Страница:
Личико девочки расцвело в улыбке, открывшей брекеты и два ряда крупных, неровных зубов.
Майкл подошел к столу, наклонился, поцеловал макушку Бетси, взъерошил черные волосы Лулу и двинулся к двери, на ходу взяв пальто со спинки стула и портфель с кафельной столешницы.
– Знаешь… – Бетси буквально расцвела от его внимания.
Майкл вышел из дома, и дверь захлопнулась за ним, оборвав Бетси на полуслове.
– Он тебя не слышит, – сказала Джолин. – Ты же знаешь, как это бывает, когда папа торопится на паром.
– Ему не мешало бы проверить слух, – буркнула Бетси, отодвигая тарелку.
4
5
Майкл подошел к столу, наклонился, поцеловал макушку Бетси, взъерошил черные волосы Лулу и двинулся к двери, на ходу взяв пальто со спинки стула и портфель с кафельной столешницы.
– Знаешь… – Бетси буквально расцвела от его внимания.
Майкл вышел из дома, и дверь захлопнулась за ним, оборвав Бетси на полуслове.
– Он тебя не слышит, – сказала Джолин. – Ты же знаешь, как это бывает, когда папа торопится на паром.
– Ему не мешало бы проверить слух, – буркнула Бетси, отодвигая тарелку.
4
Майкл стоял у окна своего кабинета и смотрел на улицу. В этот холодный, серый день Сиэтл словно бурлил под тяжестью низких облаков. Пелена дождя мешала смотреть, смягчала резкие контуры небоскребов. Далеко внизу посыльные на велосипедах сновали среди машин, словно колибри.
За спиной раздался звонок интеркома.
Майкл вернулся к столу и ответил на вызов.
– Привет, Энн. Что случилось?
– Звонит мистер Эдвард Келлер.
– Мы знакомы?
– Насколько я знаю, нет. Он говорит, это срочно.
– Соедини.
Майкл сел за стол. Срочные звонки от незнакомцев – неотъемлемая часть работы защитника на уголовных процессах.
Зазвонил телефон, и Майкл снял трубку.
– Майкл Заркадес, – представился он.
– Спасибо, что ответили на звонок, мистер Заркадес. Насколько я понимаю, суд назначил вас адвокатом моего сына.
– Как зовут вашего сына?
– Кит Келлер. Его арестовали за убийство жены.
Дело, которое судья Раньон поручил Биллу.
– Понятно, мистер Келлер. Я как раз собирался ознакомиться с существом дела. – Майкл порылся в груде бумаг на столе, с трудом отыскав нужную папку. – Да, конечно. Сегодня в два часа у меня встреча с вашим сыном.
В два часа. Черт!
Соревнования по легкой атлетике.
– Я волнуюсь за него, сэр. Он не хочет со мной разговаривать. Если вы не возражаете, мне хотелось бы приехать и поговорить с вами. Вы должны знать, что он хороший парень.
И, несмотря на это, убийца.
– Я уверен, что нам нужно поговорить, мистер Келлер, – сказал Майкл. – Но сначала я должен увидеться с клиентом. Вы оставили секретарю свой номер телефона?
– Да.
– Хорошо.
– Мистер Заркадес, Кит хороший парень. Я не знаю, почему он это сделал.
Майкл предпочел бы не слышать последней фразы.
– Я вам перезвоню, мистер Келлер. Спасибо.
Майкл положил трубку на рычаг и посмотрел на часы. 12:27. Он совсем забыл об этой встрече с Келлером – ее следовало отменить из-за соревнований дочери.
Можно и отменить. Или приехать пораньше. Вряд ли Келлер так уж занят.
Майкл снова взглянул на часы. Если не терять времени, то в 12:45 он будет в тюрьме, поговорит с новым клиентом и успеет на паром в 2:05.
Комната для свиданий в тюрьме округа Кинг была сырой и мрачной. Никакого полупрозрачного зеркала на стене. Вместо него пара зеленых погнутых светильников над деревянным, исцарапанным за долгие годы столом и маленькая металлическая урна в углу. Ничего, что можно использовать в качестве оружия. Ножки стола прикручены к цементному полу.
Майкл сел напротив нового клиента, Кита Келлера. Это был молодой человек с коротко постриженными светлыми волосами и телосложением, указывавшим либо на использование стероидов, либо на увлечение тяжелой атлетикой. Скулы резко выделялись на его лице, губы выглядели так, словно он их безжалостно искусал.
Часы на стене бесстрастно отмеривали минуты, прошедшие в молчании.
А если точнее, не совсем в молчании.
Кит сидел неподвижно, как камень; его глаза были пугающе пустыми.
Они с Майклом сидели здесь вдвоем уже тридцать пять минут. Кит не произнес ни слова, только громко и хрипло дышал.
Майкл снова посмотрел на часы – 1:21. А затем перевел взгляд на документы, лежавшие перед ним на деревянном столе. До сих пор у него был лишь протокол ареста, но его явно недостаточно, чтобы строить защиту. Согласно сообщению полиции, Кит впал в неистовство и стрелял во все подряд, пока соседи не обратились за помощью. Когда прибыла полиция, Кит забаррикадировался в доме, где провел несколько часов. В какой-то момент он – предположительно – выстрелил жене в голову. В рапорте указывалось, что Кит угрожал убить себя, но отряд полицейского спецназа сумел его захватить и обезвредить.
Бессмыслица какая-то… Киту двадцать четыре с половиной года, и у него безупречная репутация. В отличие от большинства клиентов Майкла, его ни разу не арестовывали, даже за мелкое воровство в магазинах в подростковом возрасте. После окончания средней школы он пошел служить в морскую пехоту и уволился со службы с хорошей аттестацией. Потом нашел работу. Ни связей с бандами, ни злоупотребления наркотиками.
– Мне нужно понять, Кит: что произошло?
Келлер продолжал смотреть в ту же точку на стене, которая привлекала его внимание последние тридцать пять минут.
И это ужасное, прерывистое дыхание.
Вздохнув, Майкл взглянул на часы. Если парень не хочет себе помочь, это его дело. А Майклу пора уходить, чтобы не опоздать на паром и к началу легкоатлетических соревнований.
– Прекрасно, Кит. Я намерен просить суд, чтобы вам назначили психиатрическую экспертизу. Вам не разрешат участвовать в процессе, если вы не в состоянии сотрудничать с защитой. Вы предпочитаете психиатрическую клинику или тюрьму? Выбор за вами.
По-прежнему ничего.
Майкл подождал секунду, все еще надеясь на ответ. Не дождавшись реакции клиента, он встал и собрал бумаги.
– Я на вашей стороне, Кит. Помните об этом.
