Хауэлл Ханна. Жених-горец

   Ангус нахмурился:
   — Мы вообще не ожидали, что Сигимор с Тейтом уйдут, ведь они даже девок не успели подцепить. — Он ухмыльнулся, взглянув на Тейта. — Мэгги была очень разочарована, когда ты ушел. Поэтому мне самому пришлось ее утешать.
   — Ну и как она? — спросил Тейт.
   — Была бы очень даже ничего, если бы не болтала без умолку. Особенно о тебе.
   — Хильда мало говорит, — ответил Нэнти. — Но от нее ужасно воняет луком.
   Посмотрев на Коннора, он нахмурился:
   — Вы думали, что мы будем присматривать за Камеронами, да? Мы слышали, как кто-то сказал, что они решили пойти побить Дэрмота, но, как мне кажется, ты, братец, выглядишь отлично. Все обошлось?
   — Они передумали. — Коннор коротко объяснил, почему Сигимор и Тейт так быстро вернулись из трактира и чем закончился завязавшийся тут, во дворе, спор.
   — Хочешь, мы пойдем и перекинемся парой словечек с этим Уоллесом? — предложил Ангус. — Может, он и есть тот таинственный враг, которого ты ищешь, Дэрмот?
   — Сомневаюсь. — Дэрмот хотел было сказать, что именно по этой причине и хочет, чтобы за Камеронами кто-нибудь присматривал, но, зная, что семья не разделяет его подозрений, промолчал. — Когда я достаточно оправился после нападения, я стал следить за последними любовниками моей жены.
   — Так ты знал, кто они? — удивленно воскликнул Тейт. Дэрмот тяжело вздохнул.
   — Моя жена вела дневник, куда записывала все до мельчайших подробностей. Начиная с того, где и как она чистила зубы, и заканчивая тем, с кем она развлекалась.
   Дэрмот решил, что будет лишним рассказывать о том, что она записывала не только с кем, но и как, когда, где и как часто. И только иногда имени того мужчины, с которым она проводила время, не было.
   — Для некоторых мужчин связь с моей женой была всего лишь уступкой его похоти и женской красоте Анабель. Другие же считали это распутство своеобразным подвигом, веселым приключением, смелой выходкой. И только Уоллес злился и ревновал ее. Но у него не было денег, чтобы нанять кого-то, кто бы меня избил. А в одиночку он явно не справился бы.
   — Семья моей жены почти уже завершила расследование и знает, кто из знати был любовником этой женщины, — вмешался Коннор. — Там то же самое. Лишь несколько мужчин вызвали сомнение, и то лишь потому, что отказывались признать, что спали с Анабель. Но они могли делать это и по другой причине — не хотели позориться.
   — Бог мой! — Тейт покачал головой. — Как ты вообще не убил ее, Дэрмот?
   — Она не стоила того, чтобы марать о нее руки, — процедил Дэрмот, после чего развернулся и направился в замок.
   Когда дверь за ним закрылась, Коннор посмотрел на стоящих рядом с ним молодых людей.
   — Возможно, Дэрмот и прав насчет этого Уоллеса, но думаю, что стоит присмотреться к этому типу повнимательнее.
   — Согласен, — в один голос проговорили Тейт, Ангус и Нэнти.
   — И попробуйте делать это не в трактире, хорошо? — добавил он, покидая внезапно залившихся краской молодых людей.
   Дэрмот остановился у дверей в свою спальню. Он ясно слышал звук плещущейся воды. От мысли, что Илза сейчас лежит в ванне, обнаженная и расслабленная, его чресла затвердели. Дэрмот решился и открыл дверь. После чего, тихонько проскользнув в комнату, бесшумно притворил ее за собой.
   Одного взгляда на Илзу было достаточно, чтобы кровь вскипела в его жилах. Ее миниатюрное гибкое тело было скрыто от глаз лишь мыльной водой. Она отдыхала, положив голову на краешек бадьи, в которой купалась, при этом ее прекрасные волосы свисали наружу, доставая до самого пола. Ее сильные стройные руки спокойно лежали на краях бадьи, глаза были закрыты, щеки раскраснелись от горячей воды. Дэрмот удивился: почему это мужчины не замечают ее красоты?
