Страница:
– Не возражаю. Чувствую, что мне повезет.
Болдуин вытащил двойную колоду, провел пальцем по обрезу. Гилеад взял карты и сделал то же самое. Отлично! Они лежали в том же порядке, в каком он их оставил. Он снова провел большим пальцем по обрезу – так и есть, даже черные, в той же последовательности; очевидно, Котелок просто сунул их в карман, не глядя, не подозревая, что там написано последнее пожелание Гилеада. Он был убежден, что Болдуин не оставил бы записку в том же виде, если бы он ее прочел. Так как Гилеад остался в живых, он с большим облегчением позволил себе так считать.
Перетасовав карты, он разложил их.
Первая комбинация гласила:
– Делай ставку.
Затем он выложил:
– Есть что-то ужасно забавное в человеке, который все время выигрывает, – проворчал Болдуин. Он пристально разглядывал Гилеада. И вдруг схватил его за запястье. – Так я и знал! – заорал он. – Ах ты дошлый картежник…
Гилеад вырвал руку:
– Ты что, бесстыжая ты жирная скотина!
– Поймал тебя! Поймал! – Котелок схватил то снова, они начали бороться, покатились по полу.
Гилеад обнаружил две вещи: этот неуклюжий нескладный человек был чрезвычайно искусен в любом виде нечестной борьбы и при этом умел убедительно симулировать борьбу, ничуть не вредя своему партнеру. Когда он захватывал нерв, рука его сжимала плоть в дюйме от нервного сплетения; его удары коленом приходились в мышцы бедра, а не в пах.
Болдуин сделал вид, что душит противника. Гилеад дал ему это изобразить. Великан ударил его открытой ладонью в подбородок, а не в адамово яблоко, и продолжал «душить».
В коридоре послышались быстрые шаги.
Гилеад бросил взгляд на охранников, когда они подбежали к двери. Они остановились: ствол «маркхейма» был слишком велик, чтобы пользоваться им сквозь стальные ячейки сетки; пуля не пройдет через отверстие. Очевидно, умиротворяющих бомб при них не было, потому что они колебались. Затем старший быстро отпер дверь, в то время как вооруженный «маркхеймом» отступил назад, чтобы занять позицию прикрытия.
Болдуин игнорировал их и не прекращал потока ругательств и оскорблений по адресу Гилеада. Он дал первому охраннику подойти к ним чуть ли не вплотную и внезапно шепнул Гилеаду на ухо:
– Глаза закрой!
После чего так же неожиданно замолчал. Даже сквозь веки Гилеад ощутил невероятно ослепительную вспышку света. И почти тут же, послышался глухой треск; он открыл глаза и увидел, что первый охранник лежит на полу, а голова его повернута под невероятным углом к телу.
– Человек с «маркхеймом» тряс головой; дуло его пистолета тоже подрагивало. Болдуин, пригнувшись, двинулся к нему. Ослепленный охранник слышал его и выпустил заряд в сторону шума, – тот пролетел над головой у Болдуина.
Великан кинулся на него, оба упали. Снова послышался треск ломаемых костей, и появился еще один труп. Болдуин встал, сжимая «маркхейм», нацелив его в сторону коридора.
– Как твои глаза, парнишка? – спросил он заботливо.
– В порядке.
– Тогда подойди, возьми этот охладитель.
Гилеад подошел, взял «маркхейм». Болдуин побежал к тупиковому концу коридора, где было окно, выходившее в город. Окно не открывалось: за ним не было ступеньки, предназначенной для того, чтобы спуститься в геликоптер. Он помчался назад.
Гилеад в эти секунды перетасовывал в уме открывшиеся возможности. События развернулись по плану Болдуина, не по его. В результате визита, в «комнату для интервью» миссис Кейтли он ориентировался в пространстве. Коридор и поворот налево приведут его к скоростному лифту. Очутившись в подвале, вооруженный «маркхеймом», он, конечно же, сможет пробиться наружу – с Болдуином позади, если тот пойдет за ним. Если же нет – что ж, слишком многое поставлено на карту.
Болдуин уже был в камере.
– Пошли! – прикрикнул на него Гилеад. Из-за поворота коридора выглянула чья-то голова, он кинулся к ней, и владелец головы полетел на пол.
– Уйди с дороги, парнишка! – прокричал ему Болдуин.
Он вытащил тяжелую скамью, на которой они «играли» в карты, и двинулся с ней по коридору прямо к запечатанному окну, набирая скорость с каждым шагом.
Самодельный таран тяжело ударился в окно. Пластик выпятился и лопнул, точно мыльный пузырь. Скамейка прошла насквозь и исчезла из виду, а Болдуин тем временем опустился на четвереньки, под его подбородком было сто футов пустоты.
– Парнишка! – завопил он. – Давай сюда! Живо! Гилеад бросился к нему, по пути выстрелив раза два. Он все еще не понимал, как Болдуин собирается отсюда выйти, но великан уже доказал, что обладал находчивостью и изобретательностью.
Болдуин засвистел сквозь пальцы и помахивал рукой. Грубо нарушая все городские правила уличного движения, какой-то вертолет отделился от вечерней толпы, снизился над переулком и приблизился к окну. Он парил в воздухе на достаточном расстоянии, чтобы не повредить крылья-лопасти. Летчик отворил дверцу, в воздухе зазмеилась веревка, и Котелок поймал ее. С невероятной скоростью он привязал ее к узлу оконного поляризатора, затем схватил «маркхейм».
– Ты первый, – приказал он. – Быстрее!
Гилеад опустился на колени и ухватился за веревку, летчик немедленно увеличил обороты пропеллера и наклонил корпус вертолета: веревка натянулась. Гилеад обрушился на нее всем своим весом и пополз к вертолету. Летчик подал ему руку, другой рукой продолжал управлять машиной, как высококлассный наездник лошадью.
Вертолет дернулся, Гилеад повернул голову и увидел, как к нему подбирается Болдуин, точно жирный паук, движущийся по паутине. Пока он помогал великану, летчик перерезал веревку. Машина снова дернулась – и скользнула прочь.
В разбитом окне уже стояли люди.
– Удирай, Стив! – приказал Болдуин. Летчик дал верхним пропеллером другое направление и еще больше наклонил машину; геликоптер, покачиваясь, помчался прочь. Летчик приноровил скорость к уличному движению и спросил:
– Куда?
– Веди его домой – и другим ребятам скажи, чтоб тоже домой возвращались. Да нет, ты и так занят – я сам им скажу.
Болдуин взгромоздился на второе пилотское сиденье и занялся рацией. Летчик встроил машину в уличный поток, дал задание автопилоту и раскрыл иллюстрированный журнал.
