Гудмэн Джо. Безумный экстаз

   Она осторожно села, зажав голову ладонями, вцепилась в край, затем в ножку кровати и осторожно поднялась на колени. Когда барабанная дробь в голове немного утихла, Мишель медленно встала, сопровождая каждое движение невольно вырывающимся стоном.
   — Похоже, ты помираешь, — устало заметил Этан. Он повернулся на бок, наблюдая, как Мишель мелкими шажками передвигается к комоду.
   — Так и есть, — простонала Мишель. — Только не вопи, ради Бога, ты сведешь меня с ума.
   — Я говорю шепотом.
   — Тогда шепчи потише. — Мишель тяжело привалилась к комоду и закрыла глаза. — Я же не пью. Просто не могу пить. Тогда почему это случилось?
   Слова прозвучали с таким отчаянием, что Этан не смог оставить их без ответа и привстал, желая помочь ей.
   — Потому, что ты вела себя дерзко и упрямо, словно у тебя булыжники вместо мозгов.
   — Это единственно возможное объяснение. — Мишель положила руки на комод и уронила на них голову. — Только не надо бежать ко мне на помощь. Справлюсь сама.
   Этан был по-прежнему зол на нее, но обнаружил, что с трудом удерживается от смеха. Даже в столь жалком виде Мишель находила силы, чтобы иронизировать над собой.
   Мишель отстранилась от комода и ощупью нашла второй ящик.
   Этан услышал, как она чертыхается в темноте.
   — Хочешь, зажгу лампу?
   Мишель представила нестерпимо яркий свет.
   — Нет уж, спасибо.
   Этан потер глаза, радуясь, что Мишель не видит его улыбку.
   — Нашла рубашку?
   Мишель кивнула и тут же застонала.
   — Да, — наконец выговорила она, — нашла.
   Она выложила рубашку на комод и неловкими движениями принялась снимать розовое платье. Избавившись от шуршащей ткани, Мишель уронила платье на пол, не заботясь о том, что позднее ей придется приводить его в порядок. Шнуровка корсета оказалась гораздо более сложным препятствием, и, справившись с ней, Мишель испытала такую гордость, словно выиграла главное сражение. За платьем последовали нижние юбки. Снова привалившись к комоду, Мишель стащила туфли, чулки и пояс, а затем, повернувшись спиной к кровати, отделалась от нижней рубашки и коротких панталон и надела ночную рубашку. Когда она обернулась, Этан сидел на постели.
   — Пить хочется, — пробормотал он, чувствуя, как постепенно наливается каменной твердостью. Света от догорающих в печке углей хватало, чтобы он мог разглядеть линии ее бедер и ног. Ниже поясницы у нее оказались две ямочки, не менее соблазнительные, чем те, что играли в углах рта, когда она сияла улыбкой. Этан застыл в напряжении, надеясь, что Мишель слегка обернется, позволив ему увидеть грудь. Пытаясь сдержаться, он сел и прижал к глазам ладони — перед глазами поплыли яркие пятна. Незачем поддаваться ее чарам, если она способна сдерживать себя не более чем перекати-поле в пыльную бурю. Этан наблюдал, как Мишель побрела к умывальнику — бледный призрак в длинной ночной рубашке. Вздохнув, Этан встал, нашел бутылку виски, откупорил ее и глотнул прямо из горлышка. Он отставил бутылку, заметив, что Мишель уже сполоснула лицо и направляется к постели.
   — Э, нет! — заявил он, удерживая ее за плечо в тот момент, когда Мишель уперлась коленом в матрас. — Ложись на пол.
   Мишель поморщилась, едва пальцы Этана вдавились ей в кожу.
   — Ты шутишь? Ты в самом деле хочешь, чтобы я спала всю ночь на полу?
   — Или на полу, или в постели — вместе со мной. Мишель с вожделением взглянула на постель, а затем на пол у своих ног, где были расстелены одеяла.
   — Ты не против, если я лягу с тобой?
   — Чертовски против.
   — Да? Тогда мне остается пол.
   Этан остановил ее вновь, когда она попыталась отойти.