   Он замер на месте, борясь с охватившим его желанием сбросить одежду и прыгнуть к ней в воду. Но сейчас было не время терять голову в ее объятиях, потому что Дэрмот со страхом ощутил, как в нем все более крепнут теплые чувства к этой необыкновенной девушке. А это очень опасно. Она защищала его сегодня от своих братьев, и Дэрмот не мог отрицать, что его это очень тронуло. Инстинкт подсказывал ему, что, когда Уоллес поведал ей свою версию случившегося, в голове Илзы зародилось сомнение, но для нее это не имело значения. Она не бросилась к нему с обвинениями и упреками, а отправилась к Джиллианне и Фрейзер, чтобы выяснить правду у них. Немногие женщины поступили бы так на ее месте. Из ее слов он также понял, что, какие бы мысли ни приходили ей по этому поводу, она нe может поверить, что он способен причинить вред ребенку, уже рожденному или еще нет. И это обстоятельство смягчило Дэрмота, поэтому, как ни старался, он не мог настроить себя против Илзы.
   Когда Дэрмот, не послушав голоса разума, твердившего не делать этого, все же шагнул к ванне, щеки Илзы покраснели еще сильнее, и она медленно открыла глаза. Скидывая с себя одежду, Дэрмот неотрывно смотрел на свою жену. Она стыдливо притянула колени к груди и обхватила их руками, но это не охладило его пыла. Напротив. Ведь ее ноги были прекрасны.
   — Что ты делаешь? — спросила она. — Не собираешься же ты залезть ко мне в ванну, правда?
   — Именно это я и собираюсь сделать, — улыбнулся Дэрмот, сбрасывая последний предмет одежды.
   — Но ты не поместишься!
   — Еще как помещусь.
   Когда Дэрмот шагнул в бадью, отчего вода поднялась почти до самого края, Илза тихонько выругалась. Как ни старалась, она не могла перестать рассматривать своего мужа. Слишком уж ей нравилось его тело. Вид его стройного поджарого торса и явного доказательства его желания заставлял ее кровь струиться быстрее. То, как он смотрел на нее, когда она мылась, должно было смутить Илзу, но почему-то только сильнее возбудило ее. Под его пылкими взглядами она почувствовала себя красавицей.
   — Муж и жена не должны стесняться друг друга, — поучительно произнес Дэрмот, забавляясь тем, что Илза все еще сидела сжавшись в комочек.
   Она сурово ответила:
   — Принимать ванну — это глубоко личное, интимное дело каждого.
   — И именно этим я и собираюсь очень скоро заняться.
   — Сейчас? Но нам нужно спуститься вниз, в зале уже накрывают столы.
   — И туда мы тоже успеем.
   Ее глаза расширились от удивления, когда Дэрмот вдруг встал и вышел из ванны. Она увидела, что вода нисколько не уменьшила его желания. И вдруг он резко наклонился и, подхватив ее на руки, быстро вытащил из ванны. После чего бережно опустил на заранее расстеленную им на полу простыню лицом к себе. Илза пискнула от неожиданности, а потом начала что-то протестующе бормотать. Но Дэрмот, не слушая, бесцеремонно убрал ее руку и начал бережно вытирать полную грудь своей жены. Медленно, дюйм за дюймом он вытирал ее атласную кожу, и от его чувственных движений ее желание становилось все сильнее.
   Илза была поражена теми чувствами, которые он будил в ней. Когда Дэрмот добрался до ее ног и принялся нежно их вытирать, она вдруг подумала, как же она мала и беззащитна по сравнению с ним. Но в этот момент Дэрмот начал страстно целовать ее живот, и Илза вообще забыла про все свои опасения и скромность.
   Он долго целовал нежную кожу ее живота, а потом медленно спустился к ногам, подолгу, задерживаясь на каждом бедре, отчего Илзу охватила дрожь. Потом он развел ее ноги, чтобы вытереть пушистый треугольник между ними, Илза тихо застонала.