Вскоре Болдуин оставил рацию и вернулся в пассажирское отделение.
– Нужно иметь много вертолетов, чтобы быть уверенным, что поблизости всегда найдется хоть один, когда это тебе потребуется, – сказал он небрежно. – К счастью, у меня их целая куча. Да, кстати, это Стив Хэллидей. Стив, познакомься с Джо – Джо, как твоя фамилия?
– Грин, – ответил Гилеад.
– Здрассьте, – бросил пилот и опять углубился в журнал.
Гилеад обдумывал ситуацию. Он не был убежден, что она для него улучшилась. Котелок, кто бы он ни был, конечно же, больше чем просто знаток вертолетов, и ему известно о пленках. Этот паренек, Стив, выглядит как безобидный юный экстраверт, но ведь и сам Котелок с виду хороший болван. Гилеад подумал, сможет ли он одолеть их обоих, припомнил виртуозность Котелка в борьбе не по правилам и отказался от этой мысли. Может, Котелок и вправду на его стороне, целиком и полностью. До него доходили слухи, что Департамент пользовался более чем одним корпусом оперативников, и у него не имелось никаких доказательств того, что он сам находится на высшем уровне.
– Котелок, – продолжал он, – а ты не мог бы опустить меня на аэродром? Я чертовски спешу.
Болдуин оглядел его с головы до пят.
– Как скажешь. Но я думал, ты захочешь сменить эти шмотки. В них ты заметный, что твой проповедник на вечеринке. А с монетой у тебя как?
Гилеад на ощупь пересчитал ту мелочь, которая лежала в кармане пиджака. Человек без денег выглядит подозрительно.
– Добираться будем долго?
– Может, еще минут десять.
Гилеад подумал об умении Котелка драться и решил, что рыба, плавающая в воде, не может стать более мокрой.
– О'кей.
Он откинулся назад и полностью расслабился. Через некоторое время снова повернулся к Болдуину:
– Кстати, а как ты ухитрился пронести туда эту ослепляющую бомбу?
Котелок хмыкнул:
– Я такой большой, Джо, такое громадное пространство приходится на мне обыскивать. – Он расхохотался. – Тебе будет смешно, если я тебе скажу, где она у меня была спрятана.
Гилеад сменил тему разговора:
– А вообще-то, как тебя угораздило туда попасть?
Болдуин сделался серьезным:
– Это длинная и сложная история. Вернись сюда как-нибудь, когда не будешь так дико спешить, и я тебе расскажу.
– Я так и сделаю – скоро.
– Отлично. Может быть, тогда я тебе и продам этот подержанный «кертисс».
Прозвучал сигнал автопилота, летчик опустил машину и посадил ее на крышу жилища Болдуина.
Болдуин сдержал слово. Он отвел Гилеада в свою комнату, послал за одеждой – которую доставили крайне быстро – и вручил Гилеаду такую пачку банкнотов, что хватило бы набить подушку.
– Можешь вернуть по почте, – сказал он.
– Верну лично, – пообещал Гилеад.
– Прекрасно. Будь осторожен на улицах. Иные из наших друзей могут там шастать.
– Буду.
Гилеад тронулся в путь небрежной походкой, будто он заходил к Болдуину по делу, но чувствовал себя куда менее уверенно, чем обычно. Болдуин продолжал оставаться для него загадкой, а в своих профессиональных делах Гилеад терпеть не мог загадок.
В вестибюле дома была будка с телефоном. Гилеад вошел, позвонил, потом воспользовался кодом другой станции связи, а не той, с которой хотел связаться сначала. Он дал номер будки и попросил оператора перезвонить ему. Через несколько минут он уже разговаривал со своим начальником в Новом Вашингтоне.
– Джо! Какого черта, где ты был?
– Потом, босс – выслушайте.
Из предосторожности пользуясь устным разговорным кодом, он сообщил начальнику, что пленки в почтовом ящике 1060, в Чикаго, и настаивал, что нужно сейчас же их выручить.
Начальник отошел от экрана, потом вернулся.
– О'кей, уже сделано. Ну так что с тобой случилось?
– Потом, босс, потом, Тут снаружи наготове мои друзья, которым не терпится меня прикончить. Задержите меня чуть-чуть – и я получу дыру в голове.
– О'кей – доставь свою голову сюда. Мне нужен полный рапорт, жду тебя.
– Есть, – он отключился.
Гилеад вышел из будки, на душе у него полегчало, он ощущал удовлетворение, какое наступает после того, как успешно закончишь тяжелую работу. Он даже надеялся на то, что кто-то из его «друзей» покажется: ему хотелось дать пинка тем, кто этого пинка заслужил.
Но они его разочаровали. Он занял место в трансконтинентальной ракете без всяких тревог и проспал весь путь до Нового Вашингтона.
До Федерального бюро службы безопасности Гилеад добрался одним из многих секретных маршрутов и явился в кабинет босса. После беглого осмотра и контрольной проверки голоса его впустили. Бонн поднял голову и нахмурился.
Гилеад игнорировал недовольное выражение его лица: для босса хмуриться было обычным делом.
– Агент Джозеф Бриггз, три-четыре-ноль-девять-семь-два, явился для рапорта после выполнения задания, сэр, – сказал он ровным голосом.
Бонн повернул рычажок у себя на столе на «запись», другой – на «секретно».
– Ах, ты явился, вот как? Идиот ты безмозглый! Да как ты осмелился тут показаться?
– Полегче, босс – в чем дело-то?
Некоторое время спустя Бонн молча курил, потом сказал:
– Бриггз, двенадцать звездных агентов отправились туда – а ящик был пуст. Почтовый ящик номер десять-шестьдесят, Чикаго, ишь ты! Где эти пленки? Это что, камуфляж? Они при тебе?
Гилеад-Бриггз оправился от удивления.
– Нет. Я их отправил из почтового отделения на Главной улице по адресу, который вы только что назвали. – Подумав, он добавил: – Машина могла их отбраковать. Мне пришлось от руки писать машинные символы.
Бонн внезапно подобрел, как будто у него появилась надежда. Он тронул кнопку на столе и сказал:
– Каррутерс! По делу Бриггза: проверьте-ка отбраковку по этому маршруту. – Подумал и добавил: – А потом попробуй еще узнать, возможно, первый символ машина приняла, но он был ошибочным. И точно так же все остальные символы; проверь их одновременно, пройдись по всем агентам и конторам. После этого попробуй комбинации символов, по два одновременно, потом по три, и так далее. – Он отключился.
– Это значит проверить все почтовые адреса континента, – мягко сказал Бриггз. – Это же невозможно.