   — Но не по тем причинам, о которых ты думаешь. Давай, забирайся в постель. И поживее. Ложись с краю, подальше от меня, только не свались. — Этан слегка подтолкнул ее сзади.
   Мишель оглянулась, не устояла на постели и повалилась.
   — Хватит, — фыркнул Этан, ложась рядом. — Конечно, ты могла бы отодвинуться и подальше, но и так сойдет.
   Мишель осторожно приложила руку ко лбу, опасаясь, что в конце концов голова разорвется от боли.
   — Скажи, что утром мне станет лучше.
   Этан слегка потеснил ее, чтобы высвободить место для собственных ног, и набросил сверху одеяло.
   — Утром тебе станет лучше.
   — В самом деле?
   Его смех прозвучал приглушенно, с ноткой явного злорадства, почти над самым ухом Мишель.
   — Нет, утром будет только хуже.
   События следующего утра мало чем отличалась от мрачных предсказаний Этана, что весьма забавляло его.
   — Надеюсь, сегодня ты не собираешься помогать вдове? — спросила Мишель, когда они вместе завтракали на кухне. В такой ранний час кухня пустовала. — Или что-нибудь взрывать на рудниках?
   — Ты хочешь сказать — взрываться? — пошутил Этан и добавил, не дожидаясь ответа: — Пока миссис Джонсон не нуждается в моей помощи. Она наняла Джона Гиббса. А на рудниках взрывать мне больше нечего, пока не расчистят завалы от прежних взрывов. Как видишь, сегодня я отдыхаю. И, может быть, завтра тоже.
   Мишель макнула твердую корку булки в кофе — движения челюстей болью отдавались в голове. Мишель была не прочь поспать подольше, но когда Этан встал, она проснулась и больше не смогла заснуть. Этан ни словом не упомянул о том, что во сне Мишель прижалась к нему, а Мишель не могла даже сделать вид, что это получилось случайно. Этану пришлось выбираться из-под ее руки и ноги, чтобы встать с постели. Но Мишель не могла поблагодарить его за великодушное молчание.
   — И все-таки, чем ты там занимаешься? — спросила Мишель. По крайней мере единственное, что ей оставалось, — пропускать мимо ушей его насмешки и пытаться быть вежливой.
   — Серебро залегает жилами глубоко под землей. Я закладываю заряды… — Этан замолчал, увидев, как Мишель затрясла головой.
   — Нет, я имела в виду — чем ты занимаешься у вдовы, миссис Джонсон.
   — У Эмили Джонсон? — переспросил Этан, разрезая на тарелке бифштекс с яичницей. — Вначале у меня было много возни с крышей. Когда Эмили и Джорджи купили этот дом, он был настоящей развалюхой. Конечно, они успели немного привести его в порядок, но на большее времени у них не хватило. — Этан помолчал, глядя в сторону, как бы наедине со своими мыслями, затем заговорил вновь: — Потом я сменил в нескольких местах прогнившие половицы, расчистил землю за домом, чтобы весной можно было устроить огород. Остальная работа была почти такой же. Я делаю все что умею. Обычно это занимает несколько дней в неделю.
   — Странно, что ты вообще соглашаешься на это. Должно быть, на рудниках тебе неплохо платят… а потом, у тебя есть еще одно, более прибыльное дело.
   Этан перестал намазывать маслом ломтик хлеба.
   — Я не беру у Эмили ни гроша. Эта помощь — самое меньшее, что я должен делать для нее.
   Слабая морщинка между бровями Мишель опередила ее вопрос.
   — Самое меньшее, что ты должен делать для нее? Не понимаю.
   Этан взглянул на Мишель в упор, готовясь принять ее реакцию.
   — Я убил ее мужа.
   Мишель не мигая смотрела на него. Она опустила чашку на блюдечко. Мишель казалось, она достаточно близко знакома с Этаном, чтобы изумиться такой новости. Похоже, Этан тоже ждал от нее изумления и испуга.
   — Как это случилось?
