[327]
На съезде привлекли внимание вступления М. В. Фрунзе, Одинца, С. М. Кирова, представлявших соответственно Украину и Закавказье, а также посланцев среднеазиатских республик – Бухарской и Хорезмской – Кары Иолдаш Булатова и Султан-Галиева. Эти республики назывались тогда не социалистическими, а народными советскими республиками. На съезде их представители, собственно, присутствовали как гости, но в своих выступлениях выражали желание народов Средней Азии в скорейшем времени тоже войти в состав СССР. [328]Этим самым подчеркивалась возможность вхождения в состав СССР и других республик, в том числе и тех, где еще не была установлена Советская власть.
М. В. Фрунзе, который выступил сразу после доклада Сталина, от имени конференции полномочных делегаций подчеркнул соответствие действий съезда принципам равноправия наций и показал кардинальное отличие различных путей государственного строительства в советской стране и в капиталистическом мире. Он остановился на этапах подготовки Декларации и Договора об образовании СССР, особенно отметив обсуждение этих документов на съездах Советов республик, где они получили одобрение. Фрунзе, однако, для получения дополнительных гарантий предложил продолжить работу над этими документами и направить как Декларацию, так и Договор на утверждение ЦИК союзных республик, мнение которых должно быть в дальнейшем учтено ЦИК СССР и утверждено следующим съездом Советов СССР. Он предложил еще раз привлечь к решению этого вопроса правительства национальных государств (термин его доклада – В. Г.). При этом Фрунзе подчеркивал: «Этот путь как будто кажется длинным, но нам приходится считаться с тем, что то дело, которое мы сейчас с вами начали, является делом чрезвычайной важности, является делом, над созданием которого стоит потрудиться не один и не два месяца, с тем, чтобы и результаты вышли наиболее совершенными». [329]По предложению Фрунзе съезд проголосовал и за Декларацию, и за Договор в основном.
С. М. Киров, представленный съезду как бакинский рабочий, упомянул о тяжелой доле малых народов в старой, самодержавной России и отметил то большое значение, которое придают рабочие и крестьяне национальных окраин России организации СССР. Киров, подчеркивая историческое значение принятых съездом решений, раскрыл перспективы единения братской семьи народов в создающемся Советском Союзе. Кстати, именно Киров от имени пролетариата Закавказских республик предложил в честь образования нового государства основать в Москве Дом Союза Советских Социалистических Республик.
Если от бакинских рабочих выступал Киров, то от украинского крестьянства слово было предоставлено Одинцу, крестьянину Черниговской губернии, произнесшего, кроме докладчика самую продолжительную речь. В ней значительное место уделялось тяжелой доле украинского народа, его истории и современному положению. Довольно негативно он оценил деятельность Богдана Хмельницкого, насадившего по его словам вместо старых панов – новых, то есть гетманов. Екатерину II он назвал самым заклятым врагом Украины и самым резким образом отозвался о царском режиме, кабалившем украинский народ и преследовавшем украинскую культуру. Он подчеркнул, что украинская культура удерживалась только в Галиции, но и там был учинен ее погром царскими офицерами. Среди прочего они, по словам Одинца, уничтожили академию украинских наук.
Речь здесь шла о деятельности царского правительства во время Первой мировой войны в Галиции, где русины благожелательно встретили российские войска, но по указанию царского правительства там сразу же были закрыты украинские культурные учреждения, украинские школы, а также «Научное товарищество им. Шевченко», запрещено издание украинских газет и журналов и арестовано много деятелей украинского национального движения, часть из которых была сослана в Сибирь. [330]В 1922 г., когда выступал Одинец, еще были живы в памяти эти события и докладчик счел необходимым даже заявить: «Раньше был союз разбойников, теперь есть союз тружеников. Наш союз мы, селяне, разумеем, как единственную надежду, что теперь мы вместе и никто нас не разъединит». Интересно, что, говоря о союзе четырех республик, Одинец посчитал необходимым также подчеркнуть, что первое место будет открыто для польского пролетариата и селянства, а затем и для других народов от Лондона и Берлина до Пекина и Токио. [331]
С краткими речами или приветствиями на съезде выступили также С. С. Каменев, в то время главнокомандующий Вооруженными силами Республики, Я. Э. Рудзутак, Г. И. Петровский, М. Г. Цхакая, и от мандатной комиссии – В. Н. Максимовыми. Кроме Калинина на съезде председательствовал также Фрунзе.
Важнейшими документами съезда, который можно назвать историческим, были Декларация и Договор. В Декларации говорилось о расколе мира на два лагеря – лагерь капитализма и лагерь социализма. В лагере капитализма национальная вражда, колониализм, национальное угнетение, клубок национальных противоречий там все более запутывается, и буржуазия оказывается бессильной наладить сотрудничество народов. В корне уничтожить национальный гнет может только лагерь Советов в условиях диктатуры пролетариата. Только таким путем удалось отбить нападения империалистов всего мира, как внутренних, так и внешних. Но неустойчивость международного положения порождает опасность новых нападений и посему необходим единый фронт советских республик перед лицом капиталистического окружения. Но объединение в одну социалистическую семью побуждается и самим строением Советской власти, интернациональной по своей классовой природе. Далее подчеркивалась как добровольность объединения, равноправие народов, так и возможность доступа в Союз и другим социалистическим республикам, в том числе и тем, которые могут возникнуть в будущем. Обеспечивалось также каждой республике и право свободного выхода из Союза. Создание Союза рассматривалось как важный шаг на пути объединения трудящихся всех стран в Мировую Социалистическую Советскую Республику. [332]
Текст Декларации мало отличался от ее проекта выработанного Комиссией 6 октября и утвержденного Пленумом ЦК РКП (б) 18 декабря 1922 г. Но некоторые отличия все же были. Кроме незначительных стилистических поправок была включена фраза – «новое союзное государство явится достойным увенчанием заложенных еще в октябре 1917 года основ мирного сожительства и братского сотрудничества народов» В проекте эта фраза звучала несколько по-иному. В проекте также ничего не говорилось о Мировой Социалистической Советской Республике. [333]Еще одно отличие и, несомненно, важное, заключалось в том, что вместо указания о необходимости подписания Договора об образовании Союза социалистических республик Европы и Азии, как было в проекте, здесь предусматривалось подписание договора об образовании Союза Советских Социалистических Республик.
