Страница:
А я не могла спокойно думать об этом негодяе, который бросил умирающую от рака жену и детей и скрылся в неизвестном направлении. Я не видела его более десяти лет, то есть с того времени, когда сама стала служить в полиции. Правда, я заметила отца среди присутствующих на церемонии прощания с выпускниками полицейской академии, но мы не разговаривали с ним, и с тех пор я просто выбросила его из головы.
Боже мой, кажется, прошла целая вечность с того момента, когда я в последний раз ворошила прошлое и бередила старые раны. Мамы нет со мной уже одиннадцать лет, я успела побывать замужем и развестись, стала работать в отделе по расследованию убийств и вот теперь возглавляю его. А под конец этого долгого пути я встретила человека, о котором мечтала всю жизнь...
Разумеется, я была права, заявив Мерсеру, что вновь обрела прежнюю уверенность в себе. Но я лгала, когда пыталась убедить себя в том, что оставила Криса Ройли в прошлом.
Глава 1?
Глава 18
Глава 19
Глава 20
Глава 21
Глава 22
Глава 23
Боже мой, кажется, прошла целая вечность с того момента, когда я в последний раз ворошила прошлое и бередила старые раны. Мамы нет со мной уже одиннадцать лет, я успела побывать замужем и развестись, стала работать в отделе по расследованию убийств и вот теперь возглавляю его. А под конец этого долгого пути я встретила человека, о котором мечтала всю жизнь...
Разумеется, я была права, заявив Мерсеру, что вновь обрела прежнюю уверенность в себе. Но я лгала, когда пыталась убедить себя в том, что оставила Криса Ройли в прошлом.
Глава 1?
Его всегда привлекали только глаза. Он сидел обнаженным на своей кровати в маленькой, похожей на каморку комнате и пристально всматривался в черно-белые фотографии, хотя видел их тысячу раз.
Только глаза могли передать отчаяние и смертельную тоску, которые испытывали все его беспомощные жертвы. Только они выражали ту безысходность, которая неожиданно подавляла психику людей в минуты смертельной опасности, когда жить им оставалось несколько мгновений, а на шее уже затягивалась петля.
В его старом, перетянутом веревкой альбоме находилось сорок семь фотографий и почтовых открыток, расположенных в хронологическом порядке. Он собирал их много лет. Самая первая датирована 9 июня 1901 года. Это был для него памятный подарок отца. Дез Джонс, подвергшийся линчеванию в Грейт-Ривер, штат Индиана. «Это было лучшее представление, — гласила корявая надпись под фотографией, — на котором я присутствовал. Мы действительно хорошо повеселились». На переднем плане изображена группа людей в темных костюмах и широкополых шляпах, а на заднем — фигура повешенного человека.
Он перевернул страницу. Фрэнк Тэйлор, Мэйсон, штат Джорджия, 1911 год. Ему пришлось потратить 500 долларов, чтобы заполучить эту бесценную фотографию, но она стоила тех денег. Из припаркованного под огромным дубом автомобиля в камеру смотрел перепуганный человек. Его лицо перекошено от страха, но без малейших признаков сопротивления. Только абсолютное отчаяние и безысходность. А неподалеку толпились прилично одетые мужчины и женщины, радостно улыбающиеся в объектив фотокамеры, словно встречали прилетевшего в Париж американского летчика Чарлза Линдберга. Одеты они были так, будто готовились к съемке для семейного альбома. Своим видом они показывали, что казнь человека для них — естественна и обыденна. А глаза Тэйлора свидетельствовали о том, что он действительно обречен и ничего не может поделать с этим весьма печальным для него фактом.
Он встал с кровати, подошел к зеркалу и стал рассматривать свою мускулистую фигуру — тело человека, не чурающегося физического труда. Он всегда ощущал себя сильным и крепким и уже более десяти лет поднимал тяжести. Правда, в последний раз эта сука вонзила в его грудь свои когти, оставив глубокие царапины. Он оглядел темные полоски и погладил их. Конечно, это пустяки, но все же неприятно. Он с давних пор ненавидел то, что оставляет хотя бы малейшие следы на его мягкой и ровной коже. Так можно испортить прекрасное двуглавое изображение льва-козла, которое красовалось на его широкой и мускулистой груди.
Скоро все эти мерзавцы наконец поймут, что на самом деле это не преступление на почве ненависти, о чем они талдычат сейчас. При чем здесь ненависть? Рано или поздно они прочитают его тайное послание и осознают, что зло должно быть наказано, а добро обязательно восторжествует. Лично у него нет никаких претензий ко всем этим несчастным, нет ненависти.
Он вернулся на кровать и долго мастурбировал, глядя на фотографию мисс Престон, которую повесили в округе Чайлдерс, штат Теннесси, в августе 1931 года.
Эякуляция, как всегда, наступила мгновенно. Он не издал ни звука и только закрыл глаза от удовольствия. Старая леди вполне заслужила столь печальную участь, как, впрочем, и девушка.
Он нежно провел рукой по татуировке. «Очень скоро я отпущу тебя на свободу, мой малыш», — подумал он, переворачивая последнюю страницу альбома, на которой была вклеена фотографии 1956 года. Знаменитая сцена казни Морриса Тало и Свита Брауна в городке Лонгбау, штат Канзас. Он взял со стола тюбик с клеем, густо намазал им обратную сторону новой фотографии и крепко прижал ее к пустой странице альбома. Теперь она навсегда войдет в историю в длинном ряду других свидетельств прошлого. Он живо представил ее помутневший от смертельного испуга взгляд. Да, глаза...
Новая фотография в альбоме вызвала у него восторг. Эстелл Чипман, широко открытые глаза и перекошенное от ужаса лицо за несколько секунд до того, как он ногой выбьет из-под нее стул.
Да, они всегда позируют перед смертью...
