Гросс Эндрю. Второй шанс

   Положив трубку, я снова вернулась к досье Керквуда и открыла его наугад. «Американцы за конституционные действия» — прочитала я на одной из папок. Праворадикальная группа белых американцев, выступающая против иммигрантов и национальных меньшинств. Ничего интересного. Неужели я снова напрасно теряю время? Никаких признаков того, что наш преступник имеет хоть какое-то отношение ко всем этим бандам.
   «Иди домой, Линдси, — подсказывал мне внутренний голос. — Утро вечера мудренее. Завтра появятся новые идеи, а сейчас нужно вернуться домой, отдохнуть и погулять с Мартой».
   Я сложила папки и хотела убрать их в коробку, но мой взгляд случайно упал на одну из них. «Тамплиеры» — было написано в верхней части досье. Ангелы ада, которые часто собирались в одном из кафе города Вальехо. Раньше тамплиерами называли рыцарей-крестоносцев, которые создали свой орден и свято хранили тайны. А эти были скорее всего расистами, защищали интересы белых и ненавидели всех остальных. Содержавшееся в конце досье заключение специалистов ФБР гласило, что эта группировка относилась к наиболее опасным преступным сообществам нашего штата.
   Я пролистала несколько страниц. Ничего особенного. Агенты ФБР скупо сообщали о деяниях членов этой группировки — хулиганские выходки, драки в общественных местах, несколько попыток ограбления банков, нападения на латиноамериканцев и чернокожих и т.д., и т.п. Далее следовали судебные процессы, сроки заключения, места пребывания осужденных, отзывы тюремного начальства. Я уже закрывала досье, но вдруг в глаза бросилась большая фотография на последней странице. Несколько мускулистых парней-байкеров, разукрашенных татуировками, собрались перед входом в кафе, которое с давних пор было их штаб-квартирой. Один наклонился над своим мотоциклом, и камера удачно выхватила его мощные плечи, обтянутые кожаной безрукавкой. Он был наголо выбрит, но мое внимание привлекла массивная спина парня. На черном фоне кожаной безрукавки ярко выделялся двуглавый лев с хвостом рептилии.

Глава 24

   По пустынной улице на окраине города, в районе заброшенных и опустевших складских помещений, быстро шагал человек в зеленой ветровке и надвинутой на глаза бейсболке. Ночью на улице не было ни души, если, конечно, не считать нескольких бомжей, которые старательно копошились в мусорных баках, не обращая внимания на окружающий их мир. На опустевших складских помещениях все еще мерцали неоновые огни, напоминавшие об оживленной дневной суете: «Оплата наличными и кредитными карточками», «Слесарные работы», «Эрл Кинг»...
   Его взгляд скользнул по противоположной стороне улицы и застыл на темном здании местной дешевой гостиницы, на углу которой ярко высвечивался номер 303. Он три недели тщательно изучал это место и сейчас знал его досконально. Половина комнат в этой гостинице пустовала, а вторая, как правило, заполнялась только на ночь местными бездомными, которые собирались здесь, чтобы переночевать и немного перекусить.
   Сплюнув на грязный тротуар, он перекинул черную спортивную сумку «Адидас» на другое плечо и направился к перекрестку Шестой улицы и Таунсенда. Там он перешел на другую сторону и приблизился к пустому складу, освещенному лишь небольшой лампочкой, висевшей над входом.
   Оглядевшись вокруг, он убедился, что за ним никто не следит, и толкнул массивную металлическую дверь. В этот момент он почувствовал прилив крови и ласкающее душу возбуждение, которое всегда предшествовало важным событиям. Протиснувшись внутрь, он ощутил затхлый запах мусора, старых газет и промасленной ветоши. Вдоль стен стояли огромные ящики с запчастями, издававшими стойкий запах солидола. Он стал быстро подниматься по лестнице, надеясь не наткнуться в этой темноте на какого-нибудь бомжа, который проник на склад в поисках ночлега.
   На пятом этаже он свернул в коридор и зашагал в дальний конец, где находилась пожарная лестница. По ней он влез на крышу, откуда его взору предстал ярко освещенный центр города и нависающий над ним мост через Залив. Он положил спортивную сумку на пол, расстегнул молнию и осторожно вынул разобранные части его любимой снайперской винтовки «ПСГ-1».
   «Возле церкви, — подумал он, — мне пришлось максимально сосредоточиться на выбранной цели. А здесь достаточно будет одного выстрела».
   Под шум проносящихся по мосту автомобилей он привычным движением собрал винтовку, не глядя на нее. Он так хорошо знал ее, что мог бы собрать даже во сне. Обычно так люди обращаются с ножами и вилками, к которым привыкли с раннего детства. Приладив длинный ствол, он поднял винтовку и посмотрел в инфракрасный прицел. Да, он намного умнее этих тупоголовых копов, которые сейчас ищут его белый фургон и ломают голову над загадочным двуглавым символом. А он уже здесь, на своем месте, и готовит им новую ловушку. Возможно, именно сегодня они поймут, с кем имеют дело и что ожидает их в будущем.
   Он выбрал удобную позицию, направил винтовку на один из гостиничных номеров и прицелился. Этот номер на четвертом этаже был перед ним как на ладони.
   Вот и все. Момент истины.
   Он сосредоточился, задержал дыхание и облизал пересохшие губы. Затем он еще раз тщательно прицелился и, убедившись, что все нормально и происходит так, как он и планировал, медленно нажал на спусковой крючок.
   Клик...
   Сегодня ему даже не придется оставлять после себя двуглавого льва. Они и так все поймут. По выстрелу. По пораженной цели.
   А завтра все в Сан-Франциско узнают его имя.
   Химера.