Майкл убрал документы в портфель, застегнул замок и уже собирался нажать кнопку вызова охраны, когда Кит вдруг заговорил:
– К чему беспокоиться? Я виновен.
Майкл остановился. Из всего, что мог сказать парень, эта фраза была наименее продуктивна. Защитник в уголовном процессе не желает этого знать, это ограничивает диапазон стратегии защиты, которую он может предложить. Майкл медленно повернулся, ожидая встретить взгляд Кита, но парень разглядывал свои пальцы, словно под его грязными ногтями скрывался секрет бессмертия.
– Когда вы признаете вину…
– Я выстрелил ей в голову. – Его голос дрогнул. Он поднял взгляд. Майкл умел различать горе – именно его он увидел в глазах молодого человека. – Зачем вам быть на моей стороне?
Проклятье!
Теперь ему придется объяснять отношения между адвокатом и клиентом, а также принципы американской юриспруденции, в том числе презумпцию невиновности. Он снова посмотрел на часы – 1:37. К началу легкоатлетических соревнований уже не успеть, но ведь можно и опоздать, правда?
Майкл вернулся к столу, сел и вытащил из портфеля блокнот и документы.
– Позвольте объяснить, как это устроено…
В 2:20 Джолин остановила машину перед принадлежащим свекрови магазином садового инвентаря и повела Лулу внутрь.
Над головой весело звякнул звонок. Маленький и узкий магазинчик – бывшая старинная аптека со стойкой продажи газированной воды – был настоящим сокровищем для садоводов. Мать Майкла, Мила, открыла торговлю десять лет назад просто ради развлечения, но за несколько месяцев, прошедших после смерти Тео, магазин превратился в ее убежище. Мила была женщиной ответственной – как и ее сын, – и в последнее время засиживалась на работе допоздна.
– Йа-Йа! – крикнула Лулу, вырываясь из рук матери. С обычным для нее энтузиазмом она ринулась вперед. – Где ты?
Из подсобного помещения, отделенного занавеской из блестящих стеклянных бус, показалась Мила.
– Я тут, Йа-Йа! – закричала Лулу.
На Миле была ее обычная рабочая одежда: доходящая до середины бедер футболка, зеленый брезентовый фартук, скроенный так, чтобы скрывать полноту, и джинсы, заправленные в резиновые сапоги оранжевого цвета. Тщательно наложенная косметика подчеркивала удивительную красоту лица: крутые дуги черных бровей, сияющие карие глаза и полные, всегда готовые улыбнуться губы. Она выглядела настоящей гречанкой и баловала внучек точно так же, как раньше баловала сына. Мила стала для Джолин матерью, о которой она всегда мечтала.
В первые годы своего брака Джолин провела не один час вместе со свекровью, ковыряясь в жирной, черной земле. Поначалу она думала, что ей рассказывают о сорняках, о значении крепкой корневой системы и о солнечном свете, необходимом для роста, но потом поняла, что свекровь говорила ей о жизни, о любви и о семье. Когда Джолин и Майкл собрались покупать свой дом, чтобы растить в нем собственных детей, вопрос о выборе места даже не возникал. Этот город стал для Джолин родным в ту секунду, когда Мила обняла ее и шепнула: «Ты создана для него, но ведь ты и сама это знаешь, правда?»
– Привет, Люси Луида. – Сильными руками Мила подхватила внучку и посадила на прилавок рядом с кассовым аппаратом.
– Привет, Йа-Йа, – улыбнулась Лулу. – Хочешь сыграть в ладушки?
– Не теперь, кардиа моу[3].
Джолин подошла к Миле и крепко обняла ее. Аромат любимых духов Милы «Шалимар» всегда ассоциировался у Джолин со свекровью.
Мила откинулась назад. Ее крашеные черные волосы, заколотые как у постаревшей «девушки из Джерси»[4], щекотали щеку Джолин. Затем она хлопнула в ладоши.
– А теперь пора смотреть, как моя старшая внучка бегает быстрее ветра. Я готова.
Мила переоделась, оставила распоряжения своему престарелому помощнику, и вскоре они уже шагали к зданию школы.
Солнце наконец разогнало облака. На стадионе кипела бурная деятельность: ученики, преподаватели и родители готовили беговую дорожку и футбольное поле для соревнований. Соперники собрались на противоположном краю поля. Бетси, одетая в синюю с золотом форму, вместе со своей командой расположилась под стойкой ворот. Увидев родных, она махнула рукой и побежала к ним.
Джолин улыбнулась дочери, явно обрадовавшейся, что они пришли и будут смотреть, как она бежит. Это было важное событие для Бетси – первые легкоатлетические соревнования в школе. У Джолин от волнения защемило в горле. Она наклонилась и поцеловала дочь.
– О боже! – выдохнула Бетси недовольно и отстранилась, глаза ее широко раскрылись.
– Ужас! Ужас! – рассмеялась Мила. – Твой отец тоже не любил, когда я целовала его при всех, а я не обращала внимания. Говорила, что ему повезло иметь мать, которая его любит.
– Ладно. – Бетси оглянулась на свою команду и нервно прикусила губу.
Джолин наклонилась к дочери:
– Ты готова, Бетси?
Дочь посмотрела на нее, и в это мгновение Джолин снова увидела перед собой маленькую девочку, любившую возиться в песке и выискивать гусениц.
– Я проиграю. Ты сама это знаешь. А может, даже упаду.
– Ты не упадешь, Бетси. Жизнь похожа на яблоко. Нужно укусить как следует, чтобы почувствовать вкус и аромат.
– Да. – У Бетси был несчастный вид. – Что бы это ни значило.
– Это означает удачу, – сказала Мила.
– Мы пойдем на трибуну и будем смотреть.
– А где папа? – спросила Бетси.
– Придет, – успокоила ее Джолин. – Паром только причаливает. Удачи, детка!
Джолин подхватила Лулу на руки и направилась к трибуне. На открытых местах собралось человек сорок, в основном матери с детьми. Они устроились на скамье в центре сектора. Минут через пять примчалась Тэми, раскрасневшаяся и задыхающаяся.
– Я что-нибудь пропустила? – спросила она, усаживаясь рядом с Джолин.
– Нет.
Ровно в половине четвертого раздался хлопок стартового пистолета, и началось первое состязание – забег на милю среди мальчиков.
При звуке выстрела Лулу взвизгнула, вскочила и принялась носиться между скамьями трибуны.
– Посмотри на меня, мамочка!
– Где Майкл? – В голосе Милы проступала тревога. – Вчера я ему напоминала.
– Я уверена, он уже едет, – ответила Джолин. – Лучше бы ему прийти.
Тэми бросила на нее взгляд, означавший: «Успокойся…»
Джолин кивнула.
Забег на милю завершился. Теперь очередь девочек.
