Ричард решительно повернулся к Волшебнику, молчаливо наблюдавшему за каждым его шагом. Солнце освещало старческое лицо, и знакомые черты непривычно заострились в его лучах. Зедд вдруг показался совсем чужим и далеким. Мрачный, суровый и решительный — такой, каким и должен быть настоящий Волшебник. Их взгляды столкнулись и замерли, и тогда Ричард понял, что уже сделал свой выбор. Он не вправе сказать «нет». Он сделает все от него зависящее, чтобы помочь друзьям, и будет с ними до конца. Но Искателем он не станет.
Он уже собрался сказать все Волшебнику, но тот опередил его:
— Кэлен, Ричард не знает, как Даркен Рал допрашивает людей. Расскажи ему, — пристально глядя на юношу, спокойно попросил Зедд.
— Зедд, пожалуйста... — еле слышно взмолилась Кэлен.
— Расскажи! — властно повторил Волшебник. — Расскажи, что делает Рал при помощи кривого ножа — того, что всегда носит на поясе.
Ричард перевел взгляд на девушку — ее лицо посерело. Она протянула руку и кивком подозвала его поближе. После минутной заминки Ричард шагнул вперед и взял ее за руку. Кэлен указала на место рядом с собой. Он послушно уселся верхом на скамью лицом к собеседнице и замер, приготовившись выслушать страшное повествование. Кэлен придвинулась еще ближе, откинула со лба прядь волос и сжала обеими руками его запястье. Она нерешительно провела большими пальцами по тыльной стороне его ладони, и ее пальчики, такие маленькие в сравнении с ручищей Ричарда, показались ему очень теплыми и нежными. Кэлен устремила взгляд вниз, на их сплетенные руки, и тихо сказала:
— Даркен Рал занимается антропомантией. Это очень древний способ гадания и предсказания по внутренностям человека. Живого человека.
В груди Ричарда закипел гнев.
— Многого таким способом не узнаешь. Самое большее — ответ на единственный вопрос. «Да», «нет», и редко когда удается прочесть имя. Но Рал не желает отказаться от своего способа. Прости меня, Ричард. Я не хотела об этом говорить.
Перед мысленным взором юноши предстал образ отца. Ричард видел его улыбку, слышал смех. Он вспоминал, как отец был добр, как умел любить.
Видел, как они вместе идут по лесу, как сжигают тайную Книгу, как...
Тысячи ярких видений нахлынули на него и обожгли нестерпимой болью. Череда образов слилась в один неясный поток, звуки стали множиться и отдаляться... Мгновение — и все растаяло. Теперь в мозгу вспыхивали совсем другие картины. Ричард словно наяву увидел кровавые пятна на дощатом полу, бледные, испуганные лица людей в отцовском доме. Рассказ Чейза ожил в воображении, и он ощутил боль и ужас, испытанные отцом перед смертью.
Ричард не пытался остановить череду видений. Напротив, он вытягивал из потаенных глубин сознания все новые и новые образы, мучился, но заставлял себя погружаться в невыносимый кошмар. Боль, неосторожно разбуженная, вспышками поднималась со дна души, отчаянно рвалась наружу. Ричард вызвал в воображении неясную, темную фигуру Даркена Рала, склонившегося над простертым на полу телом и сжимавшего блестящий окровавленный клинок. С рук палача падали багровые капли. Ричард удерживал перед глазами страшное видение, меняя ракурсы, изучая каждый штрих и каменея сердцем. Он все понял. Он получил ответ. Теперь он знал, как и почему погиб отец.
Единственное, к чему Ричард стремился, — искать и находить ответы на вопросы. Большего он никогда не желал.
Но сейчас все изменилось, изменилось в одно добела раскаленное мгновение.
Пламя гнева спалило все преграды. Стена здравого смысла, преграждавшая путь ненависти, сгорела дотла. Время спокойных размышлений прошло, и все в его душе испарилось в огне неистовой ярости. Ясность сознания расплавилась, словно в кипящем котле, и превратилась в окалину.
Ричард рванулся к Мечу Истины, крепко стиснул ножны побелевшими пальцами. На заострившихся скулах проступили желваки, дыхание сделалось прерывистым и частым. Кровавая пелена застилала глаза. И сквозь эту пелену отчетливо проступал грозный сияющий меч. В его жилы обжигающим потоком полился гнев, исходящий из клинка — гнев, вызванный на этот раз волей Искателя.
Ричарда терзала невыносимая боль, он задыхался. Теперь он знал, как погиб отец, и горе его стало безмерно. Одно желание завладело Ричардом, заслонив все остальные. Все померкло, исчезло, смытое волной ярости, и не имело больше смысла. Осталась опаляющая жажда мести, жажда крови, стремление немедленно убить Даркена Рала.
Ричард решительно взялся за рукоять и обнажил клинок, но Зедд, схватив его за руку, с силой сдавил запястье. Искатель метнул на старика взгляд, полный яростного негодования.
— Ричард, — тихо окликнул Зедд, — успокойся.
На лбу Искателя вздулись жилы, все тело напряглось. Он грозно смотрел в спокойные глаза Волшебника, чувствуя, как сквозь пелену ярости пытается пробиться тихий внутренний голос, который предостерегает, призывает взять себя в руки. Ричард перегнулся через стол и, стиснув зубы, раздельно произнес:
— Я принимаю звание Искателя.
— Ричард, — спокойно повторил Зедд, — все в порядке. Расслабься. Сядь.
Юноша опомнился. С глаз сошла пелена, и он вновь стал различать окружающее. Он сумел победить жажду мести, но гнев никуда не ушел. Исчезли все преграды, столько лет возводимые рассудком. Он нашел в себе силы вернуться к действительности, но теперь смотрел на мир иными глазами, глазами Искателя. Взгляд Искателя был дан ему от рождения, но лишь сейчас Ричард позволил себе воспользоваться пробудившимся даром.
Он обнаружил, что стоит, и удивился, поскольку не помнил, как очутился на ногах. Снова сел на скамью, положил меч на стол и на всякий случай отодвинул его подальше от себя. А все-таки Ричарду удалось победить гнев, и можно больше не запирать его на ключ — достаточно лишь немного задвинуть вглубь. Страх исчез. Отныне Ричард не сомневался в том, что гнев не овладеет им, и мог вызвать в себе это чувство в любую минуту.
Он вновь обрел самообладание и спокойствие. Дыхание стало ровным, мышцы расслабились. Ричард испытал радость освобождения и более не боялся сделаться рабом собственного гнева. Он расправил плечи и почувствовал, как уходят остатки напряжения, как стихает в душе щемящая боль.