Таким образом, в Декларации подчеркивались как международные факторы объединения республик, так и внутренние, причем, прежде всего, делался упор на интернациональное по своей классовой природе строение Советской власти. В Декларации выдерживались все три главных принципа национальной политики компартии, хорошо прослеживавшиеся еще в канун Октябрьской революции – принцип интернационализма, принцип права наций на самоопределение вплоть до отделения и принцип федерализма, советского федерализма, предусматривавшие уничтожение в корне национального гнета, создания обстановки взаимного доверия и закладывания основ братского сотрудничества народов. Эти принципы были фактически заявлены в Декларации и, кроме всего прочего, она продемонстрировала преемственность основ новой политики, заложенной еще в октябре 1917 г. Упоминание октября 1917 г. было не случайным, и в этом отношении новая формулировка была более четкой, нежели присутствовавшая в проекте, где говорилось об основах, «которые были заложены пять лет тому назад», [334]то есть когда прямо не говорилось об октябре 1917 г.
Следующий основополагающий документ, обсужденный I съездом Советов, носил название «Договор об образовании Союза Советских Социалистических Республик». Он, собственно, носил характер Конституции. Как и проект, утвержденный партийными инстанциями, он состоял из 26 статей. Отличия от проекта по отдельным пунктам были не очень значительными. Появились, например, некоторые детали, например, количество членов ЦИК раньше планировалось в составе 300 членов, а сейчас – 371. Заметным нововведением стала 14 статья, где было записано следующее постановление: «Декреты и постановления Центрального Исполнительного Комитета и Совнаркома Союза печатаются на языках, общеупотребительных в союзных республиках (русский, украинский, белорусский, грузинский, армянский, тюркский)». [335]Это было результатом обсуждения проекта на местах. VII Всеукраинский съезд Советов, как отмечалось, даже употребил термин «государственные языки». В Конституции Грузии от 2 марта 1922 г. вообще грузинский язык был объявлен государственным, но там имелось также примечание об обеспечении национальным меньшинствам права свободного развития и употребления родного языка, причем не только в своих национально-культурных, но и в общегосударственных учреждениях. [336]В Договоре термин «государственный язык» не фигурирует и вместо него предпочли писать об общеупотребительных языках, перечислив всего шесть языков. Любопытно, что фигурирует термин «тюркский язык», под которым можно разуметь языки всех тюркских народов, не только азербайджанский.
В Договоре четко разграничивались функции верховных органов СССР, Совета Народных Комиссаров, союзных республик. В частности, республикам полагалось иметь свои бюджеты, которые являлись бы составными частями общесоюзного бюджета, при этом перечень доходов и размеров доходных отчислений, идущих на образование бюджетов союзных республик должен был определять Центральный Исполнительный Комитет Союза. [337]
По Договору устанавливалось единое союзное гражданство для граждан всех союзных республик, учреждались флаг, герб и государственная печать СССР и столицею объявлялась г. Москва. Признавалось право свободного выхода союзных республик и необходимость внесения изменений в конституции республик в соответствии с Договором.
Съезд принял постановление об утверждении Декларации и Договора, в силу которого они были в основном утверждены. Но, признавая чрезвычайную важность этих документов, Съезд принял решение о необходимости выслушать окончательные мнения всех входящих в Союз республик для чего они пересылались в ЦИКи союзных республик и их отзывы должны были быть представлены в ЦИК СССР к ближайшей его сессии. Окончательный текст Декларации и Договора было решено утвердить на II съезде Советов СССР.
Съезд также принял специальные постановления об основании Дома СССР, о создании Центрального научного института сельского хозяйства с отделениями во всех союзных республиках (с этим предложением на съезде выступил представитель украинского крестьянства Одинец) и о праздновании дня образования Союза Советских Социалистических Республик. В этом последнем постановлении дословно было записано следующее: «Поручить Центральному Исполнительному Комитету Союза Советских Социалистических Республик установить праздничный день на территории СССР в ознаменование образования СССР». [338]Съезд единогласно избрал в состав ЦИК СССР 371 члена и 138 кандидатов. Енукидзе, зачитывал кандидатуры в состав ЦИКа по делегациям. От РСФСР было 270 членов, и первая пятерка выглядела следующим образом: Калинин, Ленин, Троцкий, Сталин, Зиновьев. От Украины было выбрано 88 членов ЦИК и в первую украинскую пятерку вошли Петровский, Раковский, Фрунзе, Мануильский, Лебедь. От ЗСФСР в состав ЦИКа вошло 26 членов. Они были поименованы сначала от Грузии, а затем вперемешку, поэтому о первой пятерке говорить не приходится. Но в состав ЦИКа вошли Махарадзе, Мдивани, Киров, Нариманов, Назаретян. Белоруссия была представлена в ЦИКе всего 7 членами и белорусский список открывали А. Г. Червяков, В. А. Богуцкий и М. М. Ходош.
