Страница:
Мы с Джоан съели по одному волшебному шарику, чтобы облегчить ночной перелет до Рейкьявика. Когда самолет приземлился в Рейкьявике, мы пребывали в своего рода эйфории, той самой, которую терапевты называют «остаточным галлюциногенным эффектом» и, похоже, пребывали в этом особом состоянии сознания все то время, которое мы провели в Исландии. На три оставшихся до конференции дня мы арендовали «лендровер» и решили исследовать остров. Ландшафты Исландии были потрясающими — величавые, увенчанные снежными шапками горы, сверкающие ледники, сочные луга и пастбища, чистые реки и огромные водопады. Все здесь казалось невероятно древним — начало и конец мира, слившиеся воедино.
Мы нашли идиллическое место, маленькую гостиницу с несколькими треугольными коттеджами, разбросанными по сказочному пейзажу, довольно далеко друг от друга и от самой гостиницы, причем у каждого домика был свой маленький гейзер и бассейн. Мы находились в нескольких часах езды от Рейкьявика, далеко за полярным кругом. Был конец мая и магия белых ночей, усиленная «остаточным эффектом», стала незабываемым впечатлением Мы чувствовали, что стали друг другу даже ближе, чем были прежде и задумались о преимуществах живописной исландской сельской жизни и о том, чтобы пожениться здесь прежде, чем мы вернемся домой.
Но вскоре наше романтическое пребывание в уединенном домике в горах подошло к концу, и мы выехали в Бифрост, место проведения первой Международной трансперсональной конференции, чтобы присоединится к остальным семидесяти участникам. В конференц-центре Бифроста, расположенном в окружении потрясающе красивого вулканического ландшафта, был центральный корпус, жилые корпуса и огромная сауна, выстроенная из настоящего дерева. Конференция собрала вместе весьма необычных людей, в том числе и Джозефа Кемпбелла и его жену Джин Эрдман, философа и религиозного деятеля Хьюстона Смита, профессора богословия Вальтера Хьюстона Кларка и специалиста по исландской мифологии Эйнара Пальссона. Среди участников конференции также был мой брат Пол со своей женой Евой и наш общий друг Лени Шварц, благодаря которой я и познакомился с Джоан.
Хорошо известно, что среди населения областей, лежащих за полярным кругом, часто встречаются различные психические феномены, и то, что мы увидели в Исландии, подтверждало эти сведения. Мы встречали множество людей, которые были предсказателями, телепатами и ясновидящими, известных целителей, лозоходцев, а также людей, видевших эльфов и фей. Различные экстрасенсорные возможности также были широко представлены и среди самих участников конференции. Посещение Исландии помогло мне лучше понять одну из самых моих любимых книг Сельмы Лагерлёф, первой женщины, получившей Нобелевскую премию в области литературы — «Сагу о Йосте Берлинге». Я также был глубоко потрясен тем, как интригующе автор сплавляет повседневную жизнь и мир мифов в неразделимую амальгаму.
Прибыв на конференцию, мы сразу же пригласили Лени Шварц выпить с нами чаю, собираясь сообщить ей, что обдумываем идею пожениться в Исландии. Однако у нас не было и шанса опередить её: «Я знаю, что вы хотите мне сказать, — что вы хотите здесь пожениться» — сказала она, и ее лицо засияло от радости. Она была настолько уверена в своей догадке, что вскочила, и убежала, не дожидаясь, что мы подтвердим правильность ее предположений. Позднее мы узнали, что она немедленно рассказала новость всем участникам конференции, а те пришли в восторг и немедленно начали готовиться к проведению церемонии.
Исландский специалист по мифологии Эйнар Пальссон, последние двадцать лет посветивший изучению скандинавских саг, приехал на конференцию специально, чтобы встретится со своим кумиром Джозефом Кемпбеллом. Они были погружены в непрекращающиеся дискуссии по самым разным вопросам, и вскоре Джозеф, обладавший невероятными энциклопедическими познаниями в области мифологии, сообщил Эйнару много нового относительно символического значения некоторых географических названий в Исландии и магическом значении упоминавшихся в них чисел. Услышав о готовящейся свадьбе, они решили создать для нашего брака солидный мифологический фундамент.
Они реконструировали древний свадебный ритуал викингов, не проводившийся в этих местах со времен христианизации Исландии. Соединение жениха и невесты олицетворяло иерогамию, священный союз отца Неба и матери Земли, символом которого была радуга. Организаторами конференции была семейная пара, Гейр и Ингрид Вильямссон. Отец Ингрид был мэром Рейкьявика, а у ее матери был исландский национальный костюм. Они привезли его из Рейкьявика в качестве свадебного платья для Джоан, и оно пришлось настолько впору, будто было сшито специально для нее. В качестве моего свадебного костюма мы выбрали прекрасный, ручной вязки исландский свитер.
Свободное время между заседаниями конференции участники тратили на изготовление костюмов и масок для свадебной церемонии, а некоторые работали над меню к банкету. Жена Джо Кемпбелла, Джин Эрдман, замечательная танцовщица и хореограф с Бродвея, придумала постановку для церемонии и начала репетировать ее с группой. Хотя ни Джоан, ни я никому кроме друг друга не сообщали о желании пожениться, приготовления шли полным ходом.
Свадьба началась после обеда, с церемонии очищения в сауне, проведенной в соответствии с исландскими традициями, т. е. для жениха и невесты отдельно. Затем женщины причесали и нарядили Джоан и подготовили ее к брачной ночи. Под руководством Ингрид они попытались абстрагироваться от современного образа мышления и сымитировали разговор, который мог бы состоятся при подобных обстоятельствах в средние века. Я встретился с мужской частью компании, чтобы отпраздновать окончание моей холостой жизни. Мы пили мед, пели соответствующие песни и много шутили. Пытаясь настроиться на менталитет эпохи викингов, мои друзья предложили мне свою поддержку и подбадривали в связи с тем, что ожидало меня впереди.
После сауны мы собрались в зале для праздничного обеда. Изысканное меню содержало многие плоды земли, некоторые виды пресноводной рыбы и различные дары моря. Цвет, вкус и вид пищи и хорошего вина и фантастический свет белой ночи создали совершенно волшебную атмосферу. После обеда мы танцевали, кто выглянул в окно и заметил, что начал моросить дождь и в небе раскинулась огромная, невероятно яркая двойная радуга. Все вышли на улицу, под дождь и продолжили танцы на мокрой лужайке.
