Харрис Шарлин. Живые мертвецы в Далласе

   — Стэн знает, кто ты?
   Эрик посмотрел на меня заинтересованно.
   — Я не слишком это скрывал, — сказал он наконец. — Стэн на моем месте сделал бы то же самое.
   — Может, хоть теперь ты позволишь мне вернуться и оставишь нас с Биллом в покое?
   — Нет, ты показала себя слишком полезной, — сказал он. — И я надеюсь, что чем чаще мы будем видеться, тем больше я буду тебе нравиться.
   — Как наркотик?
   Он засмеялся, но его взгляд был совершенно серьезен. О черт.
   — А ты особенно соблазнительна в этом платье, под которым ничего нет! — сказал он. — Бросила бы ты Билла и пошла ко мне по своей воле, он бы слова не сказал против.
   — Я не намерена делать такие вещи, — твердо сказала я… И вдруг нечто промелькнуло на краю моего сознания.
   Эрик хотел что-то сказать, но я прикрыла ему рот рукой. И покачала головой из стороны в сторону, пытаясь лучше почувствовать то, что меня обеспокоило.
   — Помоги мне, — сказала я.
   Не сказав ни слова, Эрик помог мне подняться. Я наконец почувствовала опасность, и мои брови сдвинулись.
   Они были вокруг нас. Они окружили весь дом.
   Их мысли были напряжены почти лихорадочно, и я бы услышала это, если бы не трепотня Труди, намного раньше.
   — Эрик! — сказала я, пытаясь уловить столько мыслей, сколько смогла… Я услышала обратный отсчет и команду… О Господи!
   — На пол!! ! — крикнула я во весь голос.
   Каждый вампир подчинился. И когда Братство открыло огонь, первыми погибли люди.

Глава 8

   Совсем рядом, на расстоянии всего ярда, упала на пол Труди, пораженная выстрелом из дробовика.
   Из темно-рыжих ее волосы стали красными от крови, а взгляд навсегда застыл на мне. Бармен, которого звали Чак, был только ранен, потому что успел укрыться за стойкой бара.
   А Эрик лежал на мне. Учитывая мое состояние, это было ужасно больно, и я попыталась столкнуть его. Но тут поняла, что если бы по нам выстрелили, то Эрику было бы все нипочем, а меня бы убило. А потому мне пришлось терпеть все эти страшные минуты, пока вокруг загородного особняка снова и снова раздавался грохот пистолетов, ружей и винтовок.
   Я инстинктивно зажмурила глаза, пока шла стрельба. Звенело разлетающееся стекло, рычали вампиры, кричали люди. Шум оглушал меня, а напряженные мысли окружающих налетали как приливные волны. Когда все начало стихать, я взглянула в глаза Эрика. Надо же — он был восхищен и улыбался!
   — Я знал, что рано или поздно окажусь на тебе, — сказал он.
   — Ты что, хочешь разозлить меня настолько, что я и страх позабуду?
   — Да нет, просто пользуюсь моментом.
   Я поморщилась, пытаясь выбраться из-под него.
   — О, давай еще разок. Это было великолепно! — издевательски сказал он.
   — Эрик, помнишь девушку, с которой я только что разговаривала? Она валяется в трех футах от нас, и у нее не хватает половины черепа.
   — Послушай, Сьюки! — сказал он, внезапно посерьезнев. — Я, например, уже несколько веков как мертв, так что я привык. Однако она не совсем еще ушла. Есть какой-то проблеск. Хочешь, попробую вытащить ее?
   Я замолчала, пораженная. Разве у меня было право принимать такие решения?
   — А вот теперь — все… — сказал он, пока я думала.
 
