Губарев Виталий. Королевство кривых зеркал (сборник)

   – Никогда не видела, чтобы люди ходили в корзинах, – усмехнулась кухарка. – Какое же у вас горе, фазанята?
 

 
   Оля не успела ответить, потому что за стеклянными колоннами раздались чьи-то шаги, и эхо звонко повторило их в огромной пустой кухне.
   – Кажется, возвращается главный повар, – сказала тётушка Аксал, и её лицо стало озабоченным. – И какая блоха его укусила? Вот что, фазанята, вам лучше не попадаться ему на глаза. Пойдёмте-ка в мою каморку, а там будет видно, что делать.
   По узенькой винтовой лестнице девочки поднялись вслед за тётушкой Аксал в её крошечную комнатку, которая не блистала дорогой мебелью, но была очень опрятна и чиста.
   – Вот вода и умывальная чашка. Помойтесь как следует. А в шкафчике есть, что покушать. Ведь вы, наверно, голодны?
   – Ужасно! – воскликнула Яло.
   Кухарка ласково провела рукой по её волосам и сказала:
   – Отдыхайте, фазанята, я скоро вернусь.
   Когда тётушка Аксал снова появилась в своей комнатке, девочки уже вымылись и поели. У Яло слипались глаза, и она с ожесточением тёрла их кулаками.
   – Ну, а теперь выкладывайте-ка мне всё, – сказала кухарка Оле. – Ты, я вижу, будешь покрепче сестрёнки. Смотри, как её разморило. А ведь, если меня не обманывают глаза, вы близнецы?
   Выслушав рассказ о мальчике Гурде, тётушка Аксал задумчиво подпёрла подбородок ладонями.
   – Доброе у тебя сердечко, девочка, – наконец проговорила она. – Только Гурда спасти трудно. Слышала я, что его уже отвезли в Башню смерти и заковали в кандалы на самой её вершине. Завтра король утвердит приговор суда.
   – А если я очень-очень попрошу короля?
   Тётушка Аксал грустно улыбнулась:
   – Разве ты не знаешь, что наш король сам ничего не решает? Он подписывает то, что сочиняют министры. А министры всегда сочиняют то, что им выгодно. Они только о том и думают, как бы туже набить золотом свои мешки да устрашить людей. Ах, девочка, как хорошо всё это я знаю! Ведь мой брат работает в зеркальных мастерских Нушрока, а я сама когда-то добывала рис на зеркальных болотах Абажа.
   – Абаж? – удивлённо приподняла брови Оля. – Это значит… Жаба?
   Кухарка расхохоталась:
   – Есть у нас такой министр. О, он такой же жестокий и злой, как Нушрок! Абаж владеет всеми рисовыми полями нашего королевства. Ты права, девочка: он действительно похож на толстую жабу!
   – Я всё-таки хотела бы, тётушка Аксал, поговорить с королём.
   – Как же это сделать, девочка? – развела руками кухарка. – Даже я не имею доступа в королевские покои. Как же пройдёшь туда ты? Впрочем, постой… Может быть, я что-нибудь и придумаю. А сейчас ложитесь-ка поскорее спать. Утро вечера мудренее.
   Девочки очень устали и поэтому даже не заметили, что добрая тётушка Аксал уступила им свою постель, а себе постелила на полу, на старом коврике. Они сразу уснули и не чувствовали, как старая кухарка укутывала их одеялом и ласково шептала что-то, склоняясь над ними. Оле приснились зеркальщики, Гурд и человек с лицом коршуна. Во сне она снова услышала песню зеркальщиков:

 
Нас угнетают богачи,
Повсюду ложь подстерегает.
Но знайте, наши палачи,
Всё ярче Правда расцветает!
 

   Голоса становились всё громче и громче. И Олино сердце замирало от волнения.

 
Нас ждут великие дела,
Вы нашей Правде,
              братья, верьте!
Долой кривые зеркала!
Сожжём, разрушим
               Башню смерти!
 

   Оля проснулась первой. Тонкие солнечные лучи, словно шпаги, пронизывали стеклянные стены комнатки. Всё сверкало вокруг. В распахнутое окно из королевского парка доносилось пение птиц. Тётушки Аксал в комнате уже не было. Оля потянулась, зевнула, легко соскочила с постели и вдруг рассмеялась, услышав, как мальчишки-поварята где-то внизу распевают:

 
Аппетит у короля,
Ох, велик, тра-ля-ля-ля!
 

