Гудмэн Джо. Безумный экстаз

   Мишель поднесла ладонь ко рту и осторожно коснулась губ, глядя на Хьюстона широко открытыми глазами.
   — Зачем же вы… я не… — Мишель с запозданием поняла, что ее рука трясется, и совсем не от холода. Быстро повернувшись, она бросилась по своим следам в салун.
   Хьюстон удержал ее за локоть:
   — Нет, постой. Больше это не повторится — по край ней мере здесь. Пожалуйста, не уходи. Мы просто погуляем, вот и все. Тебе же хотелось погулять?
   — Да, только погулять.
   — Хорошо, обещаю, это будет всего лишь прогулка. Мишель смутилась, думая, что она могла бы вернуться в салун под предлогом обиды и стеснения. Но вместо этого она снова позволила Хьюстону взять себя под руку и повести прочь.
   Они шли той же дорогой, что и днем раньше. Ни одна из лавок еще не открылась. Кое-кто из жителей города спешил к церкви. Мишель хотела бы присоединиться к ним, но не осмеливалась попросить, а Хьюстон ничего ей не предлагал. Он задавал беспечные вопросы и, казалось, почти не придавал значения ответам Мишель, но Мишель сочла, что это впечатление обманчиво. Несмотря на поцелуй, несмотря на всю мягкость и мальчишеское добродушие, в Хьюстоне было что-то от великого инквизитора, выбравшего хитрый способ заманить Мишель в ловушку. Возможно, он хотел ее, но ни в коем случае не доверял ей. По крайней мере в этом он не отличался от Этана.
   Мишель не без успеха применяла оружие противника, правда, не представляла, откровенно ли отвечает Хьюстон на ее вопросы. Во всяком случае, он не уклонялся от ответов и, казалось, отчасти был даже польщен ее любопытством. Иногда Мишель удавалось удачно сыграть на человеческом самолюбии.
   Она выяснила, что Хьюстон родом из Виргинии и что там у него остались дальние родственники. В семье Хьюстон был единственным ребенком, обоих его родителей уже не было в живых. Несмотря на то, что он не сообщил причину их смерти, Мишель сделала вывод, что они скончались скоропостижно. Отцу Хьюстона принадлежал крупный банк в Ричмонде, мать устраивала приемы для самых влиятельных жителей города. Оба они были уважаемыми и непомерно гордыми людьми.
   — Видишь, — заметил Хьюстон, открывая перед ней дверь салуна, — у нас много общего.
   Мишель встряхнула юбками, сбрасывая прилипший к подолу снег.
   — Это меня не удивляет. Я всегда считала, что почти ничем не отличаюсь от большинства людей. Мы просто идем каждый своим путем.
   — Но иногда наши пути пересекаются. — Хьюстон смахнул снег с ее плеча.
   — Да, но только иногда, — Мишель дождалась, пока Хьюстон уберет руку, и извинилась. — Я должна вернуть пальто Ди и начать работу.
   Хьюстон отпустил ее, проследил, как Мишель скрывается за дверью кабинета Ди, а затем вышел из салуна.
   Когда Мишель вошла в кабинет, Детра Келли сидела за большим столом красного дерева. Детра подняла глаза от книг и тут же снова склонила голову.
   — Странно! Как это у тебя хватило смелости самой вернуть мое пальто? Я думала, ты упросишь Хьюстона сделать это.
   Мишель сочла, что лучше всего будет пропускать шпильки Детры мимо ушей. Детра явно нарывалась на ссору. Часом раньше Мишель с удовольствием отплатила бы ей полной мерой. Сняв пальто, Мишель перекинула его через руку.
   — Куда мне его повесить?
   — На крючок у двери. И поосторожнее — ты уже закапала мне ковер. Ты могла бы и по-другому обращаться с чужой вещью.
   — Снаружи намело снегу на шесть дюймов. Не запачкать пальто было невозможно.
   — Об этом тебе следовало подумать прежде, чем тащиться на прогулку с Хьюстоном.
   Мишель поняла, что избежать ссоры будет трудно. Она повесила пальто и расстелила под ним на полу газету.