   Когда Дэрмот наконец отбросил в сторону ткань, которой вытирал ее, Илза была уже вполне готова идти с ним в постель. И тут она почувствовала, что его рот опустился как раз на то место, которое он только что так нежно вытирал. Илза напряглась, потрясенная такими действиями, и попыталась оттолкнуть Дэрмота, но он крепко ухватил ее за бедра и еще сильнее прижал к себе. Илза не была уверена, что то, что он делает, правильно, однако нескольких движений его языка оказалось достаточно, чтобы она поняла, что это и не важно. Блаженство, которое он дарил ей, было таким сильным, что Илза потеряла над собой контроль и крепко вцепилась в его плечи. Только сильные руки Дэрмота не позволили ей упасть с кровати, когда волна страсти накрыла ее с головой, унося в поднебесье с огромной скоростью.
   Все еще находясь в оцепенении от только что пережитого, Илза все же ощутила новый прилив желания, стоило Дэрмоту снова начать целовать ее живот и грудь. И тут она заметила, что ее муж все еще мокрый. Выскользнув из его объятий, она подняла ткань, которой он вытирал ее. Решив, что долг платежом красен, Илза взялась вытирать руки Дэрмота. Его глаза расширились от удивления. Но она только улыбнулась, глядя на него.
   К тому времени, как Илза добралась до его живота, она почувствовала, что он дрожит. И припала к его коже губами. Его страсть становилась все более бурной и неудержимой. Боясь, что Дэрмот закончит эту игру прежде, чем она будет готова, Илза встала за его спиной. Разочарование мужа было таким откровенным, что Илза не смогла сдержать улыбки. Вытирая его спину, она продолжала целовать, облизывать и даже покусывать его гладкую теплую кожу. От широких плеч она спускалась все ниже, к его сильным ягодицам. Страсть в ней вскипела с небывалой силой. Потом она опять встала перед Дэрмотом и вытерла его лодыжки. А потом не спеша двинулась вверх. В этот момент она уже решила, что сделает все, чтобы доставить мужу удовольствие. И ей страстно этого хотелось.
   Дэрмот с трудом сдерживался, когда Илза дразнила его легкими поцелуями, медленно поднимаясь вверх то по одной, то по другой ноге. Когда она дошла до паха, Дэрмот подумал, осмелится ли она поцеловать и эту часть его тела. Наконец Илза отбросила ткань, легонько пробежала кончиками ногтей по его бедрам, и сладкая дрожь охватила Дэрмота. Ее теплые мягкие губы опустились на его изнывающее от страсти копье.
   Хотя Дэрмот был не способен сейчас трезво мыслить, он начал шептать слова одобрения и побуждать Илзу к действию. Он запустил пальцы в ее густые волосы и прижал ее голову к себе, в то время как губы и язык жены буквально сводили его с ума.
   Когда ее губы начали медленно обхватывать его мужское естество, Дэрмот понял, что эту игру пора остановить. Принимать такое наслаждение было еще слишком рано и в то же время слишком поздно. Слишком поздно — потому, что кипевшая в нем страсть помешала бы Дэрмоту по достоинству насладиться каждым мгновением ее ласки. А слишком рано — потому, что, несмотря на кажущуюся готовность, Илза вряд ли уже могла дарить ему такие интимные нежности, хотя он жаждал их всей душой.
   Он схватил ее за руки и легонько отодвинул, после чего нежно уложил жену на спину, прямо на расстеленную на полу простыню.
   — Ой… а мне показалось, что тебе это нравится, — смутилась Илза, испугавшись, что она возмутила его своей развязностью и непосредственностью.
   — Мне это нравится. Даже слишком нравится. — Он встал на колени между ее разведенных бедер. — Ты подаришь мне такие ласки потом, когда я не буду так остро желать поскорее оказаться внутри тебя.