Закрывая съезд, Калинин подвел итоги его работы, назвав ее «событием мировой важности». Он выделил в создании СССР три важнейших достижения, к которым отнес объединение материальных ресурсов, политический фактор и новый принцип взаимоотношения между народами – принцип дружбы и братского общежития, подчеркнув при этом, что в этот принцип межнациональных отношений закладывается пока только первый камень. Калинин при этом подчеркнул: «Целые тысячелетия прошли с тех пор, как лучшие умы человечества бьются над теоретической проблемой в поисках форм, которые дали бы народам возможность без величайших мук, без взаимной борьбы жить в дружбе и братстве. Только сейчас, сегодняшний день практически закладывается первый камень в этом направлении». [339]
В тот же самый день, 30 декабря 1922 г. состоялась Первая сессия ЦИК СССР, проходившая под председательством Г. И. Петровского. По предложению Енукидзе образовывается Президиум ЦИК Союза в составе 19 членов и 13 кандидатов. 11 членов Президиума представляли РСФСР – М. И. Калинин, И. В. Сталин, Л. Б. Каменев, А. И. Рыков, А. Д. Цюрупа, М. П. Томский, Т. В. Сапронов, А. С. Енукидзе, Д. И. Курский, Я. Э. Рудзутак, П. Г. Смидович. От Украины в составе Президиума было четверо – Г. И. Петровский, Х. Г. Раковский, Д. З. Мануильский, Ф. Я. Кон, от ЗСФСР – трое – Н. Нариманов, А. Ф. Мясников, Г. П. Мдивани и от Белоруссии был один член Президиума – А. Г. Червяков. Прдеседателями ЦИК СССР избраны были М. И. Калинин, Г. И. Петровский, Н. Нариманов и А. Г. Червяков. Секретарем ЦИК Союза стал А. С. Енукидзе.
Эта сессия приняла также семь постановлений. В них содержались поручения Президиуму ЦИК разработать к ближайшей сессии ЦИК Союза положение о наркоматах СССР, наметить персональный состав наркомов и представить их на утверждение следующей сессии ЦИК, которая намечалась на апрель. Президиуму давались и некоторые другие поручения. До созыва II сессии ЦИК Союза все полномочия по изданию декретов и постановлений, обязательных для всего Союза ССР, передавались ВЦИК и его Президиуму. [340]
Работа съезда широко освещалась во всех тогдашних средствах массовой информации, а после его окончания во многих регионах страны были проведены специальные собрания и митинги с резолюциями поддержки его решений. 9 января на Пленуме Харьковского городского Совета была по этому поводу принята специальная резолюция, где было постановлено: «... горячо приветствовать создание Союза Советских Социалистических Республик, являющегося залогом сплочения и укрепления существующих сейчас советских республик и расширения границ пролетарской революции на весь мир». В подобном же духе принимается на следующий день, 10 января 1923 г. и резолюция Пленума Киевского городского Совета [341]и множество других решений по результатам съезда. Международное значение образования СССР, обычно, ставилось на первое место. В них нередко писалось о будущем мировом союзе советских республик, как можно прочитать в телеграмме III Азербайджанского съезда профсоюзов [342]или о мировой пролетарской революции. Подчеркивалось и значение создания СССР как мощной политической и экономической организации, способной быстрее восстановить промышленность и сельское хозяйство, что можно прочитать в резолюции беспартийной крестьянской конференции Полонской волости Волынской губернии Украины от 10 января 1923 г. [343]Звучали также мотивы дружбы народов СССР, что можно усмотреть в телеграмме второй сессии III Всехорезмского курултая от 13 января 1923 г. [344]
Однако многочисленные письма и телеграммы с одобрением работы съезда не означали прекращения дискуссий по конкретному воплощению в жизнь его решений, не положили они и конца борьбы интересов центра и окраин. Знал об этом и В. И. Ленин, состояние здоровья которого все ухудшалось и изоляция которого от внешнего мира все усиливалась. При всем этом хорошо видно как он был озабочен будущим страны и, в частности, тем как будет решаться национальный вопрос. 30 декабря 1922 г., то есть в день съезда, Ленин начал и 31 декабря закончил диктовать М. А. Володичевой записку, которая вошла в историю как статья «К вопросу о национальностях или об „автономизации“. В советской печати она была опубликована впервые в 1956 г., но изначально секретом не являлась, поскольку доводилась до сведения делегатов XII съезда РКП (б) в 1923 г. Знали о ней и за границей, потому что копию ее вывез Л. Троцкий, в архиве которого она находилась. [345]
Эта записка интересна и сама по себе и тем влиянием, которое оказала на ход будущего съезда партии и к ней приходится вновь обращаться и по причине того, что В. А. Сахаров, уделивший ей большое место в своей монографии, поставил ленинское авторство под сомнение. [346]По его мнению, сам текст записки свидетельствует против ленинского авторства. [347]Причем под сомнение берутся уже самые первые строчки записки, где Ленин отмечал: «Я, кажется, сильно виноват перед рабочими России за то, что не вмешался достаточно энергично и достаточно резко в пресловутый вопрос об автономизации, официально называемый, кажется, вопросом о союзе советских социалистически республик». (В копии Троцкого слово «Автономизация» взята в кавычки и начинается с большой буквы, также как применяется аббревиатура СССР).
Далее, как известно, Ленин сказал, «таким образом, вопрос миновал меня почти совершенно». В. Сахаров в ответ на эти замечания не соглашается с автором письма и подчеркивает решающее влияние Ленина на принимаемые решения. Вообще, кто из тогдашних большевиков мог бросать упреки больному Ленину кроме его самого? Ленину, которого большевики уже при жизни считали гениальным и, конечно, великим марксистом. Х. Раковский, давний сподвижник Г. В. Плеханова, в 1924 г. писал: «У Ильича громадные заслуги перед марксизмом: он спас марксизм от вырождения, к которому он неминуемо пришел бы после того, как он, благодаря Каутскому и другим, стал казенной доктриной для оправдания социал-патриотизма и социал-ренегатства». [348]Так что только сам Ленин мог тогда делать самому себе подобные замечания.
