Усмехнувшись, Харпер вместо «спасибо» щелкнул кнопкой микрофона, потом швырнул рацию на сиденье. Свернув с шоссе, он вынужден был ехать чертовски медленно — дорога была грязная и ухабистая, в то время как все в нем бунтовало и требовало: скорее, скорее! Он нужен Анни. Он обещал Джейсону, что привезет ее домой. Мужчина, который дал такое обещание, не смеет отступать. Он лишь молился, чтобы удалось доставить ее невредимой.
Пикен-Гроув-роуд кончалась как раз у въезда на ту самую ферму, где вырос Харпер. На ферму, где Анни растила его сына. На ферму, где его сын в страхе ежеминутно ожидал вестей о матери. Харпер свернул влево от фермы, вдвое увеличив скорость, слыша, как машина чиркает брюхом по гравию.
Вот они! Вперед! Столб пыли поднимался на дороге в миле впереди. «Молю тебя, Господи, только бы это была Анни».
Машина впереди доехала до крутого поворота перед самым мостом над рекой Кроу-Крик, и Харперу наконец удалось как следует разглядеть ее. Это был «кадиллак» Уилларда. Рация затрещала.
— Эй, парень, это не смешно, — раздался голос Трейса. — Пикен-Гроув-роуд уже кончилась. Куда теперь?
Харпер схватил рацию:
— Налево. Я в миле впереди вас. Я их только что засек. Извини, Трейс, дожидаться вас нет возможности. Конец связи.
В следующее мгновение Харпер увидел машину Трейса и две машины городской полиции в зеркале заднего обзора. Меньше четверти мили отделяло теперь его от «кадиллака». Уиллард, должно быть, уже заметил его.
Уиллард не видел Харпера, зато Анни видела. Она смотрела в зеркало заднего обзора, молясь, чтобы в нем появился кто-нибудь, ну хоть кто-нибудь. Когда она разглядела знакомую машину, следовавшую за ними, сердце ее так и подпрыгнуло. Харпер!
Должно быть, она как-то себя выдала. Уиллард сощурился и навел на нее ствол револьвера, и, обернувшись, бросил взгляд в заднее стекло. Прежде чем Анни поняла его намерения, повернулся на сиденье, прицелился и выстрелил. Стекло рассыпалось. Анни взвизгнула. Он стрелял в Харпера!
О Боже! Уиллард снова прицелился. Надо как-то ему помешать!
Анни сделала единственное, что пришло ей на ум. Она вывернула руль вправо до отказа, и машина съехала в кювет, зарываясь передним бампером в насыпь, пока не уперлась в огромную глыбу песчаника. Капот смялся с жалобным лязгом, из-под него вырвался клуб дыма.
Харпер едва сдержал крик ужаса, глядя, как «кадиллак» сползает с дороги. Анни! Уиллард ударил ее? Пристрелил?
Харпер газанул и резко затормозил футах в десяти от «кадиллака». Если только этот сукин сын, Уиллард Кольер, хоть пальцем ее тронул, Харпер ему все кости переломает. Он слышал хруст гравия на дороге за спиной и понял, что остальные будут здесь с минуты на минуту. Но он не мог ждать. Он нужен Анни. Дотянувшись до своего «тридцать восьмого», он пинком открыл дверь.
Пуля пробила рекламный щит позади него. Харпер пригнулся и кинулся к багажнику «кадиллака».
— Анни, — позвал он. — Ответь мне, Анни!
— Я в порядке. — По ее голосу этого сказать было нельзя. Загнанная и до смерти перепуганная. Харперу до чертиков хотелось вцепиться в горло Уилларду.
— Назад, или ей не жить! — прохрипел Уиллард. Он явно нервничал. Ничего хорошего. Псих, у которого в руке револьвер со взведенным курком, очень опасен.
— Отпусти ее, Уиллард! Отпусти ее, и я уйду.
— Уйдешь, как же! Знаю я вашу породу, Монтгомери! И тебя, и этого твоего братца с его больным самолюбием!
— Ты о Майке? — уточнил Харпер. Вообще-то он не собирался заводить речь о Майке и обстоятельствах его смерти, но если это развяжет Уилларду язык, то этого шанса упускать нельзя. — Ты о Майке Монтгомери, верно? Черт тебя побери, Уиллард, он же работал на твоих ребят! Он был им предан! Что ты имел в виду, когда говорил о его самолюбии?
— Он нас подставил, ублюдок паршивый! — и Уиллард пробормотал что-то еще, совсем неразборчивое — ни слова не разобрать. Потом загудел мотор «кадиллака» — Анни пыталась завести его.
«Нет! — мысленно взмолился Харпер. — Господи, сделай так, чтоб у этой машины мотор заглох!»
Мотор крякал и трещал, потом наконец замолк. Харпер вздохнул с облегчением. Наверняка, у «кадиллака» поврежден радиатор, так что с места эта штуковина не сдвинется.
— Майк тебя подставил? — переспросил он Уилларда. — Он что, тебя шантажировал? И потому ты прикончил его, Уиллард?
