Хантер Эрин. Бушующая стихия

   — Спасибо, Синяя Звезда! — прошептал он.
   — А теперь иди-ка и поужинай, — фыркнула предводительница, давая понять, что разговор окончен.
   В эту ночь Огнегрив вновь увидел сон. Ночное небо раскинулось над спящим лесом. Призрачные крылья сна подхватили Огнегрива и перенесли его к Четырем Деревьям. Какое-то время он парил над спящей поляной, а затем звездные когти, державшие его, разжались, и Огнегрив полетел вниз — прямо на вечную твердыню Скалы. Холодная каменная поверхность приятно остужала его несчастные лапы, изодранные в погоне за Белышом. Огнегрив повернул голову, ища глазами Пестролистую. Он чувствовал ее приближение, и сердце его радостно подпрыгнуло — целительница больше не избегала его, как в прошлый раз!
   — Огнегрив! — прозвучал над ухом знакомый голос.
   — Пестролистая, где ты? — крикнул он. Сердце его рвалось из груди от желания увидеть ее, почувствовать ее запах.
   — Огнегрив, — снова раздался шепот. — Берегись врага, который притворяется спящим.
   — О ком ты говоришь? — выдавил Огнегрив. Грудь его сжалась от страха. — Какого врага?
   — Берегись!
   Он распахнул глаза и вскинул голову. В пещере было темно, слышалось ровное дыхание спящих воинов. Огнегрив поднялся и побрел к выходу. Проходя мимо Частокола, он заметил, как тот, не открывая глаз, настороженно пошевелил ушами.
   «Берегись воина, который притворяется спящим!» — прошелестело в его ушах, но он решительно отогнал эту мысль. С какой стати Пестролистая стала бы предупреждать его о Частоколе! Огнегрив и так знал, что полосатый воин верен Грозовому племени, а не глашатаю этого племени. Погибшая целительница имела в виду кого-то другого — того, кого он даже не подозревает!
   Поляна встретила его серебристым сиянием и прохладным ветерком. Огнегрив уселся и задрал голову к звездам. Что же так встревожило Пестролистую, что она решила предупредить его об опасности? Он порылся в памяти, вспоминая все, что случилось за последнее время — выздоровление Синей Звезды, исчезновение Белыша, самовольное вмешательство Пепелюшки в судьбу больных котов из племени Теней… Коты из племени Теней! Пепелюшка говорит, будто нашла лекарство от их болезни, но, возможно, она заблуждается! Может быть, ей только кажется, что больные пошли на поправку?! Огнегрив так разволновался, что у него даже хвост зачесался, будто от тысячи блошиных укусов. Пестролистая при жизни была целительницей! Наверняка она знает, что болезнь неизлечима! Неужели она хотела сказать, что зараза уже проникла в лагерь?! Чем больше Огнегрив думал об этом, тем сильнее убеждался, что нашел верное истолкование своего сна.
   В кронах деревьев порхали летучие мыши, их бесшумные крылья еще сильнее раздували страхи глашатая. Как он мог оставить больных котов на территории Грозового племени?! Он вскочил на ноги, пронесся по поляне, нырнул в папоротники и выскочил у пещеры Щербатой.
   Тут он остановился, тяжело дыша. В глубине темной расщелины гулким эхом разносился храп старой целительницы. Из гущи папоротников, окружавших поляну, доносилось сладкое посапывание Пепелюшки. Огнегрив просунул голову в ее гнездышко и горячо зашептал:
   — Пепелюшка!
   — Это ты, Огнегрив? — сонно завозилась маленькая целительница.
   — Пепелюшка! — прошипел он уже громче, и кошечка с трудом открыла глаза.
   Сонно жмурясь, она посмотрела на друга, потом медленно перекатилась на живот и приподняла голову.
   — Что случилось? — насупившись, спросила она.
   — Ты уверена, что коты из племени Теней выздоровели? — грозно спросил Огнегрив. Пепелюшка непонимающе захлопала глазами.
