Гыррр Макарка. Справиться с мечом

   Интересно, это он Роксану имеет в виду?
   – А женщины здесь откуда, ты говорил, их воруют? И как люди это терпят?
   – Да запросто, - опять заржал меч, - поскольку они все алкаши, то никакого урона дамской чести нанести просто не в состоянии. Если б могли, здесь бы и баб много больше было. Сбежать от них, пока они тут валяются, любая дура может, ещё и что нужное из вещей на дорожку прихватить, что до неё утащить не успели. А те, кого мы изволим наблюдать, это влюблённые идиотки, мечтающие об утончённом и красивом рыцаре. Вампиры, знаешь ли, все как один потрясающие красавцы, на вкус восторженных девиц. Нам с тобой не понять, но бледный истощённый лик, горящие глаза, сантиметровые клыки и крылья приводят некоторых в экстаз одним только своим видом…
   А некоторым подавай наглого и бесшабашного мужика, подумал я, вспомнив, как Мих только что раздел взглядом проходящую мимо якобы влюблённую в вампира молодку, и та тут же с неимоверной скоростью завертела задом, почему-то полностью проигнорировав, что меч под стандартный типаж рокового красавца с бледным ликом и горящими глазами никак не подходит. На спокойных же и порядочных зануд женщины вешаться не желают. Или желают, но только предварительно выяснив толщину их кошелька. И вот тогда из скучного, заурядного и невзрачного типа ты сразу же превращаешься в крутого офигительного красавца с кучей достоинств, мужественного и сексуального. С бешеным шармом. В виде кредитной карточки и иномарки, надо полагать. Знаем, проходили. В чём-то вампирам легче - они точно знают, что любят их самих, а не те деньги, которые можно из них вытянуть.
   –… Потому иногда сюда девчонки и сами приходят, или остаются, пленённые возвышенными речами о платонической любви и роковой страсти, ну и проникновенным страдающим взглядом алкоголика, естественно, - продолжал меч, поворачивая назад, - а вампирам что - им баба нужна, причём трезвая, иначе утром некому будет поднести опохмелиться, или рассольчику там свеженького приготовить… А она опять-таки, героиней себя чувствует, куда ж он без неё, сам до рассола не доползёт…
   Вот как раз - тощая девчонка несёт крынку к начавшему шевелиться и стенать телу. Садится рядом, нежно гладит и пытается ложкой влить в рот какую-то жидкость. При этом вся её фигурка выражает трогательное нежное участие и просто-таки всепоглощающую любовь. Вампирьи чары, не иначе!
    Воскресенье, день.
   К полудню вампиры на площади начали стонать и шевелиться. За это время мы успели найти дом предводителя - того самого Улириула, который Фимину стрелу из груди вытаскивал - и познакомиться с его женой. Ей оказалась худая зелёная эльфийка с копной давно не мытых волос, и в засаленном фартуке поверх какого-то серого балахона. Звали её Саэнлинириэль. Она показала нам место за околицей, где вполне можно было расположиться лагерем. Что порадовало, рядом протекала неширокая речка. Речка петляла, огибая посёлок с двух сторон, а перед ней и за ней расстилалось поле - незасеянное. Полей вообще около деревни было много, в основном, пшеничных. Я так понял - пшеницу на самогон сеяли. В одной из излучин реки можно было разглядеть развалины полуразрушенного строения, над которым клубился дымок. Создалось ощущение, что это местный заводик по производству продукта, заменившего вампирам кровь. Далеко за речкой виднелся табун лошадей и несколько коров. Оказалось - местные. Мы даже нашли брод и успели сгонять туда познакомиться с пастухами и заказать себе молока к ужину. Приглядывала за животными толстенькая и жизнерадостная девица лет семнадцати на пару с бледноликим и черноглазым типажом истинного вампира и покорителя девичьих сердец. Роковой красавец выглядел на двадцать пять и на ногах и крыльях держался, хотя несло от него прилично. Надо полагать, этот пастух оказался чуть меньшим алкоголиком, чем все остальные, потому и девушка у него не столь унылая. Или просто на свежем воздухе и парном молоке похудеть и озлобиться не успела. Мы вернулись на свою сторону речки, оставили Злата на берегу вместе с лошадьми, набрали побольше воды для Роксаны и Фимы, и пешком направились обратно в деревню.
