Страница:
богами.
Легенды и мифы Древней Греции
Греки, так же как и Афина-Паллада, чувствовали к
богу войны Аресу отвращение и не строили в честь его
храмов.
Досье "Дело Марса, Солнца и Вселенной",
составленное Суреном Акопяном,
бортинженером межпланетного корабля "Вихрь"
Врач экспедиции Марина Стрижова, забравшись с ногами в кресло второго пилота, читала книгу. Иногда она поднимала голову и, замерев, долго глядела на экран с изображением участка неба по курсу корабля. Черный бездонный космический океан, пронзительно яркие звезды - нет всему этому великолепию ни конца, ни края!
"Простое воззрение на небо, - читала Марина в книге, - производит приятные ощущения, бесконечность оного погружает нас в самих себя..."
Она отыскала на небе дзету Большой Медведицы, перевернула страницу и продолжила чтение.
"Звезда эта, называемая Мицаром, особенно замечательна: зоркий глаз различает около нее крошечную звездочку, названную арабами Сандаком, то есть Испытанием, так как она является испытанием зрения. Если в вашем распоряжении есть небольшая подзорная труба, направьте ее на прекрасную звезду Мицар, и вы поразитесь, увидав там два чудеснейших алмаза, с которыми не сравнятся по блеску никакие бриллианты".
Нет, подзорной трубы Марине не требуется. Прекрасная звезда Мицар прямо перед ней. Еще немного, и корабль войдет в зону притяжения Марса, пересечет так называемый космический экватор.
- А как население думает отпраздновать переход экватора? - спросила вчера за завтраком Марина.
Застигнутое врасплох "население" сосредоточенно поедало салат из овощей с оранжерейного огорода.
- Пролегомены нужны, - с серьезным видом пробасил Карпенко.
- Есть у меня программа, Вася! - перекричала Марина поднявшийся хохот. - Есть пролегомены!
О дне перехода через экватор Марина впервые подумала, когда заболел Акопян. Потом возвращалась к мысли о празднике в критические для экипажа дни, когда обнаружился "дефицит занятости". Но в то время до экватора было еще далеко. Долог, ох, как долог путь к Марсу! Из всех испытаний на этом пути многомесячное, томительное ожидание в замкнутом пространстве корабля, пожалуй, самое серьезное. Подготовка к шутливому торжеству, репетиции, предпраздничная суматоха, наконец, веселое застолье с блюдами земной кухни, по которой уже начали скучать, - какой бы все это дало заряд положительных эмоций!
И экипаж принялся за подготовку к празднику.
Самое тяжелое бремя выпало на долю Сергея Меркулова: он должен исполнить роль Марса.
"Прицепить фальшивую бороду - это еще куда ни шло, - ворчал про себя Меркулов. - Но самому приготовить для бога войны торжественную речь, да еще в стихах..."
Стихи Меркулов писал давно. Но это были пробы для себя. Выступить перед всеми со стихами на заданную тему - к этому подвигу нужно было по-настоящему подготовиться. Сергей страшно волновался, мучился, пытался найти себе помощников, но тщетно. Наконец решил довериться технике.
Несколько часов подряд Меркулов вводил "ключевые слова" в бортовую ЭВМ и упорно пытался получить от нее мало-мальски приличные стихи. Читал машинную продукцию, хмурился и начинал все сначала.
Акопян, не выдавая своего интереса, наблюдал за творческими муками товарища. Когда тот отлучился на минуту, Сурен, "пошептавшись" с машиной, ввел в нее кое-какие дополнительные данные. А потом издали наслаждался эффектом.
Второй пилот хмурился все больше и больше. В очередной раз скомкав бумажную ленту со стихотворной продукцией, он даже кулаком постучал по "лбу" машины, усердно мигавшей сигнальными лампочками. Какую бы программу Меркулов ни закладывал в ЭВМ, в ответ появлялась откровенная абракадабра:
Марс приглашает искупаться
В своих каналах и морях.
Вы захватили, может статься,
С собой надежный акваланг?..
- Графоманка! - сердился Меркулов на бездарную ЭВМ. - Чудище седьмого поколения! Я с тобой не только стихи сочинять, я с тобой больше ни одной партии в шахматы не сыграю.
Забот по подготовке к празднику хватало всем. Электророяль, извлеченный из ниши в кают-компании, перегревался от творческих усилий Марины, обычно не очень-то баловавшей публику концертами. Сооружая доспехи богу войны, Калантаров сделал между делом из подручных материалов боцманскую дудку для Виктора Сергеевича. Командир, раздувая щеки, старательно учился высвистывать морские команды.
Редактор стенной газеты "Даешь Марс!" Сурен Акопян надолго запирался в каюте, а когда показывался на люди, по кают-компании тотчас распространялся густой запах фотохимикалиев.
Вдохновитель и организатор всей этой суматохи Марина была очень довольна. Участники будущего представления хоть и не отмечены особенными художественными талантами, но все искренне хотят, чтобы праздник получился как можно более веселым.
И вот настал день, когда Акопян появился в кают-компании с альпенштоком.
Он долго, шевеля губами, считал зарубки на альпенштоке, подбегал к командному пульту, смотрел на часы, вводил в ЭВМ какие-то одному ему понятные цифры. Наконец он устало опустился в кресло, поднес трость к лицу, понюхал ее и полным изнеможения голосом произнес:
- Пора... Экватор...
Вахтенный Георгий Калантаров, набрав побольше воздуха в легкие, хрипло крикнул:
- Аврал! Все наверх!
Виктор Сергеевич поднялся из-за стола, поклонился по русскому обычаю на все четыре стороны, поднес к губам самодельную боцманскую дудку, и по всем отсекам межпланетного космического корабля пронесся утренний сигнал побудки.
Праздник начался.
Г Л А В А 8
ДА БУДЕТ СВЕТ!
Марс имеет вид звезды очень большой яркости. Свет
его, даже при самых неблагоприятных условиях, никогда
не бывает слабее первой величины. А в тех случаях,
когда Марс подходит к Земле особенно близко, он
намного превосходит своим блеском все остальные звезды
неба и по яркости занимает среди светил четвертое
место после Солнца, Луны и красавицы неба, утренней и
вечерней звезды Венеры.
В отличие от беспокойного, мигающего света звезд
сияние Марса кажется ровным и спокойным. Это
происходит оттого, что Марс вовсе не звезда, а
планета. Планеты же вообще отличаются от звезд своим
спокойным, лишенным вспышек и переливов светом, они не
мерцают.
Марс имеет характерную огненно-красную окраску.
Благодаря этому его трудно спутать с другими яркими
планетами - Венерой и Юпитером, которые светят белым
или желтоватым светом. Тем не менее он похож и на
самую яркую из настоящих звезд северного неба
Сириус, который сочетает белый свет с сильным
мерцанием, сопровождаемым проблесками других оттенков
- красных, желтых, синих, зеленых.