   — Ты только за этим разбудил меня?! Я же тебе еще вчера сказала — они идут на поправку!
   — Но они все еще больны?
   — Вообще-то, да, — признала Пепелюшка. — Но уже не так, как раньше.
   — А ты сама? У тебя нет никаких признаков болезни? А в лагере? Никто из котов не жаловался на жарили боли? Пепелюшка сладко зевнула и потянулась.
   — Я чувствую себя превосходно! — заявила она. — Коты из племени Теней чувствуют себя просто великолепно! Грозовое племя здорово и благоденствует, — она сердито помотала головой. — Все отлично! Ради Звездного племени, объясни, что происходит?!
   — Мне был сон, — смущенно объяснил Огнегрив. — Пестролистая велела мне остерегаться воина, который кажется спящим. Я подумал, она имела в виду болезнь.
   Пепелюшка пренебрежительно фыркнула.
   — Это был вещий сон! Он означал, что ни в коем случае не следует будить несчастную старую Пепелюшку, которая накануне просто с лап валилась от усталости! Не надо будить ее, потому что она разозлится и вырвет тебе усы!
   Только теперь Огнегрив заметил, что она выглядит очень измученной. Как он мог забыть, что теперь Пепелюшке приходится не только выполнять свои обычные обязанности в лагере, но и ухаживать за больными Перышком и Белогрудым!
   — Прости меня, — смутился он. — И все же коты из племени Теней должны немедленно уйти. Пепелюшка, наконец, полностью открыла глаза и уставилась на Огнегрива.
   — Ты сам сказал, что они могут остаться до тех пор, пока не почувствуют себя лучше! — напомнила она. — Неужели ты изменил свое решение из-за какого-то сна?!
   — Прежде слова Пестролистой всегда оказывались правдой! — возразил Огнегрив. — Я не могу рисковать. Несколько мгновений Пепелюшка молча смотрела на него, потом сказала:
   — Позволь мне поговорить с ними.
   — Хорошо, но только сделай это завтра же! — кивнул Огнегрив.
   Пепелюшка опустила подбородок на передние лапки.
   — Я скажу им, — пообещала она. — Но что, если твой сон — никакой не вещий? Если верить нашим гостям, племя Теней поражено болезнью. Выгоняя Перышко и Белогрудого, ты посылаешь их на верную смерть.
   От ее слов у Огнегрива перехватило дыхание, но он знал, что обязан прежде всего заботиться о собственном племени.
   — Я не могу не слушаться Пестролистую, — выдавил он и замолчал, задохнувшись от горечи. Запах папоротников оживил воспоминания о погибшей целительнице, сейчас он чувствовал ее присутствие гораздо острее, чем в то время, когда она жила и работала на этой поляне.
   — Ты говоришь о ней так, словно она все еще жива, — проговорила Пепелюшка, устало закрывая глаза. — Почему ты не можешь с миром отпустить ее в Звездное племя? Я знаю, она очень много значила для тебя, но вспомни, что сказала мне Щербатая, когда я никак не могла справиться с тоской по Серебрянке? Направь свои силы на сегодняшний день и перестань грустить о прошлом!
   — Кому какое дело до моей тоски по Пестролистой?! — рассердился Огнегрив. — Какой может быть вред в том, что я не хочу забывать ее!
   — А такой, что пока ты грезишь о ней, ты не замечаешь никого вокруг! Оглянись, Огнегрив, и совсем рядом с собой ты увидишь не звездную воительницу, а живую кошку, на которую тебе давным-давно пора бы обратить внимание!
   — О ком это ты? — захлопал глазами Огнегрив.
   — А ты и не догадываешься?
   — О ком?!
   Пепелюшка открыла глаза и подняла голову.
   — Огнегрив! Каждый котенок в племени знает о том, что Песчаная Буря без памяти влюблена в тебя! — При этих словах Огнегрива бросило в жар, он раскрыл рот, чтобы заспорить, но Пепелюшка не дала ему и слова вставить: — А теперь убирайся и дай мне отдохнуть! — сонно пробормотала она, опуская подбородок на лапки. — Обещаю, что завтра же велю Перышку и Белогрудому покинуть нашу территорию.
