Гудкайнд Терри. Третье правило волшебника, или Защитники паствы (Меч истины - 3)

   Она не имела представления, как кольцо аббатисы могло очутиться под такой опасной защитой. Что-то здесь все же не так. При мысли о том, что это устроила какая-то из сестер Тьмы, дыхание ее участилось. Решив, что она, Верна, чересчур много знает, кто-то вполне мог настроить губительный щит на нее. Верна невольно замедлила шаг. С другой стороны, если кому-то пришло в голову избавиться от нее, это вполне можно было сделать и без подобных эффектов.
   Сестра Верна была уже у внешней границы защитного поля. Кроме звука собственных шагов, все прочие звуки исчезли. Она различила золотое мерцание кольца и приготовилась к "весьма неприятным ощущениям", которые, судя по всему, пережили все остальные, но почувствовала лишь тепло, как под лучами летнего солнца. Медленно, шаг за шагом, она продвигалась вперед, но становилось только теплее.
   По приглушенному аханью, которое донеслось словно из невообразимой дали, Верна поняла, что до нее никому не удалось пройти так далеко. Вместе с тем это еще не означало, что ей удастся дойти до конца или вовремя убежать. Сквозь мягкое белое мерцание она видела сестер, следящих за ней широко раскрытыми глазами.
   А потом Верна оказалась перед постаментом. Свет здесь был таким ярким, что она уже не могла различить лиц.
   Перстень аббатисы лежал на пергаменте, запечатанном красным сургучом при помощи этого же перстня. Сдвинув перстень, сестра Верна перевернула пергамент и увидела надпись.
   +++
   Если желаешь выбраться из кокона живой, надень перстень на средний палеи, левой руки, поцелуй перстень, потом сломай печать и прочти мою волю остальным сестрам.
   Аббатиса Аннелина Алдуррен.
   +++
   Сестра Верна потрясение уставилась на пергамент. На мгновение ей показалось, что написанные на нем слова тоже глядят на нее. Она не знала, что делать.
   Конечно, она сразу узнала почерк аббатисы, но при этом хорошо понимала, что подделать его нетрудно. Если все это придумано некоей сестрой Тьмы, склонной к излишней театральности, то последовать этим инструкциям означает верную гибель. Но если сестры Тьмы тут ни при чем, то не последовать им - тоже смертельно. Верна замерла, пытаясь найти выход, но ничего разумного в голову ей не приходило.
   Наконец она решилась и взяла кольцо. За стеной яркого света послышались удивленные восклицания. Сестра Верна повертела перстень в руке, рассматривая печатку с изображением восходящего солнца. Перстень, покрытый патиной времени, был теплым на ощупь, будто черпал тепло из какого-то внутреннего источника, и, несомненно, принадлежал аббатисе. Внутренний голос подсказывал Берне, что ошибки здесь быть не может. Она снова поглядела на пергамент.
   +++
   Если желаешь выбраться из кокона живой, надень перстень на средний палец левой руки, поцелуй перстень, потом сломай печать и прочти мою волю остальным сестрам.
   Аббатиса Аннелина Алдуррен.
   +++
   Тяжело дыша, сестра Верна надела перстень на средний палец левой руки.
   Потом поднесла руку к губам и поцеловала его, мысленно умоляя Создателя ниспослать ей наставление и придать сил. Луч света, ударив из возвышавшейся над ней фигуры Создателя, осветил сестру Верну теплым мягким сиянием, воздух вокруг нее чуть ощутимо вздрогнул. Сестра Верна тоже вздрогнула - от неожиданности, а потом трясущимися пальцами взяла пергамент. Воздух задрожал сильнее. Подавив желание убежать, она сломала печать. Сияние, исходящее от фигуры Создателя, стало почти нестерпимым.
   Развернув пергамент, сестра Верна поглядела туда, где стояли невидимые ей сестры.
   - Под угрозой смерти велено мне зачитать это письмо.
   Возгласы смолкли, и воцарилась тишина как в могиле. Верна приступила к чтению.
   - Здесь написано: "Да узнают все присутствующие и те, кого нет здесь, мою последнюю волю".
