Страница:
– Додсон Мэттью, сэр. Один боб.
Мужчина сделал пометку, не поднимая головы. Мэтт не выдержал: «Извините меня, сэр, но что мешает человеку открыть глаза и подглядывать?»
Экзаменатор улыбнулся: «Ничто не мешает. Переходите к следующему тесту.»
Мэтт отошел в сторону, ворча про себя. Ему даже не пришло в голову, что он не знает, какова цель теста.
В конце дня его проводили в крохотную конуру, где стояли стол с аппаратом на нем и стул: бумага и карандаш лежали на столе, а к стене прикреплена инструкция в рамке.
«Если в окошечке с надписью „РЕЗУЛЬТАТ“, – прочитал Мэтт, – вы увидите цифры, обозначающие итог предыдущего кандидата, поверните рычаг в „НЕЙТРАЛЬНОЕ“ положение, и экран будет готов фиксировать ваш результат».
Мэтт отыскал окошечко с надписью «РЕЗУЛЬТАТ» над ним: там горела цифра «37». «Ну что ж, – подумал он, – будем стремиться к этому результату.» Мэтт решил пока не снимать цифры с экрана – сначала нужно прочитать инструкцию.
"После начала теста, – читал он, – единица будет прибавляться к вашему результату всякий раз, когда вы нажимаете на левую кнопку, если только это не противоречит условиям, указанным ниже. Нажимайте на левую кнопку, как только загорается красная лампочка, если только одновременно не горит зеленая, за исключением того случая, когда не следует нажимать ни на одну из кнопок, потому что открыта правая дверца, если только не выключены обе лампочки. Если открыта правая дверца, а левая закрыта, нажимать на любую из кнопок не надо, потому что это не отразится на результате, однако на левую кнопку, тем не менее, нужно нажимать при подобных обстоятельствах, если все остальные условия позволяют нажимать на кнопку перед тем, как будет зафиксирован результат в последующих фазах теста. Для того чтобы выключить зеленую лампочку, нажмите на правую кнопку. Если левая дверца не закрыта, не следует нажимать на кнопки. Если левая дверца закрыта, пока горит красная лампочка, не нажимайте на левую кнопку, если выключена зеленая лампочка, если только не открыта правая дверца. Для начала теста передвиньте рычаг из нейтрального положения в крайнее правое. Тест продолжается в течение двух минут с того момента, как рычаг будет передвинут вправо. Внимательно прочитайте эту инструкцию – можете потратить на подготовку столько времени, сколько считаете необходимым, – и лишь после этого приступайте к тесту. Вам запрещено задавать вопросы экзаменатору, поэтому постарайтесь изучить инструкцию как можно тщательнее. Постарайтесь набрать побольше очков.
– Вот это да! – вздохнул Мэтт. Тем не менее, тест казался несложным – один рычаг, две кнопки, две цветных лампочки, две маленьких дверцы. Как только он овладеет инструкцией, все будет очень просто – и уж куда проще, чем управлять вертолетом! – а Мэтт получил лицензию на право управления вертолетом, когда ему было только двенадцать лет. Он принялся за работу.
– Сначала, – сказал он себе, – нужно принять во внимание, что существует всего лишь два способа набирать очки: когда горит красная лампочка и когда обе лампочки выключены и открыта одна дверца. Теперь возьмемся за другие инструкции. Итак, посмотрим: если левая дверца не закрыта – нет, если левая дверца закрыта – Мэтт остановился и принялся читать с самого начала.
Прошло несколько минут, и перед Мэттом лежал лист бумаги с записанными на ней шестнадцатью возможными положениями дверок и состоянием лампочек. Закончив, он уставился на полученный результат и снова перечитал инструкцию, стараясь найти комбинации, позволяющие набрать очки. Затем присвистнул и почесал голову, взял расчеты, вышел из комнатки и подошел к экзаменатору.
Мужчина поднял голову. «Вопросов задавать не разрешается,» – напомнил он.
– Я не собираюсь задавать вопросы, – покачал головой Мэтт, – просто хочу сообщить, что с этим тестом что-то неладно. Может быть, в комнате повесили по ошибке не те инструкции. Как бы то ни было, если основываться на висящей на стене инструкции, нельзя набрать ни единого очка.
– Не может быть! – воскликнул инспектор. – Вы уверены?
Мэтт заколебался, потом решительно кивнул головой.
– Да, уверен, – ответил он. – Хотите посмотреть на мои доказательства?
– Нет. Вы – Додсон? – Экзаменатор посмотрел на таймер и что-то пометил в журнале. – Вы свободны.
– Но… Разве мне не будет представлена возможность набрать хоть сколько-то очков?
– Никаких вопросов! Я уже пометил набранные вами очки. Идите в столовую – скоро ужин.
За столом во время ужина пустовало немало стульев. Курсант Саббателло посмотрел на длинный полупустой стол.
– Вижу, что у нас тяжелые потери, – заметил он. – Поздравляю вас, джентльмены, с тем, что вы пока уцелели.
– Извините меня, сэр, – это значит, что мы выдержали все сегодняшние испытания? – спросил один из кандидатов.
– Или, по крайней мере, вам разрешат повторить какой-то из тестов. Во всяком случае, неудачу вы не потерпели, – ответил Саббателло. Мэтт с облегчением вздохнул. – Однако радоваться еще рано, – тут же предостерег их курсант. – Завтра вас останется еще меньше.
– А что, испытания будут еще труднее? – раздался чей-то голос.
– Намного труднее, – насмешливо улыбнулся Саббателло. – Я посоветовал бы вам есть за завтраком как можно меньше. Впрочем, – продолжал он, – у меня есть для вас и хорошие новости. Прошел слух, что на церемонии присяги будет присутствовать сам начальник, который специально для этого прилетает на Терру, если, конечно, вы попадете на церемонию присяги.
Кандидаты недоумевающе переглянулись. Курсант посмотрел на них, переводя взгляд с одного лица на другое.
– Да что это с вами, джентльмены? – резко спросил он наконец. – Не может быть, чтобы вы все были настолько невежественны. Вот вы! – Он повернулся к Мэтту. – Мистер… Додсон? Да, мистер Додсон. Мне кажется, у вас что-то промелькнуло в памяти. Почему присутствие начальника будет для вас такой честью?
– Вы имеете в виду начальника Академии, сэр? – нерешительно произнес Мэтт.
– Разумеется. Что вы знаете о нем?
– Это коммодор Аркрайт, сэр. – Мэтт замолчал, будто считая, что упоминание имени начальника Академии Патрульной Службы не нуждается в объяснении.
– И что отличает коммодора Аркрайта?
– Но ведь он слепой, сэр!