   Пока я глядела на него, в доме воцарилась полная тишина, нарушаемая только отдаленным хныканьем раненого партнера Фаррела, который обеими руками держался за свою окровавленную ногу. С улицы раздались звуки трогающихся с места машин. Нападение закончилось. А мне уже даже дышать было тяжело, не говоря о том, чтобы что-то делать. Но ведь что-то надо было сделать?
   Это было похоже на войну больше, чем все, что я когда-либо видела.
   До меня донеслись стоны раненых и рык разъяренных вампиров. Клочья ваты из дивана и стульев висели в воздухе, как снег. Везде валялись осколки стекла, и теплый ночной ветер залетал в окно. Кое-кто из вампиров уже выскочил наружу, пытаясь догнать нападавших. Среди них и Веласкес.
   — Вечно мои рубашки пачкаются, когда ты рядом… — с притворным вздохом произнес Эрик, наконец поднявшись.
   — О черт, Эрик! — Я неуклюже, торопливо поднялась на колени. — Да ты в крови. Ты ранен. Билл! Билл, где ты? — мои волосы совсем растрепались, пока я мотала головой в поисках Билла. Последний раз я видела его треплющимся о чем-то с черноволосой вампиршей. А теперь, на корточках осматривая комнату, я увидела ее распростертой около окна. Из ее груди что-то торчало. Оконное стекло было выбито из ружья, и, по-видимому, острым осколком ее и убило. А Билла не было видно ни среди живых — если о вампире можно так сказать, — ни среди убитых.
   Эрик стянул свою безнадежно испорченную рубашку и посмотрел за плечо.
   — Пуля застряла внутри, Сьюки… — проговорил он сквозь зубы. — Высоси ее.
   — Что? — уставилась на него я.
   — Высоси ее, говорю, а то она так и заживет внутри меня. Если ты такая брезгливая, возьми нож да выковыряй.
   — Так я же не могу! — В моей небольшой сумочке был перочинный нож, но я не могла вспомнить, где она.
   — Я поймал эту пулю вместо тебя! — оскалился он. — А ты можешь вытащить ее. Давай, ты же не трусиха какая-то!
   Я заставила себя собраться. Использовав его отброшенную рубашку как жгут, я чуть приостановила кровь, и, поглядев внутрь раны, заметила пулю. Если бы у меня были длинные ногти, как у Труди, я бы зацепила и вытащила эту штуку, но пальцы у меня короткие, а ногти сострижены. Я вздохнула. Что ж, придется…
   Эрик застонал, когда я присосалась, и я почувствовала, как пуля выскакивает мне в рот.
   Эрик был прав. Испортить ковер сильнее было уже невозможно, поэтому я выплюнула и пулю, и всю кровь, что набралась мне в рот. Часть крови все-таки пришлось проглотить. Пакость. А его плечо уже начало затягиваться.
   — Эта комната пропахла кровью… — прошептал он.
   — Тьфу — сказала я. — Это была самая поганая вече…
   — У тебя все губы в крови! — С этими словами он обхватил мое лицо обеими руками и поцеловал меня.
   Если тебя целует мастер своего дела, сложно не ответить. И мне бы это даже доставило удовольствие, если бы не беспокойство о Билле. Нельзя не признать, что подобные стычки со смертью имеют одно свойство: хочется убедиться, что ты еще жив. Хоть к вампирам последнее и не относится, им это тоже знакомо: именно обилие крови в комнате и вызвала неожиданную любвеобильность Эрика.
   Но беспокойство за Билла никуда не делось, и происшедшее шокировало меня, поэтому через несколько долгих мгновений я отодвинулась. Теперь уже у Эрика были все губы в крови.
   — Пойди поищи Билла, — сказал он, медленно облизав губы.
   Я снова глянула на его плечо: оно уже затягивалось. Я подобрала скользкую, окровавленную пулю с ковра и завернула в клочок рубашки Эрика. Это показалось мне неплохим сувениром; не знаю, чем я тогда думала… На полу все еще лежали раненые и убитые, но за большинством выживших уже ухаживали уцелевшие люди и двое вампиров, не ушедших в погоню.
   А где-то вдалеке выли сирены.
   Когда-то красиво отделанная входная дверь была снесена с петель и разбита. Я осторожно подошла к ней, как будто опасаясь, что кто-то из Братства засел во дворе, но ничего не произошло. Я выглянула из дверного проема.
   — Билл! — позвала я. — Ты цел?
   И тут я сразу увидела его, определенно разгоряченного.
   — Билл… — вздохнула я. То ли тупой страх, то ли глубокое разочарование шевельнулось у меня под ложечкой.
   Он остановился и обернулся.
   — Они стреляли в нас и многих убили! — крикнул он. Его клыки были выпущены, он так и кипел.
   — Ты только что сам кого-то убил.
   — Чтобы защитить нас!
   — А может быть, чтобы отомстить?
   Совершенно разные вещи, по крайней мере, на мой взгляд… Но он даже внимания не обратил.
   — Ты даже не стал искать меня, — сказала я. Что делать… Вампир — он всегда останется вампиром. Старого пса новым штукам не выучишь, а черного кобеля не отмоешь добела. В моей памяти ожило все, о чем меня предупреждали близкие…
   Я развернулась и снова вошла в дом, тупо бредя среди крови, грязи и хаоса, как будто каждый день все это видела. Кое-что из того, что меня тогда окружало, даже не отразилось в моем разуме, и только неделю спустя перед глазами снова встали жутковатые картинки — кишки, рассеченные артерии. А сейчас меня заботило только одно: куда подевалась моя сумка. Со второй попытки сумка нашлась. Билл занялся ранеными и не разговаривал со мной. Я вышла из дома, села в тот самый арендованный автомобиль, завела мотор и поехала. Лучше уж большой город, чем этот замок ужасов… И сразу же после того, как моя машина отошла от дома, прибыла полиция.
   Проехав пару кварталов, я припарковалась перед библиотекой и вытащила из бардачка карту. От пережитого шока голова почти не работала, и мне пришлось долго пялиться на нее, чтобы понять, как попасть в аэропорт.
   Туда-то я и направилась. Оставив машину на стоянке для арендованных автомобилей, я взяла билет до Шривпорта. Самолет отправлялся уже через час. Слава богу, что у меня была с собой кредитка.
   Только спустя несколько минут я разобралась с таксофоном; такими аппаратами я раньше не пользовалась. Мне повезло, и трубку взял Джейсон, пообещавший встретить меня в аэропорту.
 