По сравнению с другими планетами непрерывное
движение Марса среди звезд особенно заметно.
В. Ш а р о н о в. Марс
Если осадить всю воду из марсианской атмосферы,
она покроет планету слоем толщиной в человеческий
волос.
Досье "Дело Марса, Солнца и Вселенной",
составленное Суреном Акопяном,
бортинженером межпланетного корабля "Вихрь"
Открылась бездна, звезд полна;
Звездам числа нет, бездне дна.
М. В. Л о м о н о с о в
Под горку путь казался легче. После пересечения экватора скорость "Вихря" с каждым днем непрерывно возрастала. Корабль теперь уже не летел, а падал на Марс.
Как-то вечером, когда закончилась программа "Время" и диктор Центрального телевидения пожелала москвичам гладкой лыжни - после продолжительной оттепели в Москве наконец установились крепкие морозы и выпал снег, - из-за стола кают-компании поднялся Георгий Калантаров, подошел к телеэкрану и произнес короткую речь:
- Товарищи, с сегодняшнего дня в нашей кают-компании будет постоянно присутствовать новый собеседник. Правда, он старый великий молчун, но по его лику мы теперь легко можем догадаться, что в настоящее время у него на уме. Вы все его прекрасно знаете, и я не буду называть его имени. Георгий наклонился к пульту, нажал одну из клавиш. - Вот и он!
Перед глазами космонавтов на двухметровом телеэкране появился Марс. Он выглядел еще ненамного крупнее футбольного мяча, но уже различимы оранжевые материки, темные пятна морей. Белая, отороченная голубой каймой снеговая шапка полюса чуть сдвинута набок. Столетиями мечтали астрономы Земли увидеть вблизи эту загадочную планету!
Вот и знаменитые марсианские каналы. Даже при таком масштабе изображения видно: каналы - это длинные цепочки кратеров почти идеально правильной формы. И не так уж пустынен Марс. Разумеется, живых существ не видно, но уже можно следить за изменением формы и цвета облаков. Облака, серые по экватору, ближе к полюсу светлеют и сливаются со снеговой шапкой.
Двести десятые сутки полета
"Чудесное окно Калантарова" в центре всеобщего внимания. Каждую свободную минуту космонавты бегают смотреть в кают-компанию на приближающийся, медленно поворачивающийся вокруг оси Марс.
Считается, что в раннем периоде истории на Марсе было много воды. Но потом вода испарилась, и на планете остались лишь ее следы. В марсианской атмосфере воды в тысячи раз меньше, чем в земной.
Как и почему произошло это внезапное катастрофическое испарение влаги? Может быть, его вовсе и не было? И не способствовало ли исчезновению воды сравнительно небольшое тяготение на планете? Может быть, первоначальные водные запасы остались на Марсе, превратившись, допустим, в подпочвенный лед?
Двести одиннадцатые сутки полета
В полутемной кают-компании один на один с Марсом бортинженер Акопян.
Сейчас корабль почти над местом посадки. Область Хеллас. Четыре месяца назад где-то здесь сел автоматический дублер "Вихря" - точная его копия. При необходимости этим кораблем для возвращения на Землю могла воспользоваться любая из марсианских экспедиций.
Далеко еще до планеты, но склоны кратеров, разрушенные ветрами и пылевыми бурями, видны хорошо. Вот берега двух крупных озер с неровными, зубчатыми краями. Большой старый кратер. Края у него гладкие, по склонам овраги, будто русла стекающих ручьев. Недалеко от подножия ветерана пристроился небольшой, видно, очень молодой кратер. Круглый, ровный, края гребня острые, склоны пологие.
На сотни километров стеной протянулась дуга хребтов, отделяя почти плоское нагорье. Хорошо различимы небольшие ущелья и глубокие каньоны, наконечниками игрушечных стрел выделяются вершины гор.
"Сухие склоны Арагаца", - вспоминается Акопяну хрипловатый голос деда - известного метеоролога. Это было лет двадцать назад...
...Мощный вертолет Ми-8 гудит натужно, хотя и груз маленький, и пассажиров всего четверо. Дед непрестанно шутит, бросается от одного иллюминатора к другому, восхищенно машет руками. Не до шуток лишь десятилетнему Сурену. Чувствует он себя неважно: трясет на воздушных ямах. Ему кажется, что вот-вот вертолет колесами заденет вершины гор, а винтами - скалы ущелий. Высота около четырех тысяч метров, трудно дышать.
Совсем близко от иллюминатора застывшие вулканические лавы горы Арагац. Медленно приближается небольшая горизонтальная площадка, на ней деревянный домик - метеостанция. Все население - три человека - машет руками. Рады.
Вот тут-то дед и произнес изменившимся голосом: "Сухие склоны Арагаца".
Той ночью Сурен впервые увидел небо. Не небесный свод, не купол, а бездну. Дед негромко, короткими фразами рассказывал, что все созвездия обращаются вокруг полюса мира и что планеты не бродят где попало между звездами, а движутся строго и закономерно, только в узкой полосе, называемой поясом зодиака. "А вот это, - дед указал на багровую звездочку, поярче многих соседних, - это красная планета Марс".
...Акопян сидит в кают-компании и рассматривает на экране марсианский пейзаж, чем-то очень похожий на горы Армении.
Двести двенадцатые сутки полета
- Если это вас не очень затруднит, - плохо скрывая волнение, просит с Земли академик Серов, - сообщите хотя бы в общих чертах результаты эксперимента.
Система, разработанная Серовым, - первая попытка получить ядерную энергию из космического пространства. В начале полета на корпусе "Вихря" была установлена водородная ловушка - надувная конструкция, отдаленно напоминающая рыболовный трал. Почти двести дней этот трал - в час по чайной ложке - отлавливал из космоса водород.
На пульте, кроме приборов, которые будут регистрировать все этапы работы системы Серова, руками Калантарова смонтирован примитивный звуковой сигнализатор - свисток. Зальется он веселой трелью, значит, пошла энергия.
- Старинное, но надежное средство сигнализации, - убеждал во время монтажа приборов Георгий Калантаров командира. - Им еще в Тмутаракани пользовались!
- Дай тебе волю, ты для экспериментов в космосе и новгородский вечевой колокол приспособишь, - сказал Виктор Сергеевич. Однако возражать не стал. Это даже интересно: ядерная энергия, космос и... свисток!
Загорается сигнальная лампочка - система готова к работе. Натраленный ловушкой водород собран в накопителе, количество его достаточно для начала реакции.
В полной тишине Карпенко нажимает пусковую кнопку.
- Да будет свет! - провозглашает Акопян, но на шутку никто не обращает внимания.
Хронометры равнодушно отсчитывают время: семь секунд, восемнадцать, двадцать девять...
И вдруг в рабочем отсеке межпланетного корабля, на обзорных экранах которого виден приближающийся Марс, зазвучали чистые, хрустальные звуки флейты...
