Анни стояла среди столовой — она так растерялась, что могла только стоять и беспомощно смотреть на бесформенную груду вещей вокруг нее. Ее трясло, но явно не от холодного сквозняка.
— Зачем? — спросила она в пространство.
— Они, несомненно, что-то искали. Голос Харпера напугал ее. Она обернулась и увидела, что он стоит в дверях кухни.
— Что? — растерянно всхипнула она. — Что можно у нас искать?
Харпер скрестил руки на груди, запрокинул голову и прикрыл глаза. На скулах его вздулись желваки.
— Я-то надеялся, что ты сама знаешь, что.
— Я? — услыхав такое предположение, Анни резко засмеялась. — Я сейчас даже фамилию-то свою как следует вспомнить не могу, не то что понять, что именно здесь искали и кто.
Харпер наклонил голову и секунду смотрел в пол.
— Пойду поищу чего-нибудь, чем можно было бы загородить дверь.
Она смотрела, как он поворачивается, чтобы уйти, с опущенными плечами и застывшим лицом.
— Харпер!
При звуке ее голоса он застыл как вкопанный.
— Спасибо за то, что приехал. За то, что помог найти Фрэнка. Не знаю, что бы я делала тут одна.
Харпер фыркнул.
— Не говори ерунды. Фрэнка, говоришь, помог найти? Разве это помощь?
Ее сердце забилось чаще, она шагнула к нему.
— Ты все еще злишься, что Фрэнк не дал снять отпечатки пальцев?
Харпер тяжело вздохнул раз, другой. Потом передернул плечами и покачал головой.
— Я не о том. Поскольку ничего не пропало, то нет и состава преступления. Никакой речи о том, долго ли ты отсутствовала дома и сколько у них было времени забраться внутрь. Они должны были взять отпечатки у тебя и Джейсона для сличения, и отпечатки Майка у них тоже должны были быть. Твой дом может гореть синим пламенем, а им все до лампочки. Здесь побывал кто-то весьма опытный. — Он, насупившись, разглядывал комнату. — Боюсь, они даже не оставили отпечатков.
Харпер снова повернулся, чтобы уйти.
— Пойду поищу, чем можно забить окно.
— Спасибо, Харпер, — сказала Анни. — В амбаре есть фанера. А я пока сварю кофе.
Он вышел в кухню, Анни посмотрела ему вслед, затем обвела взглядом хаос, царящий вокруг, и добавила:
— Может быть.
Харпер заставил себя не оборачиваться и вышел из дома на освещенный задний двор. Он не мог спокойно смотреть в эти застывшие затравленные глаза. Попадись ему в руки подонок, который это все устроил, он был его прижал и держал до тех пор, пока не взвоет.
Какого дьявола они искали в доме Анни?
Анни лихорадочно думала о том же, собирая хлам с кухонного пола и выкидывая в помойку черепки. Кофеварка и чайник были целы, так что Харпер свой кофе получит. Сама она не могла ни есть, ни пить, желудок свело, и к горлу подкатывала тошнота при виде ее оскверненного дома.
На ступеньках у задней двери раздался скрип башмаков Харпера.
Анни повернулась навстречу ему, но тут зазвонил телефон, и ей пришлось уйти с кухни. Она сняла трубку, висевшую в простенке между дверями кухни и кладовой.
— Алло? — В трубке молчали. По спине Анни пробежала струйка ледяного пота. Неужто это тот самый негодяй, который уже звонил два раза? Тот, кто ворвался в ее дом?
— Чего вы хотите? — спросила она как можно уверенней.
— Твой муж взял кое-что, что ему не принадлежит.
Анни окаменела. Она совсем не ждала, что ей на этот раз ответят, а уж такого ответа — тем более.
— Это должно вернуться ко мне.
Растерянная и перепуганная, Анни обернулась и встретила пристальный взгляд Харпера. «Вернуть? Он хочет вернуть это? Что — это?» Что взял Майк, и главное — у кого?
Единственное, что пришло Анни в голову, — Майк собирался получить деньги. Он никогда не говорил ей, кто должен был дать ему деньги и за что . Но он не успел получить денег, в этом она была уверена. Если бы Майк «достал» деньги, которых он ждал, он сказал бы об этом, разве нет?
— Эй, дамочка, вы меня слышите? Это должно вернуться ко мне.
Анни пыталась проглотить ком, застывший в горле, но не могла.
— У меня нет того, о чем вы говорите.
— Ну так поищи! У тебя сорок восемь часов, а потом я опять позвоню и скажу тебе, что делать дальше.
— Но я даже не знаю, что вам надо… — но было поздно, в трубке раздались гудки.
— В чем дело? — спросил Харпер, пристально глядя на нее.
Анни, вся дрожа, рассказала ему о звонке. Харпер выругался.
— О чем он говорил, Анни? Во что еще вляпался Майк?
— Не знаю! — выкрикнула она, совершенно потеряв самообладание, потом глубоко вздохнула и продолжала: — Не знаю. Все, что мне известно, я рассказала тебе на прошлой неделе. Майк все говорил про какие-то деньги, которые он должен был вот-вот получить. Вроде бы много денег — но он никогда не говорил точно, сколько именно.
— А откуда он собирался достать эти деньги?
Анни покачала головой — ей было неуютно, словно ее допрашивал настоящий агент ФБР, а не Харпер.
— Я же говорю, не знаю.
— Ты думаешь, он все же их получил?
— Он ничего не говорил об этом, но мне кажется, что в конце концов они попали бы к нему, именно так, как он и задумывал.
— А ты узнала голос по телефону? Она снова покачала головой.
— Нет. Он явно изменил голос, чтобы его не узнали.
— Мужчина? Анни кивнула.
— Он старался изменить голос? Каким образом?
— Не знаю. Может, зажал себе нос прищепкой. Может, у него что-то было во рту. Одно помню точно — голос был довольно низкий.
— Старческий? Или молодой?
— Не… не знаю. По крайней мере, это был не ребенок. Взрослый. Как мне кажется.
Харпер подавил вздох.
— Ладно, пока мы будем приводить в порядок дом, давай посмотрим, чего такого не нашел твой визитер, — вдруг он просто этого не заметил. Кстати, местная телефонная станция сумеет выловить этого приятеля, когда он позвонит снова?
Борясь с тошнотой, Анни достала из буфета кофейную чашку.
— Нет.
— Так я и думал.
Анни налила кофе в чашку и подала ее Харперу.
— Спасибо, — машинально сказал он. — Придется тебе некоторое время потерпеть мое присутствие.
— То есть?
— То есть, нравится тебе это или нет, я останусь здесь, пока все не разъяснится и твой грабитель не будет пойман.
Облегчение и радость захлестнули Анни при этих словах. Мысль о том, что ей придется оставаться здесь одной, заставляла ее дрожать от страха. И все же Харпер ведь вряд ли пробудет у них долго. У него своя жизнь, работа в Оклахома-Сити. Поэтому она с улыбкой ответила:
— Огромное спасибо, но ты же сам говорил, что у тебя отпуск всего на две недели.