   Голос ее на мгновение прервался, а сестры дружно ахнули.
   - " Грядут времена тяжелых испытаний, и нельзя позволить, чтобы Дворец погряз в интригах и борьбе за мое место. Я этого не допущу. Используя свои привилегии как аббатисы, я устанавливаю новый порядок, назначая себе преемницу.
   Она стоит перед вами, с подтверждающим ее полномочия перстнем на пальце.
   Сестра, зачитывающая мое послание, и есть новая аббатиса. Да повинуются ей все сестры Света.
   Чары, наложенные мною на перстень, сотворены под руководством и с помощью самого Создателя. Бросьте вызов им на свой страх и риск.
   Новой аббатисе: ты должна служить Дворцу Пророков и защищать его и все, ради чего он существует. Да пребудет с тобою Свет.
   Написано мною собственноручно, прежде чем я перейду из этой жизни в ласковые руки Создателя.
   Аббатиса Аннелина Алдуррен".
   Прогремел гром. Световая колонна и окружающее Верну мерцание исчезли.
   Аббатиса Верна Совентрин опустила руку с пергаментом и уставилась на изумленные лица окружающих ее сестер. Послышался шорох одежд: сестры Света одна за другой опускались на колени и склоняли головы перед новой аббатисой.
   - Этого не может быть, - прошептала Верна. Внезапно она бросилась к двери, выронив пергамент. Сестры поспешили подобрать его, чтобы самим прочесть последние слова аббатисы Аннелины Алдуррен.
   Четыре старшие сестры, поднявшись с колен, заступили путь Верне.
   Прекрасные светлые волосы сестры Марены обрамляли пепельно-серое лицо. Синие глаза сестры Дульчи были круглыми словно плошки, а сестра Филиппа растеряла всю свою невозмутимость и теперь была сама озабоченность.
   Морщинистые щеки сестры Леомы расплылись в любезной улыбке.
   - Тебе понадобится помощь и совет, сес... аббатиса. - Улыбка несколько исказилась, потому что она судорожно сглотнула. - Мы готовы оказать любое содействие. Мы здесь, чтобы служить...
   - Благодарю, - слабым голосом ответила Верна и снова направилась к выходу.
   Ее ноги, казалось ей, движутся сами по себе.
   Уоррен ждал снаружи. Верна закрыла за собой дверь и в изумлении остановилась перед молодым светловолосым чародеем, который опустился на одно колено и склонил перед ней голову.
   - Аббатиса. - Уоррен, улыбаясь, поднял голову и объяснил:
   - Я подслушивал.
   - Не смей так меня называть! - Верна слышала собственный голос словно издалека.
   - Почему же? - Его улыбка стала еще шире. - Это же...
   Верна отвернулась и поглядела вдаль. Она уже справилась с потрясением, и ясность мысли вернулась к ней.
   - Пошли, - коротко приказала она.
   - Куда?
   Верна провела пальцем по губам и метнула на Уоррена через плечо такой взгляд, что тот немедленно замолчал. Она зашагала вперед, и Уоррен поспешил за ней. Догнав Верну, он пошел рядом, примеряя свой шаг к ее. Она направилась к выходу из Дворца Пророков. Уоррен пару раз пытался было с ней заговорить, но Верна всякий раз пресекала эти попытки, приложив палец к губам. Вздохнув, Уоррен в конце концов сдался. Сунув руки в рукава своего балахона, он молча зашагал вслед за новой аббатисой.
   Послушницы и воспитанники, попадавшиеся им навстречу, уже слышали звон колокола, извещающий об избрании новой аббатисы, и при виде кольца на пальце у Верны склонялись в поклоне. Она же, глядя только перед собой, упрямо шагала вперед. Стражники на мосту через Керн тоже поклонились, когда она проходила.
   На другой стороне моста Верна спустилась к берегу и пошла вдоль кромки воды. Они миновали пустые причалы - все рыбаки рыбачили выше по течению, - и наконец Верна остановилась на пустынном пятачке возле омываемых водой скал.