За что Ленин берет вину на себя? Во-первых, он занялся вплотную этим вопросом лишь в конце сентября, когда руководство трех республик высказалось не за план «автономизации», фактически, против него. Во-вторых. Ленин, присутствуя на Пленуме ЦК РКП (б) 5-го октября, 6-го, когда решался именно этот вопрос, отсутствовал и, в-третьих, из-за болезни, действительно, не мог присутствовать ни на декабрьском Пленуме, ни на двух съездах Советов – российском и общесоюзном. Записка надиктовывалась в день первого союзного съезда. Решаются серьезные вопросы, а председатель Совнаркома РСФСР, не присутствует ни на X съезде Советов РСФСР, ни на учредительном съезде СССР. После телеграммы от 21 октября 1922 г. по «грузинскому делу» и интервью М. Фарбману от 27 октября вплоть до 30 декабря прямых ленинских документов по проблемам формирования СССР нет. Даже в конспекте речи В. И. Ленина на X Всероссийском съезде Советов, на котором он не присутствовал, причем знал об этом заранее, из 24-х обозначенных пунктов ни один не посвящен национальным проблемам. [349]Конспект, видимо, был составлен еще до 15 декабря 1922 г., поскольку именно в этот день Ленин пишет письмо Сталину, где подчеркивает невозможность своего участия на этом съезде. Правда, он еще надеялся на встречу с врачами, с которыми намеревался обсудить возможность своего выступления на съезде. И далее он продолжал: «Отказ от него я считал бы для себя большим неудобством, чтобы не сказать сильнее». [350]
Невозможность участия на X съезде Ленин рассматривает как большое неудобство и даже сильнее того. То есть, Ленин явно чувствовал свою вину еще до записок 30–31 декабря. План Ленина, изложенный им в письме Каменеву 26 сентября, действительно, оказал решающее воздействие на конструкцию СССР, Ленин, конечно, знал и о том, как решаются дела в этом направлении, но у него были веские основания говорить, что он не мог заниматься этим непростым вопросом повседневно и отсутствовал во время важнейших заседаний, где непосредственно решались конкретные вопросы создания СССР.
Примерно на таком же уровне построены и другие аргументы В. Сахарова в пользу его утверждения. Автор не исследует вопрос, а доказывает свою версию, Поскольку наша работа имеет другие цели и мы не можем от них сильно отклоняться, не будем пункт за пунктом опровергать словесную конструкцию автора. Мы их, действительно, рассмотрели и не можем их принять категорически. Об отношении Ленина к «грузинскому делу» мы еще вернемся. Обратимся к самому тексту надиктованной записки и попытаемся понять ее основной смысл, ибо она даже при больном Ленине оказала свое воздействие на проведение национальной политики компартии.
Ленин, прежде всего, выражает свое несогласие с действиями Орджоникидзе и Дзержинского и дает недвусмысленно отрицательную характеристику аппарату, который называет насквозь чуждым и представляющим из себя буржуазную и царскую мешанину. В этой связи «свобода выхода из союза» по Ленину оказывается пустой бумажкой, которая не сможет защитить инородцев от «великоруса-шовиниста, в сущности, подлеца и насильника, каким является типичный русский бюрократ». Ленин также бросает упрек Сталину за его, как там пишется, торопливость и административное увлечение, и также озлобление против «социал-национализма». При этом Ленин счел нужным произнести следующие слова: «Озлобление вообще играет в политике обычно самую худую роль». Вновь возвращаясь к Дзержинскому и Орджоникидзе Ленин подчеркивает, что они были властью по отношению к другим гражданам Кавказа и тем более должны были проявлять особую выдержку. И далее, в конце записей 30 декабря Ленин ставит, по его словам, важный принципиальный вопрос: «как понимать интернационализм?».
С этого вопроса он начинает свою записку на следующий день, 31 декабря. Он выступает против абстрактной постановки вопроса о национализме и различает национализм нации угнетающей и нации угнетенной, национализм большой нации и национализм маленькой нации. В этой связи, поскольку националы большой нации виноваты в бесконечных насилиях, необходимо ликвидировать не только формальное, но и фактическое неравенство. Отсюда Ленин видит необходимость уступок малым нациям и особо подчеркивает: «Вот почему в данном случае лучше пересолить в сторону уступчивости и мягкости к национальным меньшинствам, чем недосолить».
Ленин ставит задачу дальнейшего укрепления союза социалистических республик, предлагает политическую ответственность за случившееся «грузинское дело» возложить на Сталина, Дзержинского и Орджоникидзе и обращает особое внимание на политику в области национальных языков. Он предлагает вернуться к данным вопросам и на следующем съезде Советов и даже допускает то, чтобы «оставить союз советских социалистических республик лишь в отношении военном и дипломатическом, а во всех других отношениях восстановить полную самостоятельность отдельных наркоматов». Он при этом напоминает о партийном авторитете, то есть о роли партии и несогласованность в работе аппарата видеть меньшим злом, нежели возможное обострение межнациональных отношений. Он особое внимание обращает на международный фактор, прежде всего на пробуждение народов Востока и на пример советской страны и не допускает подрыва принципиальной искренности в национальных отношениях и необходимость борьбы с империализмом. Ленин завершил эту записку верой в завтрашний день «когда окончательно проснутся пробужденные угнетенные империализмом народы и когда начнется решительный долгий и тяжелый бой за их освобождение». [351]
Записка во многом является продолжением прежних взглядов Ленина на национальный вопрос, но есть в ней и некоторые новые места. Ясно, что он не считал решения I съезда Советов СССР окончательными и видел необходимость дальнейшей работы над конструкцией нового государства. Оно, отнюдь, не должно было превратиться в конфедерацию, ибо сохранялся единый партийный аппарат, и Ленин об этом говорит в своей записке. Он, отнюдь, не говорит и об уничтожении верхнего этажа, который, как известно, именно им был предложен. Что касается политики по отношению к малым народам, то она будет принята на вооружение партией и даст свои значительные результаты в самое ближайшее время. Этот документ повлияет как на конкретную работу по дальнейшему созданию СССР, так и на разработку теории национальных отношений, предназначенной не только для внутреннего потребления. Не случайно в 1923–1924 гг. выходит ряд работ посвященных роли Ленина в разработке национального вопроса. Один из руководителей Наркомнаца С. Диманштейн издает специальную статью о наследии Ленина по национальному вопросу еще до Первой мировой войны.