   — Этого достаточно, — объяснила она. — Я иду продолжать уборку.
   — Не спеши. — Ди откинулась в кресле, отложила ручку и указала на второе кресло с гнутыми ножками возле стола. — Сядь. Я хочу поговорить с тобой. Салун подождет — сегодня воскресенье. Даже рудокопы будут спать до полудня и только потом начнут отходить от субботнего вечера. — Она снова указала на кресло. — Сядь.
   Мишель села, невольно прикоснувшись к броши на воротнике. Этот жест успокоил ее, но вместе с тем привлек внимание Ди и вызвал в ней явное раздражение.
   — Что ты наобещала Хьюстону взамен этой броши? — спросила Ди.
   — Ничего. Она была моей, Хьюстон просто вернул ее.
   — Хьюстон ничего не делает просто так.
   — Я не пыталась понять его. Более того, мне это ни к чему. Он вернул брошь, и я приняла ее — вот и все.
   — Он даже не пытается скрыть свой интерес к тебе. Это все заметили. — Ди поднялась из-за стола и направилась в соседнюю комнату, — Не хочешь ли чаю? — спросила она через плечо.
   Это предложение застало Мишель врасплох, и она смутилась.
   Губы Ди медленно растянулись в насмешливой улыбке.
   — Значит, ты уже слышала рассказы про мистера Келли. Нет, нет, не старайся отрицать. Все девушки рано или поздно узнают их. Похоже, с тобой это случилось раньше, чем с другими.
   — Спасибо, не откажусь от чая.
   Ди разразилась хрипловатым низким смехом.
   — Ну конечно! — Через минуту она вернулась, неся поднос с чайником и двумя чашками. — Я хочу разлить чай при тебе. Обе чашки будут наполнены из одного чайника, обе мы начнем пить вместе. Ты можешь выбрать любую чашку, мне все равно.
   — Это ни к чему. Я не верю сплетням.
   Ди помедлила и испытующе взглянула на Мишель холодными синими глазами.
   — Не веришь? Напрасно. Никому не следует забывать об осторожности.
   — Об осторожности — да, но при этом не быть слишком легковерным. — Мишель взяла чашку, добавила в чай молока и сахару.
   Захлопнув конторские книги, Детра отложила их в сторону и приготовила чай для себя. Она опустилась в кресло с царственным величием.
   — Я хочу, чтобы ты больше никуда не уходила вдвоем с Хьюстоном.
   — Я нигде не бываю с ним вдвоем.
   — Вы уходили гулять вчера днем и сегодня утром. И, должно быть, еще несколько раз, о которых я не знаю.
   — Здесь ничто не ускользает от твоего внимания, Ди. На лице Ди вновь возникла улыбка, не затрагивающая глаз.
   — Лестью меня не обмануть, — заметила она, глотнув чаю, — Не стоит недооценивать меня, Мишель. Пусть мне недостает твоего образования и хороших манер, но я добиваюсь всего, чего захочу, и умею удерживать то, что мне досталось. На твоем месте я бы очень старалась оставить при себе Этана, вместо того чтобы зариться на Хьюстона. Будь осторожна: зазеваешься, Кармен живо переманит у тебя Этана, и ты останешься ни с чем. Хэппи недолюбливает тебя. Твоя жизнь не будет стоит и гроша, если Этан снова бросит тебя.
   — Я пережила его первое предательство, — ответила Мишель, тон которой стал не менее ледяным, чем у Ди. — И переживу снова. Ди, в отличие от тебя я не считаю, что мне необходим мужчина. Может, именно это и привлекает Хьюстона.
   — Нет, он просто чувствует вызов, — уточнила Ди. Мишель пожала плечами:
   — Какая разница? Все дело в том, что я не собираюсь цепляться за Хьюстона. Он меня не интересует. От него мне ничего не нужно, и ты могла бы…
   — Даже свобода?
   — Что?
   — Хьюстон может дать тебе свободу. Разве свобода тебе не нужна?
   Мишель почувствовала ловушку, но вовремя избежала ее.