   С этими словами она закрыла глаза, и не успел Огнегрив дойти до выхода из папоротников, как в громкий храп Щербатой снова вплелось сладкое посапывание Пепелюшки.
   В смятении Огнегрив выбрался на поляну. Он, разумеется, знал, что Песчаная Буря с недавних пор резко переменила свое отношение к нему, что на смену былой враждебности и презрению пришло искреннее уважение и привязанность… Но ему и в голову не приходило, что золотистая кошечка может испытывать к нему нечто гораздо большее, чем просто дружбу!
   В следующий миг Огнегрив вспомнил, какой нежностью светились зеленые глаза Песчаной Бури, когда она вылизывала его ободранные лапы, и шерсть у него на спине зашевелилась от какого-то щемящего, неведомого прежде чувства.

Глава XIV

   В следующие несколько дней пересохли все ручьи на территории Грозового племени, и теперь за водой приходилось ходить за Нагретые Камни, к самой границы с Речным племенем.
   — Никогда еще не было такого лета! — ворчала старая Кривуля. — Весь лес высох, как подстилка у новорожденного!
   Огнегрив уставился в небо, высматривая хоть малейшее облачко, и молча молил Звездное племя поскорее послать им дождь. Засуха заставляла Грозовых котов искать воду все дальше от лагеря и все ближе к тому месту, где Пепелюшка прятала больных воинов Теней. Каждый день Огнегрив боялся, что какой-нибудь патруль наткнется на оставшиеся там следы болезни и принесет заразу в лагерь. В то же время, он был почти благодарен засухе за то, что заботы о воде почти не оставляли ему времени на тревогу о пропавшем Белыше.
   Дневной патруль только что вернулся в лагерь, и теперь Белоснежка спешно собирала старейшин и королев, чтобы вести их напиться к реке. Старики прятались в крошечной тени на краю поляны.
   — За что Звездное племя насылает на нас эту засуху? — скрипел Безух. Поймав на себе его косой взгляд, Огнегрив сразу вспомнил, что ворчливый старик уже давно предупреждал слушателей о том, что Звездное племя непременно покарает их за нарушение священного ритуала, которым сопровождалось избрание нового глашатая.
   — Меня тревожит не засуха, — прокаркала Кривуля.
   — Хуже всего то, что в лесу стало полным-полно Двуногих! Никогда еще я не слышала столько грохота, как теперь! Они распугивают дичь, они вытаптывают наши пограничные метки и заглушают их своими мерзкими запахами! Хорошо бы дождь разогнал их!
   — И чего им не сидится на своей земле? — закивал Лоскут. — На прошлом Совете старики из Речного племени говорили мне, что в эти Зеленые Листья на берегу стало гораздо больше Двуногих, чем раньше! Они даже разводят огонь, вот до чего докатились! Страшно подумать, что они могут устроить своими кострами, в такую-то жару! С ума они посходили, вот что я вам скажу!
   — А я беспокоюсь о Синеглазке! — негромко вставила Горностайка. — Бедняжка выкармливает сразу троих, значит, и воды ей нужно больше, чем всем нам!
   Но добраться до реки и обратно, это ж целое путешествие! Она боится надолго оставлять своих деток без присмотра. Но ведь если она не будет как следует пить, у нее пропадет молоко, и котята умрут с голоду…
   — И Златошейке тоже несладко, — поддержал королеву Лоскут. — Огнегрив заметил, что лицо старика помрачнело, но тут же разгладилось. — А что если каждый из нас смочит в воде кусок мха? Принесем мох королевам, пусть вылизывают влагу? — предложил он.
   — Отлично придумано! — обрадовался Огнегрив. И почему он сам не додумался до такой простой вещи? Уж не потому ли, что в последнее время избегает вообще думать о детской, а в особенности об одном из ее обитателей?! — Ты сможешь сделать это уже сегодня, Лоскут?