   Рано утром я уже была дома.
   И только на следующий день начала плакать…

Глава 9

   А ведь когда-то мы с Биллом ссорились… Я была уже сыта по горло, устала от всех этих вампирских штучек, с которыми пришлось познакомиться близко, и слишком напугана перспективой втянуться в это глубже. Мне временами хотелось просто быть с людьми.
   А потому более трех недель я занималась именно этим. Я не звонила Биллу, он не звонил мне. Я знала, что он уже вернулся из Далласа, потому что обнаружила на пороге свой чемодан, который мог захватить только он. Открыв чемодан, я обнаружила в боковом кармане коробочку, обшитую черным бархатом. Силы воли, чтобы не открывать ее, у меня не хватило. Внутри оказалась пара сережек с топазами и записка: «К твоему коричневому платью». Имелось в виду платье, в котором я посещала дом вампиров. Я закрыла коробочку и в тот же полдень отвезла ее, чтобы оставить в его почтовом ящике. Поздновато он сподобился купить мне подарок, и я не могла его принять.
   Я даже не пыталась обдумывать происшедшее заново. Я решила, что следует проветрить голову, чтобы понять, что делать.
   А потом я стала читать газеты. Далласские вампиры и их сподвижники среди людей были выставлены несправедливо обиженными, что, должно быть, более чем устраивало Стэна. «Далласская Полночная Бойня» была представлена во всех газетах как идеальный пример преступления из ксенофобии и расовой нетерпимости, и от властей стали требовать законов, которые прежде никогда бы не были приняты. Сами требования выражали настроения масс: закон о предоставлении домам, принадлежащим вампирам, опеки федеральных властей, закон, разрешающий вампирам занимать выборные посты, хотя ни в чью голову пока не пришла идея выдвинуть вампира в сенаторы. Один сенатор из Техаса по фамилии Гарза даже предложил разрешить вампиру занять должность палача штата. Как он бишь сказал: «Говорят, что смерть от укуса вампира безболезненна, да и сам вампир от этого получает пропитание».
 