– Он не слепой, мистер Додсон! Просто у него выжжены глаза. Как он утратил зрение? – Но курсант тут же предостерегающе поднял руку. – Нет, мистер Додсон, не говорите об этом. Пусть они сами узнают.
Курсант принялся за еду, и Мэтт последовал его примеру, думая о коммодоре Аркрайте. В то время сам Мэтт был слишком молод, чтобы следить за новостями, но отец рассказал ему о случившемся – о невероятном по смелости спасении космической яхты, терпящей бедствие внутри орбиты Меркурия. Мэтт забыл про обстоятельства, при которых офицер Патрульной Службы подвергся огромному излучению Солнца, – это произошло при переводе пассажиров яхты на космический корабль Патрульной Службы, – но он отчетливо помнил торжественный голос отца, читавшего заключительные слова официального сообщения: «…подобные действия полностью соответствуют традициям офицеров Космического Патруля.»
Мэтт подумал, а сможет ли он вести себя так, чтобы его действия заслужили такую же высокую оценку? Вряд ли, самое большее, на что он может надеяться, – на что может надеяться любой офицер Патрульной Службы, – это пометка в личном деле «обязанности выполнял должным образом».
Выходя из столовой, Мэтт натолкнулся на Текса Джермэна.
Текс радостно похлопал его по спине.
– Рад, что ты все еще борешься, старина, – воскликнул он. – Ты где разместился?
– Еще не успел зайти к себе в комнату.
– Ну-ка, покажи свои документы. – Джермэн взял их из рук Мэтта. – Мы в одном коридоре – отлично! Пошли посмотрим на твое жилище…
Они нашли комнату и вошли. На нижней койке вытянулся еще один кандидат. Он курил и читал книгу. Услышав скрип распахнувшейся двери, он посмотрел на юношей.
– Заходите, приятели, – сказал он. – Стучать у нас не принято.
– А мы и не стучали, – заметил Джермэн.
– Ничуть не сомневаюсь. – Юноша сел на койке. Мэтт узнал в нем парня, пошутившего относительно ковбойских сапог Текса, но решил промолчать, надеясь, что они не узнают друг друга.
– Ищите кого-нибудь? – поинтересовался парень.
– Нет, – ответил Мэтт, – меня разместили в этой комнате.
– А-а, так ты мой товарищ по квартире! Добро пожаловать во дворец. Я положил твой рюкзак тебе на койку.
Мешок с рюкзаком и гражданской одеждой Мэтта лежал на верхней койке. Мэтт снял его оттуда и поставил на пол.
– Что это значит, тебе на койку? – возмутился Текс. – Вы должны разыграть, кому спать на нижней койке.
– Я пришел сюда первым, вот и занял нижнюю койку, – равнодушно пожал плечами парень.
Текс свирепо оскалил зубы. Заметив это, Мэтт постарался успокоить его.
– Не надо, Текс, – сказал он. – Мне больше нравится спать на верхней койке. Между прочим, – повернулся он к юноше, – меня зовут Мэтт Додсон.
– А меня – Жирар Берк.
Комната была неплохой, но скромно обставленной. Дома Мэтт спал в водной постели, но ему приходилось спать и на матрасе – в летнем лагере. Боковая дверь вела в освежитель, оборудованный самым современным образом, но без чего-либо лишнего. Мэтт с удовольствием заметил, что в душевом отделении был робот-массажист. На полке не было маски для бритья, но бриться Мэтту было пока нетрудно.
Заглянув в свое отделение шкафа, Мэтт обнаружил пакет со своим серийным номером. Внутри лежало два комбинезона, две смены белья и вторая пара космических ботинок. Он уложил все это вместе с остальными вещами, затем взглянул на Текса.
– А чем займемся теперь?
– Прогуляемся по зданию.
– Отлично. Может быть, осмотрим «Килрой».
Берк щелчком отбросил окурок сигареты в сторону двери.
– Подождите минуту. Я пойду с вами. – Он исчез за дверью туалета.
– Давай пошлем его к черту, а, Мэтт? – предложил Текс тихим голосом.
– Неплохая идея. Но мне хотелось бы найти с ним общий язык, Текс.
– Ну что ж, может быть, он не выдержит завтрашних испытаний.
– Или я, – печально улыбнулся Мэтт.
– А может быть, я. Ладно, ты прав, Мэтт, потерпим. Между прочим, ты не думал о том, чтобы подыскать себе постоянного товарища по комнате? Хочешь, будем жить вместе?
– Согласен. – Они пожали руки.
– Я очень рад, что мы решили этот вопрос, – продолжал Текс. – Меня поселили с хорошим парнем, но у него нашелся соотечественник, с которым он хотел бы жить в одной комнате. Зашел к нему перед ужином. Они сели рядом и принялись болтать на хиндустани. Я ничего не понял и чувствовал себя не в своей тарелке. Затем они переключились на бейсик – решили, что так будет более вежливо по отношению ко мне, и мне стало еще хуже.
– Ты не похож на нервного парня, Текс.
– Это только на первый взгляд. Мы все – Джермэны – очень чувствительные люди. Возьми моего дядю Боди. Один раз он пришел на ярмарку посмотреть на бега и так разволновался, что вскочил между оглоблями гоночной качалки, помчался по кругу и выиграл два забега перед тем, как его догнали и выбросили вон.
– Шутишь!
– Честное слово. Впрочем, никакого приза он не выиграл. Его дисквалифицировали – это были забеги для двухлеток, а он оказался куда старше.
Берк присоединился к ним в коридоре, и втроем они направились в сторону купольного зала. Такая же идея пришла в голову нескольким сотням других кандидатов, однако администрация предвидела такую возможность. У лестницы, ведущей в шахту, где лежал разбившийся «Килрой», стоял курсант, который пропускал желающих группами по десять человек, причем в сопровождении курсанта. Берк взглянул на вытянувшуюся очередь.
– Элементарный арифметический подсчет говорит, что ждать не имеет смысла, – заметил он.
Мэтт заколебался.
– Давай подождем, Мэтт, – вмешался Текс. – Может быть, кому-нибудь надоест ждать.
– Ну что ж, ждите, – пожал плечами Берк и пошел прочь.
– Ты знаешь, Текс, по-моему, он прав, – произнес Мэтт с сомнением в голосе.
– Конечно, прав, – кивнул Текс, – но ведь нам удалось избавиться от него, верно?
Весь зал представлял собой мемориальный музей Патрульной Службы. Юноши проходили мимо экспонатов: вот бортовой журнал первого космического корабля, совершившего полет к Марсу, фотография взлета космолета, отправившегося в экспедицию на Венеру, которая закончилась катастрофой, модели немецких ракет, которые применялись во время Второй Глобальной войны, карандашный набросок карты обратной стороны Луны, найденный в обломках «Килроя».