   Дэрмот с ног до головы оглядел ее, заметил румянец, заливший ее белую кожу, затвердевшие соски, частое дыхание. Положив руку на ее лобок, он почувствовал, что сок желания уже наполнил ее лоно. От этого прикосновения Илза опять задрожала. Дэрмот видел, что жена готова принять его, и самообладание покинуло его. Он упал на ее жаждущее тело и рывком проник в горячее лоно. Слепое желание подталкивало его, и он двигался вперед все быстрее и быстрее. Когда дрожь восторга сотрясла его тело, Дэрмот услышал, что из уст Илзы вырвался крик блаженства. Она напряглась и крепко обхватила его ногами. У него промелькнула мысль, что он все-таки не причинил ей боли своими грубыми ласками.
   Еще несколько минут они лежали рядом, удовлетворенные и пресыщенные. Потом Дэрмот поднялся. Илза заморгала. Неуклюже обмотавшись простыней, на которой лежала, она приподнялась на локте. Дэрмот быстро одевался, и Илза почувствовала, как ее охватил гнев. Неужели он не мог хотя бы немного поговорить с ней? Так, ни о чем. Неужели пустяковая болтовня смогла бы нарушить их перемирие?
   Уже повернувшись к двери, Дэрмот вдруг остановился и с удовольствием чмокнул Илзу в макушку, чем немало ее удивил.
   — Ты особо тут не копайся, а то еду уже скоро подадут, — приказал он и закрыл за собой дверь.
   Глядя на закрытую дверь, Илза с трудом подавила желание запустить в нее чем-нибудь тяжелым. Лучше она сосредоточится на этом коротком, но нежном поцелуе. Он мог означать, что она наконец начинает выигрывать битву за его сердце и душу. Поднимаясь, чтобы одеться, она велела себе не слишком-то уповать на победу. Прошло еще слишком мало времени, чтобы залечить те рубцы, которыми испещрена душа Дэрмота. Не так-то просто будет заставить его отбросить привычную горечь и недоверие. Они служат ему своего рода защитой от боли. Ил за, правда, надеялась, что ей не придется страдать все то время, пока она будет доказывать Дэрмоту свою любовь и тот факт, что ей можно верить.

Глава 8

   Джиллианна поцеловала маленького Финли, а затем передала его Илзе. Проделав то же с малышом Сирнаком, она протянула его Гейл. Это прощание оказалось таким болезненным, что Илза даже удивилась: она была знакома с Джиллианной всего несколько дней, а уже успела привязаться к этой доброй и благородной женщине. И связь эта возникла неспроста: помимо того, что они были замужем за братьями, и у Илзы, и у Джиллианны были дети-близнецы.
   Илза оглядела двор. Все было готово к отъезду Джиллианны, Коннора и Ангуса. Нэнти настоял на том, чтобы остаться в Клачтроме подольше, и Илзу очень порадовал тот факт, что на это заявление младшего брата Дэрмот отреагировал так же бурно, как и на желание остаться в замке Сигимора и Тейта. Очевидно, мужа Илзы очень оскорбляло мнение родственников, что ему — или ей? — может понадобиться помощь, и очень скоро.
   — Тебе предстоит жестокая битва, — тихо сказала Джиллианна, подходя к Илзе. — Мне бы очень хотелось остаться подольше, но — увы.
   — Мне бы тоже этого хотелось, — заверила ее Илза. — Но не для того, чтобы ты помогала мне завоевывать Д эр мота. Единственный, кто может одержать победу в этой схватке, — это я сама. Только я могу завоевать его доверие, заставить его меня любить.
   — А с чего ты хочешь начать?
   — Прежде всего нужно, чтобы он начал мне доверять. Ведь Дэрмота столько раз предавали. Пока он не начнет доверять мне, он будет оберегать свое сердце, как чашу Грааля. — Джиллианна рассмеялась, и Илза мягко улыбнулась ей. — Леди Анабелъ оставила после себя слишком много шрамов.
   — Да. Она была очень злой и отвратительной. По правде говоря, несмотря на все ее распутное поведение, временами мне казалось, что она ненавидит мужчин.