"И на Марсе будут яблони цвести..." - старательно выводила знакомую мелодию флейта.
- Что это? - изумленно спросила Марина.
- Свисток!
- Пошла... Пошла-а! - закричал Карпенко.
Калантаров скромно улыбался. Все смеялись, хлопали друг друга по плечам, пожимали руки.
И тут, преодолев огромное расстояние, из динамиков громкой связи вырвался срывающийся от волнения и восторга голос академика Серова:
- Голубчики... родные... получилось!
Г Л А В А 9
НА МАРСЕ - БУРЯ
- Температура поверхностных слоев на освещенной
стороне - триста двадцать градусов Кельвина!
- Вращение вокруг оси приблизительно двадцать
суток.
- Локаторы дают наличие воды и суши.
- Толщина атмосферы - тысяча семьсот километров.
- Уточненная масса - сорок три целых, две десятых
земной.
Сообщения поступали непрерывно, и характер
планеты становился все яснее...
И в а н Е ф р е м о в. Туманность Андромеды
Семь месяцев пути...
И не вспомнишь сразу всего, что было.
После того как в самом начале марсианской экспедиции отказала кислородная система, случались и другие происшествия - иногда пустяковые, а порой и весьма серьезные. Однако с каждым днем росла уверенность, что полет завершится благополучно и программа экспедиции будет выполнена.
Двести девятнадцатые сутки полета
Сегодня последняя по трассе коррекция.
Сергей Меркулов сосредоточенно проверяет расчеты штурмана, проигрывает их на бортовой вычислительной машине. До наземных антенн Центра управления полетом сейчас примерно 47 миллионов километров. Самое трудное - учесть влияние поясов радиации и магнитных бурь. Последняя коррекция совершается без помощи Земли, самостоятельно.
- Виктор Сергеевич, все в порядке.
Виктор Сергеевич одобрительно улыбнулся, положил ладонь на плечо второго пилота.
- Действуй!
Начинается маневр выхода на расчетную трассу. Корпус космического корабля мелко вибрирует. Марс на командном экране медленно плывет вверх, смещается вправо и наконец застывает неподвижно.
- Трасса расчетная! - докладывает Меркулов. - Завтра утром переходим на орбитальный полет.
Непривычен, странен горизонт близкой планеты. Яркая синяя полоса высвечивает верхний полукруг Марса, от нее в космос расходятся лучи, тоже синие, но более прозрачные, мягкие. Эти удивительной красоты голубые лучи уходят далеко-далеко и словно тают в черной пустоте космоса.
Ночь наступает быстро. Контуры Марса расплываются. Еще кое-где выступают желто-синие пятна самых высоких кратеров, но и они прямо на глазах исчезают, будто проваливаются куда-то в глубь планеты.
Восход солнца чем-то похож на земной.
Причудливо изгибаясь, движется по поверхности планеты линия терминатора - границы, отделяющей день от ночи. Она напоминает узкий, медленно поворачивающийся серп. Освещенная поверхность неудержимо увеличивается. Полюс еще в тени, а облака над ним уже светятся. Над самым полюсом они белые-белые, так и слепят глаза.
Справа и чуть выше полюса одно-единственное облако. Очень плотное, почти красное... Кажется, на него можно сесть, как на ковер-самолет из детских сказок. Приборы подтверждают: красные облака в десять раз плотнее, чем белые, полярные.
Двести двадцатые сутки полета
До Марса немногим более тысячи километров.
Включились тормозные двигатели.
Нарастают перегрузки...
Кажется, что они длятся бесконечно, но проходят считанные минуты, и вот земной корабль "Вихрь" становится спутником Марса.
Теперь до Марса рукой подать. Весь экипаж в командном отсеке у самого большого экрана.
Чудесные картины Марса открывались в большом иллюминаторе. Он занимал большую часть поля зрения. Оранжевые материки и черные пятна морей переплелись. Где-то вправо, вверху, как глаз циклопа, проплывает белая, ограниченная голубой каймой снеговая шапка полюса. Тихо, медленно меняется картина. Четко видны марсианские каналы, которые долгое время принимались землянами за искусственные сооружения марсиан. Каналы уже видны не как прямые паутинные линии, а как гряды одинаковых правильных кратеров 150 200 километров в диаметре. Уже не так пустынен Марс. Нет, марсиан не видно, но вот редкое, сероватой, а то и коричневой окраски облако пересекает поле зрения. Над полюсом - гряды густых курчавых облаков. Вода на Марсе есть, это уже известно, и один из экспериментов, выполнить который готов был Карпенко, - это получить воду в суровых условиях марсианской реальности.
Экипаж трудно оторвать от этого чудесного вида! Они смотрят на Марс, они любуются им, они живут им. Каждый думает о своем, но каждый думает о нем, о Марсе! Как он их встретит?
Непривычен, странен сумеречный горизонт Марса. Сумерек как таковых почти нет. Солнце на экваторе заходит быстро, бесследно. Синяя, очень насыщенная полоса около минуты задерживается у видимого края Марса, посылая вверх расходящиеся лучи тоже синего, но менее насыщенного цвета, они, кажется, идут далеко-далеко, почти достигая высоты корабля, и вдруг, как будто бы кто-то закрыл затвор фотокамеры, проваливаются, темно. В некоторых местах марсианских материков светится почва. Это минуты, а затем - полная темнота. Гряды гор сменяются волнистыми плато... Проплывает участок планеты, густо усеянный кратерами. Марсианские кратерные воронки очень похожи на лунные. У некоторых точно в середине центральная горка. Внешние склоны кратеров в глубоких морщинах. Еще бы! Какие неистовые бури проносятся здесь над ними!
- Ой, что это? - Палец Марины указывает на темное продолговатое насекомое, скачками несущееся по бугристому склону кратера.
- Это тень нашего корабля.
- Мы отбрасываем тень на Марс! - не может успокоиться Марина и по-детски радостно смеется. - Наша тень! Товарищи, мы же не видели живой тени вот уже больше семи месяцев...
- Бросить тень на бога войны Марса?.. - Акопян притворно хмурится. Не знаю... Не знаю, как встретит он этот вызов!
- Не мы одни осмелились! - подхватывает шутку Карпенко. - Смотрите, наша тень догоняет кого-то...
По поверхности планеты бегут две тени: продолговатая, с короткими ножками бортовых антенн - тень космического корабля "Вихрь" и круглая, похожая на футбольный мяч - тень вечного спутника Марса - маленькой планеты Фобос.
...На третьем витке орбитального полета погода на Марсе начала портиться. Как на Земле, невесть откуда нагнало облаков, багровых, очень плотных. Они почти полностью затянули место посадки - Хеллас.
Начиналась первая увиденная глазами землян марсианская буря.