— Если мне будет нужно, я возьму еще.
— Ты не обязан заботиться о нас. Харпер поднял бровь:
— Вот как? Неужели?
— Не обязан, Харпер, — Анни выпрямилась.
Я на этот счет иного мнения. Джейсон мой сын, а ты… его мать. Я не могу оставить вас тут одних, когда в дом в любой момент может забраться негодяй, который думает, что у вас есть что-то, что ему нужно. На самом деле лучше бы вы отсюда уехали. Нет ли у тебя подруги, у которой можно пожить, пока все не утрясется?
Анни покачала головой.
— Нет. И вообще я уезжать не собираюсь.
— Анни, будь разумна. Здесь вы в опасности.
— А ты — нет? Это ведь мой дом, Харпер. Единственный настоящий дом в моей жизни. И никто не запугает меня настолько, чтобы я уехала отсюда.
Анни и вправду не вынесла бы разлуки с фермой. Это было одной из причин того, что она так и не бросила Майка. Она не могла допустить, чтобы все эти годы тяжелой работы пропали здесь даром. Она не могла позволить какому-то чужаку выжить ее из дома.
— Никто! — твердо повторила она.
Пока Харпер прилаживал кусок фанеры к разбитому стеклу в кухонных дверях, Анни занялась нудным делом — приведением дома в порядок, насколько это было возможно. Когда Харпер закончил с дверью, он присоединился к ней. Они вместе старались снова придать дому жилой вид, пока не придет страховка за испорченную мебель и другие крупные вещи.
Убирая осколки и обломки и расставляя вещи по местам, они все время искали, пытаясь определить, что могло заинтересовать того, кто звонил.
Но поиски ни к чему не привели.
— Может, это розыгрыш? — спросила Анни.
— Что ты имеешь в виду, звонок или взлом?
— Звонок, конечно.
— Черт возьми, кто ж так шутит! Анни пожала плечами. Она буквально хваталась за соломинку. Сейчас она была готова поверить в любую нелепицу, лишь бы успокоиться.
— Ты знаешь, что-то вроде телефонного хулиганства. Ну, дети иногда этим забавляются.
— Ты же сама сказала, что голос был не детский.
— Наверное, я ошиблась.
Харпер фыркнул и придвинул диван обратно на место у стены.
— Телефонные шуточки, стало быть. Он ведь не спрашивал тебя, не сидит ли в твоем туалете принц Альберт?
Анни вдруг посетило отчетливое старое воспоминание, и она невольно улыбнулась.
— Нет, не спрашивал. И не сообщил, что я только что выиграла свою мечту.
Харпер, который как раз запихивал на место подушку, остановился и обернулся к ней. Потом прищурился.
— Господи, вот ты о чем! Я-то и забыл о том розыгрыше.
Конечно, забыл. И Анни забыла — но сейчас вспомнила и почувствовала себя так, словно они расстались только вчера.
То был всего лишь мелкий эпизод их жизни. В тот вечер они, подружки-второкурсницы, ночевали у Ванды и поспорили, что она, Анни, не сумеет добиться, чтобы легендарный стипендиат округа Кроу, Харпер Монтгомери, пригласил ее на выпускной бал. В конце концов он-то уже стал выпускником, а она для него — лишь какая-то девчонка.
Анни впервые увидела Харпера прошлым летом, когда она с матерью только приехала в этот городок. Она виделась с ним всего несколько раз, поскольку в городе он бывал нечасто, но ей и этого было достаточно, чтобы потерять голову.
Анни сама не знала, как у нее хватило смелости позвонить ему тогда ночью. Но ведь позвонила же. Набрала номер на хорошеньком розовом телефончике Ванды и, затаив дыхание, ждала, ответит ли он. И слова, которые вырвались у Анни, ошарашили ее немногим больше, чем самого Харпера.
— Это Харпер Монтгомери из Кроу — Крик, Оклахома? — спросила она.
Подружки захихикали.
— С кем я говорю? — угрюмо спросил он.
— Это… это «Америкен Прайз Компа — ни», и вы, мистер Монтгомери, выиграли… собственную мечту.
Он помолчал, потом искренне расхохотался:
— Серьезно?
Она снова собрала всю свою смелость и сказала, что его мечта — молодая красавица по имени Анни Сэмюэль и что ему назначено проводить ее — самую привлекательную девушку в городе — на бал выпускников университета.
Стипендиат округа Кроу тогда чуть не помер со смеху.
Сейчас, впрочем, тоже.
— А-а, смеешься? — вкрадчиво сказала она. В глазах у нее прыгали чертики.
— А что, нельзя? Мне тогда пришлось поверить тебе на слово. Ей-богу, это был самый лучший телефонный розыгрыш в моей жизни.
— Наверное, — спокойно ответила она, отвернувшись, чтобы поправить абажур. — У тебя есть пятнадцать минут, чтобы пригласить меня на танец.
Харпер снова засмеялся и тихо сказал:
— Анни, ты просто чудо.
От его глубокого проникновенного голоса ее обдало волной жара. Любовь снова вернулась к ней из дней ее юности, и это было почти невыносимо. Прошлое вновь становилось реальностью, и ей хотелось бежать от него.
— Я устала. Пойду лягу. Если хочешь, можешь спать на кровати Джейсона — она все же удобнее, чем этот диван.
Глава 9
— Зачем? — спросила она в пространство.
— Они, несомненно, что-то искали. Голос Харпера напугал ее. Она обернулась и увидела, что он стоит в дверях кухни.
— Что? — растерянно всхипнула она. — Что можно у нас искать?
Харпер скрестил руки на груди, запрокинул голову и прикрыл глаза. На скулах его вздулись желваки.
— Я-то надеялся, что ты сама знаешь, что.
— Я? — услыхав такое предположение, Анни резко засмеялась. — Я сейчас даже фамилию-то свою как следует вспомнить не могу, не то что понять, что именно здесь искали и кто.
Харпер наклонил голову и секунду смотрел в пол.
— Пойду поищу чего-нибудь, чем можно было бы загородить дверь.
Она смотрела, как он поворачивается, чтобы уйти, с опущенными плечами и застывшим лицом.
— Харпер!
При звуке ее голоса он застыл как вкопанный.
— Спасибо за то, что приехал. За то, что помог найти Фрэнка. Не знаю, что бы я делала тут одна.
Харпер фыркнул.
— Не говори ерунды. Фрэнка, говоришь, помог найти? Разве это помощь?
Ее сердце забилось чаще, она шагнула к нему.
— Ты все еще злишься, что Фрэнк не дал снять отпечатки пальцев?
Харпер тяжело вздохнул раз, другой. Потом передернул плечами и покачал головой.