В то время как в зале танцы сопровождались всеобщим весельем, словно на балу у Диониса, то, оказавшись на лужайке, танцующие изменили ритм движений: словно повинуясь приказу невидимого дирижера, они стали плавными и текучими. Кто-то танцевал в одиночку, кто-то парами или небольшими группами, движения людей напоминали упражнения тай-чи. Кто-то догадался сменить музыку в зале ресторана — теперь она стала медитативной и звучащей как бы вне времени. Освещенная волшебным светом белой ночи, под аркой гигантской двойной радуги, сцена казалась чем-то из другого мира, чем-то сюрреалистическим, словно фильм Федерико Феллини.
К нашему удивлению, двойная радуга появлялась и исчезала трижды и, в том настроении, в котором мы все тогда пребывали, трудно было не истолковать это явление как самый благоприятный знак. Этого невероятного небесного спектакля и самого по себе было бы достаточно, чтобы сделать нашу свадебную церемонию чем-то исключительным, но к тому же, с ней было связано несколько невероятных совпадений. Мы выяснил, например, что название «Бифрост» в переводе с исландского означает «Радужный мост Богов» и что во времена викингов, свадебный ритуал которых мы исполнили, радуга была символом соединения Отца Неба и Матери Земли, из чего было легко сделать вывод, что это событие имеет глубокий космический смысл.
В дополнение к этому, радуга имеет глубокий смысл лично для меня и связана с другим интересным совпадением. Когда я только переехал в Соединенные Штаты, я пригласил своих родителей, и мы два месяца путешествовали по стране, сочетая визиты к известным исследователям в области сознания и психоделиков, с осмотром достопримечательностей и остановками в национальных парках и других красивых местах. Желая увидеть все, что только можно посмотреть, мы проехали более 17 000 миль за восемь недель.
Нет необходимости говорить, что наш грандиозный маршрут включал богатый достопримечательностями юго-запад США. Однажды, ближе к вечеру одного жаркого дня, когда мы двигались по пустынному ландшафту Нью-Мексико по дороге в Санта-Фе, начался дождь, что было приятной переменой после многих часов палящего зноя. Солнце уже садилось, украшая небосклон у нас за спиной богатой палитрой цветов. Внезапно в небе перед нами возникла фантастическая полная радуга. Дорога была абсолютно прямой, стрелой уходящей из-под колес машины к горизонту, пересекая его точно под правым концом радуги. Я инстинктивно надавил на педаль газа, пытаясь подъехать как можно ближе прежде, чем радуга исчезнет.
Радуга не меркла, а, наоборот, по мере нашего приближения становилась выше и ярче. Она оставалась на месте до того момента, пока наша машина не въехала под правый ее конец. Это было словно ворота в другой мир — мир неописуемой красоты, с тончайшим покрывалом всех цветов радуги, танцующих и кружащимся вокруг нас, взрывающихся мириадами сверкающих алмазов. Я остановил машину, и мы втроем сидели, завороженные, восхищенные этим невероятным спектаклем. Что же касается меня, то это событие послужило спусковым крючком для самого глубокого экстатического переживания, которое случалось со мной за всю жизнь и без помощи каких-либо изменяющих состояние сознания веществ или приспособлений. Оно длилось весь остаток вечера, и даже на следующее утро я чувствовал его последствия.
На следующее утро, хорошо выспавшись, мы решили посетить музей искусства индейцев навахо в Санта-Фе. Его главный зал был большой, круглой постройкой, напоминающей киву — церемониальный чертог индейцев пуэбло, а наиболее заметным элементом убранства в нем была большая и неестественно-тонкая стилизованная женская фигура, чье тело состояло из продольных цветных полос. Они были натянуты вокруг всего зала за исключением входа, который был обрамлен с одной стороны ее головой, и короткой юбкой и ногами — с другой. Индеец-экскурсовод объяснил нам, что это — Дева Радуги, одна из самых популярных богинь народа навахо. Она играла ключевую роль в мифологии навахо, что отражало важность дождя для этого народа и его религии. Навахо уверены, что, если Деве Радуги кто-то понравится, то она окружит его, заключит в свои объятия и поцелует. Это будет переживание такой силы, вызывающее такой восторг, что счастливчик не забудет его до самой смерти. Экскурсовод настолько точно описал то, что произошло со мной по дороге в Санта-Фе — это фантастическое событие не померкло в моей памяти до этого самого дня.
Закат и сама обстановка свадебной церемонии в Бифросте не могли быть более великолепными. Мы стали мужем и женой в три часа утра в древнем вулканическом кратере, в тот самый момент, когда солнце вновь появилось из-за горизонта, за которым скрылось всего час назад. Джозеф Кемпбелл был посаженным отцом, который подвел Джоан к импровизированному алтарю, а в роли распорядителя церемонии выступал Хьюстон Смит. Уолтер Хьюстон Кларк в качестве благословения предложил слова Сары из Ветхого завета («Я пойду, куда ты пойдешь, и твой народ будет моим народом»). После обмена кольцами, сделанными в стиле эпохи викингов и традиционного поцелуя, мы прошли между двумя рядами наших друзей, держащих зеленые ветви, и выглядели как солдаты армии Макдуфа из «Макбета», несущие ветви Бирнамских деревьев в Дунсинанский замок.
На сон у нас остался всего час, поскольку рано утром группа должна была отправиться на пешую прогулку к одному из самых впечатляющих ледников Исландии. Как только я открыл глаза, я понял, что случилось что-то ужасное. Все возбуждение и восторг, которые я испытывал все эти дни, исчезли без следа, я был совершенно трезв и мрачен, и, что самое ужасное, женитьба на Джоан, тоже показалась мне серьезной ошибкой.
Целью нашего путешествия была хижина на самом большом исландском леднике, с общей спальней и одной отдельной комнатой. Группа единогласно решила, что это драгоценное удобство будет служить нашим свадебным чертогом, где мы с Джоан проведем следующую ночь. Я постарался скрыть свое беспокойство, и вокруг все было также замечательно, как и вчера. Группа продолжала ощущать эмоциональное эхо свадебной церемонии эпохи викингов, да и колдовское очарование исландского пейзажа было действительно невероятно. После восхитительного дня в горах и ночи в хижине, мы возвратились в Бифрост, на церемонию закрытия конференции.
