– Том! Что ты делаешь?! Немедленно иди сюда!
   Том даже не обернулся:
   – Мам, ты знаешь, что это? Это же девятьсот одиннадцатый «порше»!
   – Наверное, но подойди и познакомься с Патриком. Сейчас же, Том.
   Том взглянул на нее через плечо:
   – Мам, ну как ты не понимаешь! Это же лучшая машина в мире!
   Лу беспомощно повернулась к Патрику:
   – Мне ужасно неловко, извините, но он очень любит автомобили.
   – Я вижу. – Патрик пошел к Тому, удивленный, но и обрадованный тем, что нашел наконец родственную душу, хотя бы и такую малопривлекательную, как одиннадцатилетний сын Лу. Он любил свою машину, но еще не встречал никого, кто бы так же понимал ее красоту. Женщинам это не дано. Он был совершенно уверен, что, если бы, к примеру, спросить Лу, какой марки машины ей нравятся, она, как и его сестры, ответила бы что-нибудь вроде «которые бегают» или «красные».
   – Ты прав, это лучшая машина в мире. Хочешь посидеть на водительском сиденье?
   Глаза Тома вспыхнули:
   – Правда?
   Патрик выудил из кармана ключ и нажал кнопку. Дверца с мелодичным, как перезвон колокольчиков, звуком отворилась. Довольный тем, что может кому-то, кто оценит по достоинству, показать свою машину, Патрик сел рядом с мальчиком, и две головы склонились над щитком.
   Лу и Грейс остались стоять на ступеньках, прислушиваясь к доносившейся до них тарабарщине о коробке передач, шести скоростях и каких-то спойлерах.
   Они переглянулись, Грейс вздохнула:
   – Похоже, им теперь не до ленча.
   Лу подошла к автомобилю:
   – Мы чувствуем себя как дома, да?
   Последовавшая за этими словами испуганная пауза подтвердила, что Патрик тоже напрочь забыл о гостьях.
   – О, да-да… Вы не против? Я только покажу Тому мотор. Мы через минутку…
   Оставив мужчин, дамы вошли в дом и попали в просторный холл с распахнутыми дверями и великолепной лестницей. Лу с удовольствием все осмотрела бы, но ей не хотелось показаться любопытной. Поэтому они прошли прямо туда, где среди оранжерейной растительности поблескивал громадный водоем.
   – Bay! – воскликнула Грейс.
   Да уж.
   Стеклянные двери вели из дома на солнечную террасу и дальше в великолепный сад. Грейс с независимым видом села за стол под стильным тентом, а Лу решила побродить по саду.
   Патрик и Том, в конце концов, появились. Они явно не скучали, несмотря на недавнее знакомство.
   – Прошу прощения, – извинился Патрик за невежливо долгое отсутствие. – Мы немного покатались.
   Совсем не смущенный Том сиял.
   – Ой, мам, ты бы видела! – заорал он. – Это мечта, а не машина! Патрик разрешил мне переключать скорости. Их шесть и привод на все четыре колеса! А представляешь, какая максимальная скорость?
   – Не очень.
   – Сто восемьдесят девять в час!
   – Удобно.
   Хотя зачем нужна скорость сто восемьдесят девять, если она все равно ограничена семьюдесятью?
   Восторги брата по поводу машин никогда не впечатляли Грейс. Она сняла локти со стола и сделала вид, что вот-вот заснет от скуки, но Том не унимался:
   – У нее разгон с места до шестидесяти двух миль, всего за четыре секунды. – Он не обращал на маневры сестры никакого внимания, – а если нужно разогнаться до максимума, так на это есть спойлеры, они придают машине устойчивость.
   – Спойлеры? В самом деле? – Лу понятия не имела, о чем он говорит, но она любила это выражение возбуждения и восторга на мордашке сына. – Здорово!
   Патрик хмыкнул:
   – Держу пари, твоя мама не знает, что такое спойлер.