   - Клянусь, если бы эта надоедливая старуха не умерла, я удавила бы ее своими руками!
   - Ты это о ком? - поинтересовался Уоррен.
   - Об аббатисе. Если бы она уже не была в руках Создателя, я бы с удовольствием взяла ее в свои руки и показала, где раки зимуют!
   - Вот это было бы зрелище, аббатиса, - хихикнул Уоррен.
   - Не называй меня так!
   - Но ты отныне являешься аббатисой, - нахмурился юный чародей.
   Верна схватила его за ворот.
   - Уоррен, ты обязан мне помочь. Ты должен "вытащить меня из этого", как выражается сестра Марена.
   - Что?! Но все получилось чудесно! Верна, ты теперь аббатиса!
   - Нет. Я не могу ею быть. Уоррен, ты прочел от корки до корки все книги в архивах, изучал дворцовые законы. Ты должен найти для меня повод от казаться.
   Он непременно есть, давай же, подумай как следует!
   - Отказаться? Но все уже решено. И потом, это лучшее, что могло случиться.
   - Он склонил голову набок. - Зачем ты меня сюда притащила?
   Верна отпустила его.
   - Уоррен, подумай сам. Почему погибла аббатиса?
   - Ее убила сестра Улиция, одна из сестер Тьмы. Она погибла, потому что боролась с ними.
   - Нет, Уоррен, я же сказала - думай! Она погибла потому, что в один прекрасный день у себя в кабинете сообщила мне, что ей известно о сестрах Тьмы.
   Сестра Улиция была одной из ее помощниц и слышала, как аббатиса говорила об этом. - Она придвинулась ближе. - Кабинет был защищен, я удостоверилась в этом, но не сообразила, что сестры Тьмы владеют магией Ущерба. Сестра Улиция прекрасно все слышала, и никакой щит ей не был помехой. А здесь открытое место, и мы увидим, если кто-то захочет подслушать. Здесь негде спрятаться. Верна кивнула на волны. - И вода заглушает наши голоса.
   Уоррен с беспокойством огляделся.
   - Я понял, что ты имеешь в виду. Но, знаешь ли, аббатиса, по воде звуки иногда разносятся очень далеко.
   - Я же сказала, не называй меня так! Днем всюду шумно, и если мы будем говорить тихо, вода заглушит наши голоса. Обсуждать во Дворце важные вещи слишком большой риск. Но вернемся к тому, о чем я говорила. Я хочу, чтобы ты нашел для меня способ избавиться от должности аббатисы. Уоррен тяжело вздохнул.
   - Перестань говорить глупости. Ты вполне подготовлена к тому, чтобы быть аббатисой. Возможно, даже лучше, чем другие сестры. Ведь, помимо опыта, аббатиса должна обладать и могуществом. - Верна приподняла бровь, и он отвел взгляд. - Я могу читать любые книги в хранилище. Я ознакомился с докладами. Он снова посмотрел на нее. - Ради того, чтобы привезти сюда Ричарда, две сестры, что были с тобой, закололи себя, их Хань перешел к тебе. Так что ты обладаешь силой трех сестер.
   - Едва ли это единственное требование, Уоррен. Он наклонился к ней.
   - Как я уже говорил, я читаю любые книги. Я знаю, какие предъявляются требования. И ты подходишь по всем. Придраться не к чему. Тебя следовало избрать аббатисой, и очень хорошо, что так получилось.
   Верна вздохнула.
   - Я вижу, ты утратил разум вместе с ошейником! Я говорю о другом - назови мне хоть одну причину, по которой мне следовало бы хотеть стать аббатисой.
   - Чтобы выловить сестер Тьмы, - улыбнулся Уоррен. - В твоих руках достаточно власти, чтобы сделать то, что должно быть сделано. - Его голубые глаза горели. - Как я уже сказал, твое назначение - самое лучшее из того, что могло произойти.
   Верна в отчаянии всплеснула руками.
   - Наоборот, Уоррен, - самое худшее! Власть - это тот же ошейник, от которого ты был так рад избавиться!