Уиллард рассмеялся как безумец — от этого смеха у Харпера по спине пробежал холодок. Перегнулся через переднее крыло и стал вглядываться куда-то вдаль. Подъезжающие машины отвлекли Уилларда, так что Харперу хватило времени перебежать пространство между своей машиной и «кадиллаком». В его «седан» ударилась еще одна пуля. Харпер скорчился у левого крыла «кадиллака»и в зеркале заднего обзора увидел перепуганное лицо Анни.
Харпер приложил палец к губам, подавая ей знак молчать.
Анни повернулась к Уилларду.
— Так Майк тебя шантажировал? — спросила она.
«Черт побери, Анни, помолчи. Не привлекай к себе внимания», — промелькнуло в мозгу Харпера, но он тут же понял, что она задумала. Она отвлекала Уилларда на себя, и тому ничего не оставалось делать, как говорить с ней.
— Ты и не подозревала, что он способен на такое, правда, дорогуша? Да заведешь ты эту чертову машину!
Анни снова повернула ключ, прислушиваясь к надсадному кряхтенью мотора. Уиллард между тем продолжал:
— Я-то тоже ведь не думал, что он пойдет на это, пока он не заявил, что ему нужно пятьдесят тысяч за эту хренову книжонку. Ну и дурак же он был — думал, что сумеет улизнуть вместе с деньгами и книжкой. Но потом у сукина сына совесть заговорила.
— Шантажист с совестью? Ври, да знай меру, Уиллард.
— Это правда, — по лицу Уилларда струился пот. Говоря с Анни, он вдруг заметил в заднее стекло две полицейские машины, резко затормозившие вплотную за «седаном» Харпера. — Где Монтгомери? — заорал Уиллар. — Ты его видишь? Чего он задумал?
С сильнобьющимся сердцем Анни обернулась и посмотрела на машину Харпера. Машина, конечно, была пустая — Харпер скорчился под самой дверцей «кадиллака».
— Он там, у дверцы, — ты его подстрелил, — сказала она Уилларду.
— Попробуй-ка завести еще раз. Должно быть, мотор уже остыл.
«Господи, — подумала Анни при этих последних словах Уилларда, — до чего докатился этот человек». Уиллард каждый день возился с машинами, хорошо разбирался в них, так неужели он надеется на чудо? Даже она, почти не знакомая с техникой, была уверена, что «кадиллак» не в состоянии тронуться с места. Фраза Уилларда напугала ее не меньше, чем его револьвер.
— Твой дорогой муженек в ту ночь взбесился и сказал, что он ничуть не хуже своего старшего брата.
Анни похолодела, вспомнив свои слова, произнесенные в пылу ссоры.
«Ты и мизинца его не стоишь. Никогда не стоил и никогда не будешь стоить!»
«Правда? Увидим».
Горло сжало спазмом.
Уиллард хрипло засмеялся, точно залаял:
— Твой глупый муж решил, что деньги ему не нужны. Он решил сдать нас. Обрадовал меня предложением встретиться один на один. Билла-то с Фрэнком так просто на понт не возьмешь.
Анни сглотнула.
— Ты… его убил?
Уиллард вдруг замолк и, напряженный, выпрямился, словно только что осознал, что дорогу перегородили полицейские машины, а он сидит тут и сознается в убийстве. Он прицелился в Анни, и она прикусила язык.
— Заводи эту хренову машину и поезжай, не то застрелю.
— Как ее завести? Куда ехать?
— Туда! — Уиллард махнул рукой вперед, но, взглянув в том направлении, застыл на месте. Дорогу перегородили две машины полиции. Уиллард злобно и грязно выругался и повернулся к Анни:
— Сволочь! Если бы ты не отдала книжку этому сукину сыну, я был бы на свободе! Если бы ты ехала быстрее, им бы меня не схватить!
— Кольер! — Голос полицейского громкоговорителя отвлек его внимание. — Уиллард Кольер! Говорит агент ФБР Янгблад. Вы окружены. Выбросьте свое оружие в окно, руки за голову и выходите!
— Черта с два! — пробормотал Уиллард. Тут дверь с его стороны резко распахнулась.
Сердце Анни прыгнуло, потом подкатило куда-то к горлу.
Уиллард обернулся.
Харпер направил свой «тридцать восьмой» прямо ему в лицо.
— Черта с три!
Уиллард был настолько потрясен, что и двинуться не мог, так что Харпер легко его обезоружил и швырнул револьвер Уилларда на траву.
Уиллард выпрямился и ухмыльнулся.
— Ничего не выйдет, Монтгомери. Я человек больной. Это все произошло из-за того издевательского прозвища, которым наградил меня твой братец. Я просто защищался. А сейчас мне нужна помощь врача. И меня не станут наказывать.
Глядя на этого ухмыляющегося человека, Харпер забыл все правила ареста. Забыл о процедурах, протоколах. В голове у него стоял такой туман, что он не сразу сообразил вытащить Уилларда из машины и обыскать его на предмет какого-нибудь еще оружия.
Но он все же выволок его из машины за рубашку. Услышал за спиной шаги.
— Вот, — произнес Харпер. — Держите этого ублюдка, пока я не вернусь.