   Роксану снова растолкали, сколько ж можно дрыхнуть, Фиму не удалось. Стенающие вампиры поднимались на ноги и крылья, отвешивали госпоже Роксане церемонный поклон и шли или летели похмеляться. При этом они умудрялись шататься как на земле, так и в воздухе.
   Улириул привёл себя в более или менее приличный вид и вместе с супругой пригласил нас отобедать. Эльфийка по этому поводу помыла голову и надела чистое платье. Оказалось - вполне симпатичная девица, лет восемнадцати на вид, а зелёной помадой и у нас некоторые красятся.
   Перед дружественным визитом к главе вампиров мне было поручено разбудить Фиму:
   – Видишь ли, - предусмотрительно объяснил меч, - он вполне может спросонья запустить в меня какой-нибудь дрянью… не хотелось бы его потом от земли отскребать.
   А в меня, значит, может запулить, а может и не запулить…
   – Мих, - внёс я рацпредложение, - а давай его Злат или Роксана распинают… Безопаснее.
   Меч замолчал и внимательно на меня посмотрел. И я как-то так сразу осознал весь идиотизм и тупость своего предложения, а также откровенную постыдность собственной трусости и нерешительности, которую я всегда считал благоразумием.
   – Я знаю, что делаю, - отрезал меч. - Нам всем дальше ехать. Приведёшь нашего красавца в чувство, и вместе к Улириулу бодрой рысью. Ничто так не сближает, как совместная выпивка. И чтоб без Фимы пить не являлся. И попробуй только сам не приди под предлогом, что его не разбудил. Жаль, Злата за лошадьми приглядывать оставить придётся, но ничего, без такой сивухи он не много потеряет…
   Я Фиму толкал, пинал, поливал и тряс. Через полчаса он открыл глаза и застонал. Вылакал две фляги воды, ведро, которое я, между прочим, из соседнего двора пёр, вылил себе на голову, а потом занялся магическим врачеванием собственного тяжкого похмелья и сушкой собственной же облитой мантии…
   – О, - стенал он,- у, а-а… Виктор, как же я так, а? Сроду так не напивался… Что, блин, за вампиры такие, и не слышал про такой вид… Почему не слышал? Чтоб я - да не слышал? Это ж не вампиры, алкоголики натуральные… А внешне - чистые вампиры. И летают. Дай ещё водички, а? О-о…
   К Улириулу он идти отказывался наотрез. Я настаивал, Фима упирался.
   – Фима, - обозлился я, - Мих мне велел без тебя на пьянку не являться, не подводи меня, будь человеком… Это ж, считай, ответственные переговоры по нашей охране, а ты тут ваньку валяешь… Пойми меня, а?
   – Угу, - нахмурился Фима. - Виктор, кто из вас господин и повелитель? Смотреть тошно, как ты его боишься… Взрослый нормальный мужик, и так трясёшься. Стыдоба!
   Уж чья бы пьяная рожа мне мораль читала?
   – Фима, Роксана просила, чтоб ты пришёл, - без зазрения совести соврал я, - её очень тронуло, что ты её спасать прибежал…
   – Ну да, - ещё больше помрачнел Фима, - врёшь ты всё, её тронешь, как же. Дурак я, ей и не грозило ничего…
   Но идти согласился.
    Воскресенье, вечер.