— Я не о том. Поскольку ничего не пропало, то нет и состава преступления. Никакой речи о том, долго ли ты отсутствовала дома и сколько у них было времени забраться внутрь. Они должны были взять отпечатки у тебя и Джейсона для сличения, и отпечатки Майка у них тоже должны были быть. Твой дом может гореть синим пламенем, а им все до лампочки. Здесь побывал кто-то весьма опытный. — Он, насупившись, разглядывал комнату. — Боюсь, они даже не оставили отпечатков.
Харпер снова повернулся, чтобы уйти.
— Пойду поищу, чем можно забить окно.
— Спасибо, Харпер, — сказала Анни. — В амбаре есть фанера. А я пока сварю кофе.
Он вышел в кухню, Анни посмотрела ему вслед, затем обвела взглядом хаос, царящий вокруг, и добавила:
— Может быть.
Харпер заставил себя не оборачиваться и вышел из дома на освещенный задний двор. Он не мог спокойно смотреть в эти застывшие затравленные глаза. Попадись ему в руки подонок, который это все устроил, он был его прижал и держал до тех пор, пока не взвоет.
Какого дьявола они искали в доме Анни?
Анни лихорадочно думала о том же, собирая хлам с кухонного пола и выкидывая в помойку черепки. Кофеварка и чайник были целы, так что Харпер свой кофе получит. Сама она не могла ни есть, ни пить, желудок свело, и к горлу подкатывала тошнота при виде ее оскверненного дома.
На ступеньках у задней двери раздался скрип башмаков Харпера.
Анни повернулась навстречу ему, но тут зазвонил телефон, и ей пришлось уйти с кухни. Она сняла трубку, висевшую в простенке между дверями кухни и кладовой.
— Алло? — В трубке молчали. По спине Анни пробежала струйка ледяного пота. Неужто это тот самый негодяй, который уже звонил два раза? Тот, кто ворвался в ее дом?
— Чего вы хотите? — спросила она как можно уверенней.
— Твой муж взял кое-что, что ему не принадлежит.
Анни окаменела. Она совсем не ждала, что ей на этот раз ответят, а уж такого ответа — тем более.
— Это должно вернуться ко мне.
Растерянная и перепуганная, Анни обернулась и встретила пристальный взгляд Харпера. «Вернуть? Он хочет вернуть это? Что — это?» Что взял Майк, и главное — у кого?
Единственное, что пришло Анни в голову, — Майк собирался получить деньги. Он никогда не говорил ей, кто должен был дать ему деньги и за что . Но он не успел получить денег, в этом она была уверена. Если бы Майк «достал» деньги, которых он ждал, он сказал бы об этом, разве нет?
— Эй, дамочка, вы меня слышите? Это должно вернуться ко мне.
Анни пыталась проглотить ком, застывший в горле, но не могла.
— У меня нет того, о чем вы говорите.
— Ну так поищи! У тебя сорок восемь часов, а потом я опять позвоню и скажу тебе, что делать дальше.
— Но я даже не знаю, что вам надо… — но было поздно, в трубке раздались гудки.
— В чем дело? — спросил Харпер, пристально глядя на нее.
Анни, вся дрожа, рассказала ему о звонке. Харпер выругался.
— О чем он говорил, Анни? Во что еще вляпался Майк?
— Не знаю! — выкрикнула она, совершенно потеряв самообладание, потом глубоко вздохнула и продолжала: — Не знаю. Все, что мне известно, я рассказала тебе на прошлой неделе. Майк все говорил про какие-то деньги, которые он должен был вот-вот получить. Вроде бы много денег — но он никогда не говорил точно, сколько именно.
— А откуда он собирался достать эти деньги?
Анни покачала головой — ей было неуютно, словно ее допрашивал настоящий агент ФБР, а не Харпер.
— Я же говорю, не знаю.
— Ты думаешь, он все же их получил?
— Он ничего не говорил об этом, но мне кажется, что в конце концов они попали бы к нему, именно так, как он и задумывал.
— А ты узнала голос по телефону? Она снова покачала головой.
— Нет. Он явно изменил голос, чтобы его не узнали.
— Мужчина? Анни кивнула.
— Он старался изменить голос? Каким образом?
— Не знаю. Может, зажал себе нос прищепкой. Может, у него что-то было во рту. Одно помню точно — голос был довольно низкий.
— Старческий? Или молодой?
— Не… не знаю. По крайней мере, это был не ребенок. Взрослый. Как мне кажется.
Харпер подавил вздох.
— Ладно, пока мы будем приводить в порядок дом, давай посмотрим, чего такого не нашел твой визитер, — вдруг он просто этого не заметил. Кстати, местная телефонная станция сумеет выловить этого приятеля, когда он позвонит снова?
Борясь с тошнотой, Анни достала из буфета кофейную чашку.
— Нет.
— Так я и думал.
Анни налила кофе в чашку и подала ее Харперу.
— Спасибо, — машинально сказал он. — Придется тебе некоторое время потерпеть мое присутствие.
— То есть?
— То есть, нравится тебе это или нет, я останусь здесь, пока все не разъяснится и твой грабитель не будет пойман.
Облегчение и радость захлестнули Анни при этих словах. Мысль о том, что ей придется оставаться здесь одной, заставляла ее дрожать от страха. И все же Харпер ведь вряд ли пробудет у них долго. У него своя жизнь, работа в Оклахома-Сити. Поэтому она с улыбкой ответила:
— Огромное спасибо, но ты же сам говорил, что у тебя отпуск всего на две недели.
— Если мне будет нужно, я возьму еще.
— Ты не обязан заботиться о нас. Харпер поднял бровь:
— Вот как? Неужели?
— Не обязан, Харпер, — Анни выпрямилась.
Я на этот счет иного мнения. Джейсон мой сын, а ты… его мать. Я не могу оставить вас тут одних, когда в дом в любой момент может забраться негодяй, который думает, что у вас есть что-то, что ему нужно. На самом деле лучше бы вы отсюда уехали. Нет ли у тебя подруги, у которой можно пожить, пока все не утрясется?
Анни покачала головой.
— Нет. И вообще я уезжать не собираюсь.
— Анни, будь разумна. Здесь вы в опасности.
— А ты — нет? Это ведь мой дом, Харпер. Единственный настоящий дом в моей жизни. И никто не запугает меня настолько, чтобы я уехала отсюда.
Анни и вправду не вынесла бы разлуки с фермой. Это было одной из причин того, что она так и не бросила Майка. Она не могла допустить, чтобы все эти годы тяжелой работы пропали здесь даром. Она не могла позволить какому-то чужаку выжить ее из дома.
— Никто! — твердо повторила она.
Пока Харпер прилаживал кусок фанеры к разбитому стеклу в кухонных дверях, Анни занялась нудным делом — приведением дома в порядок, насколько это было возможно. Когда Харпер закончил с дверью, он присоединился к ней. Они вместе старались снова придать дому жилой вид, пока не придет страховка за испорченную мебель и другие крупные вещи.