Исландская встреча, первая в череде международных трансперсональных конференций, стала незабываемым событием для всех тех, кто в ней участвовал, и наша с Джоан свадьба, без сомнения, была ее кульминацией. Однако как только мы вернулись в Соединенные Штаты, мои гнетущие предчувствия начали сбываться, и различные проблемы, с которыми столкнулись я и Джоан, начали негативно сказываться на наших отношениях.
На обратном пути из Исландии, мы остановились в Майами, где Джоан представила меня своим родителям, Джону и Юнис. Они не имели ни малейшего представления о том, что она собирается выйти замуж, до тех пор, пока она не огорошила их новостью о нашей исландской свадьбе по телефону. Я явно не соответствовал стандартам мира нуворишей их дома на Майами-Айленд. Однако они, скрепя сердце, приняли меня, возможно, потому, что вспомнили о бунтарской натуре Джоан и ожидали чего-то ещё худшего. Первыми тремя вопросами, которые отец задал Джоан после сообщения о нашей свадьбе, были: «Он чернокожий? Он коммунист? Он носит бороду?» и он почувствовал себя немного спокойнее, когда ответ на все три вопроса оказался отрицательным.
Джоан бросила свою работу на факультете антропологии университета в Майами, и переехала в мою квартиру в Балтиморе. Она предприняла несколько безуспешных попыток найти работу преподавателя или исследователя в университете Джона Хопкинса или университете Мэриленда, и потеря академического статуса нанесла ощутимый удар по ее эмоциональному состоянию. Я предложил ей присоединиться к моему проекту по психоделической терапии пациентов с последними стадиями рака. Ей понравилось ассистировать на сеансах с ЛСД и ДПТ (дипропилтриптамин), но она делала это даром, поскольку в Мэрилендском центре психиатрических исследований не было подходящей оплачиваемой должности. Путешествие в Японию, которое должно было стать нашим медовым месяцем, еще сильнее увеличило возникшее между нами напряжение.
К счастью, я получил предложение от издательства Viking Press написать две книги по ЛСД. На вечеринке у Лени и Боба Шварц в их доме в Нью-Йорке, мы встретились с моим старым другом, Майклом Мёрфи, соучредителем института Эсален. После небольшой беседы с ним, мы получили приглашение перебраться в Биг Сур в качестве гостей института, а я получил место стипендиата с проживанием. Отпуск в Австрии и Италии и переезд в Эсален на какое-то время снял напряженность в наших отношениях и принес облегчение. Однако это продолжалось недолго; различия между нами были довольно значительны и продолжали расти, а наши отношения стремительно ухудшались. Какое-то время мы еще пытались оставаться вместе, в основном потому, что не хотели разочаровывать тех из наших друзей, кто участвовал в исландской конференции и вместе с нами пережил ту прекрасную свадебную церемонию, особенно Джо Кемпбелла. На своих лекциях Джо критиковал современные свадебные обычаи за отсутствие четкого мифологического обоснования и давал богатое красками описание нашей свадьбы как мифологически обоснованной свадебной церемонии, которая будет жить вечно. Когда наш брак окончательно распался, и стало ясно, что развод неизбежен, пережить разочарование Джо было самой большой проблемой.
Исландское приключение было завораживающим опытом прорыва архетипических энергий в повседневную жизнь и создания поразительных совпадений, и, разумеется, оно преподало мне важный урок. Я научился не доверять безоговорочно притягательной силе подобных переживаний и их волшебству и тому ощущению собственной важности, которое они вызывают. Экстатические ощущения, связанные с проявлением архетипических сил вовсе не гарантируют положительного исхода. Очень важно воздерживаться от активных действий под их влиянием и не принимать никаких важных решений до тех пор, пока мы снова не окажемся обеими ногами на земле.
ИГРЫ СОЗНАНИЯ:
За много лет нашей работы мы неоднократно наблюдали и лично пережили множество примечательных совпадений. Иногда это были изолированные случайности, в других случаях они появлялись целыми цепочками и взаимодействующими друг с другом сложными совокупностями. Однако в нашей жизни был период в целых восемь лет, когда у нас была возможность наблюдать совпадения в огромном количестве. Это было время нашего близкого общения со Свами Муктанандой, духовным учителем из Индии и главой древней школы сиддха-йоги. В 1975 году, когда мы с Кристиной встретились в Биг Суре и начали работать и жить вместе, Кристина была ученицей Свами Муктананды и его страстной последовательницей. Кристина впервые встретилась с ним, когда Свами Муктананда остановился в Гонолулу во время своего первого мирового турне, в котором его сопровождал Рам Дасс, известный гарвардский профессор психологии и исследователь воздействия психоделиков, ставший духовным учителем.
Кристина в этот момент переживала глубокое погружение в процесс пробуждения энергии кундалини, которое началось во время рождения ее первого ребенка, Натаниэла и стало еще более интенсивным и глубоким с рождением дочери Сары два года спустя. Согласно традиции йоги, энергия кундалини, также называемая «змеиной силой», является генерирующей энергией космоса, женской по своей природе, которая отвечает за создание вселенной. Она представлена в тонком или энергетическом теле, поле, которое проникает и пронизывает, а так же и окружает физическое тело человека. В своей латентной форме эта энергия находится в сакральной чакре, в самом основании спины. Слово «кундалини» буквально означает «свернувшаяся», поскольку она обычно изображается в виде змеи (три с половиной витка), свернувшейся вокруг лингама, символа мужской производящей силы. Эта спящая энергия может быть активирована с помощью медитации, специальных упражнений, вмешательством опытного духовного учителя ( гуру) или по неизвестной причине.