   Этан намазал хлеб маслом. Ему хотелось солгать, сочинить какую-нибудь байку об уличной перестрелке с Джорджи Джонсоном. Он хотел» чтобы Мишель поверила — он способен еще и не на такое. Но вдруг Этан вспомнил прикосновения ее рук, объятия в постели, ее голову на своей груди. Он был слишком эгоистичен, чтобы лгать. Он хотел, чтобы Мишель снова была рядом с ним, и потому поведал менее отвратительную правду.
   — Я взялся работать взрывником на рудниках, как только прибыл в Мэдисон, и нанял в помощь Джорджи — он немного умел обращаться с динамитом. Однажды мы работали в чертовски глубокой шахте. Вокруг было темно, как в аду, светили только фонари, которые мы принесли с собой. Мы с Джорджи закончили бурить отверстия и заложили взрывные капсюли. У нас кончился шнур, и потому мне пришлось прокладывать по туннелю дорожку из пороха, а Джорджи переносил подальше наши вещи.
   Этан отпил кофе, уставясь в стену за плечом Мишель.
   — Не знаю точно, что случилось потом, не понимаю, что взбрело в голову Джорджи. Видимо, он забыл что-то в забое и бросился туда. Наверняка он надеялся, что я замечу, как он возвращается. Но я его не видел. Клянусь Богом, не видел!
   Мишель протянула руку через стол и коснулась кончиками пальцев запястья Этана. Он отстранился, а Мишель не стала настаивать и пытаться утешить его.
   — Я вывел пороховую дорожку из забоя, огляделся, но Джорджи нигде не было. Я позвал его. Знаешь, в рудниках звуки иногда отзываются странным эхом. Мне показалось, он ответил мне из соседнего забоя. Я решил, что Джорджи в безопасности, и поджег порох.
   — О Господи!
   Этан резко встал, прошел к плите и налил себе еще кофе.
   — В то время Эмили была беременна. У нее случился выкидыш.
   Мишель потупилась.
   — Остальные сочли происшедшее несчастным случаем. Все знали, что Джорджи было незачем возвращаться в забой, где предстояло провести взрывы, особенно после того, как я уже начал сыпать порох. Неподалеку были рудокопы, которые тоже слышали эхо и решили, что Джорджи в безопасности.
   — Значит, это и был несчастный случай.
   Этан промолчал. Он поднял кофейник, предлагая кофе Мишель. Она отрицательно покачала головой. Этан вернулся к столу и сел.
   — Теперь я предпочитаю работать в одиночку.
   И рисковать, подумала Мишель, вспоминая рану на спине Этана, полученную, по его словам, от удара камня.
   — Миссис Джонсон не обвиняет тебя, — заметила она и, когда Этан вопросительно прищурился, добавила: — Иначе она не могла бы видеть тебя.
   — Она говорит то же самое, все время повторяет, что я искупаю несуществующую вину, что меня не за что прощать.
   — Она права.
   Этан не был в этом уверен.
   — Может, я буду чувствовать себя иначе после того, как она вновь выйдет замуж, а я узнаю, что она счастлива и о ней есть кому позаботиться.
   — Большего женщина не может желать, — отозвалась Мишель, уловила собственную иронию и немедленно пожалела о ней. — Прости. Я не хотела насмехаться над тобой или над Эмили. Не знаю, почему у меня это вырвалось. Я в самом деле желаю ей счастья.
   Этан вгляделся в лицо Мишель и понял, что она говорит правду.
   — И Джон Гиббс тоже.
   — Тот, кто помогает ей вместе с тобой?
   Этан кивнул:
   — Джон был ей хорошим другом и сможет стать хорошим мужем.
   Мишель рассеянно ковыряла вилкой яичницу. Снаружи, за окном, в просвет между тучами выглянуло солнце. Луч света ударил в окно за спиной Этана и лег поперек стола.
   — А как же ты. Этан? Тебе когда-нибудь хотелось бросить грабить поезда и стать кому-нибудь хорошим мужем?
   Оглянувшись на дверь и убедившись, что их никто не подслушивает, Этан ответил:
   — Одно не связано с другим. Все, что мне надо, это найти женщину, которой будет все равно, что я взрываю — сейфы или рудники.
