— А что ты собираешься надеть на вечеринку? — спросил он, сменив тему. — Что такая приличная девушка, как ты, одевает на оргии?
— Не знаю… — ответила я, чуть успокоившись и призадумавшись. — Я должна выглядеть как не очень приличная девушка, которая ходит по оргиям, но я не была ни на одной и не знаю, с чего начать. Хотя я примерно представляю, чем кончить.
— А я бывал на оргиях, — предложил он свою помощь.
— И почему меня это ничуть не удивляет? А что ты надевал?
— В прошлый раз на мне была шкура животного, но на этот раз я позаботился о нашем деле. — На Эрике был длинный плащ, а сейчас он его резко сбросил, и мне оставалось только стоять и пялиться. Обычно он носил джинсы и футболки, но в этот раз нацепил розовую майку и лайкровые легинсы. Не знаю, где он их добыл; я даже раньше не знала, что легинсы такого размера существуют. Они были цвета морской волны, примерно как кузов грузовика Джейсона.
— Ух ты… — сказала я, потому что больше сказать было и нечего. — Ух ты. Вот это прикид.
Когда видишь такого большого парня в лайкровых легинсах, практически ничего не остается на долю воображения. Я поборола искушение попросить Эрика повернуться.
— Не думаю, что из меня вышел очень уж правдоподобный педик, — сказал Эрик. — Но, по-моему, такой видок можно понять как угодно.
— Ну да… — ответила я, отворачиваясь.
— Давай-ка я пройдусь по твоим шкафам и поищу, что тебе надеть, — предложил Эрик. Он открыл мой шкафчик прежде, чем я начала возражать. Но ничего более сексуального, чем шорты и футболка, найти не удалось. Впрочем, эти шорты у меня лежали в шкафчике еще со школы и налезали на меня еле-еле. «Как гусеница на бабочку», — поэтически выразился Эрик.
— Скорее уж как Дэйзи Дюк, — пробормотала я, чувствуя, как в мою задницу впиваются кружевные трусики, и подумав невзначай: а вдруг отпечаток кружев у меня на всю жизнь останется? Сверху я надела синий лифчик и белый топик, из-под которого этот лифчик заметно выглядывал. Это был мой запасной лифчик, Билл его еще не видел, так что я надеялась, что с ним ничего не произошло. Загар с меня еще не сошел, а волосы я оставила распущенными.
— Эй, смотри, у нас один цвет волос, — заметила я, осмотрев нас в зеркало.
— Я заметил, подружка, — ухмыльнулся Эрик. — А ты везде блондинка, и внизу тоже?
— Тебе обязательно знать?
— Да, — просто ответил он.
— А придется просто гадать!
— А я, например, везде блондин, — ответил он.
— Да я уже заметила — по волосам у тебя на груди.
Он приподнял мне руку, пощупав у меня под мышкой.
— Глупые женщины, вечно вы сбриваете волосы на теле, — сказал он, отпустив руку.
Я открыла было рот, чтобы что-то возразить, но внезапно поняла, что ни к чему хорошему этот разговор не приведет.
— Пойдем.
— А что, духи тебе уже и не нужны? — он нюхал одну за другой бутылочки на моем столике. — О, попробуй это! — он бросил мне бутылочку, и я рассеянно поймала ее. Его брови приподнялись. — А в тебе куда больше от вампира, чем я думал, мисс Сьюки!
— «Страсть», — прочитала я надпись на этикетке. — Ну что ж, попробуем ее. — Стараясь не обращать внимания на Эрика, наблюдавшего за всем внимательно, я смазала «Страстью» между грудями и за коленями. По-моему, этого должно было хватить.
— И какова же наша задача, Сьюки? — спросил Эрик, не сводивший с меня глаз.
— Наша задача — заявиться на эту дурацкую так называемую «секс-вечеринку» и участвовать в ней, причем настолько незначительно, насколько можно, пока я собираю информацию из чужих мыслей.
— Какую информацию?
— Информацию об убийстве Лафайета Рейнольда, повара в баре «Мерлотт».
— И зачем нам это?
— Затем, что Лафайет был неплохим человеком. И еще для того, чтобы снять с Энди Бельфлера обвинения в убийстве Лафайета.
— Билл знает, что ты помогаешь Бельфлеру?
— А почему ты спросил?
— Ты же знаешь, что Билл терпеть не может Бельфлеров, — сказал Эрик так, как будто это был самый общеизвестный факт во всей Луизиане.
— Нет, — ответила я. — Я не знала этого. — Я села на стул у кровати, не сводя взгляда с Эрика. — А почему так?
— Спрашивай Билла, а не меня, Сьюки. И это единственная причина? Ты не пытаешься этим воспользоваться, чтобы вытащить меня с собой на секс-вечеринку?
— Я не настолько хитроумна, Эрик.
— Я думаю, ты обманываешь себя, Сьюки, — улыбнувшись, сказал Эрик.
Я вспомнила слова Билла о том, что Эрик знает мои чувства. Интересно, что он такого обо мне знает, чего не знаю я?
— Послушай, Эрик, — начала я, как только мы переступили порог. Я задумалась, как бы мне получше выразить свою мысль.
Он подождал. Вечер был пасмурным, и лес смыкался вокруг дома. Я знала, что ночь казалась такой давящей потому, что я направлялась на отвратительное для себя мероприятие. Мне предстояло выяснить о людях то, чего я не знала и знать не хотела. Казалось глупым выкапывать ту самую информацию, от которой я всю жизнь отгораживалась, как от чумы. Но я чувствовала что-то вроде общественного долга — помочь Энди и узнать правду, и по-своему уважала Порцию, хотя бы за то, что она пошла на что-то неприятное для себя ради брата. Как Порция могла ощущать отвращение к Биллу, оставалось для меня загадкой, но если Билл сказал, что она его побаивалась, то это было правдой. Так же и я побаивалась узнать о своих давних знакомых то, что они всегда скрывали.
— Эрик, постарайся, чтобы со мной ничего не произошло, хорошо? — сказала я напрямик. — Я не намерена вступать в интимную связь с кем-то из этих людей. Я боюсь, что что-то пойдет не так, что-то зайдет слишком далеко. Даже ради справедливого наказания убийцы Лафайета я не хочу отдаваться кому-то из них. — Этого я и вправду боялась, хотя не признавалась в этом себе до сих пор: что какая-то шестеренка сорвется, какой-то тормоз откажет, и я стану жертвой. В детстве со мной произошло нечто такое, чего я не могла ни предотвратить, ни проконтролировать, нечто ужасно противное. Я бы лучше умерла, чем допустила это снова, потому-то я так отчаянно сопротивлялась Гэйбу и так обрадовалась, когда Годфри убил его.
— Ты что, веришь мне? — удивленно спросил Эрик.
— Да.
— Безрассудство…
— Я так не думаю. — Откуда шла эта уверенность, я не знала, но она была. Я натянула поверх умеренно легкомысленного наряда толстый тяжелый свитер.