Он посмотрел на учителя, глаза их встретились. Худое аскетическое лицо старика, обрамленное копной седых волос, казалось спокойным и бесстрастным. Лишь в самых уголках тонких губ притаилась улыбка. Легчайший намек на улыбку.
— Поздравляю, — произнес Волшебник, — ты с честью выдержал последнее испытание. Отныне ты — Искатель.
— Как?! — в замешательстве переспросил юноша. — Ведь ты уже выбрал меня Искателем!
Зедд медленно покачал головой.
— Ты что, не слушал меня? Я говорил, что Искатель выбирает себя сам. Но прежде он должен пройти одно решающее испытание. Мне требовалось окончательно убедиться, что ты способен владеть и управлять своими чувствами. Долгие годы ты держал свой гнев взаперти. Необходимо было проверить, сможешь ли ты воззвать к нему и выпустить его на волю.
Искатель, боящийся собственного гнева, безнадежно слаб, ибо только ярость вдохновляет на битву и дает уверенность в победе. Не обладай ты качествами настоящего Искателя, ты бы вернул мне меч, и я не стал бы возражать.
Впрочем, речь сейчас не об этом. Ты на деле доказал, что уже не узник, но господин своих чувств. Будь осторожен! Помни: насколько важно уметь пробудить в себе гнев, настолько же важно и вовремя обуздать его. Тебе дана эта способность — не теряй ее. Будь мудрым, и ты всегда найдешь верный путь к победе. Порой безудержный гнев влечет за собой беды, куда более великие, нежели гнев невыпущенный.
Ричард с достоинством кивнул. Он помнил ощущения, пережитые, когда он, исполненный ярости, побелевшими пальцами сжимал рукоять меча. Какая сила исходила тогда от оружия! Сила, освобождающая от всего второстепенного, от самого себя и даже от меча.
— Я знаю, — сдерживая волнение, произнес Ричард. — Меч Истины волшебный.
— Ты прав. Только не забывай: магия — не более чем орудие в руках того, кто ею владеет. Когда тебе надо наточить нож, ты делаешь это при помощи точильного камня. Камень служит лишь тому, чтобы сделать нож пригодным для дела, для которого он предназначен. Так и с магией. Она подобна камню, на котором оттачиваются помыслы и намерения. — Зедд обратил на собеседника проникновенный взгляд. — Есть люди, которым смерть от магии представляется куда более ужасной, нежели от яда или кинжала. Можно подумать, без помощи чар эти люди станут менее мертвыми! Слушай внимательно и помни: смерть есть смерть, но суеверный страх сам по себе может служить оружием. Запомни мои слова.
Ричард кивнул. Краем глаза он постоянно видел неподвижно висящее облако в форме змеи. Значит, Рал следит за ним. Ричард вспомнил, какими глазами смотрел его противник из квода тогда, на Тупой горе; вспомнил, как тот, прежде чем броситься в бой, провел отточенным лезвием по руке и как обагрился кровью его клинок. Только теперь он понял, что за этим стояло. И Ричард возжаждал битвы.
Деревья покачивали на легком ветру золотыми и багряными уборами.
Первый день зимы был уже близок. Ричард погрузился в размышления. Он искал ответ на вопрос Зедда. Как попасть в Срединные Земли, не вступая во владения смерти? Они должны заполучить хотя бы одну из трех шкатулок, и тогда Даркен Рал будет приговорен.
— Зедд, довольно игр. Я — Искатель, и не надо новых испытаний. Правда?
— Верно, как подрумяненный бифштекс.
— В таком случае мы попусту тратим время. Уж Рал-то не теряет ни секунды. — Он повернулся к Кэлен. — Ловлю тебя на слове. В Срединных Землях ты будешь моим проводником.
Кэлен улыбнулась — ее забавляло нетерпение друга — и кивнула в ответ.
Тогда Ричард обратился к Зедду:
— Волшебник! Научи меня своему волшебству!
Глава 10
Он уже собрался сказать все Волшебнику, но тот опередил его:
— Кэлен, Ричард не знает, как Даркен Рал допрашивает людей. Расскажи ему, — пристально глядя на юношу, спокойно попросил Зедд.
— Зедд, пожалуйста... — еле слышно взмолилась Кэлен.
— Расскажи! — властно повторил Волшебник. — Расскажи, что делает Рал при помощи кривого ножа — того, что всегда носит на поясе.
Ричард перевел взгляд на девушку — ее лицо посерело. Она протянула руку и кивком подозвала его поближе. После минутной заминки Ричард шагнул вперед и взял ее за руку. Кэлен указала на место рядом с собой. Он послушно уселся верхом на скамью лицом к собеседнице и замер, приготовившись выслушать страшное повествование. Кэлен придвинулась еще ближе, откинула со лба прядь волос и сжала обеими руками его запястье. Она нерешительно провела большими пальцами по тыльной стороне его ладони, и ее пальчики, такие маленькие в сравнении с ручищей Ричарда, показались ему очень теплыми и нежными. Кэлен устремила взгляд вниз, на их сплетенные руки, и тихо сказала:
— Даркен Рал занимается антропомантией. Это очень древний способ гадания и предсказания по внутренностям человека. Живого человека.
В груди Ричарда закипел гнев.
— Многого таким способом не узнаешь. Самое большее — ответ на единственный вопрос. «Да», «нет», и редко когда удается прочесть имя. Но Рал не желает отказаться от своего способа. Прости меня, Ричард. Я не хотела об этом говорить.
Перед мысленным взором юноши предстал образ отца. Ричард видел его улыбку, слышал смех. Он вспоминал, как отец был добр, как умел любить.
Видел, как они вместе идут по лесу, как сжигают тайную Книгу, как...
Тысячи ярких видений нахлынули на него и обожгли нестерпимой болью. Череда образов слилась в один неясный поток, звуки стали множиться и отдаляться... Мгновение — и все растаяло. Теперь в мозгу вспыхивали совсем другие картины. Ричард словно наяву увидел кровавые пятна на дощатом полу, бледные, испуганные лица людей в отцовском доме. Рассказ Чейза ожил в воображении, и он ощутил боль и ужас, испытанные отцом перед смертью.
Ричард не пытался остановить череду видений. Напротив, он вытягивал из потаенных глубин сознания все новые и новые образы, мучился, но заставлял себя погружаться в невыносимый кошмар. Боль, неосторожно разбуженная, вспышками поднималась со дна души, отчаянно рвалась наружу. Ричард вызвал в воображении неясную, темную фигуру Даркена Рала, склонившегося над простертым на полу телом и сжимавшего блестящий окровавленный клинок. С рук палача падали багровые капли. Ричард удерживал перед глазами страшное видение, меняя ракурсы, изучая каждый штрих и каменея сердцем. Он все понял. Он получил ответ. Теперь он знал, как и почему погиб отец.