   Роксана очень быстро и спокойно договорилась насчёт сопровождения. Улириул обещал выделить нам две дюжины вампиров в охрану. Он мог бы и больше - но всё упиралось в количество лошадей. Их было чуть больше двух дюжин, и отдать их всех в наше сопровождение он, конечно, соглашался, как же можно такой красивой госпоже отказать, но очень, просто очень просил оставить хотя бы пяток в пользование посёлка. Мало ли что. Лететь вампиры вслед за нами, в принципе, могли, но не очень долго - наверху их быстро продувало, и им требовалась убойная доза горючего. Получалось, что для поддержания одного вампира на лету в течение нескольких дней нужна лошадь, целиком и полностью увешанная бурдюками со спиртом. Выходило баш на баш. Пери решила проявить благородство и согласилась на две дюжины охранников.
   По завершении официальной части вампир выставил на стол бочонок первача и попросил Фиму повторить вчерашнее великолепное выступление с магической очисткой, потому как оно произвело на тонкую и впечатлительную душу вампира просто неизгладимое впечатление, да и гостям такое чудо пить будет заметно приятнее. Ну и похмелье, соответственно, не такое тяжёлое окажется.
   После третьего кубка Саэнлина расчувствовалась, разностальгировалась и изъявила желание спеть нам народные эльфийские баллады.
   – Понимаете, - объясняла она, - я так люблю петь, но кому здесь нужно моё искусство? К вечеру они все уже лыка не вяжут, и ничего в эльфийских песнях не понимают… Ну разве, если им проорать что-нибудь типа "Налей ещё, налей скорей, налей в бокал и тут же пей…", то, может и прореагируют… А я столько баллад знаю, трогательных… Я спою вам балладу об огненном принце, хотите?
   Она сбегала за некоей разновидностью музыкального инструмента, напоминающей помесь балалайки с гуслями и затянула тоскливую душещипательную и откровенно слезогонную балладу. В сей длинной песне повествовалось о юном эльфийском принце, прозванном огненным, который, будучи юным и романтическим отроком, ушёл на грозную битву со злобным драконом и сгинул где-то то ли на пути к дракону, то ли в битве. В общем, никто с тех пор про него не слышал, а эльфийский дом остался без своего принца и короля и теперь плачет о нём денно и нощно… Фима сделал глоток и всхлипнул.
   – Надо же такое придумать, - поразился он, - сколько тоски, сколько горечи… Драко-он, о, огненный при-инц, как романти-ично, ещё, на бис!
   – А почему его огненным прозвали? - полюбопытствовал Мих, - Душа, что ль, горела? Или ещё что?
   Тут уже встрепенулся Улириул. Проблемы горящей души были ему как никогда близки.
   – Не знаю, - ответила Саэнлина, - Может, и душа горела. А, может, просто вспыльчивый был. Это так давно было, никто уже не помнит…
   И она нежно погладила мужа по руке.
   – На би-ис! - потребовал Фима и чокнулся с Улириулом.
   Вдохновлённая таким приёмом, эльфийка забацала ещё более заунывную песню о тяжкой доле эльфийского народа, оторванного от своего законного короля и обречённого на медленное вымирание, потому что король есть сосредоточие и символ, чего-то там символ… и ещё что-то, бла-бла-бла… И вся эта бодяга длилась неимоверное количество времени, перемежаясь страстными всхлипами и выражением надежды, что король вернётся, и народ эльфов возродится, и у них родятся дети, которые вот уже сколько лет не рождаются, и леса воспрянут, и ещё какая-то хренотень про трон эльфийских королей, который кучу незаконных и вполне законных претендентов на престол просто спалил, потому как ждёт одного-единственного… Электрический стул какой-то, а не королевский трон. И совершенно бесконечная песня. Удавиться с тоски. Такую только в стельку пьяный вампир выдержать сможет. Вот Улириул как раз уже и выдерживает - в полной отключке. Счастливый. Я бы тоже заснул, но Саэнлина в конце каждого куплета взвизгивала… Фима, наверно, уже раз двести проклял бы свою просьбу спеть, но он сладко храпел к моей совершенно чёрной зависти. Мужественно внимали только Мих с Роксаной, причём меч слушал этот вой даже с интересом, уж не знаю, показным или натуральным. Когда эльфийка перестала стонать и плакать, я ткнул колдуна в бок, чтобы он хоть как выразил своё одобрение.