   Мне было что возразить сенатору Гарзе. Укус вампира только тогда безболезнен, когда он этого захочет. Если вампир не очаровал свою жертву, то серьезный укус болит как черт знает что.
   Я сперва подумала, что этот Гарза родственник Луне, но Сэм объяснил мне, что эта фамилия среди американцев мексиканского происхождения так же распространена, как «Смит» среди американцев-англосаксов.
   Сэм даже не поинтересовался, зачем мне это знать. Я от этого почувствовала себя немножко заброшенной, потому что привыкла, что Сэм считает меня важной для себя. Но он был очень занят все это время, на работе и дома. Арлена сказала, что он с кем-то встречается. Кем бы ни была эта кто-то, никто ее не видел, то есть вообще, что само по себе было странно. Я начала было рассказывать ему про оборотней в Далласе, но он только улыбнулся и при первой же возможности ушел от разговора.
   А однажды мой брат Джейсон зашел домой пообедать. Раньше, когда моя бабушка была еще жива, было так. Бабушка готовила к обеду много-много всего, и голод в нас просыпался только к позднему вечеру.
   Тогда Джейсон приходил постоянно: бабушка прекрасно готовила. А сейчас я состряпала для него только бутерброды с ветчиной, картофельный салат (который был куплен в магазине, но я ему в этом не призналась) и немного персикового чая из пакетиков.
   — Что там у тебя с Биллом? — спросил он прямо в лоб. Мой видок по пути из аэропорта, слава богу, его не заинтересовал.
   — Я ужасно зла на него, — ответила я.
   — А что такое?
   — Он нарушил данное мне обещание, — сказала я. Джейсон вечно строил из себя старшего брата, и лучше мне было на него не обижаться. Не впервые мне было доходить в разговоре до белого каления… при некоторых обстоятельствах. Я прикрыла свое шестое чувство, чтобы слышать только то, что Джейсон хочет сказать.
   — А его видели в Монро!
   — С кем-то еще? — резко втянула в себя воздух я.
   — Ага.
   — И с кем же?
   — Ты не поверишь. С Порцией Бельфлер.
 