Убирая осколки и обломки и расставляя вещи по местам, они все время искали, пытаясь определить, что могло заинтересовать того, кто звонил.
Но поиски ни к чему не привели.
— Может, это розыгрыш? — спросила Анни.
— Что ты имеешь в виду, звонок или взлом?
— Звонок, конечно.
— Черт возьми, кто ж так шутит! Анни пожала плечами. Она буквально хваталась за соломинку. Сейчас она была готова поверить в любую нелепицу, лишь бы успокоиться.
— Ты знаешь, что-то вроде телефонного хулиганства. Ну, дети иногда этим забавляются.
— Ты же сама сказала, что голос был не детский.
— Наверное, я ошиблась.
Харпер фыркнул и придвинул диван обратно на место у стены.
— Телефонные шуточки, стало быть. Он ведь не спрашивал тебя, не сидит ли в твоем туалете принц Альберт?
Анни вдруг посетило отчетливое старое воспоминание, и она невольно улыбнулась.
— Нет, не спрашивал. И не сообщил, что я только что выиграла свою мечту.
Харпер, который как раз запихивал на место подушку, остановился и обернулся к ней. Потом прищурился.
— Господи, вот ты о чем! Я-то и забыл о том розыгрыше.
Конечно, забыл. И Анни забыла — но сейчас вспомнила и почувствовала себя так, словно они расстались только вчера.
То был всего лишь мелкий эпизод их жизни. В тот вечер они, подружки-второкурсницы, ночевали у Ванды и поспорили, что она, Анни, не сумеет добиться, чтобы легендарный стипендиат округа Кроу, Харпер Монтгомери, пригласил ее на выпускной бал. В конце концов он-то уже стал выпускником, а она для него — лишь какая-то девчонка.
Анни впервые увидела Харпера прошлым летом, когда она с матерью только приехала в этот городок. Она виделась с ним всего несколько раз, поскольку в городе он бывал нечасто, но ей и этого было достаточно, чтобы потерять голову.
Анни сама не знала, как у нее хватило смелости позвонить ему тогда ночью. Но ведь позвонила же. Набрала номер на хорошеньком розовом телефончике Ванды и, затаив дыхание, ждала, ответит ли он. И слова, которые вырвались у Анни, ошарашили ее немногим больше, чем самого Харпера.
— Это Харпер Монтгомери из Кроу — Крик, Оклахома? — спросила она.
Подружки захихикали.
— С кем я говорю? — угрюмо спросил он.
— Это… это «Америкен Прайз Компа — ни», и вы, мистер Монтгомери, выиграли… собственную мечту.
Он помолчал, потом искренне расхохотался:
— Серьезно?
Она снова собрала всю свою смелость и сказала, что его мечта — молодая красавица по имени Анни Сэмюэль и что ему назначено проводить ее — самую привлекательную девушку в городе — на бал выпускников университета.
Стипендиат округа Кроу тогда чуть не помер со смеху.
Сейчас, впрочем, тоже.
— А-а, смеешься? — вкрадчиво сказала она. В глазах у нее прыгали чертики.
— А что, нельзя? Мне тогда пришлось поверить тебе на слово. Ей-богу, это был самый лучший телефонный розыгрыш в моей жизни.
— Наверное, — спокойно ответила она, отвернувшись, чтобы поправить абажур. — У тебя есть пятнадцать минут, чтобы пригласить меня на танец.
Харпер снова засмеялся и тихо сказал:
— Анни, ты просто чудо.
От его глубокого проникновенного голоса ее обдало волной жара. Любовь снова вернулась к ней из дней ее юности, и это было почти невыносимо. Прошлое вновь становилось реальностью, и ей хотелось бежать от него.
— Я устала. Пойду лягу. Если хочешь, можешь спать на кровати Джейсона — она все же удобнее, чем этот диван.
Глава 9
Харпер наблюдал, как Анни поднимается по лестнице, и в груди у него защемило. Зачем она вспомнила этот выпускной бал? Зачем он позволил себе предаваться воспоминаниям?
Харпер тряхнул головой и заставил себя переключиться на дела. Если ей хочется считать сегодняшний телефонный звонок шуткой, пусть думает так для собственного спокойствия. Но ему-то лучше знать — звонил тот, кто перевернул вверх дном ее дом.
Все, что требовалось от Харпера, — найти, что такое припрятал Майк и кому он перебежал дорогу. Лучше всего начать с заведения Эрни у шоссе, огибающего город с востока, — единственного места в округе, где можно было напиться и где Майк имел обыкновение закладывать за воротник.
Харпер пошел туда на следующий день, сразу после полудня. Пожал руку нескольким старым приятелям. Расспросил кое-кого из завсегдатаев. Это заняло не так уж много времени. Все, кого он ни встречал — что у Эрни, что в магазине, да и во всех прочих местах, — охотно говорили с ним о Майке.
Но, к несчастью, никто не сообщил Харперу ничего полезного.
Он сходил в магазин запчастей Билла Кольера, но Билла не застал. Все три брата, Билл, Уиллард и Фрэнк, уехали этим утром в Талсу, к отцу, у которого был сердечный приступ.
В магазине Билла Харпер поговорил с товарищами Майка по работе, но опять ничего толком не узнал.
В тот день, как только Джейсон пришел из школы, они втроем стали переносить вещи Джейсона в комнату Майка и превращать бывшую комнату Джейсона в комнату для гостей. Работы хватило дотемна, пока Джейсон не отправился спать. Пару часов спустя Харпер с удовольствием вытянулся на удобной кровати в новой комнате для гостей.
Следующие несколько дней Харпер бродил по городу, навещая старых знакомых, узнавая, как они живут, и чутко прислушиваясь ко всему, что касалось Майка, стараясь узнать, откуда же он мог получить много денег. Он снова сходил в магазин Билла Кольера и на этот раз застал хозяина.
— Я слышал о твоем отце. Как он? — спросил Харпер.
— Да вроде ничего. Ложная тревога. Его вчера уже выписали.
Они немного поговорили, вспоминая старые времена, потом Харпер завел речь о Майке. Почти все, что Харпер услыхал, он уже знал, кроме разве того, что, по мнению Билла, официальная версия смерти Майка врала там, где речь шла о несчастном случае и опьянении Майка.
Это Харпер решил пока не затрагивать. Если он пойдет против местной полиции, ему придется сделать официальное заявление, а он сейчас к этому не готов.
Билл почти спокойно заметил: странно, мол, что Майк вдруг пошел работать среди ночи.
— Как он попал внутрь? У него был ключ?
Билл пожал плечами.
— Да, конечно. Они с Беном Карпенте — ром по очереди открывали магазин по субботам. Так что ключ у него был.