   - Что ты имеешь в виду? - нахмурился Уоррен. Сестра Верна отбросила назад свои каштановые волосы.
   - Уоррен, аббатиса - пленница своей власти. Ты часто видел аббатису Аннелину? Нет. А почему? Потому что она сидела в своем кабинете и управляла Дворцом Пророков. Ей надо было уследить за тысячей вещей, тысячи вопросов требовали ее внимания, нужно было держать в поле зрения сотни сестер и воспитанников, включая еще и Натана. Ты даже представить себе не можешь, какие неприятности мог доставить этот пророк. Его было необходимо охранять неусыпно.
   Верна помолчала и продолжала:
   - Аббатиса не может просто навестить никого из сестер или воспитанников, потому что все тут же начнут в панике соображать, что же они такого натворили.
   Аббатиса не может ни о чем свободно поговорить, потому что каждый ищет в ее словах скрытый смысл. И все это лишь потому, что она являет собой абсолютную власть и никто ни на мгновение не может об этом забыть. Если она все же выходит из своих покоев, то это всегда сопровождается грандиозными церемониями; а если ей придет в голову прийти в обеденный зал поужинать, то ни у кого не хватит смелости продолжать начатый разговор. Все будут молча сидеть, коситься на нее и молиться, чтобы она не поглядела в их сторону или, что еще хуже, не пригласила бы за свой стол! Уоррен присвистнул.
   - Я никогда не рассматривал это с такой точки зрения.
   - Одним словом, если твои подозрения о сестрах Тьмы верны, хотя я этого вовсе не утверждаю, то, если я останусь аббатисой, мне станет гораздо труднее вычислить их.
   - Но для аббатисы Аннелины это труда не составило.
   - Откуда ты знаешь? Может, не будь она аббатисой, она обнаружила бы их много лет назад, когда еще могла с ними справиться. Может, она избавилась бы от них до того, как они начали убивать мальчиков и забирать мужской Хань, увеличивая свое могущество. А так она обнаружила их слишком поздно и в результате погибла.
   - Они могут испугаться того, что тебе все известно, и неосторожным поступком выдать себя.
   - Если во Дворце еще остались сестры Тьмы, то они будут лишь рады видеть меня аббатисой, которая связана делами по рукам и ногам и не встает у них на пути.
   Уоррен потеребил губу.
   - Но все же должна быть какая-то польза от того, что ты стала аббатисой.
   - Это всего лишь большая помеха в борьбе с сестрами Тьмы. Уоррен, ты должен помочь! Ты знаешь книги. Там наверняка есть что-то, что поможет мне выпутаться!
   - Аббатиса...
   - Прекрати так меня называть!
   - Но это твой титул! - раздраженно хмыкнул Уоррен. - Я не могу называть тебя по-другому. Сестра Верна вздохнула.
   - Аббатиса, я имею в виду аббатиса Аннелина, просила друзей называть ее просто Энн. Раз уж я теперь аббатиса, то и ты называй меня Верной.
   Уоррен задумчиво нахмурил бровь, потом произнес:
   - Ну... Наверное, мы с тобой друзья.
   - Уоррен, мы больше, чем друзья. Ты - единственный, кому я безоговорочно доверяю. Кроме тебя, больше никого не осталось.
   - Значит, Верна, - кивнул он и задумчиво закусил губу. - Ты права, Верна.
   Я знаю книги. Мне известны предъявляемые к аббатисе требования, и ты им полностью соответствуешь. Правда, ты молода для аббатисы, но прецеденты уже бывали. Закон не ставит возрастных ограничений. Вдобавок к тому ты обладаешь Хань трех сестер. Нет сестры, по крайней мере сестры Света, равной тебе по силе. Этого уже достаточно, чтобы назначить тебя на этот пост. Основное требование к аббатисе - могущество, полное владение Хань.
   - Должно быть что-то, Уоррен! Думай! Голубые глаза отразили глубину его знаний - и сожаления.