Пробужденная энергия кундалини, называемая шакти, устремляется вверх по каналам тонкого тела — нади. По мере того, как она поднимается вверх, она смывает старые травматические впечатления и открывает центры психической и духовной энергии, называемые чакрами.Таким образом, пробуждение кундалини связано с исцелением, духовным раскрытием и позитивной личной трансформацией. Этот процесс, высоко ценимый и считаемый в традициях йоги благотворным, не лишен опасностей и требует руководства опытного гуру, чья энергия кундалини полностью пробудилась и стабилизировалась. Наиболее яркими признаками пробуждения энергии кундалини являются физические и психологические проявления, называемые крия.Крия вызывает мощные ощущения энергии и жара, текущих вверх, вдоль позвоночника, которые могут сопровождаться сильной дрожью, спазмами и судорогами.
Мощные волны казалось бы таких немотивированных эмоций, как беспокойство, гнев, печаль, восторг и экстаз, могут вырваться на поверхность и на время стать доминирующими в психическом состоянии человека. Эти явления могут сопровождаться видениями яркого света или различных архетипических существ, а также различными звуками, звучащими внутри человеческого тела. Многие из тех, кто пережил этот процесс, часто сталкивались с чем-то, что выглядело как воспоминания о прошлых жизнях. Непроизвольное и зачастую неконтролируемое поведение дополняет эту картину: разговор на неизвестных языках, пение неведомых песен или священных звуков ( мантр), использование поз йоги ( асан) или жестов ( мудр), а также звуки и движения, обычно свойственные животным.
Свами Муктананда имел репутацию великого мастера, полностью развившего свою энергию кундалини, т. е. завершенного кундалини-йога, способного пробудить духовную энергию в своих учениках. Кристина узнала от своих друзей о его визите на Гавайи и решила принять участие в «интенсиве», как Муктананда называл воскресные «уходы от мира». На одном из таких «уходов», во время медитации, Кристина получила шактипат, что в переводе с санскрита означает передачу духовной энергии от медитирующего гуру ученику с помощью прикосновения, взгляда или даже мысли. В случае с Кристиной передача энергии произошла тогда, когда Муктананда посмотрел на нее, и их глаза встретились. В тот момент она увидела молнию, исходящую из глаз гуру и ударившую ее в то место, где духовная традиция помещает третий глаз, что вызвало огромной силы крия— волну всепоглощающих эмоций и судороги.
Общение с Муктанандой увеличило интенсивность процесса пробуждения энергии кундалини, который начался у Кристины задолго до встречи с учителем. Это стало началом очень важного для нее общения с этим выдающимся гуру, которое завершилось лишь в 1982 году, когда он умер в возрасте 74 лет. После того случая Кристина предложила свою небольшую квартиру в Гонолулу, где она жила со своими детьми, Натаниэлом и Сарой после развода, в качестве места для встреч последователей Муктананды и гуру принял ее предложение. Он посетил эту квартиру и благословил ее в качестве центра для медитаций. После того, как она окончательно разошлась с мужем и покинула Гавайи, Кристина старалась использовать любую возможность, чтобы восстановить связь с учителем.
Вскоре после того, как мы с Кристиной стали жить вместе в Эсалене, Свами Муктананда прибыл в район Сан-Франциско, чтобы провести несколько месяцев в своем ашраме в Окленде. Окленд был всего в трех часах езды от Биг Сура, где мы жили, и Кристина использовала эту возможность для того, чтобы организовать нам личную аудиенцию, или « даршан», у своего духовного учителя. Как выяснилось впоследствии, Кристина не была уверена в том, что Свами Муктананда одобрит наши отношения, и хотела это выяснить. Мне понятна ее озабоченность — будучи «трансцендентальным гедонистом», как я часто в шутку сам себя называл, я не слишком соответствовал традиционным для индийской культуры критериям аскетичного искателя духовного просветления. Я не был вегетарианцем, любил секс и не делал тайны из своей работы с ЛСД и другими галлюциногенными веществами.
Я слышал о Свами Муктананде еще до встречи с Кристиной и имел возможность просмотреть его автобиографию, озаглавленную «Гуру», которое позднее трансформировалось в «Игру сознания». Надо признаться, что я не горел желанием ехать в Окленд, поскольку не был уверен в своем к нему отношении. Двое моих друзей обратились к сиддха-йоге, и со стороны они казались мне безропотными и страстными приверженцами Свами Муктананды. Они были, безусловно, не лучшей рекламой для своего гуру и его влияния на учеников: после участия в воскресном «интенсиве» их поведение радикально изменилось и вызвало в Эсалене большой переполох. Вместо того чтобы раскрывать тему, заявленную ими в учебный план института, они принесли на свои семинары маленькие барабанчики и цимбалы и попытались заставить участников распевать «Шри-Гуру-Гита», «Ом-Намах-Шивая» и другие религиозные индуистские песнопения.
Религиозная йога никогда не относилась к числу моих любимых духовных практик. Согласно древней индийской традиции, люди с разными типами психики нуждались в разных типах йоги. В то время как Кристина, без сомнения, предпочитала бхакти-йогу, подход, предполагающий преклонение перед гуру, меня же значительно больше привлекала джняна-йога, духовная стратегия, позволяющая задействовать интеллект на 100 % — вплоть до его отключения. Мне также была очень созвучна раджа-йога — система, сфокусированная на психологическом эксперименте, и прямом переживание божественного. Я мог бы с легкостью воспринять карма-йогу, йогу служения, накапливающую кармические заслуги, но бхакти-йога стояла в моей шкале ценностей на самом последнем месте.
Но поскольку я от природы очень любопытен, отношение к религиозной практике йоги не перевесило моего интереса к встрече с духовным учителем сиддха-йоги, да еще настолько известным. И, к тому же, я знал, что этот даршан очень важен для Кристины. Пока мы ехали в район Сан-Франциско, Кристина, чтобы подготовить меня к встрече, продолжала рассказывать мне интересные истории о своем духовном учителе. Поскольку этот маршрут не был нам знаком, мы переоценили то время, которое потребовалось, чтобы добраться до окрестностей Сан-Франциско, и приехали в ашрам примерно за двадцать минут до назначенного времени.