Джолин выудила из сумочки телефон и набрала номер сотового Майкла. Вызов сразу же переключился на голосовую почту.
Давай, Майкл… Только не опоздай.
Она нервно притопывала ногой.
В 4:10 объявили забег на сто метров, в котором участвовала Бетси. «Участникам занять свои места на дорожке…»
Телефон Джолин зазвонил. Это был Майкл. Она быстро нажала клавишу ответа.
– Если ты на парковке, то придется бежать. Только что объявили ее забег.
– Я в тюрьме, – ответил Майкл. – Мой клиент…
– Значит, ты не пришел… – резко оборвала его она.
На беговой дорожке Бетси вышла к линии старта, наклонилась, уперлась ладонями в землю, поставила ноги на колодки.
– Черт возьми, Джо…
Выстрел из стартового пистолета.
– Я занята, – сказала Джолин и отключила телефон. Потом вскочила и закричала, поддерживая Бетси, которая энергично работала руками и ногами, выкладываясь по полной. От гордости за дочь на глазах Джолин выступили слезы. – Давай, Бетси, давай!
Финишную черту Бетси пересекла второй. Согнулась пополам, тяжело дыша, потом подняла голову и посмотрела на трибуны, на свою семью. Она торжествующе улыбалась, буквально светилась от радости.
Потом улыбка медленно погасла. Бетси увидела, что отца нет.
Отвернувшись, Бетси побежала к команде.
Джолин медленно опустилась на сиденье. Она знала, как больно, когда ты нуждаешься во внимании родителей, а тебе в нем отказывают. И не хотела, чтобы ее дети когда-либо испытали такое. Джолин понимала, что ее реакция чрезмерна, – в конце концов, это только соревнования по легкой атлетике. Но это лишь начало. Как долго Бетси будет помнить об этом и переживать? И почему Майкл с такой легкостью передумал?
Потом объявили еще один забег, на 220 метров, и Бетси очень старалась, но радости на ее лице уже не было, как и улыбки. Она пришла четвертой. Соревнования продолжались. Лулу по-прежнему бегала между скамейками трибуны, но взрослые не двинулись с места.
– Не понимаю, – наконец произнесла Мила. – Я дважды ему напоминала.
– Дважды или четырежды – это все равно, – сказала Тэми. – Единственным законным оправданием его забывчивости может быть опухоль мозга. Простите, миссис Заркадес, я имела в виду…
– Он весь в отца, – ответила Мила. – Я умоляла Тео прийти на школьные мероприятия Майкла, но муж всегда был занят. Работа так много значит для них.
– Похоже, это семейное, – тихо сказала Джолин.
– Да, – вздохнула Мила. – Его отцу я так тоже говорила.
Лулу покружилась перед Джолин, потом с размаху опустилась на сиденье. Глаза ее блестели, что означало: «Я сейчас заплачу или засну».
В четверть шестого соревнования закончились, и Джолин встала, взяв Лулу за руку.
– Ладно. Пойдем.
Они спустились по ступенькам трибуны на поле, где собрались спортсмены из команд разных школ.
– Вот она. – Лулу указала на Бетси, в одиночестве стоявшей в створе ворот.
Джолин крепко обняла дочь:
– Я так горжусь тобой!
– Второе место. Подумаешь… – Бетси отстранилась.
Джолин видела, как обида превращается в тонкую оболочку гнева. Похоже, теперь у Бетси это стало обычным делом – любые сильные эмоции заканчиваются раздражением.
– Я никогда не видела такого бега, кардиа моу. Ты была словно ветер.
Бетси даже не улыбнулась.
– Спасибо, Йа-Йа.
– Как насчет пиццы и мороженого? – предложила Мила.
– Давайте, – угрюмо согласилась Бетси.
Они ушли все вместе. Джолин – и Бетси, очевидно, тоже – понимала, что все пытаются говорить разом, надеясь сгладить отсутствие Майкла. Целый час они притворялись – смеялись слишком громко и шутили не слишком удачно. Джолин сбилась со счета, сколько раз ее дочь удостаивалась похвалы. Слова разбивались о выстроенную Бетси хрупкую стену, не вызывая у нее даже тени улыбки. Одно место за столом оставалось пустым, и все остро ощущали это.
Когда они вышли из ресторана и поехали домой, Джолин была в ярости – еще никогда она так не злилась на Майкла.
Только Мила осмелилась затронуть больную тему. Когда машина подъехала к ее дому, она повернулась к Бетси:
– Твой отец хотел быть сегодня здесь. Я знаю.
– Без разницы.
Мила помолчала, словно обдумывая ответ, но ничего не сказала, а лишь печально улыбнулась, отстегнула ремень безопасности и вышла из машины.
Джолин поставила машину в гараж и отстегнула Лулу.
– А где папа? – сонным голосом спросила задремавшая было девочка.
– Он очень занят и не смог приехать! – резко ответила Бетси. – Но мне плевать. – Она захлопнула дверцу и побежала в дом.
Джолин взяла Лулу на руки и стала подниматься по лестнице. Потом приготовила ей постель, умыла и уложила дочь. Лулу уснула, едва ее голова коснулась подушки.
Джолин подошла к двери в спальню Бетси и, постучав, вошла.
Бетси уже лежала в постели, ее покрытое прыщами лицо было красным после скраба. Спортивный костюм валялся на полу, призовая красная лента лежала на прикроватной тумбочке.
Джолин прилегла рядом с дочерью. Бетси слегка подвинулась, освобождая место, затем прижалась к матери.
– Какое у него оправдание в этот раз?
Что тут можно ответить? Что ответственность и чувство долга Майкла иногда заставляют пожертвовать семьей? Джолин вряд ли могла его в этом винить – сама была такой. А Майкл пошел в отца. Мужчины в семье Заркадес могли разочаровывать жен и детей, но никогда не подводили клиентов.
– Понимаешь, малыш, иногда нужно прощать людей, которых мы любим. Вот и все. Ты ведь знаешь, какая важная у него работа. От него зависят жизни людей.
– А мне все равно, – сказала Бетси, но ее глаза наполнились слезами.
Джолин притянула к себе дочь.
– Конечно, не все равно. Ты на него злишься и имеешь на это полное право. Но папа тебя любит, Бетси.
– Без разницы.
– Сегодня ты здорово зажигала, – ты это понимаешь?
Она почувствовала, как Бетси немного расслабилась.
– Вроде.
Они долго лежали рядом, болтая о всякой чепухе. Наконец Джолин поцеловала дочь в макушку, пожелала спокойной ночи и пошла вниз.
Она сидела на холодной кирпичной приступке камина, спиной к пустому очагу и смотрела на свои руки. Мысленно она кричала на Майкла, ругала его за нанесенную дочери обиду.
