В 1893 г. британское правительство направило в Кабул для переговоров с Абдуррахман-ханом специальную миссию, во главе которой был поставлен секретарь вице-короля Индии по иностранным делам Мортимер Дюранд. Перед посольством были выдвинуты важные задачи: урегулирование англо-афганских отношений, достижение договоренности по "памирскому вопросу" и разрешение искусственно создававшейся колонизаторами "проблемы" афганских пограничных племен, которые населяли земли в районе Сулеймановых гор. По осторожной формулировке британского официального археографа Эйчисона, Дюранду поручалось "прийти к дружественному соглашению по поводу индо-афганской границы"{283}.
В самом начале переговоров проявились резкие разногласия между афганским правительством и британскими империалистами. При обсуждении памирского вопроса эти расхождения были вызваны парадоксальной, с точки зрения английских правящих кругов, причиной. Эмир Абдуррахман-хан не имел никаких возражений против передачи России занятых им под нажимом Англии районов на Памире, тем более что получал в обмен Запянджский Дарваз участок бухарских владений, расположенный к югу от реки Аму-Дарьи. Однако, к удивлению и недовольству Дюранда, возражения эмира вызвали разрешение вопроса об одном из памирских бекств - Вахане. Дело было в том, что в процессе переговоров с представителями России английские дипломаты, настаивая на необходимости создания "прокладки" между русскими землями в Средней Азии и британскими в Индии, добились расчленения этого бекства и передачи его южной части Афганистану. Абдуррахман-хан, однако, категорически отказался принять под свою юрисдикцию этот район, известный в качестве "Ваханского языка"{284}. Он не желал создавать новых возможностей для английских провокаций, направленных на ухудшение русско-афганских отношений. Абдуррахман-хан подчеркивал при этом, что его, как и весь афганский народ, вовсе не интересуют какие-либо захваты на Памире, зато много беспокойства причиняют взаимоотношения с Англией.
Дюранду стоило огромных трудов убедить эмира включить эту часть Вахана в состав Афганистана.
Но значительно более сложным оказалось для миссии Дюранда разрешение вопроса о восточноафганских племенах, расположенных в районе индо-афганской границы. Британские империалисты стремились отторгнуть обширную и очень важную территорию, населенную афганскими племенами. Овладение этой территорией передавало бы в руки Англии полный контроль над горными проходами, ведущими в Афганистан. Тем самым колонизаторы получали бы еще больше возможностей диктовать свою волю этому государству.
Естественно, что правительство Абдуррахман-хана, поддержанное широкими кругами афганского народа, оказало упорное сопротивление требованиям империалистов. Переговоры зашли в тупик. Дюранд убеждал и настаивал перенести пограничную черту на запад, обусловливая этим урегулирование взаимоотношений между обеими странами. Следуя своей обычной политике кнута и пряника, империалисты грозили Афганистану немедленной войной в случае отклонения их претензий. В Северной Индии происходила концентрация британских войск, и английские газеты публиковали множество статей о необходимости "воздействия" на несговорчивого змира. В то же время британские власти обещали увеличить ежегодную субсидию Абдуррахман-хану.
После долгих споров, находясь перед угрозой войны, эмир Абдуррахман-хан был вынужден согласиться на новое направление границы между британскими владениями в Индии и Афганистаном. Британская империя овладела важнейшей частью территории восточноафганских племен.
В ноябре 1893 г. Абдуррахман-хан и Мортимер Дюранд подписали соглашение о "достижении взаимопонимания" по поводу индо-афганской границы. По его условиям, Афганистан должен был "отказаться от каких бы то ни было претензий на Сват, Баджаур и Чит-рал, а также от прав на Вазиристан и Чагай"{285}.
Новая граница, обеспечивавшая свободный доступ британским вооруженным силам в Афганистан, проходила в основном по Сулеймановым горам и получила название "линии Дюранда".
Эмир Абдуррахман-хан и после отъезда миссии Дюранда пытался исправить положение. В отправленном им письме вице-королю Индии он призывал признать его власть над восточноафганскими племенами. Эмир старался убедить англичан доводами, какие, по его мнению, должны были подействовать на них. "Если вы отсечете их (пограничные племена. - Н. X.) от моих владений, аргументировал Абдуррахман-хан, - они никогда не будут полезны ни вам, ни мне... Пока ваше правительство в силах и ни с кем не воюет, вы сможете крепкой рукой держать их в узде, но если какой-нибудь чужеземный враг появится на границах Индии, эти пограничные племена будут вашими злейшими врагами. Вы должны помнить, что они, подобно слабому противнику, могут находиться под ногами более мощного врага, пока он силен; когда же он перестанет быть достаточно сильным, чтобы удерживать слабого, тот восстает против его ига и в свою очередь нападает на него.
Отрезая от меня эти пограничные племена - народ моей национальности и моей религии, вы подорвете мой престиж в их глазах и сделаете меня слабым, а моя слабость вредна для вашего правительства"{286}.
Но и этот, наиболее убедительный, как казалось эмиру, довод не произвел впечатления на империалистов. Восточноафганские племена, общая численность которых достигала примерно 4-5 млн. человек, (т. е. столько же, сколько афганцев находилось и в самом Афганистане), были отрезаны от остальной части афганского народа и поставлены под английский контроль. Проведение государственной границы между Индией и Афганистаном по "линии Дюранда" явилось новым, особенно серьезным актом политики расчленения афганского народа, планомерно проводившейся британскими колонизаторами на протяжении многих десятилетий.
Афганский историк С. К. Риштия отмечал, что отторжение Англией восточно-афганских земель "до сих пор остается незаживающей раной на теле Афганского государства"{287}.
Основное значение этого империалистического акта заключалось в том, что он наносил серьезный удар делу национальной консолидации и сплочения афганского народа, препятствовал укреплению, а также экономическому, политическому и культурному развитию афганского государства{288}.