Только глаза могли передать отчаяние и смертельную тоску, которые испытывали все его беспомощные жертвы. Только они выражали ту безысходность, которая неожиданно подавляла психику людей в минуты смертельной опасности, когда жить им оставалось несколько мгновений, а на шее уже затягивалась петля.
В его старом, перетянутом веревкой альбоме находилось сорок семь фотографий и почтовых открыток, расположенных в хронологическом порядке. Он собирал их много лет. Самая первая датирована 9 июня 1901 года. Это был для него памятный подарок отца. Дез Джонс, подвергшийся линчеванию в Грейт-Ривер, штат Индиана. «Это было лучшее представление, — гласила корявая надпись под фотографией, — на котором я присутствовал. Мы действительно хорошо повеселились». На переднем плане изображена группа людей в темных костюмах и широкополых шляпах, а на заднем — фигура повешенного человека.
Он перевернул страницу. Фрэнк Тэйлор, Мэйсон, штат Джорджия, 1911 год. Ему пришлось потратить 500 долларов, чтобы заполучить эту бесценную фотографию, но она стоила тех денег. Из припаркованного под огромным дубом автомобиля в камеру смотрел перепуганный человек. Его лицо перекошено от страха, но без малейших признаков сопротивления. Только абсолютное отчаяние и безысходность. А неподалеку толпились прилично одетые мужчины и женщины, радостно улыбающиеся в объектив фотокамеры, словно встречали прилетевшего в Париж американского летчика Чарлза Линдберга. Одеты они были так, будто готовились к съемке для семейного альбома. Своим видом они показывали, что казнь человека для них — естественна и обыденна. А глаза Тэйлора свидетельствовали о том, что он действительно обречен и ничего не может поделать с этим весьма печальным для него фактом.
Он встал с кровати, подошел к зеркалу и стал рассматривать свою мускулистую фигуру — тело человека, не чурающегося физического труда. Он всегда ощущал себя сильным и крепким и уже более десяти лет поднимал тяжести. Правда, в последний раз эта сука вонзила в его грудь свои когти, оставив глубокие царапины. Он оглядел темные полоски и погладил их. Конечно, это пустяки, но все же неприятно. Он с давних пор ненавидел то, что оставляет хотя бы малейшие следы на его мягкой и ровной коже. Так можно испортить прекрасное двуглавое изображение льва-козла, которое красовалось на его широкой и мускулистой груди.
Скоро все эти мерзавцы наконец поймут, что на самом деле это не преступление на почве ненависти, о чем они талдычат сейчас. При чем здесь ненависть? Рано или поздно они прочитают его тайное послание и осознают, что зло должно быть наказано, а добро обязательно восторжествует. Лично у него нет никаких претензий ко всем этим несчастным, нет ненависти.
Он вернулся на кровать и долго мастурбировал, глядя на фотографию мисс Престон, которую повесили в округе Чайлдерс, штат Теннесси, в августе 1931 года.
Эякуляция, как всегда, наступила мгновенно. Он не издал ни звука и только закрыл глаза от удовольствия. Старая леди вполне заслужила столь печальную участь, как, впрочем, и девушка.
Он нежно провел рукой по татуировке. «Очень скоро я отпущу тебя на свободу, мой малыш», — подумал он, переворачивая последнюю страницу альбома, на которой была вклеена фотографии 1956 года. Знаменитая сцена казни Морриса Тало и Свита Брауна в городке Лонгбау, штат Канзас. Он взял со стола тюбик с клеем, густо намазал им обратную сторону новой фотографии и крепко прижал ее к пустой странице альбома. Теперь она навсегда войдет в историю в длинном ряду других свидетельств прошлого. Он живо представил ее помутневший от смертельного испуга взгляд. Да, глаза...
Новая фотография в альбоме вызвала у него восторг. Эстелл Чипман, широко открытые глаза и перекошенное от ужаса лицо за несколько секунд до того, как он ногой выбьет из-под нее стул.
Да, они всегда позируют перед смертью...
Глава 18
На следующее утро я позвонила Стью Керквуду, который заведовал отделом по расследованию преступлений на расовой и национальной почве, и попросила предоставить мне наиболее полную информацию обо всех криминальных группах в районе Залива. Некоторое время назад мои сотрудники уже связывались с ним по этому поводу, но я не могла ждать, когда он надумает сообщить мне необходимые данные.
Группа Клэппера к тому времени закончила осмотр местности вокруг церкви и навела самые подробные справки об Эроне Уинслоу. Как и ожидалось, осмотр не принес ничего нового, а пастор оказался человеком в высшей степени порядочным и с безупречной репутацией.
Керквуд сообщил, что в районе Северной Калифорнии функционируют несколько преступных группировок расистского или неонацистского толка, и одна из них является местным отделением Ку-клукс-клана. Он посоветовал мне обратиться к местному отделению ФБР, которое располагает более подробной информацией о деятельности этих групп, поскольку непосредственно ведет за ними оперативную слежку.
Перспектива привлечения ФБР на этом этапе расследования не вызвала у меня особого энтузиазма, и я проигнорировала совет Керквуда. Я попросила его предоставить мне всю наличную информацию, и примерно через час он принес огромную пластиковую коробку, доверху заполненную голубыми и красными папками.
— Занимательное чтиво, — подмигнул он мне и положил коробку на стол.
При виде этого огромного количества документов я приуныла.
— У тебя есть какие-нибудь мысли на этот счет? — с надеждой спросила я.
Керквуд сочувственно пожал плечами.
— Сан-Франциско никогда не считался благоприятным местом для деятельности этих банд. Эти бумаги содержат лишь самые поверхностные сведения и никакой конкретной информации. Такое впечатление, что эти парни болтаются без дела, поглощая огромное количество пива и стреляя по воронам.
Я решила немного перекусить, поскольку все эти бумаги отнимут у меня как минимум пару часов. Открыв наугад первую папку, я прочитала на титульном листе: «Патриоты Калифорнии». Небольшая военизированная группа молодых людей, действовавшая в районе Гринвью, неподалеку от границы с Орегоном. По информации агента ФБР, их было человек шестнадцать — двадцать, вооружены незаконно приобретенными пистолетами и представляли собой, как было отмечено в документе, «низкую (умеренную) опасность».