   – Это как крыло, мам! Только вверх тормашками. Оно выдвигается и удерживает машину. Патрик показывал мне. Это похоже на плоскость самолетного крыла, правда, Патрик? Скажи маме. – Мальчик, как всегда, торопился выложить новые знания.
   – Том прав. У самолета крылья специально сделаны так, чтобы увеличить скорость, уменьшив сопротивление воздуха, – покорился Патрик. – На мощных машинах крыло сделано так, чтобы прижимать машину к земле. Они развивают такую скорость, что можно участвовать в «Формуле-1».
   Том энергично кивнул:
   – Представляешь?
   Лу, честно говоря, не представляла, почему нужно ехать вверх тормашками, чтобы прийти первым в «Формуле-1». Тем не менее, она высоко это оценила.
   – Bay! – с почтением произнесла она и перехватила взгляд Патрика. Он улыбался и выглядел таким оттаявшим, что у нее странно опустело внутри. – Вот уж не думала, что вы тоже «бензиновая голова».
   – Моя мать всегда жаловалась, что машины – моя единственная страсть, – весело ответил он.
   – Полагаю, потому, что женщины требовательнее.
   Патрик метнул на нее любопытный взгляд.
   – Точно, хотя я редко встречал того, кто чувствовал бы машину так, как чувствую я. Том много знает об автомобилях.
   Лу вспыхнула от удовольствия:
   – Он, как и Лори, без ума от машин.
   – Подожди, я еще расскажу ему, что сидел в «Порше-911». Вот он позавидует!
   Еще как позавидует. Особенно когда узнает, что Лу собирается замуж.
   – Хотите выпить? Или пойдем завтракать?
   Наверное, все уже остыло.
   – Неужели вы в уикенд надрываетесь на кухне?
   – У меня есть домработница. Она оставляет мне еду на выходные.
   Ели они в кухне, очень светлой комнате с выходом на террасу. Патрик сказал, что в столовой слишком мрачно. Он сообщил, что домработница живет отдельно, но специально пришла в воскресенье, чтобы приготовить все к ленчу. Он гордился простым, но очень вкусно приготовленным угощением.
   – Должно быть, немного грустно жить одному в таком огромном доме. – Лу оглядела кухню, в которой спокойно поместилась бы вся их квартира.
   – Иногда, но я редко здесь бываю.
   Ах да, длинноногие блондинки. Не та тема, которую стоит обсуждать при детях. К счастью, Грейс перевела разговор в другое русло:
   – Я в вашем туалете видела горы на фотографиях…
   Разговор плавно перешел к лыжному походу, о котором она мечтала.
   – Я тоже хотел бы, – с завистью вставил Том. – Чарли катался на сноуборде и говорит, это клево.
   – Лихо звучит, – согласился Патрик. – Когда ты едешь, Грейс?
   Девочка помрачнела:
   – Я могу вообще не поехать. Слишком дорого. Хотя мама обещала посмотреть, что можно сделать.
   Патрик бросил взгляд на Лу. Та не успела отвести взгляд.
   Патрик понял, почему она решилась выйти за него замуж. Это, например, единственная возможность отправить Грейс в горы, о которых та мечтает. Разумеется, Патрик понимал, что Лу согласилась на брак только из-за денег, но при каждом напоминании об этом ему становилось грустно. Никто не сказал бы, что она поступает нечестно. Он и сам хотел честности. Он не желал любящей жены с бесконечными слезами – способ, которым пользовались все его родственники.
   Но сегодня в Лу было нечто незнакомое, и Патрик с большим опозданием понял, что на ней вместо привычного строгого костюма легкие брюки, шелковая блузка без рукавов, а в ушах – серебряные капельки. Она выглядела неофициально, но элегантно. И Патрику нравился тот контраст, который представляла мать по сравнению с детьми: вызывающе одетой Грейс, с ее очаровательной недоверчивостью, и взлохмаченным Томом, все еще ликующим по поводу нежданной встречи с машиной своей мечты.
   Дети пожелали после ленча поплавать. Лу наблюдала, как Патрик показывал им, где они могут переодеться. Очень странно, но вместе все трое смотрелись прекрасно, и трудно поверить, что еще утром она так нервничала по поводу этого визита.