   — Понятно, — холодно отозвалась Мишель.
   Он рассмеялся:
   — Не беспокойся. Ты не такая женщина.
   — Ты чертовски прав, мне никогда не будет все равно.
   — Но ручаюсь, ты уверена, что сумеешь перевоспитать меня. — Этан заметил, что его замечание попало в самую точку, хотя Мишель попыталась скрыть это. Она по-прежнему отчаянно хотела найти оправдание[ своему влечению к Этану. — Скоро ты поймешь, что нельзя заставить других жить так, как хочется тебе. Например, еще недавно я был уверен, что сумею отучить тебя ругаться.
   Прежде чем Мишель нашла достойный ответ, Этан поднялся и вышел из комнаты.
   В полдень Хьюстон разыскал Мишель в салуне. Она сидела за пианино, извлекая из него простенькую мелодию. В баре было всего семь посетителей и еще несколько — в зале. Китти стояла за стойкой и вела оживленный разговор с братом и его приятелем.
   Хьюстон прошелся по залу, остановился рядом с пианино и несколько минут наблюдал за Мишель.
   — Голова еще гудит? — спросил он, — Этан говорит, что утром тебе пришлось нелегко.
   Мишель подняла голову, не прерывая игру.
   — Мне уже лучше. — Она сфальшивила и сделала подчеркнуто выразительную гримасу. — По крайней мере сейчас.
   — У Ди есть порошки. Может, принести тебе что-нибудь?
   — Порошки из запасов Детры? — Мишель скептически приподняла бровь. — Нет, благодарю. Обойдусь без них.
   — Похоже, ты уже слышала про мистера Келли.
   — Слышала. Это правда?
   Хьюстон пожал плечами:
   — Здешний врач сказал, что это был сердечный приступ. Другие версии мне не известны.
   — Вы пришли сюда по делу, Хьюстон, или просто так? Если вы ищете Детру, она в своем кабинете.
   — Нет, не ищу, — покачал головой Хьюстон. — Я уже разобрал бумажные завалы на столе, закончил обход и препоручил очередную драку помощнику.
   — Уверена, Джейк справится с порученным делом.
   — Я не прочь пригласить тебя прокатиться со мной в коляске — я взял ее в конюшне на несколько часов. Я отвезу тебя на рудники, покажу, где бывает большинство жителей города, когда они не спят и не пьянствуют в салуне. — Хьюстон снял шляпу, провел пятерней по волосам, пригладил вихры на висках и водрузил шляпу на прежнее место, выжидательно поглядывая на Мишель.
   — Не знаю, Хьюстон… Ди будет…
   — Ди можешь предоставить мне.
   — Но Этан…
   — Ты сама сказала, что между тобой и Этаном все кончено. Прошлой ночью это подтвердилось. Когда речь заходит о тебе, Этан ведет себя как собака на сене. Ты ему не нужна, но он никого не пускает на свое место.
   — Такие решения я принимаю сама.
   — Тогда докажи это! Поедем со мной. Ты же хочешь этого. Свежий воздух прочистит тебе мозги.
   В последнем Мишель не была уверена, но ей хотелось осмотреть рудники. Вопреки всем доводам рассудка ее продолжало живо интересовать все, что было связано с Этаном Стоуном. Если Хьюстон способен помочь ей, Мишель не собиралась отказываться от его помощи. Ему незачем знать, что их интересы пересекаются.
   Мишель поднялась:
   — Сейчас возьму пальто.
   Этан оказался в комнате, сидел с книгой в кресле, вытянув ноги на банкетку. Заложив страницу пальцем, Этан закрыл книгу и поднял голову.
   — Куда это ты собралась?
   — Хьюстон пригласил меня прокатиться в коляске. Может, хочешь остановить меня?
   — Неужели ты так ничего и не поняла? Единственный способ остановить тебя — это остановить Хьюстона. Я уже говорил, что не собираюсь никого убивать из-за тебя. Надо было еще добавить «или умирать самому». Он заставил тебя поехать?
   — Нет.
   — Тогда я не буду заставлять тебе остаться. Решай сама. Только помни, вчерашнего поцелуя ему было мало.