Двести двадцать первые сутки полета
Облака поднялись над Марсом на восемнадцать-двадцать километров. Планета словно утонула в багровом океане. В редких разрывах облаков мелькают причудливо изрезанные склоны ущелий, вершины горных хребтов, желтые равнины плоскогорий...
Атмосфера Марса сильно разрежена. Днем почва на экваторе прогревается до тридцати градусов тепла, за ночь температура падает до минус ста и ниже. Такие температурные скачки вызывают резкие колебания атмосферного давления. А это ветры, бури, колоссальной силы смерчи, поднимающие десятки тысяч тонн пыли и песка на высоту в несколько километров...
Работавший на ЭВМ Калантаров закончил расчеты и, глядя на бумажный листок, озадаченно пробормотал:
- Сто девяносто метров в секунду...
- Скорость нашего "Вихря"? - не отрывая глаз от экрана, спросила Марина.
- Скорость ветра на Марсе. Ураган, по сравнению с которым земной двенадцатибалльный шторм приятный ветерок!
Г Л А В А 10
К ФОБОСУ!
Луна соединена с Землей неразрывно, уменьшает
мрак наших продолжительных ночей, управляет приливами
и отливами океана, производит перемены в тяжести нашей
атмосферы.
Ш. Б а л ь и. Астрономия
Чтобы жители Марса заметили даже очень большое
пламя на Земле, они должны иметь сильные трубы. Если
даже зажечь целый город, и то им едва будет виден
свет.
Из старой книги по астрономии
Двести двадцать вторые сутки полета
- Ну как? - спросил утром Виктор Сергеевич.
Карпенко сидел у пульта и рисовал цветочки на листке миллиметровки.
- Сидим у моря и ждем погоды...
Свирепствует марсианская буря. Скорость ветра доходит до двухсот пятидесяти метров в секунду!
Сергей Меркулов деловито расхаживает по внешней обшивке "Вихря", проверяет замки люков, крепления солнечных батарей, водородную ловушку. При посадке все выступающие части будут втянуты в корабль.
От ботинок Меркулова на магнитных дорожках следы: обшивка космического корабля обросла, как обрастают ракушками днища морских судов, мельчайшими серыми, желтыми, черными песчинками. "Вихрь" на своем пути пересек три больших метеоритных потока. Регистрировавшие удары счетчики показывали, что метеоритные осколки попадали в корабль один раз в полторы-две минуты.
- Много налипло? - спросил Виктор Сергеевич, наблюдавший за действиями Меркулова у телеэкрана командного пульта.
- Как пыли в холостяцкой квартире! Ничего, войдем в атмосферу, все, как наждаком, снимет.
- Наполни два контейнера и возвращайся.
Двести двадцать третьи сутки полета
За обедом Георгий Калантаров, не доев второе, принялся писать что-то на бумажной салфетке.
- Вот и Жора стихи сочиняет, - прокомментировал потерю штурманом аппетита Акопян. - Ох, уж это мне поэтическое вдохновение! Оно обрушивается неожиданно, как буря на Марсе!
Обычно, когда подтрунивали над Георгием, он краснел. Сейчас же он был так увлечен, что даже не услышал шутки Акопяна. Наконец он сунул руку в карман куртки, поднял голову и тихо сказал:
- Завтра в пятнадцать сорок восемь до Фобоса по прямой будет ровно четыреста пятьдесят километров.
Виктор Сергеевич мельком взглянул на штурмана и отодвинул от себя пустую тарелку.
- Ну и что? - как всегда первой откликнулась Марина. - Экспедиция на Фобос в нашей программе не запланирована. Мы должны беречь топливо для главных двигателей. Мало ли что может случиться.
- Буря на Марсе может продолжаться еще неделю! - от волнения громко сказал Калантаров. - Так и будем ждать погоды?
- У нас же есть одноместная ракета "Аннушка", - уловив мысль штурмана, быстро заговорил Акопян. - В оба конца топлива "Аннушки" должно хватить без подзаправки. Да и по размерам Фобос чуть больше волжского арбуза. Сутки на нем всего семь часов тридцать девять минут. Облететь вокруг него займет совсем немного времени.
- А почему бы не сесть на него? - Калантаров так разволновался, что даже встал из-за стола. - Масса у Фобоса маленькая, притяжение ничтожное. На посадку и взлет "Аннушки" топлива уйдет мизерное количество.
- Виктор Сергеевич, что же вы молчите? - накинулась на командира Марина. - Разведка на Фобосе может стать прекрасной репетицией основной высадки на Марсе!
- Я жду... - Виктор Сергеевич невозмутимо размешивал сахар в чайной чашке. - Жду, когда вы прекратите гадание на кофейной гуще! Приготовьте подробные расчеты. И без всякой салфеточной математики!
Через минуту работа кипела. Калантаров перелистывал справочники, выписывал сведения о Фобосе. Акопян вводил эти данные в вычислительную машину. Все, что касается "Аннушки" и ее динамических характеристик, было известно ЭВМ, но знаний о спутнике Марса ей явно не хватало. Слишком приблизительными были сведения о массе Фобоса, об орбите, по которой Фобос вращается вокруг Марса.
ЭВМ должна выдать точный ответ: хватит ли "Аннушке" топлива для торможения, посадки и взлета с Фобоса, а также для стыковки с "Вихрем". Сколько энергии потратит "Вихрь", если ему придется подходить к Фобосу, чтобы выручить "Аннушку"?
Сергей Меркулов не принимал участия в этой работе. Он продолжал есть.
- Слушай, - к нему обратилась Марина, - такое дело решается, а ты ешь.
- Ну и что, - продолжая освобождать большую кость от мяса, - отвечал Сергей. - Фобос - спутник Марса. Маленький. О них до сих пор лекции читают, пишут стихи, сочиняют сонеты. У Марса два спутника, две своих собственных луны. Но таких маленьких лун не имеет ни одна планета, Фобос 25 x 21 километров, а его меньший брат совсем крохотный - всего лишь 12 x 13 километров! И история этих спутников очень оригинальная. Их открытие принадлежит американскому астроному Асафу Холлу, который в год великого противостояния, в 1877 году, обнаружил около диска планеты две маленькие звездочки, вращающиеся вокруг нее в плоскости экватора. По традиции он дал им имена двух сыновей бога войны Флюоса и Деймоса (Страх и Ужас). Но как ни странно, Джонатан Свифт в своем фантастическом памфлете "Путешествие Гулливера" их "открыл" еще в 1726 году. В 1752 году о них писал великий Вольтер. И вот, - несмотря на тон гротеска, Марина внимательно слушала Сергея, - в 1952 году наш советский ученый И. Шкловский предположил, что Фобос пустотелый. Именно эта гипотеза и небольшие размеры марсианских лун и послужили основой почти фантастической идеи: а может быть, эти искусственные тела - исторические памятники давно минувших лет, когда на Марсе существовала высокоразвитая цивилизация, и искусственные спутники станции Марса дело их рук?