   - Верна, я хорошо изучил книги. В них все изложено предельно ясно. И там строго-настрого запрещено законным образом избранной аббатисе отказываться от выполнения своих обязанностей. Только смерть может ее освободить. У тебя нет никакой возможности отказаться от должности, если только Аннелина Алдуррен не оживет и не потребует обратно свой титул. Ты - аббатиса.
   Верна тоже ничего не могла придумать. Она оказалась в ловушке.
   - Эта женщина портит мне жизнь, сколько я себя помню! - в ярости воскликнула Верна. - Она настроила на меня этот проклятый кокон, я знаю! Я знаю, что она его замкнула. И поймала меня. Как жаль, что я не могу ее удавить!
   Уоррен ласково коснулся ее руки.
   - Верна, неужели ты можешь позволить какой-нибудь сестре Тьмы стать аббатисой?
   - Конечно, нет!
   - А Энн, по-твоему, могла бы?
   - Нет, но я не вижу...
   - Верна, ты сказала, что не можешь доверять никому, кроме меня. Подумай об Энн. Она оказалась в таком же положении. Она не имела права дать сестре Тьмы хотя бы мизерную возможность стать аббатисой. И она умирала. Энн сделала единственное, что было в ее силах. И она не доверяла никому, кроме тебя.
   Верна потрясение уставилась на Уоррена, его слова эхом отдавались у нее в голове.
   Рухнув на ближайший гладкий камень у кромки воды, она закрыла лицо ладонями. - О Создатель! - прошептала она. - Какая я эгоистка!
   Уоррен присел рядом с ней.
   - Эгоистка? Упрямая, это бывает, но уж никак не эгоистка.
   - Ох, Уоррен! Должно быть, ей было так одиноко! Хотя бы Натан был с ней... до самого конца. Уоррен кивнул. Помолчав, он произнес:
   - У нас много проблем, да. Верна?
   - Полный Дворец, Уоррен, в красивой обертке и с золотым кольцом вместо ленточки.
   Глава 7
   Ричард зевнул, прикрывая ладонью рот. Он так устал от того, что не спал почти всю предыдущую ночь, не говоря уже о схватке с мрисвизами, что с трудом передвигал ноги. Преследуемый чередой запахов, от приятных до отвратительных, он пробирался по лабиринту улиц и улочек, стараясь держаться поближе к домам и избегать людных мест. Госпожа Сандерхолт указала ему направление; Ричард в общих чертах придерживался его и надеялся, что не заблудился.
   Всегда знать, где находишься и как добраться туда, куда направляешься, дело чести любого проводника. Но так как Ричард был лесным проводником, он полагал, что ему простительно потерять направление в городе. Кроме того, и лесным проводником он давно уже не был и не думал, что когда-нибудь станет им вновь.
   Тем не менее он знал, с какой стороны солнце, и несмотря на все усилия, которые прилагали узкие улочки, темные переулки и беспорядочно разбросанные дома со слепыми фасадами, юго-восток оставался юго-востоком. Он просто использовал в качестве ориентиров наиболее высокие здания вместо деревьев и особенностей ландшафта и старался не волноваться, если порой шел не по той самой улице, о которой говорила госпожа Сандерхолт.
   Ричард ткал свой путь мимо бедно одетых лоточников, продающих горшки с сухими кореньями или садки с голубями и рыбой, мимо углежогов, толкающих перед собой тележки с углем и нараспев выкликающих цену, проходил мимо сыроваров в ярких красно-желтых камзолов, мимо мясных лавок со свиными, бараньими и оленьими тушами, мимо продавцов соли, предлагавших ее в разных видах и упаковках, мимо пекарей, продающих хлеб, пироги и пирожные, мимо торговцев птицей, пряностями, зерном, вином и элем и тысячами прочих товаров, выставленных в витринах или прямо на улице. Покупатели отчаянно торговались, жалуясь на высокие цены, - и вдруг Ричард сообразил, что неприятное ощущение, которое он испытывает почти всю дорогу, это предупреждение: за ним следят.