Он передал Уилларда Трейсу, бросился в машину, к Анни, и обнял ее.
Они сжали друг друга в объятиях и с облегчением перевели дух.
— Господи, детка, ты в порядке? Анни дрожала в его объятиях.
— Все хорошо. Я знала, что ты придешь.
Ее слова словно целебный бальзам омыли его страждущее сердце. На этот раз, когда ей угрожала смерть, она поверила ему. Поверила! Харпер еще крепче сжал ее в объятиях. За такую женщину и жизнь отдать не жаль.
— Как ты? — спросила она еле слышно. — Ты в порядке?
— Как только мое сердце уймется, я тебе скажу. Я никогда в жизни так не пугался, как в тот момент, когда Джейсон позвонил в полицейское управление.
— Джейсон? К-как…
— Потом все расскажу, — он нежно и страстно поцеловал ее, не обращая внимание на свист и возгласы окружающих. И пока он целовал ее, все его сомнения в собственных чувствах рассеялись, подобно утреннему туману. Он оторвался от нее и откинулся назад, чтобы заглянуть ей в глаза.
— Пожалуйста, сделай мне одно одолжение.
— Все, что захочешь.
— Забудь все, что я говорил вчера ночью.
— Что ты имеешь в виду?
Я вел себя как грубиян и распоследний дурак. А теперь у меня словно глаза открылись, Анни. Я обвинял тебя в нечестности-но сам-то тоже лгал. Себе лгал. Я люблю тебя. Люблю такой, какая ты есть, такой, какой ты стала. Пожалуйста, не гони меня. Я просто не смогу жить без тебя.
— Не гнать? — от внезапного пламени в ее глазах у него перехватило дыхание. Вот она, женщина, которая десять лет пряталась под покрывалом вины и боли. Вот она, его Анни. — Не гнать тебя? Да я сама тебя никуда не пущу, Харпер Монтгомери, — заявила она. — Ни за что. Никогда.
— Давай, Анни! Покажи ему! — поддержал Трейс.
Анни залилась краской, а Харпер рассмеялся и снова поцеловал ее. Это было словно… возвращение домой.
Когда напряжение и страх схлынули, Харпер помог Анни выбраться из машины.
— Постой здесь минутку. Я должен кое — что уладить.
Он обернулся как раз вовремя — Уокинг-стик уже собрался надеть на Уилларда наручники.
— Погоди, — сказал он. — Мне надо перемолвиться словом с задержанным.
Уокингстик прищурился.
— Харп, ты в своем уме?
— Вполне. Просто оставьте нас на минуту.
— Ладно. Только дай наручники надену.
— Ладно, погоди с этим, — Харпер взял Уилларда под руку и потянул его прочь от стоящих рядом мужчин.
— Мне нечего тебе сказать. — Уиллард сплюнул.
— Прекрасно. Зато у меня есть.
Стоя спиной к остальным, Харпер произнес не оборачиваясь:
— Эй, парни, видите тех коров за дорогой?
— Ну и дальше что? — спросил Трейс.
— Полюбуйтесь на них минуту-другую. Поверьте, эти коровы просто восхитительны. Да, кстати, пока будете смотреть на коров, помните, что я в отпуске, — и он, вложив в кулак всю свою ярость, ударил Уилларда в солнечное сплетение.
Уиллард схватился за живот, сложившись пополам.
— Это за то, что ты похитил Анни и угрожал ей револьвером, сукин ты сын! — Харпер схватил Уилларда за плечи и заставил его распрямиться.
— Да, — раздался голос Трейса. — Коровы и впрямь чертовски интересные. Спасибо, старина, я, ей-богу, рад, что ты здесь в отпуске и сумел показать нам этих коров. Было бы досадно пропустить такое захватывающее зрелище.
Харпер хладнокровно, от души, врезал Уилларду в скулу.
— А это за то, что ты напугал моего сына и заставил его плакать. — Он отпустил плечо Уилларда, и тот мешком свалился на землю.
— Никогда в жизни не видал таких замечательных коров, — произнес инспектор Говард равнодушным тоном.
— Ну, парни, теперь он ваш.
— Неужели? — лениво спросил Трейс. — Мы еще не налюбовались на коров. Ты про брата не забыл?
— Нет, — ответил Харпер угрюмо, потирая посиневшие костяшки пальцев. — Не забыл. Но это я приберегу до суда — я тут случайно услышал, как он сознался в убийстве.
Уиллард наконец пришел в себя и поднялся на ноги.
— Сучий потрох, ни хрена ты не слышал. Ты клевещешь на меня.
— Нет, он говорит правду! — Анни медленно приближалась к Уилларду.
— Анни! — Харпер попытался было остановить ее. Еще попадет опять к Уилларду в лапы.
Анни стряхнула с себя руку Харпера и выпрямилась.
— Ты убил Майка. Я тоже это слышала, Уиллард. Я слышала каждое твое слово, вплоть до твоих угроз. Я не так терпелива, как Харпер. Это тебе за Майка! — Она размахнулась и врезала Уилларду по носу.
— Да, сэр, — Уокингстик, не сдержавшись, хихикнул. — В жизни не видел таких великолепных коров.