В других документах также говорилось о небольших группах, состоящих преимущественно из белых американцев, которые больше декларировали свои расистские взгляды, чем претворяли их в жизнь. Трудно представить, что разыскиваемый нами убийца принадлежит к этим неуравновешенным и неумным подросткам. Преступник наглый, отчаянно смелый, хорошо организован и подготовлен. Свои деяния он совершал расчетливо, хладнокровно и не только не скрывал намерений, но и подчеркивал их, оставляя после себя таинственный знак. Как и многие другие серийные убийцы, он подписывал свои преступления и давал нам понять, что жертвы будут еще.
Я пролистала несколько бумаг и разочарованно вздохнула. Ничего такого, что могло бы навести на след. Возникало ощущение, что это пустая трата времени. Не успела я сложить папки в коробку, как в кабинет ворвалась Лоррейн.
— Есть новость, лейтенант! — закричала она с порога. — Мы нашли белый фургон!
Группа Клэппера к тому времени закончила осмотр местности вокруг церкви и навела самые подробные справки об Эроне Уинслоу. Как и ожидалось, осмотр не принес ничего нового, а пастор оказался человеком в высшей степени порядочным и с безупречной репутацией.
Керквуд сообщил, что в районе Северной Калифорнии функционируют несколько преступных группировок расистского или неонацистского толка, и одна из них является местным отделением Ку-клукс-клана. Он посоветовал мне обратиться к местному отделению ФБР, которое располагает более подробной информацией о деятельности этих групп, поскольку непосредственно ведет за ними оперативную слежку.
Перспектива привлечения ФБР на этом этапе расследования не вызвала у меня особого энтузиазма, и я проигнорировала совет Керквуда. Я попросила его предоставить мне всю наличную информацию, и примерно через час он принес огромную пластиковую коробку, доверху заполненную голубыми и красными папками.
— Занимательное чтиво, — подмигнул он мне и положил коробку на стол.
При виде этого огромного количества документов я приуныла.
— У тебя есть какие-нибудь мысли на этот счет? — с надеждой спросила я.
Керквуд сочувственно пожал плечами.
— Сан-Франциско никогда не считался благоприятным местом для деятельности этих банд. Эти бумаги содержат лишь самые поверхностные сведения и никакой конкретной информации. Такое впечатление, что эти парни болтаются без дела, поглощая огромное количество пива и стреляя по воронам.
Я решила немного перекусить, поскольку все эти бумаги отнимут у меня как минимум пару часов. Открыв наугад первую папку, я прочитала на титульном листе: «Патриоты Калифорнии». Небольшая военизированная группа молодых людей, действовавшая в районе Гринвью, неподалеку от границы с Орегоном. По информации агента ФБР, их было человек шестнадцать — двадцать, вооружены незаконно приобретенными пистолетами и представляли собой, как было отмечено в документе, «низкую (умеренную) опасность».
В других документах также говорилось о небольших группах, состоящих преимущественно из белых американцев, которые больше декларировали свои расистские взгляды, чем претворяли их в жизнь. Трудно представить, что разыскиваемый нами убийца принадлежит к этим неуравновешенным и неумным подросткам. Преступник наглый, отчаянно смелый, хорошо организован и подготовлен. Свои деяния он совершал расчетливо, хладнокровно и не только не скрывал намерений, но и подчеркивал их, оставляя после себя таинственный знак. Как и многие другие серийные убийцы, он подписывал свои преступления и давал нам понять, что жертвы будут еще.
Я пролистала несколько бумаг и разочарованно вздохнула. Ничего такого, что могло бы навести на след. Возникало ощущение, что это пустая трата времени. Не успела я сложить папки в коробку, как в кабинет ворвалась Лоррейн.
— Есть новость, лейтенант! — закричала она с порога. — Мы нашли белый фургон!
Глава 19
Я вскочила, быстро повесила на плечо кобуру с пистолетом и бросилась из кабинета, крикнув по пути Джейкоби, чтобы он вызвал оперативную группу и следовал за мной. Минут через десять мы уже двигались по улице Сан-Джесинто, расположенной в тихом и благополучном районе. Патрульные сообщили по радио, что белый «додж-караван» припаркован у небольшого дома в Форест-Хиллс. Они абсолютно уверены, что это именно тот фургон, который мы разыскиваем, поскольку на бампере была наклейка с изображением двуглавого льва.
Подъехав поближе, мы увидели Васкеса, молодого патрульного, который первым обнаружил белый фургон. Он подошел к нам и показал на автомобиль, припаркованный в конце улицы под густой кроной дерева. Все это показалось мне странным. Здесь жили вполне приличные люди, которые вряд ли могли быть связаны с криминалом и уж тем более с убийствами. Однако Васкес оказался прав. Там действительно стоял белый фургон с таинственной наклейкой на бампере. Именно тот фургон, который мы безуспешно искали все последние дни.
Вслед за нами к фургону подъехала оперативная группа во главе с лейтенантом Скипом Арбишотом. Я не знала, как сложатся обстоятельства, поэтому решила подстраховаться на тот случай, если дом придется брать штурмом.
— Кэппи, Джейкоби и я пойдем первыми, — приказала я, понимая, что не могу рисковать другими людьми.
Бог знает, что нас ждет в этом доме. А Арбишот тем временем расставил полицейских вокруг дома, чтобы перекрыть преступнику возможные пути отступления. Мы облачились в пуленепробиваемые жилеты, поверх которых надели черные нейлоновые куртки, чтобы ни у кого не было сомнений, что это полиция. На противоположной стороне улицы заняли свои места три снайпера. После этого мы втроем направились к дому, перед которым был установлен почтовый ящик с номером 610.