Покачав головой, Эрик запахнул плащ и распахнул дверцу своего красного «Корвета». Да, на оргию мы приедем с шиком.
Я объяснила Эрику дорогу в Мимоза-Лейк, и пока мы ехали — или летели? — по узкой двухполосной трассе, пересказала все, что успела, о недавних событиях. Эрик гнал лихо и удало — в общем, безрассудно, как всякое почти неуязвимое существо.
Когда он в очередной раз круто свернул на бешеной скорости, я пожалела о своих коротких ногтях, не оставляющих возможности в него вцепиться.
— Эй, не забудь, я все же смертная! — крикнула я.
— Да я все время об этом думаю, — ответил он, не сводя взгляда с дороги.
Я не нашла что ответить и предпочла думать о чем-нибудь бодрящем и одновременно умиротворяющем. Например, о ванне с Биллом. Или о чеке с кругленькой суммой от вампиров Далласа, который скоро передаст мне Эрик. Или о том, что Джейсон уже несколько месяцев встречается с одной и той же девушкой, и, стало быть, наконец-то начал серьезные отношения — или просто девушки в Ренард-Периш закончились… Или хотя бы о прекрасной прохладной ночи и великолепной машине, мчащей меня сквозь нее.
— Да ты радуешься! — заметил Эрик.
— Да, это так.
— Ты будешь в безопасности.
— Спасибо. Я уверена в тебе.
Я указала на маленькую стрелку с надписью «ФАУЛЕР», обозначающую собой узенький съезд с трассы, почти незаметный за кустами. Мы свернули на короткую, узкую, щебенчатую дорогу, спускавшуюся строго вниз по склону. Эрик нахмурился, когда «Корвет» запрыгал на ухабах. Когда спуск закончился и машина выехала на опушку, где стоял дом, я увидела, что крыша его примерно на одном уровне с шоссе. В ухабистой грязи у дома стояло четыре машины. Окна были открыты, чтобы впустить в дом прохладный ночной ветер, но занавески задвинуты. Я услышала голоса, доносящиеся изнутри, но слова не разобрала. И вдруг я застеснялась входить в дом Джен Фаулер…
— Буду-ка, я, наверное, все-таки бисексуалом, — сказал Эрик. Это его, похоже, не раздражало, а, напротив, развлекало. Мы стояли у машины Эрика, глядя друг на друга, руки я держала в карманах свитера.
— Ну ладно, — пожала я плечами. Какая разница? Лишь бы поверили. Я заметила краем глаза движение — кто-то отодвинул шторку и посмотрел на нас.
— Тогда я сыграю дружелюбие.
Эрик нагнулся и, не спросив, поцеловал меня в губы. Он не держал меня, но я и не возражала. Ведь в перспективе мне придется как минимум целоваться с посторонними, так что я просто ответила ему.
То ли у меня от природы к этому талант, то ли учитель у меня превосходный. Билл ценил мое умение целоваться, и я хотела, чтобы он гордился мной.
Судя по тому, что зашевелилось у Эрика под лайкрой, гордиться было чем.
— Готов зайти? — спросила я, стараясь смотреть на верхнюю часть его тела.
— Да не очень, — ответил он. — Но, видимо, все равно пора.
Не очень приятно было думать о том, что второй раз я целовалась с Эриком, и второй раз мне это понравилось больше, чем надо было. Углы моего рта снова разошлись в нервной улыбке. Мы поднялись на деревянную веранду, на которой темнели алюминиевые стулья и большой газовый гриль. Створка внешней двери заскрипела, и я слегка постучала во внутреннюю.
— Кто там? — спросил голос Джен.
— Это Сьюки и ее друг, — ответила я.
— О, милая! Проходи, ты вовремя! — позвала она, открыв задвижку.
Когда я распахнула дверь, все взгляды оказались направлены на нас. Приветственные улыбки сменились выражением испуга, когда за мной вошел Эрик.
Эрик шагнул ко мне, перекинув снятый плащ через плечо, и я чуть не прыснула со смеху, глядя на немую сцену. После шока, вызванного осознанием, что Эрик вампир, которое наступило у всех через минуту, глаза собравшихся заморгали, оглядывая тело Эрика сверху донизу.
— Эй, Сьюки, а кто твой друг? — спросила наконец Джен, в свои тридцать уже несколько раз разведенная. На ней было что-то вроде кружевной комбинации. На голове у нее была явно профессиональная прическа, а макияж был чересчур броским для лесного домика. Но, видимо, она как хозяйка чувствовала, что выглядит подходяще для своей собственной оргии. Я стянула свитер и в смятении поняла, что ко мне отнеслись с тем же недоверием, что и к Эрику.
— Это Эрик, — представила я. — Надеюсь, вы не против того, что я привела друга?
— О, чем больше, тем веселее, — ответила Джен с несомненной искренностью, так и не оторвав взгляда от Эрика. — Что будешь пить, Эрик?
— Кровь есть? — с надеждой спросил он.
— Ага, тут у нас завалялось немного разливной первой группы, — ответила она, не сводя глаз с лайкры. — Специально на такой… случай! — Джен многозначительно подняла брови.
— Случай наступил, — ответил Эрик и тоже подняла брови. По пути к холодильнику он ухитрился хлопнуть по плечу Яйцо, и тот просиял в улыбке.
Ох… Я же догадывалась, что узнаю здесь много нового. Позади Яйца лежала Тара, ее темные глаза под черными бровями были прищурены. На ней был кричаще-красный лифчик и такие же трусики, и в тот же цвет были выкрашены ее ногти и губы. Она явно пришла подготовленной. Я взглянула ей в глаза, и она отвела взгляд. Не нужно было читать мысли, чтобы понять ее смущение.
А на отдельном диване у стены слева расположились Майк Спенсер и Клео Хардэвей. Весь домик представлял собой одну большую комнату, с раковиной и плитой у правой стены и отгороженным санузлом в дальнем углу. Он был меблирован откровенным старьем, очевидно, подобранным на бон-темпской свалке. С другой стороны, не всякий загородный домик мог похвастаться таким толстым, мягким ковром и таким количеством подушек, разбросанных тут и там, да и такими плотными, широкими шторами на каждом окне. Дополняли впечатление разнообразные похабные картинки на стенных гобеленах. Я даже не сразу догадалась, что изображено на некоторых из них.
Но я изобразила на лице приветственную улыбку и приобняла Клео Хардэвей, как делала всегда, встречая ее. Впрочем, когда она работала за стойкой в школьном кафетерии, на ней, как правило, было надето побольше. Но Майк-то и вовсе был в чем мать родила.
Может, это и не очень хорошо, но к некоторым зрелищам привыкнуть просто невозможно. Огромная, коричневая, как молочный шоколад, задница Клео блестела от какого-то масла, да и у Майк интимные места блестели точно так же. Мне даже не хотелось интересоваться, чем это они натерлись.
Майк попытался завладеть моей рукой — видимо, для того, чтобы и на мне опробовать эту штуку, но я выскользнула и перебежала к Яйцу и Таре.
