел в гостевой комнате в ожидании встречи со Спайсером.
   - Какая приятная неожиданность, - довольно сухо отреагировал тот, переступая порог комнаты.
   К этому времени надзиратель уже осмотрел карманы Тревора, поскольку дипломата у него с собой не было, и удалился в коридор. Что же до конверта с наличными, то Тревор предусмотрительно спрятал его в потайном месте под сиденьем своего "жука".
   - Мы получили сто тысяч долларов из Айовы, - еле слышно прошептал Тревор, оглядываясь на дверь.
   Спайсер мгновенно оживился, и от его былого недовольства не осталось и следа. Правда, ему очень не понравилось местоимение "мы", а еще больше то, что под этим местоимением скрывалось - тридцать три тысячи долларов, которые адвокат получил ни за что ни про что. Но с другой стороны, кто еще мог бы доставлять их письма на волю и переводить полученные деньги в оффшорный банк? К сожалению, Тревор был необходимым элементом их тайной игры, ничего тут не поделаешь.
   - Их перевели на Багамы? - на всякий случай уточнил Спайсер.
   - Да. Я только что оттуда. Ваши шестьдесят семь тысяч надежно укрыты как от налогов, так и от посторонних глаз.
   Спайсер глубоко вздохнул и ощутил прилив бодрости. Третья часть этой суммы достанется ему, а это больше двадцати двух тысяч. Ну что ж, эта операция закончилась успешно и можно приступать к написанию еще нескольких писем!
   Он полез в карман тюремной рубашки, вынул оттуда несколько газетных вырезок, долго смотрел на них, а потом протянул Тревору:
   - Сегодня играют "Дкж" против "Тека". Ставлю пять тысяч на "Тека".
   - Пять тысяч? - изумленно уставился на него адвокат.
   - Да, а что?
   - Я никогда еще не ставил такую сумму на одну игру.
   - Кто у тебя букмекер?
   - Есть один парень, но я не уверен, что он согласится на такой шаг.
   - Послушай, если он хороший букмекер, то вполне справится с этим делом. Ничего сложного здесь нет. Позвони ему как можно скорее и выясни, чем он может нам помочь.
   - Ну ладно, ладно, позвоню.
   - Ты придешь сюда завтра?
   - Не знаю, возможно. А что?
   - Послушай, Тревор, кто еще из клиентов заплатил тебе тридцать три тысячи баксов за одно дело?
   - Никто.
   - Вот именно. Значит, тебе нужно быть здесь завтра в четыре часа. К тому времени я приготовлю для тебя почту.
   Сказав это, Спайсер встал и вышел из комнаты, едва заметно кивнув надзирателю. Во дворе он на минуту остановился, немного подумал и решил прогуляться, несмотря на редкую для февраля жару. Он прошел мимо аккуратно подстриженного газона, мимо садика Пикассо, свернул за угол и вошел в библиотеку, где корпели над мудрыми книгами его товарищи.
   - Мы получили сто тысяч долларов из Айовы! - торжественно объявил он с порога, убедившись предварительно, что в зале нет посторонних. - Мы все-таки кинули этого простака Квинса!
   Руки Хэтли Бича замерли над клавиатурой компьютера.
   Он тупо уставился на Спайсера поверх толстых очков, затем потер рукой отвисшую челюсть и с недоверием воскликнул:
   - Если это шутка, то очень глупая!
   - Нет, мне не до шуток, - ответил Спайсер. - Я только что разговаривал с Тревором. Сегодня утром вся сумма была переведена на наш счет в один из банков на Багамах. Тревор уже был там и даже снял свою долю.
   - Давайте кинем этого парня еще разочек! - неожиданно выкрикнул Ярбер.
   - Квинса?
   - Конечно, а почему бы нет? - воодушевился Ярбер. - Если он с такой легкостью выслал нам сто тысяч баксов, то почему бы нам не потребовать от него еще немного? Что нам терять?
   - Да уж, терять нам действительно нечего, - глубокомысленно заметил Спайсер, пожалев, что не успел предложить это первым.
   - На сколько? - тут же перешел к делу Бич.
   - Думаю, для начала надо попробовать тысяч на пятьдесят, - заерзал на стуле Ярбер и почему-то посмотрел на потолок, словно именно оттуда черпал идеи.
   Остальные согласно закивали и стали рассуждать, когда можно получить вторые пятьдесят тысяч. Спайсер не выдержал и призвал друзей к порядку.