На этот раз она ему все выскажет. Заставит себя выслушать, заставит понять, что в жизни бывают моменты, которые уже не вернешь. И если таких моментов много, отношения в семье могут разладиться.
Был десятый час, когда Джолин услышала шум подъезжающей машины. Через несколько минут Майкл вошел на кухню, вид у него был виноватый.
– Извини, Джо. Прости, что опоздал, но раз я уже пропустил соревнования, то подумал, что нет смысла торопиться домой.
Джолин встала.
– Неужели? Так и подумал?
– Мне нужно было…
– Тебе нужно. Какой сюрприз! И твои потребности перевесили все остальное. Я потрясена.
– Черт возьми, Джо, я не хотел. Если бы ты выслушала меня…
– Ты ее обидел. – Она шагнула к нему. Майкл был высоким мужчиной, шесть футов, но на каблуках Джолин уступала ему всего один дюйм. – Почему мы стали тебе безразличны, Майкл?
Лицо его мгновенно изменилось. Он отстранился, пристально глядя на нее.
– Не начинай разговор, о котором ты пожалеешь, Джо.
– Что это значит?
– Тебе все равно, почему я так поступил, и ты не веришь, что у меня была веская причина. Важная причина. Я устал оттого, что ты контролируешь каждую секунду нашей жизни. Мы живем в этом доме потому, что этого хотела ты. Именно ты устанавливаешь правила: где нам жить, где проводить отпуск, куда поехать в выходные. Когда ты в последний раз спрашивала, чего хочу я?
– Не смей перекладывать вину на меня. Мы вдвоем выбирали этот дом, Майкл. Ты и я, в те времена, когда еще все делали вместе. А если я и планирую семейную жизнь… ну, кто-то же должен этим заниматься. Похоже, в последнее время тебя интересует только работа.
– Ты меня даже не слушаешь. Я же пытаюсь тебе что-то сказать.
– Что ты можешь сказать, Майкл? Сегодня ты был нужен дочери, именно сегодня. Ты должен был отменить все дела и приехать. Но нет, ты опять отодвинул нас на задний план.
Она вовсе не хотела сказать: нас. Ее. Нашу дочь. Речь не о них двоих.
– Проклятье, Джо, это же спортивные соревнования, а не свадьба. Мой папа не приходил ни на одну игру, но я знал, что он меня любит.
– И ты хочешь быть таким же отцом? Как твой? Он был слишком занят, чтобы присутствовать на твоем выпускном вечере в школе. – По тому, как напрягся Майкл, Джолин поняла, что зашла слишком далеко. – Извини. Я не хотела. Я знаю, как ты его любил, но…
– Я больше не могу, – тихо сказал Майкл, качая головой.
– Что не можешь? – нахмурилась Джолин.
– Я больше не хочу.
– Что происходит, Майкл? Сегодня ты какой-то странный. Почему бы тебе…
Он посмотрел ей прямо в глаза.
– Я тебя не люблю, Джо.
– Что?
– Я больше тебя не люблю.
– Но…
У нее было такое чувство, как будто что-то рвется у нее внутри и мышцы отделяются от костей. Она схватилась за край столешницы, чтобы не упасть. Сквозь усиливающийся шум в голове она услышала тихий вздох. «Господи, нет…» – подумала она и медленно, медленно повернулась.
В гостиной стояла Бетси с призовой лентой в руках. Она тихо всхлипнула, и ее глаза широко раскрылись. Потом повернулась и бросилась вверх по лестнице.
За спиной раздался звонок интеркома.
Майкл вернулся к столу и ответил на вызов.
– Привет, Энн. Что случилось?
– Звонит мистер Эдвард Келлер.
– Мы знакомы?
– Насколько я знаю, нет. Он говорит, это срочно.
– Соедини.
Майкл сел за стол. Срочные звонки от незнакомцев – неотъемлемая часть работы защитника на уголовных процессах.
Зазвонил телефон, и Майкл снял трубку.
– Майкл Заркадес, – представился он.
– Спасибо, что ответили на звонок, мистер Заркадес. Насколько я понимаю, суд назначил вас адвокатом моего сына.
– Как зовут вашего сына?
– Кит Келлер. Его арестовали за убийство жены.
Дело, которое судья Раньон поручил Биллу.
– Понятно, мистер Келлер. Я как раз собирался ознакомиться с существом дела. – Майкл порылся в груде бумаг на столе, с трудом отыскав нужную папку. – Да, конечно. Сегодня в два часа у меня встреча с вашим сыном.
В два часа. Черт!
Соревнования по легкой атлетике.
– Я волнуюсь за него, сэр. Он не хочет со мной разговаривать. Если вы не возражаете, мне хотелось бы приехать и поговорить с вами. Вы должны знать, что он хороший парень.
И, несмотря на это, убийца.
– Я уверен, что нам нужно поговорить, мистер Келлер, – сказал Майкл. – Но сначала я должен увидеться с клиентом. Вы оставили секретарю свой номер телефона?
– Да.
– Хорошо.
– Мистер Заркадес, Кит хороший парень. Я не знаю, почему он это сделал.
Майкл предпочел бы не слышать последней фразы.
– Я вам перезвоню, мистер Келлер. Спасибо.
Майкл положил трубку на рычаг и посмотрел на часы. 12:27. Он совсем забыл об этой встрече с Келлером – ее следовало отменить из-за соревнований дочери.
Можно и отменить. Или приехать пораньше. Вряд ли Келлер так уж занят.
Майкл снова взглянул на часы. Если не терять времени, то в 12:45 он будет в тюрьме, поговорит с новым клиентом и успеет на паром в 2:05.
Комната для свиданий в тюрьме округа Кинг была сырой и мрачной. Никакого полупрозрачного зеркала на стене. Вместо него пара зеленых погнутых светильников над деревянным, исцарапанным за долгие годы столом и маленькая металлическая урна в углу. Ничего, что можно использовать в качестве оружия. Ножки стола прикручены к цементному полу.
Майкл сел напротив нового клиента, Кита Келлера. Это был молодой человек с коротко постриженными светлыми волосами и телосложением, указывавшим либо на использование стероидов, либо на увлечение тяжелой атлетикой. Скулы резко выделялись на его лице, губы выглядели так, словно он их безжалостно искусал.
Часы на стене бесстрастно отмеривали минуты, прошедшие в молчании.
А если точнее, не совсем в молчании.
Кит сидел неподвижно, как камень; его глаза были пугающе пустыми.
Они с Майклом сидели здесь вдвоем уже тридцать пять минут. Кит не произнес ни слова, только громко и хрипло дышал.