   Черно-белый старик утвердительно кивнул.
   — Мы все принесем по кусочку! — решила Горностайка.
   — Спасибо! — с благодарностью посмотрел на нее Огнегрив. И тут он вспомнил о Белыше, и сердце его сжалось от тоски. Как обрадовался бы оруженосец возможности помочь старикам! Он всегда был особенно привязан к старейшинам, любил по вечерам забраться к ним в пещеру, послушать стариковские истории, а порой и поужинать вместе с ними. Чтобы не расстраиваться, Огнегрив запретил себе думать о том, что старейшины, похоже, почти не заметили исчезновения белоснежного оруженосца. Неужели во всем племени один лишь Огнегрив верил в то, что Белыш приживется в лесу? Он сердито пошевелил ушами.
   Возможно, Синяя Звезда права, и Белыш поступил правильно, покинув лагерь… Но кто мог подумать, что Огнегрив будет так мучительно тосковать по нему?! Он обернулся и окликнул Песчаную Бурю и Бурого, которые отлеживались в тенистых зарослях крапивы, отдыхая после патрулирования. Услышав призыв глашатая, коты послушно вскочили и подбежали к нему.
   — Вы не могли бы проводить Безуха и остальных? — спросил Огнегрив. — Кто знает, как близко к реке им придется спуститься в поисках воды, к тому же я хочу чтобы кто-то защитил их в случае столкновения с патрулем Речного племени. — Помедлив, он добавил: — Я знаю, что вы очень устали, но все воины тренируют своих учеников, а мы с Бураном должны остаться охранять лагерь.
   — Конечно! — легко согласился Бурый.
   — Я совсем не устала! — фыркнула Песчаная Буря, не сводя зеленых глаз с глашатая.
   Огнегрив мгновенно вспомнил недавние слова Пепелюшки и почувствовал предательскую дрожь в лапах.
   — Ну… Отлично! — неожиданно громко воскликнул он и, чтобы спрятать глаза, принялся самозабвенно вылизывать грудку. Бурый пошевелил усами, пряча улыбку, а Огнегрив, заметив это, принялся вылизываться с еще большим остервенением.
   Он испытал настоящее облегчение, когда маленький отряд скрылся в папоротниках и поляна опустела. Буран опять сидел в пещере у Синей Звезды. Синеглазка и Златошейка прятались от зноя в детской вместе со своими котятами. Огнегрив вспомнил, что в последние дни сын Когтя, спотыкаясь на нетвердых лапах, часто гулял по лагерю в сопровождении своей матери. При виде котенка Огнегрив каждый раз отводил глаза, настороженно следя за тем, как малыш начинает потихоньку включаться в жизнь племени.
   Но сейчас, присушиваясь к мяуканью котят в детской, Огнегрив думал только о том, что бедняга будет голодать, если его мать немедленно не получит достаточно питья. Хорошо бы котам не пришлось идти к самой реке! Он представил вереницу стариков и королев, бредущих в высокой траве, увидел, как сверкает на солнце золотистая шерсть Песчаной Бури, и невольно вздрогнул, вспомнив о больных котах из племени Теней. Что если Пепелюшка так и не отправила их обратно, и они по-прежнему прячутся под корнями дуба?!
   Огнегрив содрогнулся и со всех лап кинулся на поляну Щербатой. У самого входа он едва не сбил с ног Пепелюшку, хромающую к папоротникам. — Что это с тобой? — весело воскликнула она, но, заглянув в мрачное лицо Огнегрива, мгновенно посерьезнела.
   — Ты передала Перышку и Белогрудому, что они должны уйти? — резко спросил Огнегрив.
   — Опять ты об этом?! — отмахнулась Пепелюшка.
   — Ты уверена, что они ушли?
   — Они обещали уйти в ту же ночь, — буркнула Пепелюшка, вызывающе глядя на глашатая своими круглыми голубыми глазками.