Часть II
Справедливость восторжествует

Глава 25

   Я постучала в стеклянную дверь офиса Стью Керквуда и отвлекла его от утреннего кофе с булочкой. Бросив на стол фотографию байкеров, я села напротив.
   — Мне срочно нужна информация об этих парнях. Как можно скорее, Стью. Ты понял меня?
   Увидев его недоуменный взгляд, я в двух словах объяснила суть дела, рассказала о двуглавом льве с хвостом рептилии, о белом фургоне со стакером на бампере, о подвале дома, в котором обнаружили тело Эстелл Чипман, а потом ткнула пальцем в фотографию.
   Керквуд застыл на мгновение.
   — Понятия не имею, что это может быть, — наконец произнес он и пожал плечами.
   — Это наш убийца, Стью, и нам необходимо найти его. Но как? Мне казалось, что ты большой дока по этой части.
   — Я говорил, что занимаюсь гомосексуалистами, а это совсем иное. Мы можем отправить это фото по электронной почте в Куантико.
   — Хорошо, — промолвила я. — Сколько времени уйдет на все?
   Керквуд выпрямился и задумался.
   — У меня там есть приятель, с которым мы вместе учились. Он главный специалист по этим делам. Думаю, он сумеет ускорить процесс. Я сейчас позвоню ему.
   — Давай, Стью, поторопись, а потом допьешь свой кофе. И дай мне знать, как только получишь оттуда хоть какую-то информацию.
   Поднявшись к себе, я вызвала Джейкоби и Кэппи и показала им обнаруженную фотографию байкера с двуглавым львом на спине.
   — Узнаете художника?
   Кэппи внимательно посмотрел на фото и уточнил:
   — Думаешь, эти подонки имеют отношение к нашим убийствам?
   — Не знаю, но таких совпадений не бывает. Я хочу выяснить, кто они такие, чем занимаются и где скрываются. Только будьте осторожны, парни. Эта банда хорошо вооружена и замешана в тяжких преступлениях: торговля оружием, наркотики, наемные убийства... Стрельба возле церкви — детский лепет по сравнению с тем, что они вытворяют. Если верить сообщениям агентов ФБР, они тусуются в Вольехо, в кафе «Голубой попугай». Думаю, не следует врываться туда без поддержки опергруппы, а привлечь ее мы пока не имеем права. У нас практически ничего нет на них, кроме этой фотографии.
   — Все понятно, — кивнул Кэппи. — Мы придем туда как простые посетители, без шума. Вообще говоря, это неплохо — провести денек за городом. — Он взял фотографию и похлопал Джейкоби по плечу. — Твои дубинки в багажнике?
   — Ребята, еще раз прошу, будьте осторожны, не лезьте на рожон, — предупредила я. — Помните, наш убийца — меткий стрелок.
   Когда они ушли, я просмотрела несколько сообщений, а потом развернула газету «Кроникл». В глаза бросился крупно набранный заголовок: «ПОЛИЦИЯ РАСШИРИЛА ПОИСК УБИЙЦЫ ДЕВОЧКИ ВОЗЛЕ ЦЕРКВИ И НЕ ИСКЛЮЧАЕТ ЕГО ПРИЧАСТНОСТИ К ГИБЕЛИ ЖЕНЩИНЫ В ОКЛЕНДЕ».
   Автором статьи была, разумеется, Синди, и она ссылалась на «источники, близкие к расследованию» и «не назвавших себя сотрудников полиции». Она довольно подробно изложила ход расследования, особое внимание уделив событиям в Окленде, правда, не перешла ту грань, которую я ей указала, но вплотную приблизилась к ней.
   Я быстро набрала номер Синди.
   — Это источник, близкий к расследованию, — шутливо представилась я, услышав ее голос.
   — Нет, ошибаешься, — поправила она меня. — Ты проходишь у меня как «не назвавший себя сотрудник полиции», а «близкий к расследованию источник» — это Джейкоби.
   — Ясно! — засмеялась я.
   — Я рада, что у тебя еще сохранилось чувство юмора. Линдси, я хочу показать тебе кое-что. Это очень важно. Ты приедешь на похороны Тэйши Кэтчингс?
   Я посмотрела на часы. До начала похорон оставался целый час.
   — Да.
   — Отлично, обязательно найди меня, — сказала Синди и положила трубку.