Майкл снова посмотрел на часы – 1:21. А затем перевел взгляд на документы, лежавшие перед ним на деревянном столе. До сих пор у него был лишь протокол ареста, но его явно недостаточно, чтобы строить защиту. Согласно сообщению полиции, Кит впал в неистовство и стрелял во все подряд, пока соседи не обратились за помощью. Когда прибыла полиция, Кит забаррикадировался в доме, где провел несколько часов. В какой-то момент он – предположительно – выстрелил жене в голову. В рапорте указывалось, что Кит угрожал убить себя, но отряд полицейского спецназа сумел его захватить и обезвредить.
Бессмыслица какая-то… Киту двадцать четыре с половиной года, и у него безупречная репутация. В отличие от большинства клиентов Майкла, его ни разу не арестовывали, даже за мелкое воровство в магазинах в подростковом возрасте. После окончания средней школы он пошел служить в морскую пехоту и уволился со службы с хорошей аттестацией. Потом нашел работу. Ни связей с бандами, ни злоупотребления наркотиками.
– Мне нужно понять, Кит: что произошло?
Келлер продолжал смотреть в ту же точку на стене, которая привлекала его внимание последние тридцать пять минут.
И это ужасное, прерывистое дыхание.
Вздохнув, Майкл взглянул на часы. Если парень не хочет себе помочь, это его дело. А Майклу пора уходить, чтобы не опоздать на паром и к началу легкоатлетических соревнований.
– Прекрасно, Кит. Я намерен просить суд, чтобы вам назначили психиатрическую экспертизу. Вам не разрешат участвовать в процессе, если вы не в состоянии сотрудничать с защитой. Вы предпочитаете психиатрическую клинику или тюрьму? Выбор за вами.
По-прежнему ничего.
Майкл подождал секунду, все еще надеясь на ответ. Не дождавшись реакции клиента, он встал и собрал бумаги.
– Я на вашей стороне, Кит. Помните об этом.
Майкл убрал документы в портфель, застегнул замок и уже собирался нажать кнопку вызова охраны, когда Кит вдруг заговорил:
– К чему беспокоиться? Я виновен.
Майкл остановился. Из всего, что мог сказать парень, эта фраза была наименее продуктивна. Защитник в уголовном процессе не желает этого знать, это ограничивает диапазон стратегии защиты, которую он может предложить. Майкл медленно повернулся, ожидая встретить взгляд Кита, но парень разглядывал свои пальцы, словно под его грязными ногтями скрывался секрет бессмертия.
– Когда вы признаете вину…
– Я выстрелил ей в голову. – Его голос дрогнул. Он поднял взгляд. Майкл умел различать горе – именно его он увидел в глазах молодого человека. – Зачем вам быть на моей стороне?
Проклятье!
Теперь ему придется объяснять отношения между адвокатом и клиентом, а также принципы американской юриспруденции, в том числе презумпцию невиновности. Он снова посмотрел на часы – 1:37. К началу легкоатлетических соревнований уже не успеть, но ведь можно и опоздать, правда?
Майкл вернулся к столу, сел и вытащил из портфеля блокнот и документы.
– Позвольте объяснить, как это устроено…
В 2:20 Джолин остановила машину перед принадлежащим свекрови магазином садового инвентаря и повела Лулу внутрь.
Над головой весело звякнул звонок. Маленький и узкий магазинчик – бывшая старинная аптека со стойкой продажи газированной воды – был настоящим сокровищем для садоводов. Мать Майкла, Мила, открыла торговлю десять лет назад просто ради развлечения, но за несколько месяцев, прошедших после смерти Тео, магазин превратился в ее убежище. Мила была женщиной ответственной – как и ее сын, – и в последнее время засиживалась на работе допоздна.
– Йа-Йа! – крикнула Лулу, вырываясь из рук матери. С обычным для нее энтузиазмом она ринулась вперед. – Где ты?
Из подсобного помещения, отделенного занавеской из блестящих стеклянных бус, показалась Мила.
– Я тут, Йа-Йа! – закричала Лулу.
На Миле была ее обычная рабочая одежда: доходящая до середины бедер футболка, зеленый брезентовый фартук, скроенный так, чтобы скрывать полноту, и джинсы, заправленные в резиновые сапоги оранжевого цвета. Тщательно наложенная косметика подчеркивала удивительную красоту лица: крутые дуги черных бровей, сияющие карие глаза и полные, всегда готовые улыбнуться губы. Она выглядела настоящей гречанкой и баловала внучек точно так же, как раньше баловала сына. Мила стала для Джолин матерью, о которой она всегда мечтала.
В первые годы своего брака Джолин провела не один час вместе со свекровью, ковыряясь в жирной, черной земле. Поначалу она думала, что ей рассказывают о сорняках, о значении крепкой корневой системы и о солнечном свете, необходимом для роста, но потом поняла, что свекровь говорила ей о жизни, о любви и о семье. Когда Джолин и Майкл собрались покупать свой дом, чтобы растить в нем собственных детей, вопрос о выборе места даже не возникал. Этот город стал для Джолин родным в ту секунду, когда Мила обняла ее и шепнула: «Ты создана для него, но ведь ты и сама это знаешь, правда?»
– Привет, Люси Луида. – Сильными руками Мила подхватила внучку и посадила на прилавок рядом с кассовым аппаратом.
– Привет, Йа-Йа, – улыбнулась Лулу. – Хочешь сыграть в ладушки?
– Не теперь, кардиа моу[3].
Джолин подошла к Миле и крепко обняла ее. Аромат любимых духов Милы «Шалимар» всегда ассоциировался у Джолин со свекровью.
Мила откинулась назад. Ее крашеные черные волосы, заколотые как у постаревшей «девушки из Джерси»[4], щекотали щеку Джолин. Затем она хлопнула в ладоши.
– А теперь пора смотреть, как моя старшая внучка бегает быстрее ветра. Я готова.
Мила переоделась, оставила распоряжения своему престарелому помощнику, и вскоре они уже шагали к зданию школы.
Солнце наконец разогнало облака. На стадионе кипела бурная деятельность: ученики, преподаватели и родители готовили беговую дорожку и футбольное поле для соревнований. Соперники собрались на противоположном краю поля. Бетси, одетая в синюю с золотом форму, вместе со своей командой расположилась под стойкой ворот. Увидев родных, она махнула рукой и побежала к ним.
Джолин улыбнулась дочери, явно обрадовавшейся, что они пришли и будут смотреть, как она бежит. Это было важное событие для Бетси – первые легкоатлетические соревнования в школе. У Джолин от волнения защемило в горле. Она наклонилась и поцеловала дочь.
– О боже! – выдохнула Бетси недовольно и отстранилась, глаза ее широко раскрылись.
– Ужас! Ужас! – рассмеялась Мила. – Твой отец тоже не любил, когда я целовала его при всех, а я не обращала внимания. Говорила, что ему повезло иметь мать, которая его любит.