   — И не оставили после себя никакого запаха заразы? — не успокаивался Огнегрив.
   — Послушай! — взорвалась Пепелюшка. — Я сказала им уйти, и они пообещали, что уйдут! Все! У меня нет времени на глупости, понял? Мне нужно успеть собрать ягоды, пока их не поклевали птицы. Если ты мне не веришь, пойди и проверь сам, понятно?
   Со стороны пещеры Щербатой послушалось грозное рычание.
   —
   Эй, болтушка! Хватит чесать язык! Немедленно отправляйся за ягодами!
   — Прости, Щербатая! — обернувшись, крикнула Пепелюшка. — Я разговаривала с Огнегривом! — громко пояснила она и осуждающе посмотрела на глашатая, когда Щербатая снова заорала из своего укрытия:
   — Так скажи ему, чтоб немедленно прекратил тратить твое время, если не хочет иметь дело со мной! У Пепелюшки обвисли усы, и Огнегрив почувствовал себя виноватым.
   — Извини, Пепелюшка. Не думай, что я тебе не доверяю! Просто я…
   — Просто ты ворчливый старый барсук! — закончила она и ласково боднула друга в плечо. — Иди и сам проверь пещеру под корнями, может, тогда успокоишься! — с этими словами она отошла от него и похромала к выходу из лагеря.
   Пепелюшка была права! Огнегрив и сам понял, что успокоится только тогда, когда лично обследует корни старого дуба и убедиться в том, что там больше нет ни котов, ни их болезни. Но он не мог пойти прямо сейчас, ведь, кроме них с Бураном, в лагере не осталось ни одного воина! У Огнегрива даже шерсть зачесалась от тревоги и отчаяния. Вернувшись к Высокой Скале, он увидел направляющегося к нему Бурана.
   — Ты уже принял решение насчет утреннего патруля? — окликнул его белоснежный воин.
   — Думаю, Ветрогон возьмет с собой Кисточку и Царапку, — отозвался Огнегрив, останавливаясь.
   — Хорошая мысль, — рассеянно ответил Буран, и Огнегрив понял, что мысли старшего воина заняты чем-то другим. — Скажи, не могла бы моя Веснянка пойти с ними? — спросил он. — Ей будет полезно. Я…я давно не занимался с ней, — признался он, дернув ухом. Огнегрив вспомнил, что белоснежный воин каждый день все больше времени проводит с Синей Звездой. Неужели Буран боится надолго оставлять ее одну? Опасается необдуманных решений предводительницы? Огнегрив встревожился и тут же, к собственному стыду, почувствовал огромное облегчение.
   Как хорошо, что взрослый воин — самый сильный и уважаемый в племени! — разделяет его тревогу за помраченный разум Синей Звезды.
   — Конечно! — кивнул он. Буран уселся возле глашатая и окинул взором поляну.
   — Что-то тихо сегодня!
   — Песчаная Буря и Бурый повели стариков и королев к реке. Лоскут предложил напитать водой кусочки мха и принести их Синеглазке со Златошейкой.
   — Возможно, они оставят немного для Синей Звезды, — кивнул Буран. — Сдается мне, она не хочет покидать лагерь, — воин слегка понизил голос. — Каждое утро она слизывает росу с листьев, но в такую жару этим разве напьешься! Огнегрива словно водой окатили.
   — Но на днях мне показалось, что ей стало намного лучше! — пробормотал он.
   — С каждым днем ей становится лучше, — заверил Буран. — И тем не менее она все еще… — Он оборвал себя и замолчал. Огнегрива потрясла его мрачность, но он не стал переспрашивать — все было ясно без слов.
   — Я понимаю, — прошептал он. — Когда Лоскут вернется, попрошу у него кусочек мха.
   — Спасибо, — Буран, сощурившись, посмотрел на Огнегрива. — Ты отлично справляешься, — одобрительно кивнул он.
   — Что ты имеешь в виду? — выпрямился Огнегрив.