Глава 26

   Когда я подъехала к церкви, моросил мелкий дождь. Сотни людей в трауре уже находились там. Разбитое окно было закрыто черным покрывалом, которое развевалось на ветру и с шумом ударяло краями по пластиковой обшивке стены. Издали оно напоминало траурный флаг, вывешенный на стене церкви по этому трагическому случаю.
   На похороны прибыли мэр города Фернандес, лидер негритянского движения Вернон Джонс, члены городского правительства, видные политические деятели. Среди них я заметила своего шефа Мерсера. Убийство Тэйши приобрело общественную значимость, и это делало ее трагическую смерть еще более печальной.
   Войдя в церковь, я огляделась по сторонам и заметила стоявшую неподалеку Синди. Она ждала меня и, увидев, кивнула. Детский хор исполнял церковные гимны, а среди присутствующих слышались всхлипывания. Это было так грустно, что я чуть не расплакалась. Удивительно, но самые обыкновенные человеческие эмоции в церкви всегда обретают какую-то особую драматичность. Только здесь начинаешь отчетливо чувствовать ту грань, которая отделяет добро и зло, вызывая у верующих сожаление, сострадание, сочувствие и раскаяние. В особенности если речь идет о невинно загубленной юной душе.
   Когда хор умолк, к микрофону подошел Эрон Уинслоу. Он выглядел торжественно и даже элегантно в черном костюме. Собравшись с мыслями, он обратился к людям с самыми простыми и доступными словами, которые тронули всех. Уинслоу говорил о Тэйше как человек, знавший ее с раннего детства и следивший за каждым ее шагом. Его выступление ничем не напоминало обычные проповеди, в которых он призывал прихожан не отвечать злом на зло. Его речь была эмоционально насыщенной, но чрезвычайно доступной и понятной. Я смотрела на Уинслоу, слушала его и никак не могла поверить, что этот человек участвовал в операции «Буря в пустыне», а несколько дней назад рисковал жизнью, спасая детей от пуль маньяка.
   В конце своей речи Уинслоу признался, что не может простить убийце совершенное преступление, руководствуясь христианским милосердием, и тем более не может не судить его. «Только святые не судят других, — заявил он. — А я далеко не святой, поверьте. Я такой же, как и вы, и уже изрядно устал от безуспешных попыток примирить мир и справедливость, добро и зло. — После этих слов он пристально посмотрел на Мерсера. — Найдите убийцу. И да свершится над ним правосудие. Мы сейчас говорим не о вере, не о политике и даже не о цвете кожи. Мы говорим о праве людей жить без ненависти и не испытывать ненависть со стороны других. Я абсолютно убежден, что мир не рухнет от свершившейся несправедливости, не разрушится от злых дел. Он сам изменит себя и очистится от скверны».
   Все встали и долго аплодировали ему. Я украдкой смахнула слезы. Эрон Уинслоу придал похоронам такое достоинство, что многие прихожане еще долго не могли прийти в себя. Через час все закончилось, но люди не расходились, пребывая под впечатлением речи Уинслоу. Мать Тэйши держалась спокойно и шла за гробом с телом дочери с высоко поднятой головой.
   Я покинула церковь, когда хор запел последний гимн «Да не разомкнется наш круг». Я чувствовала себя подавленной, оглушенной и совершенно разбитой.