Они подошли к нише, задняя стена которой представляла собой огромную стереофотографию освещенной ослепительными лучами Солнца лунной поверхности на фоне черного неба, усеянного звездами, и родной Земли среди них.
На первом плане стоял молодой человек, одетый в старомодный космический скафандр. Через прозрачный пластик шлема были отчетливо видны черты его лица – улыбающийся рот, веселые глаза и густые русые волосы, коротко подстриженные в стиле конца прошлого века.
Под фотографией виднелась надпись: Лейтенант Эзра Далквист, один из тех, кто положил начало славным традициям Патрульной Службы. 1966 – 1996 гг.
– Где-нибудь рядом должно быть написано, почему этому лейтенанту оказала такая честь, – прошептал Мэтт.
– Что-то не видно, – прошептал в ответ Текс. – А почему ты говоришь шепотом?
– Нет, я не говорю ше… Впрочем, действительно. В конце концов, он не может слышать нас, правда? А, смотри, вот фонограмма!
– Чего ты ждешь? Нажми на кнопку.
Мэтт нажал на кнопку, и ниша наполнилась звуками Пятой симфонии Бетховена. Музыка постепенно стихла, и раздался голос диктора: «Сначала Патрульная Служба была укомплектована офицерами, посланными всеми странами, которые составляли тогда Западную Федерацию. Некоторые офицеры были честными и преданными своему делу, тогда как другие – нет. В 1996 году был день, одновременно позорный и славный в истории Космической Патрульной Службы, когда была сделана попытка осуществить государственный переворот – так называемый Мятеж Полковников. Группа высокопоставленных офицеров, действуя с военной базы на Луне, попыталась захватить власть над всем миром. Заговор мог бы оказаться успешным, если бы не лейтенант Далквист. Он вывел из строя все атомные ракеты в арсенале базы, вывернув из них взрыватели и удалив заряды. Однако при этом он получил такую дозу радиации, что скончался от ожогов.» Диктор замолчал, и снова послышалась негромкая музыка – на этот раз отрывок «Валгалла» из «Гибели богов».
Текс глубоко вздохнул; Мэтт тоже заметил, что все время сдерживал дыхание. Он начал дышать, и боль в груди уменьшилась.
За их спинами раздался смешок. Юноши обернулись. У входа в нишу стоял Жирар Берк, опершись плечом на притолоку.
– Да, они не жалеют усилий, чтобы произвести впечатление, – заметил он. – Будьте настороже, ребята, а то и вправду поверите всему, что слышите здесь.
– Что ты хочешь этим сказать? Какое впечатление?
Берк показал рукой в сторону фотографии.
– Да вот это. И объяснения, сопровождаемые музыкой. Если вам нравится такое, могу помочь, мне не жалко – в зале еще три таких же ниши, расположенных в направлении на юг, север, восток и запад.
Мэтт смотрел на него холодными глазами, не отрывая взгляда.
– Что с тобой, Берк? Ты не хочешь стать офицером Патрульной Службы?
– Хочу, разумеется. Но я практичный человек; меня нельзя обмануть такой дешевой эмоциональной пропагандой. – Он сделал жест в сторону фотографии Эзры Далквиста. – Возьмите его, например. Ведь вы не услышали ни слова о том, что он отказался выполнить приказ вышестоящего офицера, своего прямого начальника. Если бы события обернулись по-другому, его судили бы как изменника. К тому же никто не говорит о том, что погиб Далквист из-за собственной неосторожности. И вы хотите, чтобы я считал его суперменом?
– Нет, не хочу, – покраснел от ярости Мэтт и сделал шаг вперед. – Но поскольку ты такой практичный человек, тебе не хочется получить практичный удар в зубы?
Берк был ниже Мэтта ростом и ничуть не шире в плечах, но он наклонился вперед, оперся на носки и тихо произнес:
– Очень хочется. От тебя или от кого-нибудь еще?
– И от меня, – шагнул вперед Текс.
– Не встревай. Текс! – рявкнул Мэтт.
– Даже не подумаю! Я считаю, что честно драться можно лишь с тем, кто является равным тебе!
– Отойди, Текс, я предупреждаю тебя!
– Ну уж нет, я тоже хочу получить удовольствие. Ты врежь ему в зубы, а когда он упадет, я пну его в живот.
Берк посмотрел на Джермэна и улыбнулся, будто почувствовав, что время драки прошло.
– Ну-ну, джентльмены! Не надо ссориться! – Он отвернулся и пошел к выходу из ниши. – Доброй ночи, Додсон. Постарайся не разбудить меня, когда вернешься.
– Напрасно мы отпустили его, – ярость еще не оставила Текса. – Это человек, которого нужно ставить на место. Мой дядя Боди всегда говорил, что такого прыща нужно лупить до тех пор, пока он не извинится.
– Чтобы нас выгнали из Патрульной Службы еще до того, как мы поступили в Академию? Он разозлил меня, так что пока выигрыш на его стороне. Пошли, наверное, здесь еще немало интересного.
Однако сигнал отбоя прозвучал раньше, чем они успели подойти к следующей нише. Юноши направились к своему коридору, и Мэтт попрощался с Тексом у дверей его комнаты, потом вошел в свою. Берк спал – или притворялся, что спал. Мэтт быстро разделся, ловко забрался на верхнюю койку, нашел выключатель и погасил лампочку.
Присутствие неприятного для него человека беспокоило Мэтта, но он уже почти засыпал, как вдруг вспомнил, что забыл позвонить отцу. От этой мысли он сразу проснулся… И тут же почувствовал, как где-то внутри ожила тупая боль. Может быть, он заболел? Или это тоска по дому? В его-то возрасте?
Чем дольше Мэтт думал об этом, тем более вероятным казалась причина боли – как бы он ни сопротивлялся. Он все еще размышлял об этом, когда погрузился в глубокий сон.
Мужчина сделал пометку, не поднимая головы. Мэтт не выдержал: «Извините меня, сэр, но что мешает человеку открыть глаза и подглядывать?»
Экзаменатор улыбнулся: «Ничто не мешает. Переходите к следующему тесту.»
Мэтт отошел в сторону, ворча про себя. Ему даже не пришло в голову, что он не знает, какова цель теста.
В конце дня его проводили в крохотную конуру, где стояли стол с аппаратом на нем и стул: бумага и карандаш лежали на столе, а к стене прикреплена инструкция в рамке.
«Если в окошечке с надписью „РЕЗУЛЬТАТ“, – прочитал Мэтт, – вы увидите цифры, обозначающие итог предыдущего кандидата, поверните рычаг в „НЕЙТРАЛЬНОЕ“ положение, и экран будет готов фиксировать ваш результат».