Перед входом мы остановились, сняли с предохранителей пистолеты и прислушались. Из дома доносился какой-то шум и звуки включенного телевизора. По моему знаку Кэппи постучал в дверь рукояткой пистолета.
— Полиция Сан-Франциско! — громко крикнул он, оглядываясь вокруг.
Никто не ответил. Мы с Джейкоби переглянулись. Вскоре я подала Арбишоту знак, чтобы его люди взломали дверь. В этот момент передняя дверь неожиданно отворилась.
— Ни с места! — приказал Кэппи и направил пистолет на дверь. — Полиция Сан-Франциско!
На пороге дома застыла женщина в голубом тренировочном костюме, с широко открытыми от удивления глазами.
— О Господи! — воскликнула она, с ужасом уставившись на оружие.
Кэппи оттолкнул ее, а в открытую дверь ринулись одетые в черное люди Арбишота, будто преследовали знаменитого Элиана Гонсалеса.
— В доме есть кто-нибудь? — гаркнул на нее Кэппи.
— Только моя дочь, — едва слышно промолвила испуганная женщина. — Ей два года.
— Это ваш фургон? — снова рявкнул Кэппи, показывая на автомобиль.
— Нет, — ответила она, пытаясь унять дрожь. — Нет...
— Вы знаете, чья это машина?
Она посмотрела на фургон и покачала головой:
— Я никогда не видела ее раньше.
Я поняла, что мы ошиблись. Респектабельные жители, хороший район, детские игрушки на лужайке, хозяйка дома совершенно мирного вида и все такое прочее. Я грустно вздохнула и подумала, что этот фургон просто подбросили нам, чтобы проверить реакцию.
В этот момент к дому на большой скорости подъехала зеленая «ауди» в сопровождении двух полицейских машин.
Из автомобиля выскочил прилично одетый человек и бросился к дому.
— Кати, что здесь происходит, черт возьми?
— Стив! — обрадовалась женщина, облегченно вздохнула и прижалась к нему. — Это мой муж. Я позвонила ему, как только увидела возле дома полицейских.
Мужчина удивленно оглядел полицейских с оружием в руках.
— Что вы делаете? — грозно спросил он. — Что происходит? Вы в своем уме?
— Мы полагаем, этот белый фургон использовали для совершения убийства, — спокойно объяснила я. — И находимся здесь на законном основании.
— Убийство? — с недоумением переспросил он.
Вышли люди Арбишота, всем своим видом показывая, что в доме нет ничего подозрительного. На другой стороне улицы собирались жители, с удивлением наблюдающие за происходящим.
— Мы уже два дня разыскиваем этот фургон, — продолжила я, — поскольку считаем его самой важной и к тому же единственной уликой в расследовании убийства. Очень сожалею, что пришлось побеспокоить вас. Нам и в голову не пришло, что эта машина была оставлена здесь специально, чтобы запутать нас.
Лицо мужчины побагровело от негодования.
— Значит, вы считаете, что мы имеем какое-то отношение к этому преступлению?
Я поняла, что назревает скандал, но решила держаться до конца.
— Речь идет о нашумевшем убийстве девочки возле церкви в Ла-Салле-Хейтс.
— Вы с ума сошли? — возмутился он. — Вы подозреваете нас в нападении на прихожан этой церкви? — У него даже челюсть отвисла от ярости. Он уставился на меня и крепко сжал пальцы в кулаки. — Вы, идиоты, имеете хоть малейшее представление о том, чем я занимаюсь?
Бросив взгляд на его дорогой серый костюм и голубую рубашку с модными пуговицами, я с горечью подумала, что нас крупно одурачили. Нечасто мне приходилось испытывать такое профессиональное унижение.
Подъехав поближе, мы увидели Васкеса, молодого патрульного, который первым обнаружил белый фургон. Он подошел к нам и показал на автомобиль, припаркованный в конце улицы под густой кроной дерева. Все это показалось мне странным. Здесь жили вполне приличные люди, которые вряд ли могли быть связаны с криминалом и уж тем более с убийствами. Однако Васкес оказался прав. Там действительно стоял белый фургон с таинственной наклейкой на бампере. Именно тот фургон, который мы безуспешно искали все последние дни.
Вслед за нами к фургону подъехала оперативная группа во главе с лейтенантом Скипом Арбишотом. Я не знала, как сложатся обстоятельства, поэтому решила подстраховаться на тот случай, если дом придется брать штурмом.
— Кэппи, Джейкоби и я пойдем первыми, — приказала я, понимая, что не могу рисковать другими людьми.
Бог знает, что нас ждет в этом доме. А Арбишот тем временем расставил полицейских вокруг дома, чтобы перекрыть преступнику возможные пути отступления. Мы облачились в пуленепробиваемые жилеты, поверх которых надели черные нейлоновые куртки, чтобы ни у кого не было сомнений, что это полиция. На противоположной стороне улицы заняли свои места три снайпера. После этого мы втроем направились к дому, перед которым был установлен почтовый ящик с номером 610.
Перед входом мы остановились, сняли с предохранителей пистолеты и прислушались. Из дома доносился какой-то шум и звуки включенного телевизора. По моему знаку Кэппи постучал в дверь рукояткой пистолета.
— Полиция Сан-Франциско! — громко крикнул он, оглядываясь вокруг.
Никто не ответил. Мы с Джейкоби переглянулись. Вскоре я подала Арбишоту знак, чтобы его люди взломали дверь. В этот момент передняя дверь неожиданно отворилась.
— Ни с места! — приказал Кэппи и направил пистолет на дверь. — Полиция Сан-Франциско!
На пороге дома застыла женщина в голубом тренировочном костюме, с широко открытыми от удивления глазами.
— О Господи! — воскликнула она, с ужасом уставившись на оружие.
Кэппи оттолкнул ее, а в открытую дверь ринулись одетые в черное люди Арбишота, будто преследовали знаменитого Элиана Гонсалеса.