   — От Хьюстона мне ничего не нужно, — повторила она.
   — Вот бы не подумала, — усмехнулась Ди. — Всего час назад ты целовала его посреди улицы. — Она помедлила, но Мишель продолжала молчать. — Может, скажешь, что этого не было?
   — Какой в этом смысл? Было. Но это Хьюстон поцеловал меня, С Хьюстоном надо разбираться тебе. — Мишель допила чай и отставила чашку вместе с блюдечком. — Если ты закончила, Ди…
   — Нет, это еще не все. Поклянись, что перестанешь липнуть к Хьюстону.
   — Обещаю, насколько это будет возможно.
   — В том, что случилось сегодня, виновата только ты.
   Мишель поднялась.
   — Если я тебе понадоблюсь, я буду в салуне, — произнесла она и неторопливо направилась к двери, не доставляя Ди удовольствия видеть, как дрожат ее руки.
 
   За весь день Мишель почти не виделась с Этаном. Он не ушел на рудники, но несколько часов проработал на ранчо вдовы. К ужину он не вернулся, и его отсутствие заметили решительно все посетители салуна. Казалось, каждому из них было известно о том, что случилось вчерашним вечером. Хэппи не щадил языка, разнося по городу весть о попытке Мишель лишить Этана жизни или по крайней мере его мужского достоинства. При каждом новом повторе история становилась все более замысловатой и далекой от истины. Мишель предоставила остальным думать что им угодно, ничего не отрицала и не смущалась. Между выступлениями этим вечером она сидела за столиком с Ральфом Хупером, Билли Сондерсом и тремя их приятелями и пыталась допиться до состояния блаженного спокойствия.

Глава 8

   — Не лучше ли тебе подняться наверх? — спросил Этан, садясь за стол рядом с Мишель.
   — Пусть остается! — запротестовал Билли. — Ты что, не видишь, она славно проводит время.
   — Да, славно, — повторила Мишель, положила под бородок на ладонь и улыбнулась.
   Этан ощутил силу этой улыбки, покорившей всех мужчин за столом.
   — Она уже не может удержать голову, — возмутился Этан.
   — Н-нет, м-м-могу. — У Мишель заплетался язык. Она захихикала и повторила отчетливее: — Нет, могу. — Подняв голову, она аккуратно сложила руки на коленях и распрямила плечи. — Видишь, я в полном порядке. Эй, кто-нибудь хочет еще пива? Сейчас принесу кувшин. — Не дожидаясь ответа, Мишель поднялась и направилась к стойке бара.
   — И давно она пьет? — спросил Этан сидящих за столом. Ральф пожал плечами:
   — По-моему, с конца первого выступления. Но она выпила всего стакана три пива.
   — Ей хватило бы и одного.
   — Я видел, как она совсем недавно приняла порцию чего-то покрепче, в баре, — заметил Билли.
   Брови Этана взлетели вверх.
   — О Господи! — простонал он, потирая подбородок. — Должно быть, она совсем спятила.
   Мишель вернулась с пивом и наполнила стаканы, в том числе и для Этана.
   — Ну, перестань дуться, — обратилась она к Этану. — Я ведь не пролила ни капли, верно? — Она села. — Это ты во всем виноват… ты виноват, что я оказалась здесь.
   Этан догадался, какое значение могут придать словам Мишель остальные. Он знал, что история о вчерашнем побеге Мишель уже облетела город. И кроме того, он понимал, что Мишель говорит вовсе не о вчерашних событиях. Еще одно слово об ограблении, и ему придется поспешно придумывать какую-нибудь убедительную ложь.
   — Пойдем наверх, Мишель. — Этан попытался взять ее за руку.
   Мишель отдернула руку:
   — У меня еще одно выступление.
   Этан терял терпение, но понимал, какой опасностью грозит ссора с Мишель в переполненном зале.
   — Ты снова спустишься.
   Мишель взбунтовалась. Она повернулась к сидевшим за столом мужчинам, привлекая их внимание:
   — Вы ведь не хотите, чтобы я уходила, ребята? Мы как раз решили сыграть в покер, пока не пришел Этан!