Мэтт отыскал окошечко с надписью «РЕЗУЛЬТАТ» над ним: там горела цифра «37». «Ну что ж, – подумал он, – будем стремиться к этому результату.» Мэтт решил пока не снимать цифры с экрана – сначала нужно прочитать инструкцию.
"После начала теста, – читал он, – единица будет прибавляться к вашему результату всякий раз, когда вы нажимаете на левую кнопку, если только это не противоречит условиям, указанным ниже. Нажимайте на левую кнопку, как только загорается красная лампочка, если только одновременно не горит зеленая, за исключением того случая, когда не следует нажимать ни на одну из кнопок, потому что открыта правая дверца, если только не выключены обе лампочки. Если открыта правая дверца, а левая закрыта, нажимать на любую из кнопок не надо, потому что это не отразится на результате, однако на левую кнопку, тем не менее, нужно нажимать при подобных обстоятельствах, если все остальные условия позволяют нажимать на кнопку перед тем, как будет зафиксирован результат в последующих фазах теста. Для того чтобы выключить зеленую лампочку, нажмите на правую кнопку. Если левая дверца не закрыта, не следует нажимать на кнопки. Если левая дверца закрыта, пока горит красная лампочка, не нажимайте на левую кнопку, если выключена зеленая лампочка, если только не открыта правая дверца. Для начала теста передвиньте рычаг из нейтрального положения в крайнее правое. Тест продолжается в течение двух минут с того момента, как рычаг будет передвинут вправо. Внимательно прочитайте эту инструкцию – можете потратить на подготовку столько времени, сколько считаете необходимым, – и лишь после этого приступайте к тесту. Вам запрещено задавать вопросы экзаменатору, поэтому постарайтесь изучить инструкцию как можно тщательнее. Постарайтесь набрать побольше очков.
– Вот это да! – вздохнул Мэтт. Тем не менее, тест казался несложным – один рычаг, две кнопки, две цветных лампочки, две маленьких дверцы. Как только он овладеет инструкцией, все будет очень просто – и уж куда проще, чем управлять вертолетом! – а Мэтт получил лицензию на право управления вертолетом, когда ему было только двенадцать лет. Он принялся за работу.
– Сначала, – сказал он себе, – нужно принять во внимание, что существует всего лишь два способа набирать очки: когда горит красная лампочка и когда обе лампочки выключены и открыта одна дверца. Теперь возьмемся за другие инструкции. Итак, посмотрим: если левая дверца не закрыта – нет, если левая дверца закрыта – Мэтт остановился и принялся читать с самого начала.
Прошло несколько минут, и перед Мэттом лежал лист бумаги с записанными на ней шестнадцатью возможными положениями дверок и состоянием лампочек. Закончив, он уставился на полученный результат и снова перечитал инструкцию, стараясь найти комбинации, позволяющие набрать очки. Затем присвистнул и почесал голову, взял расчеты, вышел из комнатки и подошел к экзаменатору.
Мужчина поднял голову. «Вопросов задавать не разрешается,» – напомнил он.
– Я не собираюсь задавать вопросы, – покачал головой Мэтт, – просто хочу сообщить, что с этим тестом что-то неладно. Может быть, в комнате повесили по ошибке не те инструкции. Как бы то ни было, если основываться на висящей на стене инструкции, нельзя набрать ни единого очка.
– Не может быть! – воскликнул инспектор. – Вы уверены?
Мэтт заколебался, потом решительно кивнул головой.
– Да, уверен, – ответил он. – Хотите посмотреть на мои доказательства?
– Нет. Вы – Додсон? – Экзаменатор посмотрел на таймер и что-то пометил в журнале. – Вы свободны.
– Но… Разве мне не будет представлена возможность набрать хоть сколько-то очков?
– Никаких вопросов! Я уже пометил набранные вами очки. Идите в столовую – скоро ужин.
За столом во время ужина пустовало немало стульев. Курсант Саббателло посмотрел на длинный полупустой стол.
– Вижу, что у нас тяжелые потери, – заметил он. – Поздравляю вас, джентльмены, с тем, что вы пока уцелели.
– Извините меня, сэр, – это значит, что мы выдержали все сегодняшние испытания? – спросил один из кандидатов.
– Или, по крайней мере, вам разрешат повторить какой-то из тестов. Во всяком случае, неудачу вы не потерпели, – ответил Саббателло. Мэтт с облегчением вздохнул. – Однако радоваться еще рано, – тут же предостерег их курсант. – Завтра вас останется еще меньше.
– А что, испытания будут еще труднее? – раздался чей-то голос.
– Намного труднее, – насмешливо улыбнулся Саббателло. – Я посоветовал бы вам есть за завтраком как можно меньше. Впрочем, – продолжал он, – у меня есть для вас и хорошие новости. Прошел слух, что на церемонии присяги будет присутствовать сам начальник, который специально для этого прилетает на Терру, если, конечно, вы попадете на церемонию присяги.
Кандидаты недоумевающе переглянулись. Курсант посмотрел на них, переводя взгляд с одного лица на другое.
– Да что это с вами, джентльмены? – резко спросил он наконец. – Не может быть, чтобы вы все были настолько невежественны. Вот вы! – Он повернулся к Мэтту. – Мистер… Додсон? Да, мистер Додсон. Мне кажется, у вас что-то промелькнуло в памяти. Почему присутствие начальника будет для вас такой честью?
– Вы имеете в виду начальника Академии, сэр? – нерешительно произнес Мэтт.
– Разумеется. Что вы знаете о нем?
– Это коммодор Аркрайт, сэр. – Мэтт замолчал, будто считая, что упоминание имени начальника Академии Патрульной Службы не нуждается в объяснении.
– И что отличает коммодора Аркрайта?
– Но ведь он слепой, сэр!
– Он не слепой, мистер Додсон! Просто у него выжжены глаза. Как он утратил зрение? – Но курсант тут же предостерегающе поднял руку. – Нет, мистер Додсон, не говорите об этом. Пусть они сами узнают.
Курсант принялся за еду, и Мэтт последовал его примеру, думая о коммодоре Аркрайте. В то время сам Мэтт был слишком молод, чтобы следить за новостями, но отец рассказал ему о случившемся – о невероятном по смелости спасении космической яхты, терпящей бедствие внутри орбиты Меркурия. Мэтт забыл про обстоятельства, при которых офицер Патрульной Службы подвергся огромному излучению Солнца, – это произошло при переводе пассажиров яхты на космический корабль Патрульной Службы, – но он отчетливо помнил торжественный голос отца, читавшего заключительные слова официального сообщения: «…подобные действия полностью соответствуют традициям офицеров Космического Патруля.»