— В доме есть кто-нибудь? — гаркнул на нее Кэппи.
— Только моя дочь, — едва слышно промолвила испуганная женщина. — Ей два года.
— Это ваш фургон? — снова рявкнул Кэппи, показывая на автомобиль.
— Нет, — ответила она, пытаясь унять дрожь. — Нет...
— Вы знаете, чья это машина?
Она посмотрела на фургон и покачала головой:
— Я никогда не видела ее раньше.
Я поняла, что мы ошиблись. Респектабельные жители, хороший район, детские игрушки на лужайке, хозяйка дома совершенно мирного вида и все такое прочее. Я грустно вздохнула и подумала, что этот фургон просто подбросили нам, чтобы проверить реакцию.
В этот момент к дому на большой скорости подъехала зеленая «ауди» в сопровождении двух полицейских машин.
Из автомобиля выскочил прилично одетый человек и бросился к дому.
— Кати, что здесь происходит, черт возьми?
— Стив! — обрадовалась женщина, облегченно вздохнула и прижалась к нему. — Это мой муж. Я позвонила ему, как только увидела возле дома полицейских.
Мужчина удивленно оглядел полицейских с оружием в руках.
— Что вы делаете? — грозно спросил он. — Что происходит? Вы в своем уме?
— Мы полагаем, этот белый фургон использовали для совершения убийства, — спокойно объяснила я. — И находимся здесь на законном основании.
— Убийство? — с недоумением переспросил он.
Вышли люди Арбишота, всем своим видом показывая, что в доме нет ничего подозрительного. На другой стороне улицы собирались жители, с удивлением наблюдающие за происходящим.
— Мы уже два дня разыскиваем этот фургон, — продолжила я, — поскольку считаем его самой важной и к тому же единственной уликой в расследовании убийства. Очень сожалею, что пришлось побеспокоить вас. Нам и в голову не пришло, что эта машина была оставлена здесь специально, чтобы запутать нас.
Лицо мужчины побагровело от негодования.
— Значит, вы считаете, что мы имеем какое-то отношение к этому преступлению?
Я поняла, что назревает скандал, но решила держаться до конца.
— Речь идет о нашумевшем убийстве девочки возле церкви в Ла-Салле-Хейтс.
— Вы с ума сошли? — возмутился он. — Вы подозреваете нас в нападении на прихожан этой церкви? — У него даже челюсть отвисла от ярости. Он уставился на меня и крепко сжал пальцы в кулаки. — Вы, идиоты, имеете хоть малейшее представление о том, чем я занимаюсь?
Бросив взгляд на его дорогой серый костюм и голубую рубашку с модными пуговицами, я с горечью подумала, что нас крупно одурачили. Нечасто мне приходилось испытывать такое профессиональное унижение.
Глава 20
Убийца оставил нас в дураках. Никто из жителей близлежащих домов не имел абсолютно никакого отношения к украденной машине. Он специально оставил ее в этом благополучном районе, чтобы поиздеваться над нами. Даже когда сыщики из оперативного отряда стали тщательно проверять фургон, я заранее знала, что ничего они там не найдут. Я самым внимательным образом исследовала наклейку на бампере и окончательно убедилась, что она идентична с той, которую я видела на стене подвала в Окленде. Одна голова была львиная, другая — козлиная, а хвост этого фантастического существа явно напоминал извивающуюся змею. Но что это означало?
— Одно мы теперь знаем наверняка, — с нескрываемой иронией заметил Джейкоби. — У этого парня, несомненно, есть чувство юмора.
— Я рада, что он тебе понравился, — усмехнулась я.
Вернувшись в отдел, я сразу же вызвала к себе Лоррейн.
— Необходимо выяснить, откуда этот злосчастный фургон, кому он принадлежит и кто имел к нему доступ в последнее время. Кроме того, я хочу знать обо всех контактах, которые его владелец имел примерно за месяц до пропажи машины.
В городе действовал чудовищный убийца-маньяк, а мы не имели ни малейшей зацепки, которая помогла бы нам выйти на его след. Мы даже не могли с уверенностью сказать, было ли это преступление на расовой и национальной почве или серийное убийство без определенных намерений. Более того, мы не понимали, было ли это преступление делом рук организованной группы или волка-одиночки. Правда, мы знали, что этот человек обладал недюжинным умом, а его деяния несли на себе отпечаток хорошо продуманной и спланированной операции, но это никак не помогало нам выйти на его след. Более того, шутка с брошенным в приличном районе белым фургоном свидетельствовала о его желании втянуть нас в сложную игру на выживание.
Позвонила Карен и сообщила, что на проводе Рон Вандервеллен. Оклендский коп самодовольно захихикал в трубку:
— До нас дошел слух, что ты до смерти напугала какого-то респектабельного жителя Форест-Хиллса?
— Слухи быстро распространяются, — парировала я.
— Ну ладно, остынь, Линдси, — примирительно сказал он. — Я позвонил не для того, чтобы подколоть тебя. На самом деле я хочу помочь.
— Спасибо, Рон. Сейчас я рада принять любую помощь. Что там у тебя?
— Надеюсь, ты помнишь Эстелл Чипман?
— Да, ты говорил мне о ней, а что?
— Ну так вот, мы навели справки о ее прошлом и отыскали ее сына, который сейчас живет в Чикаго. Он уже отправился к нам, чтобы опознать тело. Учитывая важность происходящего, думаю, его сведения покажутся тебе любопытными.
— Что ты имеешь в виду, Рон?
— Муж Чипман умер пять лет назад, — продолжил он после небольшой паузы. — Сердечный приступ. Хочешь знать, чем занимался этот парень в последние годы жизни?
У меня возникло ощущение, что Рон Вандервеллен сообщит нечто такое, что сразу позволит нам раскрыть это дело.
— Супруг Эстелл Чипман служил в полиции Сан-Франциско.
— Одно мы теперь знаем наверняка, — с нескрываемой иронией заметил Джейкоби. — У этого парня, несомненно, есть чувство юмора.