На съезде привлекли внимание вступления М. В. Фрунзе, Одинца, С. М. Кирова, представлявших соответственно Украину и Закавказье, а также посланцев среднеазиатских республик – Бухарской и Хорезмской – Кары Иолдаш Булатова и Султан-Галиева. Эти республики назывались тогда не социалистическими, а народными советскими республиками. На съезде их представители, собственно, присутствовали как гости, но в своих выступлениях выражали желание народов Средней Азии в скорейшем времени тоже войти в состав СССР. [328]Этим самым подчеркивалась возможность вхождения в состав СССР и других республик, в том числе и тех, где еще не была установлена Советская власть.
М. В. Фрунзе, который выступил сразу после доклада Сталина, от имени конференции полномочных делегаций подчеркнул соответствие действий съезда принципам равноправия наций и показал кардинальное отличие различных путей государственного строительства в советской стране и в капиталистическом мире. Он остановился на этапах подготовки Декларации и Договора об образовании СССР, особенно отметив обсуждение этих документов на съездах Советов республик, где они получили одобрение. Фрунзе, однако, для получения дополнительных гарантий предложил продолжить работу над этими документами и направить как Декларацию, так и Договор на утверждение ЦИК союзных республик, мнение которых должно быть в дальнейшем учтено ЦИК СССР и утверждено следующим съездом Советов СССР. Он предложил еще раз привлечь к решению этого вопроса правительства национальных государств (термин его доклада – В. Г.). При этом Фрунзе подчеркивал: «Этот путь как будто кажется длинным, но нам приходится считаться с тем, что то дело, которое мы сейчас с вами начали, является делом чрезвычайной важности, является делом, над созданием которого стоит потрудиться не один и не два месяца, с тем, чтобы и результаты вышли наиболее совершенными». [329]По предложению Фрунзе съезд проголосовал и за Декларацию, и за Договор в основном.
С. М. Киров, представленный съезду как бакинский рабочий, упомянул о тяжелой доле малых народов в старой, самодержавной России и отметил то большое значение, которое придают рабочие и крестьяне национальных окраин России организации СССР. Киров, подчеркивая историческое значение принятых съездом решений, раскрыл перспективы единения братской семьи народов в создающемся Советском Союзе. Кстати, именно Киров от имени пролетариата Закавказских республик предложил в честь образования нового государства основать в Москве Дом Союза Советских Социалистических Республик.
Если от бакинских рабочих выступал Киров, то от украинского крестьянства слово было предоставлено Одинцу, крестьянину Черниговской губернии, произнесшего, кроме докладчика самую продолжительную речь. В ней значительное место уделялось тяжелой доле украинского народа, его истории и современному положению. Довольно негативно он оценил деятельность Богдана Хмельницкого, насадившего по его словам вместо старых панов – новых, то есть гетманов. Екатерину II он назвал самым заклятым врагом Украины и самым резким образом отозвался о царском режиме, кабалившем украинский народ и преследовавшем украинскую культуру. Он подчеркнул, что украинская культура удерживалась только в Галиции, но и там был учинен ее погром царскими офицерами. Среди прочего они, по словам Одинца, уничтожили академию украинских наук.
Речь здесь шла о деятельности царского правительства во время Первой мировой войны в Галиции, где русины благожелательно встретили российские войска, но по указанию царского правительства там сразу же были закрыты украинские культурные учреждения, украинские школы, а также «Научное товарищество им. Шевченко», запрещено издание украинских газет и журналов и арестовано много деятелей украинского национального движения, часть из которых была сослана в Сибирь. [330]В 1922 г., когда выступал Одинец, еще были живы в памяти эти события и докладчик счел необходимым даже заявить: «Раньше был союз разбойников, теперь есть союз тружеников. Наш союз мы, селяне, разумеем, как единственную надежду, что теперь мы вместе и никто нас не разъединит». Интересно, что, говоря о союзе четырех республик, Одинец посчитал необходимым также подчеркнуть, что первое место будет открыто для польского пролетариата и селянства, а затем и для других народов от Лондона и Берлина до Пекина и Токио. [331]
С краткими речами или приветствиями на съезде выступили также С. С. Каменев, в то время главнокомандующий Вооруженными силами Республики, Я. Э. Рудзутак, Г. И. Петровский, М. Г. Цхакая, и от мандатной комиссии – В. Н. Максимовыми. Кроме Калинина на съезде председательствовал также Фрунзе.
Важнейшими документами съезда, который можно назвать историческим, были Декларация и Договор. В Декларации говорилось о расколе мира на два лагеря – лагерь капитализма и лагерь социализма. В лагере капитализма национальная вражда, колониализм, национальное угнетение, клубок национальных противоречий там все более запутывается, и буржуазия оказывается бессильной наладить сотрудничество народов. В корне уничтожить национальный гнет может только лагерь Советов в условиях диктатуры пролетариата. Только таким путем удалось отбить нападения империалистов всего мира, как внутренних, так и внешних. Но неустойчивость международного положения порождает опасность новых нападений и посему необходим единый фронт советских республик перед лицом капиталистического окружения. Но объединение в одну социалистическую семью побуждается и самим строением Советской власти, интернациональной по своей классовой природе. Далее подчеркивалась как добровольность объединения, равноправие народов, так и возможность доступа в Союз и другим социалистическим республикам, в том числе и тем, которые могут возникнуть в будущем. Обеспечивалось также каждой республике и право свободного выхода из Союза. Создание Союза рассматривалось как важный шаг на пути объединения трудящихся всех стран в Мировую Социалистическую Советскую Республику. [332]
Текст Декларации мало отличался от ее проекта выработанного Комиссией 6 октября и утвержденного Пленумом ЦК РКП (б) 18 декабря 1922 г. Но некоторые отличия все же были. Кроме незначительных стилистических поправок была включена фраза – «новое союзное государство явится достойным увенчанием заложенных еще в октябре 1917 года основ мирного сожительства и братского сотрудничества народов» В проекте эта фраза звучала несколько по-иному. В проекте также ничего не говорилось о Мировой Социалистической Советской Республике. [333]Еще одно отличие и, несомненно, важное, заключалось в том, что вместо указания о необходимости подписания Договора об образовании Союза социалистических республик Европы и Азии, как было в проекте, здесь предусматривалось подписание договора об образовании Союза Советских Социалистических Республик.