— Я и не надеялась, что ты придешь! — сказала Тара. Она тоже улыбалась, но вид у нее был не очень-то счастливый. Строго говоря, она выглядела жалко. Наверное, к этому имел какое-то отношение Том Хардэвей, что сидел на корточках перед ней и упорно заглядывал между ее ногами. А может быть, и очевидный интерес, проявленный Яйцом к Эрику. Я попыталась снова взглянуть Таре в глаза, но меня уже тошнило от этого.
Я провела в лесном домике только пять минут, но это были самые долгие пять минут в моей жизни.
— И часто ты этим развлекаешься? — спросила я, чтобы хоть что-то сказать. А Яйцо, все еще глядя на зад Эрика, беседовавшего с Джен у холодильника, потянулся к пуговице на моих шортах. Тут-то я почуяла, что Яйцо опять нажрался. Его глаза блестели, а челюсть чуть отвисла.
— А твой друг — он реально большой! — промямлил он, будто с набитым ртом.
— Да уж побольше, чем Лафайет, — шепнула я ему, и он резко поднял голову, уставившись теперь на меня. — Я думаю, что ему тут будут рады.
— Ага… — еле выговорил Яйцо, решив со мной не спорить. — Н-ну да… Эрик большой, чертовски большой. Разнообразие — эт’ хорошо! …
Я еще терпела непрекращающуюся борьбу Яйца с моей пуговицей. А зря. Единственное, о чем он думал — это задница Эрика. И не только задница.
Легок на помине, Эрик немедленно подскочил ко мне сзади и обхватил руками, оттащив в сторону от неуклюжих пальцев Яйца. Я оперлась на Эрика, приходя в себя и радуясь, что он здесь. Я поняла, что боялась, как бы и он не начал вести себя непотребно. Все же мало что может оказаться настолько противным, как зрелище давно знакомых людей, ведущих себя по-свински. Я не была уверена, что это не написано у меня на лице; очевидно, поэтому я повернулась к Эрику, и, когда он усмехнулся, я развернулась в его руках всем телом, чтобы быть к нему лицом. Я обхватила его шею и подняла голову. Он с радостью согласился с безмолвным предложением, и, пока моего лица никто не видел, ничто не мешало моему разуму делать свое дело. Когда наши губы вновь соприкоснулись, мой мозг раскрылся, и я почувствовала себя совсем незащищенной от посторонних сознаний. Это-то мне и надо было.
В комнате было несколько довольно сильных «передатчиков» мыслей, и я уже чувствовала себя не столько собой, сколько приемником чужих вожделений.
Сначала мне открылись мысли Яйца. Он вспоминал Лафайета, его тонкое смуглое тело, ловкие пальцы и подведенные глазки. А потом эти приятные для него воспоминания заслонились менее приятными — Лафайет запротестовал возмущенно, истошно…
— Сьюки, — шепнул мне на ухо Эрик, настолько тихо, что никто бы не услышал. — Сьюки, успокойся. Ты со мной.
Я коснулась его шеи, почувствовав, что за его спиной кто-то стоит.
Это была Джен. Ее рука прикоснулась сначала к Эрику, а потом и ко мне. И когда она до меня дотронулась, я смогла прочесть ее мысли особенно отчетливо. Я пролистала ее разум, как книгу, но книга оказалась совершенно скучной. Единственным, что обнаружилось в ее мыслях, была анатомия Эрика и несколько недоуменный интерес к сиськам Клео. Ничего из того, что я искала.
Я мысленно обратилась в другую сторону, пробравшись в мозг Майкла Спенсера, и обнаружила то, что надеялась и одновременно опасалась увидеть с самого начала. Теребя груди Клео, он думал совсем о другой шоколадной плоти, холодной и безжизненной, и его собственная плоть воспряла при этих воспоминаниях. В его памяти я увидела, как Джен спит на диване, а Лафайет кричит, что если они не прекратят причинять ему боль, он расскажет всем, что и с кем делал… и опускающиеся кулаки Майкла, и Тома Хардэвея, нагнувшегося над хрупкой коричневой грудью…
Все, хватит! Мне пора было отсюда выметаться. Даже не узнав сейчас того, что хотела, я бы этого больше не вынесла. Не уверена, что у Порции хватило бы духа это вынести, ведь ей, лишенной моего «дара», пришлось бы долго ошиваться здесь.
Тут я почувствовала, что рука Джен начала массировать мою ягодицу. Самый жалкий повод для секса из когда-либо мною виденных — секса не только без любви, но и вообще отделенного от разума и духа, от любых чувств, даже простой симпатии.
Если верить моей подруге Арлене, разведенной четырежды, у мужчин это вроде как норма. Видимо, и у некоторых женщин тоже.
— Мне пора! — выдохнула я еле слышно в ухо Эрику.
— Пойдем, — ответил он.
Он поднял меня и перекинул через плечо. Мои волосы свисали где-то до его щиколоток.
— Мы выйдем на минутку, — сказал он Джен, и я услышала громкое «чмок». Он и ее поцеловал.
— Можно и мне с вами? — чуть слышно сказала она, почти не дыша, как Марлен Дитрих. Хорошо, что она не видела моего лица.
— Дай нам минутку. Сьюки еще немножко стесняется, — ответил Эрик многообещающим и холодным, как полное ведерко мороженого, голосом.
— Разогрей ее! — послышался приглушенный голос Майкла Спенсера. — Пусть вернется повеселее!
— Она будет горячей, как никогда, — пообещал Эрик.
— Да уж постарайся, — вставил Том Хардэвей.
Благодаря Эрику через минуту я уже лежала на капоте его «Корвета». Он лежал на мне, хоть большую часть его веса приняли на себя его руки. Он смотрел на меня сверху вниз, нагнувшись, как корабельная мачта в шторм. Его клыки были выпущены, глаза — широко раскрыты. Белки его глаз почти светились, настолько ясно я их видела, а синий цвет радужки казался черным — слишком было темно.
Я не хотела этого.
— Это было… — начала я и осеклась. Глубоко вздохнув, я продолжила: — Можешь назвать меня скучной пай-девочкой, и я не обижусь, потому что согласна с тобой. Но знаешь, что я подумала? Я подумала, что это ужасно. Мужчины и вправду такое любят? Да и женщины, если уж на то пошло? Неужели это приятно — трахаться с кем-то едва знакомым?
— Но я-то тебе не едва знакомый, — возразил Эрик. Он чуть сильнее навалился на меня и чуть пошевелился.
— Ой. Эрик, ты забыл, зачем мы тут?
— Так они же смотрят!
— Неважно. Не забыл?
— Нет, я помню.
— Так пойдем отсюда!
— Ты нашла что-то, что хотела?
— Не нужно мне искать чего-то еще, да и в суде не примут такую улику, — я заставила себя обхватить руками его бедра. — Но я нашла. Это Майк и Том, и еще, возможно, Клео.