В том же 1893 г., когда было подписано соглашение с Дюрандом, английское правительство для "поощрения" эмира в связи с его вынужденной уступчивостью повысило выдававшуюся ему "субсидию" с 12 до 18 лаков рупий. Эта подачка, однако, не сгладила у Абдуррахман-хана чувства обиды от того совершенно неприкрытого грабежа, которому подвергся Афганистан со стороны выдававшей себя за его покровительницу Британской империи. До конца своей жизни, по словам другого афганского историка Мухаммеда Али, эмир "негодовал в связи с этим своеволием англичан, которые лишили Афганистан более трети его населения"{289}.
Впрочем, об этом с достаточной выразительностью свидетельствует сам эмир. В своей автобиографии, написанной в последние годы жизни, он дает любопытную оценку захватнической политики Англии: "При моем деде Дост Мухаммед-хане, - писал Абдуррахман-хан, - в минуты слабости государства англичане постарались извлечь выгоду из этих обстоятельств и отрезали некоторые страны от моих владений и подчинили их своему протекторату. При эмирах Шер Али-хане и Якубе англичане опять отняли от Афганистана долину Курама, Хайберский проход, часть Пишина и многие другие местности. Во время даже моего царствования, несмотря на мое горячее сопротивление, во время правления лорда Ленсдоуна англичане прогнали моих чиновников из Булундкеля, Вазиристана и многих других мест; сделали они это при помощи английских пушек, которые обращены были и против меня; затем они построили на моей территории железнодорожную станцию Новый Чаман, вопреки моему запрещению и не имея также разрешения моего народа... Англия никогда не упускала случая урезать что-либо от Афганистана. В этом отношении наши друзья-англичане отняли от нас больше, чем отняла Россия!"{290}, - иронизировал эмир, учитывая, что Россия фактически не овладела ни пядью афганской территории.
Заслуживает внимания оценка "линии Дюранда" в английской историографии. Так, преемник Дюранда на поприще проведения колониальной политики британский полковник Фрэзер-Тайтлер в сделанном им в 1948 г. докладе на заседании Имперского королевского общества в Лондоне утверждал, что установленная в 1893 г. пограничная черта не была удовлетворительной для Британской империи. Он подчеркивал, что северо-западная граница Индии никогда не проходила так, как об этом "договорился" Дюранд. "...Границы великих империй Индии были на Гиндукуше или за ним, - декларировал Фрэзер-Тайтлер, - и это был барьер, который охранял Индию от орд кочевников севера".
Фрэзер-Тайтлер, таким образом, предпочел бы провести границу по Гиндукушскому хребту или по реке Аму-Дарье, чтобы Афганистан оказался полностью поглощенным колонизаторами. Стараясь замаскировать подлинную сущность агрессивной колониальной политики Англии, он приписывал ей "оборонительные" цели, стремление к "безопасности для себя и для своих владений".
Именно эти поиски безопасности, по утверждению Фрэзера-Тайтлера, "вынудили англичан дважды опустошать Афганистан, оставив Афганское королевство нетронутым, распространить свое влияние за Аму-Дарью и как раз вовремя, чтобы помешать русским перебраться через реку и достичь северного барьера Гиндукуша"{291}. Объяснялось все очень просто! "Стремящиеся к безопасности" колонизаторы "едва-едва успели" захватить всю Индию и установить свой контроль над Афганистаном, как стали уверять, что это сделано ими исключительно "в целях обороны". "Никто добровольно не согласился бы принять "линию Дюранда" в качестве международной границы, писал Фрэзер-Тайтлер, - она являлась компромиссом между продвижением к Гиндукушу и отступлением к Инду"{292}. Упоминание об отсутствии "доброй воли" в принятии Англией этой "линии" звучит весьма иронически: Афганскому государству она была навязана вооруженной силой, но британских империалистов никто не вынуждал настойчиво добиваться этой границы. Здесь упоминание о "доброй воле" следует понимать только как сожаление, что колонизаторы не смогли провести пограничную черту по Гиндукушу или Аму-Дарье.
Более прямолинеен был генерал П. Сайкс, который отмечал, что миссия Дюранда "обеспечила для Индийской империи (т. е. для британских империалистов. - Н. X.) наиболее важное достижение ее внешней политики в течение XIX века"{293}.
Откровенно захватническая политика английских правящих кругов в вопросе об установлении афгано-индийской границы встретила решительное сопротивление со стороны населения земель, отрезанных от Афганистана "линией Дюранда". Восточноафганские племена начали открытую вооруженную борьбу против попыток колонизаторов установить в этом районе свой контроль. Здесь начались массовые освободительные восстания, не прекращавшиеся ни на один день и получившие у англичан официальное наименование "постоянной пограничной войны". Важнейшей причиной восстаний являлось, в частности, то, что "политические рубежи здесь отнюдь не совпадали с этническими"{294}, как писал участник английской разграничительной комиссии Т. Хольдич.
Уже в 1894 г., через год после установления новой границы, на активную вооруженную борьбу против империалистов выступили афганские племена момандов, вазиров и афридиев. Русский военный агент в Лондоне полковник Ермолов, внимательно следивший за высказываниями британской печати по поводу англо-афганских взаимоотношений, подчеркивал особое значение захвата Англией "всей долины Курама с Пейвар-Коталом, командующим путями на Кабул и Газни, и всего Вази-ристана". Он отмечал, что предлог для посылки британской военной экспедиции в Вазиристан был найден "в результате деятельности местных английских агентов-провокаторов"{295}. Борьба в Вазиристане приняла затяжной характер, а в 1895 г. подавление восстания афганских племен было осложнено тем, что началось антиимпериалистическое движение в примыкавшем с севера к афганским землям княжестве Читрал. Находившийся здесь английский гарнизон был окружен. Колонизаторы направили против читральцев карательную экспедицию. Однако продвижение британских войск в Читрал оказалось невозможным, ибо в княжестве Сват, лежавшем на пути английской армии, также началось народно-освободительное восстание против поработителей.