Таким образом, в Декларации подчеркивались как международные факторы объединения республик, так и внутренние, причем, прежде всего, делался упор на интернациональное по своей классовой природе строение Советской власти. В Декларации выдерживались все три главных принципа национальной политики компартии, хорошо прослеживавшиеся еще в канун Октябрьской революции – принцип интернационализма, принцип права наций на самоопределение вплоть до отделения и принцип федерализма, советского федерализма, предусматривавшие уничтожение в корне национального гнета, создания обстановки взаимного доверия и закладывания основ братского сотрудничества народов. Эти принципы были фактически заявлены в Декларации и, кроме всего прочего, она продемонстрировала преемственность основ новой политики, заложенной еще в октябре 1917 г. Упоминание октября 1917 г. было не случайным, и в этом отношении новая формулировка была более четкой, нежели присутствовавшая в проекте, где говорилось об основах, «которые были заложены пять лет тому назад», [334]то есть когда прямо не говорилось об октябре 1917 г.
Следующий основополагающий документ, обсужденный I съездом Советов, носил название «Договор об образовании Союза Советских Социалистических Республик». Он, собственно, носил характер Конституции. Как и проект, утвержденный партийными инстанциями, он состоял из 26 статей. Отличия от проекта по отдельным пунктам были не очень значительными. Появились, например, некоторые детали, например, количество членов ЦИК раньше планировалось в составе 300 членов, а сейчас – 371. Заметным нововведением стала 14 статья, где было записано следующее постановление: «Декреты и постановления Центрального Исполнительного Комитета и Совнаркома Союза печатаются на языках, общеупотребительных в союзных республиках (русский, украинский, белорусский, грузинский, армянский, тюркский)». [335]Это было результатом обсуждения проекта на местах. VII Всеукраинский съезд Советов, как отмечалось, даже употребил термин «государственные языки». В Конституции Грузии от 2 марта 1922 г. вообще грузинский язык был объявлен государственным, но там имелось также примечание об обеспечении национальным меньшинствам права свободного развития и употребления родного языка, причем не только в своих национально-культурных, но и в общегосударственных учреждениях. [336]В Договоре термин «государственный язык» не фигурирует и вместо него предпочли писать об общеупотребительных языках, перечислив всего шесть языков. Любопытно, что фигурирует термин «тюркский язык», под которым можно разуметь языки всех тюркских народов, не только азербайджанский.
В Договоре четко разграничивались функции верховных органов СССР, Совета Народных Комиссаров, союзных республик. В частности, республикам полагалось иметь свои бюджеты, которые являлись бы составными частями общесоюзного бюджета, при этом перечень доходов и размеров доходных отчислений, идущих на образование бюджетов союзных республик должен был определять Центральный Исполнительный Комитет Союза. [337]
По Договору устанавливалось единое союзное гражданство для граждан всех союзных республик, учреждались флаг, герб и государственная печать СССР и столицею объявлялась г. Москва. Признавалось право свободного выхода союзных республик и необходимость внесения изменений в конституции республик в соответствии с Договором.
Съезд принял постановление об утверждении Декларации и Договора, в силу которого они были в основном утверждены. Но, признавая чрезвычайную важность этих документов, Съезд принял решение о необходимости выслушать окончательные мнения всех входящих в Союз республик для чего они пересылались в ЦИКи союзных республик и их отзывы должны были быть представлены в ЦИК СССР к ближайшей его сессии. Окончательный текст Декларации и Договора было решено утвердить на II съезде Советов СССР.
Съезд также принял специальные постановления об основании Дома СССР, о создании Центрального научного института сельского хозяйства с отделениями во всех союзных республиках (с этим предложением на съезде выступил представитель украинского крестьянства Одинец) и о праздновании дня образования Союза Советских Социалистических Республик. В этом последнем постановлении дословно было записано следующее: «Поручить Центральному Исполнительному Комитету Союза Советских Социалистических Республик установить праздничный день на территории СССР в ознаменование образования СССР». [338]Съезд единогласно избрал в состав ЦИК СССР 371 члена и 138 кандидатов. Енукидзе, зачитывал кандидатуры в состав ЦИКа по делегациям. От РСФСР было 270 членов, и первая пятерка выглядела следующим образом: Калинин, Ленин, Троцкий, Сталин, Зиновьев. От Украины было выбрано 88 членов ЦИК и в первую украинскую пятерку вошли Петровский, Раковский, Фрунзе, Мануильский, Лебедь. От ЗСФСР в состав ЦИКа вошло 26 членов. Они были поименованы сначала от Грузии, а затем вперемешку, поэтому о первой пятерке говорить не приходится. Но в состав ЦИКа вошли Махарадзе, Мдивани, Киров, Нариманов, Назаретян. Белоруссия была представлена в ЦИКе всего 7 членами и белорусский список открывали А. Г. Червяков, В. А. Богуцкий и М. М. Ходош.