– Это необходимо сделать! Слушай, есть ли у тебя хоть небольшое представление о том, как важны пленки, которые были в твоем распоряжении?
– Есть. Директор на Лунной Базе мне объяснил, когда я их брал.
– Ты действовал так, как будто тебе это непонятно. Ты потерял самое важное из всего, что может иметь правительство – абсолютное оружие. И все-таки – стоишь тут и моргаешь глазами, как будто просто положил не на место пачку сигарет.
– Оружие? – не согласился Бриггз. – Я бы не стал так называть эффект новой звезды, разве что вы относите самоубийство к разряду оружия. И я вовсе не считаю, что я его потерял. Как агент, действующий в одиночку и получивший задание не допустить, чтобы предмет попал в чужие руки, я употребил все средства, какие мне были доступны в условиях крайней спешки, чтобы его сохранить. Все, что только было мне подвластно. Меня выследили какие-то негодяи…
– Ты не должен был допустить, чтобы тебя выследили!
– Согласен. Но это случилось. Я был без прикрытия и так оценивал ситуацию, что не видел возможности, остаться в живых. А потому мне пришлось защитить мой груз способом, который не был связан с тем, останусь ли я живым.
– Но ты остался жив – ты же тут стоишь!
– Не своими силами – и не вашими, уверяю вас. Следовало бы меня прикрыть. Если припомните, это был ваш приказ, чтобы я действовал в одиночку.
Бонн стал мрачным.
– Так было необходимо.
– Ах вот как? В любом случае, не понимаю, почему такая суматоха. Или пленки найдутся, или они потеряны – и будут уничтожены, как невостребованная почта. Тогда я отправлюсь на Луну и получу там другие отпечатки.
Бонн закусил губу:
– Этого ты сделать не можешь.
– Почему же нет?
Бонн долгое время колебался.
– Было всего два комплекта. Ты получил оригиналы, и их надлежало поместить в сейф архива, а второй экземпляр следовало уничтожить сейчас же после того, как станет известно, что первый невредим.
– Ну? И в чем же просчет?
– Ты не понимаешь важности всей процедуры. Каждая бумажка, каждый рабочий черновик, каждая звукозапись были уничтожены, когда изготовили эти пленки. Каждого техника и ассистента загипнотизировали. Целью было не только скрыть результаты исследований, но стереть все упоминания о самом факте такого «исследования». Во всей системе не найдется и десятка людей, которые вообще слыхали о существовании звездного эффекта.
У Бриггза было иное мнение по этому поводу, основанное на недавнем опыте, но он о нем помалкивал.
Бонн продолжал:
– Секретарь не оставлял меня в покое и требовал сообщить ему, когда оригиналы будут упрятаны. Он так настаивал, так сердился! Когда ты позвонил, я сказал ему, что фильмы в порядке и что он мог бы их получить через несколько минут.
– Ну, так что?
– Ты что, не понимаешь, дурень, – он же моментально отдал приказ уничтожить копии.
Бриггз присвистнул:
– Так он до времени спустил курок, да?
– Он-то это совсем не так сформулирует. Не забудь, что на него все время нажимал президент. Он скажет, что это я спустил курок раньше времени.
– А вы так и сделали.
– Нет, это ты спустил курок. Ты сказал мне, что пленки в том ящике.
– Вот уж нет. Я сказал, что я их туда отправил.
– Нет, ты сказал не так.
– Возьмите ту запись и прокрутите ее опять.
– Да нет никакой записи – по приказу президента нельзя вести никаких записей, касающихся этой операции.
– Вот как? Почему же вы записываете сейчас?
– Потому, – резко ответил Бонн, – что кто-то будет за это расплачиваться, и я не хочу быть этим человеком.
– Вы хотите сказать, – медленно произнес Бриггз, – что это буду я?
– Я этого не говорил. Может, это будет секретарь.
– Если покатится его голова, то и ваша тоже. Нет, вы оба воображаете, что подставите меня. Но прежде чем это планировать, вам следовало бы выслушать мой рапорт. Он может воздействовать на ваши планы. У меня для вас новости, босс.
Бонн забарабанил по столу.
– Валяй. Лучше бы они были хорошими.
Бесстрастным монотонным голосом Бриггз пересказал все события, как они отпечатались в его цепкой памяти, от получения фильмов на Луне до настоящего момента. Бонн слушал нетерпеливо.
Закончив, Бриггз ждал. Бонн поднялся и заходил взад-вперед по комнате. Наконец он остановился и сказал:
– Бриггз, никогда в жизни я не слыхал такого фантастического обилия лжи. Жирный мужчина, который играет в карты! Бумажник, который оказался не твоим бумажником… А как украли твою одежду! И миссис Кейтли – миссис Кейтли! Ты что, не знаешь, что она одна из самых ярых приверженцев нашей администрации?
Бриггз ничего не ответил. Бонн продолжал:
– Теперь я тебе скажу, что случилось на самом деле. До того момента как ты приземлился в Пьед-а-Терра, твой рапорт соответствует действительности…
– Откуда вы знаете?
– Естественно, что ты был под прикрытием. Ты же не думаешь, что в таком деле я положусь на одного человека, правда?
– Почему же вы мне не сказали? Я бы мог обратиться за помощью и избежал бы всего этого.
Бонн оставил его слова без ответа.
– Ты нанял агента, отставил его, вошел в тот драгстор, вышел и направился к почтовому отделению. На улице не было никакой драки по той простой причине, что никто тебя не преследовал. На почте ты послал три цилиндрика, один из которых мог – или не мог – содержать те пленки. Оттуда ты направился в отель «Новая Эра», оставил его двадцать минут спустя и сел в ракету, следующую в Кейптаун. Ты…
– Минутку, – перебил Бриггз. – Как же я мог это сделать – и все-таки оказаться теперь тут?
– А-а? – Бонн на минутку, кажется, смешался. – Это просто детали, тебя ведь опознали. Для тебя было бы гораздо, гораздо лучше, если бы ты остался в той ракете. В самом деле… – начальник бюро внимательно посмотрел в голубую даль, – … к настоящей минуте все было бы куда лучше, если бы мы официально признали, что ты остался в той ракете. Не повезло тебе, Бриггз, очень не повезло. Ты не провалил свое задание – ты продался!
Бриггз смотрел на него хладнокровно:
– Так вы предпочитаете такое объяснение?