   Она быстро оделась, умыла лицо холодной водой и сразу почувствовала себя бодрой. Потом она подошла к постели и начала тормошить Яло. Брыкнув ногой и не открывая глаз, Яло проворчала:
   – Отстань! Ну что ты ко мне пристаешь?!
   – Яло, пора вставать!
   Яло села на кровати и сердито посмотрела на Олю одним глазом.
   – Какая ты противная, Оля, даже поспать не даёшь!
   Она долго ходила по комнате и никак не могла отыскать туфли и платье. Туфли почему-то оказались под умывальником, а платье – под кроватью.
   – Скорей, Яло, – торопила её Оля. – Сейчас придёт тётушка Аксал.
   – Подумаешь!.. – буркнула Яло.
   – И не стыдно тебе будет перед этой доброй женщиной? Посмотри, какой разгром ты устроила здесь!
   – Подумаешь!..
   – Что за глупое слово!
   – Это твоё любимое слово.
   – Мне противно смотреть на тебя!
   Яло насмешливо фыркнула:
   – Вот как! А ведь ты смотришь на самоё себя.
   Оля покраснела.
   – Я уже… давно не такая, – потупясь, сказала она.
   На винтовой лестнице раздались шаги. Тяжело дыша, в комнату вошла тётушка Аксал. В руках у неё был большой свёрток.
   – Ну, девочки, – проговорила она, отирая пот с красного лица, – задали же вы мне хлопот, клянусь всеми зеркалами королевства! Но не будь я тётушкой Аксал, если вы сегодня же не будете говорить с королём!
   Девочки тихо ахнули.
   – Да, да, фазанята! – весело продолжала она. – В этом свёртке костюмы придворных пажей. А пажам, как известно, дорога во дворец открыта. Ну-ка, переодевайтесь!
   – Мы будем пажами?! – всплеснула руками Яло. – Ты подумай, Оля, как это интересно! Ты слышишь? О чём ты задумалась, Оля?
   – Мне не очень нравится эта затея, – сказала Оля, смущённо взглянув на кухарку. – Вы только не сердитесь, тётушка Аксал. Жаль, что мы доставили вам столько хлопот, но… это получается какой-то обман.
   – Что ты говоришь, деточка? Где ты видишь обман? Скажи-ка толком, а то я никак не могу понять тебя.
 

 
   – Ну, вот эти костюмы. Ведь мы обыкновенные девочки, а все будут думать, что мы эти, ну – как они называются? – пажи.
   – Да какой же это обман, деточка?! Это всего-навсего маленькая хитрость. И потом, кто в нашем королевстве не врёт? Может быть, ты думаешь, что не врёт король или его министры? Да они самые большие вруны!
   Оля передёрнула плечами:
   – Но я не король и не министр, тётушка Аксал. Я пионерка!
   – Не знаю, что означает это слово, деточка, но вижу, что тебя воспитали очень хорошие люди, – растроганно сказала старая женщина.
   – Оля, – зашептала Яло, – ты ведь любишь читать старые сказки, а ведь в этих сказках очень часто переодеваются и вообще хитрят.
   Оля подумала:
   – Ну уж если я попала в старую сказку, то, пожалуй… Нет, Яло, всё равно это как-то ужасно некрасиво!
   – Но Гурд, Оля! Мы должны спасти его!
   – Гурд… – вздохнула Оля. – Да, мы должны спасти его во что бы то ни стало! Хорошо, тётушка Аксал, давайте ваши костюмы.

Глава шестая,
в которой паж с родинкой на правой щеке даёт королю урок арифметики