— А это интересно, — совершенно неискренне сказал Эрик. Его язык коснулся моего уха. Мне это всегда нравилось, и я задышала чаще. Видимо, не так уж я и чужда сексу без любви, как думала. Хотя Эрик мне нравился… когда я его не боялась.
— Ничуть! — выговорила я, достигнув некого внутреннего согласия. — Совершенно это мне не нравится. — Я оттолкнула Эрика довольно сильно, но он не шелохнулся. — Эрик, послушай! Я сделала все, что могла, ради Лафайета и Энди Бельфлера, хотя это и немного. Он воспользуется теми зацепками, что я дам ему, и продолжит сам. Он же полицейский, на его стороне закон, а я не настолько самоотверженна, чтобы продолжать это.
— Сьюки, — сказал Эрик, не слышавший ни слова. — Отдайся мне.
Это было довольно нагло.
— Нет, — ответила я самым решительным голосом, на который только была способна. — Нет.
— Не волнуйся, Билл тебя не тронет. Я защищу тебя.
— Это тебя надо будет защищать! — совершенно без гордости выдавила я.
— Ты считаешь, Билл сильнее?
— Не мое это дело. Эрик, я ценю твою помощь и желание сопроводить меня в это ужасное место…
— Поверь мне, Сьюки, эта маленькая помойка — ничто рядом с некоторыми местами, где я бывал.
Я почему-то не усомнилась в его словах.
— Но для меня это ужасное место. Я понимаю, что обманываю твои ожидания, но я не собираюсь этой ночью отдаваться кому бы то ни было. Билл — мой парень, и точка! — хоть слова «Билл» и «парень» слабо вязались, именно эту нишу занимал в моей жизни Билл.
— Рад слышать это! — раздался из-за спины знакомый прохладный голос. — Хорошо, что я это услышал, а то бы обязательно засомневался…
Ну слава богу! …
Эрик вскочил, я сползла с капота машины и побрела по направлению, откуда слышался голос Билла.
— Сьюки, — сказал он, когда я приблизилась. — Похоже, тебя нельзя никуда отпускать!
Насколько я могла понять в темноте, он не слишком-то был рад меня видеть. Но я не винила его в этом.
— Я совершила большую ошибку… — сказала я и обняла его.
— Да ты пропахла Эриком! — сказал он, уткнувшись носом мне в волосы. Ну да, ему вечно казалось, что я пахну другими мужчинами. Меня захлестнули стыд и смущение, и я поняла, что он чуть не опоздал.
Но то, что произошло мгновения спустя, было совершенно неожиданным.
Из кустов вылез Энди Бельфлер с пистолетом в руке. Его одежда была рваной и грязной, а пистолет казался огромным.
— Сьюки, отойди от вампира! — выговорил он.
— Нет, — я крепко обхватила Билла. Я не знала точно, кто кого загораживал, я его или он меня. Но Энди хотел, чтобы мы разошлись, и потому я не хотела этого.
С крыльца послышались голоса. Кто-то определенно смотрел в окно — интересно, заметил ли это Эрик? — потому что никто из нас не кричал, но внимание похабников внутри дома что-то привлекло. Пока Эрик со мной был во дворе, оргия продолжалась вовсю. Том Хардэвей был обнажен, как и Джен. Яйцо выглядел еще более пьяным.
— Ты вся пропахла Эриком! — повторил Билл свистящим шепотом.
Я отпрянула от него, забыв про Энди и его пистолет. И мое терпение лопнуло.
Это бывало нечасто, но все же в последнее время чаще, чем прежде.
— Послушай, ты! Я-то, черт возьми, не знаю, кем пахнет от тебя самого! Все, что я знаю, так это то, что у тебя было шесть женщин! Честно, да?
Билл ошарашенно открыл рот. Позади меня раздался смешок Эрика. Компания, выбежавшая на крыльцо, тихо обалдевала. А Энди явно не нравилось, что человека с пистолетом все игнорируют.
— Всем собраться в группу! — крикнул он пьяным голосом.
— Ты когда-нибудь имел дело с вампирами, Бельфлер? — лениво спросил Эрик.
— Нет! Но просто поверь, что я могу тебя пристрелить. У меня серебряные пули!
— Так это ж… — хотела было я сказать, но Билл прикрыл мне рот. Серебряные пули убивали наповал только оборотней, но и вампиры обладали непереносимостью к серебру, и попадание такой пули в жизненно важное место могло быть опасно.
Эрик поднял бровь и поплелся к участникам оргии на крыльцо. Билл потянул меня за руку, подошли туда и мы. Впервые мне захотелось узнать, что же думает Билл.
— Который из вас это сделал, или все сразу? — прокричал Энди.
Мы молчали. Рядом стояла Тара, дрожавшая в своем красном белье. Неудивительно, что она была напугана. Я попыталась прочитать мысли Энди и начала фокусироваться на нем. Нет, черт… алкоголь сильно мешает чтению мыслей, ведь пьяный думает только о всякой ерунде, да и память у него нетвердая. В голове Энди почти не было мыслей. Он был зол на всех собравшихся, включая и себя, и твердо намерен доискаться правды.
— Сьюки, поди сюда! — снова крикнул он.
— Нет, — твердо сказал Билл.
— Если через тридцать секунд она не будет тут, я убью ее! — Энди наставил на меня пистолет.
— Эти тридцать секунд будут последними в твоей жизни, — ответил Билл.
Я восприняла его слова всерьез. Энди, видимо, тоже.
— Насрать! — ответил он. — Небольшая потеря.
А вот это меня окончательно взбесило. Я вырвалась из рук Билла и направилась к Энди. Я была не настолько ослеплена гневом, чтобы игнорировать его оружие, хотя мне ужасно хотелось оторвать ему яйца. Я понимала, что он меня в этом случае пристрелит, но и ему придется несладко.
— Ну, Сьюки! Читай мысли этих людей и скажи мне, кто из них гребаный убийца! — приказал Энди. Он схватил меня за шиворот рукой, как щенка, и повернул лицом к дому.
— А как ты считаешь, что я тут все это время делала, баран ты слабоумный? Что, по-твоему, мне нравится проводить время с этими засранцами?
Энди тряхнул меня за шиворот. Я и сама не обижена силой, и вполне могла вырваться и отобрать пистолет, но не была настолько уверена в успехе, чтобы попытаться. Я решила подождать минутку. Билл что-то мне пытался передать выражением лица, но я не понимала, что именно. А Эрик не смотрел на нас, все его внимание было сосредоточено на Таре. Или Яйце, черт его знает.
У кромки леса завыла собака. Я скосила глаза в ту сторону, не поворачивая головы. Совсем весело.
— Это же мой колли, — сказала я Энди. — Дин, помнишь? — помощь в человеческом обличье мне бы не помешала, но раз Сэм пришел сюда в своем собачьем облике, мне пришлось говорить о нем как о собаке, чтобы не раскрыть.
— Угу. Какого черта тут делает твой пес?
— А я знаю? Не стреляй в него, хорошо?