   Билли неуверенно взглянул на Ральфа, Ральф переглянулся с Джимом, Калвином и Беном Тайлером.
   — Знаешь, Мишель, у меня в карманах негусто, — сказал Билли. — Какой из меня игрок?
   — А мне сегодня наверняка не повезет, — подхватил Джим.
   — Мне вообще никогда не везет, — вставил Бен.
   — Да и я, пожалуй, откажусь от игры, — присоединился к ним Калвин.
   — Не можем же мы играть втроем, — заключил Ральф. Мишель обвела сидящих за столом презрительным взглядом.
   — Трусы, — пробормотала она. — Ладно уж… — К изумлению сидящих за столом, она сунула руку за лиф платья и вытащила колоду карт. Умело перетасовав, Мишель принялась сдавать карты. — Я знаю уйму пасьянсов.
   Этан почувствовал, как на него устремились глаза остальных мужчин, замерших в ожидании его действий. Вызывающий тон Мишель возбудил в нем ярость, Этану грозила опасность лишиться уважения приятелей.
   — В трезвом виде у нее хватает мозгов, — объяснил Этан, пожимая плечами, — но стоит ей выпить, как она начинает думать тем местом, на котором сидит.
   За столом вспыхнул смех. Этан ухмыльнулся, заметив гневный взгляд Мишель.
   — За этим столом есть только один осел, — заявила она. — И если бы я захотела, то сидела бы у него на коленях.
   После нескольких секунд ошеломленного молчания Этан расхохотался:
   — Поди-ка сюда, Мишель, посмотрим, удобно ли тебе будет.
   — Надутый осел, — сообщила Мишель остальным, не обращая внимания на приглашение Этана.
   Он рывком подтянул поближе ее стул и легко пересадил Мишель к себе на колени. Она попыталась вырваться, но Этан сильнее сжал руки, и Мишель сразу успокоилась.
   — Вот так-то лучше, — прошептал Этан ей на ухо. — А теперь сдавай карты Мы сыграем партию, потом ты поднимешься наверх и как следует проспишься.
   — Партию? — Мишель с трудом выговаривала согласные. — Партию, — по слогам повторила она. — И если я выиграю, буду танцевать. — Мишель с коварной усмешкой оглянулась через плечо. — Я станцую для тебя, Этан. Только для тебя.
   Это заявление не понравилось Этану, коварная усмешка Мишель не предвещала ничего хорошего — особенно для него. Он обвел взглядом сидевших за столом. Каковы ее шансы выиграть партию?
   — Ладно, — наконец согласился он. — Но снимать колоду буду я.
   — Конечно, — деловито кивнула Мишель. — Кто бы ни сдавал карты…
   — Колоду всегда снимают, — хором закончили за нее соседи по столу.
   Мишель дважды кивнула в знак согласия и застонала, когда комната вдруг закружилась перед ее глазами. На мгновение Мишель застыла, держась за стол. Большие руки Этана обхватили ее талию. Даже сквозь корсет Мишель ощущала тепло его пальцев. Она принялась сдавать карты.
   — Сдаю по пять, — объявила она. — Одну лицом кверху, четыре лицом вниз. Как обычно. Первый ход — игроку со старшей картой.
   Когда карты были сданы, у Ральфа оказалась старшая фигурная.
   — Твой ход, Ральф, — объявила Мишель. — Ну, джентльмены, вам придется покопаться в карманах, чтобы остаться в игре. Интересно, в самом ли деле в них пусто? — Мишель взяла свои карты, старательно пряча их от Этана. К ней пришла тройка червей, еще одна тройка, король и пара десяток. Две пары, для начала неплохо, но до выигрыша еще далеко. Из всех игроков особенно довольный вид был у Ральфа. Мишель пожалела, что не видит лица Этана, хотя, возможно, это было ни к чему. На его лице редко отражались мысли или чувства. — Ладно, джентльмены, начнем. Ну, кому и сколько?
   — Мне две, — ответил Ральф. Значит, на руках у него три одинаковые, решила Мишель.