Решив дождаться даршана в машине, мы продолжали дискуссию о Свами Муктананде и в какой-то момент Кристина упомянула о том, что Свами является шиваитом, т. е. поклонником Шивы. Это привлекло мое внимание и повысило интерес к предстоящей встрече, поскольку я знал, что среди методов, которые шиваиты используют для достижения необычных состояний сознания, значится прием конопли и семян дурмана. И, к тому же, я был совершенно уверен, что Шива является самым важным из моих личных архетипов, поскольку два моих самых сильных и значительных опыта во время психоделических сессий были связаны именно с этим индийским божеством. Пока мы ждали в машине, я вкратце пересказал Кристине оба эти случая.
Мы нашли идиллическое место, маленькую гостиницу с несколькими треугольными коттеджами, разбросанными по сказочному пейзажу, довольно далеко друг от друга и от самой гостиницы, причем у каждого домика был свой маленький гейзер и бассейн. Мы находились в нескольких часах езды от Рейкьявика, далеко за полярным кругом. Был конец мая и магия белых ночей, усиленная «остаточным эффектом», стала незабываемым впечатлением Мы чувствовали, что стали друг другу даже ближе, чем были прежде и задумались о преимуществах живописной исландской сельской жизни и о том, чтобы пожениться здесь прежде, чем мы вернемся домой.
Но вскоре наше романтическое пребывание в уединенном домике в горах подошло к концу, и мы выехали в Бифрост, место проведения первой Международной трансперсональной конференции, чтобы присоединится к остальным семидесяти участникам. В конференц-центре Бифроста, расположенном в окружении потрясающе красивого вулканического ландшафта, был центральный корпус, жилые корпуса и огромная сауна, выстроенная из настоящего дерева. Конференция собрала вместе весьма необычных людей, в том числе и Джозефа Кемпбелла и его жену Джин Эрдман, философа и религиозного деятеля Хьюстона Смита, профессора богословия Вальтера Хьюстона Кларка и специалиста по исландской мифологии Эйнара Пальссона. Среди участников конференции также был мой брат Пол со своей женой Евой и наш общий друг Лени Шварц, благодаря которой я и познакомился с Джоан.
Хорошо известно, что среди населения областей, лежащих за полярным кругом, часто встречаются различные психические феномены, и то, что мы увидели в Исландии, подтверждало эти сведения. Мы встречали множество людей, которые были предсказателями, телепатами и ясновидящими, известных целителей, лозоходцев, а также людей, видевших эльфов и фей. Различные экстрасенсорные возможности также были широко представлены и среди самих участников конференции. Посещение Исландии помогло мне лучше понять одну из самых моих любимых книг Сельмы Лагерлёф, первой женщины, получившей Нобелевскую премию в области литературы — «Сагу о Йосте Берлинге». Я также был глубоко потрясен тем, как интригующе автор сплавляет повседневную жизнь и мир мифов в неразделимую амальгаму.
Прибыв на конференцию, мы сразу же пригласили Лени Шварц выпить с нами чаю, собираясь сообщить ей, что обдумываем идею пожениться в Исландии. Однако у нас не было и шанса опередить её: «Я знаю, что вы хотите мне сказать, — что вы хотите здесь пожениться» — сказала она, и ее лицо засияло от радости. Она была настолько уверена в своей догадке, что вскочила, и убежала, не дожидаясь, что мы подтвердим правильность ее предположений. Позднее мы узнали, что она немедленно рассказала новость всем участникам конференции, а те пришли в восторг и немедленно начали готовиться к проведению церемонии.
Исландский специалист по мифологии Эйнар Пальссон, последние двадцать лет посветивший изучению скандинавских саг, приехал на конференцию специально, чтобы встретится со своим кумиром Джозефом Кемпбеллом. Они были погружены в непрекращающиеся дискуссии по самым разным вопросам, и вскоре Джозеф, обладавший невероятными энциклопедическими познаниями в области мифологии, сообщил Эйнару много нового относительно символического значения некоторых географических названий в Исландии и магическом значении упоминавшихся в них чисел. Услышав о готовящейся свадьбе, они решили создать для нашего брака солидный мифологический фундамент.
Они реконструировали древний свадебный ритуал викингов, не проводившийся в этих местах со времен христианизации Исландии. Соединение жениха и невесты олицетворяло иерогамию, священный союз отца Неба и матери Земли, символом которого была радуга. Организаторами конференции была семейная пара, Гейр и Ингрид Вильямссон. Отец Ингрид был мэром Рейкьявика, а у ее матери был исландский национальный костюм. Они привезли его из Рейкьявика в качестве свадебного платья для Джоан, и оно пришлось настолько впору, будто было сшито специально для нее. В качестве моего свадебного костюма мы выбрали прекрасный, ручной вязки исландский свитер.
Свободное время между заседаниями конференции участники тратили на изготовление костюмов и масок для свадебной церемонии, а некоторые работали над меню к банкету. Жена Джо Кемпбелла, Джин Эрдман, замечательная танцовщица и хореограф с Бродвея, придумала постановку для церемонии и начала репетировать ее с группой. Хотя ни Джоан, ни я никому кроме друг друга не сообщали о желании пожениться, приготовления шли полным ходом.
Свадьба началась после обеда, с церемонии очищения в сауне, проведенной в соответствии с исландскими традициями, т. е. для жениха и невесты отдельно. Затем женщины причесали и нарядили Джоан и подготовили ее к брачной ночи. Под руководством Ингрид они попытались абстрагироваться от современного образа мышления и сымитировали разговор, который мог бы состоятся при подобных обстоятельствах в средние века. Я встретился с мужской частью компании, чтобы отпраздновать окончание моей холостой жизни. Мы пили мед, пели соответствующие песни и много шутили. Пытаясь настроиться на менталитет эпохи викингов, мои друзья предложили мне свою поддержку и подбадривали в связи с тем, что ожидало меня впереди.
После сауны мы собрались в зале для праздничного обеда. Изысканное меню содержало многие плоды земли, некоторые виды пресноводной рыбы и различные дары моря. Цвет, вкус и вид пищи и хорошего вина и фантастический свет белой ночи создали совершенно волшебную атмосферу. После обеда мы танцевали, кто выглянул в окно и заметил, что начал моросить дождь и в небе раскинулась огромная, невероятно яркая двойная радуга. Все вышли на улицу, под дождь и продолжили танцы на мокрой лужайке.