— Я по собакам не стреляю, — ответил он, искренне возмущенный.
— Не знаю… — ответила я, чуть успокоившись и призадумавшись. — Я должна выглядеть как не очень приличная девушка, которая ходит по оргиям, но я не была ни на одной и не знаю, с чего начать. Хотя я примерно представляю, чем кончить.
— А я бывал на оргиях, — предложил он свою помощь.
— И почему меня это ничуть не удивляет? А что ты надевал?
— В прошлый раз на мне была шкура животного, но на этот раз я позаботился о нашем деле. — На Эрике был длинный плащ, а сейчас он его резко сбросил, и мне оставалось только стоять и пялиться. Обычно он носил джинсы и футболки, но в этот раз нацепил розовую майку и лайкровые легинсы. Не знаю, где он их добыл; я даже раньше не знала, что легинсы такого размера существуют. Они были цвета морской волны, примерно как кузов грузовика Джейсона.
— Ух ты… — сказала я, потому что больше сказать было и нечего. — Ух ты. Вот это прикид.
Когда видишь такого большого парня в лайкровых легинсах, практически ничего не остается на долю воображения. Я поборола искушение попросить Эрика повернуться.
— Не думаю, что из меня вышел очень уж правдоподобный педик, — сказал Эрик. — Но, по-моему, такой видок можно понять как угодно.
— Ну да… — ответила я, отворачиваясь.
— Давай-ка я пройдусь по твоим шкафам и поищу, что тебе надеть, — предложил Эрик. Он открыл мой шкафчик прежде, чем я начала возражать. Но ничего более сексуального, чем шорты и футболка, найти не удалось. Впрочем, эти шорты у меня лежали в шкафчике еще со школы и налезали на меня еле-еле. «Как гусеница на бабочку», — поэтически выразился Эрик.
— Скорее уж как Дэйзи Дюк, — пробормотала я, чувствуя, как в мою задницу впиваются кружевные трусики, и подумав невзначай: а вдруг отпечаток кружев у меня на всю жизнь останется? Сверху я надела синий лифчик и белый топик, из-под которого этот лифчик заметно выглядывал. Это был мой запасной лифчик, Билл его еще не видел, так что я надеялась, что с ним ничего не произошло. Загар с меня еще не сошел, а волосы я оставила распущенными.
— Эй, смотри, у нас один цвет волос, — заметила я, осмотрев нас в зеркало.
— Я заметил, подружка, — ухмыльнулся Эрик. — А ты везде блондинка, и внизу тоже?
— Тебе обязательно знать?
— Да, — просто ответил он.
— А придется просто гадать!
— А я, например, везде блондин, — ответил он.
— Да я уже заметила — по волосам у тебя на груди.
Он приподнял мне руку, пощупав у меня под мышкой.
— Глупые женщины, вечно вы сбриваете волосы на теле, — сказал он, отпустив руку.
Я открыла было рот, чтобы что-то возразить, но внезапно поняла, что ни к чему хорошему этот разговор не приведет.
— Пойдем.
— А что, духи тебе уже и не нужны? — он нюхал одну за другой бутылочки на моем столике. — О, попробуй это! — он бросил мне бутылочку, и я рассеянно поймала ее. Его брови приподнялись. — А в тебе куда больше от вампира, чем я думал, мисс Сьюки!
— «Страсть», — прочитала я надпись на этикетке. — Ну что ж, попробуем ее. — Стараясь не обращать внимания на Эрика, наблюдавшего за всем внимательно, я смазала «Страстью» между грудями и за коленями. По-моему, этого должно было хватить.
— И какова же наша задача, Сьюки? — спросил Эрик, не сводивший с меня глаз.
— Наша задача — заявиться на эту дурацкую так называемую «секс-вечеринку» и участвовать в ней, причем настолько незначительно, насколько можно, пока я собираю информацию из чужих мыслей.
— Какую информацию?
— Информацию об убийстве Лафайета Рейнольда, повара в баре «Мерлотт».
— И зачем нам это?
— Затем, что Лафайет был неплохим человеком. И еще для того, чтобы снять с Энди Бельфлера обвинения в убийстве Лафайета.
— Билл знает, что ты помогаешь Бельфлеру?
— А почему ты спросил?
— Ты же знаешь, что Билл терпеть не может Бельфлеров, — сказал Эрик так, как будто это был самый общеизвестный факт во всей Луизиане.
— Нет, — ответила я. — Я не знала этого. — Я села на стул у кровати, не сводя взгляда с Эрика. — А почему так?
— Спрашивай Билла, а не меня, Сьюки. И это единственная причина? Ты не пытаешься этим воспользоваться, чтобы вытащить меня с собой на секс-вечеринку?
— Я не настолько хитроумна, Эрик.
— Я думаю, ты обманываешь себя, Сьюки, — улыбнувшись, сказал Эрик.
Я вспомнила слова Билла о том, что Эрик знает мои чувства. Интересно, что он такого обо мне знает, чего не знаю я?
— Послушай, Эрик, — начала я, как только мы переступили порог. Я задумалась, как бы мне получше выразить свою мысль.
Он подождал. Вечер был пасмурным, и лес смыкался вокруг дома. Я знала, что ночь казалась такой давящей потому, что я направлялась на отвратительное для себя мероприятие. Мне предстояло выяснить о людях то, чего я не знала и знать не хотела. Казалось глупым выкапывать ту самую информацию, от которой я всю жизнь отгораживалась, как от чумы. Но я чувствовала что-то вроде общественного долга — помочь Энди и узнать правду, и по-своему уважала Порцию, хотя бы за то, что она пошла на что-то неприятное для себя ради брата. Как Порция могла ощущать отвращение к Биллу, оставалось для меня загадкой, но если Билл сказал, что она его побаивалась, то это было правдой. Так же и я побаивалась узнать о своих давних знакомых то, что они всегда скрывали.
— Эрик, постарайся, чтобы со мной ничего не произошло, хорошо? — сказала я напрямик. — Я не намерена вступать в интимную связь с кем-то из этих людей. Я боюсь, что что-то пойдет не так, что-то зайдет слишком далеко. Даже ради справедливого наказания убийцы Лафайета я не хочу отдаваться кому-то из них. — Этого я и вправду боялась, хотя не признавалась в этом себе до сих пор: что какая-то шестеренка сорвется, какой-то тормоз откажет, и я стану жертвой. В детстве со мной произошло нечто такое, чего я не могла ни предотвратить, ни проконтролировать, нечто ужасно противное. Я бы лучше умерла, чем допустила это снова, потому-то я так отчаянно сопротивлялась Гэйбу и так обрадовалась, когда Годфри убил его.
— Ты что, веришь мне? — удивленно спросил Эрик.
— Да.
— Безрассудство…
— Я так не думаю. — Откуда шла эта уверенность, я не знала, но она была. Я натянула поверх умеренно легкомысленного наряда толстый тяжелый свитер.
Покачав головой, Эрик запахнул плащ и распахнул дверцу своего красного «Корвета». Да, на оргию мы приедем с шиком.