С огромным трудом колонизаторам удалось подавить восстание в пограничной полосе. Однако в 1897 г. она снова явилась ареной ожесточенной борьбы афганских племен против империалистов. Восстание в Вазиристане началось нападением на британский вооруженный отряд{296}. Оно быстро распространилось на север и юг от Вазиристана, охватило Пешаварский и Кохатский округа, Курамскую долину и другие земли, вплоть до Белуджистана{297}. В народно-освободительное движение было вовлечено население огромного района. Для подавления восстания британские правящие круги снарядили специальную карательную экспедицию - "Малакандский полевой отряд".
Британских карательных сил, направленных против афганских патриотов, оказалось, однако, недостаточно. Английские власти были вынуждены двинуть 70-тысячное войско для подавления сопротивления афганских племен{298}. Лишь к концу 1898 г. колонизаторам удалось справиться с восставшими, да и то ненадолго. Восточно-афганские племена продолжали вести упорную борьбу за свою свободу. По далеко неполным данным английских официальных источников, только в конце XIX в. против пуштунских племен было предпринято до 20 крупных военных экспедиций, в которых участвовало свыше 100 тыс. солдат британских войск.
Патриотическое движение восточноафганских племен пользовалось широкой симпатией и поддержкой со стороны всех афганцев. Британские власти прилагали все усилия для подавления восстаний, но эти усилия были безуспешны: освободительное движение приобретало все больший размах. Ряд районов постоянно находился на военном положении. Английское командование оказалось перед необходимостью перебросить сюда целую армию и держало в землях, отошедших к Англии по соглашению Дюранда, свыше 40 тыс. отборных солдат.
Выжигая целые селения, истребляя беспощадно не только мужчин, но и женщин, стариков и детей, подкупая и переманивая на свою сторону феодальную верхушку, британские колонизаторы стремились задушить народно-освободительное движение на захваченной ими территории.
Острая и упорная борьба в районе расселения восточноафганских племен приковывала крупные военные силы Британской империи и вызывала огромные денежные расходы. В начале марта 1898 г. сложившаяся здесь обстановка явилась предметом обсуждения в палате лордов. Выступивший с большой речью специалист по карательным операциям против афганского народа лорд Робертс призывал к решительным мерам для "полного умиротворения" племен в пограничной полосе{299}.
Комментируя взгляды английского правительства по этому вопросу, военный представитель России в Лондоне полковник Ермолов писал, что "оно намерено осуществлять бессмысленные.., ни к чему не приводящие пограничные экспедиции, во время которых сжигаются деревни, уничтожаются посевы, рубятся фруктовые деревья, гибнут невоенные, женщины и дети, и только еще более разгорается вражда и ненависть к англичанам и падает их престиж"{300}.
Одним из важнейших очагов освободительного движения восточноафганских племен являлся Вазиристан. Колонизаторы применяли здесь разнообразные методы для подавления выступления вазиров, вплоть до вооруженной блокады населенной ими территории. В 1900 г. на границе Вазиристана была сосредоточена крупная армия. Британское командование не решалось двинуть свои войска в глубь этой горной страны и ограничивалось организацией набегов на окраинные селения. Русский консул в Бомбее В. Клемм сообщал о том, что в начале декабря 1901 г. английские отряды вторглись с разных сторон в Вазиристан, "провели там довольно значительное опустошение и, захватив некоторое количество скота и пленных, быстро вернулись на свои пограничные посты..."{301}
Следует при этом подчеркнуть, что жертвами этого бандитского нападения были как раз те кланы племени вазиров, которые менее других участвовали в борьбе против империалистов. Британская печать, по словам Клемма, объясняла это тем, что "до настоящих виновников грабежей (по терминологии английских официальных газет. - Н. X.) добраться трудно, поэтому остается надеяться, что миролюбивая и разумная часть населения, пострадавшая ныне из-за непримиримых, сама восстанет против последних и заставит их смириться"{302}.
Однако эти провокационные, чисто колонизаторские приемы на практике давали противоположный результат: в активное сопротивление агрессорам вовлекались все более широкие слои населения, возмущенного грабежами и зверствами оккупантов.
Афганские патриоты готовы были заплатить любую цену за оружие, которое дало бы им возможность оказывать должный отпор интервентам. Они согласны были жить впроголодь в течение длительного времени, но не быть безоружными перед лицом жестокого врага. По свидетельству английского генерала Бартона, одного из организаторов нападений на афганские селения Северо-Западной Индии, патаны платили за хорошие винтовки огромные суммы, доходившие до 80 фунтов стерлингов. Этих средств, скопленных за долгое время, по мнению Бартона, могло хватить на безбедное существование афганского крестьянина в течение 4 лет{303}.
Британские правящие круги оказывались вынужденными продолжать переброску своих вооруженных сил в район афганских племен. Численность английских войск в Вазиристане возросла с 12 тыс. человек в 1900 г. до 20 тыс. в 1901 г.{304} Вазиры облагались огромными штрафами. Стремясь расколоть ряды повстанцев, английские колониальные власти стали создавать специальную местную "милицию", подкупая и привлекая на свою сторону феодальные элементы. Однако основная часть пуштунов продолжала вести непримиримую борьбу против британского господства.
В конце концов колонизаторам пришлось отказаться ют намерения подчинить восточноафганские племена своему контролю. В 1901 г. они объявили о создании особой Северно-Западной пограничной провинции с центром в городе Пешаваре. Эта провинция была отделена административной чертой от так называемой "полосы независимых племен", примыкавшей с востока к индо-афганской границе - "линии Дюранда". Этот акт являлся убедительным признанием колониальных властей в своей неспособности справиться с упорным и самоотверженным сопротивлением афганских патриотов.