– Пока нет. Вот почему лучше признать, что ты остался в этой ракете – пока все не уладится, не выяснится…
Бриггзу не нужно было делать сложные расчеты, чтобы понять, что произойдет и какое будет принято решение, когда «все выяснится». Он вытащил из кармана блокнот, что-то поспешно в нем нацарапал, оторвал листок и вручил его Бонну. Там было написано:
«Немедленно слагаю с себя мои обязанности». Далее следовала подпись, отпечаток большого пальца, дата и час.
– Пока, босс, – попрощался он.
И легко повернулся, как бы для того, чтобы уйти. Бонн взревел:
– Стой! Бриггз, ты арестован.
Он направился к столу. Бриггз нанес ему удар по дыхательному горлу, потом еще один – в живот. Убедился, что Бонн вырубился надолго. Осмотрев стол, он нашел препарат для отключающих сознание инъекций и сделал Бонну подкожное впрыскивание, действующее два часа, выбрав местечко около родинки, маскирующей место укола на спине, вытер иглу, уложил все на место, стер магнитофонные записи, касающиеся его, включая скрип двери, оставил сигнал включенным на «секретно» и «не беспокоить» и вышел из Бюро другим потайным ходом.
Он отправился на ракетодром, купил билет до Чикаго. Ждать надо было двадцать минут. Бриггз сделал ряд мелких покупок, предпочитая живых клерков машинам, чтобы они видели его лицо. Когда была объявлена посадка на корабль до Чикаго, он прошел туда вместе с остальными.
У внутренних ворот, чуть не доходя до платформы с весами, он стал частью той толпы, которая состояла из провожающих, помахал кому-то, кто отошел от весов, и оказался за воротами, улыбнулся, покричал: «До свидания!», покорно дал толпе увлечь себя назад от ворот, когда те закрывались, выбрался из толпы и направился в мужской туалет. Когда он оттуда вышел, в его внешности появились заметные перемены. Что еще важнее, изменились его повадки.
Небольшая незаконная сделка в салоне рядом с залом, где выдавали вещи напрокат, обеспечила его нужной рабочей карточкой, еще через пятьдесят пять минут он отправлялся в путь по стране как Джек Гиллспай, грузчик и помощник водителя дизель-грузовика.
Неужели он действительно настолько скверно адресовал цилиндр, что почтовый автомат его забраковал? Он заставил наклейку, которую тогда сделал, возникнуть в его мозгу, и добился, чтобы она стала такой же отчетливой, как пробегающий мимо пейзаж. Нет, буквы его символов были четкими и правильными, машина должна была их принять.
Не могла ли машина отбросить цилиндр по другой причине, скажем, из-за того, что ярлычок приклеился вверх ногами? Да, но надпись, сделанная от руки, заставила бы почтового клерка вернуть цилиндрик назад в желобок. Одна такая задержка не составит больше десяти минут, даже в час пик. Даже при пяти подобных задержках цилиндрик должен был попасть в Чикаго больше чем за час до того, как он позвонил Бонну.
Предположим, наклейка совсем отвалилась, в таком случае цилиндрик пришел бы туда, куда отправились камуфляжные кассеты.
А в таком случае миссис Кейтли получила бы его, раз уж она смогла перехватить или получить два остальных.
Стало быть, тот цилиндрик прибыл в почтовый ящик в Чикаго.
Стало быть, Котелок Болдуин прочел его записку в колоде карт и дал инструкции кому-то в Чикаго, а сделал он это по радио, пока находился в вертолете. После того как событие произошло, «возможно» и «истинно» становятся синонимами, в то время как «вероятно» становится мерилом чьего-то незнания. Называть результат «невероятным» после того, как событие совершилось – значит просто заниматься самообманом.
Стало быть, пленки у Котелка Болдуина – вывод, к которому Бриггз пришел в кабинете Бонна.
За двести миль от Нового Вашингтона он затеял ссору с шофером и его высадили. Из местной телефонной будки того городка, где он очутился, он позвонил в контору Болдуина.
– Скажите ему, что я тот человек, который должен ему деньги.
Вскоре экран загромоздило широкое лицо великана.
– Привет, парнишка! Что за проблемы? Как делишки?
– Меня выставили.
– Так я и думал.
– Хуже – за мной охотятся.
– Естественно.
– Я бы хотел с тобой потолковать.
– Чудненько. Ты где?
Гилеад объяснил.
– За кормой чисто?
– Ну, по крайней мере, еще на несколько часов.
– Отправляйся в местный аэропорт. Стив тебя подберет.
Стив так и сделал, кивнул в знак приветствия, поднял вертолет в воздух, настроил автопилот и вернулся к своему чтению. Когда машина взяла определенный курс, Гилеад отметил его и спросил:
– Куда это мы направляемся?
– На ранчо босса. Он что, вам не говорил?
– Нет.
Гилеад понимал – возможно, его поездка будет только в одну сторону. Правда, Болдуин устроил ему побег от верной смерти – совершенно ясно, что миссис Кейтли не собиралась оставлять его в живых дольше, чем это соответствовало ее целям, иначе она бы не допустила, чтобы девушку убили в его присутствии. Пока он не прибыл в кабинет Бонна, он допускал, что Болдуин спас его потому, что он, Гилеад, знает нечто такое, что Болдуин настоятельно желает узнать, – но теперь-то было похоже, что Котелок его спас из чистого альтруизма.
Гилеад допускал существование в этом мире альтруизма, но был склонен относиться к нему как к «наименее вероятной гипотезе». У Болдуина могли найтись другие причины желать Гилеаду долгой жизни – до того момента, как он сделает рапорт в Новом Вашингтоне, он вполне может с удовольствием убрать его с дороги сейчас, когда гибель Гилеада не вызовет никаких комментариев.
Возможно, что даже Болдуин союзник миссис Кейтли в этих темных делишках. В таком допущении содержалось простейшее объяснение всему, хотя некоторые факторы все-таки оставались непонятными. Как бы то ни было, ясно, что Болдуин – важная фигура и фильмы у него. Необходимо рискнуть.
Гилеад не стал попусту беспокоиться. Известные ему факторы четко отпечатались в его мозгу, словно сделанная мелом надпись на черной классной доске, и они останутся там, пока переменные величины не станут достаточно постоянными, чтобы можно было найти решение при помощи логики. Полет был весьма приятным.
Стив опустил его на лужайку возле большого несуразного загородного дома, представил его по-матерински уютной особе миссис Гарвер и улетел.
Болдуин вытащил двойную колоду, провел пальцем по обрезу. Гилеад взял карты и сделал то же самое. Отлично! Они лежали в том же порядке, в каком он их оставил. Он снова провел большим пальцем по обрезу – так и есть, даже черные, в той же последовательности; очевидно, Котелок просто сунул их в карман, не глядя, не подозревая, что там написано последнее пожелание Гилеада. Он был убежден, что Болдуин не оставил бы записку в том же виде, если бы он ее прочел. Так как Гилеад остался в живых, он с большим облегчением позволил себе так считать.