Во время своих поисков Харпер заметил одну особенность Кроу-Крик, которая раньше ускользала от его внимания. Конечно, кое-что изменилось: новые дома, новые лавки и конторы, — но в основном все осталось по-прежнему. И старые друзья Харпера вели себя так, словно они не виделись не десять лет, а самое большее неделю.
Даже Косоглазый Уиллард приветствовал его так, как будто Харпер и не уезжал из города. Харпер подошел к нему в кафе и несколько минут посидел за его столиком. Короткий разговор напомнил Харперу, что не только они с Майком различались, как день и ночь. Уиллард и Билл были спокойные вежливые люди, держались мило и естественно. Чего не скажешь об их братце Фрэнке. Ну, да Харпер и без него обойдется.
Но все вместе — город, приветливость старых друзей, ярко-зеленые всходы озими, стаи ворон, из-за которых город и округ получили свое название, — все это вместе пробуждало в нем необъяснимые чувства.
А тут еще ферма. И Анни. И Джейсон. Все вместе было единым цельным отрезком его жизни. Если он думал об Анни, на ум немедленно приходил и Джейсон. И Харперу было приятно знать, что он теперь не одинок на свете. Очень просто и необъяснимо.
Пока Харпер был занят своими поисками, жизнь на ферме текла обычным порядком. Каждый день начинался с сытного завтрака, приготовленного Анни. Харпер давно забыл, каковы на вкус свежие, только снесенные курицей яйца. Яйца из маленького курятника Анни казались ему самыми вкусными на свете.
После завтрака Джейсон торопился к школьному автобусу, на развилку в миле к югу от дома.
Джейсон не был особенно приветлив с Харпером, но напряжение, которое раньше появлялось между ними, как только они оказывались в одной комнате, уже исчезло. Джейсон прекратил украдкой следить за Анни, чтобы та не находилась слишком близко к Харперу. Он больше не смотрел сквозь Харпера, словно сквозь стекло. И не огрызался по любому поводу. Можно было не опасаться, что Джейсон вдруг нагрубит или взорвется. И в душе Харпера теплилась надежда, что все еще наладится.
Он с удивлением осознал, что начинает привыкать к такой жизни. За последние годы он не помышлял о том, что женится и обзаведется семьей, но здесь, на ферме, с Анни и Джейсоном, он вдруг понял, как хорошо иметь настоящий дом, жену, ребенка…
Впрочем, жизнь есть жизнь, что там ни придумывай. Вот кончится его отпуск, уедет он домой, посмотрит действительности в глаза и поймет, что все его желания — только фантазии.
Хлопала входная дверь — Джейсон убегал в школу, — и Харпер мог лишь воображать, что было бы, если бы он вернулся домой десять лет назад, как собирался. Если бы между ним и Анни не встал Майк со своими измышлениями и ложью. Если бы у Анни хватило мужества дождаться его.
Если бы все было иначе, Харпер сидел бы на своем законном месте хозяина — за обеденным столом. И Анни все эти десять лет была бы его женой. Их сын ходил бы в школу. Может быть, у них были бы еще дети.
Обычная, нормальная жизнь. Именно этого он хотел для себя и для Анни десять лет назад.
То, что происходило сейчас, было совершенно непохоже на его прежние мечты, и все же возможность каждый день видеть Анни, быть с нею рядом привлекала Харпера гораздо больше, чем одинокое существование в неуютном холостяцком коттедже.
Каждый день после ухода Джейсона дом казался пустым, пока Анни не включала сушилку или посудомоечную машину.
Если Харпер возвращался к ланчу, они обедали вместе, и тогда он почти физически ощущал, как Анни старается держать его на расстоянии. Как только он делает шаг к сближению, она моментально замыкается в себе.
В четверг, после посещения кафе Уил-ларда Кольера, Харпер решил проверить, так ли это. Анни, в зеленом домашнем костюме и красных махровых носках, стояла у кухонной раковины, соскребая металлической мочалкой жирный нагар с кастрюли. Шумела вода, гудела газовая плита, так что она не слышала, как вошел Харпер. Он оперся левой рукой о стол, а правой поставил рядом с раковиной грязную кофейную чашку.
Анни с испугу вскрикнула и с грохотом уронила кастрюлю в раковину вместе с мочалкой.
— Не бойся, это я, — сказал Харпер, положив руку ей на плечо.
Она прижала мокрую ладонь к груди и попыталась отстраниться.
— Ты меня до смерти напугал.
— Прости.
Он извинился, но руку с ее плеча не снял. Его теория насчет того, что Анни нервничает в его присутствии, подтвердилась, но не совсем. Она, конечно, нервничала, и в этом не было ничего странного, но вот его реакция на прикосновение к ней оказалась для самого Харпера абсолютно неожиданной. Его будто обдало огнем. Или ударило током. Ничего себе ощущение. Харпер постоял так несколько мгновений, чувствуя, как Анни трепещет от его прикосновения, потом наконец заставил себя убрать руку с ее плеча.
Тихо выругавшись, Харпер, не помня себя, выскочил в столовую и стоял там у окна, глядя на поля, пока туман в голове не рассеялся окончательно.
Она хочет его. Он сразу почувствовал это, дотронувшись до ее плеча. Ладно, в конце концов, это всего лишь его домыслы. Может, он и ошибается. Может, Анни вообще не желает, чтобы он ее трогал. Может, он просто вообразил, что она отзывается на его чувства, как в ту ночь, когда он поцеловал ее. Может, она каждый раз вспоминает, как Майк ее бил, и ей неприятно любое мужское прикосновение. Черт побери, он ведь не знает, что творится у нее в голове. Все, что ему точно известно, — так это то, что у него кровь в голову бросается при ее приближении, а ей приходится спасаться бегством.
Но Харпер хотел ее так, как никого и никогда. Чистое безумие. Прошлое вернуть невозможно. Анни уже один раз жестоко обошлась с ним. Да и сейчас он, скорее всего, нужен ей лишь потому, что Джейсон — его сын. Он не должен верить ей. И, наверное, он и с желанием своим мог бы справиться. Должен был справиться.
«Слишком поздно, Харп, старина. Слишком, слишком поздно. И вопрос совсем в другом: что ты будешь делать со всей этой ерундой?»
Анни закрыла глаза и боролась с дрожью желания, грозящего захлестнуть ее рассудок. Он знает. Харпер так сжал ее плечо — он знает, что происходит с ней от его прикосновения!
А ведь она так хорошо держалась всю неделю, занималась обычными делами, улыбалась, болтала с ним. Прятала от Харпера свои чувства. Уходила, чтобы Харпер и Джейсон могли побыть вдвоем, без нее. Именно на этом ей следовало сосредоточиться — оставлять их вдвоем, чтобы Джейсон мог примириться с тем, что его отец — не Майк, а Джейсон.
Но ей не следовало грезить о прикосновении прохладных простынь к горячей коже, нежных вздохах и страстных объятиях во мраке ночи. У нее нет никакого права на Харпера. Она потеряла это право много лет назад.