Я объяснила Эрику дорогу в Мимоза-Лейк, и пока мы ехали — или летели? — по узкой двухполосной трассе, пересказала все, что успела, о недавних событиях. Эрик гнал лихо и удало — в общем, безрассудно, как всякое почти неуязвимое существо.
Когда он в очередной раз круто свернул на бешеной скорости, я пожалела о своих коротких ногтях, не оставляющих возможности в него вцепиться.
— Эй, не забудь, я все же смертная! — крикнула я.
— Да я все время об этом думаю, — ответил он, не сводя взгляда с дороги.
Я не нашла что ответить и предпочла думать о чем-нибудь бодрящем и одновременно умиротворяющем. Например, о ванне с Биллом. Или о чеке с кругленькой суммой от вампиров Далласа, который скоро передаст мне Эрик. Или о том, что Джейсон уже несколько месяцев встречается с одной и той же девушкой, и, стало быть, наконец-то начал серьезные отношения — или просто девушки в Ренард-Периш закончились… Или хотя бы о прекрасной прохладной ночи и великолепной машине, мчащей меня сквозь нее.
— Да ты радуешься! — заметил Эрик.
— Да, это так.
— Ты будешь в безопасности.
— Спасибо. Я уверена в тебе.
Я указала на маленькую стрелку с надписью «ФАУЛЕР», обозначающую собой узенький съезд с трассы, почти незаметный за кустами. Мы свернули на короткую, узкую, щебенчатую дорогу, спускавшуюся строго вниз по склону. Эрик нахмурился, когда «Корвет» запрыгал на ухабах. Когда спуск закончился и машина выехала на опушку, где стоял дом, я увидела, что крыша его примерно на одном уровне с шоссе. В ухабистой грязи у дома стояло четыре машины. Окна были открыты, чтобы впустить в дом прохладный ночной ветер, но занавески задвинуты. Я услышала голоса, доносящиеся изнутри, но слова не разобрала. И вдруг я застеснялась входить в дом Джен Фаулер…
— Буду-ка, я, наверное, все-таки бисексуалом, — сказал Эрик. Это его, похоже, не раздражало, а, напротив, развлекало. Мы стояли у машины Эрика, глядя друг на друга, руки я держала в карманах свитера.
— Ну ладно, — пожала я плечами. Какая разница? Лишь бы поверили. Я заметила краем глаза движение — кто-то отодвинул шторку и посмотрел на нас.
— Тогда я сыграю дружелюбие.
Эрик нагнулся и, не спросив, поцеловал меня в губы. Он не держал меня, но я и не возражала. Ведь в перспективе мне придется как минимум целоваться с посторонними, так что я просто ответила ему.
То ли у меня от природы к этому талант, то ли учитель у меня превосходный. Билл ценил мое умение целоваться, и я хотела, чтобы он гордился мной.
Судя по тому, что зашевелилось у Эрика под лайкрой, гордиться было чем.
— Готов зайти? — спросила я, стараясь смотреть на верхнюю часть его тела.
— Да не очень, — ответил он. — Но, видимо, все равно пора.
Не очень приятно было думать о том, что второй раз я целовалась с Эриком, и второй раз мне это понравилось больше, чем надо было. Углы моего рта снова разошлись в нервной улыбке. Мы поднялись на деревянную веранду, на которой темнели алюминиевые стулья и большой газовый гриль. Створка внешней двери заскрипела, и я слегка постучала во внутреннюю.
— Кто там? — спросил голос Джен.
— Это Сьюки и ее друг, — ответила я.
— О, милая! Проходи, ты вовремя! — позвала она, открыв задвижку.
Когда я распахнула дверь, все взгляды оказались направлены на нас. Приветственные улыбки сменились выражением испуга, когда за мной вошел Эрик.
Эрик шагнул ко мне, перекинув снятый плащ через плечо, и я чуть не прыснула со смеху, глядя на немую сцену. После шока, вызванного осознанием, что Эрик вампир, которое наступило у всех через минуту, глаза собравшихся заморгали, оглядывая тело Эрика сверху донизу.
— Эй, Сьюки, а кто твой друг? — спросила наконец Джен, в свои тридцать уже несколько раз разведенная. На ней было что-то вроде кружевной комбинации. На голове у нее была явно профессиональная прическа, а макияж был чересчур броским для лесного домика. Но, видимо, она как хозяйка чувствовала, что выглядит подходяще для своей собственной оргии. Я стянула свитер и в смятении поняла, что ко мне отнеслись с тем же недоверием, что и к Эрику.
— Это Эрик, — представила я. — Надеюсь, вы не против того, что я привела друга?
— О, чем больше, тем веселее, — ответила Джен с несомненной искренностью, так и не оторвав взгляда от Эрика. — Что будешь пить, Эрик?
— Кровь есть? — с надеждой спросил он.
— Ага, тут у нас завалялось немного разливной первой группы, — ответила она, не сводя глаз с лайкры. — Специально на такой… случай! — Джен многозначительно подняла брови.
— Случай наступил, — ответил Эрик и тоже подняла брови. По пути к холодильнику он ухитрился хлопнуть по плечу Яйцо, и тот просиял в улыбке.
Ох… Я же догадывалась, что узнаю здесь много нового. Позади Яйца лежала Тара, ее темные глаза под черными бровями были прищурены. На ней был кричаще-красный лифчик и такие же трусики, и в тот же цвет были выкрашены ее ногти и губы. Она явно пришла подготовленной. Я взглянула ей в глаза, и она отвела взгляд. Не нужно было читать мысли, чтобы понять ее смущение.
А на отдельном диване у стены слева расположились Майк Спенсер и Клео Хардэвей. Весь домик представлял собой одну большую комнату, с раковиной и плитой у правой стены и отгороженным санузлом в дальнем углу. Он был меблирован откровенным старьем, очевидно, подобранным на бон-темпской свалке. С другой стороны, не всякий загородный домик мог похвастаться таким толстым, мягким ковром и таким количеством подушек, разбросанных тут и там, да и такими плотными, широкими шторами на каждом окне. Дополняли впечатление разнообразные похабные картинки на стенных гобеленах. Я даже не сразу догадалась, что изображено на некоторых из них.
Но я изобразила на лице приветственную улыбку и приобняла Клео Хардэвей, как делала всегда, встречая ее. Впрочем, когда она работала за стойкой в школьном кафетерии, на ней, как правило, было надето побольше. Но Майк-то и вовсе был в чем мать родила.
Может, это и не очень хорошо, но к некоторым зрелищам привыкнуть просто невозможно. Огромная, коричневая, как молочный шоколад, задница Клео блестела от какого-то масла, да и у Майк интимные места блестели точно так же. Мне даже не хотелось интересоваться, чем это они натерлись.
Майк попытался завладеть моей рукой — видимо, для того, чтобы и на мне опробовать эту штуку, но я выскользнула и перебежала к Яйцу и Таре.