Перетасовав карты, он разложил их.
Первая комбинация гласила:
– Вот это да! – воскликнул Болдуин.ХХХХХ
БЕЖАТ
СЕЧАС
ХХХХХ
ХЖЕХХ
– Делай ставку.
– Проедем, – объявил Гилеад и выложил:ХХТЫХ
ХХЧТО
ХХХХХ
РАСКО
ЛОЛСЯ
– Слишком уж тебе везет, – досадовал Болдуин. – Слушай – давай-ка удвоим ставки и назначим двойной выигрыш. Надо же мне получить шанс вернуть мои денежки.ХХНЕТ
ХХНОХ
ХХХХХ
ДАВАЙ
БЕЖИМ
Затем он выложил:
– Не очень-то это тебе прибавило, да? – откомментировал Гилеад и начал собирать карты.ХХХХХ
ТОГДА
ХХТЫХ
ХХХХХ
ХХИМХ
НУЖЕН
ЖИВЫМ
ДЕРЖС
– Есть что-то ужасно забавное в человеке, который все время выигрывает, – проворчал Болдуин. Он пристально разглядывал Гилеада. И вдруг схватил его за запястье. – Так я и знал! – заорал он. – Ах ты дошлый картежник…
Гилеад вырвал руку:
– Ты что, бесстыжая ты жирная скотина!
– Поймал тебя! Поймал! – Котелок схватил то снова, они начали бороться, покатились по полу.
Гилеад обнаружил две вещи: этот неуклюжий нескладный человек был чрезвычайно искусен в любом виде нечестной борьбы и при этом умел убедительно симулировать борьбу, ничуть не вредя своему партнеру. Когда он захватывал нерв, рука его сжимала плоть в дюйме от нервного сплетения; его удары коленом приходились в мышцы бедра, а не в пах.
Болдуин сделал вид, что душит противника. Гилеад дал ему это изобразить. Великан ударил его открытой ладонью в подбородок, а не в адамово яблоко, и продолжал «душить».
В коридоре послышались быстрые шаги.
Гилеад бросил взгляд на охранников, когда они подбежали к двери. Они остановились: ствол «маркхейма» был слишком велик, чтобы пользоваться им сквозь стальные ячейки сетки; пуля не пройдет через отверстие. Очевидно, умиротворяющих бомб при них не было, потому что они колебались. Затем старший быстро отпер дверь, в то время как вооруженный «маркхеймом» отступил назад, чтобы занять позицию прикрытия.
Болдуин игнорировал их и не прекращал потока ругательств и оскорблений по адресу Гилеада. Он дал первому охраннику подойти к ним чуть ли не вплотную и внезапно шепнул Гилеаду на ухо:
– Глаза закрой!
После чего так же неожиданно замолчал. Даже сквозь веки Гилеад ощутил невероятно ослепительную вспышку света. И почти тут же, послышался глухой треск; он открыл глаза и увидел, что первый охранник лежит на полу, а голова его повернута под невероятным углом к телу.
– Человек с «маркхеймом» тряс головой; дуло его пистолета тоже подрагивало. Болдуин, пригнувшись, двинулся к нему. Ослепленный охранник слышал его и выпустил заряд в сторону шума, – тот пролетел над головой у Болдуина.
Великан кинулся на него, оба упали. Снова послышался треск ломаемых костей, и появился еще один труп. Болдуин встал, сжимая «маркхейм», нацелив его в сторону коридора.
– Как твои глаза, парнишка? – спросил он заботливо.
– В порядке.
– Тогда подойди, возьми этот охладитель.
Гилеад подошел, взял «маркхейм». Болдуин побежал к тупиковому концу коридора, где было окно, выходившее в город. Окно не открывалось: за ним не было ступеньки, предназначенной для того, чтобы спуститься в геликоптер. Он помчался назад.
Гилеад в эти секунды перетасовывал в уме открывшиеся возможности. События развернулись по плану Болдуина, не по его. В результате визита, в «комнату для интервью» миссис Кейтли он ориентировался в пространстве. Коридор и поворот налево приведут его к скоростному лифту. Очутившись в подвале, вооруженный «маркхеймом», он, конечно же, сможет пробиться наружу – с Болдуином позади, если тот пойдет за ним. Если же нет – что ж, слишком многое поставлено на карту.
Болдуин уже был в камере.
– Пошли! – прикрикнул на него Гилеад. Из-за поворота коридора выглянула чья-то голова, он кинулся к ней, и владелец головы полетел на пол.
– Уйди с дороги, парнишка! – прокричал ему Болдуин.
Он вытащил тяжелую скамью, на которой они «играли» в карты, и двинулся с ней по коридору прямо к запечатанному окну, набирая скорость с каждым шагом.
Самодельный таран тяжело ударился в окно. Пластик выпятился и лопнул, точно мыльный пузырь. Скамейка прошла насквозь и исчезла из виду, а Болдуин тем временем опустился на четвереньки, под его подбородком было сто футов пустоты.
– Парнишка! – завопил он. – Давай сюда! Живо! Гилеад бросился к нему, по пути выстрелив раза два. Он все еще не понимал, как Болдуин собирается отсюда выйти, но великан уже доказал, что обладал находчивостью и изобретательностью.
Болдуин засвистел сквозь пальцы и помахивал рукой. Грубо нарушая все городские правила уличного движения, какой-то вертолет отделился от вечерней толпы, снизился над переулком и приблизился к окну. Он парил в воздухе на достаточном расстоянии, чтобы не повредить крылья-лопасти. Летчик отворил дверцу, в воздухе зазмеилась веревка, и Котелок поймал ее. С невероятной скоростью он привязал ее к узлу оконного поляризатора, затем схватил «маркхейм».
– Ты первый, – приказал он. – Быстрее!
Гилеад опустился на колени и ухватился за веревку, летчик немедленно увеличил обороты пропеллера и наклонил корпус вертолета: веревка натянулась. Гилеад обрушился на нее всем своим весом и пополз к вертолету. Летчик подал ему руку, другой рукой продолжал управлять машиной, как высококлассный наездник лошадью.
Вертолет дернулся, Гилеад повернул голову и увидел, как к нему подбирается Болдуин, точно жирный паук, движущийся по паутине. Пока он помогал великану, летчик перерезал веревку. Машина снова дернулась – и скользнула прочь.
В разбитом окне уже стояли люди.