— Я рада, что он тебе понравился, — усмехнулась я.
Вернувшись в отдел, я сразу же вызвала к себе Лоррейн.
— Необходимо выяснить, откуда этот злосчастный фургон, кому он принадлежит и кто имел к нему доступ в последнее время. Кроме того, я хочу знать обо всех контактах, которые его владелец имел примерно за месяц до пропажи машины.
В городе действовал чудовищный убийца-маньяк, а мы не имели ни малейшей зацепки, которая помогла бы нам выйти на его след. Мы даже не могли с уверенностью сказать, было ли это преступление на расовой и национальной почве или серийное убийство без определенных намерений. Более того, мы не понимали, было ли это преступление делом рук организованной группы или волка-одиночки. Правда, мы знали, что этот человек обладал недюжинным умом, а его деяния несли на себе отпечаток хорошо продуманной и спланированной операции, но это никак не помогало нам выйти на его след. Более того, шутка с брошенным в приличном районе белым фургоном свидетельствовала о его желании втянуть нас в сложную игру на выживание.
Позвонила Карен и сообщила, что на проводе Рон Вандервеллен. Оклендский коп самодовольно захихикал в трубку:
— До нас дошел слух, что ты до смерти напугала какого-то респектабельного жителя Форест-Хиллса?
— Слухи быстро распространяются, — парировала я.
— Ну ладно, остынь, Линдси, — примирительно сказал он. — Я позвонил не для того, чтобы подколоть тебя. На самом деле я хочу помочь.
— Спасибо, Рон. Сейчас я рада принять любую помощь. Что там у тебя?
— Надеюсь, ты помнишь Эстелл Чипман?
— Да, ты говорил мне о ней, а что?
— Ну так вот, мы навели справки о ее прошлом и отыскали ее сына, который сейчас живет в Чикаго. Он уже отправился к нам, чтобы опознать тело. Учитывая важность происходящего, думаю, его сведения покажутся тебе любопытными.
— Что ты имеешь в виду, Рон?
— Муж Чипман умер пять лет назад, — продолжил он после небольшой паузы. — Сердечный приступ. Хочешь знать, чем занимался этот парень в последние годы жизни?
У меня возникло ощущение, что Рон Вандервеллен сообщит нечто такое, что сразу позволит нам раскрыть это дело.
— Супруг Эстелл Чипман служил в полиции Сан-Франциско.
Глава 21
Синди Томас припарковала свою «мазду» на обочине дороги, неподалеку от церкви Jla-Салле-Хейтс и тяжело вздохнула. Белый фасад церкви был усеян черными дырами от пуль и отколовшимися кусками пластика, а красивое окно с витражами заколочено фанерным щитом. Она вспомнила тот торжественный день, когда мэр города, местные знаменитости и Эрон Уинслоу выступали здесь перед прихожанами по случаю открытия этого чудного витража, созданного на деньги и при непосредственном участии верующих. Это окно стало для них символом надежности и уверенности в будущем. А во время интервью с Эроном Уинслоу Синди отметила его искреннюю преданность своему делу и удивительную скромность.
Она вышла из машины, пролезла под желтой лентой полицейского ограждения, приблизилась к церкви. За долгие годы работы в газете «Кроникл» Синди часто видела смерть людей, но только здесь она осознала, что человечество понесло невосполнимую утрату с гибелью этой маленькой девочки.
— Вы можете смотреть на эту стену сколько угодно, — услышала она чей-то голос и вздрогнула от неожиданности, — но она не станет лучше. — Синди обернулась и увидела перед собой знакомое лицо священника и его добрые, печальные глаза.
— Да, к сожалению, — промолвила она, кивнув. — Я была здесь на открытии витража и до сих пор помню, что это событие породило немало хороших надежд.
— Надежда остается всегда, — произнес Уинслоу. — И мы ее не утратили, несмотря на трагедию. Не волнуйтесь, все будет нормально.
Синди улыбнулась и протянула ему руку.
— Эрон Уинслоу, — представился он и переложил школьные учебники в другую руку, чтобы ответить на ее рукопожатие.
— Синди Томас, — сказала она, пожав его теплую мягкую ладонь.
— Думаю, вы не считаете, что эти мерзавцы превратили нашу церковь в местную достопримечательность, куда должны приезжать люди, чтобы своими глазами посмотреть на трагедию. — Он вошел в глубь церковного двора, а она последовала за ним.
— Нет, я не туристка, — быстро ответила Синди. — Просто хотела увидеть церковь. Послушайте, не стану притворяться, что зашла сюда случайно, — продолжила она. — Разумеется, я хочу выразить вам свое сожаление, но дело не только в этом. Я работаю репортером в газете «Кроникл» и занимаюсь освещением криминальных событий.
— Репортер? — недовольно проворчал Уинслоу. — Все понятно... Пока все было нормально, мы учили детей, создавали хор, воспитывали их, никого это не интересовало, а как только какой-то маньяк открыл стрельбу, вы все примчались сюда. Что вы желаете узнать, мисс Томас? Что хочет начальство вашей «Кроникл»?
Его слова задели Синди за живое, но в целом он, конечно, был прав.
— Однажды я уже делала репортаж, касающийся вашей церкви. В день, когда установили замечательный витраж. Это было великолепно.
Уинслоу остановился, посмотрел на нее и улыбнулся.
— Да, вы правы, это был чудесный день, мисс Томас. Откровенно говоря, я вспомнил вас сразу, увидев возле церкви. Вы брали у меня интервью.
Из церкви вышла женщина и сказала Уинслоу, что у него сейчас начинается служба.
— Мисс Томас, вы нашли здесь то, что искали? — с усмешкой спросил он. — Когда еще приедете к нам? Через пару лет?
— Нет, я хотела бы услышать, как вы справляетесь с этой трагедией, как относитесь к проблеме насилия, как ваши прихожане реагируют на все это.