   Патрик вернулся, когда она уже убирала со стола.
   – Оставьте. Идите, посидите в саду, я принесу вам кофе.
   Она запротестовала, но Патрик был настойчив, и она послушно побрела на террасу. Только задержалась на минутку, чтобы посмотреть, как весело плещутся Грейс с Томом. Потом с легким вздохом села за стол под тентом. Там было прохладно, на легком ветру шелестела листва, и под ней на земле прыгали солнечные зайчики. Казалось, весь сад состоял из пятен света и тени.
   Лу наблюдала за порхающими с цветка на цветок бабочками и вдыхала запах роз, вьющихся по стене за ее спиной. Здесь было очень мирно и тишину нарушали только вопли, доносившиеся из бассейна. Невозможно поверить, что это центр Лондона. Наверное, к этому легко привыкнуть. Но привыкать опасно.
   – Как вам нравится сад? – Патрик поставил на стол поднос с кофе.
   – Здесь великолепно!
   Среди растений она, кажется, опять неуловимо изменилась, как будто немного спала ее напряженность. Патрик заметил это еще в пабе, когда он отошел к стойке: она сидела с отрешенным лицом и, прикрыв глаза, вдыхала запах растений, а губы ее чуть улыбались. Это ему понравилось. Так же, как сейчас. Ему казалось, что он подглядел тайну, которую она прятала за холодным выражением лица, иронией и строгим костюмом.
   – Я рад. Пару лет назад я истратил на него целое состояние.
   – Заметно.
   – Эй-эй, идея заключалась не в тратах.
   – Нет, он прекрасен, – спохватилась она. – Просто он слишком хорош для меня.
   – Слишком хорош? Это что-то новенькое.
   – Ну, вы можете только рассказывать, как сад переделывался. Он вырос не из черенков, подаренных вам соседями. В нем нет диких растений, гармонирующих с культурными. И ни в один цветок вы не вложили души… Несколько лет назад вы, не подумав, выбрали колокольчики, и теперь они все заполонили. Одним словом, на любимый этот сад не похож, – после легкой запинки заключила она.
   Патрик с любопытством смотрел на нее. В последние дни она все время его удивляла.
   – Я, судя по порядку в офисе, думал, что вам нравится все стерильное и казенное.
   – Нет. – Рядом с ней стоял горшок с бледно-лиловой лавандой, и Лу пропускала стебли сквозь пальцы. – Я люблю строгий порядок в работе, а не в саду и мечтаю о саде смешанном, разноцветном, с беспорядочно растущими деревьями и густыми вечерними ароматами… – Она поднесла ладонь к лицу и с легким сожалением вдохнула прекрасный аромат.
   – Да вы романтик! Никогда бы не подумал.
   Лу помрачнела:
   – Нет, больше нет. Трудно оставаться романтиком после развода.
   Патрик встревожился. Не проявил ли он бестактность?
   – Извините, это не моя область знаний.
   – Ничего. Все в порядке. Просто я вспомнила о своих мечтах перед замужеством и о том, как эти мечты стали реальностью в первое время нашего с Лори брака.
   Ее глаза затуманились воспоминаниями, лицо смягчилось, на губах появилась улыбка легкого сожаления о тех безрассудных днях. Наблюдая за ней, Патрик почувствовал какое-то волнение. Способен ли он заставить так же засветиться, женское лицо при одном только воспоминании о нем? Большой вопрос. Патрик нахмурился.
   – Разумеется, благоразумная девушка никогда не вышла бы за него замуж. Фенни говорила, что я с ума сошла, согласившись стать его женой, но я была как в тумане. Я, разумеется, видела его недостатки, но ни один из них не шел в сравнение с тем трепетом, которое он вызывал во мне одним своим присутствием.
   – И что изменилось? – немного раздраженно спросил Патрик. И пожалел, что спросил.