   — Три, — произнес Бен. Возможно, у него пара, поняла Мишель.
   — Четыре, — заявил Джим. Ему пока ничего не попалось, в этом Мишель была уверена.
   — А мне две, — объявил Билли, явно надеясь на две пары.
   — Беру одну, — вставил Калвин. Мишель не могла догадаться, что у него на руках, и решила, что Калвин блефует.
   — И я беру одну, — в свою очередь, заявила Мишель, взяла карту, но не взглянула на нее. — Этан, а тебе сколько?
   — Три. — Мишель отсчитала три карты, надеясь, что ему не повезет.
   Каждый бросил в банк еще по монете.
   — Ну, Ральф, посмотрим, что у тебя, — сказала Мишель. — Мы заслужили это право.
   Ральф повернул карты:
   — Три дамы — правда, не столь прекрасные, как ты.
   — Ну, ты и льстец, Ральф! — воскликнула Мишель и ощутила, как рука Этана сжалась на ее талии. — А что у тебя, Бен?
   Бен только что подтолкнул свои карты к центру стола:
   — Ничего хорошего.
   Джим вздохнул, бросая карты прежде, чем Мишель успела задать вопрос.
   Билли показал свою пару шестерок.
   — Что у тебя, Калвин? — поинтересовалась Мишель.
   — Две пары.
   — А жаль. — Мишель открыла свои карты. — У меня полный набор — тройки и десятки. — Она услышала за спиной приглушенное и недовольное восклицание Этана и потянулась через плечо за его картами. Этан вложил карты ей в руки, и Мишель смешала их с остальными. — Похоже, у него тоже намечались две пары. Какая досада. Этан! — Мишель соскользнула с его коленей, пошатнулась, встав на ноги, и сгребла со стола выигранные деньги. Садясь снова, она заняла свой стул, а не колени Этана. С надеждой оглядев сидевших за столом, она спросила: — Может, еще партию, ребята? Ну, как хотите. — Она пожала плечами, собрала карты и сунула колоду в нагрудный карман рубашки Этана, любовно погладив по карману сверху. — Ты постережешь их для меня, правда? Это мои счастливые карты.
   — С каких это пор?
   — С тех пор как они только что помогли мне выиграть.
   В кувшине оставалось немного пива. Наполняя стакан Ральфа, Мишель заметила, что Билли сворачивает себе папиросу.
   — Слушай, отдай ее мне, Билли! — попросила она. — А себе сверни другую.
   Билли начал протягивать папиросу через стол, когда его руку остановила рука Этана, схватив за запястье. Билли беспокойно взглянул на более молодого и сильного противника.
   — Она не курит, — заявил Этан.
   — Как бы не так — курю! — возразила Мишель. — Давай ее сюда, Билли. Не бойся, Этан не станет ломать тебе руку.
   Этан откинулся на стуле и раздраженно взглянул на Мишель.
   — Я просто сверну тебе шею.
   Билли отдернул руку, но Мишель ухитрилась выхватить у него папиросу.
   — Кто-нибудь даст мне прикурить? — осведомилась она, держа папиросу между указательным и средним пальцами. Струйка табака просыпалась на стол. Мишель смела бурые крошки в бумажную гильзу. — Сыплется твоя папироса, Билли, — сообщила она, глядя через стол. — Ну что, у кого найдутся спички?
   Никто из мужчин не шелохнулся: вид Этана убеждал их, что, предложив Мишель прикурить, они потом не раз пожалеют об этом.
   — Можно подумать, вы еще никогда не видели курящих женщин, — презрительно процедила Мишель. — Нет, хуже: вы считаете, что женщина не имеет на это права. — Она сунула папиросу за лиф платья и сморщила нос, взглянув на Этана. — Ладно, приберегу ее на потом.
   — Может, выпьешь еще? — Этан подтолкнул к ней свой стакан с пивом. — Еще пару глотков — как раз тебе хватит, чтобы свалиться под стол.