   — Ты видел?..
   Этан кивнул. Взгляд его серо-голубых глаз устремился на лицо Мишель, спустился вниз, к шее, груди и скользнул по глубоким складкам ярко-зеленого платья, словно намереваясь проникнуть сквозь ткань.
   — Теперь, когда ты узнала вкус того, что происходит между мужчиной и женщиной в постели, вероятно, ты решишь испробовать какую-нибудь женскую хитрость.
   — Хьюстон — убийца.
   — Скоро ты забудешь об этом, ведь со мной забыла. Мишель с силой захлопнула за собой дверь.
   — Готова? — спросил Хьюстон, когда она быстро спустилась по лестнице. — Коляска ждет у двери.
   Мишель насторожилась.
   — Вы были настолько уверены, что я соглашусь?
   — Я просто питал большие надежды.
   Проходя мимо стойки, Мишель краем глаза заметила тревожное лицо Китти. Мишель улыбнулась ей в ответ с уверенностью, которой не чувствовала.
   Хьюстон помог Мишель забраться в коляску и укрыл ее колени пледом.
   — Возьми мои перчатки, — предложил он. — Это солнце обманчиво. Еще холодно, а как только тронемся с места, коляску насквозь продует. Мы поедем помедленнее.
   Мишель натянула перчатки.
   — А как же вы?
   — Я буду править одной рукой. Другую согреешь ты. — И Хьюстон подал руку Мишель. — Ну, возьми ее. — Хьюстон подхватил вожжи в тот момент, когда Мишель взяла его руку обеими руками. Он усмехнулся ее не ловкому движению. — Уже лучше, верно?
   Мишель положила его руку к себе на колени. Солнечное тепло и в самом деле было обманчивым. На небе не виднелось ни облачка. Горные пики отчетливо вырисовывались на голубом фоне и казались слишком одинаковыми и ровными, будто нереальными. Мишель чувствовала, как ледяной воздух обжигает ей легкие.
   Хьюстон показал ей замерзшее озеро, стремительные ручьи, бегущие по ледяным перекатам, пустые птичьи гнезда среди паутины голых веток. Через некоторое время Хьюстон обнял Мишель за плечи, переложил вожжи в другую руку и сунул озябшую руку на место согретой.
   Мишель заерзала, и ее колени столкнулись с коленями Хьюстона.
   — Я думала, вы будете более уважительно относиться к жене Этана.
   — Я мог бы… если бы ты в самом деле была за ним замужем.
   Мишель ощутила панический ужас и невольно, сжала руку Хьюстона. Что известно этому человеку? Неужели она что-нибудь сказала или сделала и выдала себя? Неужели Этану надоело играть и он во всем признался за ее спиной?
   — Не понимаю. Что вы имеете в виду?
   — Если не считать случайной встречи в поезде, вы с Этаном не жили как муж и жена четыре года. Насколько я знаю, ваш брак продлился всего несколько месяцев, прежде чем Этан бросил тебя. Маловато, чтобы уважать такой брак.
   Первая волна паники отхлынула, и Мишель еле скрыла облегченный вздох. Только теперь она заметила, что слишком сильно сжимает руку Хьюстона. Она слегка потерла его руку, делая вид, что хочет просто согреть ее.
   — Но ведь я замужем за Этаном, Хьюстон задумчиво возразил:
   — И при этом держишь меня за руку. Скажи, чем занимался Этан, когда вы впервые встретились?
   Мишель искренне порадовалась давнему разговору с Этаном, во время которого они обменялись множеством подробностей о своей жизни. Она точно помнила, чем он занимался в Нью-Йорке той весной, когда состоялся их мнимый брак.
   — Он работал в банке.
   Усмехаясь, Хьюстон искоса взглянул на нее:
   — Держу пари, так оно и было. Причем не в одном банке. Только сомневаюсь, что он числился в официальном списке служащих.
   Мишель не пришлось делать вид, что она потрясена, — она и в самом деле с трудом опомнилась. Она даже не подозревала, что Этан открыл ей лишь часть истины.