Закрывая съезд, Калинин подвел итоги его работы, назвав ее «событием мировой важности». Он выделил в создании СССР три важнейших достижения, к которым отнес объединение материальных ресурсов, политический фактор и новый принцип взаимоотношения между народами – принцип дружбы и братского общежития, подчеркнув при этом, что в этот принцип межнациональных отношений закладывается пока только первый камень. Калинин при этом подчеркнул: «Целые тысячелетия прошли с тех пор, как лучшие умы человечества бьются над теоретической проблемой в поисках форм, которые дали бы народам возможность без величайших мук, без взаимной борьбы жить в дружбе и братстве. Только сейчас, сегодняшний день практически закладывается первый камень в этом направлении». [339]
В тот же самый день, 30 декабря 1922 г. состоялась Первая сессия ЦИК СССР, проходившая под председательством Г. И. Петровского. По предложению Енукидзе образовывается Президиум ЦИК Союза в составе 19 членов и 13 кандидатов. 11 членов Президиума представляли РСФСР – М. И. Калинин, И. В. Сталин, Л. Б. Каменев, А. И. Рыков, А. Д. Цюрупа, М. П. Томский, Т. В. Сапронов, А. С. Енукидзе, Д. И. Курский, Я. Э. Рудзутак, П. Г. Смидович. От Украины в составе Президиума было четверо – Г. И. Петровский, Х. Г. Раковский, Д. З. Мануильский, Ф. Я. Кон, от ЗСФСР – трое – Н. Нариманов, А. Ф. Мясников, Г. П. Мдивани и от Белоруссии был один член Президиума – А. Г. Червяков. Прдеседателями ЦИК СССР избраны были М. И. Калинин, Г. И. Петровский, Н. Нариманов и А. Г. Червяков. Секретарем ЦИК Союза стал А. С. Енукидзе.
Эта сессия приняла также семь постановлений. В них содержались поручения Президиуму ЦИК разработать к ближайшей сессии ЦИК Союза положение о наркоматах СССР, наметить персональный состав наркомов и представить их на утверждение следующей сессии ЦИК, которая намечалась на апрель. Президиуму давались и некоторые другие поручения. До созыва II сессии ЦИК Союза все полномочия по изданию декретов и постановлений, обязательных для всего Союза ССР, передавались ВЦИК и его Президиуму. [340]
Работа съезда широко освещалась во всех тогдашних средствах массовой информации, а после его окончания во многих регионах страны были проведены специальные собрания и митинги с резолюциями поддержки его решений. 9 января на Пленуме Харьковского городского Совета была по этому поводу принята специальная резолюция, где было постановлено: «... горячо приветствовать создание Союза Советских Социалистических Республик, являющегося залогом сплочения и укрепления существующих сейчас советских республик и расширения границ пролетарской революции на весь мир». В подобном же духе принимается на следующий день, 10 января 1923 г. и резолюция Пленума Киевского городского Совета [341]и множество других решений по результатам съезда. Международное значение образования СССР, обычно, ставилось на первое место. В них нередко писалось о будущем мировом союзе советских республик, как можно прочитать в телеграмме III Азербайджанского съезда профсоюзов [342]или о мировой пролетарской революции. Подчеркивалось и значение создания СССР как мощной политической и экономической организации, способной быстрее восстановить промышленность и сельское хозяйство, что можно прочитать в резолюции беспартийной крестьянской конференции Полонской волости Волынской губернии Украины от 10 января 1923 г. [343]Звучали также мотивы дружбы народов СССР, что можно усмотреть в телеграмме второй сессии III Всехорезмского курултая от 13 января 1923 г. [344]
Однако многочисленные письма и телеграммы с одобрением работы съезда не означали прекращения дискуссий по конкретному воплощению в жизнь его решений, не положили они и конца борьбы интересов центра и окраин. Знал об этом и В. И. Ленин, состояние здоровья которого все ухудшалось и изоляция которого от внешнего мира все усиливалась. При всем этом хорошо видно как он был озабочен будущим страны и, в частности, тем как будет решаться национальный вопрос. 30 декабря 1922 г., то есть в день съезда, Ленин начал и 31 декабря закончил диктовать М. А. Володичевой записку, которая вошла в историю как статья «К вопросу о национальностях или об „автономизации“. В советской печати она была опубликована впервые в 1956 г., но изначально секретом не являлась, поскольку доводилась до сведения делегатов XII съезда РКП (б) в 1923 г. Знали о ней и за границей, потому что копию ее вывез Л. Троцкий, в архиве которого она находилась. [345]
Эта записка интересна и сама по себе и тем влиянием, которое оказала на ход будущего съезда партии и к ней приходится вновь обращаться и по причине того, что В. А. Сахаров, уделивший ей большое место в своей монографии, поставил ленинское авторство под сомнение. [346]По его мнению, сам текст записки свидетельствует против ленинского авторства. [347]Причем под сомнение берутся уже самые первые строчки записки, где Ленин отмечал: «Я, кажется, сильно виноват перед рабочими России за то, что не вмешался достаточно энергично и достаточно резко в пресловутый вопрос об автономизации, официально называемый, кажется, вопросом о союзе советских социалистически республик». (В копии Троцкого слово «Автономизация» взята в кавычки и начинается с большой буквы, также как применяется аббревиатура СССР).
Далее, как известно, Ленин сказал, «таким образом, вопрос миновал меня почти совершенно». В. Сахаров в ответ на эти замечания не соглашается с автором письма и подчеркивает решающее влияние Ленина на принимаемые решения. Вообще, кто из тогдашних большевиков мог бросать упреки больному Ленину кроме его самого? Ленину, которого большевики уже при жизни считали гениальным и, конечно, великим марксистом. Х. Раковский, давний сподвижник Г. В. Плеханова, в 1924 г. писал: «У Ильича громадные заслуги перед марксизмом: он спас марксизм от вырождения, к которому он неминуемо пришел бы после того, как он, благодаря Каутскому и другим, стал казенной доктриной для оправдания социал-патриотизма и социал-ренегатства». [348]Так что только сам Ленин мог тогда делать самому себе подобные замечания.