К началу XX в. Афганистан продолжал оставаться отсталой, слабо развитой в экономическом отношении страной. Это было обусловлено ослаблением его производительных сил в ходе упорной борьбы с британскими агрессорами, длившейся, как мы видели, на протяжении почти всего истекшего века, а также в результате полуколониальной эксплуатации, которой он подвергался со стороны империалистов.
Не добившись успеха в попытках полного захвата этой страны, английские колонизаторы смогли все же расчленить афганский народ, изолировать его от внешнего мира и установить над Афганистаном свой контроль. Они и в дальнейшем продолжали стремиться к полному уничтожению Афганистана как самостоятельного государства. Однако на пути к этому на рубеже XIX и XX вв. имелись серьезные препятствия. Наряду с ожесточенным сопротивлением афганского народа для Англии в этот период серьезно ухудшилась международная обстановка. В Южной Африке она вела тяжелую и бесславную войну с бурами. В Европе вырастал грозный соперник - "молодой" хищный германский империализм. Для борьбы с этим врагом, которая постепенно принимала все более решающее значение в мировой политике, британские правящие круги искали сильных союзников и непрочь были использовать в своих интересах царизм, особенно после того как русское самодержавие потерпело поражение в войне с Японией.
Новая попытка захвата Афганистана могла серьезнейшим образом обострить отношения между Англией я Россией, нарушить определенную стабилизацию положения на Среднем Востоке и в Центральной Азии, в чем не были заинтересованы руководящие круги Британской империи.
Все это определило "афганскую" политику Англии в начале XX в. Она сводилась к политическому и экономическому закабалению Афганистана "мирными" методами: дипломатическими интригами, сопровождавшимися военным нажимом, навязыванием кабальных договоров, усилением британского влияния в господствующих кругах страны, наводнением афганского рынка английскими товарами. Афганистан втягивался в мировой капиталистический рынок в качестве зависимой сферы сбыта и источника колониального сырья.
В самом Афганистане к этому времени также произошли определенные изменения. Хотя и крайне медленно, что было вызвано изолированностью страны от внешнего мира, в ней росло производство товаров, расширялся товарооборот, появлялись ростки капиталистических отношений.
Больший вес, по сравнению с предшествующим периодом, начали приобретать представители торговой буржуазии. Национальная буржуазия только зарождалась и была пока менее сильна, чем компрадорская буржуазия, представленная выходцами из Индии, но она все более решительно заявляла о своем праве на существование. Наряду с разбогатевшими помещиками, связанными с развивавшимися рыночными отношениями и заинтересованными в укреплении и развитии экономики страны, вместе с передовыми кругами офицерства и чиновничества афганская национальная буржуазия стремилась к ликвидации политической зависимости, в которую попал Афганистан.
Эти стремления, однако, не встречали поддержки в эмирском дворце. После смерти в 1901 г. Абдуррахман-хана на престол вступил его сын Хабибулла-хан. Слабовольный человек и недалекий политик, Хабибулла-хан окружил себя корыстолюбивыми и продажными дельцами, опирался на реакционное духовенство и всячески сопротивлялся прогрессивным политическим преобразованиям.
Правда, в первые годы после прихода к власти Хабибулла-хан занял выжидательную позицию в своих отношениях с Англией и некоторое время отказывался от получения "субсидии", предоставленной Абдуррахман-хану. Когда англо-бурская война была завершена, британские империалисты предприняли ряд дипломатических маневров, чтобы восстановить свои позиции на Востоке, ослабевшие в годы этой не совсем удачной для Англии войны. В связи с этим английские власти в Индии, которые возглавлял один из наиболее активных лидеров британских империалистических кругов - лорд Керзон, осенью 1904 г. отправили в Кабул новое посольство. Его руководителю Льюису Дэну было поручено добиться принятия эмиром ряда требований. Среди них были - передача афганской армии под британский контроль, маскировавшаяся планами реорганизации этой армии под наблюдением британских офицеров, проведение английской железной дороги из Пешавара до Дакки, а телеграфной линии - до Кабула, а также ограничение ввоза в Афганистан оружия, которое было заказано эмиром Хабибуллой в Германии{305}.
В ноябре 1904 г. миссия Дэна двинулась через Пешавар в Кабул. Одновременно с этим на границах Афганистана были сосредоточены английские войска, "если понадобится поддержать требования посольства силой"{306}, как сообщал В. Клемм из Бомбея.
Гарнизоны индийских пограничных городов были расширены, в английской прессе мелькали многочисленные сообщения о переброске на северо-запад Индии военного снаряжения, боеприпасов и продовольствия, о строительстве сети дорог, ведущих через горные перевалы Гиндукуша. Для инспектирования войск сюда направился сам главнокомандующий английской армией в Индии генерал Китченер{307}. Отдельные органы печати, близкие к военным кругам (как например, "Белуджистан газетт", издававшаяся в Кветте), откровенно призывали к нападению на Афганистан, если афганское правительство не примет британских требований{308}.
Шантаж тем не менее не дал особых результатов. Проведя 5 месяцев в Афганистане (декабрь 1904 - апрель 1905 г.), миссия Дэна после долгих споров смогла лишь добиться подтверждения статус-кво: в марте 1905 г. между эмиром и британским представителем был подписан трактат, которым предусматривалось, что Хабибулла-хан будет всецело придерживаться соглаше
ний, заключенных его отцом с английским правительством.
Договор 1905 г. вызвал недовольство как в Англии, так и в Афганистане. В британском парламенте 20 мая 1905 г. выступил с речью лорд Ньютон "крайний империалист палаты лордов", по определению специалиста в области международных отношений на Востоке А. Е. Снесарева{309}. Лорд Ньютон выразил сожаление в, связи с тем, что Дэну не удалось добиться новых уступок. "Нам следовало бы получить разрешение на отправку британских офицеров в Афганистан для организации афганской армии, - говорил этот "крайний империалист палаты лордов", - иметь телеграфное сообщение с главными городами Афганистана, продолжить нынешние железнодорожные линии к стратегическим пунктам"{310} этой страны.