   – У-у, - замычал Фима спросонья, - и это эльфийская песня? Заунывщина тягомотная, слушать тошно… Где такое старьё только откопала… Ой, прости, я хотел сказать, очень прочувствованно… Зато исполнение прекрасное, да…
   – Саэнлина, - попытался сгладить я неловкость, - а что там про королевский трон? Я что-то не понял, как у вас обстоят дела с наследованием престола…
   – По прямой мужской линии, - поджала губы оскорблённая эльфийка, - и наследник должен сесть на трон, чтобы тот его признал. Кого трон не признает, того или спалит или просто скинет на землю.
   Она обиженно замолчала.
   – Угу, - вмешался не вполне разбуженный Фима, - можно подумать это кто проверял… Короли-то по кулю кулей лет сидят, а то и больше, о каком наследовании вообще речь идти может, надо ж такую дурь сочинить… Это всё тупые заумные байки про трон, для полных романтических идиоток… Кому оно надо - на королевский трон садиться, проверять, спалит или не спалит… Ой, прости, я хотел сказать, это, видимо, очень оригинальная переработка какой-то древней баллады, когда короли ещё достаточно часто менялись… эээ… и исполнение очень сильно сглаживает… ммм… общее неудачное впечатление от этой песни…
   Он стушевался и опять заснул. Или сделал вид, что заснул. Эльфийка мрачно сопела.
   – Не расстраивайтесь, - весьма обольстительно оскалился Мих, исправляя положение, и Саэнлина сразу повеселела, - он просто ничего не смыслит в стихах и эльфийской истории. Я в восторге, как интригующе вы смогли преподнести эту песню, мне доводилось её слышать в другом исполнении, и могу сказать, что ваше - просто восхитительно. Смотрите, Виктор чуть трезвее, и он почти плачет… А как вообще случилось, что столь гениальная певица оказалась в поселении вампиров, где никто не может оценить её таланта?
   – Когда ты единственный ребёнок за последние полкуля лет, - погрустнела эльфийка, - и всё взрослое население ходит за тобой толпой, норовя утереть сопли и подать конфетку, а тебе уже пятнадцать… А он такой красивый, романтичный, летает, в любви признаётся, говорит, что взрослая уже… Впрочем, здесь всё равно лучше - никто хоть не следит за каждым твоим шагом.
   Спустя полчаса мы с мечом подхватили под руки пьяного Фиму и поволокли его в соседний дом, где эльфийка договорилась о комнате на ночь для нас с магом.
   Памятуя свои клопиные мучения в "Трёх единорогах", я долго тряс и протирал колдуна мокрой тряпицей, стараясь привести в чувство.
   – Что-о? - простонал он наконец, - Ну что ты меня никак в покое не остави-ишь… Ну чего тебе…
   – Фима, - задал я животрепещущий вопрос, - ты клопов из кровати вывести не сможешь? Я так спать хочу, но как представлю эту кошмарную чесотку… И сил к Злату в поле тащиться нет…
   – Виктор, - зевнул маг, морщась, - ну ты подумай - какие здесь могут быть клопы? Это же вам-пи-ры! Вам-пи-ры! У них крови нет… Что эти клопы сосать будут? Самогон? Дай поспать, а… второй день не просыхаю, как последняя скотина запойная…
   И он опять отключился. А клопов действительно не было.
    Понедельник - вторник.
   Наутро я выбрался из кровати с чугунной головой, нашёл во дворе колодец и долго приводил себя в порядок. Саэнлина оставила в доме на кухоньке пару лепёшек, несколько кусков мяса, пяток сваренных вкрутую яиц, крынку молока и кувшин на опохмелку. Кувшин я вылил во фляжку, чтоб не соблазнял ни меня ни мага, и сполоснул, чтобы Фима не понял, что там было. На всякий случай. Не хватало нам с ним с утра ещё похмелиться, и начать пить по новой. Впихнул в себя хлеб, запил молоком, и пошёл разыскивать Миха с Роксаной. Стыдно, но молоко я выдул всё, а Фиме налил воды из колодца. Вот такая я скотина. Но молока хотелось неимоверно, я просто не мог удержаться. Люблю я его, особенно натуральное. И не могу остановиться, пока не опустошу всё, что стоит на столе. Единственное, что меня оправдывает, так это то, что молоко всё же не водка. Надеюсь, ходить здесь в одиночку достаточно безопасно, думал я, открывая калитку.