   — В этом, я думаю, есть смысл. В конце концов даже самого большого, непокорного и сильного мужчину делает слабым страсть, похоть или любовь. Она одурачила много мужчин. Она имела над ними власть, что и сделало ее жестокой и такой порочной.
   — Что ж, ты избрала правильную стратегию. Просто придерживайся ее, и все получится.
   — Это я и собираюсь делать, хотя сложно вести себя как ни в чем не бывало и даже не пытаться отстаивать свою невиновность. Не пойми меня неправильно, я не собираюсь молча сносить все упреки и обвинения, которые Дэрмот наверняка на меня вывалит. Я не буду скрывать, что временами он ведет себя так дико, что мне хочется связать его и потолковать с этим мужланом совсем в другом тоне. И даже стукнуть по его упрямой голове разок-другой, чтобы он наконец мне поверил.
   Джиллианна рассмеялась. Илза почувствовала, что Джиллианна поняла: произнесенные ею слова шутливы лишь отчасти. Иметь дело с постоянно озабоченным и подозрительным Дэрмотом оказалось куда утомительнее и болезненнее, чем можно было себе представить. Теперь, когда Илза снова была с ним, была его женой по законам страны и церкви, ей очень хотелось, чтобы Дэрмот стал прежним, стал тем мужчиной, в которого она влюбилась год назад. Ей хотелось снова пережить те минуты счастья, что они делили тогда. Хотелось просто любить и быть любимой и перестать постоянно оглядываться и бояться, что ее могут обидеть. Илза вынашивала множество планов и твердо вознамерилась следовать им, однако с грустью пришла к выводу, что терпение ее уже на исходе. Каждую минуту ей приходилось твердить себе, что терпение и труд все перетрут, что Бог милостив лишь к тем, кто умеет ждать. Но это не очень-то помогало.
   — Все образуется, — успокоила се Джиллианна. — Мужчина не станет так старательно оберегать свое сердце, если уверен, что оно в безопасности.
   Дети Дэрмота сгрудились вокруг нее, громко прощаясь, и Джиллианна всех перецеловала и каждого погладила по головке.
   Хотя Илза изо всех сил старалась не особо-то надеяться на лучшее, слова Джиллианны ее обнадежили. Пожалуй, Джиллианна права. Если Дэрмот не испытывает к ней ничего, кроме естественного стремления заполучить женщину, ему не понадобилось бы ставить столько заслонов на пути к своему сердцу. Он мог просто спать с ней, когда ему вздумается, а в остальном жить так же, как жил до ее приезда в Клачтром. Вместо этого Дэрмот старается избегать свою новую жену, а когда она оказывается поблизости, только и делает, что дерзит ей.
   Дети убежали к Фрейзер и окружили няню плотным кольцом. К ним подошел Дэрмот, и Илза напряглась. Он редко приближался к жене, когда близнецы были рядом с ней. Для нее полное отсутствие интереса Дэрмота к своим сыновьям оказалось самым тяжелым испытанием.
   Илза отошла в сторонку, чтобы дать возможность Джиллианне попрощаться с Дэрмотом, но в этот момент маленький Грегори упал и истошно завопил. Гейл, Фрейзер и другие дети начали его успокаивать, но малыш никак не унимался, требуя, чтобы его утешила мама. Значит, дети Дэрмота и в самом деле приняли ее, подумала Илза и, сунув маленького Финли в руки зазевавшегося мужа, быстро побежала к плачущему Грегори.
   Дэрмот испуганно смотрел на маленький комочек у себя в руках. А малыш внимательно смотрел на него. У мальчугана были на удивление густые ярко-рыжие кудряшки. А еще красивые темно-голубые глаза. «Точная копия моих глаз», — подумал вдруг Дэрмот, а потом сказал себе, что голубые глаза — не такая уж редкость. И тут малыш подарил своему отцу широкую беззубую улыбку, и Дэрмот не смог не улыбнуться в ответ, нежно погладив кудрявую головку ребенка.