Как жить под одной крышей с Харпе-ром? Она же просто сойдет с ума.
Анни стойко держалась остаток дня, но, когда Джейсон уже отправился спать и зазвонил телефон, а она потянулась к аппарату, Харпер обнял ее, перехватив трубку. Она поняла — он думал, что звонит все тот же человек. Сорок восемь часов прошли, а о нем не было ни слуху ни духу.
Харпер сказал «Алло», и Анни отодвинулась от него подальше, чтобы не чувствовать исходившего от него тепла. И чтобы, подумала она, сердце так не колотилось. Харпер вдруг швырнул трубку на рычаг.
— Черт! — Что?
— Трубку бросил. — Харпер тихо и яростно выругался. — Этот сукин сын заставляет нас сорок восемь часов трястись, а потом еще и не желает разговаривать!
У Анни был богатый опыт по части общения с рассерженными мужчинами. С давних пор она раз и навсегда поняла, что жизнь будет намного легче, если постараться успокоить того, кто сердится, даже в том случае, когда источник гнева — не ты сама. Спокойно выслушав гневную тираду Харпера, она тихо спросила:
— Кофе хочешь?
— Черт возьми, какой тут кофе! Чего мне хочется, так это по чему-нибудь треснуть. Да посильнее!
Анни сжалась. У нее пересохло во рту и сердце забилось от внезапного сильного страха.
— Там еще остался кусок пирога. Я тебе сейчас его принесу.
— К черту пирог!
Сердце ее провалилось куда-то вниз.
— Л-ладно. Мож-жет, тогда г-горячего шокол-ла-лада?
— Да что с тобой такое? — зарычал Хар — пер так, что Анни испуганно съежилась. — В твой дом уже два раза вламывались и переворачивали все вверх дном, тебе несколько раз угрожали по телефону, требуя что-то, о чем ты и понятия не имеешь, я готов им всем шею свернуть, а ты толкуешь о каком-то шоколаде…
— Н-нет, я просто п-подумала…
— Посмотри на меня! — крикнул он. Анни никак не могла сглотнуть ком, вставший у нее в горле от беспричинного страха.
— Черт возми, Анни, посмотри на меня!
Она медленно подняла голову, встретилась с горящими серыми глазами — и успокоилась. Харпер! Это Харпер, не Майк. Не Майк. Она почувствовала огромное облегчение, какого давно уже не испытывала. И страх ее мгновенно улетучился.
Глаза Харпера расширились.
— Господь Всемогущий! — изумленно прошептал он. — Что же он сотворил над тобой!
— Кто? — не сразу догадалась Анни.
— Ладно, будто уж не знаешь, кого я имею в виду. Майк. Мой дорогой покойный братец. Твой первый муж. Сейчас ты смотрела на меня так, словно я не им, а тебе собирался шею свернуть. Ты ведь говорила, он тебя до той ночи и пальцем не тронул.
Анни страшно смутилась от того, что невольно выдала себя, и покраснела.
— Он действительно не трогал меня. Он просто… — Она опустила глаза. — Просто когда он злился, он бывал по-настоящему страшен. У меня в привычку вошло успокаивать его, так что я и не сознавала, что сейчас делаю то же самое, — Анни чувствовала горящий взгляд Харпера так явственно, словно то был не взгляд, а прикосновение. — Прости.
— Мне не нравится, когда меня путают с Майком. Я — не он, Анни. Попробуй-ка мысленно поставить нас рядом — и увидишь.
— У меня не было случая сравнить вас. Ты уехал. Он остался. — Она отпрянула, на сей раз глядя прямо ему в глаза.
Харпер отшатнулся, словно его ударили.
Анни охнула и зажала себе рот обеими руками, широко раскрыв глаза.
— О Господи, я не… Я не хотела. Я совсем не то имела в виду, Харпер!
Харпер едва слышал ее голос. «Ты уехал. Он остался», — звенело у него в ушах.
— Харпер! — Она потянулась к нему, но бессильно уронила руку. — О, Харпер, я…
— Нет, — сказал он с усилием. — Ты права. Я уехал.
— Ты не мог иначе. У тебя была работа.
Все это время, с удивлением думал Харпер, он проклинал Анни. И ни разу не подумал о собственной вине, не признался в ней, но ведь она существовала, она смотрела ему в лицо, отдаваясь эхом у него в мозгу. Он был молод и горяч и до глубины души уверен, что ничего плохого в его жизни случиться не может. Харпер принял как должное, что Анни со временем будет принадлежать ему, стоит только ему вернуться в родной городок. Он и пальцем не пошевелил, чтобы как-то упрочить их отношения, так он был уверен, что она любит его. Разве может что-нибудь случиться? Разве может что-нибудь быть не так? Он затянул свою поездку, потому что был на хорошем счету на работе и знал это. Он любил возбуждение, охватывающее при надвигающейся опасности, которой хватало на его службе.
Каким же самоуверенным и беспечным он был! Только сейчас Харпер осознал и свою долю вины в том, что произошло в прошлом.
— Да, все из-за моей работы, — с горечью произнес Харпер. — Но я же мог отказаться от нее. Я должен был отказаться. Я был бы здесь именно тогда, когда ты нуждалась во мне, а не торчал бы черт-те где, ловя бандитов и наркоманов. — Грудь его словно сдавило невидимым обручем. Он уставился в потолок и глубоко вдохнул, пытаясь облегчить боль. — Все эти годы я проклинал тебя.
Харпер тряхнул головой и заставил себя переключиться на дела. Если ей хочется считать сегодняшний телефонный звонок шуткой, пусть думает так для собственного спокойствия. Но ему-то лучше знать — звонил тот, кто перевернул вверх дном ее дом.
Все, что требовалось от Харпера, — найти, что такое припрятал Майк и кому он перебежал дорогу. Лучше всего начать с заведения Эрни у шоссе, огибающего город с востока, — единственного места в округе, где можно было напиться и где Майк имел обыкновение закладывать за воротник.
Харпер пошел туда на следующий день, сразу после полудня. Пожал руку нескольким старым приятелям. Расспросил кое-кого из завсегдатаев. Это заняло не так уж много времени. Все, кого он ни встречал — что у Эрни, что в магазине, да и во всех прочих местах, — охотно говорили с ним о Майке.
Но, к несчастью, никто не сообщил Харперу ничего полезного.
Он сходил в магазин запчастей Билла Кольера, но Билла не застал. Все три брата, Билл, Уиллард и Фрэнк, уехали этим утром в Талсу, к отцу, у которого был сердечный приступ.
В магазине Билла Харпер поговорил с товарищами Майка по работе, но опять ничего толком не узнал.
В тот день, как только Джейсон пришел из школы, они втроем стали переносить вещи Джейсона в комнату Майка и превращать бывшую комнату Джейсона в комнату для гостей. Работы хватило дотемна, пока Джейсон не отправился спать. Пару часов спустя Харпер с удовольствием вытянулся на удобной кровати в новой комнате для гостей.