Единственное, к чему Ричард стремился, — искать и находить ответы на вопросы. Большего он никогда не желал.
Но сейчас все изменилось, изменилось в одно добела раскаленное мгновение.
Пламя гнева спалило все преграды. Стена здравого смысла, преграждавшая путь ненависти, сгорела дотла. Время спокойных размышлений прошло, и все в его душе испарилось в огне неистовой ярости. Ясность сознания расплавилась, словно в кипящем котле, и превратилась в окалину.
Ричард рванулся к Мечу Истины, крепко стиснул ножны побелевшими пальцами. На заострившихся скулах проступили желваки, дыхание сделалось прерывистым и частым. Кровавая пелена застилала глаза. И сквозь эту пелену отчетливо проступал грозный сияющий меч. В его жилы обжигающим потоком полился гнев, исходящий из клинка — гнев, вызванный на этот раз волей Искателя.
Ричарда терзала невыносимая боль, он задыхался. Теперь он знал, как погиб отец, и горе его стало безмерно. Одно желание завладело Ричардом, заслонив все остальные. Все померкло, исчезло, смытое волной ярости, и не имело больше смысла. Осталась опаляющая жажда мести, жажда крови, стремление немедленно убить Даркена Рала.
Ричард решительно взялся за рукоять и обнажил клинок, но Зедд, схватив его за руку, с силой сдавил запястье. Искатель метнул на старика взгляд, полный яростного негодования.
— Ричард, — тихо окликнул Зедд, — успокойся.
На лбу Искателя вздулись жилы, все тело напряглось. Он грозно смотрел в спокойные глаза Волшебника, чувствуя, как сквозь пелену ярости пытается пробиться тихий внутренний голос, который предостерегает, призывает взять себя в руки. Ричард перегнулся через стол и, стиснув зубы, раздельно произнес:
— Я принимаю звание Искателя.
— Ричард, — спокойно повторил Зедд, — все в порядке. Расслабься. Сядь.
Юноша опомнился. С глаз сошла пелена, и он вновь стал различать окружающее. Он сумел победить жажду мести, но гнев никуда не ушел. Исчезли все преграды, столько лет возводимые рассудком. Он нашел в себе силы вернуться к действительности, но теперь смотрел на мир иными глазами, глазами Искателя. Взгляд Искателя был дан ему от рождения, но лишь сейчас Ричард позволил себе воспользоваться пробудившимся даром.
Он обнаружил, что стоит, и удивился, поскольку не помнил, как очутился на ногах. Снова сел на скамью, положил меч на стол и на всякий случай отодвинул его подальше от себя. А все-таки Ричарду удалось победить гнев, и можно больше не запирать его на ключ — достаточно лишь немного задвинуть вглубь. Страх исчез. Отныне Ричард не сомневался в том, что гнев не овладеет им, и мог вызвать в себе это чувство в любую минуту.
Он вновь обрел самообладание и спокойствие. Дыхание стало ровным, мышцы расслабились. Ричард испытал радость освобождения и более не боялся сделаться рабом собственного гнева. Он расправил плечи и почувствовал, как уходят остатки напряжения, как стихает в душе щемящая боль.
Он посмотрел на учителя, глаза их встретились. Худое аскетическое лицо старика, обрамленное копной седых волос, казалось спокойным и бесстрастным. Лишь в самых уголках тонких губ притаилась улыбка. Легчайший намек на улыбку.
— Поздравляю, — произнес Волшебник, — ты с честью выдержал последнее испытание. Отныне ты — Искатель.
— Как?! — в замешательстве переспросил юноша. — Ведь ты уже выбрал меня Искателем!
Зедд медленно покачал головой.
— Ты что, не слушал меня? Я говорил, что Искатель выбирает себя сам. Но прежде он должен пройти одно решающее испытание. Мне требовалось окончательно убедиться, что ты способен владеть и управлять своими чувствами. Долгие годы ты держал свой гнев взаперти. Необходимо было проверить, сможешь ли ты воззвать к нему и выпустить его на волю.
Искатель, боящийся собственного гнева, безнадежно слаб, ибо только ярость вдохновляет на битву и дает уверенность в победе. Не обладай ты качествами настоящего Искателя, ты бы вернул мне меч, и я не стал бы возражать.
Впрочем, речь сейчас не об этом. Ты на деле доказал, что уже не узник, но господин своих чувств. Будь осторожен! Помни: насколько важно уметь пробудить в себе гнев, настолько же важно и вовремя обуздать его. Тебе дана эта способность — не теряй ее. Будь мудрым, и ты всегда найдешь верный путь к победе. Порой безудержный гнев влечет за собой беды, куда более великие, нежели гнев невыпущенный.
Ричард с достоинством кивнул. Он помнил ощущения, пережитые, когда он, исполненный ярости, побелевшими пальцами сжимал рукоять меча. Какая сила исходила тогда от оружия! Сила, освобождающая от всего второстепенного, от самого себя и даже от меча.
— Я знаю, — сдерживая волнение, произнес Ричард. — Меч Истины волшебный.
— Ты прав. Только не забывай: магия — не более чем орудие в руках того, кто ею владеет. Когда тебе надо наточить нож, ты делаешь это при помощи точильного камня. Камень служит лишь тому, чтобы сделать нож пригодным для дела, для которого он предназначен. Так и с магией. Она подобна камню, на котором оттачиваются помыслы и намерения. — Зедд обратил на собеседника проникновенный взгляд. — Есть люди, которым смерть от магии представляется куда более ужасной, нежели от яда или кинжала. Можно подумать, без помощи чар эти люди станут менее мертвыми! Слушай внимательно и помни: смерть есть смерть, но суеверный страх сам по себе может служить оружием. Запомни мои слова.
Ричард кивнул. Краем глаза он постоянно видел неподвижно висящее облако в форме змеи. Значит, Рал следит за ним. Ричард вспомнил, какими глазами смотрел его противник из квода тогда, на Тупой горе; вспомнил, как тот, прежде чем броситься в бой, провел отточенным лезвием по руке и как обагрился кровью его клинок. Только теперь он понял, что за этим стояло. И Ричард возжаждал битвы.
Деревья покачивали на легком ветру золотыми и багряными уборами.
Первый день зимы был уже близок. Ричард погрузился в размышления. Он искал ответ на вопрос Зедда. Как попасть в Срединные Земли, не вступая во владения смерти? Они должны заполучить хотя бы одну из трех шкатулок, и тогда Даркен Рал будет приговорен.
— Зедд, довольно игр. Я — Искатель, и не надо новых испытаний. Правда?
— Верно, как подрумяненный бифштекс.
— В таком случае мы попусту тратим время. Уж Рал-то не теряет ни секунды. — Он повернулся к Кэлен. — Ловлю тебя на слове. В Срединных Землях ты будешь моим проводником.