   Встревоженный, он огляделся; среди множества лиц вокруг не было ни одного знакомого. Меч Ричард Предусмотрительно скрыл под плащом, чтобы не привлекать внимания. Во всяком случае, вездесущие патрули не особенно им интересовались, хотя некоторые д'харианцы поглядывали на Ричарда с таким видом, словно чувствовали опасность, но не могли определить ее источник. Ричард ускорил шаг.
   Ощущение было довольно слабым: вероятно, преследователи держались на расстоянии, и он не мог их увидеть. Но тогда как же узнать их в толпе? Ричард оглядел ближайшие крыши, но ничего подозрительного не обнаружил.
   На углу Ричард остановился и некоторое время наблюдал за толпой, текущей вверх и вниз по улице, в надежде заметить преследователей, но опять не нашел ничего, что могло бы его насторожить.
   - Медовый пряник, мой господин? Ричард обернулся и увидел стоящую за крошечным шатким столиком девочку в не по росту большом пальто. На вид ей было лет десять-двенадцать, но Ричард не был силен в определении возраста маленьких девочек.
   - Что? Девочка показала на столик.
   - Медовый пряник. Их выпекает моя бабушка. Они очень вкусные, уверяю вас.
   Всего только пенни. Пожалуйста, купите хотя бы один, господин мой! Вы не пожалеете.
   Старуха, сидящая позади девочки на коричневом одеяле, расстеленном прямо на снегу, улыбнулась Ричарду. Ричард ответил легкой улыбкой, одновременно прислушиваясь к своим ощущениям и пытаясь определить характер тревоги. Девочка и старуха с надеждой ждали.
   Ричард еще раз оглядел улицу и, глубоко вздохнув, полез в карман. Скача в Эйдиндрил, он за две недели почти не останавливался, чтобы поесть, и до сих пор ощущал некоторую слабость. Но у него были только серебряные и золотые монеты из Дворца Пророков, и Ричард сомневался, что в мешке, оставленном во дворце Исповедниц, мог бы найтись хоть один пенни.
   - Я не господин, - сказал он, пряча в карман все деньги, кроме одной серебряной монеты. Девочка показала на его меч.
   - Тот, у кого такой замечательный меч, может быть только благородным господином.
   Старуха перестала улыбаться. Не сводя глаз с меча Ричарда, она медленно поднялась на ноги.
   Ричард, торопливо прикрыв плащом рукоять, положил монету девочке в ладонь.
   - У меня не найдется вам сдачи, господин мой, - пробормотала девочка, глядя на деньги. - Я даже не знаю, сколько нужно для этого мелочи. Я никогда не держала в руках серебряной монеты.
   - Я же сказал тебе - я не господин. - Он улыбнулся девочке. - Меня зовут Ричард. Вот как мы решим: ты возьми монету и считай ее платой вперед. А когда я снова пройду мимо, ты дашь мне еще медовый пряник, и так далее, пока монета не кончится.
   - О, господин мой... то есть Ричард, спасибо! Просияв, девочка протянула бабушке деньги. Старуха внимательно изучила монету и заметила:
   - Незнакомой чеканки. Должно быть, вы приехали издалека.
   Она не могла знать происхождения монеты. Древний и Новый миры были разъединены более трех тысячелетий назад.
   - Да, издалека. Но серебро тем не менее настоящее.
   Старуха поглядела на него голубыми глазами, из которых годы, казалось, вымыли весь цвет.
   - Взят или дан, мой господин? - Ричард недоуменно приподнял бровь, и она пояснила. - Ваш меч, благородный господин. Вы его взяли, или он был вам вручен?
   Старуха пристально посмотрела на него, и Ричард наконец понял, что она имеет в виду. Искателя назначал волшебник, но с тех пор, как много лет назад Зедд покинул Срединные Земли, меч превратился в ценный трофей для воров или тех, кто мог себе позволить его купить. Фальшивые Искатели создали мечу плохую репутацию, им нельзя было доверять. Они пользовались магией меча в корыстных целях, а не для того, к чему предназначали его те, кто наделил магией этот меч.
   За многие годы Ричард стал первым, кто был назван Искателем Истины. Он понимал ужасную мощь магии и собственную ответственность. Он был истинным Искателем.