Легенды и мифы Древней Греции
Греки, так же как и Афина-Паллада, чувствовали к
богу войны Аресу отвращение и не строили в честь его
храмов.
Досье "Дело Марса, Солнца и Вселенной",
составленное Суреном Акопяном,
бортинженером межпланетного корабля "Вихрь"
Врач экспедиции Марина Стрижова, забравшись с ногами в кресло второго пилота, читала книгу. Иногда она поднимала голову и, замерев, долго глядела на экран с изображением участка неба по курсу корабля. Черный бездонный космический океан, пронзительно яркие звезды - нет всему этому великолепию ни конца, ни края!
"Простое воззрение на небо, - читала Марина в книге, - производит приятные ощущения, бесконечность оного погружает нас в самих себя..."
Она отыскала на небе дзету Большой Медведицы, перевернула страницу и продолжила чтение.
"Звезда эта, называемая Мицаром, особенно замечательна: зоркий глаз различает около нее крошечную звездочку, названную арабами Сандаком, то есть Испытанием, так как она является испытанием зрения. Если в вашем распоряжении есть небольшая подзорная труба, направьте ее на прекрасную звезду Мицар, и вы поразитесь, увидав там два чудеснейших алмаза, с которыми не сравнятся по блеску никакие бриллианты".
Нет, подзорной трубы Марине не требуется. Прекрасная звезда Мицар прямо перед ней. Еще немного, и корабль войдет в зону притяжения Марса, пересечет так называемый космический экватор.
- А как население думает отпраздновать переход экватора? - спросила вчера за завтраком Марина.
Застигнутое врасплох "население" сосредоточенно поедало салат из овощей с оранжерейного огорода.
- Пролегомены нужны, - с серьезным видом пробасил Карпенко.
- Есть у меня программа, Вася! - перекричала Марина поднявшийся хохот. - Есть пролегомены!
О дне перехода через экватор Марина впервые подумала, когда заболел Акопян. Потом возвращалась к мысли о празднике в критические для экипажа дни, когда обнаружился "дефицит занятости". Но в то время до экватора было еще далеко. Долог, ох, как долог путь к Марсу! Из всех испытаний на этом пути многомесячное, томительное ожидание в замкнутом пространстве корабля, пожалуй, самое серьезное. Подготовка к шутливому торжеству, репетиции, предпраздничная суматоха, наконец, веселое застолье с блюдами земной кухни, по которой уже начали скучать, - какой бы все это дало заряд положительных эмоций!
И экипаж принялся за подготовку к празднику.
Самое тяжелое бремя выпало на долю Сергея Меркулова: он должен исполнить роль Марса.
"Прицепить фальшивую бороду - это еще куда ни шло, - ворчал про себя Меркулов. - Но самому приготовить для бога войны торжественную речь, да еще в стихах..."
Стихи Меркулов писал давно. Но это были пробы для себя. Выступить перед всеми со стихами на заданную тему - к этому подвигу нужно было по-настоящему подготовиться. Сергей страшно волновался, мучился, пытался найти себе помощников, но тщетно. Наконец решил довериться технике.
Несколько часов подряд Меркулов вводил "ключевые слова" в бортовую ЭВМ и упорно пытался получить от нее мало-мальски приличные стихи. Читал машинную продукцию, хмурился и начинал все сначала.
Акопян, не выдавая своего интереса, наблюдал за творческими муками товарища. Когда тот отлучился на минуту, Сурен, "пошептавшись" с машиной, ввел в нее кое-какие дополнительные данные. А потом издали наслаждался эффектом.
Второй пилот хмурился все больше и больше. В очередной раз скомкав бумажную ленту со стихотворной продукцией, он даже кулаком постучал по "лбу" машины, усердно мигавшей сигнальными лампочками. Какую бы программу Меркулов ни закладывал в ЭВМ, в ответ появлялась откровенная абракадабра:
Марс приглашает искупаться
В своих каналах и морях.
Вы захватили, может статься,
С собой надежный акваланг?..
- Графоманка! - сердился Меркулов на бездарную ЭВМ. - Чудище седьмого поколения! Я с тобой не только стихи сочинять, я с тобой больше ни одной партии в шахматы не сыграю.
Забот по подготовке к празднику хватало всем. Электророяль, извлеченный из ниши в кают-компании, перегревался от творческих усилий Марины, обычно не очень-то баловавшей публику концертами. Сооружая доспехи богу войны, Калантаров сделал между делом из подручных материалов боцманскую дудку для Виктора Сергеевича. Командир, раздувая щеки, старательно учился высвистывать морские команды.
Редактор стенной газеты "Даешь Марс!" Сурен Акопян надолго запирался в каюте, а когда показывался на люди, по кают-компании тотчас распространялся густой запах фотохимикалиев.
Вдохновитель и организатор всей этой суматохи Марина была очень довольна. Участники будущего представления хоть и не отмечены особенными художественными талантами, но все искренне хотят, чтобы праздник получился как можно более веселым.
И вот настал день, когда Акопян появился в кают-компании с альпенштоком.
Он долго, шевеля губами, считал зарубки на альпенштоке, подбегал к командному пульту, смотрел на часы, вводил в ЭВМ какие-то одному ему понятные цифры. Наконец он устало опустился в кресло, поднес трость к лицу, понюхал ее и полным изнеможения голосом произнес:
- Пора... Экватор...
Вахтенный Георгий Калантаров, набрав побольше воздуха в легкие, хрипло крикнул:
- Аврал! Все наверх!
Виктор Сергеевич поднялся из-за стола, поклонился по русскому обычаю на все четыре стороны, поднес к губам самодельную боцманскую дудку, и по всем отсекам межпланетного космического корабля пронесся утренний сигнал побудки.
Праздник начался.
Г Л А В А 8
ДА БУДЕТ СВЕТ!
Марс имеет вид звезды очень большой яркости. Свет
его, даже при самых неблагоприятных условиях, никогда
не бывает слабее первой величины. А в тех случаях,
когда Марс подходит к Земле особенно близко, он
намного превосходит своим блеском все остальные звезды
неба и по яркости занимает среди светил четвертое
место после Солнца, Луны и красавицы неба, утренней и
вечерней звезды Венеры.
В отличие от беспокойного, мигающего света звезд
сияние Марса кажется ровным и спокойным. Это
происходит оттого, что Марс вовсе не звезда, а
планета. Планеты же вообще отличаются от звезд своим
спокойным, лишенным вспышек и переливов светом, они не
мерцают.
Марс имеет характерную огненно-красную окраску.
Благодаря этому его трудно спутать с другими яркими
планетами - Венерой и Юпитером, которые светят белым
или желтоватым светом. Тем не менее он похож и на
самую яркую из настоящих звезд северного неба
Сириус, который сочетает белый свет с сильным
мерцанием, сопровождаемым проблесками других оттенков
- красных, желтых, синих, зеленых.