Мэтт подумал, а сможет ли он вести себя так, чтобы его действия заслужили такую же высокую оценку? Вряд ли, самое большее, на что он может надеяться, – на что может надеяться любой офицер Патрульной Службы, – это пометка в личном деле «обязанности выполнял должным образом».
Выходя из столовой, Мэтт натолкнулся на Текса Джермэна.
Текс радостно похлопал его по спине.
– Рад, что ты все еще борешься, старина, – воскликнул он. – Ты где разместился?
– Еще не успел зайти к себе в комнату.
– Ну-ка, покажи свои документы. – Джермэн взял их из рук Мэтта. – Мы в одном коридоре – отлично! Пошли посмотрим на твое жилище…
Они нашли комнату и вошли. На нижней койке вытянулся еще один кандидат. Он курил и читал книгу. Услышав скрип распахнувшейся двери, он посмотрел на юношей.
– Заходите, приятели, – сказал он. – Стучать у нас не принято.
– А мы и не стучали, – заметил Джермэн.
– Ничуть не сомневаюсь. – Юноша сел на койке. Мэтт узнал в нем парня, пошутившего относительно ковбойских сапог Текса, но решил промолчать, надеясь, что они не узнают друг друга.
– Ищите кого-нибудь? – поинтересовался парень.
– Нет, – ответил Мэтт, – меня разместили в этой комнате.
– А-а, так ты мой товарищ по квартире! Добро пожаловать во дворец. Я положил твой рюкзак тебе на койку.
Мешок с рюкзаком и гражданской одеждой Мэтта лежал на верхней койке. Мэтт снял его оттуда и поставил на пол.
– Что это значит, тебе на койку? – возмутился Текс. – Вы должны разыграть, кому спать на нижней койке.
– Я пришел сюда первым, вот и занял нижнюю койку, – равнодушно пожал плечами парень.
Текс свирепо оскалил зубы. Заметив это, Мэтт постарался успокоить его.
– Не надо, Текс, – сказал он. – Мне больше нравится спать на верхней койке. Между прочим, – повернулся он к юноше, – меня зовут Мэтт Додсон.
– А меня – Жирар Берк.
Комната была неплохой, но скромно обставленной. Дома Мэтт спал в водной постели, но ему приходилось спать и на матрасе – в летнем лагере. Боковая дверь вела в освежитель, оборудованный самым современным образом, но без чего-либо лишнего. Мэтт с удовольствием заметил, что в душевом отделении был робот-массажист. На полке не было маски для бритья, но бриться Мэтту было пока нетрудно.
Заглянув в свое отделение шкафа, Мэтт обнаружил пакет со своим серийным номером. Внутри лежало два комбинезона, две смены белья и вторая пара космических ботинок. Он уложил все это вместе с остальными вещами, затем взглянул на Текса.
– А чем займемся теперь?
– Прогуляемся по зданию.
– Отлично. Может быть, осмотрим «Килрой».
Берк щелчком отбросил окурок сигареты в сторону двери.
– Подождите минуту. Я пойду с вами. – Он исчез за дверью туалета.
– Давай пошлем его к черту, а, Мэтт? – предложил Текс тихим голосом.
– Неплохая идея. Но мне хотелось бы найти с ним общий язык, Текс.
– Ну что ж, может быть, он не выдержит завтрашних испытаний.
– Или я, – печально улыбнулся Мэтт.
– А может быть, я. Ладно, ты прав, Мэтт, потерпим. Между прочим, ты не думал о том, чтобы подыскать себе постоянного товарища по комнате? Хочешь, будем жить вместе?
– Согласен. – Они пожали руки.
– Я очень рад, что мы решили этот вопрос, – продолжал Текс. – Меня поселили с хорошим парнем, но у него нашелся соотечественник, с которым он хотел бы жить в одной комнате. Зашел к нему перед ужином. Они сели рядом и принялись болтать на хиндустани. Я ничего не понял и чувствовал себя не в своей тарелке. Затем они переключились на бейсик – решили, что так будет более вежливо по отношению ко мне, и мне стало еще хуже.
– Ты не похож на нервного парня, Текс.
– Это только на первый взгляд. Мы все – Джермэны – очень чувствительные люди. Возьми моего дядю Боди. Один раз он пришел на ярмарку посмотреть на бега и так разволновался, что вскочил между оглоблями гоночной качалки, помчался по кругу и выиграл два забега перед тем, как его догнали и выбросили вон.
– Шутишь!
– Честное слово. Впрочем, никакого приза он не выиграл. Его дисквалифицировали – это были забеги для двухлеток, а он оказался куда старше.
Берк присоединился к ним в коридоре, и втроем они направились в сторону купольного зала. Такая же идея пришла в голову нескольким сотням других кандидатов, однако администрация предвидела такую возможность. У лестницы, ведущей в шахту, где лежал разбившийся «Килрой», стоял курсант, который пропускал желающих группами по десять человек, причем в сопровождении курсанта. Берк взглянул на вытянувшуюся очередь.
– Элементарный арифметический подсчет говорит, что ждать не имеет смысла, – заметил он.
Мэтт заколебался.
– Давай подождем, Мэтт, – вмешался Текс. – Может быть, кому-нибудь надоест ждать.
– Ну что ж, ждите, – пожал плечами Берк и пошел прочь.
– Ты знаешь, Текс, по-моему, он прав, – произнес Мэтт с сомнением в голосе.
– Конечно, прав, – кивнул Текс, – но ведь нам удалось избавиться от него, верно?
Весь зал представлял собой мемориальный музей Патрульной Службы. Юноши проходили мимо экспонатов: вот бортовой журнал первого космического корабля, совершившего полет к Марсу, фотография взлета космолета, отправившегося в экспедицию на Венеру, которая закончилась катастрофой, модели немецких ракет, которые применялись во время Второй Глобальной войны, карандашный набросок карты обратной стороны Луны, найденный в обломках «Килроя».
Они подошли к нише, задняя стена которой представляла собой огромную стереофотографию освещенной ослепительными лучами Солнца лунной поверхности на фоне черного неба, усеянного звездами, и родной Земли среди них.
На первом плане стоял молодой человек, одетый в старомодный космический скафандр. Через прозрачный пластик шлема были отчетливо видны черты его лица – улыбающийся рот, веселые глаза и густые русые волосы, коротко подстриженные в стиле конца прошлого века.
Под фотографией виднелась надпись: Лейтенант Эзра Далквист, один из тех, кто положил начало славным традициям Патрульной Службы. 1966 – 1996 гг.
– Где-нибудь рядом должно быть написано, почему этому лейтенанту оказала такая честь, – прошептал Мэтт.
– Что-то не видно, – прошептал в ответ Текс. – А почему ты говоришь шепотом?