За что Ленин берет вину на себя? Во-первых, он занялся вплотную этим вопросом лишь в конце сентября, когда руководство трех республик высказалось не за план «автономизации», фактически, против него. Во-вторых. Ленин, присутствуя на Пленуме ЦК РКП (б) 5-го октября, 6-го, когда решался именно этот вопрос, отсутствовал и, в-третьих, из-за болезни, действительно, не мог присутствовать ни на декабрьском Пленуме, ни на двух съездах Советов – российском и общесоюзном. Записка надиктовывалась в день первого союзного съезда. Решаются серьезные вопросы, а председатель Совнаркома РСФСР, не присутствует ни на X съезде Советов РСФСР, ни на учредительном съезде СССР. После телеграммы от 21 октября 1922 г. по «грузинскому делу» и интервью М. Фарбману от 27 октября вплоть до 30 декабря прямых ленинских документов по проблемам формирования СССР нет. Даже в конспекте речи В. И. Ленина на X Всероссийском съезде Советов, на котором он не присутствовал, причем знал об этом заранее, из 24-х обозначенных пунктов ни один не посвящен национальным проблемам. [349]Конспект, видимо, был составлен еще до 15 декабря 1922 г., поскольку именно в этот день Ленин пишет письмо Сталину, где подчеркивает невозможность своего участия на этом съезде. Правда, он еще надеялся на встречу с врачами, с которыми намеревался обсудить возможность своего выступления на съезде. И далее он продолжал: «Отказ от него я считал бы для себя большим неудобством, чтобы не сказать сильнее». [350]
Невозможность участия на X съезде Ленин рассматривает как большое неудобство и даже сильнее того. То есть, Ленин явно чувствовал свою вину еще до записок 30–31 декабря. План Ленина, изложенный им в письме Каменеву 26 сентября, действительно, оказал решающее воздействие на конструкцию СССР, Ленин, конечно, знал и о том, как решаются дела в этом направлении, но у него были веские основания говорить, что он не мог заниматься этим непростым вопросом повседневно и отсутствовал во время важнейших заседаний, где непосредственно решались конкретные вопросы создания СССР.
Примерно на таком же уровне построены и другие аргументы В. Сахарова в пользу его утверждения. Автор не исследует вопрос, а доказывает свою версию, Поскольку наша работа имеет другие цели и мы не можем от них сильно отклоняться, не будем пункт за пунктом опровергать словесную конструкцию автора. Мы их, действительно, рассмотрели и не можем их принять категорически. Об отношении Ленина к «грузинскому делу» мы еще вернемся. Обратимся к самому тексту надиктованной записки и попытаемся понять ее основной смысл, ибо она даже при больном Ленине оказала свое воздействие на проведение национальной политики компартии.
Ленин, прежде всего, выражает свое несогласие с действиями Орджоникидзе и Дзержинского и дает недвусмысленно отрицательную характеристику аппарату, который называет насквозь чуждым и представляющим из себя буржуазную и царскую мешанину. В этой связи «свобода выхода из союза» по Ленину оказывается пустой бумажкой, которая не сможет защитить инородцев от «великоруса-шовиниста, в сущности, подлеца и насильника, каким является типичный русский бюрократ». Ленин также бросает упрек Сталину за его, как там пишется, торопливость и административное увлечение, и также озлобление против «социал-национализма». При этом Ленин счел нужным произнести следующие слова: «Озлобление вообще играет в политике обычно самую худую роль». Вновь возвращаясь к Дзержинскому и Орджоникидзе Ленин подчеркивает, что они были властью по отношению к другим гражданам Кавказа и тем более должны были проявлять особую выдержку. И далее, в конце записей 30 декабря Ленин ставит, по его словам, важный принципиальный вопрос: «как понимать интернационализм?».
С этого вопроса он начинает свою записку на следующий день, 31 декабря. Он выступает против абстрактной постановки вопроса о национализме и различает национализм нации угнетающей и нации угнетенной, национализм большой нации и национализм маленькой нации. В этой связи, поскольку националы большой нации виноваты в бесконечных насилиях, необходимо ликвидировать не только формальное, но и фактическое неравенство. Отсюда Ленин видит необходимость уступок малым нациям и особо подчеркивает: «Вот почему в данном случае лучше пересолить в сторону уступчивости и мягкости к национальным меньшинствам, чем недосолить».
Ленин ставит задачу дальнейшего укрепления союза социалистических республик, предлагает политическую ответственность за случившееся «грузинское дело» возложить на Сталина, Дзержинского и Орджоникидзе и обращает особое внимание на политику в области национальных языков. Он предлагает вернуться к данным вопросам и на следующем съезде Советов и даже допускает то, чтобы «оставить союз советских социалистических республик лишь в отношении военном и дипломатическом, а во всех других отношениях восстановить полную самостоятельность отдельных наркоматов». Он при этом напоминает о партийном авторитете, то есть о роли партии и несогласованность в работе аппарата видеть меньшим злом, нежели возможное обострение межнациональных отношений. Он особое внимание обращает на международный фактор, прежде всего на пробуждение народов Востока и на пример советской страны и не допускает подрыва принципиальной искренности в национальных отношениях и необходимость борьбы с империализмом. Ленин завершил эту записку верой в завтрашний день «когда окончательно проснутся пробужденные угнетенные империализмом народы и когда начнется решительный долгий и тяжелый бой за их освобождение». [351]
Записка во многом является продолжением прежних взглядов Ленина на национальный вопрос, но есть в ней и некоторые новые места. Ясно, что он не считал решения I съезда Советов СССР окончательными и видел необходимость дальнейшей работы над конструкцией нового государства. Оно, отнюдь, не должно было превратиться в конфедерацию, ибо сохранялся единый партийный аппарат, и Ленин об этом говорит в своей записке. Он, отнюдь, не говорит и об уничтожении верхнего этажа, который, как известно, именно им был предложен. Что касается политики по отношению к малым народам, то она будет принята на вооружение партией и даст свои значительные результаты в самое ближайшее время. Этот документ повлияет как на конкретную работу по дальнейшему созданию СССР, так и на разработку теории национальных отношений, предназначенной не только для внутреннего потребления. Не случайно в 1923–1924 гг. выходит ряд работ посвященных роли Ленина в разработке национального вопроса. Один из руководителей Наркомнаца С. Диманштейн издает специальную статью о наследии Ленина по национальному вопросу еще до Первой мировой войны.