   — Вы ошибаетесь! — торопливо возразила она. — Тогда Этан не грабил банки!
   — Нет, этим делом Этан занялся еще до встречи с нами. Это не он нашел нас здесь, в Мэдисоне, мы разыскали его. Он один работал в городах вроде Сент-Луиса или Денвера.
   — Да, но…
   — Видишь, тебе известно про Этана далеко не все. Кое-что ты никогда не узнаешь. Трудновато доверять такому человеку, правда?
   — Мне казалось, Этан ваш друг.
   — Он мне нравится. Но я не доверяю Этану, — Хьюстон оторвал взгляд от дороги и устремил его на лицо Мишель. — Как и большинству других людей. По-моему, безопаснее доверять лишь самому себе.
   Ощущая пробежавший между ними холодок отчужденности, Мишель с трудом смогла подавить дрожь. Она была рада, что на время в коляске воцарилось молчание.
   На серебряных рудниках близ Мэдисона было более дюжины входов. Одни шахты спускались под землю на сотни футов, другие — всего на несколько. В толще горы расходилась настоящая паутина туннелей и переходов, вырубленных вдоль пути драгоценного металла. Из чрева горы руду вывозили на небольших вагонетках, которые двигались по рельсам, проложенным в большинстве туннелей. После примитивной местной очистки руду доставляли на мулах в Стилуотер — ближайшую станцию железной дороги. Подобные перевозки были весьма неудобными, и некоторые горожане считали, что давно пора провести железнодорожную ветку в Мэдисон, но дорогу прокладывать не торопились, и это означало, что запасов руды в здешних местах хватит еще на добрый десяток лет.
   Хьюстон помог Мишель выбраться из коляски и повел к одному из входов в рудник, где не было признаков бурной деятельности.
   — Мы пройдем совсем немного, — объяснил Хьюстон. — Без фонаря там ничего не разглядеть. Но, может быть, тебе любопытно осмотреть весь рудник? Я раздобуду фонарь.
   — Нет, нет, краткого осмотра вполне хватит. Мне бы не хотелось спускаться слишком глубоко. — Мишель позволила Хьюстону взять ее под руку и стала спускаться по наклонному коридору, пока они не достигли ближайшей развилки. Им удалось пройти всего ярдов пять по горизонтальному туннелю, прежде чем темнота обступила их со всех сторон.
   — Видишь, забои расходятся отсюда во все стороны. Обычно на руднике каждый день работают две смены рудокопов.
   — А этот участок выработан? Поэтому здесь никто не работает?
   — Не знаю. Может быть. Я не так хорошо знаком с работой на рудниках, как Этан. Можешь спросить его.
   — Пожалуй, спрошу. — Они остановились. Мишель осознала, что находится довольно близко к внутренним штольням, и ощутила холодную сырость земли и камня, пробирающуюся под одежду. Она оглянулась в сторону входа и успокоилась, увидев прямоугольник солнечного света в обрамлении деревянных подпорок.
   — Тебе здесь не нравится? — спросил Хьюстон. Мишель думала, что Хьюстон посторонится, пропуская ее в боковую штольню, но вместо этого он шагнул ближе, и Мишель отступила, прижавшись спиной к стене туннеля.
   — Да, — кивнула она, — не нравится.
   Мишель надеялась, что после признания Хьюстон отойдет. Но она ошиблась.
   — Этан говорит, что, когда вы познакомились, ты училась в университете.
   Смена темы разговора ошеломила Мишель. Она заставила себя взглянуть Хьюстону прямо в глаза.
   — Правда.
   — Что же ты изучала?
   — Литературу. Я хотела писать…
   — Стихи?
   Мишель покачала головой;
   — Прозу. Романы.
   — Ты что-нибудь начинала писать?
   — Десятки раз. И ни разу не закончила. Я веду дневник. — Мишель упомянула о дневнике только потому, что Хьюстону уже было известно об этом. Это придавало убедительности лжи, которую она собиралась сплести.
   — И поэтому ты хотела выйти замуж за Дрю Бомона? Потому что он писал статьи для газет?