Уинслоу вздохнул.
— Я не чувствую себя полностью безгрешным, поскольку живу в реальном мире и знаю, что он собой представляет.
Синди вспомнила, что он действительно много повидал на своем веку, а его вера сформировалась отнюдь не в результате отшельнической жизни. Уинслоу вырос на улице, долгое время служил армейским капелланом, а незадолго до этого вполне сознательно рисковал жизнью, спасая своих подопечных.
— Вы приехали сюда узнать, как местные жители относятся к преступлению? — произнес он. — Можете убедиться в этом сами. Завтра мы будем поминать Тэйшу Кэтчингс. Приходите к нам.
Она вышла из машины, пролезла под желтой лентой полицейского ограждения, приблизилась к церкви. За долгие годы работы в газете «Кроникл» Синди часто видела смерть людей, но только здесь она осознала, что человечество понесло невосполнимую утрату с гибелью этой маленькой девочки.
— Вы можете смотреть на эту стену сколько угодно, — услышала она чей-то голос и вздрогнула от неожиданности, — но она не станет лучше. — Синди обернулась и увидела перед собой знакомое лицо священника и его добрые, печальные глаза.
— Да, к сожалению, — промолвила она, кивнув. — Я была здесь на открытии витража и до сих пор помню, что это событие породило немало хороших надежд.
— Надежда остается всегда, — произнес Уинслоу. — И мы ее не утратили, несмотря на трагедию. Не волнуйтесь, все будет нормально.
Синди улыбнулась и протянула ему руку.
— Эрон Уинслоу, — представился он и переложил школьные учебники в другую руку, чтобы ответить на ее рукопожатие.
— Синди Томас, — сказала она, пожав его теплую мягкую ладонь.
— Думаю, вы не считаете, что эти мерзавцы превратили нашу церковь в местную достопримечательность, куда должны приезжать люди, чтобы своими глазами посмотреть на трагедию. — Он вошел в глубь церковного двора, а она последовала за ним.
— Нет, я не туристка, — быстро ответила Синди. — Просто хотела увидеть церковь. Послушайте, не стану притворяться, что зашла сюда случайно, — продолжила она. — Разумеется, я хочу выразить вам свое сожаление, но дело не только в этом. Я работаю репортером в газете «Кроникл» и занимаюсь освещением криминальных событий.
— Репортер? — недовольно проворчал Уинслоу. — Все понятно... Пока все было нормально, мы учили детей, создавали хор, воспитывали их, никого это не интересовало, а как только какой-то маньяк открыл стрельбу, вы все примчались сюда. Что вы желаете узнать, мисс Томас? Что хочет начальство вашей «Кроникл»?
Его слова задели Синди за живое, но в целом он, конечно, был прав.
— Однажды я уже делала репортаж, касающийся вашей церкви. В день, когда установили замечательный витраж. Это было великолепно.
Уинслоу остановился, посмотрел на нее и улыбнулся.
— Да, вы правы, это был чудесный день, мисс Томас. Откровенно говоря, я вспомнил вас сразу, увидев возле церкви. Вы брали у меня интервью.
Из церкви вышла женщина и сказала Уинслоу, что у него сейчас начинается служба.
— Мисс Томас, вы нашли здесь то, что искали? — с усмешкой спросил он. — Когда еще приедете к нам? Через пару лет?
— Нет, я хотела бы услышать, как вы справляетесь с этой трагедией, как относитесь к проблеме насилия, как ваши прихожане реагируют на все это.
Уинслоу вздохнул.
— Я не чувствую себя полностью безгрешным, поскольку живу в реальном мире и знаю, что он собой представляет.
Синди вспомнила, что он действительно много повидал на своем веку, а его вера сформировалась отнюдь не в результате отшельнической жизни. Уинслоу вырос на улице, долгое время служил армейским капелланом, а незадолго до этого вполне сознательно рисковал жизнью, спасая своих подопечных.
— Вы приехали сюда узнать, как местные жители относятся к преступлению? — произнес он. — Можете убедиться в этом сами. Завтра мы будем поминать Тэйшу Кэтчингс. Приходите к нам.
Глава 22
Неожиданное открытие Вандервеллена весь оставшийся день крутилось в моей голове. Обе жертвы имели отношение к полиции Сан-Франциско. Это означает либо все, либо ничего. Все, поскольку это была хоть какая-то зацепка, которая могла вывести нас на убийцу. А ничего, потому что это могло быть случайным совпадением и окончательно завести нас в тупик.
Я сняла трубку и позвонила Клэр.
— Поможешь мне?
— Разумеется, — охотно согласилась она. — А в чем дело?
— Мне нужно, чтобы ты взглянула на тело той женщины, которая была повешена в Окленде.
— Нет проблем, — ответила она. — Привози мне тело, и я осмотрю его.
— В том-то и беда, что я не могу этого сделать, — вздохнула я. — Понимаешь, Клэр, труп все еще находится в оклендской полиции, а расследование еще не закончилось.
Теперь уже Клэр тяжело вздохнула.
— Ты шутишь, Линдси? Я не имею права совать свой нос в расследование и нарушать его. Ты же знаешь, что это запрещено.
— Послушай, Клэр, — продолжала я уговаривать ее, — я прекрасно понимаю, что это незаконная процедура, но они обнаружили там нечто такое, что может коренным образом изменить ход расследования.
— Ты хочешь сказать, что я должна осмотреть тело и сделать заключение, которое будет опровергать выводы вполне уважаемых судебно-медицинских экспертов?
— Клэр, эти два дело каким-то образом связаны, — не унималась я. — Муж покойной Эстелл Чипман был полицейским. И дядя Тэйши Кэтчингс тоже. Сейчас я ломаю голову над тем, был ли один убийца или разные. Эта мысль не дает мне покоя. А следователи из Окленда уверены, что убийцей Эстелл был чернокожий мужчина. Понимаешь, к чему это все ведет?