   Даже если бы Джейсон сказал мне, что Билл встречался с Хилари Клинтон, я бы не так удивилась. Я уставилась на своего брата так, как если бы он на полном серьезе заявил, что он — Антихрист. Место рождения, женский пол и длинные волосы — вот все, что было у меня с Порцией общего.
   — Ну, — сухо сказала я, — даже не знаю, смеяться мне или плакать. А ты сам что об этом думаешь?
   Хороший вопрос. Ведь если кто-то и разбирался как следует в отношениях мужчин с женщинами, так это Джейсон. Особенно с мужской точки зрения.
   — Она во всем твоя противоположность, — сказал он, чуть задумавшись. — Во всем, что только может прийти мне в голову. Она образованна, она происходит из, не побоюсь этого слова, аристократической семьи, и она юрист. И еще у нее брат полицейский. И она ходит на симфонии и все такое прочее.
   На глаза навернулись слезы. Да разве бы я отказалась сходить на симфонию с Биллом, если бы он хоть раз меня пригласил?
   — Однако ты умнее, красивее и не возражаешь против его образа жизни! — Я не поняла, что Джейсон имеет в виду под последним, но решила не переспрашивать. — Но аристократами нас назвать нельзя, ну никак. Ты работаешь в баре, а я простой дорожный рабочий. — Джейсон криво улыбнулся.
   — Однако наша семья живет тут не меньше, чем Бельфлеры! — возразила я.
   — Да я знаю. А Билл тем более знает, ведь он был живым как раз тогда.
   — А что там с делом против Энди? — спросила я.
   — Никаких мер наказания ему пока не присудили, но ходят упорные слухи, что ему устроят хорошую нахлобучку за то дельце в секс-клубе. Лафайета так тронуло то, что его пригласили туда. Очевидно, он не столь уж и многим об этом говорил. Я слыхал, что Лафайет огреб за свой энтузиазм, ведь первым правилом клуба было: «Держи язык за зубами».
   — А сам-то ты что думаешь?
   — Я думаю, что если бы здесь, в Бон Темпс, кто-то решил устроить такой секс-клуб, меня бы туда пригласили в первую очередь, — сказал Джейсон с убийственной серьезностью.
   — А ведь ты прав, — сказала я, пораженная неожиданной рациональностью Джейсона. — Ты был бы номером один в списке донжуанов.
   И как я об этом раньше не думала? Мало того, что Джейсон стяжал себе репутацию парня, который многим согрел постель, так он и сам по себе был чертовски привлекателен и вдобавок холост.
   — Вот единственное, что мне приходит на ум… — сказала я. — Лафайет же был голубым, ты и сам знаешь.
   — И что?
   — Возможно, в этот клуб, если он существует, не принимают натуралов. В смысле — абсолютно стандартных в этом самом смысле людей.
   — О, я понял. Может быть, ты и права! — сказал Джейсон.
   — Еще бы, мистер Гомофоб!
   Джейсон улыбнулся и пожал плечами.
   — Я всего лишь человек, и потому не идеален. Да ты, наверное, в курсе, у нас с Лиз все пока стабильно. А всякий, кто знает Лиз, подтвердит: она и салфеткой-то не поделится, не то что дружком.
   Он был прав. Семья Лиз была известна тем, что жила по принципу «Ни должником не будь, ни кредитором» и придерживалась этого правила исключительно строго.
   — Ну ты и фрукт, братец! — сказала я, переводя разговор с родичей Лиз на него. — Бывают ведь на земле люди и похуже голубых!
   — Например?
   — Воры, предатели, убийцы, насильники…
   — Ну ладно, ладно. Я понял твою мысль.
   — Надеюсь… — Наши разногласия огорчали меня; но все же Джейсон оставался моим братом, и я его любила.
 
   Тем же вечером я увидела Билла. С Порцией. Я заметила краем глаза, что они ехали вместе в машине Билла по Клейборн-стрит. Порция что-то говорила Биллу, а он смотрел прямо на дорогу без малейших признаков эмоций на лице; по крайней мере, так мне показалось. Меня они не заметили — я спускалась с эскалатора в банке по пути на работу.
   Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. У меня случился жуткий приступ гнева, и теперь я примерно поняла, как чувствовал себя Билл, когда видел своих гибнущих собратьев. Мне хотелось кого-то убить. Слава богу, что я толком не поняла, кого.
   А потом я встретила Энди. Он сидел в баре, в той его части, где работала Арлена. Это порадовало, потому что выглядел он скверно. Он был небрит, в мятой одежде. Перед уходом он подошел ко мне, и я почуяла перегар.
   — Забери его обратно! — выговорил он. — Забери обратно гребаного вампира, пускай оставит в покое мою сестру!
   Я даже не знала, что ему ответить. Я просто смотрела на него, пока он не вывалился из заведения.
 