По сравнению с другими планетами непрерывное
движение Марса среди звезд особенно заметно.
В. Ш а р о н о в. Марс
Если осадить всю воду из марсианской атмосферы,
она покроет планету слоем толщиной в человеческий
волос.
Досье "Дело Марса, Солнца и Вселенной",
составленное Суреном Акопяном,
бортинженером межпланетного корабля "Вихрь"
Открылась бездна, звезд полна;
Звездам числа нет, бездне дна.
М. В. Л о м о н о с о в
Под горку путь казался легче. После пересечения экватора скорость "Вихря" с каждым днем непрерывно возрастала. Корабль теперь уже не летел, а падал на Марс.
Как-то вечером, когда закончилась программа "Время" и диктор Центрального телевидения пожелала москвичам гладкой лыжни - после продолжительной оттепели в Москве наконец установились крепкие морозы и выпал снег, - из-за стола кают-компании поднялся Георгий Калантаров, подошел к телеэкрану и произнес короткую речь:
- Товарищи, с сегодняшнего дня в нашей кают-компании будет постоянно присутствовать новый собеседник. Правда, он старый великий молчун, но по его лику мы теперь легко можем догадаться, что в настоящее время у него на уме. Вы все его прекрасно знаете, и я не буду называть его имени. Георгий наклонился к пульту, нажал одну из клавиш. - Вот и он!
Перед глазами космонавтов на двухметровом телеэкране появился Марс. Он выглядел еще ненамного крупнее футбольного мяча, но уже различимы оранжевые материки, темные пятна морей. Белая, отороченная голубой каймой снеговая шапка полюса чуть сдвинута набок. Столетиями мечтали астрономы Земли увидеть вблизи эту загадочную планету!
Вот и знаменитые марсианские каналы. Даже при таком масштабе изображения видно: каналы - это длинные цепочки кратеров почти идеально правильной формы. И не так уж пустынен Марс. Разумеется, живых существ не видно, но уже можно следить за изменением формы и цвета облаков. Облака, серые по экватору, ближе к полюсу светлеют и сливаются со снеговой шапкой.
Двести десятые сутки полета
"Чудесное окно Калантарова" в центре всеобщего внимания. Каждую свободную минуту космонавты бегают смотреть в кают-компанию на приближающийся, медленно поворачивающийся вокруг оси Марс.
Считается, что в раннем периоде истории на Марсе было много воды. Но потом вода испарилась, и на планете остались лишь ее следы. В марсианской атмосфере воды в тысячи раз меньше, чем в земной.
Как и почему произошло это внезапное катастрофическое испарение влаги? Может быть, его вовсе и не было? И не способствовало ли исчезновению воды сравнительно небольшое тяготение на планете? Может быть, первоначальные водные запасы остались на Марсе, превратившись, допустим, в подпочвенный лед?
Двести одиннадцатые сутки полета
В полутемной кают-компании один на один с Марсом бортинженер Акопян.
Сейчас корабль почти над местом посадки. Область Хеллас. Четыре месяца назад где-то здесь сел автоматический дублер "Вихря" - точная его копия. При необходимости этим кораблем для возвращения на Землю могла воспользоваться любая из марсианских экспедиций.
Далеко еще до планеты, но склоны кратеров, разрушенные ветрами и пылевыми бурями, видны хорошо. Вот берега двух крупных озер с неровными, зубчатыми краями. Большой старый кратер. Края у него гладкие, по склонам овраги, будто русла стекающих ручьев. Недалеко от подножия ветерана пристроился небольшой, видно, очень молодой кратер. Круглый, ровный, края гребня острые, склоны пологие.
На сотни километров стеной протянулась дуга хребтов, отделяя почти плоское нагорье. Хорошо различимы небольшие ущелья и глубокие каньоны, наконечниками игрушечных стрел выделяются вершины гор.
"Сухие склоны Арагаца", - вспоминается Акопяну хрипловатый голос деда - известного метеоролога. Это было лет двадцать назад...
...Мощный вертолет Ми-8 гудит натужно, хотя и груз маленький, и пассажиров всего четверо. Дед непрестанно шутит, бросается от одного иллюминатора к другому, восхищенно машет руками. Не до шуток лишь десятилетнему Сурену. Чувствует он себя неважно: трясет на воздушных ямах. Ему кажется, что вот-вот вертолет колесами заденет вершины гор, а винтами - скалы ущелий. Высота около четырех тысяч метров, трудно дышать.
Совсем близко от иллюминатора застывшие вулканические лавы горы Арагац. Медленно приближается небольшая горизонтальная площадка, на ней деревянный домик - метеостанция. Все население - три человека - машет руками. Рады.
Вот тут-то дед и произнес изменившимся голосом: "Сухие склоны Арагаца".
Той ночью Сурен впервые увидел небо. Не небесный свод, не купол, а бездну. Дед негромко, короткими фразами рассказывал, что все созвездия обращаются вокруг полюса мира и что планеты не бродят где попало между звездами, а движутся строго и закономерно, только в узкой полосе, называемой поясом зодиака. "А вот это, - дед указал на багровую звездочку, поярче многих соседних, - это красная планета Марс".
...Акопян сидит в кают-компании и рассматривает на экране марсианский пейзаж, чем-то очень похожий на горы Армении.
Двести двенадцатые сутки полета
- Если это вас не очень затруднит, - плохо скрывая волнение, просит с Земли академик Серов, - сообщите хотя бы в общих чертах результаты эксперимента.
Система, разработанная Серовым, - первая попытка получить ядерную энергию из космического пространства. В начале полета на корпусе "Вихря" была установлена водородная ловушка - надувная конструкция, отдаленно напоминающая рыболовный трал. Почти двести дней этот трал - в час по чайной ложке - отлавливал из космоса водород.
На пульте, кроме приборов, которые будут регистрировать все этапы работы системы Серова, руками Калантарова смонтирован примитивный звуковой сигнализатор - свисток. Зальется он веселой трелью, значит, пошла энергия.
- Старинное, но надежное средство сигнализации, - убеждал во время монтажа приборов Георгий Калантаров командира. - Им еще в Тмутаракани пользовались!
- Дай тебе волю, ты для экспериментов в космосе и новгородский вечевой колокол приспособишь, - сказал Виктор Сергеевич. Однако возражать не стал. Это даже интересно: ядерная энергия, космос и... свисток!
Загорается сигнальная лампочка - система готова к работе. Натраленный ловушкой водород собран в накопителе, количество его достаточно для начала реакции.
В полной тишине Карпенко нажимает пусковую кнопку.
- Да будет свет! - провозглашает Акопян, но на шутку никто не обращает внимания.
Хронометры равнодушно отсчитывают время: семь секунд, восемнадцать, двадцать девять...
И вдруг в рабочем отсеке межпланетного корабля, на обзорных экранах которого виден приближающийся Марс, зазвучали чистые, хрустальные звуки флейты...