Следующие несколько дней Харпер бродил по городу, навещая старых знакомых, узнавая, как они живут, и чутко прислушиваясь ко всему, что касалось Майка, стараясь узнать, откуда же он мог получить много денег. Он снова сходил в магазин Билла Кольера и на этот раз застал хозяина.
— Я слышал о твоем отце. Как он? — спросил Харпер.
— Да вроде ничего. Ложная тревога. Его вчера уже выписали.
Они немного поговорили, вспоминая старые времена, потом Харпер завел речь о Майке. Почти все, что Харпер услыхал, он уже знал, кроме разве того, что, по мнению Билла, официальная версия смерти Майка врала там, где речь шла о несчастном случае и опьянении Майка.
Это Харпер решил пока не затрагивать. Если он пойдет против местной полиции, ему придется сделать официальное заявление, а он сейчас к этому не готов.
Билл почти спокойно заметил: странно, мол, что Майк вдруг пошел работать среди ночи.
— Как он попал внутрь? У него был ключ?
Билл пожал плечами.
— Да, конечно. Они с Беном Карпенте — ром по очереди открывали магазин по субботам. Так что ключ у него был.
Во время своих поисков Харпер заметил одну особенность Кроу-Крик, которая раньше ускользала от его внимания. Конечно, кое-что изменилось: новые дома, новые лавки и конторы, — но в основном все осталось по-прежнему. И старые друзья Харпера вели себя так, словно они не виделись не десять лет, а самое большее неделю.
Даже Косоглазый Уиллард приветствовал его так, как будто Харпер и не уезжал из города. Харпер подошел к нему в кафе и несколько минут посидел за его столиком. Короткий разговор напомнил Харперу, что не только они с Майком различались, как день и ночь. Уиллард и Билл были спокойные вежливые люди, держались мило и естественно. Чего не скажешь об их братце Фрэнке. Ну, да Харпер и без него обойдется.
Но все вместе — город, приветливость старых друзей, ярко-зеленые всходы озими, стаи ворон, из-за которых город и округ получили свое название, — все это вместе пробуждало в нем необъяснимые чувства.
А тут еще ферма. И Анни. И Джейсон. Все вместе было единым цельным отрезком его жизни. Если он думал об Анни, на ум немедленно приходил и Джейсон. И Харперу было приятно знать, что он теперь не одинок на свете. Очень просто и необъяснимо.
Пока Харпер был занят своими поисками, жизнь на ферме текла обычным порядком. Каждый день начинался с сытного завтрака, приготовленного Анни. Харпер давно забыл, каковы на вкус свежие, только снесенные курицей яйца. Яйца из маленького курятника Анни казались ему самыми вкусными на свете.
После завтрака Джейсон торопился к школьному автобусу, на развилку в миле к югу от дома.
Джейсон не был особенно приветлив с Харпером, но напряжение, которое раньше появлялось между ними, как только они оказывались в одной комнате, уже исчезло. Джейсон прекратил украдкой следить за Анни, чтобы та не находилась слишком близко к Харперу. Он больше не смотрел сквозь Харпера, словно сквозь стекло. И не огрызался по любому поводу. Можно было не опасаться, что Джейсон вдруг нагрубит или взорвется. И в душе Харпера теплилась надежда, что все еще наладится.
Он с удивлением осознал, что начинает привыкать к такой жизни. За последние годы он не помышлял о том, что женится и обзаведется семьей, но здесь, на ферме, с Анни и Джейсоном, он вдруг понял, как хорошо иметь настоящий дом, жену, ребенка…
Впрочем, жизнь есть жизнь, что там ни придумывай. Вот кончится его отпуск, уедет он домой, посмотрит действительности в глаза и поймет, что все его желания — только фантазии.
Хлопала входная дверь — Джейсон убегал в школу, — и Харпер мог лишь воображать, что было бы, если бы он вернулся домой десять лет назад, как собирался. Если бы между ним и Анни не встал Майк со своими измышлениями и ложью. Если бы у Анни хватило мужества дождаться его.
Если бы все было иначе, Харпер сидел бы на своем законном месте хозяина — за обеденным столом. И Анни все эти десять лет была бы его женой. Их сын ходил бы в школу. Может быть, у них были бы еще дети.
Обычная, нормальная жизнь. Именно этого он хотел для себя и для Анни десять лет назад.
То, что происходило сейчас, было совершенно непохоже на его прежние мечты, и все же возможность каждый день видеть Анни, быть с нею рядом привлекала Харпера гораздо больше, чем одинокое существование в неуютном холостяцком коттедже.
Каждый день после ухода Джейсона дом казался пустым, пока Анни не включала сушилку или посудомоечную машину.
Если Харпер возвращался к ланчу, они обедали вместе, и тогда он почти физически ощущал, как Анни старается держать его на расстоянии. Как только он делает шаг к сближению, она моментально замыкается в себе.
В четверг, после посещения кафе Уил-ларда Кольера, Харпер решил проверить, так ли это. Анни, в зеленом домашнем костюме и красных махровых носках, стояла у кухонной раковины, соскребая металлической мочалкой жирный нагар с кастрюли. Шумела вода, гудела газовая плита, так что она не слышала, как вошел Харпер. Он оперся левой рукой о стол, а правой поставил рядом с раковиной грязную кофейную чашку.
Анни с испугу вскрикнула и с грохотом уронила кастрюлю в раковину вместе с мочалкой.
— Не бойся, это я, — сказал Харпер, положив руку ей на плечо.
Она прижала мокрую ладонь к груди и попыталась отстраниться.
— Ты меня до смерти напугал.
— Прости.
Он извинился, но руку с ее плеча не снял. Его теория насчет того, что Анни нервничает в его присутствии, подтвердилась, но не совсем. Она, конечно, нервничала, и в этом не было ничего странного, но вот его реакция на прикосновение к ней оказалась для самого Харпера абсолютно неожиданной. Его будто обдало огнем. Или ударило током. Ничего себе ощущение. Харпер постоял так несколько мгновений, чувствуя, как Анни трепещет от его прикосновения, потом наконец заставил себя убрать руку с ее плеча.
Тихо выругавшись, Харпер, не помня себя, выскочил в столовую и стоял там у окна, глядя на поля, пока туман в голове не рассеялся окончательно.
Она хочет его. Он сразу почувствовал это, дотронувшись до ее плеча. Ладно, в конце концов, это всего лишь его домыслы. Может, он и ошибается. Может, Анни вообще не желает, чтобы он ее трогал. Может, он просто вообразил, что она отзывается на его чувства, как в ту ночь, когда он поцеловал ее. Может, она каждый раз вспоминает, как Майк ее бил, и ей неприятно любое мужское прикосновение. Черт побери, он ведь не знает, что творится у нее в голове. Все, что ему точно известно, — так это то, что у него кровь в голову бросается при ее приближении, а ей приходится спасаться бегством.