   - Послушайте, - остановил он приятелей взмахом руки, - давайте обдумаем, что нужно сделать прежде всего. Я полагаю, наш Кертис из Далласа уже вполне созрел. Давайте обработаем его, а затем вернемся к Квинсу. Сейчас мы поняли, что наш механизм выкачивания денег работает отменно, так давайте же использовать его на полную мощность. Надо действовать более напористо и агрессивно. Давайте посмотрим, кого еще из клиентов мы можем кинуть на крупную сумму.
   Хэтли Бич тут же выключил компьютер и достал папку с досье на потенциальных клиентов. Ярбер тоже очистил свой стол и принялся за дело. Полученные только что сто тысяч долларов настолько воодушевили собратьев, что они были готовы работать днем и ночью.
   Тревор успел вовремя - он прибыл в бар Пита ровно в пять часов, то есть в самое интересное время, когда там запускался тотализатор и начиналось бесшабашное веселье, часто заканчивавшееся мордобоем. Он быстро отыскал Препа, который с некоторых пор подвизался в этом баре в качестве букмекера и неплохо зарабатывал. Это был так называемый вечный студент и даже в свои тридцать два года не собирался бросать университет в северной Флориде, так как родители пообещали платить ему две тысячи долларов в месяц до тех пор, пока он будет учиться. Таким образом, он оставался студентом уже одиннадцать лет, и никто не мог сказать, когда ему наскучит жизнь бездельника и игрока. Когда Тревор сообщил Препу о своем намерении поставить на одну из баскетбольных команд и намекнул, что это будет весьма приличная сумма, тот сразу решил уточнить, какая именно.
   - Пятнадцать тысяч, - гордо заявил Тревор и залпом выпил полкружки холодного пива.
   - Сколько? - посмотрел на него ошалевший Преп. - Пятнадцать тысяч? Ты серьезно? - Он был так поражен, что чуть не выронил кружку с пивом. Тревор никогда не ставил на одну игру больше ста баксов.
   - Да, пятнадцать, - охотно подтвердил Тревор и осушил кружку. Он чувствовал себя героем дня и был абсолютно уверен, что на этот раз удача ему улыбнется.
   - В таком случае мне придется кое с кем переговорить, - засуетился Преп, доставая мобильный телефон.
   - Валяй, но только быстро. Игра начинается через полчаса.
   Бармен был местным парнем, но каким-то загадочным образом прикипел душой к австралийскому футболу и не пропускал ни одного матча. Как раз сегодня должен был состояться один из них, и Тревору пришлось заплатить двадцать баксов, чтобы он позволил переключить канал.
   "Джорджия Тек" была неплохой командой и часто демонстрировала превосходную игру, но на этот раз все пошло наперекосяк. Тревор вперился в экран телевизора и сначала вел себя спокойно, но, когда команда потеряла много очков, его терпение лопнуло и он стал громко чертыхаться и поглощать одну бутылку пива за другой. А Преп в это время сидел в дальнем углу зала и злорадно ухмылялся, поражаясь глупости своего клиента.
   Первая половина встречи прошла с явным преимуществом противника, и вторая для "Тека" началась не лучше. Тревор был так расстроен, что хотел было дать бармену еще двадцать баксов, чтобы тот переключил телевизор на австралийский футбол. Когда до окончания игры осталось десять минут, адвокат был уже изрядно пьян и на чем свет стоит проклинал Спайсера, Препа и всех баскетболистов. Такой плохой игры он еще не видел. Казалось, игроки "Тека" впервые вышли на поле и первый раз в жизни взяли в руки мяч. Команда "Дюк"вела себя уверенно и за несколько минут до окончания игры имела солидное преимущество в двадцать очков, что гарантировало ей победу. Однако на последних минутах произошло нечто невероятное. Игроки "Тека" неожиданно ожили и сделали несколько результативных бросков с дальнего расстояния, что сократило разрыв до восьми очков. Тревор уже не надеялся на чудо, но оно свершилось. Когда прозвучал финальный свисток, едва державшийся на ногах Тревор обнял Препа, сунул бармену стодолларовую купюру - самые крупные чаевые за всю его сознательную жизнь - и, медленно покачиваясь, вышел из бара. Неплохой навар за один день.
   Пять тысяч он отдаст Спайсеру, а десять присовокупит к тем тридцати трем, которые заработал сегодня. Не обращая внимания на прохладу ночи, Тревор медленно брел вдоль Атлантик-Бич, миновал длинный ряд недорогих летних домиков с аккуратно подстриженными газончиками и спустился по ступенькам на пляж, где неловкими движениями снял обувь и двинулся к воде. В этот поздний час она была уже достаточно прохладной, но он не выходил на берег до тех пор, пока не протрезвел до такой степени, что почувствовал прилив бодрости.