   — Это Финли, — пояснила Джиллианна. — Он обладает более веселым нравом, чем Сирнак. У него на ручке есть небольшой шрам, по которому можно узнать, что он родился первым. У Сигимора есть такой же. Он говорит, что это традиция; в их семье всегда таким образом помечают первенцев. В семье, где почти каждый год рождается двойня, это, я думаю, просто необходимо.
   — Ты веришь, что эти дети — мои? — спросил Дэрмот, отыскав на малюсеньком предплечье Финли шрам, о котором говорила Джиллианна.
   — Да. А если бы ты побыл с ними подольше, то тоже поверил бы в это.
   — Сейчас самое беспокойное время в голу. У меня дел по горло, и я не могу тратить драгоценное время на пеленки.
   Он проигнорировал осуждающий взгляд Джиллианны.
   В этот момент малыш Финли схватил отвлекшегося папашу за волосы и потянул длинную прядь себе в рот. Дэрмот вскрикнул от неожиданности и попытался вырвать волосы из маленького кулачка. Но не тут-то было. Ручка ребенка оказалась на удивление сильной, а выражение миловидного личика Финли, когда он не хотел отдавать свой трофей, было упрямым и недовольным.
   С трудом Дэрмоту удалось освободить свои волосы из плена. Состроив гримасу, он закинул обслюнявленную прядь за плечо. Но в этот момент Финли молниеносно вытянул ручку, и в его рот отправился другой локон Дэрмота.
   — Может, он есть хочет? — недоуменно спросил Дэрмот улыбающуюся Джиллианну.
   — Нет. — Она поцеловала головку Сирнака, который доверчиво прислонился пухлой щечкой к ее плечу. — Ему просто нравится все совать в рот. Сейчас за ним нужен глаз да глаз. Слава Богу, твои остальные дети не проказничают и не суют ему всякую гадость.
   — Что значит «мои остальные дети»? Я допускаю, что когда-то мы с Илзой были любовниками, но это не значит, что близнецы от меня.
   — Но у них твои глаза.
   Дэрмот тоже так думал, но был слишком упрям, чтобы признать это.
   — Голубой — не такой уж редкий цвет. — Он пожал плечами. — Я не могу быть уверен, что именно из моего семени выросли эти малыши. Впрочем, как и остальные дети.
   — Илза права. Тебе явно нужно как следует дать по твоей упрямой голове! — выпалила Джиллианна. — Если ты будешь продолжать обращаться с ней так, как сейчас, в один прекрасный день Илза пырнет тебя кинжалом, да еще и повернет его в ране. А уж тогда ты потеряешь последнюю надежду наладить ваши отношения.
   — Да? А почему ты считаешь, что их вообще можно наладить?
   — Это чисто мужская черта: доверять той, кто вовсе не заслуживает доверия, но зато сторониться по-настоящему честной и порядочной женщины. Илза живет здесь уже две недели. И за все это время она не сделала ничего, что могло бы вызвать твое недоверие или подозрение. А ты только и делаешь, что обижаешь ее. Я знаю, что она неплохо согревает твою постель. Она заботится о твоем доме, и он с каждым днем становится все уютнее. Когда ее братья услышали эти дурацкие сплетни, с которыми ты, кстати, даже не пытаешься бороться, и хотели душу из тебя вытрясти, она сделала все, чтобы их остановить и прояснить ситуацию. Илза заботится о местных жителях и обитателях замка. Все ее любят и доверяют ей. А еще она ухаживает за твоими детьми, как если бы они были ее собственными. Многие ли женщины поступили бы на ее месте так же? Прекрасно, цепляйся за свои сомнения и подозрения! Но в один прекрасный день ты проснешься и увидишь, что это все, за что тебе осталось цепляться. Но прошу тебя, обращайся с ней чуть-чуть повежливей!
   Слова Джиллианны задели Дэрмота за живое. Он старался придумать подходящий ответ, но не мог. В этот момент к ним подошла Илза.