Кэлен улыбнулась — ее забавляло нетерпение друга — и кивнула в ответ.
Тогда Ричард обратился к Зедду:
— Волшебник! Научи меня своему волшебству!
Глава 10
Лицо Зедда расплылось в плутоватой улыбке. Он протянул Ричарду старинную перевязь из мягкой кожи с серебряной пряжкой, искусно украшенной золотым орнаментом. Предшественник Ричарда, судя по всему, не отличался богатырским сложением — перевязь оказалась слишком короткой. Зедд подогнал ее новому Искателю по фигуре, и Ричард, перекинув перевязь через правое плечо, прикрепил к ней меч.
Волшебник подвел друзей к краю опушки. День клонился к вечеру, вековые деревья отбрасывали на траву длинные косые тени. У самой кромки леса стояли особняком два молодых клена: один — побольше, в руку Ричарда толщиной, другой — тонкий, как ручка Кэлен.
Зедд обратился к Искателю:
— Обнажи клинок!
Предзакатную тишину нарушил удивительный металлический звон. Старик склонился поближе.
— Смотри внимательно, сейчас я покажу самое главное. Но для этого тебе придется ненадолго отказаться от звания Искателя. С твоего позволения, я назову Искателем Кэлен.
Девушка опасливо покосилась на Волшебника.
— Я не хочу быть Искателем.
— Ненадолго, милая, только для наглядности. — Он властным жестом повелел Ричарду передать ей меч. После минутного колебания Кэлен взялась обеими руками за рукоять. Меч оказался слишком тяжелым, девушка не смогла удержать его и поспешила опустить острие на землю. Зедд торжественно взмахнул руками:
— Кэлен Амнелл, объявляю тебя Искателем!
Она с сомнением взирала на старика. Зедд приподнял ее подбородок, заставив взглянуть себе в глаза, и устремил на девушку напряженный, пронизывающий взгляд. Он приблизился почти вплотную и заговорил тихо, выделяя каждое слово.
— Когда я ходил в Срединные Земли за мечом, Даркен Рал выследил меня. При помощи злых чар он вырастил напротив моего дома клен, тот что побольше. Так он отметил меня, и с тех пор надо мной нависла угроза. Рал может явиться сюда в любой момент, когда сочтет нужным, и убить меня. Тот Даркен Рал, от руки которого погибла Денни. — Кэлен смертельно побледнела и стиснула зубы. — Тот самый Даркен Рал, который преследует тебя, желая покончить с тобой, как покончил с твоей сестрой. — Зеленые глаза Кэлен полыхнули ненавистью. Скулы заострились. Она подняла меч, и Зедд отступил назад. — Вот это дерево! Покончи с ним!
Клинок с быстротой молнии взметнулся вверх и, со свистом рассекая воздух, обрушился на дерево. Меч мгновенно прошел сквозь ствол, словно не встречая никакого сопротивления. Раздался страшный треск, во все стороны брызнули щепки. Мгновение клен стоял неподвижно, а потом с грохотом рухнул наземь. Ричард не верил собственным глазам: ему, мужчине, чтобы свалить такое дерево, понадобилось бы не менее десяти ударов хорошим топором.
Силы оставили Кэлен, ноги ее подкосились, и девушка со стоном упала на колени. Зедд едва успел подхватить меч, выпавший из ее рук. Она уронила голову и закрыла лицо руками. Ричард в испуге бросился на помощь.
— Что с тобой, Кэлен?
— Все в порядке, не волнуйся. — Она облокотилась на плечо Ричарда и с трудом встала на ноги. На ее измученном лице промелькнуло жалкое подобие улыбки. — Но я отказываюсь от звания Искателя.
Ричард развернулся к Волшебнику.
— Зедд, что ты такое наговорил? Причем тут Даркен Рал? Я прекрасно помню, как ты поливал эти клены и ухаживал за ними. Да я готов под присягой подтвердить, что ты посадил их в память о жене и дочери!
Зедд успокаивающе улыбнулся.
— Хорошо, Ричард, очень хорошо. Прими меч. Ты снова Искатель. А теперь, мой мальчик, сруби второй клен, и я все тебе объясню.
Ричард с досадой схватился за меч, его черты исказила судорога гнева.
Он занес оружие, с усилием размахнулся, и... клинок остановился, не дойдя до ствола, словно наткнувшись на невидимую преграду.
Ричард отступил, не понимая, что произошло. Он перевел недоуменный взгляд на меч, потом на деревце и вновь замахнулся. Все повторилось: неведомая сила не позволяла срубить клен. Искатель гневно взглянул на Зедда. Тот стоял, как ни в чем не бывало, скрестив руки на груди, и самодовольно ухмылялся. Ричард вложил меч в ножны.
— Хорошо. Ну и что дальше?
Старик в притворном удивлении приподнял брови.
— Ты видел, с какой легкостью Кэлен срубила клен, что потолще?
Ричард насупился, вызвав улыбку на лице Волшебника.
— Будь клен даже железным, случилось бы то же самое: клинок рассек бы его мгновенно. Но ведь ты мужчина, ты куда сильнее, а не смог даже поцарапать кору на тоненьком деревце.
— Сам вижу, — обиженно буркнул Ричард.
Зедд напустил на себя озабоченный вид.
— Ну и?.. Как ты думаешь, почему?
Ричард мгновенно успокоился, раздражение как рукой сняло. Он понял, что всю эту сцену Зедд разыграл с одной целью — заставить его задуматься.
Так случалось уже не раз.
— По-моему, это связано с внутренней убежденностью. Кэлен считала, что дерево несет в себе зло, а я знал, что это не так.
Зедд поднял костлявый палец.
— Хорошо, мой мальчик, очень хорошо!
— Зедд, я не поняла, — растерянно сказала Кэлен, — я погубила дерево, а оно, оказывается, ни в чем не виновато!
— В том-то и дело, милая, в том-то и дело! Именно это я и хотел показать. Все определяется только твоим восприятием, твоей убежденностью. Если Искатель уверен, что перед ним — зло, меч сразит того, кого он счел врагом. Неважно, прав Искатель или нет. Магия следует лишь человеческим помыслам. Она никогда не позволит тебе обидеть того, кто в твоих глазах ни в чем не повинен, но уничтожит любого, кого ты сочтешь врагом. Все определяется только восприятием.
— Значит, Искатель лишен права на ошибку? — в замешательстве спросил Ричард. — А если я не уверен, тогда что?
Зедд поднял бровь.
— Лучше тебе быть уверенным, иначе угодишь в беду. Тебе не дано знать все свои помыслы, но от магии не сокрыто ничто. Она прочтет твои мысли и усилит их, и тогда никто не сможет поручиться за последствия. Ты убьешь друга или пощадишь врага.