Но Харпер хотел ее так, как никого и никогда. Чистое безумие. Прошлое вернуть невозможно. Анни уже один раз жестоко обошлась с ним. Да и сейчас он, скорее всего, нужен ей лишь потому, что Джейсон — его сын. Он не должен верить ей. И, наверное, он и с желанием своим мог бы справиться. Должен был справиться.
«Слишком поздно, Харп, старина. Слишком, слишком поздно. И вопрос совсем в другом: что ты будешь делать со всей этой ерундой?»
Анни закрыла глаза и боролась с дрожью желания, грозящего захлестнуть ее рассудок. Он знает. Харпер так сжал ее плечо — он знает, что происходит с ней от его прикосновения!
А ведь она так хорошо держалась всю неделю, занималась обычными делами, улыбалась, болтала с ним. Прятала от Харпера свои чувства. Уходила, чтобы Харпер и Джейсон могли побыть вдвоем, без нее. Именно на этом ей следовало сосредоточиться — оставлять их вдвоем, чтобы Джейсон мог примириться с тем, что его отец — не Майк, а Джейсон.
Но ей не следовало грезить о прикосновении прохладных простынь к горячей коже, нежных вздохах и страстных объятиях во мраке ночи. У нее нет никакого права на Харпера. Она потеряла это право много лет назад.
Как жить под одной крышей с Харпе-ром? Она же просто сойдет с ума.
Анни стойко держалась остаток дня, но, когда Джейсон уже отправился спать и зазвонил телефон, а она потянулась к аппарату, Харпер обнял ее, перехватив трубку. Она поняла — он думал, что звонит все тот же человек. Сорок восемь часов прошли, а о нем не было ни слуху ни духу.
Харпер сказал «Алло», и Анни отодвинулась от него подальше, чтобы не чувствовать исходившего от него тепла. И чтобы, подумала она, сердце так не колотилось. Харпер вдруг швырнул трубку на рычаг.
— Черт! — Что?
— Трубку бросил. — Харпер тихо и яростно выругался. — Этот сукин сын заставляет нас сорок восемь часов трястись, а потом еще и не желает разговаривать!
У Анни был богатый опыт по части общения с рассерженными мужчинами. С давних пор она раз и навсегда поняла, что жизнь будет намного легче, если постараться успокоить того, кто сердится, даже в том случае, когда источник гнева — не ты сама. Спокойно выслушав гневную тираду Харпера, она тихо спросила:
— Кофе хочешь?
— Черт возьми, какой тут кофе! Чего мне хочется, так это по чему-нибудь треснуть. Да посильнее!
Анни сжалась. У нее пересохло во рту и сердце забилось от внезапного сильного страха.
— Там еще остался кусок пирога. Я тебе сейчас его принесу.
— К черту пирог!
Сердце ее провалилось куда-то вниз.
— Л-ладно. Мож-жет, тогда г-горячего шокол-ла-лада?
— Да что с тобой такое? — зарычал Хар — пер так, что Анни испуганно съежилась. — В твой дом уже два раза вламывались и переворачивали все вверх дном, тебе несколько раз угрожали по телефону, требуя что-то, о чем ты и понятия не имеешь, я готов им всем шею свернуть, а ты толкуешь о каком-то шоколаде…
— Н-нет, я просто п-подумала…
— Посмотри на меня! — крикнул он. Анни никак не могла сглотнуть ком, вставший у нее в горле от беспричинного страха.
— Черт возми, Анни, посмотри на меня!
Она медленно подняла голову, встретилась с горящими серыми глазами — и успокоилась. Харпер! Это Харпер, не Майк. Не Майк. Она почувствовала огромное облегчение, какого давно уже не испытывала. И страх ее мгновенно улетучился.
Глаза Харпера расширились.
— Господь Всемогущий! — изумленно прошептал он. — Что же он сотворил над тобой!
— Кто? — не сразу догадалась Анни.
— Ладно, будто уж не знаешь, кого я имею в виду. Майк. Мой дорогой покойный братец. Твой первый муж. Сейчас ты смотрела на меня так, словно я не им, а тебе собирался шею свернуть. Ты ведь говорила, он тебя до той ночи и пальцем не тронул.
Анни страшно смутилась от того, что невольно выдала себя, и покраснела.
— Он действительно не трогал меня. Он просто… — Она опустила глаза. — Просто когда он злился, он бывал по-настоящему страшен. У меня в привычку вошло успокаивать его, так что я и не сознавала, что сейчас делаю то же самое, — Анни чувствовала горящий взгляд Харпера так явственно, словно то был не взгляд, а прикосновение. — Прости.
— Мне не нравится, когда меня путают с Майком. Я — не он, Анни. Попробуй-ка мысленно поставить нас рядом — и увидишь.
— У меня не было случая сравнить вас. Ты уехал. Он остался. — Она отпрянула, на сей раз глядя прямо ему в глаза.
Харпер отшатнулся, словно его ударили.
Анни охнула и зажала себе рот обеими руками, широко раскрыв глаза.
— О Господи, я не… Я не хотела. Я совсем не то имела в виду, Харпер!
Харпер едва слышал ее голос. «Ты уехал. Он остался», — звенело у него в ушах.
— Харпер! — Она потянулась к нему, но бессильно уронила руку. — О, Харпер, я…
— Нет, — сказал он с усилием. — Ты права. Я уехал.
— Ты не мог иначе. У тебя была работа.
Все это время, с удивлением думал Харпер, он проклинал Анни. И ни разу не подумал о собственной вине, не признался в ней, но ведь она существовала, она смотрела ему в лицо, отдаваясь эхом у него в мозгу. Он был молод и горяч и до глубины души уверен, что ничего плохого в его жизни случиться не может. Харпер принял как должное, что Анни со временем будет принадлежать ему, стоит только ему вернуться в родной городок. Он и пальцем не пошевелил, чтобы как-то упрочить их отношения, так он был уверен, что она любит его. Разве может что-нибудь случиться? Разве может что-нибудь быть не так? Он затянул свою поездку, потому что был на хорошем счету на работе и знал это. Он любил возбуждение, охватывающее при надвигающейся опасности, которой хватало на его службе.
Каким же самоуверенным и беспечным он был! Только сейчас Харпер осознал и свою долю вины в том, что произошло в прошлом.
— Да, все из-за моей работы, — с горечью произнес Харпер. — Но я же мог отказаться от нее. Я должен был отказаться. Я был бы здесь именно тогда, когда ты нуждалась во мне, а не торчал бы черт-те где, ловя бандитов и наркоманов. — Грудь его словно сдавило невидимым обручем. Он уставился в потолок и глубоко вдохнул, пытаясь облегчить боль. — Все эти годы я проклинал тебя.