"И на Марсе будут яблони цвести..." - старательно выводила знакомую мелодию флейта.
- Что это? - изумленно спросила Марина.
- Свисток!
- Пошла... Пошла-а! - закричал Карпенко.
Калантаров скромно улыбался. Все смеялись, хлопали друг друга по плечам, пожимали руки.
И тут, преодолев огромное расстояние, из динамиков громкой связи вырвался срывающийся от волнения и восторга голос академика Серова:
- Голубчики... родные... получилось!
Г Л А В А 9
НА МАРСЕ - БУРЯ
- Температура поверхностных слоев на освещенной
стороне - триста двадцать градусов Кельвина!
- Вращение вокруг оси приблизительно двадцать
суток.
- Локаторы дают наличие воды и суши.
- Толщина атмосферы - тысяча семьсот километров.
- Уточненная масса - сорок три целых, две десятых
земной.
Сообщения поступали непрерывно, и характер
планеты становился все яснее...
И в а н Е ф р е м о в. Туманность Андромеды
Семь месяцев пути...
И не вспомнишь сразу всего, что было.
После того как в самом начале марсианской экспедиции отказала кислородная система, случались и другие происшествия - иногда пустяковые, а порой и весьма серьезные. Однако с каждым днем росла уверенность, что полет завершится благополучно и программа экспедиции будет выполнена.
Двести девятнадцатые сутки полета
Сегодня последняя по трассе коррекция.
Сергей Меркулов сосредоточенно проверяет расчеты штурмана, проигрывает их на бортовой вычислительной машине. До наземных антенн Центра управления полетом сейчас примерно 47 миллионов километров. Самое трудное - учесть влияние поясов радиации и магнитных бурь. Последняя коррекция совершается без помощи Земли, самостоятельно.
- Виктор Сергеевич, все в порядке.
Виктор Сергеевич одобрительно улыбнулся, положил ладонь на плечо второго пилота.
- Действуй!
Начинается маневр выхода на расчетную трассу. Корпус космического корабля мелко вибрирует. Марс на командном экране медленно плывет вверх, смещается вправо и наконец застывает неподвижно.
- Трасса расчетная! - докладывает Меркулов. - Завтра утром переходим на орбитальный полет.
Непривычен, странен горизонт близкой планеты. Яркая синяя полоса высвечивает верхний полукруг Марса, от нее в космос расходятся лучи, тоже синие, но более прозрачные, мягкие. Эти удивительной красоты голубые лучи уходят далеко-далеко и словно тают в черной пустоте космоса.
Ночь наступает быстро. Контуры Марса расплываются. Еще кое-где выступают желто-синие пятна самых высоких кратеров, но и они прямо на глазах исчезают, будто проваливаются куда-то в глубь планеты.
Восход солнца чем-то похож на земной.
Причудливо изгибаясь, движется по поверхности планеты линия терминатора - границы, отделяющей день от ночи. Она напоминает узкий, медленно поворачивающийся серп. Освещенная поверхность неудержимо увеличивается. Полюс еще в тени, а облака над ним уже светятся. Над самым полюсом они белые-белые, так и слепят глаза.
Справа и чуть выше полюса одно-единственное облако. Очень плотное, почти красное... Кажется, на него можно сесть, как на ковер-самолет из детских сказок. Приборы подтверждают: красные облака в десять раз плотнее, чем белые, полярные.
Двести двадцатые сутки полета
До Марса немногим более тысячи километров.
Включились тормозные двигатели.
Нарастают перегрузки...
Кажется, что они длятся бесконечно, но проходят считанные минуты, и вот земной корабль "Вихрь" становится спутником Марса.
Теперь до Марса рукой подать. Весь экипаж в командном отсеке у самого большого экрана.
Чудесные картины Марса открывались в большом иллюминаторе. Он занимал большую часть поля зрения. Оранжевые материки и черные пятна морей переплелись. Где-то вправо, вверху, как глаз циклопа, проплывает белая, ограниченная голубой каймой снеговая шапка полюса. Тихо, медленно меняется картина. Четко видны марсианские каналы, которые долгое время принимались землянами за искусственные сооружения марсиан. Каналы уже видны не как прямые паутинные линии, а как гряды одинаковых правильных кратеров 150 200 километров в диаметре. Уже не так пустынен Марс. Нет, марсиан не видно, но вот редкое, сероватой, а то и коричневой окраски облако пересекает поле зрения. Над полюсом - гряды густых курчавых облаков. Вода на Марсе есть, это уже известно, и один из экспериментов, выполнить который готов был Карпенко, - это получить воду в суровых условиях марсианской реальности.
Экипаж трудно оторвать от этого чудесного вида! Они смотрят на Марс, они любуются им, они живут им. Каждый думает о своем, но каждый думает о нем, о Марсе! Как он их встретит?
Непривычен, странен сумеречный горизонт Марса. Сумерек как таковых почти нет. Солнце на экваторе заходит быстро, бесследно. Синяя, очень насыщенная полоса около минуты задерживается у видимого края Марса, посылая вверх расходящиеся лучи тоже синего, но менее насыщенного цвета, они, кажется, идут далеко-далеко, почти достигая высоты корабля, и вдруг, как будто бы кто-то закрыл затвор фотокамеры, проваливаются, темно. В некоторых местах марсианских материков светится почва. Это минуты, а затем - полная темнота. Гряды гор сменяются волнистыми плато... Проплывает участок планеты, густо усеянный кратерами. Марсианские кратерные воронки очень похожи на лунные. У некоторых точно в середине центральная горка. Внешние склоны кратеров в глубоких морщинах. Еще бы! Какие неистовые бури проносятся здесь над ними!
- Ой, что это? - Палец Марины указывает на темное продолговатое насекомое, скачками несущееся по бугристому склону кратера.
- Это тень нашего корабля.
- Мы отбрасываем тень на Марс! - не может успокоиться Марина и по-детски радостно смеется. - Наша тень! Товарищи, мы же не видели живой тени вот уже больше семи месяцев...
- Бросить тень на бога войны Марса?.. - Акопян притворно хмурится. Не знаю... Не знаю, как встретит он этот вызов!
- Не мы одни осмелились! - подхватывает шутку Карпенко. - Смотрите, наша тень догоняет кого-то...
По поверхности планеты бегут две тени: продолговатая, с короткими ножками бортовых антенн - тень космического корабля "Вихрь" и круглая, похожая на футбольный мяч - тень вечного спутника Марса - маленькой планеты Фобос.
...На третьем витке орбитального полета погода на Марсе начала портиться. Как на Земле, невесть откуда нагнало облаков, багровых, очень плотных. Они почти полностью затянули место посадки - Хеллас.
Начиналась первая увиденная глазами землян марсианская буря.