Глава 27

   Я вышла во двор и стала ждать Синди, наблюдая, как Эрон Уинслоу успокаивал убитых горем родственников Тэйши и утешал громко плачущих одноклассников. В нем было что-то такое, вызывавшее у меня восхищение. Он был предельно честен в помыслах, добросовестно выполнял свои обязанности и с неподдельной искренностью относился к окружающим его людям.
   — Да, с этим человеком можно чувствовать себя как за каменной стеной, — заметила подошедшая Синди.
   — У тебя есть какие-то планы на этот счет? — пошутила я.
   — Не знаю... Но после разговора с ним вчера вечером я обрела уверенность в своих силах. Я внимательно выслушала Уинслоу и пришла к выводу, что он действительно обладает даром проповедника. Словом, я чувствовала себя так, будто брала интервью у президента.
   — Синди, духовный наставник — это не совсем то, что обыкновенный священник, — сказала я.
   — Что ты имеешь в виду?
   — А то, что с ним действительно можно жить как за каменной стеной и при этом не отказываться от своих обычных привязанностей. Разумеется, нужно придерживаться определенных правил, но не более.
   — Да, — промолвила она и изобразила звук выстрела из пистолета: — Пиф-паф!
   — Он действительно производит неизгладимое впечатление, — продолжила я, не обращая внимания на ее шутливый тон, — а от его речи у меня навернулись слезы. Надеюсь, ты не этого добивалась, приглашая меня сюда?
   — Нет, — ответила Синди и тяжело вздохнула, возвращаясь к повседневным заботам. Покопавшись в сумке, она вынула оттуда сложенный вчетверо лист бумаги и протянула мне: — Ты говорила, что мне не следует ввязываться в эти дела, но я не удержалась и решила хоть как-то помочь тебе.
   — И правильно сделала, — улыбнулась я, разворачивая лист. — Что тут у тебя?
   К моему изумлению, на листе бумаги был изображен уже хорошо известный мне двуглавый лев с хвостом змеи. Точно такой я только что отдала Керквуду для окончательной идентификации.
   — Откуда у тебя это?
   — Ты сама знаешь, что это такое, Линдси.
   — Надеюсь, это не новая игрушка?
   Синди не прореагировала на мою шутку.
   — Это эмблема группы белых расистов, которые декларируют свое превосходство над остальными людьми. Один мой приятель из нашей газеты давно уже занимается подобными объединениями. Они очень хорошо законспирированы, поэтому их трудно обнаружить.
   Я долго смотрела на изображение двуглавого льва, которое не давало мне покоя с момента убийства Тэйши Кэтчингс.
   — Это что-нибудь означает?
   — Да, называется химерой, — пояснила Синди. — Происхождение символа уходит корнями в древнегреческую мифологию, в которой голова льва означает храбрость, тело козла — упрямство и силу воли, а хвост змеи — хитрость и коварство. А в целом этот символ предупреждает нас, что все попытки разрушить его неизбежно закончатся поражением.
   Я смотрела на эту химеру и ощущала прилив ярости.
   — Только не сейчас.
   — Я тоже так думаю, но пока значение этого символа полностью оправдывается. Понимаешь, Линдси, очень многие считают, что эти два убийства связаны между собой, а данный символ является ключом к разгадке. Ты согласна? Кстати, я нашла еще одно определение этого символа: «гротескный продукт больного воображения». Любопытно, не правда ли?
   Я молча кивнула. «Значит, речь действительно идет о преступлениях на расовой или национальной почве, — подумала я. — Мы возвращаемся к первоначальной версии». Не исключено, что это те самые тамплиеры, о существовании которых я недавно узнала. Значит, нам придется проверить все эти расистские группы. Но как при этом убийца может быть чернокожим? В этом нет никакого смысла.
   — Надеюсь, ты не злишься на меня? — спросила Синди.
   Я покачала головой:
   — Разумеется, нет. А твой приятель не сказал тебе, как можно убить это чудовище?
   — Ну, в мифологии все очень просто. Древние греки призывали какого-нибудь героя, который появлялся на крылатой лошади и отрубал ему голову. Хорошо иметь под рукой такого героя, не правда ли? — Несмотря на шутливый тон, Синди была чрезвычайно серьезной. — У тебя есть крылатая лошадь, Линдси?
   — Нет, — покачала я головой, даже не улыбнувшись. — У меня есть только собачка колли.