   Мишель покачала головой и улыбнулась — сладко и притворно. Она ощутила, как комната вновь закружилась перед глазами, но не испугалась. Перекрывая шум салуна, она крикнула Лотти, сидящей у пианино и окруженной поклонниками:
   — Сыграй-ка что-нибудь медленное и красивое, Лотти! Я буду танцевать для Этана!
   Оттолкнув стул, Мишель вскочила и на мгновение крепко вцепилась ладонями в край стола, а затем пожелала всем присутствующим доброго вечера. Мишель не заметила, что внезапно в салуне стало непривычно тихо, а глаза всех мужчин устремились на нее. Она слышала только вступление мелодичной баллады и видела только глаза Этана.
   Покачиваясь в такт музыки, Мишель пробралась между столами к сцене. Освещенная огнями рампы, она сделала грациозный пирует, подняла руки над головой и вновь повернулась — медленно, плавно, слегка выгнув спину и шею, выставляя напоказ ее изящную линию. Еще один поворот на месте — и она закружилась по сцене, соблюдая ведомый лишь ей порядок движений. Казалось, Мишель полностью отдалась музыке и движется, повинуясь ей, не в силах оставаться на месте.
   Она танцевала, словно не касаясь ногами сцены, двигалась проворно и легко, с грацией кошки. Она ритмично взмахивала руками, будто пыталась выплеснуть душу из кончиков пальцев.
   Этан вскоре не выдержал. Вскочив, он направился к лестнице, решив предоставить Мишель самой позаботиться о себе, когда закончится музыка. Она явно перестаралась, отстаивая свою независимость. Ну и черт с ней, думал Этан, поднимаясь по ступенькам.
   Мишель приостановилась в замешательстве, увидев, что Этан направился наверх, но тут же овладела собой и попросила Лотти сменить темп. Мишель подхватила руку воображаемого партнера и начала вальс, описывая по сцене большие плавные круги. По сигналу Мишель Лотти заиграла быстрее, и движения ее стали быстрее и легче, тело изгибалось все резче, глаза сияли, лицо раскраснелось. Она мгновенно забыла о минутной мечтательности и плавности движений. На ее лице играла лукавая и коварная улыбка, локоны плясали на лбу, когда она кружилась в бешеном ритме.
   Этан уже достиг верхней ступеньки. Он не хотел видеть, что вытворяет на сцене Мишель, но не смог сдержаться и, обернувшись, мгновенно понял, что нельзя оставлять ее на милость полупьяных гостей салуна. Неудивительно, если на нее набросятся прямо на сцене. Едва подумав об этом, Этан услышал, что музыка кончилась, а к сцене со всех сторон хлынул поток мужчин. Мишель сделала низкий реверанс и рухнула на пол, словно исчерпав в танце всю энергию.
   — Потрясающе, — пробормотал Этан. Он выхватил револьвер и поднял его над головой, спускаясь вниз на несколько ступенек. — Все в порядке, ребята, — объявил он. — Она просто забавлялась. Но шутка окончена. — Несколько мужчин услышали его и остановились. Лотти вскинула голову и взяла несколько минорных аккордов, а Этан завершил затихавшие звуки единственным выстрелом из кольта. После этого в зале наступила полная тишина. Этан сунул кольт в кобуру. — Вставай, Мишель. Сейчас повторишь свой танец наверху.
   Разразившись смехом, посетители салуна стали возвращаться на свои места.
   Мишель вскинула голову, пронзая Этана ледяным взглядом, но тут же заморгала — фигура Этана расплылась перед ее глазами.
   — Китти! — позвал Этан. — Джози! Помогите-ка ей подняться. Пожалуй, сегодня вечером она уже не сможет танцевать.
   Китти и Джози быстро пробрались на сцену, Лотти вновь заиграла, остальные девушки вернулись к прежней работе. Детра наблюдала за происходящим из-за стойки бара. Она искоса взглянула на Хьюстона, который прислонился к стойке неподалеку.
   — Видишь, какая она? — спросила Ди. Хьюстон оттолкнулся от стойки.
   — Вижу, какой она может быть, — ответил он и отправился помочь Джози и Китти.
   Этан растапливал печку, когда услышал в коридоре шаги.