– Ладно. – Бетси оглянулась на свою команду и нервно прикусила губу.
Джолин наклонилась к дочери:
– Ты готова, Бетси?
Дочь посмотрела на нее, и в это мгновение Джолин снова увидела перед собой маленькую девочку, любившую возиться в песке и выискивать гусениц.
– Я проиграю. Ты сама это знаешь. А может, даже упаду.
– Ты не упадешь, Бетси. Жизнь похожа на яблоко. Нужно укусить как следует, чтобы почувствовать вкус и аромат.
– Да. – У Бетси был несчастный вид. – Что бы это ни значило.
– Это означает удачу, – сказала Мила.
– Мы пойдем на трибуну и будем смотреть.
– А где папа? – спросила Бетси.
– Придет, – успокоила ее Джолин. – Паром только причаливает. Удачи, детка!
Джолин подхватила Лулу на руки и направилась к трибуне. На открытых местах собралось человек сорок, в основном матери с детьми. Они устроились на скамье в центре сектора. Минут через пять примчалась Тэми, раскрасневшаяся и задыхающаяся.
– Я что-нибудь пропустила? – спросила она, усаживаясь рядом с Джолин.
– Нет.
Ровно в половине четвертого раздался хлопок стартового пистолета, и началось первое состязание – забег на милю среди мальчиков.
При звуке выстрела Лулу взвизгнула, вскочила и принялась носиться между скамьями трибуны.
– Посмотри на меня, мамочка!
– Где Майкл? – В голосе Милы проступала тревога. – Вчера я ему напоминала.
– Я уверена, он уже едет, – ответила Джолин. – Лучше бы ему прийти.
Тэми бросила на нее взгляд, означавший: «Успокойся…»
Джолин кивнула.
Забег на милю завершился. Теперь очередь девочек.
Джолин выудила из сумочки телефон и набрала номер сотового Майкла. Вызов сразу же переключился на голосовую почту.
Давай, Майкл… Только не опоздай.
Она нервно притопывала ногой.
В 4:10 объявили забег на сто метров, в котором участвовала Бетси. «Участникам занять свои места на дорожке…»
Телефон Джолин зазвонил. Это был Майкл. Она быстро нажала клавишу ответа.
– Если ты на парковке, то придется бежать. Только что объявили ее забег.
– Я в тюрьме, – ответил Майкл. – Мой клиент…
– Значит, ты не пришел… – резко оборвала его она.
На беговой дорожке Бетси вышла к линии старта, наклонилась, уперлась ладонями в землю, поставила ноги на колодки.
– Черт возьми, Джо…
Выстрел из стартового пистолета.
– Я занята, – сказала Джолин и отключила телефон. Потом вскочила и закричала, поддерживая Бетси, которая энергично работала руками и ногами, выкладываясь по полной. От гордости за дочь на глазах Джолин выступили слезы. – Давай, Бетси, давай!
Финишную черту Бетси пересекла второй. Согнулась пополам, тяжело дыша, потом подняла голову и посмотрела на трибуны, на свою семью. Она торжествующе улыбалась, буквально светилась от радости.
Потом улыбка медленно погасла. Бетси увидела, что отца нет.
Отвернувшись, Бетси побежала к команде.
Джолин медленно опустилась на сиденье. Она знала, как больно, когда ты нуждаешься во внимании родителей, а тебе в нем отказывают. И не хотела, чтобы ее дети когда-либо испытали такое. Джолин понимала, что ее реакция чрезмерна, – в конце концов, это только соревнования по легкой атлетике. Но это лишь начало. Как долго Бетси будет помнить об этом и переживать? И почему Майкл с такой легкостью передумал?
Потом объявили еще один забег, на 220 метров, и Бетси очень старалась, но радости на ее лице уже не было, как и улыбки. Она пришла четвертой. Соревнования продолжались. Лулу по-прежнему бегала между скамейками трибуны, но взрослые не двинулись с места.
– Не понимаю, – наконец произнесла Мила. – Я дважды ему напоминала.
– Дважды или четырежды – это все равно, – сказала Тэми. – Единственным законным оправданием его забывчивости может быть опухоль мозга. Простите, миссис Заркадес, я имела в виду…
– Он весь в отца, – ответила Мила. – Я умоляла Тео прийти на школьные мероприятия Майкла, но муж всегда был занят. Работа так много значит для них.
– Похоже, это семейное, – тихо сказала Джолин.
– Да, – вздохнула Мила. – Его отцу я так тоже говорила.
Лулу покружилась перед Джолин, потом с размаху опустилась на сиденье. Глаза ее блестели, что означало: «Я сейчас заплачу или засну».
В четверть шестого соревнования закончились, и Джолин встала, взяв Лулу за руку.
– Ладно. Пойдем.
Они спустились по ступенькам трибуны на поле, где собрались спортсмены из команд разных школ.
– Вот она. – Лулу указала на Бетси, в одиночестве стоявшей в створе ворот.
Джолин крепко обняла дочь:
– Я так горжусь тобой!
– Второе место. Подумаешь… – Бетси отстранилась.
Джолин видела, как обида превращается в тонкую оболочку гнева. Похоже, теперь у Бетси это стало обычным делом – любые сильные эмоции заканчиваются раздражением.
– Я никогда не видела такого бега, кардиа моу. Ты была словно ветер.
Бетси даже не улыбнулась.
– Спасибо, Йа-Йа.
– Как насчет пиццы и мороженого? – предложила Мила.
– Давайте, – угрюмо согласилась Бетси.
Они ушли все вместе. Джолин – и Бетси, очевидно, тоже – понимала, что все пытаются говорить разом, надеясь сгладить отсутствие Майкла. Целый час они притворялись – смеялись слишком громко и шутили не слишком удачно. Джолин сбилась со счета, сколько раз ее дочь удостаивалась похвалы. Слова разбивались о выстроенную Бетси хрупкую стену, не вызывая у нее даже тени улыбки. Одно место за столом оставалось пустым, и все остро ощущали это.
Когда они вышли из ресторана и поехали домой, Джолин была в ярости – еще никогда она так не злилась на Майкла.
Только Мила осмелилась затронуть больную тему. Когда машина подъехала к ее дому, она повернулась к Бетси:
– Твой отец хотел быть сегодня здесь. Я знаю.
– Без разницы.
Мила помолчала, словно обдумывая ответ, но ничего не сказала, а лишь печально улыбнулась, отстегнула ремень безопасности и вышла из машины.
Джолин поставила машину в гараж и отстегнула Лулу.
– А где папа? – сонным голосом спросила задремавшая было девочка.
– Он очень занят и не смог приехать! – резко ответила Бетси. – Но мне плевать. – Она захлопнула дверцу и побежала в дом.