– Удирай, Стив! – приказал Болдуин. Летчик дал верхним пропеллером другое направление и еще больше наклонил машину; геликоптер, покачиваясь, помчался прочь. Летчик приноровил скорость к уличному движению и спросил:
– Куда?
– Веди его домой – и другим ребятам скажи, чтоб тоже домой возвращались. Да нет, ты и так занят – я сам им скажу.
Болдуин взгромоздился на второе пилотское сиденье и занялся рацией. Летчик встроил машину в уличный поток, дал задание автопилоту и раскрыл иллюстрированный журнал.
Вскоре Болдуин оставил рацию и вернулся в пассажирское отделение.
– Нужно иметь много вертолетов, чтобы быть уверенным, что поблизости всегда найдется хоть один, когда это тебе потребуется, – сказал он небрежно. – К счастью, у меня их целая куча. Да, кстати, это Стив Хэллидей. Стив, познакомься с Джо – Джо, как твоя фамилия?
– Грин, – ответил Гилеад.
– Здрассьте, – бросил пилот и опять углубился в журнал.
Гилеад обдумывал ситуацию. Он не был убежден, что она для него улучшилась. Котелок, кто бы он ни был, конечно же, больше чем просто знаток вертолетов, и ему известно о пленках. Этот паренек, Стив, выглядит как безобидный юный экстраверт, но ведь и сам Котелок с виду хороший болван. Гилеад подумал, сможет ли он одолеть их обоих, припомнил виртуозность Котелка в борьбе не по правилам и отказался от этой мысли. Может, Котелок и вправду на его стороне, целиком и полностью. До него доходили слухи, что Департамент пользовался более чем одним корпусом оперативников, и у него не имелось никаких доказательств того, что он сам находится на высшем уровне.
– Котелок, – продолжал он, – а ты не мог бы опустить меня на аэродром? Я чертовски спешу.
Болдуин оглядел его с головы до пят.
– Как скажешь. Но я думал, ты захочешь сменить эти шмотки. В них ты заметный, что твой проповедник на вечеринке. А с монетой у тебя как?
Гилеад на ощупь пересчитал ту мелочь, которая лежала в кармане пиджака. Человек без денег выглядит подозрительно.
– Добираться будем долго?
– Может, еще минут десять.
Гилеад подумал об умении Котелка драться и решил, что рыба, плавающая в воде, не может стать более мокрой.
– О'кей.
Он откинулся назад и полностью расслабился. Через некоторое время снова повернулся к Болдуину:
– Кстати, а как ты ухитрился пронести туда эту ослепляющую бомбу?
Котелок хмыкнул:
– Я такой большой, Джо, такое громадное пространство приходится на мне обыскивать. – Он расхохотался. – Тебе будет смешно, если я тебе скажу, где она у меня была спрятана.
Гилеад сменил тему разговора:
– А вообще-то, как тебя угораздило туда попасть?
Болдуин сделался серьезным:
– Это длинная и сложная история. Вернись сюда как-нибудь, когда не будешь так дико спешить, и я тебе расскажу.
– Я так и сделаю – скоро.
– Отлично. Может быть, тогда я тебе и продам этот подержанный «кертисс».
Прозвучал сигнал автопилота, летчик опустил машину и посадил ее на крышу жилища Болдуина.
Болдуин сдержал слово. Он отвел Гилеада в свою комнату, послал за одеждой – которую доставили крайне быстро – и вручил Гилеаду такую пачку банкнотов, что хватило бы набить подушку.
– Можешь вернуть по почте, – сказал он.
– Верну лично, – пообещал Гилеад.
– Прекрасно. Будь осторожен на улицах. Иные из наших друзей могут там шастать.
– Буду.
Гилеад тронулся в путь небрежной походкой, будто он заходил к Болдуину по делу, но чувствовал себя куда менее уверенно, чем обычно. Болдуин продолжал оставаться для него загадкой, а в своих профессиональных делах Гилеад терпеть не мог загадок.
В вестибюле дома была будка с телефоном. Гилеад вошел, позвонил, потом воспользовался кодом другой станции связи, а не той, с которой хотел связаться сначала. Он дал номер будки и попросил оператора перезвонить ему. Через несколько минут он уже разговаривал со своим начальником в Новом Вашингтоне.
– Джо! Какого черта, где ты был?
– Потом, босс – выслушайте.
Из предосторожности пользуясь устным разговорным кодом, он сообщил начальнику, что пленки в почтовом ящике 1060, в Чикаго, и настаивал, что нужно сейчас же их выручить.
Начальник отошел от экрана, потом вернулся.
– О'кей, уже сделано. Ну так что с тобой случилось?
– Потом, босс, потом, Тут снаружи наготове мои друзья, которым не терпится меня прикончить. Задержите меня чуть-чуть – и я получу дыру в голове.
– О'кей – доставь свою голову сюда. Мне нужен полный рапорт, жду тебя.
– Есть, – он отключился.
Гилеад вышел из будки, на душе у него полегчало, он ощущал удовлетворение, какое наступает после того, как успешно закончишь тяжелую работу. Он даже надеялся на то, что кто-то из его «друзей» покажется: ему хотелось дать пинка тем, кто этого пинка заслужил.
Но они его разочаровали. Он занял место в трансконтинентальной ракете без всяких тревог и проспал весь путь до Нового Вашингтона.
До Федерального бюро службы безопасности Гилеад добрался одним из многих секретных маршрутов и явился в кабинет босса. После беглого осмотра и контрольной проверки голоса его впустили. Бонн поднял голову и нахмурился.
Гилеад игнорировал недовольное выражение его лица: для босса хмуриться было обычным делом.
– Агент Джозеф Бриггз, три-четыре-ноль-девять-семь-два, явился для рапорта после выполнения задания, сэр, – сказал он ровным голосом.
Бонн повернул рычажок у себя на столе на «запись», другой – на «секретно».
– Ах, ты явился, вот как? Идиот ты безмозглый! Да как ты осмелился тут показаться?
– Полегче, босс – в чем дело-то?
Некоторое время спустя Бонн молча курил, потом сказал:
– Бриггз, двенадцать звездных агентов отправились туда – а ящик был пуст. Почтовый ящик номер десять-шестьдесят, Чикаго, ишь ты! Где эти пленки? Это что, камуфляж? Они при тебе?
Гилеад-Бриггз оправился от удивления.
– Нет. Я их отправил из почтового отделения на Главной улице по адресу, который вы только что назвали. – Подумав, он добавил: – Машина могла их отбраковать. Мне пришлось от руки писать машинные символы.