Ричард призадумался. Отбивая пальцами дробь по рукояти меча, он устремил взгляд на запад. Заходящее солнце озаряло верхушки деревьев последними багровыми лучами. Змеевидное облако окрасилось в зловещие пурпурные тона. «Все это не имеет значения», — решил он. Он точно знает, кто друг, а кто враг.
— Должен сказать тебе еще кое-что очень важное, — нарушил молчание Волшебник. — Когда ты поражаешь врага Мечом Истины, за это приходится платить. Не правда ли, милая? — Он заглянул в глаза Кэлен. Та молча кивнула. — Чем могущественнее враг, тем выше цена. Мне очень жаль, Кэлен, что я жестоко обошелся с тобой, но только так можно было преподать Ричарду самый гласный урок. — Она слабо улыбнулась в знак согласия. Старик вновь устремил взор на Искателя. — Мы с тобой знаем, что иногда, когда не остается иного выбора, человеку приходится во имя добра идти на убийство. В этом случае его можно расценивать как праведный поступок. Не стоит повторять, что убийство всегда ужасно — ты и сам это знаешь. Лишив человека жизни, ты уже ничего не можешь изменить и до конца дней несешь тяжкое бремя на своей совести. Такова цена. Ощущение вины делает тебя более слабым, отнимает силы.
Ричард кивнул. Воспоминание о схватке на Тупой горе до сих пор угнетало его. И не только потому, что он испытал отчаяние приговоренного к смерти. Он убил человека!.. Ричард ни в чем не мог себя обвинить — иного выхода в тот момент просто не было, но перед его мысленным взором все еще стояло искаженное предсмертным ужасом лицо противника.
Взгляд Волшебника посуровел.
— Но когда ты убиваешь Мечом Истины, ты обращаешься к магии. Магия назначает цену, и ты обязан платить. Здесь, на Земле, не существует ни добра, ни зла в чистом виде. Даже у лучшего из людей могут возникнуть злые помыслы, честнейший человек способен совершить низкий поступок. Так и со злом: нет на свете злодея, лишенного толики добродетели. Не тот злодей, кто творит зло, радея о собственном благе. Такому человеку всегда сыщется оправдание. Моя кошка, когда голодна, охотится на мышей. Значит ли это, что она плоха? Я так не думаю, и кошка так не думает, но, держу пари, мыши придерживаются на этот счет несколько иного мнения. Каждый убийца считает свои действия необходимыми и оправданными. Можешь мне не верить, Ричард, но хотя бы просто выслушай. Даркен Рал делает только то, что считает правильным. Как и ты. И в этом смысле разницы между вами нет. Ты хочешь отомстить Ралу за смерть своего отца, он жаждет отомстить за смерть своего. В твоих глазах Даркен Рал — зло, но и ты в его глазах — тоже зло. Все дело в восприятии. Так бывает всегда: победитель не сомневается в своей правоте, а проигравший уверен, что с ним обошлись несправедливо. Магия Одена — не что иное, как сила, которую один использует, чтобы победить другого.
— Нет разницы?! Ты сошел с ума! Как ты мог даже на мгновение подумать, будто у нас есть что-то общее?! Рал стремится к власти, ради нее он готов стереть с лица Земли все живое! Мне же власть не нужна, я мечтаю об одном — чтобы меня наконец оставили в покое! Рал убил моего отца! Он мучил его перед смертью! Он хочет всех нас уничтожить! И ты говоришь, что мы похожи? По-твоему, выходит, Рал вовсе не опасен?!
— Если бы ты слушал меня внимательно, ты бы понял, что я имею в виду. Вы схожи в том, что ни один из вас не сомневается в собственной правоте. И именно поэтому Даркен Рал куда опаснее, чем ты можешь себе представить, тем более, что в остальном между вами нет ничего общего. Рал упивается предсмертными муками своих жертв. Он сознательно причиняет страдания.
Чувство собственной правоты только связывает тебя, удерживая от зла, тогда как его, наоборот, лишь подхлестывает. Он готов подвергнуть пытке любого, кто с ним не согласен, а несогласным готов считать всякого, кто не упал перед ним ниц. Его цель — лишить людей воли, превратить их в ничтожных рабов. В тот момент, когда он кривым ножом вспарывал живот твоему отцу, совесть его была чиста. Мерзости, которые он творит, приносят ему удовлетворение, поскольку извращенное понимание собственной правоты полностью развязывает ему руки. Вот почему он так отличен от тебя. Вот почему он так опасен. — Зедд перевел взгляд на Кэлен. — Ты видел, что ей удалось сделать при помощи Меча Истины? Обратил внимание, с какой удивительной легкостью она совершила то, чего не смог ты?
— Восприятие, — задумчиво ответил Ричард. — Да, она была уверена в своей правоте.
Зедд поднял перст.
— Вот именно! Восприятие! Да, оно стократно увеличивает угрозу! — Палец Волшебника уперся Ричарду в грудь. — Точно — так — же — как — Меч, — чеканя каждое слово, закончил Зедд.
Ричард поправил перевязь и с шумом выдохнул. Казалось, почва уходит у него из-под ног. Он слишком доверял Зедду, чтобы отмахнуться от сказанного лишь из-за того, что в это трудно вникнуть. Трудно еще и потому, что Ричард всю жизнь стремился к ясности и простоте.
— Ты хочешь сказать, что Рал опасен не только потому, что творит зло, но и потому, что считает себя правым?
Зедд пожал плечами.
— Давай рассмотрим такой пример. Кого бы ты больше испугался: двухсотфунтового громилу, который вознамерился отобрать у тебя буханку хлеба, сознавая при этом, что он неправ, или же стофунтовую женщину, уверенную, пусть ошибочно, что ты похитил ее ребенка?
Ричард скрестил руки на груди.
— Я побежал бы от женщины сломя голову. Она не стала бы выслушивать никаких объяснений и была бы способна на все.
Глаза Волшебника яростно засверкали.
— Так и Даркен Рал. Сознание собственной правоты делает его еще опаснее.
— Но правда на моей стороне! — возмутился Ричард.
Взгляд Зедда смягчился.
— Мыши тоже считают, что они правы, но это не мешает моей кошке на них охотиться. Ричард, друг мой, я всего лишь пытаюсь тебя кое-чему научить. Мне не хотелось бы, чтобы ты угодил в когти Даркена Рала.
Ричард опустил руки и тяжело вздохнул.
— Не нравится мне все это. Но я понял, что ты имел в виду. Ты частенько говорил, что ничто никогда не дается легко. Но я все равно сделаю то, что должен, поскольку не сомневаюсь в собственной правоте. Расскажи лучше, какую цену придется платить, если я поражу Мечом Истины врага?