В то время как в зале танцы сопровождались всеобщим весельем, словно на балу у Диониса, то, оказавшись на лужайке, танцующие изменили ритм движений: словно повинуясь приказу невидимого дирижера, они стали плавными и текучими. Кто-то танцевал в одиночку, кто-то парами или небольшими группами, движения людей напоминали упражнения тай-чи. Кто-то догадался сменить музыку в зале ресторана — теперь она стала медитативной и звучащей как бы вне времени. Освещенная волшебным светом белой ночи, под аркой гигантской двойной радуги, сцена казалась чем-то из другого мира, чем-то сюрреалистическим, словно фильм Федерико Феллини.
К нашему удивлению, двойная радуга появлялась и исчезала трижды и, в том настроении, в котором мы все тогда пребывали, трудно было не истолковать это явление как самый благоприятный знак. Этого невероятного небесного спектакля и самого по себе было бы достаточно, чтобы сделать нашу свадебную церемонию чем-то исключительным, но к тому же, с ней было связано несколько невероятных совпадений. Мы выяснил, например, что название «Бифрост» в переводе с исландского означает «Радужный мост Богов» и что во времена викингов, свадебный ритуал которых мы исполнили, радуга была символом соединения Отца Неба и Матери Земли, из чего было легко сделать вывод, что это событие имеет глубокий космический смысл.
В дополнение к этому, радуга имеет глубокий смысл лично для меня и связана с другим интересным совпадением. Когда я только переехал в Соединенные Штаты, я пригласил своих родителей, и мы два месяца путешествовали по стране, сочетая визиты к известным исследователям в области сознания и психоделиков, с осмотром достопримечательностей и остановками в национальных парках и других красивых местах. Желая увидеть все, что только можно посмотреть, мы проехали более 17 000 миль за восемь недель.
Нет необходимости говорить, что наш грандиозный маршрут включал богатый достопримечательностями юго-запад США. Однажды, ближе к вечеру одного жаркого дня, когда мы двигались по пустынному ландшафту Нью-Мексико по дороге в Санта-Фе, начался дождь, что было приятной переменой после многих часов палящего зноя. Солнце уже садилось, украшая небосклон у нас за спиной богатой палитрой цветов. Внезапно в небе перед нами возникла фантастическая полная радуга. Дорога была абсолютно прямой, стрелой уходящей из-под колес машины к горизонту, пересекая его точно под правым концом радуги. Я инстинктивно надавил на педаль газа, пытаясь подъехать как можно ближе прежде, чем радуга исчезнет.
Радуга не меркла, а, наоборот, по мере нашего приближения становилась выше и ярче. Она оставалась на месте до того момента, пока наша машина не въехала под правый ее конец. Это было словно ворота в другой мир — мир неописуемой красоты, с тончайшим покрывалом всех цветов радуги, танцующих и кружащимся вокруг нас, взрывающихся мириадами сверкающих алмазов. Я остановил машину, и мы втроем сидели, завороженные, восхищенные этим невероятным спектаклем. Что же касается меня, то это событие послужило спусковым крючком для самого глубокого экстатического переживания, которое случалось со мной за всю жизнь и без помощи каких-либо изменяющих состояние сознания веществ или приспособлений. Оно длилось весь остаток вечера, и даже на следующее утро я чувствовал его последствия.
На следующее утро, хорошо выспавшись, мы решили посетить музей искусства индейцев навахо в Санта-Фе. Его главный зал был большой, круглой постройкой, напоминающей киву — церемониальный чертог индейцев пуэбло, а наиболее заметным элементом убранства в нем была большая и неестественно-тонкая стилизованная женская фигура, чье тело состояло из продольных цветных полос. Они были натянуты вокруг всего зала за исключением входа, который был обрамлен с одной стороны ее головой, и короткой юбкой и ногами — с другой. Индеец-экскурсовод объяснил нам, что это — Дева Радуги, одна из самых популярных богинь народа навахо. Она играла ключевую роль в мифологии навахо, что отражало важность дождя для этого народа и его религии. Навахо уверены, что, если Деве Радуги кто-то понравится, то она окружит его, заключит в свои объятия и поцелует. Это будет переживание такой силы, вызывающее такой восторг, что счастливчик не забудет его до самой смерти. Экскурсовод настолько точно описал то, что произошло со мной по дороге в Санта-Фе — это фантастическое событие не померкло в моей памяти до этого самого дня.
Закат и сама обстановка свадебной церемонии в Бифросте не могли быть более великолепными. Мы стали мужем и женой в три часа утра в древнем вулканическом кратере, в тот самый момент, когда солнце вновь появилось из-за горизонта, за которым скрылось всего час назад. Джозеф Кемпбелл был посаженным отцом, который подвел Джоан к импровизированному алтарю, а в роли распорядителя церемонии выступал Хьюстон Смит. Уолтер Хьюстон Кларк в качестве благословения предложил слова Сары из Ветхого завета («Я пойду, куда ты пойдешь, и твой народ будет моим народом»). После обмена кольцами, сделанными в стиле эпохи викингов и традиционного поцелуя, мы прошли между двумя рядами наших друзей, держащих зеленые ветви, и выглядели как солдаты армии Макдуфа из «Макбета», несущие ветви Бирнамских деревьев в Дунсинанский замок.
На сон у нас остался всего час, поскольку рано утром группа должна была отправиться на пешую прогулку к одному из самых впечатляющих ледников Исландии. Как только я открыл глаза, я понял, что случилось что-то ужасное. Все возбуждение и восторг, которые я испытывал все эти дни, исчезли без следа, я был совершенно трезв и мрачен, и, что самое ужасное, женитьба на Джоан, тоже показалась мне серьезной ошибкой.
Целью нашего путешествия была хижина на самом большом исландском леднике, с общей спальней и одной отдельной комнатой. Группа единогласно решила, что это драгоценное удобство будет служить нашим свадебным чертогом, где мы с Джоан проведем следующую ночь. Я постарался скрыть свое беспокойство, и вокруг все было также замечательно, как и вчера. Группа продолжала ощущать эмоциональное эхо свадебной церемонии эпохи викингов, да и колдовское очарование исландского пейзажа было действительно невероятно. После восхитительного дня в горах и ночи в хижине, мы возвратились в Бифрост, на церемонию закрытия конференции.