   – Я изменилась. – Нежность покидала ее лицо. – Все было отлично, пока не родилась Грейс, но, когда появился ребенок, требующий внимания, начинаешь думать иначе. Вы оба уже не можете позволить себе безответственности. Младенцам не нужны волнения и романтика, им нужны определенный порядок и безопасность, а Лори на это не годился. Ему не нравилось бремя ответственности, а мне не нравилось, что на него при необходимости нельзя положиться. Я мирилась с таким положением дел, пока это касалось только меня. Ведь даже и ненадежность придавала ему некое очарование. Но то, что было симпатично в нем как в любовнике, не внушало уважения к нему как к отцу. Сколько раз он обещал детям вернуться, и они ждали, а он не приходил. Или предвкушали развлечение, которое папа обещал им устроить, а он в последнюю минуту передумывал.
   – Да, это большое разочарование! – Патрик подумал, что Лори все-таки ничтожество. Почему Лу терпела его так долго? Должно быть, слишком любила.
   – И не меньшее вы испытываете, когда узнаете, что муж заложил ваш дом под какой-то дикий проект, который провалился, да так, что дом вы потеряли. – Голос Лу теперь звучал сухо. – Или, скажем, после разговора о том, что с вами скучно, вы погрязли в быте, поэтому он решил поменять вас на юную модель.
   – Зачем же вы оставались с ним так долго?
   – А дети? И потом, я любила его.
   – И все еще любите?
   Лу удивленно взглянула на него. Патрик и сам удивился. Вопрос вырвался сам собой.
   – Впрочем, думаю, это не мое дело.
   Любит ли она еще? Лу задумалась.
   – Сомневаюсь, что смогу еще раз так полюбить, да и не хочу. Лори ранил меня так глубоко, что я не хочу снова проходить через это. Не смогла бы… Я никогда больше не влюблюсь!
   Патрик был довольно мрачен. Вероятно, напуганный ее откровенностью.
   – Только поэтому я могу думать о браке с вами. Вы не любите сами и не ждете любви от меня.
   – Нет. – Патрик расслышал нотку сомнения в собственном голосе, нахмурился (куда все это заведет?) и сказал немного более твердо, чем требовалось: – Конечно, не люблю и не жду.
   Кажется, Лу ничего не заметила:
 
   – И я не жду вашей верности. Я понимаю, что у вас могут быть другие связи, только… только я не хотела бы, чтобы об этом узнали дети. Поэтому я прошу вас о некоторой осмотрительности: по возможности не приводите сюда разных подружек, когда здесь будем мы.
   Почему-то, когда она все изложила подобным образом, мысль о продолжении каких-то связей после их брака показалась ему унизительной.
   – У меня с этим проблем нет. Обещаю, я никого не приведу.
   – Договорились.
   – Значит ли это, что вы все-таки надумали выйти за меня замуж?
   – Если вы этого еще хотите.
   – Та-ак. Вы только что выдали свою идею за мою! Как же я могу не хотеть? Вопрос в том, хотите ли вы?
   – Я беспокоюсь только за детей. Вы достаточно ясно высказались, что вам неинтересно быть отчимом, и я не могу согласиться на замужество, если буду бояться, что вы их обидите.
   – Не обижу. Я не собирался заводить детей, но сейчас, встретившись с ними, думаю уже иначе. Не ожидал, что они мне понравятся, но, честно говоря, понравились.
   – Вы не потому так говорите, что Том в восторге от вашей машины?
   Он еле заметно улыбнулся:
   – Нет, не потому. – А сам подумал: ну, если только чуть-чуть. – Наверное, раньше с ними были сложности, но теперь они подросли. Я вижу, как они важны для вас, и думаю, что понимаю их лучше, чем вам кажется.
   Они прислушались к воплям детей, доносившимся из бассейна. Похоже, они там великолепно проводят время. Когда они чем-то увлечены, то прекрасно ладят друг с другом, подумала Лу.
   – Не думаю, что смогу быть очень чувствительным отчимом, но я постараюсь сделать все возможное. Вы ведь хотите, чтобы Грейс поехала в горы, да?