— Чернокожий? — удивленно переспросила она. — А зачем чернокожему убивать чернокожих?
— Не знаю, но создается впечатление, что оба дела имеют общую основу, они связаны. И мне непременно нужно выяснить эту связь, понимаешь?
Клэр немного помолчала.
— Ну ладно, только я никак в толк не возьму, что именно я должна там искать.
Я рассказала ей о результатах анализа образцов кожи, обнаруженных под ногтями покойной Эстелл Чипман, и добавила, что эксперты Окленда могли допустить ошибку.
— Тейтлман очень хороший специалист, — запротестовала Клэр. — Можешь доверять ему, как мне.
— Я знаю, Клэр, но все же ему до тебя далеко. Пожалуйста, это очень важно.
— Знаешь, дорогая, — недовольно проворчала Клэр, — если бы Арт Тейтлман попросил у меня разрешения лично осмотреть находящийся в расследовании труп, я бы вежливо указала ему на дверь и попросила никогда больше не обращаться с подобными просьбами. Но для тебя я сделаю то, чего никогда бы не сделала для любого другого человека.
— Спасибо, Клэр, — обрадовалась я. — Я знала, что всегда могу рассчитывать на твою помощь, а иначе зачем я укрепляла нашу дружбу все эти годы?
Я сняла трубку и позвонила Клэр.
— Поможешь мне?
— Разумеется, — охотно согласилась она. — А в чем дело?
— Мне нужно, чтобы ты взглянула на тело той женщины, которая была повешена в Окленде.
— Нет проблем, — ответила она. — Привози мне тело, и я осмотрю его.
— В том-то и беда, что я не могу этого сделать, — вздохнула я. — Понимаешь, Клэр, труп все еще находится в оклендской полиции, а расследование еще не закончилось.
Теперь уже Клэр тяжело вздохнула.
— Ты шутишь, Линдси? Я не имею права совать свой нос в расследование и нарушать его. Ты же знаешь, что это запрещено.
— Послушай, Клэр, — продолжала я уговаривать ее, — я прекрасно понимаю, что это незаконная процедура, но они обнаружили там нечто такое, что может коренным образом изменить ход расследования.
— Ты хочешь сказать, что я должна осмотреть тело и сделать заключение, которое будет опровергать выводы вполне уважаемых судебно-медицинских экспертов?
— Клэр, эти два дело каким-то образом связаны, — не унималась я. — Муж покойной Эстелл Чипман был полицейским. И дядя Тэйши Кэтчингс тоже. Сейчас я ломаю голову над тем, был ли один убийца или разные. Эта мысль не дает мне покоя. А следователи из Окленда уверены, что убийцей Эстелл был чернокожий мужчина. Понимаешь, к чему это все ведет?
— Чернокожий? — удивленно переспросила она. — А зачем чернокожему убивать чернокожих?
— Не знаю, но создается впечатление, что оба дела имеют общую основу, они связаны. И мне непременно нужно выяснить эту связь, понимаешь?
Клэр немного помолчала.
— Ну ладно, только я никак в толк не возьму, что именно я должна там искать.
Я рассказала ей о результатах анализа образцов кожи, обнаруженных под ногтями покойной Эстелл Чипман, и добавила, что эксперты Окленда могли допустить ошибку.
— Тейтлман очень хороший специалист, — запротестовала Клэр. — Можешь доверять ему, как мне.
— Я знаю, Клэр, но все же ему до тебя далеко. Пожалуйста, это очень важно.
— Знаешь, дорогая, — недовольно проворчала Клэр, — если бы Арт Тейтлман попросил у меня разрешения лично осмотреть находящийся в расследовании труп, я бы вежливо указала ему на дверь и попросила никогда больше не обращаться с подобными просьбами. Но для тебя я сделаю то, чего никогда бы не сделала для любого другого человека.
— Спасибо, Клэр, — обрадовалась я. — Я знала, что всегда могу рассчитывать на твою помощь, а иначе зачем я укрепляла нашу дружбу все эти годы?
Глава 23
Днем я сидела за своим рабочим столом и безуспешно пыталась свести воедино разрозненные факты, которые мы получили за последнее время. Все остальные сотрудники отдела уже ушли, и мне никто не мешал сосредоточиться на различных предположениях. К сожалению, это были всего лишь предположения, а не надежные версии. Я не знала, был ли убийца чернокожим или белым, не могла решить, убили Тэйшу Кэтчингс случайно или целенаправленно, не понимала истинного значения того двуглавого символа, который оставлял нам убийца на месте преступления.
Чутье опытного детектива подсказывало, что прежде всего нужно объединить эти две жертвы. Я чувствовала, что между ними есть связь, но какая, черт возьми?
Посмотрев на часы, я сняла трубку и набрала номер Симоны Кларк, которая занималась персоналом. Она как раз собиралась уходить.
— Симона, подготовь мне, пожалуйста, досье.
— На кого?
— На полицейского, ушедшего в отставку лет восемь — десять назад. Его зовут Эдвард Чипман.
— Довольно большой срок, — произнесла она после паузы. — Все личные дела с таким сроком давности отправляются на специальное хранение в архив. Я получу его только после обеда.
— Ну и прекрасно, — согласилась я. — Сделай все возможное.
Чутье опытного детектива подсказывало, что прежде всего нужно объединить эти две жертвы. Я чувствовала, что между ними есть связь, но какая, черт возьми?
Посмотрев на часы, я сняла трубку и набрала номер Симоны Кларк, которая занималась персоналом. Она как раз собиралась уходить.
— Симона, подготовь мне, пожалуйста, досье.
— На кого?
— На полицейского, ушедшего в отставку лет восемь — десять назад. Его зовут Эдвард Чипман.
— Довольно большой срок, — произнесла она после паузы. — Все личные дела с таким сроком давности отправляются на специальное хранение в архив. Я получу его только после обеда.
— Ну и прекрасно, — согласилась я. — Сделай все возможное.