   — Забери своего хулигана! — выпалил он, скидывая Финли в руки растерявшейся жены. Затем рывком вытащил свои волосы из маленького ротика. — Я слишком занят, чтобы еще играть роль няньки.
   Илза невозмутимо повернулась к Джиллианне.
   — Подержи, пожалуйста, Финли. Всего одну минуточку.
   — Конечно, — ответила Джиллианна, беря на руки второго малыша и устраивая детей поудобнее.
   В каком-то оцепенении Дэрмот смотрел, как Илза подняла руку, сжала ее в кулак и изо всех сил ударила его в челюсть. Та мощь, с какой ее маленькая ручка врезалась в его лицо, была поистине ошеломляющей. Дэрмот даже отступил на несколько шагов. Споткнувшись о кочку на земле, он потерял равновесие, и с размаху грохнулся на землю.
   — Спасибо, Джиллианна, — улыбнулась Илза, принимая у подруги близнецов и усаживая их себе на талию с двух сторон, — Счастливо вам добраться. И пожалуйста, дай мне знать, когда родится ребенок, хорошо? — Она поцеловала Джиллианну в щеку и быстро пошла в замок.
   Потирая ушибленную челюсть, Дэрмот вдруг обнаружил, что вокруг него собралась целая толпа. Над ним склонились его собственные братья, а также братья Илзы, дети, Гейл и даже Фрейзер. Дэрмоту не обязательно было заглядывать за их спины, чтобы понять, что все находящиеся во дворе спешат к нему и вытягивают шеи, желая узнать, что произошло. Женщины смотрели на него чуть ли не с отвращением, детям было просто любопытно, а его с Илзой братья казались совершенно сбитыми с толку, что немного порадовало Дэрмота. Поднявшись на ноги, он отряхнулся.
   — Ты сказал ей что-то обидное или просто нагрубил? — поинтересовался Коннор.
   — Я думал, что вы уезжаете, — недовольно проворчал Дэрмот.
   Коннор фыркнул, обвил рукой плечи Джиллианны и повел ее в стоящую наготове карету.
   — По-моему, теми побоями тебе отшибли не только память. Похоже, ты растерял остаток своих хороших манер. Если, конечно, они вообще у тебя были.
   Дэрмот ничего не ответил — он понимал, что упрек этот заслуженный. Он попрощался с отъезжающими. Когда родственники лэрда наконец уехали, Фрейзер и Гейл повели детей в замок. Заверив Нэнти, что они приведут и его лошадь тоже, Сигимор и Тейт направились в конюшню.
   Нэнти встал напротив брата, скрестив руки на широкой груди, и Дэрмот нахмурился. С лица Нэнти сошло удивленное выражение, и теперь он смотрел на брата почти с таким же отвращением, с каким еще недавно смотрели женщины.
   — Куда это вы направляетесь втроем? — спросил Дэрмот, надеясь, что сумеет заговорить брату зубы и тот забудет о своей лекции, которую уже готов был прочесть.
   — На охоту, — процедил Нэнти.
   — Но у нас мяса предостаточно!
   — Не на такую охоту. Мы хотим выяснить, кто стоит за тем нападением и почему тебя избили. Ты думаешь, что кто-то хочет твоей смерти. Вот мы и постараемся узнать, так это или нет. Но если ты и впредь будешь вести себя, как последний дурак, число твоих врагов будет расти с огромной скоростью. — Он вдруг улыбнулся, — Ты ведь мог навлечь на себя еще большую беду: маленький острый локоток попал бы тебе прямо в пах.
   Раз уж Нэнти встал на сторону Камеронов, Дэрмот не счел нужным — пока — говорить ему, что этих рыжих здоровяков он тоже держит в числе подозреваемых.
   — У этой женщины очень дурной характер.
   — И я подозреваю, что испортили его твои постоянные нападки и обвинения. — Нэнти покачал головой. — Твоя глупость очень скоро будет стоить тебе прекрасной жены. Я молюсь, чтобы мы с Камеронами смогли найти твоего врага раньше, чем Илза тоже станет твоим врагом.