   Два маленьких пажа в бархатных костюмах, с пышно завитыми светлыми волосами вошли в пустынный зал дворца. В зале никого не было. Позвякивая сверкающими туфельками по хрустальному паркету, пажи подошли к огромному обеденному столу и стали по бокам королевского кресла.
   – Неужели король будет завтракать один? За этим столом могут усесться пятьсот человек! – сказал паж с родинкой на правой щеке.
   – Тсс… кто-то идёт, – шепнул паж с родинкой на левой щеке. – Мне так страшно, что даже коленки подгибаются.
   Из-за колонны вышел старец в парчовом камзоле и в чёрных чулках. Он ступал на своих тонких ногах торжественно и медленно.
   – Яло, смотри, смотри, – быстро зашептал паж с родинкой на правой щеке, – это тот самый старик, которого мы встретили на городской площади возле фонтана. Помнишь, он рассердился, когда я его назвала дедушкой?
   – Помню, Оля, – закивал паж с родинкой на левой щеке. – Он, кажется, назвал себя церемониймейстером.
   Старик между тем подошёл к пажам, остановился и молча осмотрел обоих. У него слегка тряслась голова.
   – Послушайте, пажи, – заговорил церемониймейстер дребезжащим голосом, – вы не видели министра Абажа? Ему срочная депеша.
   – Я… я не видела, – пробормотала Оля.
   – Я тоже, – замотала головой Яло.
   – Пажи должны всё знать! – недовольно сказал старик. – Погодите, погодите, я вас никогда не видел во дворце. Вы новые пажи его величества?
   – Да, новые, – пролепетала Яло, сжимаясь от страха.
   – Кто же вас сюда поставил?
   – Нас? – растерянно спросила Оля.
   – Да, да, вас. Так кто же?
   – Вы! – вдруг выпалила Яло.
   Это было так неожиданно, что Оля прикусила губу, чтобы не рассмеяться.
   – Я?!
   – Совершенно правильно, вы, господин це… церемониймейстер, – кивнула Яло.
   – Хм… не помню. Какая отвратительная стала у меня память! Хм, ну конечно, это я вас поставил! Что же вы спорите?
   – Мы не спорим.
   – Молчать! – взвизгнул церемониймейстер и, услышав, как где-то мелодично начали бить дворцовые часы, закричал: – Главный повар! Главный повар!
   Откуда-то выскочил маленький толстенький человек.
   – Его величество сейчас должен завтракать. Что приготовлено на завтрак его величеству?
 

 
   – Господин церемониймейстер, на завтрак его величеству королю Топседу Седьмому приготовлены три жареных кабана, пятнадцать копчёных индеек, десять маринованных осетров, двести яиц всмятку, двадцать фаршированных фазанов, тридцать жареных уток, сто печёных яблок, пятьдесят килограммов винограда, полтонны мороженого и десять ящиков заморского вина.
   – Это всё?
   – Всё, господин церемониймейстер…
   – Вы с ума сошли! Его величество останется голодным! Прибавьте ещё что-нибудь!
 

 
   В зале замелькали бесшумные слуги, уставляя стол яствами. Церемониймейстер ушёл, вероятно, чтобы встретить короля. И в это время в зал вошли два человека.
   – Нушрок! – с ужасом шепнула Яло.
   Главный министр шёл в своём чёрном плаще, из-под которого виднелся кончик шпаги. Рядом с ним двигалось что-то шарообразное. Это был толстый и словно бы состоящий из двух шаров человек, одетый в зелёный костюм, расшитый золотом. Большой шар был туловищем с четырьмя конечностями, а маленький шар – лысая голова с пухлым лицом. Выпуклые зеленоватые прищуренные глаза его прикрывали тёмные и сморщенные, как у жабы, веки. Но когда он медленно поднимал их и широко открывал глаза, в них можно было увидеть ум и хитрость.
   И тогда казалось, что он вот-вот сделает молниеносный прыжок, словно жаба, высмотревшая на листке зазевавшуюся муху. Он посмотрел на стол, потом на Нушрока и сказал рокочущим грудным голосом:
   – Король пригласил вас на совещание по какому-то важному государственному делу, а сам, оказывается, ещё не завтракал. Послушайте, главный министр, не смотрите на меня! Вы же знаете, что я не переношу вашего взгляда.
   – Никто не переносит моего взгляда, Абаж! – усмехнулся Нушрок.
   – Вы очень любите хвастаться своими глазами, главный министр, – раздражённо пророкотал человек-жаба. – Не лучше ли нам поговорить о деле? Не кажется ли вам, что кривые зеркала перестали действовать на наш народ?
   – Да, кажется, министр Абаж. Вчера мальчишка-зеркальщик даже разбил одно кривое зеркало!
 