   Мишель шагнула в сторону, надеясь отодвинуться от стены хотя бы на дюйм. Хьюстон остановил ее, небрежным движением уперев ладони в стену туннеля над плечами Мишель.
   — Я хотела выйти замуж за Дрю потому, что любила его.
   — Ты не носила по нему траур. Если не считать первых дней после его смерти, я не замечал, чтобы ты горевала.
   — Откуда вам знать, каково было у меня на душе?
   — В самом деле?
   Мишель отвела глаза, не в силах выдержать испытующий взгляд Хьюстона, Его взгляд, казалось, пронизывал насквозь.
   — Зачем вы говорите об этом? Хьюстон уклонился от прямого ответа:
   — Иногда я размышляю о том, на что ты способна, чтобы сбежать из Мэдисона.
   — Прошу вас, уйдем отсюда. — Мишель скрестила руки на груди. Пальцы застыли даже в кожаных перчатках Хьюстона.
   — Неудивительно, что тебе здесь надоело, — любезно отозвался он. Он огляделся, ненадолго задержав взгляд на освещенном входе в рудник, затем на темных дырах штолен и, наконец, на полускрытом в тени лице Мишель. — Разумеется, в таком месте вряд ли захочется пробыть долго. В этих штольнях можно заблудиться и умереть, так и не увидев вновь белого света. — Хьюстон помедлил, ожидая, какое воздействие произведут его слова. — Ну что, я заставил тебя задуматься?
   Мишель промолчала, упорно отворачиваясь. — Посмотрим, что ты надумала. — Хьюстон подхватил ее за подбородок и повернул к себе, приподняв лицо. — Дай мне губы.
   Губы ее приоткрылись в беззвучном всхлипе. Мишель ощущала жжение за прикрытыми веками, сдерживаемые слезы опаляли горло. Рот Хьюстона был твердым, его прикосновение — испытующим, как взгляд. Мишель ощутила его пальцы на пуговицах пальто, затем его руки скользнули под одежду, пробежали по всему телу, касаясь груди, стискивая талию и бедра, прижимая ее к себе. Губы Хьюстона мазнули по шее, когда Мишель отвернулась, пытаясь избежать его губ.
   — Посмотри на меня. — Его дыхание стало прерывистым. — Черт побери, повернись ко мне!
   Мишель медленно подняла глаза, глядя на него с неудержимым гневом и ненавистью.
   — Я не хочу, чтобы Этан узнал об этом.
   Мишель подумала, что это не имеет значения. Этан уже предупредил, что ради нее не станет убивать людей. Но Хьюстон, вероятно, об этом еще не знал.
   — Я ничего ему не скажу.
   — Мудрое решение. — Хьюстон вновь склонился к ее губам. — Этан и в самом деле мне по душе. Мне бы не хотелось из-за тебя убивать друга. — И Хьюстон поцеловал ее, вбирая губы в свой рот. — Пожалуй, мне было бы легче убить тебя.
   Мишель толкнула его в грудь и нырнула из-под рук, когда Хьюстон пошатнулся. Ей удалось пробежать несколько ярдов, прежде чем он сильно схватил ее за запястье и оттащил обратно. После краткой борьбы, осознав ее бесплодность, Мишель решила поберечь силы. Легкость, с которой Хьюстон справился с ней, заставила Мишель испытать унижение.
   — Вот так-то лучше, — негромко произнес он. — Я никогда не говорил тебе, почему терпеть не могу газетчиков?
   Мишель застыла, внимательно слушая его я оставаясь настороже.
   — Нет, никогда, — с трудом выговорила она.
   — Когда мне было десять лет, мой отец убил мою мать, а затем себя. Оружие держал в руках он, но курок нажал репортер.
   Рой возникших у Мишель вопросов остался без ответа. Хьюстон обошел ее и направился к выходу. Не успели они выйти из рудника, как у входа появился Оби Лонг, Мишель с трудом удержалась, чтобы поспешно не поправить волосы и не застегнуть пальто — тем самым она дала бы понять, что между ней и Хьюстоном что-то произошло. Гораздо больше усилий ей потребовалось, чтобы скрыть облегчение при виде Оби.