   Посёлок опять был пуст, и снова на улицах попадались редкие бесчувственные тела и плачущие девицы. Оказывается, это они не на радостях перепились, а у них каждый день так, дошло до меня. Небо заволокло тучами, затянул мелкий пакостный дождь. Пока он не превратился в ливень, я забежал под навес над крыльцом первого же попавшегося дома, где была открыта калитка, проклиная собственное безрассудство. Вовремя - дождь полил как из ведра. Проверять, открыта ли дверь в дом, я не стал. Подождал, пока ливень кончится, и пошёл на площадь. Где искать Роксану с Михом я себе представлял слабо. Побродил-побродил и решил вернуться к колдуну, всё не так одиноко и страшно. Тут выяснилось, что я весьма туманно представляю, куда идти. Ещё покружил, по-моему, я уже часа два тут шляюсь. Вернулся на площадь, посмотрел на десяток пьяных вампиров, валяющихся на промокшей земле. Думал - что опаснее, дождаться, пока они придут в себя, или пойти искать нашу с Фимой избу. Вампиры начали шевелиться, я решил слинять по-тихому. На всякий случай. Где, блин, мой меч? Кто тут Владыка и Повелитель, в самом деле? Бросил меня одного в вампирьем поселении, а ну, как они выпивки не найдут и вкус крови вспомнят? Я лихорадочно огляделся. Вампиры просыпались. Кажется, наш с Фимой дом в той стороне, сообразил я и рванул с площади почти галопом. Мания преследования бежала рядом и норовила запрыгнуть на ручки. Похоже, вот он - переулок, куда мы вчера сворачивали…
   – Виктор! Виктор! - услышал я позади обычный полуистерический взвизг Фимы, и с огромной радостью обернулся. Маг бежал ко мне по размокшей улице, подобрав полы мантии.
   – Виктор, - задыхаясь пробормотал он, - одолжи мне два золотых, я верну… потом. Заработаю и верну.
   Руки у него тряслись, крылья носа нервно подрагивали, пересохшие губы Фима нервно облизывал, морщась и непрерывно сглатывая. Неужели всё-таки наш маг оказался впридачу ко всему ещё и алкоголиком, развязал вчера и позавчера ночью и теперь находится на грани запоя? Только этого нам не хватало. Тогда Мих точно оставит его здесь, даже жалко, я, в принципе, уже и не вздрагиваю при взгляде на колдуна, чем-то он мне понравился. Совместная выпивка сближает, кто бы спорил.
   – Фима, - начал я как можно убедительнее, с горечью осознавая, что все мои слова абсолютно бесполезны, но не могу же я алкашу денег на водку дать, и фляжку свою я ему дать не могу, алкоголик же, и промолчать не могу, не положено молчать, мораль прочитать надо, для очистки собственной совести, - ты же здравый и интеллигентный мужчина, маг, неужели же ты будешь пить эту сивуху? Или поколдуешь? Но пойми - водка должна быть не магическая, а натуральная. Неужели тебе не стыдно, возьми себя в руки - жил же ты как-то три года без выпивки, и вот именно сейчас тебе так приспичило? Ты думаешь, что я дам тебе денег? Ты же наверняка можешь себя магически привести в норму, разве нет?
   – Что? - брови у Фимы поползли вверх. - Какая водка? Ты самогон так называешь? Ты что, решил, я на выпивку? Виктор, как тебе не стыдно! Я был о тебе лучшего мнения! Пойдём! Пойдём скорее!
   Надеюсь, он потащил меня не в пустынное место, чтобы с Михом поквитаться. Или чтобы фляжку с опохмелкой отобрать.