Лишь часа через два после их возвращения на ферму Джейсон прекратил ходить за Анни хвостом. Страхи его рассеялись, возбуждение улеглось, и он заставлял Анни и Харпера снова и снова рассказывать обо всем, что стряслось.
Они не пытались ничего объяснять Джейсону насчет убийства Майка, но Анни не сомневалась, что, когда придет время, Харпер постарается представить дела так, чтобы Майк выглядел героем в глазах Джейсона.
Анни с Харпером проговорили всю дорогу до дома, и она рассказала Харперу о словах, сказанных ею Майку в ту последнюю ночь, — что он, мол, не стоит и мизинца Харпера. В глубине души она сознавала, что Майк нес ответственность за свои поступки, что на ней нет вины за смерть Майка. Но поверить в это сердцем ей было не так-то просто. Даже слова Уилларда о том, что он убил Майка ненамеренно, не помогали. Но Анни все же обещала Харперу, что она постарается изгнать из себя это новое чувство вины.
Они не только не сказали Джейсону о том, как умер Майк, — они умолчали и о тех ударах, полученных Косоглазым Уил-лардом на дороге. В конце концов, такие вещи детям просто не нужно знать. .
— Ты знаешь, как я горжусь тобой? — спросил Харпер мальчика.
Джейсон ухмыльнулся:
— Конечно. Ты уже мне это сто раз говорил.
Харпер улыбнулся в ответ.
— Значит, повторю в сто первый. Ты сегодня и впрямь молодчина, Джейсон. Ты испугался, но сумел не потерять головы и позвать на помощь. Джейсон пожал плечами:
— А что мне оставалось делать?
— Ты сделал именно то, что нужно, — Харпер вытер о джинсы потные ладони и встретился глазами с Анни. Она незаметно кивнула. Он набрал побольше воздуха для храбрости и продолжал:
— Ты сегодня сделал кое-что еще. Я и не надеялся, что ты когда-нибудь это сделаешь.
— Что именно? — Джейсон наклонил голову.
— Когда ты звонил в полицию… ты назвал меня папой.
Джейсон покраснел и опустил голову.
— Нуда… назвал.
Харпер с трудом проглотил ком в горле:
— Я все время теперь гадаю, что бы это могло значить? Может быть, ты не против, чтобы я здесь… ммм, обитал?
Джейсон вздернул подбородок.
— Здесь? Дома?
— Если ты не против.
Теперь пришел черед Джейсона сделать паузу:
— А надолго?
Харпер взглянул на Анни — ее синие-синие глаза так и лучились любовью. У него защемило в груди.
— Я думал… навсегда.
Джейсон расширил глаза. С минуту он пристально смотрел на Харпера, потом взглянул на Анни и снова на Харпера.
— Без дураков?
— Без дураков. Я думал, если ты не против… я попрошу твою маму выйти за меня замуж.
— Выйти за тебя? То есть по-настоящему, с тортом, священником и всеми делами?
— Если ты не против, и если твоя мама согласна.
Сердце Анни гулко бухнуло, потом зачастило. Десять лет назад она поклялась никогда не покидать эту ферму. А теперь Харпер просит ее выйти за него замуж. Он говорил насчет того, чтобы остаться, но работа-то у него в Оклахома-Сити.
Что ж тут решать? Она не могла удержаться и широко улыбнулась.
— О, мама-то согласна, — тихо произнесла она. — Всем сердцем согласна. Когда мы переезжаем?
У Харпера такой камень свалился с плеч, что он едва перевел дух. Она сказала «да»!
Потом до него дошел смысл ее последних слов.
— Что значит — переезжаем?
— Но твоя работа… Харпер покачал головой.
— С работой все, Анни. Я вышел из игры. Я очень давно хотел этого.
— И что ты будешь делать теперь?
— Ну, думаю, здесь мне дела хватит. Она лукаво улыбнулась.
— Теперь понятно. Ты женишься на мне, чтобы остаться на ферме.
У Харпера снова защемило в груди:
— Ты что, и правда, решила…
— Шучу, Харпер, — поспешно поклялась Анни.
— М-да. — Он простодушно ухмыльнулся. — На самом деле, с одной только фермы не прокормишься. Но я слыхал, будто место шерифа теперь свободно. Кто знает, может, я и займу его.
Анни вскинула на него глаза:
— Ты станешь шерифом округа?
— Мог бы. Что ты думаешь по этому поводу?
— По-моему, прекрасно. А что думаешь ты, Джейсон?
Джейсон снова опустил голову, вдруг почувствовав смущение и неловкость.
— Все замечательно. Но раз ты собираешься остаться здесь, с нами, мне лучше теперь звать тебя папой?
У Харпера потемнело в глазах. Он едва не задохнулся от волнения. И в изнеможении откинулся на спинку кушетки, чувствуя, что Анни коснулась его руки. Пальцы их переплелись, она нежно пожала его руку, согревая и успокаивая. Словно говоря ему, что он дома. Впервые за десять лет он вправду вернулся в собственный дом. Умиротворение и спокойствие переполняли его.
Конечно, прошлое оставило свои рубцы, но раны уже затянулись. Теперь, когда Харпер дома, любовь и время довершат то, что начато судьбой.