   - Его вручил мне Волшебник Первого Ранга. Я избран, - нехотя ответил Ричард. Старуха скомкала платье на животе.
   - Искатель, - выдохнула она беззубым ртом. - Хвала духам! Истинный Искатель!
   Девочка, не понимая, о чем идет речь, посмотрела на монетку в руке бабушки и протянула Ричарду самый большой пряник. Ричард с улыбкой взял его.
   Старуха, наклонившись через стол, спросила, понизив голос:
   - Ты пришел, чтобы избавить нас от паразитов?
   - В каком-то смысле. - Ричард попробовал пряник и снова улыбнулся девочке.
   - Правда очень вкусный.
   Она заулыбалась.
   - Я же говорила! Бабушка делает лучшие медовые пряники на всей улице Глашатаев.
   Улица Глашатаев. Наконец-то он сумел выйти на нужную улицу. Мимо рынка на улицу Глашатаев, сказала госпожа Сандерхолт. Ричард подмигнул девочке и откусил от пряника еще кусок. - Что за паразиты? - спросил он старуху. - Мой сын и ее мать, - она глазами указала на девочку, - отправились ко дворцу ждать, когда им дадут золото. Я говорила им: надо работать, но они ответили, что я - выжившая из ума старуха и если они дождутся, то получат золота больше, чем смогут заработать трудом.
   - А почему им должны его дать? Старуха пожала плечами.
   - Кто-то во дворце это пообещал. Сказал, что все жители города заслужили свою часть казны. Нашлись такие, кто в это поверил. Мой сынок всю жизнь об этом мечтал. Молодежь нынче пошла ленивая, все только и знают, что сидеть сиднем и ждать, когда им дадут денег. Нет бы самим о себе позаботиться! Там, у дворца, то и дело дерутся за то, кому получать золото первым. Кое-кто, кто послабее да постарше, в этих драках и гибнет. Одним словом, работать почти все перестали, и цены растут. Мы едва наскребаем на хлеб. - Старуха пригорюнилась. - И все из-за жадности. Мой сын работал у пекаря, теперь ждет, когда ему дадут золота, а она голодает. - Старуха кивнула на девочку и улыбнулась. - Но внучка у меня не такая. Помогает мне печь пряники, да-да, чтобы мы могли прокормиться. Я-то не позволю ей шляться по улицам, как другие детишки. - Она мрачно посмотрела на Ричарда. - Вот тебе и паразиты. Те, кто забирает у нас то немногое, что мы зарабатываем или делаем своими руками. Те, кто искушает людей ленью, чтобы пасти их, словно овец. Те, кто отнял у нас свободу и надежду. Даже я, выжившая из ума старуха, понимаю, что ленивому ни до чего нет дела. Он думает лишь о себе. Не знаю, куда катится мир.
   Когда она замолчала, Ричард указал на монету в ее руке и многозначительно сказал:
   - Я был бы вам очень обязан, если бы вы забыли о том, как выглядит мой меч. Старуха понимающе кивнула:
   - Все, что угодно. Для вас, мой господин, все что угодно. И надавайте этим паразитам как следует!
   Ричард прошел чуть дальше по улице и присел на парапет, чтобы спокойно доесть пряник. Он действительно был очень вкусным, но Ричард был голоден и не слишком заботился о вкусе еды. Прислушавшись к своим ощущениям, он еще раз убедился, что чувствует не приближение мрисвиза, а обычную слежку. Теперь бы только обнаружить преследователя. Он внимательно вглядывался в лица прохожих, но не замечал никого, кто проявлял бы интерес к его персоне.
   Слизывая с пальцев мед, Ричард пересек улицу, чувствуя себя так, словно плывет против течения. Шум, гам, стук подков, скрежет колес, треск ящиков на телегах, скрип слежавшегося снега под ногами, выкрики лоточников и возгласы возниц несказанно его раздражали. Он привык к тишине леса, где единственным шумом был шелест листвы на деревьях, журчание воды и шорох ветра. Конечно, он часто бывал в Хартленде, но этот крохотный городишко мало чем отличался от деревушки.