Тощий палец Зедда снова уперся Искателю в грудь.
— Когда ты убьешь Мечом Истины того, кого сочтешь врагом, ты в ту же минуту предельно ясно осознаешь все сокрытое в тебе зло, все свои недостатки, все то, что мы так не любим замечать в себе и признавать. И одновременно ты поймешь, сколько добра было в убитом. Ты испытаешь страшную боль и чувство вины. — Зедд грустно покачал головой. — И поверь мне, Ричард, боль эта будет порождена не только твоей совестью, она придет от магии. Очень сильная боль от очень могущественной магии. Нельзя недооценивать ее. Это настоящая мука, она терзает не только душу, но и тело. Ты видел, что произошло с Кэлен, когда она срубила дерево? Будь это человек, боль оказалась бы бездонной. Вот почему так важен гнев: это единственная защита против боли. Чем сильнее враг, тем острее мука, но чем сильнее ярость, тем лучше защита. Воспламененный гневом, ты не слишком заботишься о правоте поступка. Иногда этого достаточно, чтобы избежать страданий. Потому-то я и сказал Кэлен жестокие слова, которые ранили ее и наполнили гневом. Я хотел защитить ее от боли. Теперь ты понял, почему я не позволил бы тебе принять меч, если бы ты не смог сознательно разбудить гнев, не опасаясь сделаться послушным рабом собственных эмоций? Ты оказался бы беззащитен и наг перед великой силой магии, и эта сила растерзала бы тебя.
Слова Волшебника слегка испугали юношу. Он вспомнил выражение лица Кэлен, когда она уничтожила клен. Во взгляде ее сквозила мучительная боль.
Но выбор сделан, и Ричард не собирался отступать от сознательно принятого решения. Он окинул взглядом окрашенные в бледно-розовые тона лучами заходящего солнца вершины гор, отделявших Вестландию от Срединных Земель.
С востока неумолимо надвигалась непроглядная тьма. Ричард понял, что обязан найти способ пересечь границу и попасть в эту тьму. Меч должен помочь ему, остальное не имеет никакого значения. Все, что есть в жизни стоящего, поставлено на карту, и он готов платить.
Старик положил руки на плечи ученику и заглянул ему в глаза. Лицо Волшебника сделалось строгим и суровым.
— А теперь я скажу тебе еще одно. Не думаю, что это тебя порадует. — Он до боли сдавил плечи юноши. — Против Даркена Рала Меч Истины бессилен.
— Что?!
Волшебник встряхнул Ричарда.
— Рал слишком могуществен. С того момента, как он ввел шкатулки в игру, он под защитой магии Одена. Если ты обнажишь против него меч, ты погибнешь, не причинив ему никакого вреда.
— Да это же безумие! Сначала ты провозглашаешь меня Искателем и уговариваешь принять меч, а теперь оказывается, что я даже не смогу им воспользоваться! — гневно воскликнул Ричард.
— Меч бессилен только против Даркена Рала! Ричард, не я создал магию. Я только знаю ее законы. Даркену Ралу они тоже известны. Он может вынудить тебя броситься на него с мечом, понимая, что это тебя погубит. И если ты не сумеешь совладать с ненавистью и поднимешь на Рала меч, он победит. Ты умрешь, а Рал завладеет шкатулками.
Кэлен огорченно поморщилась.
— Зедд, Ричард прав. Это условие все сводит на нет. Если Искатель лишен возможности воспользоваться своим главным оружием...
— Нет! — перебил ее Волшебник. — Нет! Вот, — он постучал костяшками пальцев по лбу Ричарда, — вот самое главное оружие Искателя! — Он ткнул пальцем в грудь юноши. — И вот это.
Волшебник подвел друзей к краю опушки. День клонился к вечеру, вековые деревья отбрасывали на траву длинные косые тени. У самой кромки леса стояли особняком два молодых клена: один — побольше, в руку Ричарда толщиной, другой — тонкий, как ручка Кэлен.
Зедд обратился к Искателю:
— Обнажи клинок!
Предзакатную тишину нарушил удивительный металлический звон. Старик склонился поближе.
— Смотри внимательно, сейчас я покажу самое главное. Но для этого тебе придется ненадолго отказаться от звания Искателя. С твоего позволения, я назову Искателем Кэлен.
Девушка опасливо покосилась на Волшебника.
— Я не хочу быть Искателем.
— Ненадолго, милая, только для наглядности. — Он властным жестом повелел Ричарду передать ей меч. После минутного колебания Кэлен взялась обеими руками за рукоять. Меч оказался слишком тяжелым, девушка не смогла удержать его и поспешила опустить острие на землю. Зедд торжественно взмахнул руками:
— Кэлен Амнелл, объявляю тебя Искателем!
Она с сомнением взирала на старика. Зедд приподнял ее подбородок, заставив взглянуть себе в глаза, и устремил на девушку напряженный, пронизывающий взгляд. Он приблизился почти вплотную и заговорил тихо, выделяя каждое слово.
— Когда я ходил в Срединные Земли за мечом, Даркен Рал выследил меня. При помощи злых чар он вырастил напротив моего дома клен, тот что побольше. Так он отметил меня, и с тех пор надо мной нависла угроза. Рал может явиться сюда в любой момент, когда сочтет нужным, и убить меня. Тот Даркен Рал, от руки которого погибла Денни. — Кэлен смертельно побледнела и стиснула зубы. — Тот самый Даркен Рал, который преследует тебя, желая покончить с тобой, как покончил с твоей сестрой. — Зеленые глаза Кэлен полыхнули ненавистью. Скулы заострились. Она подняла меч, и Зедд отступил назад. — Вот это дерево! Покончи с ним!
Клинок с быстротой молнии взметнулся вверх и, со свистом рассекая воздух, обрушился на дерево. Меч мгновенно прошел сквозь ствол, словно не встречая никакого сопротивления. Раздался страшный треск, во все стороны брызнули щепки. Мгновение клен стоял неподвижно, а потом с грохотом рухнул наземь. Ричард не верил собственным глазам: ему, мужчине, чтобы свалить такое дерево, понадобилось бы не менее десяти ударов хорошим топором.
Силы оставили Кэлен, ноги ее подкосились, и девушка со стоном упала на колени. Зедд едва успел подхватить меч, выпавший из ее рук. Она уронила голову и закрыла лицо руками. Ричард в испуге бросился на помощь.
— Что с тобой, Кэлен?
— Все в порядке, не волнуйся. — Она облокотилась на плечо Ричарда и с трудом встала на ноги. На ее измученном лице промелькнуло жалкое подобие улыбки. — Но я отказываюсь от звания Искателя.