Дом. Его дом, его жена, его сын, которого подарила ему Анни. Он обязательно будет счастлив с Анни. С Джейсоном. Который хочет называть его папой.
— Конечно, сынок.
Пикен-Гроув-роуд кончалась как раз у въезда на ту самую ферму, где вырос Харпер. На ферму, где Анни растила его сына. На ферму, где его сын в страхе ежеминутно ожидал вестей о матери. Харпер свернул влево от фермы, вдвое увеличив скорость, слыша, как машина чиркает брюхом по гравию.
Вот они! Вперед! Столб пыли поднимался на дороге в миле впереди. «Молю тебя, Господи, только бы это была Анни».
Машина впереди доехала до крутого поворота перед самым мостом над рекой Кроу-Крик, и Харперу наконец удалось как следует разглядеть ее. Это был «кадиллак» Уилларда. Рация затрещала.
— Эй, парень, это не смешно, — раздался голос Трейса. — Пикен-Гроув-роуд уже кончилась. Куда теперь?
Харпер схватил рацию:
— Налево. Я в миле впереди вас. Я их только что засек. Извини, Трейс, дожидаться вас нет возможности. Конец связи.
В следующее мгновение Харпер увидел машину Трейса и две машины городской полиции в зеркале заднего обзора. Меньше четверти мили отделяло теперь его от «кадиллака». Уиллард, должно быть, уже заметил его.
Уиллард не видел Харпера, зато Анни видела. Она смотрела в зеркало заднего обзора, молясь, чтобы в нем появился кто-нибудь, ну хоть кто-нибудь. Когда она разглядела знакомую машину, следовавшую за ними, сердце ее так и подпрыгнуло. Харпер!
Должно быть, она как-то себя выдала. Уиллард сощурился и навел на нее ствол револьвера, и, обернувшись, бросил взгляд в заднее стекло. Прежде чем Анни поняла его намерения, повернулся на сиденье, прицелился и выстрелил. Стекло рассыпалось. Анни взвизгнула. Он стрелял в Харпера!
О Боже! Уиллард снова прицелился. Надо как-то ему помешать!
Анни сделала единственное, что пришло ей на ум. Она вывернула руль вправо до отказа, и машина съехала в кювет, зарываясь передним бампером в насыпь, пока не уперлась в огромную глыбу песчаника. Капот смялся с жалобным лязгом, из-под него вырвался клуб дыма.
Харпер едва сдержал крик ужаса, глядя, как «кадиллак» сползает с дороги. Анни! Уиллард ударил ее? Пристрелил?
Харпер газанул и резко затормозил футах в десяти от «кадиллака». Если только этот сукин сын, Уиллард Кольер, хоть пальцем ее тронул, Харпер ему все кости переломает. Он слышал хруст гравия на дороге за спиной и понял, что остальные будут здесь с минуты на минуту. Но он не мог ждать. Он нужен Анни. Дотянувшись до своего «тридцать восьмого», он пинком открыл дверь.
Пуля пробила рекламный щит позади него. Харпер пригнулся и кинулся к багажнику «кадиллака».
— Анни, — позвал он. — Ответь мне, Анни!
— Я в порядке. — По ее голосу этого сказать было нельзя. Загнанная и до смерти перепуганная. Харперу до чертиков хотелось вцепиться в горло Уилларду.
— Назад, или ей не жить! — прохрипел Уиллард. Он явно нервничал. Ничего хорошего. Псих, у которого в руке револьвер со взведенным курком, очень опасен.
— Отпусти ее, Уиллард! Отпусти ее, и я уйду.
— Уйдешь, как же! Знаю я вашу породу, Монтгомери! И тебя, и этого твоего братца с его больным самолюбием!
— Ты о Майке? — уточнил Харпер. Вообще-то он не собирался заводить речь о Майке и обстоятельствах его смерти, но если это развяжет Уилларду язык, то этого шанса упускать нельзя. — Ты о Майке Монтгомери, верно? Черт тебя побери, Уиллард, он же работал на твоих ребят! Он был им предан! Что ты имел в виду, когда говорил о его самолюбии?
— Он нас подставил, ублюдок паршивый! — и Уиллард пробормотал что-то еще, совсем неразборчивое — ни слова не разобрать. Потом загудел мотор «кадиллака» — Анни пыталась завести его.
«Нет! — мысленно взмолился Харпер. — Господи, сделай так, чтоб у этой машины мотор заглох!»
Мотор крякал и трещал, потом наконец замолк. Харпер вздохнул с облегчением. Наверняка, у «кадиллака» поврежден радиатор, так что с места эта штуковина не сдвинется.
— Майк тебя подставил? — переспросил он Уилларда. — Он что, тебя шантажировал? И потому ты прикончил его, Уиллард?
Уиллард рассмеялся как безумец — от этого смеха у Харпера по спине пробежал холодок. Перегнулся через переднее крыло и стал вглядываться куда-то вдаль. Подъезжающие машины отвлекли Уилларда, так что Харперу хватило времени перебежать пространство между своей машиной и «кадиллаком». В его «седан» ударилась еще одна пуля. Харпер скорчился у левого крыла «кадиллака»и в зеркале заднего обзора увидел перепуганное лицо Анни.