   — Положите ее на кровать, — распорядился он, прикрывая дверцу печки. Встав и обернувшись, Этан увидел, что Мишель в комнату принесли не Китти и Джози, а Хьюстон. — А, это ты.
   — Да, я.
   — Положи ее на кровать. Дальше я справлюсь сам. Черные глаза Хьюстона холодно и пристально уставились на Этана.
   — Ты не слишком хорошо присматривал за ней, с тех пор как она появилась здесь.
   — Странно слышать от тебя такой упрек. Ты с самого начала не скрывал, что предпочел бы видеть ее мертвой.
   — До тех пор, пока не познакомился с ней поближе. — Хьюстон положил Мишель на кровать, на отвернутое одеяло. Мишель сразу повернулась на бок и обхватила руками подушку, а Хьюстон прикрыл ее одеялом. — Тебе следовало быть к ней внимательнее, Этан. Через месяц она будет моей.
   — Я видел, как сегодня утром ты поцеловал ее.
   — Значит, ты видел и то, как она меня оттолкнула. — Хьюстон отошел от кровати. — Но так не может продол жаться всегда. Она еще не знает, на что я способен. — Хьюстон расплылся в улыбке. — Пожалуй, она заинтересовалась мною.
   — Не сомневаюсь. Хьюстон шагнул к двери.
   — Так ты будешь бороться за нее? — спросил он на пороге.
   — Посмотрим. Все зависит от того, захочет ли этого Мишель.
   Размышляя над этими словами, Хьюстон молча вышел в коридор и закрыл за собой дверь.
   Этан с раздражением взглянул в сторону Мишель и запер дверь изнутри.
   — Какого черта тебе не сиделось в Нью-Йорке? Почему бы тебе не рожать детей, вместо того чтобы вертеться здесь?
   Этан не ждал ответа и не получил его. Вынув патроны из револьвера, он повесил кобуру на гвоздь у двери и разделся, готовясь лечь спать. Он вытащил из шкафа свежие простыни и одеяла и расстелил их на полу — там, где провел много ночей подряд, кроме последней, — и сбросил с кровати подушку.
   Лишь в одном он отклонился от уже привычного порядка вещей. Просунув руку под спину Мишель, а вторую — под ее колени, он поднял ее с кровати и положил на пол.
   Мишель не пошевелилась. Этан укрыл ее, подоткнув одеяло вокруг нее.
   — Я говорил, что не собираюсь больше уступать свою постель, — прошептал он.
   Этан потушил лампы и улегся в постель, еще теплую от тела Мишель. Ее запах наполнил его ноздри. В ту ночь Этану казалось, что еще никогда сон так долго не шел к нему.
   Проснувшись, Мишель на минуту растерялась, но как только поняла, где находится и кто спит над ней, наслаждаясь теплом одеяла и мягкостью матраса, издала еле слышное насмешливое восклицание. Она перевернулась на бок, затем на спину и на другой бок. Она пыталась уснуть, лежа на животе и подсунув руки под подушку, затем вытянув их по бокам. Ничто не помогало. Более того, каждое движение отдавалось резкой, словно зубной, болью в голове. Мишель могла поклясться: она слышала, как кровь пульсирует у нее в венах, приливая к голове и снова убегая к наполненным свинцом ногам. Голова то казалась непривычно-легкой, то страшная тяжесть мешала повернуть ее. Мигая, Мишель испытывала режущую боль в глазах.
   Ей было не столько трудно, сколько мучительно вспоминать, чем она занималась вчера в зале. Воспоминания о собственных дерзких выходках сначала за столом, во время игры в покер, затем на сцене, во время чувственного и соблазнительного танца, вызвали у Мишель стыдливую гримасу. Помолившись, чтобы все эти кошмарные видения оказались только сном, она сунула ладонь за вырез платья. Ужасные подозрения Мишель подтвердились — она обнаружила папиросу.
   — О Боже! — тихо простонала она, и шепот отдался в ее голове такой жгучей болью, словно она визжала. Мишель сунула папиросу под кровать, с глаз долой.