Ричард развернулся к Волшебнику.
— Зедд, что ты такое наговорил? Причем тут Даркен Рал? Я прекрасно помню, как ты поливал эти клены и ухаживал за ними. Да я готов под присягой подтвердить, что ты посадил их в память о жене и дочери!
Зедд успокаивающе улыбнулся.
— Хорошо, Ричард, очень хорошо. Прими меч. Ты снова Искатель. А теперь, мой мальчик, сруби второй клен, и я все тебе объясню.
Ричард с досадой схватился за меч, его черты исказила судорога гнева.
Он занес оружие, с усилием размахнулся, и... клинок остановился, не дойдя до ствола, словно наткнувшись на невидимую преграду.
Ричард отступил, не понимая, что произошло. Он перевел недоуменный взгляд на меч, потом на деревце и вновь замахнулся. Все повторилось: неведомая сила не позволяла срубить клен. Искатель гневно взглянул на Зедда. Тот стоял, как ни в чем не бывало, скрестив руки на груди, и самодовольно ухмылялся. Ричард вложил меч в ножны.
— Хорошо. Ну и что дальше?
Старик в притворном удивлении приподнял брови.
— Ты видел, с какой легкостью Кэлен срубила клен, что потолще?
Ричард насупился, вызвав улыбку на лице Волшебника.
— Будь клен даже железным, случилось бы то же самое: клинок рассек бы его мгновенно. Но ведь ты мужчина, ты куда сильнее, а не смог даже поцарапать кору на тоненьком деревце.
— Сам вижу, — обиженно буркнул Ричард.
Зедд напустил на себя озабоченный вид.
— Ну и?.. Как ты думаешь, почему?
Ричард мгновенно успокоился, раздражение как рукой сняло. Он понял, что всю эту сцену Зедд разыграл с одной целью — заставить его задуматься.
Так случалось уже не раз.
— По-моему, это связано с внутренней убежденностью. Кэлен считала, что дерево несет в себе зло, а я знал, что это не так.
Зедд поднял костлявый палец.
— Хорошо, мой мальчик, очень хорошо!
— Зедд, я не поняла, — растерянно сказала Кэлен, — я погубила дерево, а оно, оказывается, ни в чем не виновато!
— В том-то и дело, милая, в том-то и дело! Именно это я и хотел показать. Все определяется только твоим восприятием, твоей убежденностью. Если Искатель уверен, что перед ним — зло, меч сразит того, кого он счел врагом. Неважно, прав Искатель или нет. Магия следует лишь человеческим помыслам. Она никогда не позволит тебе обидеть того, кто в твоих глазах ни в чем не повинен, но уничтожит любого, кого ты сочтешь врагом. Все определяется только восприятием.
— Значит, Искатель лишен права на ошибку? — в замешательстве спросил Ричард. — А если я не уверен, тогда что?
Зедд поднял бровь.
— Лучше тебе быть уверенным, иначе угодишь в беду. Тебе не дано знать все свои помыслы, но от магии не сокрыто ничто. Она прочтет твои мысли и усилит их, и тогда никто не сможет поручиться за последствия. Ты убьешь друга или пощадишь врага.
Ричард призадумался. Отбивая пальцами дробь по рукояти меча, он устремил взгляд на запад. Заходящее солнце озаряло верхушки деревьев последними багровыми лучами. Змеевидное облако окрасилось в зловещие пурпурные тона. «Все это не имеет значения», — решил он. Он точно знает, кто друг, а кто враг.
— Должен сказать тебе еще кое-что очень важное, — нарушил молчание Волшебник. — Когда ты поражаешь врага Мечом Истины, за это приходится платить. Не правда ли, милая? — Он заглянул в глаза Кэлен. Та молча кивнула. — Чем могущественнее враг, тем выше цена. Мне очень жаль, Кэлен, что я жестоко обошелся с тобой, но только так можно было преподать Ричарду самый гласный урок. — Она слабо улыбнулась в знак согласия. Старик вновь устремил взор на Искателя. — Мы с тобой знаем, что иногда, когда не остается иного выбора, человеку приходится во имя добра идти на убийство. В этом случае его можно расценивать как праведный поступок. Не стоит повторять, что убийство всегда ужасно — ты и сам это знаешь. Лишив человека жизни, ты уже ничего не можешь изменить и до конца дней несешь тяжкое бремя на своей совести. Такова цена. Ощущение вины делает тебя более слабым, отнимает силы.
Ричард кивнул. Воспоминание о схватке на Тупой горе до сих пор угнетало его. И не только потому, что он испытал отчаяние приговоренного к смерти. Он убил человека!.. Ричард ни в чем не мог себя обвинить — иного выхода в тот момент просто не было, но перед его мысленным взором все еще стояло искаженное предсмертным ужасом лицо противника.
Взгляд Волшебника посуровел.
— Но когда ты убиваешь Мечом Истины, ты обращаешься к магии. Магия назначает цену, и ты обязан платить. Здесь, на Земле, не существует ни добра, ни зла в чистом виде. Даже у лучшего из людей могут возникнуть злые помыслы, честнейший человек способен совершить низкий поступок. Так и со злом: нет на свете злодея, лишенного толики добродетели. Не тот злодей, кто творит зло, радея о собственном благе. Такому человеку всегда сыщется оправдание. Моя кошка, когда голодна, охотится на мышей. Значит ли это, что она плоха? Я так не думаю, и кошка так не думает, но, держу пари, мыши придерживаются на этот счет несколько иного мнения. Каждый убийца считает свои действия необходимыми и оправданными. Можешь мне не верить, Ричард, но хотя бы просто выслушай. Даркен Рал делает только то, что считает правильным. Как и ты. И в этом смысле разницы между вами нет. Ты хочешь отомстить Ралу за смерть своего отца, он жаждет отомстить за смерть своего. В твоих глазах Даркен Рал — зло, но и ты в его глазах — тоже зло. Все дело в восприятии. Так бывает всегда: победитель не сомневается в своей правоте, а проигравший уверен, что с ним обошлись несправедливо. Магия Одена — не что иное, как сила, которую один использует, чтобы победить другого.
— Нет разницы?! Ты сошел с ума! Как ты мог даже на мгновение подумать, будто у нас есть что-то общее?! Рал стремится к власти, ради нее он готов стереть с лица Земли все живое! Мне же власть не нужна, я мечтаю об одном — чтобы меня наконец оставили в покое! Рал убил моего отца! Он мучил его перед смертью! Он хочет всех нас уничтожить! И ты говоришь, что мы похожи? По-твоему, выходит, Рал вовсе не опасен?!