Глава 28

   Клэр встретила меня в вестибюле, когда я выходила из буфета.
   — Ты куда направляешься? — удивленно спросила я, зная, что она нечасто бывает в наших краях.
   Клэр была в замечательном, пурпурного цвета костюме, а на плече у нее висела сумка.
   — Откровенно говоря, я специально приехала к тебе.
   На ее лице появилось давно знакомое мне выражение, которое всегда сулило приятные новости. Это была не самоуверенность и уж тем более не превосходство, но нечто такое, что свидетельствовало о значимости и высочайшем профессионализме. В таких случаях ее искрящиеся от радости глаза говорили, что она достигла какого-то успеха, недоступного для остальных. И это приносило ей удовлетворение.
   — Ты уже обедала? — поинтересовалась я, предвкушая интересную беседу.
   Клэр усмехнулась:
   — Обед? За кого ты меня принимаешь? У меня никогда не хватает времени на него. С половины одиннадцатого я сидела за микроскопом, выполняя твою просьбу. — Она заглянула в мою сумку и увидела упаковку салата с кусочком цыпленка. — Да, выглядит вполне аппетитно.
   — Зависит от вкуса, — возразила я и закрыла сумку. — Ну и с чем ты пожаловала ко мне?
   Мы двинулись к лифту.
   — Мне пришлось пообещать Тейтлману билет в партере на концерт симфонического оркестра, чтобы хоть как-то успокоить его. Так что тебе придется подключить к этому Эдмунда. — Эдмунд был мужем Клэр, последние четыре года он играл в симфоническом оркестре Сан-Франциско.
   — Ладно, я отправлю ему записку, — пообещала я, пропуская ее в свой кабинет. — Может, он даст мне билет в первый ряд.
   Я достала салат и начала есть.
   — Ты не против? — спросила Клэр и, отобрав у меня пластиковую вилку, принялась за мой салат. — Переедать очень вредно.
   Я отодвинула от себя пластиковую тарелку.
   — Я же сказала, что все зависит от вкуса.
   Клэр быстро расправилась с салатом, а потом принялась за цыпленка.
   — Надеюсь, ты понимаешь, что чернокожий мужчина вряд ли станет убивать своих соплеменников.
   — Да, — согласилась я, глядя на тарелку с салатом. — Значит, ты хочешь сообщить мне нечто сенсационное?
   Она молча кивнула, тщательно пережевывая цыпленка.
   — Все случилось так, как ты предполагала. На первый взгляд ничто не свидетельствовало о ее насильственной смерти, то есть на этот счет не было абсолютно никаких прямых улик. А под ногтями у нее обнаружено очень странное вещество, напоминающее частички сильно пигментированной кожи, которая могла принадлежать только темнокожему человеку. Их извлекли и отправили на экспертизу. Впрочем, все это ты уже знаешь.
   — Ну так что тебе удалось выяснить? — нетерпеливо потребовала я компенсации за мой обед. — Неужели убийца действительно был чернокожим?
   Клэр выдержала паузу, вытерла губы салфеткой и подалась вперед.
   — Сначала я тоже так подумала. Это мог быть если не афроамериканец, то латиноамериканец или даже азиат. Тейтлман настаивал именно на такой версии, но только до тех пор, пока я не попросила его провести еще один анализ.
   Она доела мой обед, немного помолчала и хитро прищурилась.
   — Я когда-нибудь говорила тебе, что мне нет равных в дерматологии?
   — Нет, Клэр, — покачала я головой, с нетерпением ожидая продолжения.
   — Нет? Странно. Не понимаю, как мы пропустили столь важную для нас тему. Ну да ладно, эксперты в лаборатории пытаются сейчас выяснить, каков уровень пигментации в обнаруженных образцах. Точнее, гиперпигментации, поскольку речь идет о клеточном или ячеистом строении кожи, в которой содержится большое количество меланоцитов, придающих клеткам кожи определенную пигментацию, причем на поверхности кожи в гораздо большей степени, чем в ее нижних слоях.
   — Клэр, а ты не могла бы объяснить все это проще?
   — Меланоциты представляют собой темные подкожные ячейки, наиболее развитые у людей с цветной кожей. — Подвернув рукав, она показала мне свою смуглую кожу. — Вот сейчас ты видишь средний уровень меланоцитов. А в тех образцах, которые были обнаружены под ногтями убитой женщины, они практически полностью отсутствуют. Они имеют голубоватый оттенок, что совершенно нетипично для кожи даже с небольшим содержанием меланина. И это должен понимать любой дерматолог.
   — Что именно? — подскочила я от нетерпения.
   — Понять, что убивший эту несчастную женщину человек никак не мог быть чернокожим! — с торжествующим видом объявила Клэр. — Это исключено. Преступник — белый человек с искусственной пигментацией. Чернила, Линдси, все дело в чернилах. Несчастная женщина вцепилась ногтями в его кожу как раз в том месте, на котором была татуировка.