— Я и не надеялась, что ты придешь! — сказала Тара. Она тоже улыбалась, но вид у нее был не очень-то счастливый. Строго говоря, она выглядела жалко. Наверное, к этому имел какое-то отношение Том Хардэвей, что сидел на корточках перед ней и упорно заглядывал между ее ногами. А может быть, и очевидный интерес, проявленный Яйцом к Эрику. Я попыталась снова взглянуть Таре в глаза, но меня уже тошнило от этого.
Я провела в лесном домике только пять минут, но это были самые долгие пять минут в моей жизни.
— И часто ты этим развлекаешься? — спросила я, чтобы хоть что-то сказать. А Яйцо, все еще глядя на зад Эрика, беседовавшего с Джен у холодильника, потянулся к пуговице на моих шортах. Тут-то я почуяла, что Яйцо опять нажрался. Его глаза блестели, а челюсть чуть отвисла.
— А твой друг — он реально большой! — промямлил он, будто с набитым ртом.
— Да уж побольше, чем Лафайет, — шепнула я ему, и он резко поднял голову, уставившись теперь на меня. — Я думаю, что ему тут будут рады.
— Ага… — еле выговорил Яйцо, решив со мной не спорить. — Н-ну да… Эрик большой, чертовски большой. Разнообразие — эт’ хорошо! …
Я еще терпела непрекращающуюся борьбу Яйца с моей пуговицей. А зря. Единственное, о чем он думал — это задница Эрика. И не только задница.
Легок на помине, Эрик немедленно подскочил ко мне сзади и обхватил руками, оттащив в сторону от неуклюжих пальцев Яйца. Я оперлась на Эрика, приходя в себя и радуясь, что он здесь. Я поняла, что боялась, как бы и он не начал вести себя непотребно. Все же мало что может оказаться настолько противным, как зрелище давно знакомых людей, ведущих себя по-свински. Я не была уверена, что это не написано у меня на лице; очевидно, поэтому я повернулась к Эрику, и, когда он усмехнулся, я развернулась в его руках всем телом, чтобы быть к нему лицом. Я обхватила его шею и подняла голову. Он с радостью согласился с безмолвным предложением, и, пока моего лица никто не видел, ничто не мешало моему разуму делать свое дело. Когда наши губы вновь соприкоснулись, мой мозг раскрылся, и я почувствовала себя совсем незащищенной от посторонних сознаний. Это-то мне и надо было.
В комнате было несколько довольно сильных «передатчиков» мыслей, и я уже чувствовала себя не столько собой, сколько приемником чужих вожделений.
Сначала мне открылись мысли Яйца. Он вспоминал Лафайета, его тонкое смуглое тело, ловкие пальцы и подведенные глазки. А потом эти приятные для него воспоминания заслонились менее приятными — Лафайет запротестовал возмущенно, истошно…
— Сьюки, — шепнул мне на ухо Эрик, настолько тихо, что никто бы не услышал. — Сьюки, успокойся. Ты со мной.
Я коснулась его шеи, почувствовав, что за его спиной кто-то стоит.
Это была Джен. Ее рука прикоснулась сначала к Эрику, а потом и ко мне. И когда она до меня дотронулась, я смогла прочесть ее мысли особенно отчетливо. Я пролистала ее разум, как книгу, но книга оказалась совершенно скучной. Единственным, что обнаружилось в ее мыслях, была анатомия Эрика и несколько недоуменный интерес к сиськам Клео. Ничего из того, что я искала.
Я мысленно обратилась в другую сторону, пробравшись в мозг Майкла Спенсера, и обнаружила то, что надеялась и одновременно опасалась увидеть с самого начала. Теребя груди Клео, он думал совсем о другой шоколадной плоти, холодной и безжизненной, и его собственная плоть воспряла при этих воспоминаниях. В его памяти я увидела, как Джен спит на диване, а Лафайет кричит, что если они не прекратят причинять ему боль, он расскажет всем, что и с кем делал… и опускающиеся кулаки Майкла, и Тома Хардэвея, нагнувшегося над хрупкой коричневой грудью…
Все, хватит! Мне пора было отсюда выметаться. Даже не узнав сейчас того, что хотела, я бы этого больше не вынесла. Не уверена, что у Порции хватило бы духа это вынести, ведь ей, лишенной моего «дара», пришлось бы долго ошиваться здесь.
Тут я почувствовала, что рука Джен начала массировать мою ягодицу. Самый жалкий повод для секса из когда-либо мною виденных — секса не только без любви, но и вообще отделенного от разума и духа, от любых чувств, даже простой симпатии.
Если верить моей подруге Арлене, разведенной четырежды, у мужчин это вроде как норма. Видимо, и у некоторых женщин тоже.
— Мне пора! — выдохнула я еле слышно в ухо Эрику.
— Пойдем, — ответил он.
Он поднял меня и перекинул через плечо. Мои волосы свисали где-то до его щиколоток.
— Мы выйдем на минутку, — сказал он Джен, и я услышала громкое «чмок». Он и ее поцеловал.
— Можно и мне с вами? — чуть слышно сказала она, почти не дыша, как Марлен Дитрих. Хорошо, что она не видела моего лица.
— Дай нам минутку. Сьюки еще немножко стесняется, — ответил Эрик многообещающим и холодным, как полное ведерко мороженого, голосом.
— Разогрей ее! — послышался приглушенный голос Майкла Спенсера. — Пусть вернется повеселее!
— Она будет горячей, как никогда, — пообещал Эрик.
— Да уж постарайся, — вставил Том Хардэвей.
Благодаря Эрику через минуту я уже лежала на капоте его «Корвета». Он лежал на мне, хоть большую часть его веса приняли на себя его руки. Он смотрел на меня сверху вниз, нагнувшись, как корабельная мачта в шторм. Его клыки были выпущены, глаза — широко раскрыты. Белки его глаз почти светились, настолько ясно я их видела, а синий цвет радужки казался черным — слишком было темно.
Я не хотела этого.
— Это было… — начала я и осеклась. Глубоко вздохнув, я продолжила: — Можешь назвать меня скучной пай-девочкой, и я не обижусь, потому что согласна с тобой. Но знаешь, что я подумала? Я подумала, что это ужасно. Мужчины и вправду такое любят? Да и женщины, если уж на то пошло? Неужели это приятно — трахаться с кем-то едва знакомым?
— Но я-то тебе не едва знакомый, — возразил Эрик. Он чуть сильнее навалился на меня и чуть пошевелился.
— Ой. Эрик, ты забыл, зачем мы тут?
— Так они же смотрят!
— Неважно. Не забыл?
— Нет, я помню.
— Так пойдем отсюда!
— Ты нашла что-то, что хотела?
— Не нужно мне искать чего-то еще, да и в суде не примут такую улику, — я заставила себя обхватить руками его бедра. — Но я нашла. Это Майк и Том, и еще, возможно, Клео.