Джолин взяла Лулу на руки и стала подниматься по лестнице. Потом приготовила ей постель, умыла и уложила дочь. Лулу уснула, едва ее голова коснулась подушки.
Джолин подошла к двери в спальню Бетси и, постучав, вошла.
Бетси уже лежала в постели, ее покрытое прыщами лицо было красным после скраба. Спортивный костюм валялся на полу, призовая красная лента лежала на прикроватной тумбочке.
Джолин прилегла рядом с дочерью. Бетси слегка подвинулась, освобождая место, затем прижалась к матери.
– Какое у него оправдание в этот раз?
Что тут можно ответить? Что ответственность и чувство долга Майкла иногда заставляют пожертвовать семьей? Джолин вряд ли могла его в этом винить – сама была такой. А Майкл пошел в отца. Мужчины в семье Заркадес могли разочаровывать жен и детей, но никогда не подводили клиентов.
– Понимаешь, малыш, иногда нужно прощать людей, которых мы любим. Вот и все. Ты ведь знаешь, какая важная у него работа. От него зависят жизни людей.
– А мне все равно, – сказала Бетси, но ее глаза наполнились слезами.
Джолин притянула к себе дочь.
– Конечно, не все равно. Ты на него злишься и имеешь на это полное право. Но папа тебя любит, Бетси.
– Без разницы.
– Сегодня ты здорово зажигала, – ты это понимаешь?
Она почувствовала, как Бетси немного расслабилась.
– Вроде.
Они долго лежали рядом, болтая о всякой чепухе. Наконец Джолин поцеловала дочь в макушку, пожелала спокойной ночи и пошла вниз.
Она сидела на холодной кирпичной приступке камина, спиной к пустому очагу и смотрела на свои руки. Мысленно она кричала на Майкла, ругала его за нанесенную дочери обиду.
На этот раз она ему все выскажет. Заставит себя выслушать, заставит понять, что в жизни бывают моменты, которые уже не вернешь. И если таких моментов много, отношения в семье могут разладиться.
Был десятый час, когда Джолин услышала шум подъезжающей машины. Через несколько минут Майкл вошел на кухню, вид у него был виноватый.
– Извини, Джо. Прости, что опоздал, но раз я уже пропустил соревнования, то подумал, что нет смысла торопиться домой.
Джолин встала.
– Неужели? Так и подумал?
– Мне нужно было…
– Тебе нужно. Какой сюрприз! И твои потребности перевесили все остальное. Я потрясена.
– Черт возьми, Джо, я не хотел. Если бы ты выслушала меня…
– Ты ее обидел. – Она шагнула к нему. Майкл был высоким мужчиной, шесть футов, но на каблуках Джолин уступала ему всего один дюйм. – Почему мы стали тебе безразличны, Майкл?
Лицо его мгновенно изменилось. Он отстранился, пристально глядя на нее.
– Не начинай разговор, о котором ты пожалеешь, Джо.
– Что это значит?
– Тебе все равно, почему я так поступил, и ты не веришь, что у меня была веская причина. Важная причина. Я устал оттого, что ты контролируешь каждую секунду нашей жизни. Мы живем в этом доме потому, что этого хотела ты. Именно ты устанавливаешь правила: где нам жить, где проводить отпуск, куда поехать в выходные. Когда ты в последний раз спрашивала, чего хочу я?
– Не смей перекладывать вину на меня. Мы вдвоем выбирали этот дом, Майкл. Ты и я, в те времена, когда еще все делали вместе. А если я и планирую семейную жизнь… ну, кто-то же должен этим заниматься. Похоже, в последнее время тебя интересует только работа.
– Ты меня даже не слушаешь. Я же пытаюсь тебе что-то сказать.
– Что ты можешь сказать, Майкл? Сегодня ты был нужен дочери, именно сегодня. Ты должен был отменить все дела и приехать. Но нет, ты опять отодвинул нас на задний план.
Она вовсе не хотела сказать: нас. Ее. Нашу дочь. Речь не о них двоих.
– Проклятье, Джо, это же спортивные соревнования, а не свадьба. Мой папа не приходил ни на одну игру, но я знал, что он меня любит.
– И ты хочешь быть таким же отцом? Как твой? Он был слишком занят, чтобы присутствовать на твоем выпускном вечере в школе. – По тому, как напрягся Майкл, Джолин поняла, что зашла слишком далеко. – Извини. Я не хотела. Я знаю, как ты его любил, но…
– Я больше не могу, – тихо сказал Майкл, качая головой.
– Что не можешь? – нахмурилась Джолин.
– Я больше не хочу.
– Что происходит, Майкл? Сегодня ты какой-то странный. Почему бы тебе…
Он посмотрел ей прямо в глаза.
– Я тебя не люблю, Джо.
– Что?
– Я больше тебя не люблю.
– Но…
У нее было такое чувство, как будто что-то рвется у нее внутри и мышцы отделяются от костей. Она схватилась за край столешницы, чтобы не упасть. Сквозь усиливающийся шум в голове она услышала тихий вздох. «Господи, нет…» – подумала она и медленно, медленно повернулась.
В гостиной стояла Бетси с призовой лентой в руках. Она тихо всхлипнула, и ее глаза широко раскрылись. Потом повернулась и бросилась вверх по лестнице.
5
Майкл не мог поверить, что произнес эти слова вслух.
Я больше тебя не люблю.
Он не хотел этого говорить, все получилось само собой, под влиянием гнева. Но эти слова жили у него внутри, ждали своего часа. И мысленно он уже произносил их – чаще, чем готов был себе признаться.
Он мог бы извиниться, и Джолин простила бы его – может, не сразу, а со временем. Семья, их семья была для нее всем, и Джолин любила его. Майкл это знал, всегда знал. Даже сегодня, когда причинил ей такую боль, она продолжала его любить.
Он хотел ее любить. Но ведь это не одно и то же, и теперь одного желания ему было мало. Если он пойдет на попятную, возьмет назад эти слова, вложит в них другой смысл, то ничего не изменится. Он будет и дальше жить этой жизнью, все острее чувствуя, как связывают его установленные Джолин правила, как подавляет ее сила.
Похоже, он не в состоянии тягаться с Джолин. Для нее недостаточно, что он любит детей, что он успешен и старается, как только может. Она требует большего в своей молчаливой, настойчивой манере. Майкл каким-то образом должен компенсировать всю ту любовь, которой Джолин была лишена в детстве, но для него это слишком.
Он устал притворяться мужчиной, который ей нужен. Пришла пора – наконец-то – выяснить, каким он сам хочет себя видеть.