Бонн внезапно подобрел, как будто у него появилась надежда. Он тронул кнопку на столе и сказал:
– Каррутерс! По делу Бриггза: проверьте-ка отбраковку по этому маршруту. – Подумал и добавил: – А потом попробуй еще узнать, возможно, первый символ машина приняла, но он был ошибочным. И точно так же все остальные символы; проверь их одновременно, пройдись по всем агентам и конторам. После этого попробуй комбинации символов, по два одновременно, потом по три, и так далее. – Он отключился.
– Это значит проверить все почтовые адреса континента, – мягко сказал Бриггз. – Это же невозможно.
– Это необходимо сделать! Слушай, есть ли у тебя хоть небольшое представление о том, как важны пленки, которые были в твоем распоряжении?
– Есть. Директор на Лунной Базе мне объяснил, когда я их брал.
– Ты действовал так, как будто тебе это непонятно. Ты потерял самое важное из всего, что может иметь правительство – абсолютное оружие. И все-таки – стоишь тут и моргаешь глазами, как будто просто положил не на место пачку сигарет.
– Оружие? – не согласился Бриггз. – Я бы не стал так называть эффект новой звезды, разве что вы относите самоубийство к разряду оружия. И я вовсе не считаю, что я его потерял. Как агент, действующий в одиночку и получивший задание не допустить, чтобы предмет попал в чужие руки, я употребил все средства, какие мне были доступны в условиях крайней спешки, чтобы его сохранить. Все, что только было мне подвластно. Меня выследили какие-то негодяи…
– Ты не должен был допустить, чтобы тебя выследили!
– Согласен. Но это случилось. Я был без прикрытия и так оценивал ситуацию, что не видел возможности, остаться в живых. А потому мне пришлось защитить мой груз способом, который не был связан с тем, останусь ли я живым.
– Но ты остался жив – ты же тут стоишь!
– Не своими силами – и не вашими, уверяю вас. Следовало бы меня прикрыть. Если припомните, это был ваш приказ, чтобы я действовал в одиночку.
Бонн стал мрачным.
– Так было необходимо.
– Ах вот как? В любом случае, не понимаю, почему такая суматоха. Или пленки найдутся, или они потеряны – и будут уничтожены, как невостребованная почта. Тогда я отправлюсь на Луну и получу там другие отпечатки.
Бонн закусил губу:
– Этого ты сделать не можешь.
– Почему же нет?
Бонн долгое время колебался.
– Было всего два комплекта. Ты получил оригиналы, и их надлежало поместить в сейф архива, а второй экземпляр следовало уничтожить сейчас же после того, как станет известно, что первый невредим.
– Ну? И в чем же просчет?
– Ты не понимаешь важности всей процедуры. Каждая бумажка, каждый рабочий черновик, каждая звукозапись были уничтожены, когда изготовили эти пленки. Каждого техника и ассистента загипнотизировали. Целью было не только скрыть результаты исследований, но стереть все упоминания о самом факте такого «исследования». Во всей системе не найдется и десятка людей, которые вообще слыхали о существовании звездного эффекта.
У Бриггза было иное мнение по этому поводу, основанное на недавнем опыте, но он о нем помалкивал.
Бонн продолжал:
– Секретарь не оставлял меня в покое и требовал сообщить ему, когда оригиналы будут упрятаны. Он так настаивал, так сердился! Когда ты позвонил, я сказал ему, что фильмы в порядке и что он мог бы их получить через несколько минут.
– Ну, так что?
– Ты что, не понимаешь, дурень, – он же моментально отдал приказ уничтожить копии.
Бриггз присвистнул:
– Так он до времени спустил курок, да?
– Он-то это совсем не так сформулирует. Не забудь, что на него все время нажимал президент. Он скажет, что это я спустил курок раньше времени.
– А вы так и сделали.
– Нет, это ты спустил курок. Ты сказал мне, что пленки в том ящике.
– Вот уж нет. Я сказал, что я их туда отправил.
– Нет, ты сказал не так.
– Возьмите ту запись и прокрутите ее опять.
– Да нет никакой записи – по приказу президента нельзя вести никаких записей, касающихся этой операции.
– Вот как? Почему же вы записываете сейчас?
– Потому, – резко ответил Бонн, – что кто-то будет за это расплачиваться, и я не хочу быть этим человеком.
– Вы хотите сказать, – медленно произнес Бриггз, – что это буду я?
– Я этого не говорил. Может, это будет секретарь.
– Если покатится его голова, то и ваша тоже. Нет, вы оба воображаете, что подставите меня. Но прежде чем это планировать, вам следовало бы выслушать мой рапорт. Он может воздействовать на ваши планы. У меня для вас новости, босс.
Бонн забарабанил по столу.
– Валяй. Лучше бы они были хорошими.
Бесстрастным монотонным голосом Бриггз пересказал все события, как они отпечатались в его цепкой памяти, от получения фильмов на Луне до настоящего момента. Бонн слушал нетерпеливо.
Закончив, Бриггз ждал. Бонн поднялся и заходил взад-вперед по комнате. Наконец он остановился и сказал:
– Бриггз, никогда в жизни я не слыхал такого фантастического обилия лжи. Жирный мужчина, который играет в карты! Бумажник, который оказался не твоим бумажником… А как украли твою одежду! И миссис Кейтли – миссис Кейтли! Ты что, не знаешь, что она одна из самых ярых приверженцев нашей администрации?
Бриггз ничего не ответил. Бонн продолжал:
– Теперь я тебе скажу, что случилось на самом деле. До того момента как ты приземлился в Пьед-а-Терра, твой рапорт соответствует действительности…
– Откуда вы знаете?
– Естественно, что ты был под прикрытием. Ты же не думаешь, что в таком деле я положусь на одного человека, правда?
– Почему же вы мне не сказали? Я бы мог обратиться за помощью и избежал бы всего этого.
Бонн оставил его слова без ответа.
– Ты нанял агента, отставил его, вошел в тот драгстор, вышел и направился к почтовому отделению. На улице не было никакой драки по той простой причине, что никто тебя не преследовал. На почте ты послал три цилиндрика, один из которых мог – или не мог – содержать те пленки. Оттуда ты направился в отель «Новая Эра», оставил его двадцать минут спустя и сел в ракету, следующую в Кейптаун. Ты…
– Минутку, – перебил Бриггз. – Как же я мог это сделать – и все-таки оказаться теперь тут?
– А-а? – Бонн на минутку, кажется, смешался. – Это просто детали, тебя ведь опознали. Для тебя было бы гораздо, гораздо лучше, если бы ты остался в той ракете. В самом деле… – начальник бюро внимательно посмотрел в голубую даль, – … к настоящей минуте все было бы куда лучше, если бы мы официально признали, что ты остался в той ракете. Не повезло тебе, Бриггз, очень не повезло. Ты не провалил свое задание – ты продался!