   — Ты хороший глашатай. Я понимаю, как тебе не просто. Сначала Синяя Звезда… А теперь еще эта засуха. И все же, по-моему, никто в племени не станет спорить с тем, что Синяя Звезда не могла сделать лучшего выбора.
   «Никто в племени! Кроме Частокола, Дыма, и половины старейшин!» — мрачно подумал Огнегрив, но тут же понял, что ведет себя непростительно грубо, и с благодарностью посмотрел на белоснежного воина.
   — Спасибо, Буран, — промурлыкал он, польщенный высокой похвалой этого мудрого и благородного кота, чье мнение значило не меньше, чем мнение самой Синей Звезды.
   — Знай, я очень сочувствую тебе по поводу Белыша, — мягко сказал Буран. — Понимаю, как тебе тяжело. Как бы там ни было, вы с ним одной крови. Рожденные в племени воспринимают свое родство как должно, но ты — ты другое дело.
   Огнегрив смутился, пораженный проницательностью Бурана.
   — Да, — неуверенно сказал он. — Я действительно очень тоскую по нему. Но не только потому, что он мой родственник! Я ведь почти поверил в то, что он сможет стать отличным воином! — Он искоса посмотрел на Бурана, почти не сомневаясь в том, что тот будет возражать, но, к его удивлению, белоснежный воин лишь согласно кивнул.
   — Он был хорошим охотником и хорошим другом для других оруженосцев, — подтвердил Буран. — Но, видимо, Звездное племя избрало ему иную участь.
   Я не целитель и не умею понимать звезды, как Щербатая с Пепелюшкой, но я всегда доверял Звездным предкам и с радостью приму все, что они уготовили нашему племени.
   «И поэтому ты — самый великий и благородный воин нашего племени!» — подумал Огнегрив, восхищенный его преданностью воинской чести и законам долга. Если бы Белыш хоть на один усик разделял убеждения Бурана, возможно, все было бы теперь совсем иначе…
   Стремительный шорох камушков за папоротниковой стеной лагеря заставил котов подскочить от неожиданности. Огнегрив со всех лап бросился к входу в лагерь. Горностайка и другие коты неслись вниз по склону холма, поднимая тучи грязи и пыли. Шерсть их стояла дыбом, вытаращенные глаза горели.
   — Двуногие! — задыхаясь, крикнула Горностайка, первой добравшись до подножия.
   Огнегрив поднял голову и посмотрел наверх, где Бурый с Песчаной Бурей помогали старикам перебираться с камня на камень.
   — Все в порядке! — крикнула сверху Песчаная Буря. — Мы от них убежали! Когда все благополучно спустились вниз, Бурый подбежал к Огнегриву и, испуганно запинаясь, сообщил:
   — Мы встретили группу молодых Двуногих! Они погнались за нами! У Огнегрива шерсть поднялась дыбом, а столпившиеся вокруг коты в ужасе заголосили.
   — Все целы и невредимы? — быстро спросил он. Песчаная Буря обвела глазами отряд и кивнула.
   — Отлично, — Огнегрив набрал в грудь побольше воздуха и выдохнул, пытаясь успокоиться. — Где вы встретили этих Двуногих? Около реки?
   — Нет, мы даже до Нагретых Камней не успели дойти! — пояснила Песчаная Буря. Она уже успокоилась, восстановила дыхание, и теперь зеленые глаза ее метали молнии. — Они бродили по лесу, а не по своим обычным трактам! Огнегрив усилием воли заставил себя выглядеть спокойно. Двуногие очень редко забирались так глубоко в чащу!
   — Значит, придется отложить поход за водой до наступления темноты, — громко объявил он.
   — Думаешь, к тому времени они уберутся восвояси? — еле слышно проскрипела Кривуля.
   — С какой стати им оставаться? — вопросом на вопрос ответил Огнегрив, пряча свои сомнения. Кто знает, что взбредет в голову этим Двуногим?
   — Но как же Синеглазка и Златошейка? — всполошилась Горностайка. — Им вода нужна больше, чем остальным!