Глава 29

   После того как Клэр ушла, я еще долго сидела за столом и размышляла над ее открытием. Конечно, новость порадовала меня. Вскоре появилась Карен и вручила мне большой конверт от Симоны Кларк.
   Это было досье на полицейского Эдварда Чипмана, который служил в полиции Сан-Франциско много лет назад. Я вынула из конверта несколько листов бумаги и стала быстро просматривать их. Чипман был патрульным полицейским и почти всю свою службу провел на улицах города. В отставку он ушел в 1994 году в звании сержанта. За годы службы дважды получал благодарственные грамоты за храбрость при исполнении служебных обязанностей.
   Я пристально вглядывалась в его фотографию. Узкое темное лицо с огромной копной курчавых волос, которые были так популярны у негритянского населения в шестидесятые годы. Вероятно, Чипмана сняли в тот момент, когда он только поступил на службу. Я просмотрела все бумаги и разочарованно закрыла папку. Обычные сведения о человеке, ничего такого, за что можно было бы ненавидеть. И уж тем более его несчастную вдову. В послужном списке не было никаких зацепок, конфликтов, скандалов, что стало бы причиной мести. За свою тридцатилетнюю карьеру Чипман ни разу не выстрелил из служебного пистолета, а то и вообще не вынимал его из кобуры.
   Правда, он был в полицейском отряде по охране общественного порядка в Потреро-Хилл и состоял в небольшой общественной организации под названием «Офицеры за справедливость», которая защищала интересы чернокожих офицеров полиции, но это вряд ли могло явиться причиной ненависти. Как и многие другие полицейские, Чипман был незаметен, скромен, добросовестно исполнял свои обязанности, никогда не попадал в неприятные ситуации и не оказывался в центре внимания общественного мнения. Короче говоря, в его послужном списке не было ничего такого, что хоть как-то связывало бы его с убийством Тэйши Кэтчингс или с ее дядей Кевином Смитом. Однако интуиция подсказывала мне, что именно здесь следует искать зацепку. Мои размышления прервал внезапный стук в дверь. На пороге показалась Лоррейн Стаффорд.
   — У вас есть минутка, лейтенант?
   Она сообщила, что украденный белый фургон принадлежит Рональду Стесику, преподавателю антропологии колледжа в Маунтин-Вью.
   — Вероятно, автомобиль угнали со стоянки возле колледжа, — предположила Лоррейн. — А хозяин слишком поздно заявил о пропаже, поскольку по служебным делам уехал на несколько дней в Сиэтл.
   — А кто мог знать, что он уезжает?
   Она похлопала рукой по бумагам.
   — Его жена, коллеги по работе, администратор колледжа. Он ведет занятия в двух группах, значит, учащиеся тоже могли знать об этом. Кроме того, Рональд Стесик ведет уроки еще в нескольких местных школах.
   — А его ученики проявляли какой-либо интерес к фургону или месту парковки?
   Лоррейн снисходительно хмыкнула.
   — Он говорит, что половина его студентов приезжает на занятия в шикарных «БМВ» и «саабах». Вряд ли их может привлечь старый фургон, которому уже больше шести лет.
   — А как насчет стикера на бампере? — со слабой надеждой в голосе спросила я.
   Конечно, я прекрасно понимала: этот Стесик не имеет никакого отношения к убийствам, но на его машине была та же самая наклейка, что и в подвале дома в Окленде.
   Лоррейн пожала плечами.
   — Заявляет, что никогда в жизни не видел ее. Я даже припугнула его проверкой на детекторе лжи, но он отнесся спокойно и сказал, что готов к этому в любую минуту.
   — Ты лучше проверь, не имеет ли кто из его друзей или студентов каких-либо неординарных политических наклонностей.
   Лоррейн кивнула:
   — Хорошо, Линдси, но у этого человека нет проблем с законом.
   Ближе к вечеру меня охватило отчаяние. Мы снова оказались в тупике. Я была уверена, что действует серийный убийца, а это означало, что нас ждут новые неприятности. Единственная надежда оставалась на того парня в кожаной куртке с двуглавым львом на спине.