— Если бы ты слушал меня внимательно, ты бы понял, что я имею в виду. Вы схожи в том, что ни один из вас не сомневается в собственной правоте. И именно поэтому Даркен Рал куда опаснее, чем ты можешь себе представить, тем более, что в остальном между вами нет ничего общего. Рал упивается предсмертными муками своих жертв. Он сознательно причиняет страдания.
Чувство собственной правоты только связывает тебя, удерживая от зла, тогда как его, наоборот, лишь подхлестывает. Он готов подвергнуть пытке любого, кто с ним не согласен, а несогласным готов считать всякого, кто не упал перед ним ниц. Его цель — лишить людей воли, превратить их в ничтожных рабов. В тот момент, когда он кривым ножом вспарывал живот твоему отцу, совесть его была чиста. Мерзости, которые он творит, приносят ему удовлетворение, поскольку извращенное понимание собственной правоты полностью развязывает ему руки. Вот почему он так отличен от тебя. Вот почему он так опасен. — Зедд перевел взгляд на Кэлен. — Ты видел, что ей удалось сделать при помощи Меча Истины? Обратил внимание, с какой удивительной легкостью она совершила то, чего не смог ты?
— Восприятие, — задумчиво ответил Ричард. — Да, она была уверена в своей правоте.
Зедд поднял перст.
— Вот именно! Восприятие! Да, оно стократно увеличивает угрозу! — Палец Волшебника уперся Ричарду в грудь. — Точно — так — же — как — Меч, — чеканя каждое слово, закончил Зедд.
Ричард поправил перевязь и с шумом выдохнул. Казалось, почва уходит у него из-под ног. Он слишком доверял Зедду, чтобы отмахнуться от сказанного лишь из-за того, что в это трудно вникнуть. Трудно еще и потому, что Ричард всю жизнь стремился к ясности и простоте.
— Ты хочешь сказать, что Рал опасен не только потому, что творит зло, но и потому, что считает себя правым?
Зедд пожал плечами.
— Давай рассмотрим такой пример. Кого бы ты больше испугался: двухсотфунтового громилу, который вознамерился отобрать у тебя буханку хлеба, сознавая при этом, что он неправ, или же стофунтовую женщину, уверенную, пусть ошибочно, что ты похитил ее ребенка?
Ричард скрестил руки на груди.
— Я побежал бы от женщины сломя голову. Она не стала бы выслушивать никаких объяснений и была бы способна на все.
Глаза Волшебника яростно засверкали.
— Так и Даркен Рал. Сознание собственной правоты делает его еще опаснее.
— Но правда на моей стороне! — возмутился Ричард.
Взгляд Зедда смягчился.
— Мыши тоже считают, что они правы, но это не мешает моей кошке на них охотиться. Ричард, друг мой, я всего лишь пытаюсь тебя кое-чему научить. Мне не хотелось бы, чтобы ты угодил в когти Даркена Рала.
Ричард опустил руки и тяжело вздохнул.
— Не нравится мне все это. Но я понял, что ты имел в виду. Ты частенько говорил, что ничто никогда не дается легко. Но я все равно сделаю то, что должен, поскольку не сомневаюсь в собственной правоте. Расскажи лучше, какую цену придется платить, если я поражу Мечом Истины врага?
Тощий палец Зедда снова уперся Искателю в грудь.
— Когда ты убьешь Мечом Истины того, кого сочтешь врагом, ты в ту же минуту предельно ясно осознаешь все сокрытое в тебе зло, все свои недостатки, все то, что мы так не любим замечать в себе и признавать. И одновременно ты поймешь, сколько добра было в убитом. Ты испытаешь страшную боль и чувство вины. — Зедд грустно покачал головой. — И поверь мне, Ричард, боль эта будет порождена не только твоей совестью, она придет от магии. Очень сильная боль от очень могущественной магии. Нельзя недооценивать ее. Это настоящая мука, она терзает не только душу, но и тело. Ты видел, что произошло с Кэлен, когда она срубила дерево? Будь это человек, боль оказалась бы бездонной. Вот почему так важен гнев: это единственная защита против боли. Чем сильнее враг, тем острее мука, но чем сильнее ярость, тем лучше защита. Воспламененный гневом, ты не слишком заботишься о правоте поступка. Иногда этого достаточно, чтобы избежать страданий. Потому-то я и сказал Кэлен жестокие слова, которые ранили ее и наполнили гневом. Я хотел защитить ее от боли. Теперь ты понял, почему я не позволил бы тебе принять меч, если бы ты не смог сознательно разбудить гнев, не опасаясь сделаться послушным рабом собственных эмоций? Ты оказался бы беззащитен и наг перед великой силой магии, и эта сила растерзала бы тебя.
Слова Волшебника слегка испугали юношу. Он вспомнил выражение лица Кэлен, когда она уничтожила клен. Во взгляде ее сквозила мучительная боль.
Но выбор сделан, и Ричард не собирался отступать от сознательно принятого решения. Он окинул взглядом окрашенные в бледно-розовые тона лучами заходящего солнца вершины гор, отделявших Вестландию от Срединных Земель.
С востока неумолимо надвигалась непроглядная тьма. Ричард понял, что обязан найти способ пересечь границу и попасть в эту тьму. Меч должен помочь ему, остальное не имеет никакого значения. Все, что есть в жизни стоящего, поставлено на карту, и он готов платить.
Старик положил руки на плечи ученику и заглянул ему в глаза. Лицо Волшебника сделалось строгим и суровым.
— А теперь я скажу тебе еще одно. Не думаю, что это тебя порадует. — Он до боли сдавил плечи юноши. — Против Даркена Рала Меч Истины бессилен.
— Что?!
Волшебник встряхнул Ричарда.
— Рал слишком могуществен. С того момента, как он ввел шкатулки в игру, он под защитой магии Одена. Если ты обнажишь против него меч, ты погибнешь, не причинив ему никакого вреда.
— Да это же безумие! Сначала ты провозглашаешь меня Искателем и уговариваешь принять меч, а теперь оказывается, что я даже не смогу им воспользоваться! — гневно воскликнул Ричард.
— Меч бессилен только против Даркена Рала! Ричард, не я создал магию. Я только знаю ее законы. Даркену Ралу они тоже известны. Он может вынудить тебя броситься на него с мечом, понимая, что это тебя погубит. И если ты не сумеешь совладать с ненавистью и поднимешь на Рала меч, он победит. Ты умрешь, а Рал завладеет шкатулками.
Кэлен огорченно поморщилась.
— Зедд, Ричард прав. Это условие все сводит на нет. Если Искатель лишен возможности воспользоваться своим главным оружием...
— Нет! — перебил ее Волшебник. — Нет! Вот, — он постучал костяшками пальцев по лбу Ричарда, — вот самое главное оружие Искателя! — Он ткнул пальцем в грудь юноши. — И вот это.