   – Хочу.
   – Если вы выйдете за меня замуж, мы могли бы поехать тоже. Я возьму сноуборд для Тома, раз уж ему так хочется. Вы сможете предоставить им все, что пожелаете. И себе вы можете позволить фантазии, Лу. Даже кого-нибудь завести, если захотите.
   Лу спокойно смотрела на него, но в глазах у нее что-то запрыгало.
   – В качестве друга, – поторопился пояснить свою мысль Патрик. – Вы честно сказали, что не собираетесь меня любить. Я тоже не намерен в вас влюбляться. Мы не будем усложнять дело сексом.
   Но он подумал, что это будет сложно.
   – Мы должны быть партнерами, – убеждал он ее, – скорее друзьями, чем мужем и женой. У нас есть шанс претворить наши фантазии в жизнь.
   Наступила пауза. Лу наблюдала за жужжащей над тимьяном пчелой и думала. Почему она колеблется? Все, что он говорит, кажется правильным, но она никак не могла решиться.
   – Лу, я один раз уже чуть не испортил все дело. Могу я спросить вас еще раз?
   Она кивнула, она уже приняла решение.
   – Да, спросите меня еще раз.
   – Вы выйдете за меня замуж, Лу?
   Она глубоко вздохнула и посмотрела прямо в серо-зеленые глаза:
   – Да. Выйду.

Глава седьмая

   – Я хочу поговорить с вами обоими, – сказала Лу, выкладывая ломтики хлеба с запеченной фасолью. Патрик так хорошо накормил их, что сейчас на ужин достаточно и скромной закуски.
   – О, фасоль! Моя любимая! – И Том плюхнулся на стул, а Лу невольно улыбнулась.
   – А я ненавижу фасоль, – заявила Грейс, однако взялась за нож и вилку.
   – Я хочу вам кое-что сказать, – опять начала Лу, когда они приступили к еде.
   Патрик хотел все рассказать им, как только они вылезут из воды, но Лу не разрешила. Поэтому он, позволив Тому посидеть на переднем сиденье и потрогать все кнопки, отвез их домой.
   – У папы тоже есть спортивный автомобиль, – сообщил Том Патрику. – Хотя он не так хорош, как ваш.
   Грейс и Лу сидели сзади и молчали, потому что эти двое всю дорогу говорили о машинах. Со своего места Лу видела профиль Патрика, сильную шею, твердый подбородок и внезапно вспыхивавшую улыбку. Пожалуй, за такого она вышла бы замуж. Она и собирается выйти за него замуж. Во что она впуталась?! Паника и странное воодушевление смешались в ее душе, она почти не различала дороги.
   Вряд ли соседи когда-нибудь видели здесь подобную машину, подумала она, когда Патрик подрулил к дому.
   – Я пригласила бы вас подняться к нам, но думаю, не стоит оставлять здесь автомобиль.
   Патрик только улыбнулся:
   – Увидимся завтра, – и уехал в свой дом с садом и бассейном, а Лу осталась раскладывать фасоль по ломтикам хлеба.
   Грейс помахала рукой у Лу перед лицом:
   – Мама, очнись!
   – Извини. – Лу собралась с мыслями. – Да. Так вот. Ммм… Вам сегодня понравилось?
   – Здорово! Надо же, «Порше-911»! И бассейн тоже!
   – Да, бассейн – это здорово, – согласилась Грейс.
   – А ты видела тот телевизор? – И Том пустился в описание технических характеристик.
   Лу удалось прервать его:
   – А как вам понравился Патрик?
   – Он клевый!
   Грейс, как всегда, была много сдержаннее:
   – Пожалуй, нормальный – он не сюсюкал с нами, как с детьми.
   Ну, еще бы, им же уже четырнадцать и одиннадцать. Патрик счастливо избежал обычной ошибки взрослых.
   – Я рада, что он вам понравился. Так вот о чем я хотела с вами поговорить. Дело в том, что мы с Патриком хотим пожениться.
   Забыв про фасоль, дети уставились на нее.