Харпер приложил палец к губам, подавая ей знак молчать.
Анни повернулась к Уилларду.
— Так Майк тебя шантажировал? — спросила она.
«Черт побери, Анни, помолчи. Не привлекай к себе внимания», — промелькнуло в мозгу Харпера, но он тут же понял, что она задумала. Она отвлекала Уилларда на себя, и тому ничего не оставалось делать, как говорить с ней.
— Ты и не подозревала, что он способен на такое, правда, дорогуша? Да заведешь ты эту чертову машину!
Анни снова повернула ключ, прислушиваясь к надсадному кряхтенью мотора. Уиллард между тем продолжал:
— Я-то тоже ведь не думал, что он пойдет на это, пока он не заявил, что ему нужно пятьдесят тысяч за эту хренову книжонку. Ну и дурак же он был — думал, что сумеет улизнуть вместе с деньгами и книжкой. Но потом у сукина сына совесть заговорила.
— Шантажист с совестью? Ври, да знай меру, Уиллард.
— Это правда, — по лицу Уилларда струился пот. Говоря с Анни, он вдруг заметил в заднее стекло две полицейские машины, резко затормозившие вплотную за «седаном» Харпера. — Где Монтгомери? — заорал Уиллар. — Ты его видишь? Чего он задумал?
С сильнобьющимся сердцем Анни обернулась и посмотрела на машину Харпера. Машина, конечно, была пустая — Харпер скорчился под самой дверцей «кадиллака».
— Он там, у дверцы, — ты его подстрелил, — сказала она Уилларду.
— Попробуй-ка завести еще раз. Должно быть, мотор уже остыл.
«Господи, — подумала Анни при этих последних словах Уилларда, — до чего докатился этот человек». Уиллард каждый день возился с машинами, хорошо разбирался в них, так неужели он надеется на чудо? Даже она, почти не знакомая с техникой, была уверена, что «кадиллак» не в состоянии тронуться с места. Фраза Уилларда напугала ее не меньше, чем его револьвер.
— Твой дорогой муженек в ту ночь взбесился и сказал, что он ничуть не хуже своего старшего брата.
Анни похолодела, вспомнив свои слова, произнесенные в пылу ссоры.
«Ты и мизинца его не стоишь. Никогда не стоил и никогда не будешь стоить!»
«Правда? Увидим».
Горло сжало спазмом.
Уиллард хрипло засмеялся, точно залаял:
— Твой глупый муж решил, что деньги ему не нужны. Он решил сдать нас. Обрадовал меня предложением встретиться один на один. Билла-то с Фрэнком так просто на понт не возьмешь.
Анни сглотнула.
— Ты… его убил?
Уиллард вдруг замолк и, напряженный, выпрямился, словно только что осознал, что дорогу перегородили полицейские машины, а он сидит тут и сознается в убийстве. Он прицелился в Анни, и она прикусила язык.
— Заводи эту хренову машину и поезжай, не то застрелю.
— Как ее завести? Куда ехать?
— Туда! — Уиллард махнул рукой вперед, но, взглянув в том направлении, застыл на месте. Дорогу перегородили две машины полиции. Уиллард злобно и грязно выругался и повернулся к Анни:
— Сволочь! Если бы ты не отдала книжку этому сукину сыну, я был бы на свободе! Если бы ты ехала быстрее, им бы меня не схватить!
— Кольер! — Голос полицейского громкоговорителя отвлек его внимание. — Уиллард Кольер! Говорит агент ФБР Янгблад. Вы окружены. Выбросьте свое оружие в окно, руки за голову и выходите!
— Черта с два! — пробормотал Уиллард. Тут дверь с его стороны резко распахнулась.
Сердце Анни прыгнуло, потом подкатило куда-то к горлу.
Уиллард обернулся.
Харпер направил свой «тридцать восьмой» прямо ему в лицо.
— Черта с три!
Уиллард был настолько потрясен, что и двинуться не мог, так что Харпер легко его обезоружил и швырнул револьвер Уилларда на траву.
Уиллард выпрямился и ухмыльнулся.
— Ничего не выйдет, Монтгомери. Я человек больной. Это все произошло из-за того издевательского прозвища, которым наградил меня твой братец. Я просто защищался. А сейчас мне нужна помощь врача. И меня не станут наказывать.
Глядя на этого ухмыляющегося человека, Харпер забыл все правила ареста. Забыл о процедурах, протоколах. В голове у него стоял такой туман, что он не сразу сообразил вытащить Уилларда из машины и обыскать его на предмет какого-нибудь еще оружия.
Но он все же выволок его из машины за рубашку. Услышал за спиной шаги.
— Вот, — произнес Харпер. — Держите этого ублюдка, пока я не вернусь.
Он передал Уилларда Трейсу, бросился в машину, к Анни, и обнял ее.
Они сжали друг друга в объятиях и с облегчением перевели дух.
— Господи, детка, ты в порядке? Анни дрожала в его объятиях.
— Все хорошо. Я знала, что ты придешь.