– Нет, я не говорю ше… Впрочем, действительно. В конце концов, он не может слышать нас, правда? А, смотри, вот фонограмма!
– Чего ты ждешь? Нажми на кнопку.
Мэтт нажал на кнопку, и ниша наполнилась звуками Пятой симфонии Бетховена. Музыка постепенно стихла, и раздался голос диктора: «Сначала Патрульная Служба была укомплектована офицерами, посланными всеми странами, которые составляли тогда Западную Федерацию. Некоторые офицеры были честными и преданными своему делу, тогда как другие – нет. В 1996 году был день, одновременно позорный и славный в истории Космической Патрульной Службы, когда была сделана попытка осуществить государственный переворот – так называемый Мятеж Полковников. Группа высокопоставленных офицеров, действуя с военной базы на Луне, попыталась захватить власть над всем миром. Заговор мог бы оказаться успешным, если бы не лейтенант Далквист. Он вывел из строя все атомные ракеты в арсенале базы, вывернув из них взрыватели и удалив заряды. Однако при этом он получил такую дозу радиации, что скончался от ожогов.» Диктор замолчал, и снова послышалась негромкая музыка – на этот раз отрывок «Валгалла» из «Гибели богов».
Текс глубоко вздохнул; Мэтт тоже заметил, что все время сдерживал дыхание. Он начал дышать, и боль в груди уменьшилась.
За их спинами раздался смешок. Юноши обернулись. У входа в нишу стоял Жирар Берк, опершись плечом на притолоку.
– Да, они не жалеют усилий, чтобы произвести впечатление, – заметил он. – Будьте настороже, ребята, а то и вправду поверите всему, что слышите здесь.
– Что ты хочешь этим сказать? Какое впечатление?
Берк показал рукой в сторону фотографии.
– Да вот это. И объяснения, сопровождаемые музыкой. Если вам нравится такое, могу помочь, мне не жалко – в зале еще три таких же ниши, расположенных в направлении на юг, север, восток и запад.
Мэтт смотрел на него холодными глазами, не отрывая взгляда.
– Что с тобой, Берк? Ты не хочешь стать офицером Патрульной Службы?
– Хочу, разумеется. Но я практичный человек; меня нельзя обмануть такой дешевой эмоциональной пропагандой. – Он сделал жест в сторону фотографии Эзры Далквиста. – Возьмите его, например. Ведь вы не услышали ни слова о том, что он отказался выполнить приказ вышестоящего офицера, своего прямого начальника. Если бы события обернулись по-другому, его судили бы как изменника. К тому же никто не говорит о том, что погиб Далквист из-за собственной неосторожности. И вы хотите, чтобы я считал его суперменом?
– Нет, не хочу, – покраснел от ярости Мэтт и сделал шаг вперед. – Но поскольку ты такой практичный человек, тебе не хочется получить практичный удар в зубы?
Берк был ниже Мэтта ростом и ничуть не шире в плечах, но он наклонился вперед, оперся на носки и тихо произнес:
– Очень хочется. От тебя или от кого-нибудь еще?
– И от меня, – шагнул вперед Текс.
– Не встревай. Текс! – рявкнул Мэтт.
– Даже не подумаю! Я считаю, что честно драться можно лишь с тем, кто является равным тебе!
– Отойди, Текс, я предупреждаю тебя!
– Ну уж нет, я тоже хочу получить удовольствие. Ты врежь ему в зубы, а когда он упадет, я пну его в живот.
Берк посмотрел на Джермэна и улыбнулся, будто почувствовав, что время драки прошло.
– Ну-ну, джентльмены! Не надо ссориться! – Он отвернулся и пошел к выходу из ниши. – Доброй ночи, Додсон. Постарайся не разбудить меня, когда вернешься.
– Напрасно мы отпустили его, – ярость еще не оставила Текса. – Это человек, которого нужно ставить на место. Мой дядя Боди всегда говорил, что такого прыща нужно лупить до тех пор, пока он не извинится.
– Чтобы нас выгнали из Патрульной Службы еще до того, как мы поступили в Академию? Он разозлил меня, так что пока выигрыш на его стороне. Пошли, наверное, здесь еще немало интересного.
Однако сигнал отбоя прозвучал раньше, чем они успели подойти к следующей нише. Юноши направились к своему коридору, и Мэтт попрощался с Тексом у дверей его комнаты, потом вошел в свою. Берк спал – или притворялся, что спал. Мэтт быстро разделся, ловко забрался на верхнюю койку, нашел выключатель и погасил лампочку.
Присутствие неприятного для него человека беспокоило Мэтта, но он уже почти засыпал, как вдруг вспомнил, что забыл позвонить отцу. От этой мысли он сразу проснулся… И тут же почувствовал, как где-то внутри ожила тупая боль. Может быть, он заболел? Или это тоска по дому? В его-то возрасте?
Чем дольше Мэтт думал об этом, тем более вероятным казалась причина боли – как бы он ни сопротивлялся. Он все еще размышлял об этом, когда погрузился в глубокий сон.
III. ПО УХАБАМ
На следующее утро Берк сделал вид, что забыл о вчерашней ссоре. Он был даже приветлив и позволил Мэтту первым войти в освежитель. Тем не менее, Мэтт с радостью услышал сигнал на завтрак.
На привычном месте стола 147 не оказалось. Озадаченный, Мэтт пошел вперед и наткнулся на стол с табличкой 147-149, во главе которого сидел курсант Саббателло. Мэтт сел на свободный стул и увидел рядом Пьера Арманда.
– Привет, Пит! – воскликнул он. – Как дела?
– Рад нашей встрече, Мэтт. Думаю, пока неплохо, – в голосе Пьера звучало сомнение.
Мэтт пристально посмотрел на него. Пьер выглядел неважно, казалось, будто кошка протащила его через дырку в полу – эта фраза больше всего понравилась Мэтту. Он собрался было спросить, что с ним случилось, как курсант Саббателло резко постучал по столу.
– По-видимому, джентльмены, – произнес курсант, – кое-кто из вас забыл мой вчерашний совет – не увлекаться едой. Сегодня вас протащат по ухабам. У меня немалый опыт, который говорит, что при этом многие сухопутные космонавты теряют как завтрак, так и остатки собственного достоинства.
Мэтта поразили слова Саббателло. Он только собрался заказать свой обычный обильный завтрак; вместо этого ему пришлось ограничиться стаканом чая и жареными тостами. Взглянув на соседа, он заметил, что Пит не обратил внимания на совет курсанта: он поставил перед собой тарелку с бифштексом, картошкой и яичницей и принялся есть. Если Пит и чувствовал себя неважно, подумал Мэтт, это никак не отразилось на его аппетите.
Курсант Саббателло тоже увидел это. Он наклонился вперед и обратился к Питу.