   Следующую ночь я отдыхала, и эмоции вроде бы как улеглись. Неделя уже кончалась, была пятница, и быть одной мне неожиданно наскучило. И тогда я решила сходить на футбольный матч между школьными командами. Здесь, в Бон Темпс, это общегородское мероприятие, и результаты игр подробно обсуждаются в понедельник утром у каждого магазина. Съемку игры даже показывали дважды на местном телеканале.
   Я убрала волосы со лба эластичной резинкой и завила все остальные, так что у меня появились густые кудряшки. Все синяки давно прошли. Я навела полный макияж, надела черные брюки и черно-красный свитер, черные ботинки, золотые серьги в виде колец, а на волосы поверх резинки — черно-красную заколку. А теперь отгадайте, какие цвета у футбольной команды моей старой школы?
   — Хорошо! — сказала я, глянув на себя в зеркало. — Чертовски хорошо! — С этими словами я накинула свою черную куртку, взяла сумочку и поехала в город.
   На стадионе было полно знакомых лиц. Я услышала где-то с дюжину голосов, окликавших меня по имени, где-то дюжина встреченных знакомых сообщила мне, что я прекрасно выгляжу… но никому я не была действительно нужна. Я огляделась в поисках кого-нибудь, с кем можно было бы сесть рядом.
   — Сьюки! Сьюки! — Это была Тара Торнтон, одна из немногих моих школьных подруг. Она звала меня из верхнего ряда, лихорадочно размахивая руками. Я улыбнулась в ответ и начала подниматься. А рядом сидело еще больше старых знакомых. Майк Спенсер, директор похоронного бюро, в ковбойской шляпе и сапогах, старая подружка моей бабушки Максина Фортенберри, и с ней Хойт, ее внук и приятель Джейсона. А поодаль — Сид Матт Ланкастер, пожилой адвокат, рядом со своей женой.
   А Тара сидела возле жениха, Бенедиктам Талли, которого давно никто не называл иначе чем «Яйцо». А с ними — его лучший друг, Джи Би дю Роне. Увидев его, я обрадовалась. Джи Би запросто мог бы попасть на обложку дамского любовного романа, до того был привлекателен. А вот умом он совершенно не отличался, в чем я убедилась, когда еще давно пыталась с ним встречаться. При разговоре с ним мне совершенно не требовалось закрываться, дабы не слышать его мысли, потому что слышать-то у него было нечего.
   — Эй, как ты?
   — У нас весело! — ответила Тара, состряпав свою дежурную физиономию компанейской девчонки. Ее черные волосы были коротко подстрижены, а помада была такой ярко-красной, что, казалось, вот-вот загорится. Одета она была, как и я, в черно-красное: тоже болела за нашу команду. Они с Яйцом пили что-то из одного большого разового стакана, купленного здесь же. Это что-то было явно с градусами: запах чувствовался уже с моего места.
   — Подвинься, Джи Би, дай я сяду рядом! — попросила я, ответив ему улыбкой.
   — Не вопрос, Сьюки. — Он явно был рад меня видеть. Жизнерадостный вид был одним из его многих внешних достоинств, наряду с белоснежными зубами, абсолютно прямым носом, лицом настолько красивым и одновременно мужественным, что так и хотелось потянуться и пошлепать его по щеке, широкой грудью и полным отсутствием лишнего веса. Впрочем, сейчас последнее было уже не так заметно, но все же Джи Би был человеком, а большего мне сейчас и не надо было. Я уселась между Яйцом и Джи Би, и Яйцо повернулся ко мне с вымученной улыбкой.
   — Выпьешь, Сьюки?
   Я не любительница выпить, должно быть, потому, что по долгу службы ежедневно вижу, к чему это приводит.
   — Нет, спасибо, — отказалась я. — А как у тебя дела, Яйцо?
   — Д-да неплохо… — ответил он, подумав немного, и я поняла, что он выпил побольше, чем Тара. Пожалуй, слишком много.
 