Исландская встреча, первая в череде международных трансперсональных конференций, стала незабываемым событием для всех тех, кто в ней участвовал, и наша с Джоан свадьба, без сомнения, была ее кульминацией. Однако как только мы вернулись в Соединенные Штаты, мои гнетущие предчувствия начали сбываться, и различные проблемы, с которыми столкнулись я и Джоан, начали негативно сказываться на наших отношениях.
На обратном пути из Исландии, мы остановились в Майами, где Джоан представила меня своим родителям, Джону и Юнис. Они не имели ни малейшего представления о том, что она собирается выйти замуж, до тех пор, пока она не огорошила их новостью о нашей исландской свадьбе по телефону. Я явно не соответствовал стандартам мира нуворишей их дома на Майами-Айленд. Однако они, скрепя сердце, приняли меня, возможно, потому, что вспомнили о бунтарской натуре Джоан и ожидали чего-то ещё худшего. Первыми тремя вопросами, которые отец задал Джоан после сообщения о нашей свадьбе, были: «Он чернокожий? Он коммунист? Он носит бороду?» и он почувствовал себя немного спокойнее, когда ответ на все три вопроса оказался отрицательным.
Джоан бросила свою работу на факультете антропологии университета в Майами, и переехала в мою квартиру в Балтиморе. Она предприняла несколько безуспешных попыток найти работу преподавателя или исследователя в университете Джона Хопкинса или университете Мэриленда, и потеря академического статуса нанесла ощутимый удар по ее эмоциональному состоянию. Я предложил ей присоединиться к моему проекту по психоделической терапии пациентов с последними стадиями рака. Ей понравилось ассистировать на сеансах с ЛСД и ДПТ (дипропилтриптамин), но она делала это даром, поскольку в Мэрилендском центре психиатрических исследований не было подходящей оплачиваемой должности. Путешествие в Японию, которое должно было стать нашим медовым месяцем, еще сильнее увеличило возникшее между нами напряжение.
К счастью, я получил предложение от издательства Viking Press написать две книги по ЛСД. На вечеринке у Лени и Боба Шварц в их доме в Нью-Йорке, мы встретились с моим старым другом, Майклом Мёрфи, соучредителем института Эсален. После небольшой беседы с ним, мы получили приглашение перебраться в Биг Сур в качестве гостей института, а я получил место стипендиата с проживанием. Отпуск в Австрии и Италии и переезд в Эсален на какое-то время снял напряженность в наших отношениях и принес облегчение. Однако это продолжалось недолго; различия между нами были довольно значительны и продолжали расти, а наши отношения стремительно ухудшались. Какое-то время мы еще пытались оставаться вместе, в основном потому, что не хотели разочаровывать тех из наших друзей, кто участвовал в исландской конференции и вместе с нами пережил ту прекрасную свадебную церемонию, особенно Джо Кемпбелла. На своих лекциях Джо критиковал современные свадебные обычаи за отсутствие четкого мифологического обоснования и давал богатое красками описание нашей свадьбы как мифологически обоснованной свадебной церемонии, которая будет жить вечно. Когда наш брак окончательно распался, и стало ясно, что развод неизбежен, пережить разочарование Джо было самой большой проблемой.
Исландское приключение было завораживающим опытом прорыва архетипических энергий в повседневную жизнь и создания поразительных совпадений, и, разумеется, оно преподало мне важный урок. Я научился не доверять безоговорочно притягательной силе подобных переживаний и их волшебству и тому ощущению собственной важности, которое они вызывают. Экстатические ощущения, связанные с проявлением архетипических сил вовсе не гарантируют положительного исхода. Очень важно воздерживаться от активных действий под их влиянием и не принимать никаких важных решений до тех пор, пока мы снова не окажемся обеими ногами на земле.
ИГРЫ СОЗНАНИЯ:
Свами Муктананда и сиддха-йога
За много лет нашей работы мы неоднократно наблюдали и лично пережили множество примечательных совпадений. Иногда это были изолированные случайности, в других случаях они появлялись целыми цепочками и взаимодействующими друг с другом сложными совокупностями. Однако в нашей жизни был период в целых восемь лет, когда у нас была возможность наблюдать совпадения в огромном количестве. Это было время нашего близкого общения со Свами Муктанандой, духовным учителем из Индии и главой древней школы сиддха-йоги. В 1975 году, когда мы с Кристиной встретились в Биг Суре и начали работать и жить вместе, Кристина была ученицей Свами Муктананды и его страстной последовательницей. Кристина впервые встретилась с ним, когда Свами Муктананда остановился в Гонолулу во время своего первого мирового турне, в котором его сопровождал Рам Дасс, известный гарвардский профессор психологии и исследователь воздействия психоделиков, ставший духовным учителем.
Кристина в этот момент переживала глубокое погружение в процесс пробуждения энергии кундалини, которое началось во время рождения ее первого ребенка, Натаниэла и стало еще более интенсивным и глубоким с рождением дочери Сары два года спустя. Согласно традиции йоги, энергия кундалини, также называемая «змеиной силой», является генерирующей энергией космоса, женской по своей природе, которая отвечает за создание вселенной. Она представлена в тонком или энергетическом теле, поле, которое проникает и пронизывает, а так же и окружает физическое тело человека. В своей латентной форме эта энергия находится в сакральной чакре, в самом основании спины. Слово «кундалини» буквально означает «свернувшаяся», поскольку она обычно изображается в виде змеи (три с половиной витка), свернувшейся вокруг лингама, символа мужской производящей силы. Эта спящая энергия может быть активирована с помощью медитации, специальных упражнений, вмешательством опытного духовного учителя ( гуру) или по неизвестной причине.
Пробужденная энергия кундалини, называемая шакти, устремляется вверх по каналам тонкого тела — нади. По мере того, как она поднимается вверх, она смывает старые травматические впечатления и открывает центры психической и духовной энергии, называемые чакрами.Таким образом, пробуждение кундалини связано с исцелением, духовным раскрытием и позитивной личной трансформацией. Этот процесс, высоко ценимый и считаемый в традициях йоги благотворным, не лишен опасностей и требует руководства опытного гуру, чья энергия кундалини полностью пробудилась и стабилизировалась. Наиболее яркими признаками пробуждения энергии кундалини являются физические и психологические проявления, называемые крия.Крия вызывает мощные ощущения энергии и жара, текущих вверх, вдоль позвоночника, которые могут сопровождаться сильной дрожью, спазмами и судорогами.