– Мистер, разве вы не…
– Меня зовут Арманд, сэр, – вежливо ответил Пит, проглотив огромный кусок.
– Мистер Арманд, разве вы не слышали моего предупреждения? Может быть, у вас пищеварение марсианина? Или вы считаете, что я пошутил? Думаете, вас не будет тошнить в невесомости?
– Нет, не будет, сэр.
– Неужели?
– Видите ли, сэр, я с Ганимеда.
– А-а! Прошу извинить меня. Закажите себе еще бифштекс. Как ваши дела?
– В общем-то совсем неплохо, сэр.
– Не стесняйтесь просить о некоторых послаблениях. Уверен, что все поймут положение, в котором вы оказались.
– Спасибо, сэр.
– Мистер Арманд, я говорю совершенно серьезно. Не пытайтесь изображать «железного человека». Это бессмысленно.
Мэтт и Пьер встали из-за стола одновременно.
– Послушай, Пит, теперь я понимаю, почему Оскар нес вчера твой рюкзак. Извини мою глупость.
– Не надо извиняться, – смущенно посмотрел на него Пит.
– Оскар присматривал за мной – я встретил его, когда мы летели со станции Терры.
– Понятно, – кивнул Мэтт. У него было самое смутное представление о маршрутах пассажирских лайнеров, но он знал, что Оскар, прилетевший с Венеры, и Пит, направлявшийся с одной из лун Юпитера, должны были оказаться на искусственном спутнике Земли-станции Терра, – прежде чем прибыть шаттлом на Земную поверхность. Этим и объяснялась дружба двух юношей, родом из самых разных уголков вселенной.
– И как ты себя чувствуешь на Земле? – спросил Мэтт.
Пит заколебался: «По правде говоря, мне кажется, что я пытаюсь идти вперед, погрузившись в песок-плывун до самой шеи. Каждое движение требует неимоверных усилий».
– Господи, неужели тебе так трудно? Какова сила тяготения на поверхности Ганимеда? Треть земной?
– Если быть точным, тридцать два процента земного тяготения, или, по тому как я ощущаю его, здесь все весит в три раза больше, чем дома. Включая меня самого.
– Будто у тебя на плечах сидят еще двое, – кивнул Мэтт.
– Да, похоже. Но хуже всего то, что у меня все время болят ноги. Но это пройдет…
– Конечно!
– …потому что я родился на Земле и потенциально ничуть не слабее отца. У себя на Ганимеде в течение двух последних лет – земных лет – я тренировался на центрифуге. Сейчас я куда сильнее, чем раньше. А вот и Оскар.
Мэтт поздоровался с ним и тут же поспешил к себе в комнату, чтобы позвонить отцу.
Транспортный вертолет доставил Мэтта и еще пятьдесят кандидатов к тому месту, где будут проводиться испытания на способность организма переносить переменное ускорение – на слэнге курсантов это называлось «тащить по ухабам». Испытательная станция была расположена к западу от базы, в горах: для продолжительного свободного падения требовался высокий отвесный обрыв. Вертолет опустился на посадочной площадке, пассажиры вышли и присоединились к толпе остальных кандидатов, прилетевших сюда раньше. Было ясное холодное утро. Воздух на вершине одного из пиков Колорадо казался прозрачным и удивительно свежим. Площадка находилась на уровне, где уже не растут деревья – юношей окружали искривленные ели, упорно борющиеся с ветрами и морозами.
Из строения, расположенного на самом краю отвесного утеса, уходили прямо вниз две стальные фермы. Они походили на фермы открытых лифтов – и одна из них такой и оказалась.
Вторая ферма была направляющей для испытательной кабины во время падения с высоты.
Мэтт наклонился через поручни, ограждающие обрыв, и посмотрел вниз. Нижняя часть стальных ферм исчезала в головокружительной глубине, проходя сквозь крышу строения на дне каньона, в двух тысячах футах от вершины утеса. Мэтт пытался убедить себя, что инженер, построивший все это, разбирался в своем деле. В этот момент кто-то толкнул его локтем в бок.
Он обернулся. Рядом стоял Текс.
– Вот это горка, правда, Мэтт?
– Это самое невероятное преуменьшение, которое мне приходилось слышать, Текс.
Стоящий рядом кандидат обернулся к ним.
– Вы считаете, ребята, что мы будем спускаться по этой штуке? – спросил он.
– Обязательно, – кивнул Текс. – Потом внизу собирают останки, складывают в большую корзинку и поднимают на втором лифте. – А спускается она быстро?
– Ты сам сможешь убедиться через несколько… Эй, смотрите! Вон она!
Серебристая кабина без окон выскользнула внутри одной фермы из верхнего здания и на мгновенье словно замерла. Затем ринулась вниз, стремительно набирая скорость, все быстрее и быстрее, пока не исчезла с кажущейся невероятной быстротой – на самом деле, скорость была двести пятьдесят миль в час, чуть больше ста метров в секунду – в крыше нижнего строения. Мэтт замер, ожидая, что снизу донесется грохот разбившейся кабины. Но вокруг царила полная тишина, и он успокоился.
Через несколько секунд серебристая кабина появилась в нижней части второй фермы. Казалось, она медленно ползет вверх; на самом деле она двигалась все быстрее и в верхней части фермы неслась с поразительной скоростью – и исчезла в верхнем строение рядом с ними.
– Девятая группа! – загремел громкоговоритель позади.
– Это меня вызывают, Мэтт, – вздохнул Текс. – Передай маме, что мои последние слова были о ней. А себе возьми мою коллекцию почтовых марок. – Он пожал руку Мэтту и пошел вместе с группой к кабине.
Кандидат, который говорил с ними, с трудом проглотил слюну; Мэтт увидел, как он побледнел. Внезапно он пошел в направлении девятой группы, но не присоединился к ней, а подошел к курсанту, выстраивавшему группу, и что-то сказал ему. Курсант пожал плечами и знаком разрешил отойти в сторону.
На привычном месте стола 147 не оказалось. Озадаченный, Мэтт пошел вперед и наткнулся на стол с табличкой 147-149, во главе которого сидел курсант Саббателло. Мэтт сел на свободный стул и увидел рядом Пьера Арманда.
– Привет, Пит! – воскликнул он. – Как дела?
– Рад нашей встрече, Мэтт. Думаю, пока неплохо, – в голосе Пьера звучало сомнение.
Мэтт пристально посмотрел на него. Пьер выглядел неважно, казалось, будто кошка протащила его через дырку в полу – эта фраза больше всего понравилась Мэтту. Он собрался было спросить, что с ним случилось, как курсант Саббателло резко постучал по столу.