В самом начале переговоров проявились резкие разногласия между афганским правительством и британскими империалистами. При обсуждении памирского вопроса эти расхождения были вызваны парадоксальной, с точки зрения английских правящих кругов, причиной. Эмир Абдуррахман-хан не имел никаких возражений против передачи России занятых им под нажимом Англии районов на Памире, тем более что получал в обмен Запянджский Дарваз участок бухарских владений, расположенный к югу от реки Аму-Дарьи. Однако, к удивлению и недовольству Дюранда, возражения эмира вызвали разрешение вопроса об одном из памирских бекств - Вахане. Дело было в том, что в процессе переговоров с представителями России английские дипломаты, настаивая на необходимости создания "прокладки" между русскими землями в Средней Азии и британскими в Индии, добились расчленения этого бекства и передачи его южной части Афганистану. Абдуррахман-хан, однако, категорически отказался принять под свою юрисдикцию этот район, известный в качестве "Ваханского языка"{284}. Он не желал создавать новых возможностей для английских провокаций, направленных на ухудшение русско-афганских отношений. Абдуррахман-хан подчеркивал при этом, что его, как и весь афганский народ, вовсе не интересуют какие-либо захваты на Памире, зато много беспокойства причиняют взаимоотношения с Англией.
Дюранду стоило огромных трудов убедить эмира включить эту часть Вахана в состав Афганистана.
Но значительно более сложным оказалось для миссии Дюранда разрешение вопроса о восточноафганских племенах, расположенных в районе индо-афганской границы. Британские империалисты стремились отторгнуть обширную и очень важную территорию, населенную афганскими племенами. Овладение этой территорией передавало бы в руки Англии полный контроль над горными проходами, ведущими в Афганистан. Тем самым колонизаторы получали бы еще больше возможностей диктовать свою волю этому государству.
Естественно, что правительство Абдуррахман-хана, поддержанное широкими кругами афганского народа, оказало упорное сопротивление требованиям империалистов. Переговоры зашли в тупик. Дюранд убеждал и настаивал перенести пограничную черту на запад, обусловливая этим урегулирование взаимоотношений между обеими странами. Следуя своей обычной политике кнута и пряника, империалисты грозили Афганистану немедленной войной в случае отклонения их претензий. В Северной Индии происходила концентрация британских войск, и английские газеты публиковали множество статей о необходимости "воздействия" на несговорчивого змира. В то же время британские власти обещали увеличить ежегодную субсидию Абдуррахман-хану.
После долгих споров, находясь перед угрозой войны, эмир Абдуррахман-хан был вынужден согласиться на новое направление границы между британскими владениями в Индии и Афганистаном. Британская империя овладела важнейшей частью территории восточноафганских племен.
В ноябре 1893 г. Абдуррахман-хан и Мортимер Дюранд подписали соглашение о "достижении взаимопонимания" по поводу индо-афганской границы. По его условиям, Афганистан должен был "отказаться от каких бы то ни было претензий на Сват, Баджаур и Чит-рал, а также от прав на Вазиристан и Чагай"{285}.
Новая граница, обеспечивавшая свободный доступ британским вооруженным силам в Афганистан, проходила в основном по Сулеймановым горам и получила название "линии Дюранда".
Эмир Абдуррахман-хан и после отъезда миссии Дюранда пытался исправить положение. В отправленном им письме вице-королю Индии он призывал признать его власть над восточноафганскими племенами. Эмир старался убедить англичан доводами, какие, по его мнению, должны были подействовать на них. "Если вы отсечете их (пограничные племена. - Н. X.) от моих владений, аргументировал Абдуррахман-хан, - они никогда не будут полезны ни вам, ни мне... Пока ваше правительство в силах и ни с кем не воюет, вы сможете крепкой рукой держать их в узде, но если какой-нибудь чужеземный враг появится на границах Индии, эти пограничные племена будут вашими злейшими врагами. Вы должны помнить, что они, подобно слабому противнику, могут находиться под ногами более мощного врага, пока он силен; когда же он перестанет быть достаточно сильным, чтобы удерживать слабого, тот восстает против его ига и в свою очередь нападает на него.
Отрезая от меня эти пограничные племена - народ моей национальности и моей религии, вы подорвете мой престиж в их глазах и сделаете меня слабым, а моя слабость вредна для вашего правительства"{286}.
Но и этот, наиболее убедительный, как казалось эмиру, довод не произвел впечатления на империалистов. Восточноафганские племена, общая численность которых достигала примерно 4-5 млн. человек, (т. е. столько же, сколько афганцев находилось и в самом Афганистане), были отрезаны от остальной части афганского народа и поставлены под английский контроль. Проведение государственной границы между Индией и Афганистаном по "линии Дюранда" явилось новым, особенно серьезным актом политики расчленения афганского народа, планомерно проводившейся британскими колонизаторами на протяжении многих десятилетий.
Афганский историк С. К. Риштия отмечал, что отторжение Англией восточно-афганских земель "до сих пор остается незаживающей раной на теле Афганского государства"{287}.
Основное значение этого империалистического акта заключалось в том, что он наносил серьезный удар делу национальной консолидации и сплочения афганского народа, препятствовал укреплению, а также экономическому, политическому и культурному развитию афганского государства{288}.