Бриггз смотрел на него хладнокровно:
– Так вы предпочитаете такое объяснение?
– Пока нет. Вот почему лучше признать, что ты остался в этой ракете – пока все не уладится, не выяснится…
Бриггзу не нужно было делать сложные расчеты, чтобы понять, что произойдет и какое будет принято решение, когда «все выяснится». Он вытащил из кармана блокнот, что-то поспешно в нем нацарапал, оторвал листок и вручил его Бонну. Там было написано:
«Немедленно слагаю с себя мои обязанности». Далее следовала подпись, отпечаток большого пальца, дата и час.
– Пока, босс, – попрощался он.
И легко повернулся, как бы для того, чтобы уйти. Бонн взревел:
– Стой! Бриггз, ты арестован.
Он направился к столу. Бриггз нанес ему удар по дыхательному горлу, потом еще один – в живот. Убедился, что Бонн вырубился надолго. Осмотрев стол, он нашел препарат для отключающих сознание инъекций и сделал Бонну подкожное впрыскивание, действующее два часа, выбрав местечко около родинки, маскирующей место укола на спине, вытер иглу, уложил все на место, стер магнитофонные записи, касающиеся его, включая скрип двери, оставил сигнал включенным на «секретно» и «не беспокоить» и вышел из Бюро другим потайным ходом.
Он отправился на ракетодром, купил билет до Чикаго. Ждать надо было двадцать минут. Бриггз сделал ряд мелких покупок, предпочитая живых клерков машинам, чтобы они видели его лицо. Когда была объявлена посадка на корабль до Чикаго, он прошел туда вместе с остальными.
У внутренних ворот, чуть не доходя до платформы с весами, он стал частью той толпы, которая состояла из провожающих, помахал кому-то, кто отошел от весов, и оказался за воротами, улыбнулся, покричал: «До свидания!», покорно дал толпе увлечь себя назад от ворот, когда те закрывались, выбрался из толпы и направился в мужской туалет. Когда он оттуда вышел, в его внешности появились заметные перемены. Что еще важнее, изменились его повадки.
Небольшая незаконная сделка в салоне рядом с залом, где выдавали вещи напрокат, обеспечила его нужной рабочей карточкой, еще через пятьдесят пять минут он отправлялся в путь по стране как Джек Гиллспай, грузчик и помощник водителя дизель-грузовика.
Неужели он действительно настолько скверно адресовал цилиндр, что почтовый автомат его забраковал? Он заставил наклейку, которую тогда сделал, возникнуть в его мозгу, и добился, чтобы она стала такой же отчетливой, как пробегающий мимо пейзаж. Нет, буквы его символов были четкими и правильными, машина должна была их принять.
Не могла ли машина отбросить цилиндр по другой причине, скажем, из-за того, что ярлычок приклеился вверх ногами? Да, но надпись, сделанная от руки, заставила бы почтового клерка вернуть цилиндрик назад в желобок. Одна такая задержка не составит больше десяти минут, даже в час пик. Даже при пяти подобных задержках цилиндрик должен был попасть в Чикаго больше чем за час до того, как он позвонил Бонну.
Предположим, наклейка совсем отвалилась, в таком случае цилиндрик пришел бы туда, куда отправились камуфляжные кассеты.
А в таком случае миссис Кейтли получила бы его, раз уж она смогла перехватить или получить два остальных.
Стало быть, тот цилиндрик прибыл в почтовый ящик в Чикаго.
Стало быть, Котелок Болдуин прочел его записку в колоде карт и дал инструкции кому-то в Чикаго, а сделал он это по радио, пока находился в вертолете. После того как событие произошло, «возможно» и «истинно» становятся синонимами, в то время как «вероятно» становится мерилом чьего-то незнания. Называть результат «невероятным» после того, как событие совершилось – значит просто заниматься самообманом.
Стало быть, пленки у Котелка Болдуина – вывод, к которому Бриггз пришел в кабинете Бонна.
За двести миль от Нового Вашингтона он затеял ссору с шофером и его высадили. Из местной телефонной будки того городка, где он очутился, он позвонил в контору Болдуина.
– Скажите ему, что я тот человек, который должен ему деньги.
Вскоре экран загромоздило широкое лицо великана.
– Привет, парнишка! Что за проблемы? Как делишки?
– Меня выставили.
– Так я и думал.
– Хуже – за мной охотятся.
– Естественно.
– Я бы хотел с тобой потолковать.
– Чудненько. Ты где?
Гилеад объяснил.
– За кормой чисто?
– Ну, по крайней мере, еще на несколько часов.
– Отправляйся в местный аэропорт. Стив тебя подберет.
Стив так и сделал, кивнул в знак приветствия, поднял вертолет в воздух, настроил автопилот и вернулся к своему чтению. Когда машина взяла определенный курс, Гилеад отметил его и спросил:
– Куда это мы направляемся?
– На ранчо босса. Он что, вам не говорил?
– Нет.
Гилеад понимал – возможно, его поездка будет только в одну сторону. Правда, Болдуин устроил ему побег от верной смерти – совершенно ясно, что миссис Кейтли не собиралась оставлять его в живых дольше, чем это соответствовало ее целям, иначе она бы не допустила, чтобы девушку убили в его присутствии. Пока он не прибыл в кабинет Бонна, он допускал, что Болдуин спас его потому, что он, Гилеад, знает нечто такое, что Болдуин настоятельно желает узнать, – но теперь-то было похоже, что Котелок его спас из чистого альтруизма.
Гилеад допускал существование в этом мире альтруизма, но был склонен относиться к нему как к «наименее вероятной гипотезе». У Болдуина могли найтись другие причины желать Гилеаду долгой жизни – до того момента, как он сделает рапорт в Новом Вашингтоне, он вполне может с удовольствием убрать его с дороги сейчас, когда гибель Гилеада не вызовет никаких комментариев.
Возможно, что даже Болдуин союзник миссис Кейтли в этих темных делишках. В таком допущении содержалось простейшее объяснение всему, хотя некоторые факторы все-таки оставались непонятными. Как бы то ни было, ясно, что Болдуин – важная фигура и фильмы у него. Необходимо рискнуть.
Гилеад не стал попусту беспокоиться. Известные ему факторы четко отпечатались в его мозгу, словно сделанная мелом надпись на черной классной доске, и они останутся там, пока переменные величины не станут достаточно постоянными, чтобы можно было найти решение при помощи логики. Полет был весьма приятным.
Стив опустил его на лужайку возле большого несуразного загородного дома, представил его по-матерински уютной особе миссис Гарвер и улетел.