   До самого начала матча мы болтали о наших общих друзьях и знакомых, а после разговор целиком перешел на ход игры. Даже не игры, а Игры, потому что за пятьдесят лет своего проведения эти матчи один за другим оставались в коллективной памяти жителей Бон Темпса, и болельщики никогда не уставали сравнивать эту игру с предыдущей, нынешних игроков со старыми.
   А Джи Би все ближе и ближе ко мне подкатывался, обрабатывая меня потоками комплиментов в адрес моих волос и фигуры. Его мать в свое время сказала ему, что польщенная женщина — счастливая женщина, и эта простая философия порой помогала ему.
   — Сьюки, а ты помнишь ту женщину-врача в больнице? — спросил он меня неожиданно.
   — Да, доктора Соннтаг. Вдову Соннтаг. — Она была явно молода для вдовы, и даже слишком молода для врача, когда я представила ее Джи Би.
   — А мы с ней одно время встречались… — ответил он задумчиво.
   — Ну что ж, рада за тебя! — Я и вправду была за него рада. Мне всегда казалось, что доктор Соннтаг могла по достоинству оценить Джея Би, а ему самому всегда требовалась… ну, что-то вроде няньки.
   — Напрасно. Ее снова послали в Батон Руж, — сказал он немного огорченно. — Не получилось у нас ничего. Но я ужасно рад, что встретил тебя! — заверил он.
   — Джи Би, а разве ты не можешь съездить к ней в Батон Руж? — предложила я.
   — Она же врач. Она все время занята.
   — Ну для тебя-то она выкроила бы время!
   — Ты так думаешь?
   — Ну, если она не полная набитая дура, то да, — ответила я.
   — Пожалуй, ты права. Я звонил ей этой ночью, и она сказала, что скучает по мне.
   — Джи Би, так это же был намек.
   — Ты думаешь?
   — Да точно.
   — Ну, тогда я завтра еду в Батон Руж! — сказал он, поцеловав меня в щечку. — Что б я без тебя делал, Сьюки!
   — Всегда пожалуйста! — Я слегка чмокнула его в губы.
   И тут же увидела Билла.
   Они с Порцией сидели в следующем ряду, ниже нас. Он обернулся и смотрел на меня.
   Если бы я знала о том, что он здесь, то происшедшее не могло бы быть лучшей маленькой местью. Но я не хотела этого.
   Я просто хотела его…
   Я отвернулась и улыбнулась Джи Би, но все, чего я хотела сейчас, было поймать Билла под трибуной и заняться с ним любовью, здесь и сейчас. Я хотела, чтобы он своими руками стянул с меня штаны и взял меня.
   Я была настолько поражена… Я не знала, что делать. Я чувствовала, как мое лицо медленно краснеет. Я даже улыбнуться не смогла.
   Но спустя минуту до меня дошло, что это даже забавно. Воспитали меня настолько обычно, насколько это вообще возможно с моей необычной особенностью. Естественно, я намного раньше ровесниц ознакомилась с реалиями жизни, читая чужие мысли и не умея пока это прекратить. И идея секса всегда интересовала меня, но из-за все той же особенности я была слишком сыта теорией, чтобы стремиться к практике. Да и чертовски трудно получить удовольствие от секса, если ты точно знаешь, что, к примеру, твой партнер воображает вместо тебя Тару Торнтон, или он мысленно критикует твое тело.
   А у Билла я не могла услышать ни одной мысли. И он был так опытен, аккуратен и способен сделать абсолютно все как надо!
   Всю игру я просто сидела и кивала, когда ко мне кто-то обращался, стараясь не глядеть вниз и налево, а когда в перерыве выступил ансамбль, я не запомнила ни одной сыгранной песни, и даже гитарные запилы кузена Тары, игравшего в ансамбле, не разобрала толком. Наконец толпа медленно побрела к автостоянке. «Бон-Темпские Ястребы» выиграли со счетом 28 — 18, и я согласилась довезти Джи Би домой на своей машине. Яйцо более-менее протрезвел, и я надеялась, что они с Тарой как-нибудь доберутся сами, но облегченно вздохнула, увидев, что за руль села Тара, а не он.
 
   Джи Би жил в центре города в двухкомнатной квартире. Он вежливо пригласил меня к себе, но я сказала, что мне нужно домой. Я крепко обняла его и посоветовала немедленно позвонить Соннтаг. Черт, я так и не запомнила ее имени.
   Он пообещал, что обязательно позвонит, но зная его, ни в чем нельзя быть уверенным.
 
   По дороге я остановилась на единственной бензоколонке, работавшей ночью, где долго проболтала с кузеном Арлены, Дерриком, который работал в ночную смену, так что домой я вернулась несколько позже, чем думала.