В том же 1893 г., когда было подписано соглашение с Дюрандом, английское правительство для "поощрения" эмира в связи с его вынужденной уступчивостью повысило выдававшуюся ему "субсидию" с 12 до 18 лаков рупий. Эта подачка, однако, не сгладила у Абдуррахман-хана чувства обиды от того совершенно неприкрытого грабежа, которому подвергся Афганистан со стороны выдававшей себя за его покровительницу Британской империи. До конца своей жизни, по словам другого афганского историка Мухаммеда Али, эмир "негодовал в связи с этим своеволием англичан, которые лишили Афганистан более трети его населения"{289}.
Впрочем, об этом с достаточной выразительностью свидетельствует сам эмир. В своей автобиографии, написанной в последние годы жизни, он дает любопытную оценку захватнической политики Англии: "При моем деде Дост Мухаммед-хане, - писал Абдуррахман-хан, - в минуты слабости государства англичане постарались извлечь выгоду из этих обстоятельств и отрезали некоторые страны от моих владений и подчинили их своему протекторату. При эмирах Шер Али-хане и Якубе англичане опять отняли от Афганистана долину Курама, Хайберский проход, часть Пишина и многие другие местности. Во время даже моего царствования, несмотря на мое горячее сопротивление, во время правления лорда Ленсдоуна англичане прогнали моих чиновников из Булундкеля, Вазиристана и многих других мест; сделали они это при помощи английских пушек, которые обращены были и против меня; затем они построили на моей территории железнодорожную станцию Новый Чаман, вопреки моему запрещению и не имея также разрешения моего народа... Англия никогда не упускала случая урезать что-либо от Афганистана. В этом отношении наши друзья-англичане отняли от нас больше, чем отняла Россия!"{290}, - иронизировал эмир, учитывая, что Россия фактически не овладела ни пядью афганской территории.
Заслуживает внимания оценка "линии Дюранда" в английской историографии. Так, преемник Дюранда на поприще проведения колониальной политики британский полковник Фрэзер-Тайтлер в сделанном им в 1948 г. докладе на заседании Имперского королевского общества в Лондоне утверждал, что установленная в 1893 г. пограничная черта не была удовлетворительной для Британской империи. Он подчеркивал, что северо-западная граница Индии никогда не проходила так, как об этом "договорился" Дюранд. "...Границы великих империй Индии были на Гиндукуше или за ним, - декларировал Фрэзер-Тайтлер, - и это был барьер, который охранял Индию от орд кочевников севера".
Фрэзер-Тайтлер, таким образом, предпочел бы провести границу по Гиндукушскому хребту или по реке Аму-Дарье, чтобы Афганистан оказался полностью поглощенным колонизаторами. Стараясь замаскировать подлинную сущность агрессивной колониальной политики Англии, он приписывал ей "оборонительные" цели, стремление к "безопасности для себя и для своих владений".
Именно эти поиски безопасности, по утверждению Фрэзера-Тайтлера, "вынудили англичан дважды опустошать Афганистан, оставив Афганское королевство нетронутым, распространить свое влияние за Аму-Дарью и как раз вовремя, чтобы помешать русским перебраться через реку и достичь северного барьера Гиндукуша"{291}. Объяснялось все очень просто! "Стремящиеся к безопасности" колонизаторы "едва-едва успели" захватить всю Индию и установить свой контроль над Афганистаном, как стали уверять, что это сделано ими исключительно "в целях обороны". "Никто добровольно не согласился бы принять "линию Дюранда" в качестве международной границы, писал Фрэзер-Тайтлер, - она являлась компромиссом между продвижением к Гиндукушу и отступлением к Инду"{292}. Упоминание об отсутствии "доброй воли" в принятии Англией этой "линии" звучит весьма иронически: Афганскому государству она была навязана вооруженной силой, но британских империалистов никто не вынуждал настойчиво добиваться этой границы. Здесь упоминание о "доброй воле" следует понимать только как сожаление, что колонизаторы не смогли провести пограничную черту по Гиндукушу или Аму-Дарье.
Более прямолинеен был генерал П. Сайкс, который отмечал, что миссия Дюранда "обеспечила для Индийской империи (т. е. для британских империалистов. - Н. X.) наиболее важное достижение ее внешней политики в течение XIX века"{293}.
Откровенно захватническая политика английских правящих кругов в вопросе об установлении афгано-индийской границы встретила решительное сопротивление со стороны населения земель, отрезанных от Афганистана "линией Дюранда". Восточноафганские племена начали открытую вооруженную борьбу против попыток колонизаторов установить в этом районе свой контроль. Здесь начались массовые освободительные восстания, не прекращавшиеся ни на один день и получившие у англичан официальное наименование "постоянной пограничной войны". Важнейшей причиной восстаний являлось, в частности, то, что "политические рубежи здесь отнюдь не совпадали с этническими"{294}, как писал участник английской разграничительной комиссии Т. Хольдич.
Уже в 1894 г., через год после установления новой границы, на активную вооруженную борьбу против империалистов выступили афганские племена момандов, вазиров и афридиев. Русский военный агент в Лондоне полковник Ермолов, внимательно следивший за высказываниями британской печати по поводу англо-афганских взаимоотношений, подчеркивал особое значение захвата Англией "всей долины Курама с Пейвар-Коталом, командующим путями на Кабул и Газни, и всего Вази-ристана". Он отмечал, что предлог для посылки британской военной экспедиции в Вазиристан был найден "в результате деятельности местных английских агентов-провокаторов"{295}. Борьба в Вазиристане приняла затяжной характер, а в 1895 г. подавление восстания афганских племен было осложнено тем, что началось антиимпериалистическое движение в примыкавшем с севера к афганским землям княжестве Читрал. Находившийся здесь английский гарнизон был окружен. Колонизаторы направили против читральцев карательную экспедицию. Однако продвижение британских войск в Читрал оказалось невозможным, ибо в княжестве Сват, лежавшем на пути английской армии, также началось народно-освободительное восстание против поработителей.