Двести двадцать первые сутки полета
Облака поднялись над Марсом на восемнадцать-двадцать километров. Планета словно утонула в багровом океане. В редких разрывах облаков мелькают причудливо изрезанные склоны ущелий, вершины горных хребтов, желтые равнины плоскогорий...
Атмосфера Марса сильно разрежена. Днем почва на экваторе прогревается до тридцати градусов тепла, за ночь температура падает до минус ста и ниже. Такие температурные скачки вызывают резкие колебания атмосферного давления. А это ветры, бури, колоссальной силы смерчи, поднимающие десятки тысяч тонн пыли и песка на высоту в несколько километров...
Работавший на ЭВМ Калантаров закончил расчеты и, глядя на бумажный листок, озадаченно пробормотал:
- Сто девяносто метров в секунду...
- Скорость нашего "Вихря"? - не отрывая глаз от экрана, спросила Марина.
- Скорость ветра на Марсе. Ураган, по сравнению с которым земной двенадцатибалльный шторм приятный ветерок!
Г Л А В А 10
К ФОБОСУ!
Луна соединена с Землей неразрывно, уменьшает
мрак наших продолжительных ночей, управляет приливами
и отливами океана, производит перемены в тяжести нашей
атмосферы.
Ш. Б а л ь и. Астрономия
Чтобы жители Марса заметили даже очень большое
пламя на Земле, они должны иметь сильные трубы. Если
даже зажечь целый город, и то им едва будет виден
свет.
Из старой книги по астрономии
Двести двадцать вторые сутки полета
- Ну как? - спросил утром Виктор Сергеевич.
Карпенко сидел у пульта и рисовал цветочки на листке миллиметровки.
- Сидим у моря и ждем погоды...
Свирепствует марсианская буря. Скорость ветра доходит до двухсот пятидесяти метров в секунду!
Сергей Меркулов деловито расхаживает по внешней обшивке "Вихря", проверяет замки люков, крепления солнечных батарей, водородную ловушку. При посадке все выступающие части будут втянуты в корабль.
От ботинок Меркулова на магнитных дорожках следы: обшивка космического корабля обросла, как обрастают ракушками днища морских судов, мельчайшими серыми, желтыми, черными песчинками. "Вихрь" на своем пути пересек три больших метеоритных потока. Регистрировавшие удары счетчики показывали, что метеоритные осколки попадали в корабль один раз в полторы-две минуты.
- Много налипло? - спросил Виктор Сергеевич, наблюдавший за действиями Меркулова у телеэкрана командного пульта.
- Как пыли в холостяцкой квартире! Ничего, войдем в атмосферу, все, как наждаком, снимет.
- Наполни два контейнера и возвращайся.
Двести двадцать третьи сутки полета
За обедом Георгий Калантаров, не доев второе, принялся писать что-то на бумажной салфетке.
- Вот и Жора стихи сочиняет, - прокомментировал потерю штурманом аппетита Акопян. - Ох, уж это мне поэтическое вдохновение! Оно обрушивается неожиданно, как буря на Марсе!
Обычно, когда подтрунивали над Георгием, он краснел. Сейчас же он был так увлечен, что даже не услышал шутки Акопяна. Наконец он сунул руку в карман куртки, поднял голову и тихо сказал:
- Завтра в пятнадцать сорок восемь до Фобоса по прямой будет ровно четыреста пятьдесят километров.
Виктор Сергеевич мельком взглянул на штурмана и отодвинул от себя пустую тарелку.
- Ну и что? - как всегда первой откликнулась Марина. - Экспедиция на Фобос в нашей программе не запланирована. Мы должны беречь топливо для главных двигателей. Мало ли что может случиться.
- Буря на Марсе может продолжаться еще неделю! - от волнения громко сказал Калантаров. - Так и будем ждать погоды?
- У нас же есть одноместная ракета "Аннушка", - уловив мысль штурмана, быстро заговорил Акопян. - В оба конца топлива "Аннушки" должно хватить без подзаправки. Да и по размерам Фобос чуть больше волжского арбуза. Сутки на нем всего семь часов тридцать девять минут. Облететь вокруг него займет совсем немного времени.
- А почему бы не сесть на него? - Калантаров так разволновался, что даже встал из-за стола. - Масса у Фобоса маленькая, притяжение ничтожное. На посадку и взлет "Аннушки" топлива уйдет мизерное количество.
- Виктор Сергеевич, что же вы молчите? - накинулась на командира Марина. - Разведка на Фобосе может стать прекрасной репетицией основной высадки на Марсе!
- Я жду... - Виктор Сергеевич невозмутимо размешивал сахар в чайной чашке. - Жду, когда вы прекратите гадание на кофейной гуще! Приготовьте подробные расчеты. И без всякой салфеточной математики!
Через минуту работа кипела. Калантаров перелистывал справочники, выписывал сведения о Фобосе. Акопян вводил эти данные в вычислительную машину. Все, что касается "Аннушки" и ее динамических характеристик, было известно ЭВМ, но знаний о спутнике Марса ей явно не хватало. Слишком приблизительными были сведения о массе Фобоса, об орбите, по которой Фобос вращается вокруг Марса.
ЭВМ должна выдать точный ответ: хватит ли "Аннушке" топлива для торможения, посадки и взлета с Фобоса, а также для стыковки с "Вихрем". Сколько энергии потратит "Вихрь", если ему придется подходить к Фобосу, чтобы выручить "Аннушку"?
Сергей Меркулов не принимал участия в этой работе. Он продолжал есть.
- Слушай, - к нему обратилась Марина, - такое дело решается, а ты ешь.
- Ну и что, - продолжая освобождать большую кость от мяса, - отвечал Сергей. - Фобос - спутник Марса. Маленький. О них до сих пор лекции читают, пишут стихи, сочиняют сонеты. У Марса два спутника, две своих собственных луны. Но таких маленьких лун не имеет ни одна планета, Фобос 25 x 21 километров, а его меньший брат совсем крохотный - всего лишь 12 x 13 километров! И история этих спутников очень оригинальная. Их открытие принадлежит американскому астроному Асафу Холлу, который в год великого противостояния, в 1877 году, обнаружил около диска планеты две маленькие звездочки, вращающиеся вокруг нее в плоскости экватора. По традиции он дал им имена двух сыновей бога войны Флюоса и Деймоса (Страх и Ужас). Но как ни странно, Джонатан Свифт в своем фантастическом памфлете "Путешествие Гулливера" их "открыл" еще в 1726 году. В 1752 году о них писал великий Вольтер. И вот, - несмотря на тон гротеска, Марина внимательно слушала Сергея, - в 1952 году наш советский ученый И. Шкловский предположил, что Фобос пустотелый. Именно эта гипотеза и небольшие размеры марсианских лун и послужили основой почти фантастической идеи: а может быть, эти искусственные тела - исторические памятники давно минувших лет, когда на Марсе существовала высокоразвитая цивилизация, и искусственные спутники станции Марса дело их рук?