   – Ты шутишь?! – чуть не закричали они в один голос.
   – Э… нет, правда, нет.
   – Хочешь сказать, что Патрик в тебя влюблен?
   Лу не обидело недоверие Грейс.
   – Нет, – она хотела быть честной с ними, – не влюблен. И я не влюблена в него.
   Во всяком случае, она на это надеялась. Хотя и обнаружила в себе странную реакцию на невинный поцелуй в щеку. Наверное, простое вожделение, но уж никак не любовь. Она же говорила Патрику, что больше не влюбится.
   – Мы с Патриком не влюблены, но уважаем друг друга, и это позволяет нам заключить брак. У нас будут крепкие и честные отношения. – Видя, что смутила их, она добавила: – Если вам эта идея не нравится, я откажусь от замужества. Патрик это знает. Самое главное, что мы трое – семья и останемся семьей, даже если я выйду за Патрика. Просто будет еще и он.
   – А мы будем видеть папу? – встревожился Том.
   – Конечно. Патрик знает, что у вас есть отец, и не собирается его заменять. Все остается по-старому: вы будете ходить в ту же школу, только жить мы будем не здесь.
   – Мы будем жить в доме с бассейном все время? – вытаращил глаза Том.
   – Возможно.
   Грейс выпрямилась на стуле:
   – И у меня будет собственная комната?
   – Да.
   – И я поеду в горы?
   – Поедешь.
   Грейс долго смотрела на мать, потом улыбнулась:
   – Спасибо, ма.
   Лу чуть не прослезилась, но продолжала:
   – Обещаю, что в наших отношениях ничего не изменится. Я знаю, для вас это все неожиданно и потребуется время, чтобы вы привыкли, но…
   – Да ладно, мам, – прервал ее Том. – Все-таки дом Патрика немного приятнее этого, а?
   Лу оглядела убогую кухню, где все они теснились вокруг стола. Наверху слышались шаги, за соседской дверью орал телевизор. В минуту сомнений ей следует вспоминать вот это.
   – Да, – ответила она. – Там лучше.
   Лу стояла на вершине холма, подставив ветру лицо. Был уже конец июля, середина лета, но здесь, в Йоркшир-Дейлс, оно ощущалось мало. Серые облака носились по небу, принося то мелкий дождь, то ливень, а из-за ветра было очень холодно.
   Патрик налил кофе в крышку термоса и подал ей. Она взяла кофе, села на камень рядом с ним и стала глядеть вниз: на деревню, на реку, на коттеджи из серого камня, столпившиеся вокруг церкви, и на почти скрытый деревьями отель, в котором они завтра сочетаются браком.
   Прошло два месяца. Чтобы избежать неловкостей, была нанята новая секретарша, которой Лу передала офис. Жаль оставлять «Скола системс», давних друзей и коллег, но у нее уже появился план переделки сада. Гораздо меньше сожалений вызывала опустевшая квартира. Упакованные вещи были уже в Челси. Сами они переедут к Патрику после свадьбы.
   Патрик тоже думал о будущем.
   – Неужели мы действительно собираемся через все это пройти? – Он заметил, что она смотрит на отель.
   – Еще не поздно изменить решение.
   – Как? Разочаровать Фенни? Я не могу. Она рассказала мне о давних надеждах, что ты найдешь кого-нибудь вроде меня и выйдешь замуж.
   Удивительно, как близко сошлись тетушка с Патриком. Лу не думала, что они поладят.
   – Надеюсь, ты оценил, какой чести удостоился? – Она развернула пакет с сандвичами, которые сунула Фенни, выпроваживая их утром из дома. – Фенни и Грейс похожи, обеим нелегко было согласиться. – Лу протянула Патрику бутерброд. – Фенни терпеть не могла Лори, а тот считал ее неприятной и эксцентричной старухой. Я ездила к ней одна, он отказывался, да и Фени не жаждала видеть его в своем доме.