С огромным трудом колонизаторам удалось подавить восстание в пограничной полосе. Однако в 1897 г. она снова явилась ареной ожесточенной борьбы афганских племен против империалистов. Восстание в Вазиристане началось нападением на британский вооруженный отряд{296}. Оно быстро распространилось на север и юг от Вазиристана, охватило Пешаварский и Кохатский округа, Курамскую долину и другие земли, вплоть до Белуджистана{297}. В народно-освободительное движение было вовлечено население огромного района. Для подавления восстания британские правящие круги снарядили специальную карательную экспедицию - "Малакандский полевой отряд".
Британских карательных сил, направленных против афганских патриотов, оказалось, однако, недостаточно. Английские власти были вынуждены двинуть 70-тысячное войско для подавления сопротивления афганских племен{298}. Лишь к концу 1898 г. колонизаторам удалось справиться с восставшими, да и то ненадолго. Восточно-афганские племена продолжали вести упорную борьбу за свою свободу. По далеко неполным данным английских официальных источников, только в конце XIX в. против пуштунских племен было предпринято до 20 крупных военных экспедиций, в которых участвовало свыше 100 тыс. солдат британских войск.
Патриотическое движение восточноафганских племен пользовалось широкой симпатией и поддержкой со стороны всех афганцев. Британские власти прилагали все усилия для подавления восстаний, но эти усилия были безуспешны: освободительное движение приобретало все больший размах. Ряд районов постоянно находился на военном положении. Английское командование оказалось перед необходимостью перебросить сюда целую армию и держало в землях, отошедших к Англии по соглашению Дюранда, свыше 40 тыс. отборных солдат.
Выжигая целые селения, истребляя беспощадно не только мужчин, но и женщин, стариков и детей, подкупая и переманивая на свою сторону феодальную верхушку, британские колонизаторы стремились задушить народно-освободительное движение на захваченной ими территории.
Острая и упорная борьба в районе расселения восточноафганских племен приковывала крупные военные силы Британской империи и вызывала огромные денежные расходы. В начале марта 1898 г. сложившаяся здесь обстановка явилась предметом обсуждения в палате лордов. Выступивший с большой речью специалист по карательным операциям против афганского народа лорд Робертс призывал к решительным мерам для "полного умиротворения" племен в пограничной полосе{299}.
Комментируя взгляды английского правительства по этому вопросу, военный представитель России в Лондоне полковник Ермолов писал, что "оно намерено осуществлять бессмысленные.., ни к чему не приводящие пограничные экспедиции, во время которых сжигаются деревни, уничтожаются посевы, рубятся фруктовые деревья, гибнут невоенные, женщины и дети, и только еще более разгорается вражда и ненависть к англичанам и падает их престиж"{300}.
Одним из важнейших очагов освободительного движения восточноафганских племен являлся Вазиристан. Колонизаторы применяли здесь разнообразные методы для подавления выступления вазиров, вплоть до вооруженной блокады населенной ими территории. В 1900 г. на границе Вазиристана была сосредоточена крупная армия. Британское командование не решалось двинуть свои войска в глубь этой горной страны и ограничивалось организацией набегов на окраинные селения. Русский консул в Бомбее В. Клемм сообщал о том, что в начале декабря 1901 г. английские отряды вторглись с разных сторон в Вазиристан, "провели там довольно значительное опустошение и, захватив некоторое количество скота и пленных, быстро вернулись на свои пограничные посты..."{301}
Следует при этом подчеркнуть, что жертвами этого бандитского нападения были как раз те кланы племени вазиров, которые менее других участвовали в борьбе против империалистов. Британская печать, по словам Клемма, объясняла это тем, что "до настоящих виновников грабежей (по терминологии английских официальных газет. - Н. X.) добраться трудно, поэтому остается надеяться, что миролюбивая и разумная часть населения, пострадавшая ныне из-за непримиримых, сама восстанет против последних и заставит их смириться"{302}.
Однако эти провокационные, чисто колонизаторские приемы на практике давали противоположный результат: в активное сопротивление агрессорам вовлекались все более широкие слои населения, возмущенного грабежами и зверствами оккупантов.
Афганские патриоты готовы были заплатить любую цену за оружие, которое дало бы им возможность оказывать должный отпор интервентам. Они согласны были жить впроголодь в течение длительного времени, но не быть безоружными перед лицом жестокого врага. По свидетельству английского генерала Бартона, одного из организаторов нападений на афганские селения Северо-Западной Индии, патаны платили за хорошие винтовки огромные суммы, доходившие до 80 фунтов стерлингов. Этих средств, скопленных за долгое время, по мнению Бартона, могло хватить на безбедное существование афганского крестьянина в течение 4 лет{303}.
Британские правящие круги оказывались вынужденными продолжать переброску своих вооруженных сил в район афганских племен. Численность английских войск в Вазиристане возросла с 12 тыс. человек в 1900 г. до 20 тыс. в 1901 г.{304} Вазиры облагались огромными штрафами. Стремясь расколоть ряды повстанцев, английские колониальные власти стали создавать специальную местную "милицию", подкупая и привлекая на свою сторону феодальные элементы. Однако основная часть пуштунов продолжала вести непримиримую борьбу против британского господства.
В конце концов колонизаторам пришлось отказаться ют намерения подчинить восточноафганские племена своему контролю. В 1901 г. они объявили о создании особой Северно-Западной пограничной провинции с центром в городе Пешаваре. Эта провинция была отделена административной чертой от так называемой "полосы независимых племен", примыкавшей с востока к индо-афганской границе - "линии Дюранда". Этот акт являлся убедительным признанием колониальных властей в своей неспособности справиться с упорным и самоотверженным сопротивлением афганских патриотов.
К началу XX в. Афганистан продолжал оставаться отсталой, слабо развитой в экономическом отношении страной. Это было обусловлено ослаблением его производительных сил в ходе упорной борьбы с британскими агрессорами, длившейся, как мы видели, на протяжении почти всего истекшего века, а также в результате полуколониальной эксплуатации, которой он подвергался со стороны империалистов.