   Нет, всего лишь в какой-то вонючий закоулок, но настроен явно неагрессивно, так что можно немного успокоиться. Посередине закоулка стоял, пошатываясь, самый натуральный вампир, такого вампиристого вида, что дальше просто некуда: рожа бледная-бледная, черные патлы до плеч, хищный нос с горбинкой, тонкие губы и огромные чёрные глаза с красными отблесками зрачков. И эта воплощенная мечта романтической барышни держала в поводу совершенно кошмарную клячу. Сплошь покрытую какими-то болячками и лишаями, с раздутым животом и одновременно выпирающими рёбрами, гноящимися глазами и опухшими ногами. Все болячки были плотно облеплены слоем слепней и мух. Доходяга даже хвостом не махала, чтобы их отогнать. Бедную животину давно надо было пристрелить, чтоб не мучалась.
   – Вот,- чуть не плача заявил Фима, - этот гад запросил за него два золотых, иначе зарезать обещал. Виктор, дай денег, я лошадь куплю, пожалуйста! Я его вылечу, классный жеребец будет!
   – Фима, - неуверенно начал я, - по-моему, этой животине самое место на живодёрне… А вампир тебя просто на жалость развёл. Слышь, - обратился я к вампиру, - эта кляча серебрушки ломаной не стоит, могу заплатить две, чтоб парень не расстраивался.
   – Не, - оскалил вампир длинные клыки, - не пойдёт. А будете ещё торговаться, три золотых запрошу!
   Натуральный вампир. Как он довёл животное до такого состояния - кровь из него пил? Или просто лежал в запое, а лошадь в конюшне запер и забыл?
   – Виктор, - скулил и подпрыгивал Фима, - ну пожалуйста, он на моего Эстрелла похож… жеребец у меня был, в молодости… Смотри, какого он цвета…
   Если честно, различить за болячками и струпьями цвет жеребца было довольно сложно. Гнедой, скорее всего. Таких полно.
   – А давай, - пришла мне в голову здравая мысль, - пойдём к Роксане, попросим, чтоб она этого живодёра заставила нам лошадь по себестоимости продать?
   Фима смутился и опустил глаза.
   – Роксана это… занята сейчас. Не до лошади ей.
   Та-ак. То-то я смотрю, один я по посёлку шляюсь. А этот гад, значит, совсем одурел от страсти, уже и без защиты меня оставил? Свинство какое - мой, понимаешь, меч, а я один тут стою, под шальную стрелу подставляюсь! И ладно бы только меня на произвол судьбы оставил, так его, похоже, и судьба похода не интересует, на всё наплевал из-за какой-то юбки!
   – Три золотых! - оскалился вампир.
   – Виктор, - всхлипнул Фима, - ну давай ты два золотых, а я своё седло принесу, и уздечку, а? Пойдёт? Я бы и лошадь свою отдал, так этот мерзавец и её до такого состояния доведёт, жалко же… Витёк, я его вылечу, а ездить ты будешь, хочешь? Твой будет, денег только дай, а?
   – А как ты без седла и уздечки поедешь? - удивился я.
   – Элементарно, - пожал плечами Фима, - только никакого снаряжения уже с собой не повезёшь особо… Ничего, мне много всё равно не надо.
   – Слушай, - я сделал ещё одну попытку спасти свои деньги, - а что бы тебе свою кобылу не вылечить? Занялся бы ей, всё польза…
   – Так я уже всё что мог, сделал, - поднял брови Фима, - скачет, не хромает. Извини, врождённые данные можно только исправить и немного улучшить, из рабочей лошадки элитного рысака никак не сделаешь… Ну ещё чуток омолодить можно и сил добавить, сделаю… Но такой, как этот жеребец, она ни в жисть не станет, не дано…
   Вампир открыл было рот, но, видимо, решил, что четыре золотых - уже перебор. И правильно, я бы точно тогда Роксану нашёл, из постели вытащил и сюда приволок, на подданного воздействовать. Ладно, я ещё почти ничего и не потратил за весь поход, и седло магу пригодится, не заставлять же его чудеса верховой езды демонстрировать… Не столько коня жалко, сколько Фиму. Может, займётся лошадью, про Роксану меньше думать будет. На что мне эти три золотых, и так ясно, что Мих меня дальше с собой тащить будет… и накормит и оденет, никуда не денется.