   — Давайте я схожу и раздобуду немного воды! — предложила Песчаная Буря.
   — Нет! — отрезал Огнегрив. — Я пойду! — По дороге за водой он сможет последовать совету Пепелюшки и лично убедиться, убрались ли воины Теней из-под корней старого дуба. Он перевел глаза на Песчаную Бурю: — А ты останешься здесь. Встань на вершине холма и следи, не покажутся ли Двуногие! — При этих словах Кривуля испуганно охнула, и Огнегрив поспешил успокоить старуху: — Я не сомневаюсь, что они ушли! Но всем будет спокойнее, если Песчаная Буря постоит на страже.
   Заглянув в сверкающие изумрудные глаза рыжей кошки, он понял, что принял верное решение.
   — Я пойду с тобой! — вызвался Бурый. Огнегрив покачал головой. Он твердо решил отправиться в одиночку, чтобы никто в лагере не узнал о не прошенной доброте глупой Пепелюшки.
   — Ты останешься в лагере и будешь охранять его вместе с Бураном, — пояснил он палевому коту. — А сейчас отправляйся прямо к Синей Звезде и доложи ей обо всем, что с вами произошло. Я постараюсь вернуться как можно быстрее. Сначала надо напоить кормящих королев, а остальным придется потерпеть довечера!
   Вместе с Песчаной Бурей он полез на вершину холма, то и дело останавливаясь, чтобы принюхаться. К счастью, Двуногими здесь пока не пахло.
   — Будь осторожен! — прошептала Песчаная Буря, когда Огнегрив уже собирался нырнуть в лес.
   Он ласково лизнул ее между ушами.
   — Обещаю, — тихо прошептал он. На одно долгое мгновение зеленые глаза встретились с другими — такими же зелеными, а потом Огнегрив резко развернулся и осторожно вступил в лес. Насторожив уши и приоткрыв рот, он пошел по самой толстой траве, весь превратившись в обоняние и слух, чтобы не пропустить малейшего следа близкого присутствия Двуногих. Однако долгое время все оставалось спокойно.
   Неестественный запах Двуногих, да и тот уже выдохшийся, он учуял, только подойдя близко к Нагретым Камням.
   Огнегрив побрел через лес к обрыву, под которым протекала река, разделявшая Речное и Грозовое племя. Оглядываясь в поисках Речного патруля, он невольно поймал себя на том, что с надеждой высматривает, не мелькнет ли вдали знакомая серая голова Крутобока. Но в знойной духоте леса не было ни следа, ни запаха никаких котов. Что ж, нет худа без добра — стало быть, он сможет безо всякой опаски намочить мох в реке! Но сначала следует проверить нору под дубом.
   Огнегрив направился к границе, останавливаясь у каждого дерева, чтобы освежить пограничные метки. Даже здесь, у самой воды, лес уже потерял свою обычную свежесть, а листва выглядела пожухлой и вялой. Через какое-то время впереди показался огромный дуб, а, подойдя ближе, Огнегрив увидел тенистую нору, в которой прятались больные.
   Он глубоко вдохнул и с облегчением перевел дух. Зловонный запах болезни исчез! Обрадовавшись, Огнегрив решил быстро осмотреть нору. Подойдя ближе, он осторожно заглянул внутрь, потом низко пригнулся и, вытянув шею, уставился в темный зев пещеры.
   Он успел лишь испуганно охнуть, когда на спину ему обрушилась какая-то тяжесть, и чьи-то когти полоснули его по бокам. Ужас и ярость захлестнули его. Огнегрив взвыл и бешено извернулся, пытаясь сбросить нападавшего, но это оказалось не так-то просто. Огнегрив замер, ожидая, что острые когти вот-вот вопьются в его бока, однако невидимый противник, хоть и держал его крепко, но когти выпускать не спешил. Более того, лапы у него оказались широкими и на удивление мягкими. В следующий миг знакомый запах защекотал ноздри Огнегрива — запах, уже пропитанный Речным племенем, но по-прежнему знакомый и любимый!