Не добившись успеха в попытках полного захвата этой страны, английские колонизаторы смогли все же расчленить афганский народ, изолировать его от внешнего мира и установить над Афганистаном свой контроль. Они и в дальнейшем продолжали стремиться к полному уничтожению Афганистана как самостоятельного государства. Однако на пути к этому на рубеже XIX и XX вв. имелись серьезные препятствия. Наряду с ожесточенным сопротивлением афганского народа для Англии в этот период серьезно ухудшилась международная обстановка. В Южной Африке она вела тяжелую и бесславную войну с бурами. В Европе вырастал грозный соперник - "молодой" хищный германский империализм. Для борьбы с этим врагом, которая постепенно принимала все более решающее значение в мировой политике, британские правящие круги искали сильных союзников и непрочь были использовать в своих интересах царизм, особенно после того как русское самодержавие потерпело поражение в войне с Японией.
Новая попытка захвата Афганистана могла серьезнейшим образом обострить отношения между Англией я Россией, нарушить определенную стабилизацию положения на Среднем Востоке и в Центральной Азии, в чем не были заинтересованы руководящие круги Британской империи.
Все это определило "афганскую" политику Англии в начале XX в. Она сводилась к политическому и экономическому закабалению Афганистана "мирными" методами: дипломатическими интригами, сопровождавшимися военным нажимом, навязыванием кабальных договоров, усилением британского влияния в господствующих кругах страны, наводнением афганского рынка английскими товарами. Афганистан втягивался в мировой капиталистический рынок в качестве зависимой сферы сбыта и источника колониального сырья.
В самом Афганистане к этому времени также произошли определенные изменения. Хотя и крайне медленно, что было вызвано изолированностью страны от внешнего мира, в ней росло производство товаров, расширялся товарооборот, появлялись ростки капиталистических отношений.
Больший вес, по сравнению с предшествующим периодом, начали приобретать представители торговой буржуазии. Национальная буржуазия только зарождалась и была пока менее сильна, чем компрадорская буржуазия, представленная выходцами из Индии, но она все более решительно заявляла о своем праве на существование. Наряду с разбогатевшими помещиками, связанными с развивавшимися рыночными отношениями и заинтересованными в укреплении и развитии экономики страны, вместе с передовыми кругами офицерства и чиновничества афганская национальная буржуазия стремилась к ликвидации политической зависимости, в которую попал Афганистан.
Эти стремления, однако, не встречали поддержки в эмирском дворце. После смерти в 1901 г. Абдуррахман-хана на престол вступил его сын Хабибулла-хан. Слабовольный человек и недалекий политик, Хабибулла-хан окружил себя корыстолюбивыми и продажными дельцами, опирался на реакционное духовенство и всячески сопротивлялся прогрессивным политическим преобразованиям.
Правда, в первые годы после прихода к власти Хабибулла-хан занял выжидательную позицию в своих отношениях с Англией и некоторое время отказывался от получения "субсидии", предоставленной Абдуррахман-хану. Когда англо-бурская война была завершена, британские империалисты предприняли ряд дипломатических маневров, чтобы восстановить свои позиции на Востоке, ослабевшие в годы этой не совсем удачной для Англии войны. В связи с этим английские власти в Индии, которые возглавлял один из наиболее активных лидеров британских империалистических кругов - лорд Керзон, осенью 1904 г. отправили в Кабул новое посольство. Его руководителю Льюису Дэну было поручено добиться принятия эмиром ряда требований. Среди них были - передача афганской армии под британский контроль, маскировавшаяся планами реорганизации этой армии под наблюдением британских офицеров, проведение английской железной дороги из Пешавара до Дакки, а телеграфной линии - до Кабула, а также ограничение ввоза в Афганистан оружия, которое было заказано эмиром Хабибуллой в Германии{305}.
В ноябре 1904 г. миссия Дэна двинулась через Пешавар в Кабул. Одновременно с этим на границах Афганистана были сосредоточены английские войска, "если понадобится поддержать требования посольства силой"{306}, как сообщал В. Клемм из Бомбея.
Гарнизоны индийских пограничных городов были расширены, в английской прессе мелькали многочисленные сообщения о переброске на северо-запад Индии военного снаряжения, боеприпасов и продовольствия, о строительстве сети дорог, ведущих через горные перевалы Гиндукуша. Для инспектирования войск сюда направился сам главнокомандующий английской армией в Индии генерал Китченер{307}. Отдельные органы печати, близкие к военным кругам (как например, "Белуджистан газетт", издававшаяся в Кветте), откровенно призывали к нападению на Афганистан, если афганское правительство не примет британских требований{308}.
Шантаж тем не менее не дал особых результатов. Проведя 5 месяцев в Афганистане (декабрь 1904 - апрель 1905 г.), миссия Дэна после долгих споров смогла лишь добиться подтверждения статус-кво: в марте 1905 г. между эмиром и британским представителем был подписан трактат, которым предусматривалось, что Хабибулла-хан будет всецело придерживаться соглаше
ний, заключенных его отцом с английским правительством.
Договор 1905 г. вызвал недовольство как в Англии, так и в Афганистане. В британском парламенте 20 мая 1905 г. выступил с речью лорд Ньютон "крайний империалист палаты лордов", по определению специалиста в области международных отношений на Востоке А. Е. Снесарева{309}. Лорд Ньютон выразил сожаление в, связи с тем, что Дэну не удалось добиться новых уступок. "Нам следовало бы получить разрешение на отправку британских офицеров в Афганистан для организации афганской армии, - говорил этот "крайний империалист палаты лордов", - иметь телеграфное сообщение с главными городами Афганистана, продолжить нынешние железнодорожные линии к стратегическим пунктам"{310} этой страны.