– По-видимому, джентльмены, – произнес курсант, – кое-кто из вас забыл мой вчерашний совет – не увлекаться едой. Сегодня вас протащат по ухабам. У меня немалый опыт, который говорит, что при этом многие сухопутные космонавты теряют как завтрак, так и остатки собственного достоинства.
Мэтта поразили слова Саббателло. Он только собрался заказать свой обычный обильный завтрак; вместо этого ему пришлось ограничиться стаканом чая и жареными тостами. Взглянув на соседа, он заметил, что Пит не обратил внимания на совет курсанта: он поставил перед собой тарелку с бифштексом, картошкой и яичницей и принялся есть. Если Пит и чувствовал себя неважно, подумал Мэтт, это никак не отразилось на его аппетите.
Курсант Саббателло тоже увидел это. Он наклонился вперед и обратился к Питу.
– Мистер, разве вы не…
– Меня зовут Арманд, сэр, – вежливо ответил Пит, проглотив огромный кусок.
– Мистер Арманд, разве вы не слышали моего предупреждения? Может быть, у вас пищеварение марсианина? Или вы считаете, что я пошутил? Думаете, вас не будет тошнить в невесомости?
– Нет, не будет, сэр.
– Неужели?
– Видите ли, сэр, я с Ганимеда.
– А-а! Прошу извинить меня. Закажите себе еще бифштекс. Как ваши дела?
– В общем-то совсем неплохо, сэр.
– Не стесняйтесь просить о некоторых послаблениях. Уверен, что все поймут положение, в котором вы оказались.
– Спасибо, сэр.
– Мистер Арманд, я говорю совершенно серьезно. Не пытайтесь изображать «железного человека». Это бессмысленно.
Мэтт и Пьер встали из-за стола одновременно.
– Послушай, Пит, теперь я понимаю, почему Оскар нес вчера твой рюкзак. Извини мою глупость.
– Не надо извиняться, – смущенно посмотрел на него Пит.
– Оскар присматривал за мной – я встретил его, когда мы летели со станции Терры.
– Понятно, – кивнул Мэтт. У него было самое смутное представление о маршрутах пассажирских лайнеров, но он знал, что Оскар, прилетевший с Венеры, и Пит, направлявшийся с одной из лун Юпитера, должны были оказаться на искусственном спутнике Земли-станции Терра, – прежде чем прибыть шаттлом на Земную поверхность. Этим и объяснялась дружба двух юношей, родом из самых разных уголков вселенной.
– И как ты себя чувствуешь на Земле? – спросил Мэтт.
Пит заколебался: «По правде говоря, мне кажется, что я пытаюсь идти вперед, погрузившись в песок-плывун до самой шеи. Каждое движение требует неимоверных усилий».
– Господи, неужели тебе так трудно? Какова сила тяготения на поверхности Ганимеда? Треть земной?
– Если быть точным, тридцать два процента земного тяготения, или, по тому как я ощущаю его, здесь все весит в три раза больше, чем дома. Включая меня самого.
– Будто у тебя на плечах сидят еще двое, – кивнул Мэтт.
– Да, похоже. Но хуже всего то, что у меня все время болят ноги. Но это пройдет…
– Конечно!
– …потому что я родился на Земле и потенциально ничуть не слабее отца. У себя на Ганимеде в течение двух последних лет – земных лет – я тренировался на центрифуге. Сейчас я куда сильнее, чем раньше. А вот и Оскар.
Мэтт поздоровался с ним и тут же поспешил к себе в комнату, чтобы позвонить отцу.
Транспортный вертолет доставил Мэтта и еще пятьдесят кандидатов к тому месту, где будут проводиться испытания на способность организма переносить переменное ускорение – на слэнге курсантов это называлось «тащить по ухабам». Испытательная станция была расположена к западу от базы, в горах: для продолжительного свободного падения требовался высокий отвесный обрыв. Вертолет опустился на посадочной площадке, пассажиры вышли и присоединились к толпе остальных кандидатов, прилетевших сюда раньше. Было ясное холодное утро. Воздух на вершине одного из пиков Колорадо казался прозрачным и удивительно свежим. Площадка находилась на уровне, где уже не растут деревья – юношей окружали искривленные ели, упорно борющиеся с ветрами и морозами.
Из строения, расположенного на самом краю отвесного утеса, уходили прямо вниз две стальные фермы. Они походили на фермы открытых лифтов – и одна из них такой и оказалась.
Вторая ферма была направляющей для испытательной кабины во время падения с высоты.
Мэтт наклонился через поручни, ограждающие обрыв, и посмотрел вниз. Нижняя часть стальных ферм исчезала в головокружительной глубине, проходя сквозь крышу строения на дне каньона, в двух тысячах футах от вершины утеса. Мэтт пытался убедить себя, что инженер, построивший все это, разбирался в своем деле. В этот момент кто-то толкнул его локтем в бок.
Он обернулся. Рядом стоял Текс.
– Вот это горка, правда, Мэтт?
– Это самое невероятное преуменьшение, которое мне приходилось слышать, Текс.
Стоящий рядом кандидат обернулся к ним.
– Вы считаете, ребята, что мы будем спускаться по этой штуке? – спросил он.
– Обязательно, – кивнул Текс. – Потом внизу собирают останки, складывают в большую корзинку и поднимают на втором лифте. – А спускается она быстро?
– Ты сам сможешь убедиться через несколько… Эй, смотрите! Вон она!
Серебристая кабина без окон выскользнула внутри одной фермы из верхнего здания и на мгновенье словно замерла. Затем ринулась вниз, стремительно набирая скорость, все быстрее и быстрее, пока не исчезла с кажущейся невероятной быстротой – на самом деле, скорость была двести пятьдесят миль в час, чуть больше ста метров в секунду – в крыше нижнего строения. Мэтт замер, ожидая, что снизу донесется грохот разбившейся кабины. Но вокруг царила полная тишина, и он успокоился.
Через несколько секунд серебристая кабина появилась в нижней части второй фермы. Казалось, она медленно ползет вверх; на самом деле она двигалась все быстрее и в верхней части фермы неслась с поразительной скоростью – и исчезла в верхнем строение рядом с ними.
– Девятая группа! – загремел громкоговоритель позади.
– Это меня вызывают, Мэтт, – вздохнул Текс. – Передай маме, что мои последние слова были о ней. А себе возьми мою коллекцию почтовых марок. – Он пожал руку Мэтту и пошел вместе с группой к кабине.
Кандидат, который говорил с ними, с трудом проглотил слюну; Мэтт увидел, как он побледнел. Внезапно он пошел в направлении девятой группы, но не присоединился к ней, а подошел к курсанту, выстраивавшему группу, и что-то сказал ему. Курсант пожал плечами и знаком разрешил отойти в сторону.