   Лу, никогда не имевшая от Фенни тайн, рассказала тете всю правду о браке с Патриком, хоть и боялась, что та будет в шоке, но Фенни выслушала ее и кивнула: «Очень разумно, дорогая. Вы можете пожениться прямо здесь, как только у детей начнутся летние каникулы».
   Патрик стряхнул с брюк хлебные крошки:
   – Может, ты передумала? Я бы не удивился после того, как вчера вечером мать загнала тебя в угол.
   Вчера обе семьи встретились на вечеринке в отеле, на которой, по существу, правили сестры Патрика и их отпрыски. Лу понравились и мать и сестры, очень простые и нещадно дразнившие Патрика его же богатством.
   – О чем вы так долго говорили?
   – О тебе, конечно. – Ветер трепал ее волосы, и она все время отбрасывала их назад. – И я не передумала.
 
   И вот наступил день свадьбы. Лу проснулась одна в своем номере отеля. Она одевалась, а пальцы дрожали. О белом платье речь не шла – свадьба-то не настоящая, – и она выбрала бледно-розовый костюм и нитку жемчуга.
   В комнату протиснулась Грейс. У Лу замерло сердце. Дочь, обычно всячески избегавшая нормальной одежды, сегодня была в хорошеньком светло-голубом платьице в розовый горошек. А розовые туфельки сменили глыбообразные черные ботинки.
   Лу разрешила дочери надеть, что угодно и была тронута, увидев, что Грейс ради матери выбрала платье.
   – Ты прекрасно выглядишь.
   Грейс держала руки за спиной:
   – Спасибо. Ты тоже, мамочка. Мейриса говорит, что тебе нужно что-нибудь голубое. Если хочешь, можешь надеть это.
   «Это» был совершенно жуткого вида браслет – голубой пластмассовый брикет на пластиковой полоске, но Лу-то знала, какое это сокровище. Мальчик из школы, которого Грейс невероятно стеснялась, подарил ей этот браслет накануне Рождества.
   У Лу перехватило горло, она встала и крепко обняла дочь:
   – Спасибо, Грейс. Я с удовольствием его надену и буду очень его беречь.
   Грейс очень не любила всякие нежности, но на этот раз, всего на мгновение, прильнула к матери:
   – Я только хотела поблагодарить тебя. Я знаю, что ты делаешь это ради нас с Томом.
   – Я делаю это ради нас всех, Грейс. Все будет прекрасно.
   Она надела браслет. Он нарушал все правила стиля, установленные Мейрисой, и подруга, увидев украшение, едва не упала в обморок, но для Лу этот браслет в такой день значил больше всего остального.
   Тот день она почти не запомнила. Простая церемония состоялась в саду отеля, по обоюдному согласию на ней присутствовала только семья… и Мейриса (почетный член семьи, как всегда подчеркивала Фенни).
   Пока они ждали священника, глаза Лу перебегали с Грейс на мать Патрика в немыслимой шляпе, на Тома в уже выбившейся из-под ремня рубашке, потом на Фенни, одетую в полосатое платье, вышедшее из моды лет тридцать назад, и на ободряюще кивавшую Мейрису.
   Лу постаралась улыбнуться каждому из них, а потом повернулась к Патрику, и все исчезло, словно невидимая стена отделила их двоих от остального мира.
   Только Патрик был настоящим и ощутимым. В сером костюме и безукоризненно белой рубашке с бледно-серым галстуком он выглядел очень строгим. Лу поймала себя на том, что смотрит ему в лицо, будто никогда его не видела. Этот подбородок, твердо сжатые губы, линия сильной шеи… Он всегда так выглядел?
   Он тоже взглянул на нее, и в светлых, сегодня скорее зеленых, чем серых, и почему-то встревоженных глазах она увидела добродушную насмешку над этим разглядыванием. Лу вспыхнула и быстро отвела глаза.
   Дама, ведущая обряд, кашлянула:
   – Может быть, начнем?
   Лу и Патрик повернулись к ней. Лу все слышала и отвечала правильно, поражаясь твердости собственного голоса, но при этом как будто наблюдала за происходящим со стороны.