   Сволочной вампир за три золотых не поленился даже драную уздечку с коняги снять и унести с собой, так что Фима вёл доходягу за гриву и гладил при этом. Ещё и мух отгонял. Я побрезговал дотрагиваться до столь запаршивленной лошади, а он - ничего, запросто, и шептал ещё что-то.
   Весь остаток дня мы провозились с жеребцом - всё равно делать больше было нечего. Я даже умудрился искупать в речке несчастную клячу и не сблевать при этом. Медик или ветеринар из меня точно никакой. А колдуну хоть бы хны, и глаза протёр, и болячки осмотрел и смазал. Даже не поморщился. Потом Фима бегал по окрестностям и собирал снадобья, варил строго по схеме и втирал в конягу в тщательно выверенном порядке, а я мешал зелья в котелках, когда никакого Фиминого участия уже не требовалось, а ему нужно было за очередным ингредиентом. Тошнило, конечно, но не оставлять же мага одного. Хорошо, зелья не смердели, а пахли вполне приемлемо - травами. Потом Фима колдовал, бормотал, гладил, плясал и камлал вокруг этого коня. Разве только бубна у него не было, а так - чистый шаман. Затем мы опять мыли и мазали эту лошадь. На заходе солнца Фима сварил десятый, наверно, по счёту бальзам, и всё пошло по новой. Мыли, притирали, поили и кормили разными снадобьями беднягу мы в общей сложности раз пятнадцать. Видимо, у Фимы была наработана какая-то местная ветеринарная методика. Почти в темноте нас нашёл Мих. Посмотрел на жеребца, потрепал его и заявил:
   – Значит, пока вы тут с Фимой на пару развлекаетесь, Злат ваших лошадей один поить и чистить должен, так что ли? Приведёте его в порядок, и дюжиницу вдвоём будете за всеми нашими лошадьми ухаживать, ветеринары хреновы. Без вампирьих, естественно. Если сей жеребец от ваших изысканий дуба не даст, как раз по три лошади на рыло придётся. И не обольщайтесь, что одного это избавит от заготовки дров, а второго - от приготовления пищи.
   Я хотел было ему ответить, что он тоже весь день на пару не хило развлекался, но пожалел мага.
   – Да, - бросил меч через плечо, уходя, - Фима, найди меня утром, я тебе его подкую, если в норму придёт.
   Ночь Фима прыгал вокруг коня, обнимал его, гладил, целовал в нос, а я сидел у костра, то погружаясь в полудрёму, то разглядывая мага. Утром он взял жеребца и пошёл искать Миха. Представляю, чего ему это стоило. Я же направился в поле к Злату и нашим лошадям, просто потому, что боялся оставаться один, а смотреть на Фиму с Михом не хотелось. Не моё дело.
   Лошадь в поле Фима привёл днём. За ним в некотором отдалении шли Мих с Роксаной, причём пери не сводила с коня восторженного взгляда. Любой мужчина сошёл бы с ума, если бы на него смотрели так. И я её понял.
   Столь прекрасного существа мне видеть ещё не доводилось. Любая другая лошадь смотрелась рядом с ним, как "девятка" рядом с "Бугатти". Такого коня не были достойны ни арабский шейх, ни индийский раджа, ни японский микадо, ни римский император. Может быть, величайший полководец всех времён и народов, легендарный наследный принц или король эльфов, или признанный чемпион по всем видам верховой езды во всех обитаемых мирах могли бы с натяжкой претендовать на него. Ни одна самая крутая импортная тачка не могла сравниться с совершенством его линий. Фима действительно великий маг, осознал я вдруг, если сумел увидеть и возродить к жизни такое чудо.