Ее слова словно целебный бальзам омыли его страждущее сердце. На этот раз, когда ей угрожала смерть, она поверила ему. Поверила! Харпер еще крепче сжал ее в объятиях. За такую женщину и жизнь отдать не жаль.
— Как ты? — спросила она еле слышно. — Ты в порядке?
— Как только мое сердце уймется, я тебе скажу. Я никогда в жизни так не пугался, как в тот момент, когда Джейсон позвонил в полицейское управление.
— Джейсон? К-как…
— Потом все расскажу, — он нежно и страстно поцеловал ее, не обращая внимание на свист и возгласы окружающих. И пока он целовал ее, все его сомнения в собственных чувствах рассеялись, подобно утреннему туману. Он оторвался от нее и откинулся назад, чтобы заглянуть ей в глаза.
— Пожалуйста, сделай мне одно одолжение.
— Все, что захочешь.
— Забудь все, что я говорил вчера ночью.
— Что ты имеешь в виду?
Я вел себя как грубиян и распоследний дурак. А теперь у меня словно глаза открылись, Анни. Я обвинял тебя в нечестности-но сам-то тоже лгал. Себе лгал. Я люблю тебя. Люблю такой, какая ты есть, такой, какой ты стала. Пожалуйста, не гони меня. Я просто не смогу жить без тебя.
— Не гнать? — от внезапного пламени в ее глазах у него перехватило дыхание. Вот она, женщина, которая десять лет пряталась под покрывалом вины и боли. Вот она, его Анни. — Не гнать тебя? Да я сама тебя никуда не пущу, Харпер Монтгомери, — заявила она. — Ни за что. Никогда.
— Давай, Анни! Покажи ему! — поддержал Трейс.
Анни залилась краской, а Харпер рассмеялся и снова поцеловал ее. Это было словно… возвращение домой.
Когда напряжение и страх схлынули, Харпер помог Анни выбраться из машины.
— Постой здесь минутку. Я должен кое — что уладить.
Он обернулся как раз вовремя — Уокинг-стик уже собрался надеть на Уилларда наручники.
— Погоди, — сказал он. — Мне надо перемолвиться словом с задержанным.
Уокингстик прищурился.
— Харп, ты в своем уме?
— Вполне. Просто оставьте нас на минуту.
— Ладно. Только дай наручники надену.
— Ладно, погоди с этим, — Харпер взял Уилларда под руку и потянул его прочь от стоящих рядом мужчин.
— Мне нечего тебе сказать. — Уиллард сплюнул.
— Прекрасно. Зато у меня есть.
Стоя спиной к остальным, Харпер произнес не оборачиваясь:
— Эй, парни, видите тех коров за дорогой?
— Ну и дальше что? — спросил Трейс.
— Полюбуйтесь на них минуту-другую. Поверьте, эти коровы просто восхитительны. Да, кстати, пока будете смотреть на коров, помните, что я в отпуске, — и он, вложив в кулак всю свою ярость, ударил Уилларда в солнечное сплетение.
Уиллард схватился за живот, сложившись пополам.
— Это за то, что ты похитил Анни и угрожал ей револьвером, сукин ты сын! — Харпер схватил Уилларда за плечи и заставил его распрямиться.
— Да, — раздался голос Трейса. — Коровы и впрямь чертовски интересные. Спасибо, старина, я, ей-богу, рад, что ты здесь в отпуске и сумел показать нам этих коров. Было бы досадно пропустить такое захватывающее зрелище.
Харпер хладнокровно, от души, врезал Уилларду в скулу.
— А это за то, что ты напугал моего сына и заставил его плакать. — Он отпустил плечо Уилларда, и тот мешком свалился на землю.
— Никогда в жизни не видал таких замечательных коров, — произнес инспектор Говард равнодушным тоном.
— Ну, парни, теперь он ваш.
— Неужели? — лениво спросил Трейс. — Мы еще не налюбовались на коров. Ты про брата не забыл?
— Нет, — ответил Харпер угрюмо, потирая посиневшие костяшки пальцев. — Не забыл. Но это я приберегу до суда — я тут случайно услышал, как он сознался в убийстве.
Уиллард наконец пришел в себя и поднялся на ноги.
— Сучий потрох, ни хрена ты не слышал. Ты клевещешь на меня.
— Нет, он говорит правду! — Анни медленно приближалась к Уилларду.
— Анни! — Харпер попытался было остановить ее. Еще попадет опять к Уилларду в лапы.
Анни стряхнула с себя руку Харпера и выпрямилась.
— Ты убил Майка. Я тоже это слышала, Уиллард. Я слышала каждое твое слово, вплоть до твоих угроз. Я не так терпелива, как Харпер. Это тебе за Майка! — Она размахнулась и врезала Уилларду по носу.
— Да, сэр, — Уокингстик, не сдержавшись, хихикнул. — В жизни не видел таких великолепных коров.
Лишь часа через два после их возвращения на ферму Джейсон прекратил ходить за Анни хвостом. Страхи его рассеялись, возбуждение улеглось, и он заставлял Анни и Харпера снова и снова рассказывать обо всем, что стряслось.