Приняв решение, Майкл почувствовал себя свободным. Ему хотелось рассказать обо всем Джолин, объяснить, и тогда бы ему стало легче… Но теперь не время. Ему нужно уехать. Протянув руку за ключами от машины, он услышал голос Джолин:
– Поговори с Бетси.
Совсем забыл. Майкл в первый раз посмотрел на жену, после того как сказал, что больше ее не любит.
– Я?
Она была похожа на мраморную статую из Лувра. И уже готовила отступление – эмоциональное. Прятала свои чувства поглубже, где они будут в безопасности.
– Она твоя дочь, Майкл, и ты ее обидел. И если у кого-то и есть шанс успокоить ее, то лишь у тебя. Может, она тебя простит.
Майкл уловил ударение на слове «она».
– Я не просил у тебя прощения, Джо.
Он видел, как сильно ранит ее.
– Нет, Майкл, не просил. Хочешь развестись?
– Не знаю. Возможно.
– Возможно.
Майкл видел, как она на него смотрит. В том, что касалось любви, Джолин похожа на фанатика или на излечившегося алкоголика. Любовь либо жива, жаркая, как пламя, либо мертва, холодная, словно пепел. Джолин не признавала середины, у нее не хватало терпения на неуверенность. Под ее взглядом Майкл показался себе ничтожеством, и он ненавидел ее за это. Она всегда была чертовски сильной и оставалась сильной даже теперь, когда он разбил ей сердце. Может, ему хочется, чтобы она расплакалась и сказала, что любит его?
Майкл отвернулся и стал подниматься по лестнице.
У закрытой двери Бетси он остановился и постучал.
– Уходи, мама.
– Это я. – Майкл открыл дверь.
Увидев его, Бетси заплакала.
– Я… не хочу… тебя… видеть. Уходи.
– Не плачь, Кроха. – Детское прозвище, почти забытое, вызвало новый поток слез.
Майкл подошел к кровати и присел рядом с дочерью. В ее присутствии у Майкла уже не было сил держаться: плечи опустились, спина сгорбилась.
– Бетси, – устало произнес он.
Всхлипнув, дочь исподлобья посмотрела на него.
Глядя в ее полные слез глаза, он только теперь понял смысл и последствия своих слов. Любовь к Джолин – это лишь часть совместной жизни, ее скелет, но ведь есть и другое. Мышцами и сухожилиями семейного организма служат дети. И сердцем. Но если изъять из него любовь, то все остальное тоже рухнет.
– Прости, что пропустил твои соревнования.
– Все равно это было глупо. Я не выиграла, – сказала Бетси, но Майкл видел, что она страдает.
– Ты побежала, и это главное. В твоей жизни будет еще много побед и поражений. И все они закалят тебя. Я горжусь тобой.
Она вытерла глаза и пристально посмотрела на него.
Я больше тебя не люблю.
Он не хотел этого говорить, все получилось само собой, под влиянием гнева. Но эти слова жили у него внутри, ждали своего часа. И мысленно он уже произносил их – чаще, чем готов был себе признаться.
Он мог бы извиниться, и Джолин простила бы его – может, не сразу, а со временем. Семья, их семья была для нее всем, и Джолин любила его. Майкл это знал, всегда знал. Даже сегодня, когда причинил ей такую боль, она продолжала его любить.
Он хотел ее любить. Но ведь это не одно и то же, и теперь одного желания ему было мало. Если он пойдет на попятную, возьмет назад эти слова, вложит в них другой смысл, то ничего не изменится. Он будет и дальше жить этой жизнью, все острее чувствуя, как связывают его установленные Джолин правила, как подавляет ее сила.
Похоже, он не в состоянии тягаться с Джолин. Для нее недостаточно, что он любит детей, что он успешен и старается, как только может. Она требует большего в своей молчаливой, настойчивой манере. Майкл каким-то образом должен компенсировать всю ту любовь, которой Джолин была лишена в детстве, но для него это слишком.
Он устал притворяться мужчиной, который ей нужен. Пришла пора – наконец-то – выяснить, каким он сам хочет себя видеть.
Приняв решение, Майкл почувствовал себя свободным. Ему хотелось рассказать обо всем Джолин, объяснить, и тогда бы ему стало легче… Но теперь не время. Ему нужно уехать. Протянув руку за ключами от машины, он услышал голос Джолин:
– Поговори с Бетси.
Совсем забыл. Майкл в первый раз посмотрел на жену, после того как сказал, что больше ее не любит.
– Я?
Она была похожа на мраморную статую из Лувра. И уже готовила отступление – эмоциональное. Прятала свои чувства поглубже, где они будут в безопасности.
– Она твоя дочь, Майкл, и ты ее обидел. И если у кого-то и есть шанс успокоить ее, то лишь у тебя. Может, она тебя простит.
Майкл уловил ударение на слове «она».
– Я не просил у тебя прощения, Джо.
Он видел, как сильно ранит ее.
– Нет, Майкл, не просил. Хочешь развестись?
– Не знаю. Возможно.
– Возможно.
Майкл видел, как она на него смотрит. В том, что касалось любви, Джолин похожа на фанатика или на излечившегося алкоголика. Любовь либо жива, жаркая, как пламя, либо мертва, холодная, словно пепел. Джолин не признавала середины, у нее не хватало терпения на неуверенность. Под ее взглядом Майкл показался себе ничтожеством, и он ненавидел ее за это. Она всегда была чертовски сильной и оставалась сильной даже теперь, когда он разбил ей сердце. Может, ему хочется, чтобы она расплакалась и сказала, что любит его?
Майкл отвернулся и стал подниматься по лестнице.
У закрытой двери Бетси он остановился и постучал.
– Уходи, мама.
– Это я. – Майкл открыл дверь.
Увидев его, Бетси заплакала.
– Я… не хочу… тебя… видеть. Уходи.
– Не плачь, Кроха. – Детское прозвище, почти забытое, вызвало новый поток слез.
Майкл подошел к кровати и присел рядом с дочерью. В ее присутствии у Майкла уже не было сил держаться: плечи опустились, спина сгорбилась.
– Бетси, – устало произнес он.
Всхлипнув, дочь исподлобья посмотрела на него.
Глядя в ее полные слез глаза, он только теперь понял смысл и последствия своих слов. Любовь к Джолин – это лишь часть совместной жизни, ее скелет, но ведь есть и другое. Мышцами и сухожилиями семейного организма служат дети. И сердцем. Но если изъять из него любовь, то все остальное тоже рухнет.
– Прости, что пропустил твои соревнования.
– Все равно это было глупо. Я не выиграла, – сказала Бетси, но Майкл видел, что она страдает.
– Ты побежала, и это главное. В твоей жизни будет еще много побед и поражений. И все они закалят тебя. Я горжусь тобой.
Она вытерла глаза и пристально посмотрела на него.