Мощные волны казалось бы таких немотивированных эмоций, как беспокойство, гнев, печаль, восторг и экстаз, могут вырваться на поверхность и на время стать доминирующими в психическом состоянии человека. Эти явления могут сопровождаться видениями яркого света или различных архетипических существ, а также различными звуками, звучащими внутри человеческого тела. Многие из тех, кто пережил этот процесс, часто сталкивались с чем-то, что выглядело как воспоминания о прошлых жизнях. Непроизвольное и зачастую неконтролируемое поведение дополняет эту картину: разговор на неизвестных языках, пение неведомых песен или священных звуков ( мантр), использование поз йоги ( асан) или жестов ( мудр), а также звуки и движения, обычно свойственные животным.
Свами Муктананда имел репутацию великого мастера, полностью развившего свою энергию кундалини, т. е. завершенного кундалини-йога, способного пробудить духовную энергию в своих учениках. Кристина узнала от своих друзей о его визите на Гавайи и решила принять участие в «интенсиве», как Муктананда называл воскресные «уходы от мира». На одном из таких «уходов», во время медитации, Кристина получила шактипат, что в переводе с санскрита означает передачу духовной энергии от медитирующего гуру ученику с помощью прикосновения, взгляда или даже мысли. В случае с Кристиной передача энергии произошла тогда, когда Муктананда посмотрел на нее, и их глаза встретились. В тот момент она увидела молнию, исходящую из глаз гуру и ударившую ее в то место, где духовная традиция помещает третий глаз, что вызвало огромной силы крия— волну всепоглощающих эмоций и судороги.
Общение с Муктанандой увеличило интенсивность процесса пробуждения энергии кундалини, который начался у Кристины задолго до встречи с учителем. Это стало началом очень важного для нее общения с этим выдающимся гуру, которое завершилось лишь в 1982 году, когда он умер в возрасте 74 лет. После того случая Кристина предложила свою небольшую квартиру в Гонолулу, где она жила со своими детьми, Натаниэлом и Сарой после развода, в качестве места для встреч последователей Муктананды и гуру принял ее предложение. Он посетил эту квартиру и благословил ее в качестве центра для медитаций. После того, как она окончательно разошлась с мужем и покинула Гавайи, Кристина старалась использовать любую возможность, чтобы восстановить связь с учителем.
Вскоре после того, как мы с Кристиной стали жить вместе в Эсалене, Свами Муктананда прибыл в район Сан-Франциско, чтобы провести несколько месяцев в своем ашраме в Окленде. Окленд был всего в трех часах езды от Биг Сура, где мы жили, и Кристина использовала эту возможность для того, чтобы организовать нам личную аудиенцию, или « даршан», у своего духовного учителя. Как выяснилось впоследствии, Кристина не была уверена в том, что Свами Муктананда одобрит наши отношения, и хотела это выяснить. Мне понятна ее озабоченность — будучи «трансцендентальным гедонистом», как я часто в шутку сам себя называл, я не слишком соответствовал традиционным для индийской культуры критериям аскетичного искателя духовного просветления. Я не был вегетарианцем, любил секс и не делал тайны из своей работы с ЛСД и другими галлюциногенными веществами.
Я слышал о Свами Муктананде еще до встречи с Кристиной и имел возможность просмотреть его автобиографию, озаглавленную «Гуру», которое позднее трансформировалось в «Игру сознания». Надо признаться, что я не горел желанием ехать в Окленд, поскольку не был уверен в своем к нему отношении. Двое моих друзей обратились к сиддха-йоге, и со стороны они казались мне безропотными и страстными приверженцами Свами Муктананды. Они были, безусловно, не лучшей рекламой для своего гуру и его влияния на учеников: после участия в воскресном «интенсиве» их поведение радикально изменилось и вызвало в Эсалене большой переполох. Вместо того чтобы раскрывать тему, заявленную ими в учебный план института, они принесли на свои семинары маленькие барабанчики и цимбалы и попытались заставить участников распевать «Шри-Гуру-Гита», «Ом-Намах-Шивая» и другие религиозные индуистские песнопения.
Религиозная йога никогда не относилась к числу моих любимых духовных практик. Согласно древней индийской традиции, люди с разными типами психики нуждались в разных типах йоги. В то время как Кристина, без сомнения, предпочитала бхакти-йогу, подход, предполагающий преклонение перед гуру, меня же значительно больше привлекала джняна-йога, духовная стратегия, позволяющая задействовать интеллект на 100 % — вплоть до его отключения. Мне также была очень созвучна раджа-йога — система, сфокусированная на психологическом эксперименте, и прямом переживание божественного. Я мог бы с легкостью воспринять карма-йогу, йогу служения, накапливающую кармические заслуги, но бхакти-йога стояла в моей шкале ценностей на самом последнем месте.
Но поскольку я от природы очень любопытен, отношение к религиозной практике йоги не перевесило моего интереса к встрече с духовным учителем сиддха-йоги, да еще настолько известным. И, к тому же, я знал, что этот даршан очень важен для Кристины. Пока мы ехали в район Сан-Франциско, Кристина, чтобы подготовить меня к встрече, продолжала рассказывать мне интересные истории о своем духовном учителе. Поскольку этот маршрут не был нам знаком, мы переоценили то время, которое потребовалось, чтобы добраться до окрестностей Сан-Франциско, и приехали в ашрам примерно за двадцать минут до назначенного времени.
Решив дождаться даршана в машине, мы продолжали дискуссию о Свами Муктананде и в какой-то момент Кристина упомянула о том, что Свами является шиваитом, т. е. поклонником Шивы. Это привлекло мое внимание и повысило интерес к предстоящей встрече, поскольку я знал, что среди методов, которые шиваиты используют для достижения необычных состояний сознания, значится прием конопли и семян дурмана. И, к тому же, я был совершенно уверен, что Шива является самым важным из моих личных архетипов, поскольку два моих самых сильных и значительных опыта во время психоделических сессий были связаны именно с этим индийским божеством. Пока мы ждали в машине, я вкратце пересказал Кристине оба эти случая.