Они не пытались ничего объяснять Джейсону насчет убийства Майка, но Анни не сомневалась, что, когда придет время, Харпер постарается представить дела так, чтобы Майк выглядел героем в глазах Джейсона.
Анни с Харпером проговорили всю дорогу до дома, и она рассказала Харперу о словах, сказанных ею Майку в ту последнюю ночь, — что он, мол, не стоит и мизинца Харпера. В глубине души она сознавала, что Майк нес ответственность за свои поступки, что на ней нет вины за смерть Майка. Но поверить в это сердцем ей было не так-то просто. Даже слова Уилларда о том, что он убил Майка ненамеренно, не помогали. Но Анни все же обещала Харперу, что она постарается изгнать из себя это новое чувство вины.
Они не только не сказали Джейсону о том, как умер Майк, — они умолчали и о тех ударах, полученных Косоглазым Уил-лардом на дороге. В конце концов, такие вещи детям просто не нужно знать. .
— Ты знаешь, как я горжусь тобой? — спросил Харпер мальчика.
Джейсон ухмыльнулся:
— Конечно. Ты уже мне это сто раз говорил.
Харпер улыбнулся в ответ.
— Значит, повторю в сто первый. Ты сегодня и впрямь молодчина, Джейсон. Ты испугался, но сумел не потерять головы и позвать на помощь. Джейсон пожал плечами:
— А что мне оставалось делать?
— Ты сделал именно то, что нужно, — Харпер вытер о джинсы потные ладони и встретился глазами с Анни. Она незаметно кивнула. Он набрал побольше воздуха для храбрости и продолжал:
— Ты сегодня сделал кое-что еще. Я и не надеялся, что ты когда-нибудь это сделаешь.
— Что именно? — Джейсон наклонил голову.
— Когда ты звонил в полицию… ты назвал меня папой.
Джейсон покраснел и опустил голову.
— Нуда… назвал.
Харпер с трудом проглотил ком в горле:
— Я все время теперь гадаю, что бы это могло значить? Может быть, ты не против, чтобы я здесь… ммм, обитал?
Джейсон вздернул подбородок.
— Здесь? Дома?
— Если ты не против.
Теперь пришел черед Джейсона сделать паузу:
— А надолго?
Харпер взглянул на Анни — ее синие-синие глаза так и лучились любовью. У него защемило в груди.
— Я думал… навсегда.
Джейсон расширил глаза. С минуту он пристально смотрел на Харпера, потом взглянул на Анни и снова на Харпера.
— Без дураков?
— Без дураков. Я думал, если ты не против… я попрошу твою маму выйти за меня замуж.
— Выйти за тебя? То есть по-настоящему, с тортом, священником и всеми делами?
— Если ты не против, и если твоя мама согласна.
Сердце Анни гулко бухнуло, потом зачастило. Десять лет назад она поклялась никогда не покидать эту ферму. А теперь Харпер просит ее выйти за него замуж. Он говорил насчет того, чтобы остаться, но работа-то у него в Оклахома-Сити.
Что ж тут решать? Она не могла удержаться и широко улыбнулась.
— О, мама-то согласна, — тихо произнесла она. — Всем сердцем согласна. Когда мы переезжаем?
У Харпера такой камень свалился с плеч, что он едва перевел дух. Она сказала «да»!
Потом до него дошел смысл ее последних слов.
— Что значит — переезжаем?
— Но твоя работа… Харпер покачал головой.
— С работой все, Анни. Я вышел из игры. Я очень давно хотел этого.
— И что ты будешь делать теперь?
— Ну, думаю, здесь мне дела хватит. Она лукаво улыбнулась.
— Теперь понятно. Ты женишься на мне, чтобы остаться на ферме.
У Харпера снова защемило в груди:
— Ты что, и правда, решила…
— Шучу, Харпер, — поспешно поклялась Анни.
— М-да. — Он простодушно ухмыльнулся. — На самом деле, с одной только фермы не прокормишься. Но я слыхал, будто место шерифа теперь свободно. Кто знает, может, я и займу его.
Анни вскинула на него глаза:
— Ты станешь шерифом округа?
— Мог бы. Что ты думаешь по этому поводу?
— По-моему, прекрасно. А что думаешь ты, Джейсон?
Джейсон снова опустил голову, вдруг почувствовав смущение и неловкость.
— Все замечательно. Но раз ты собираешься остаться здесь, с нами, мне лучше теперь звать тебя папой?
У Харпера потемнело в глазах. Он едва не задохнулся от волнения. И в изнеможении откинулся на спинку кушетки, чувствуя, что Анни коснулась его руки. Пальцы их переплелись, она нежно пожала его руку, согревая и успокаивая. Словно говоря ему, что он дома. Впервые за десять лет он вправду вернулся в собственный дом. Умиротворение и спокойствие переполняли его.
Конечно, прошлое оставило свои рубцы, но раны уже затянулись. Теперь, когда Харпер дома, любовь и время довершат то, что начато судьбой.
Дом. Его дом, его жена, его сын, которого подарила ему Анни. Он обязательно будет счастлив с Анни. С Джейсоном. Который хочет называть его папой.
— Конечно, сынок.