— А это интересно, — совершенно неискренне сказал Эрик. Его язык коснулся моего уха. Мне это всегда нравилось, и я задышала чаще. Видимо, не так уж я и чужда сексу без любви, как думала. Хотя Эрик мне нравился… когда я его не боялась.
— Ничуть! — выговорила я, достигнув некого внутреннего согласия. — Совершенно это мне не нравится. — Я оттолкнула Эрика довольно сильно, но он не шелохнулся. — Эрик, послушай! Я сделала все, что могла, ради Лафайета и Энди Бельфлера, хотя это и немного. Он воспользуется теми зацепками, что я дам ему, и продолжит сам. Он же полицейский, на его стороне закон, а я не настолько самоотверженна, чтобы продолжать это.
— Сьюки, — сказал Эрик, не слышавший ни слова. — Отдайся мне.
Это было довольно нагло.
— Нет, — ответила я самым решительным голосом, на который только была способна. — Нет.
— Не волнуйся, Билл тебя не тронет. Я защищу тебя.
— Это тебя надо будет защищать! — совершенно без гордости выдавила я.
— Ты считаешь, Билл сильнее?
— Не мое это дело. Эрик, я ценю твою помощь и желание сопроводить меня в это ужасное место…
— Поверь мне, Сьюки, эта маленькая помойка — ничто рядом с некоторыми местами, где я бывал.
Я почему-то не усомнилась в его словах.
— Но для меня это ужасное место. Я понимаю, что обманываю твои ожидания, но я не собираюсь этой ночью отдаваться кому бы то ни было. Билл — мой парень, и точка! — хоть слова «Билл» и «парень» слабо вязались, именно эту нишу занимал в моей жизни Билл.
— Рад слышать это! — раздался из-за спины знакомый прохладный голос. — Хорошо, что я это услышал, а то бы обязательно засомневался…
Ну слава богу! …
Эрик вскочил, я сползла с капота машины и побрела по направлению, откуда слышался голос Билла.
— Сьюки, — сказал он, когда я приблизилась. — Похоже, тебя нельзя никуда отпускать!
Насколько я могла понять в темноте, он не слишком-то был рад меня видеть. Но я не винила его в этом.
— Я совершила большую ошибку… — сказала я и обняла его.
— Да ты пропахла Эриком! — сказал он, уткнувшись носом мне в волосы. Ну да, ему вечно казалось, что я пахну другими мужчинами. Меня захлестнули стыд и смущение, и я поняла, что он чуть не опоздал.
Но то, что произошло мгновения спустя, было совершенно неожиданным.
Из кустов вылез Энди Бельфлер с пистолетом в руке. Его одежда была рваной и грязной, а пистолет казался огромным.
— Сьюки, отойди от вампира! — выговорил он.
— Нет, — я крепко обхватила Билла. Я не знала точно, кто кого загораживал, я его или он меня. Но Энди хотел, чтобы мы разошлись, и потому я не хотела этого.
С крыльца послышались голоса. Кто-то определенно смотрел в окно — интересно, заметил ли это Эрик? — потому что никто из нас не кричал, но внимание похабников внутри дома что-то привлекло. Пока Эрик со мной был во дворе, оргия продолжалась вовсю. Том Хардэвей был обнажен, как и Джен. Яйцо выглядел еще более пьяным.
— Ты вся пропахла Эриком! — повторил Билл свистящим шепотом.
Я отпрянула от него, забыв про Энди и его пистолет. И мое терпение лопнуло.
Это бывало нечасто, но все же в последнее время чаще, чем прежде.
— Послушай, ты! Я-то, черт возьми, не знаю, кем пахнет от тебя самого! Все, что я знаю, так это то, что у тебя было шесть женщин! Честно, да?
Билл ошарашенно открыл рот. Позади меня раздался смешок Эрика. Компания, выбежавшая на крыльцо, тихо обалдевала. А Энди явно не нравилось, что человека с пистолетом все игнорируют.
— Всем собраться в группу! — крикнул он пьяным голосом.
— Ты когда-нибудь имел дело с вампирами, Бельфлер? — лениво спросил Эрик.
— Нет! Но просто поверь, что я могу тебя пристрелить. У меня серебряные пули!
— Так это ж… — хотела было я сказать, но Билл прикрыл мне рот. Серебряные пули убивали наповал только оборотней, но и вампиры обладали непереносимостью к серебру, и попадание такой пули в жизненно важное место могло быть опасно.
Эрик поднял бровь и поплелся к участникам оргии на крыльцо. Билл потянул меня за руку, подошли туда и мы. Впервые мне захотелось узнать, что же думает Билл.
— Который из вас это сделал, или все сразу? — прокричал Энди.
Мы молчали. Рядом стояла Тара, дрожавшая в своем красном белье. Неудивительно, что она была напугана. Я попыталась прочитать мысли Энди и начала фокусироваться на нем. Нет, черт… алкоголь сильно мешает чтению мыслей, ведь пьяный думает только о всякой ерунде, да и память у него нетвердая. В голове Энди почти не было мыслей. Он был зол на всех собравшихся, включая и себя, и твердо намерен доискаться правды.
— Сьюки, поди сюда! — снова крикнул он.
— Нет, — твердо сказал Билл.
— Если через тридцать секунд она не будет тут, я убью ее! — Энди наставил на меня пистолет.
— Эти тридцать секунд будут последними в твоей жизни, — ответил Билл.
Я восприняла его слова всерьез. Энди, видимо, тоже.
— Насрать! — ответил он. — Небольшая потеря.
А вот это меня окончательно взбесило. Я вырвалась из рук Билла и направилась к Энди. Я была не настолько ослеплена гневом, чтобы игнорировать его оружие, хотя мне ужасно хотелось оторвать ему яйца. Я понимала, что он меня в этом случае пристрелит, но и ему придется несладко.
— Ну, Сьюки! Читай мысли этих людей и скажи мне, кто из них гребаный убийца! — приказал Энди. Он схватил меня за шиворот рукой, как щенка, и повернул лицом к дому.
— А как ты считаешь, что я тут все это время делала, баран ты слабоумный? Что, по-твоему, мне нравится проводить время с этими засранцами?
Энди тряхнул меня за шиворот. Я и сама не обижена силой, и вполне могла вырваться и отобрать пистолет, но не была настолько уверена в успехе, чтобы попытаться. Я решила подождать минутку. Билл что-то мне пытался передать выражением лица, но я не понимала, что именно. А Эрик не смотрел на нас, все его внимание было сосредоточено на Таре. Или Яйце, черт его знает.
У кромки леса завыла собака. Я скосила глаза в ту сторону, не поворачивая головы. Совсем весело.
— Это же мой колли, — сказала я Энди. — Дин, помнишь? — помощь в человеческом обличье мне бы не помешала, но раз Сэм пришел сюда в своем собачьем облике, мне пришлось говорить о нем как о собаке, чтобы не раскрыть.
— Угу. Какого черта тут делает твой пес?
— А я знаю? Не стреляй в него, хорошо?
— Я по собакам не стреляю, — ответил он, искренне возмущенный.