 
   – Жители королевства обнаглели, Нушрок! Чтобы держать народ в повиновении, пришло время почаще прибегать к устрашению. – Абаж вынул из кармана большой ключ. – Вот что нужно нашему народу!
   Чёрные глаза Нушрока сверкнули.
   – Что это? Ключ?
   – Да, ключ от цепей для моих сеятелей риса. На моих болотах стало очень неспокойно, Нушрок, и я приказал сделать цепи и замок по вашему образцу.
   Нушрок внимательно рассматривал ключ.
   – Да, он действительно совершенно такой же, как ключ от цепей на Башне смерти. Это моё изобретение, Абаж! – с достоинством проговорил главный министр.
   – Это ваше лучшее изобретение, Нушрок! Башня смерти известна всему королевству.
   – Плохо только то, Абаж, что теперь есть второй ключ, которым можно отпирать цепи на Башне смерти.
   – Пусть это вас не беспокоит, Нушрок. Мой ключ всегда находится при мне, а ваш висит над троном короля.
   – Всё равно мне не нравится, Абаж, что в королевстве есть второй ключ, – сухо сказал Нушрок.
   Оля и Яло настороженно прислушивались к разговору министров.
   – Ты слышала? – шепнула Оля. – Один ключ висит над троном короля.
   – Слышала, – едва шевельнула губами Яло.
   Из-за колонн снова вышел церемониймейстер и, вытягивая шею, торжественно объявил:
   – Его величество Топсед Седьмой!
   Где-то зазвучали фанфары, и все склонили головы. Окружённый свитой, к столу приближался Топсед Седьмой.
   Король не торопился завтракать. Его короткие ножки медленно шаркали по полу. Он шёл, опустив приплюснутую голову на тёмно-зелёный, усыпанный драгоценностями камзол. Толстые, растянутые почти до самых ушей губы Топседа Седьмого шевелились, как будто он разговаривал сам с собой. И словно в такт своим мыслям, он то и дело взмахивал короткой ручкой с пухлыми маленькими пальцами. Низенький уродец шёл, неуклюже покачиваясь: слабым ножкам трудно было нести тяжёлое тело.
   У своего кресла король остановился и поднял голову. У него были бесцветные, ничего не выражающие рыбьи глаза.
   – На ста площадях по сто зеркал, – сказал Топсед Седьмой. – Сколько же это будет всего зеркал?
   Все вокруг почтительно замерли, и король начал по очереди опрашивать своих придворных:
   – Вы знаете?
   – Запамятовал, ваше величество. Мне в детстве трудно давалась арифметика.
   – А вы?
   – Двести зеркал, ваше величество.
   – Дурак! А сколько по-вашему?
   – Триста, ваше величество.
   – Тоже дурак! А что думаете вы?
   – Триста пятьдесят, ваше величество.
   – Почему триста пятьдесят?
   – Я думаю, что если триста неправильно, ваше величество, то, может быть, будет правильно три с половиной сотни.
   – Вы дурак с половиной!
   – Хи-хи-хи! – захихикал придворный. – Вы так остроумны, ваше величество!
   – А сколько будет по-вашему, церемониймейстер?
   – Три, ваше величество.
   – Почему три?
   – Ваше величество, простите меня. Когда я был маленьким, меня уронила няня, я ударился головой о паркет…
   – Но ведь голова цела? – спросил король.
   – Кажется, цела, ваше величество. Но с тех пор я могу считать только до трёх.
   – Гм… Это забавно. Сколько будет два и два?
   – Три, ваше величество.
   – А от пяти отнять один?
   – Три, ваше величество.
   – Гм… Вы, кажется, самый большой дурак во всём королевстве.
   – Совершенно правильно, ваше величество!
   Король в глубокой задумчивости пожевал губами, рассеянно сбросил мантию на руки пажу с родинкой на правой щеке и передал шпагу пажу с родинкой на левой щеке. Затем он со вздохом опустился в кресло. Но ел король мало: мысли его были заняты решением сложной задачи.
   – На ста площадях по сто зеркал! – раздражённо сказал король, бросая на стол салфетку. – Кто же мне скажет, наконец, сколько будет всего зеркал?
   Оля слышала, как Нушрок прошептал, наклоняясь к Абажу:
   – Может быть, сказать ему?
   – Зачем? – таким же шёпотом ответил Абаж. – Пусть занимается своими глупыми подсчётами и поменьше вмешивается в наши дела.
   Король поднялся и потряс над головой руками:
   – Кто мне скажет?
   – Десять тысяч, – раздался тонкий голосок.
   Все удивлённо огляделись по сторонам.