Страница:
Такая машина ознаменовала бы Второй Освободительный Манифест, полное освобождение женщины от векового домашнего рабства. Мне хотелось опровергнуть старинное суждение насчет того, что домашнюю работу вовек не переделаешь. Нудная, механическая, эта работа оскорбляла меня как инженера.
И вот, призвав на помощь всю мою фантазию, я спроектировал "Умницу Фрэнка". Он вобрал в себя все лучшее из прежних моих разработок и не требовал ни одной нестандартной детали. Конечно, такая работа – не для одного человека и, если бы не опыт «Горничной», "Вилли" и прочих, я бы с ней никогда не справился.
Опыта у меня, к счастью, хватало, о качестве пока заботиться не приходилось. Правда, агрегаты нужно было скомпоновать очень плотно, совсем как в управляемой ракете.
Что же входило в обязанности "Умницы Фрэнка"? Любая домашняя работа, обычно выполняемая людьми. Он не умел играть в карты, заниматься любовью, есть или спать, но должен был прибирать за картежниками, застилать постели, следить за детьми (по крайней мере, за их температурой и дыханием) и звать кого-нибудь, если они нездоровы. Не было нужды «учить» "Фрэнка" отвечать на телефонные звонки – такой прибор уже был в продаже – и открывать входные двери – ибо они, как правило, оснащались фотоэлементами и ответчиками.
Чтобы «Фрэнк» мог хорошо выполнять свои обязанности, ему нужны были глаза, уши, руки и мозг… достаточно большой мозг.
"Руки" можно было взять от «Горничной», то есть заказать компании, снабжающей атомщиков. Правда, мне хотелось бы сделать их лучше – снабдить обратной связью со множеством степеней свободы, увеличить чувствительность. «Глаза» можно было заказать там же, но их следовало изменить, чтобы «Фрэнк» не двигался на ощупь и не таранил все стенки.
В качестве «ушей» я планировал использовать дистанционное управление телевизором. Мне хотелось, чтобы «Фрэнк» управлялся не только кнопками, но и голосом.
Просто удивительно, сколько транзисторов и печатных плат можно впихнуть в столь ограниченный объем.
"Фрэнку" нужна была законченная форма, и я дал ему страусиную шею, а руки сделал длинными, как кузнечные щипцы. Еще мне хотелось научить его ходить по ступенькам лестницы.
Необходимый для этого узел имелся в инвалидных креслах – следовало только проследить, чтобы вес «Фрэнка» не превышал веса среднего паралитика, и чтобы его габариты не слишком выпирали за пределы колесной базы. Управлять этим узлом должен был сам "Фрэнк".
А вот с мозгом было сложнее. Можно изготовить сочленения наподобие человеческих суставов или даже лучше. Можно создать тонкую координационную систему – и механические руки смогут делать маникюр, скрести полы, разбивать яйца, или, наоборот, брать их, не разбивая. Но механизм – не человек, его мозг не засунешь промеж ушей.
К счастью, Фрэнку не нужен был мозг человеческого уровня. Я создал послушного робота, годного только для нудной домашней работы.
Здесь пригодились лампы Фрезена, "лампы памяти", как их иногда называли. Они применялись в межконтинентальных ракетах и системах регулирования уличного движения, как например, в Лос-Анджелесе. Объяснять их устройство нет нужды: наверное, даже в лабораториях "Белл Корпорейшн" не все разбираются в этом. Коротко, суть их действия сводится к тому, что вы можете вмонтировать лампу в тот или иной механизм, «показать» ему какое-то действие, а лампа «запомнит» его и в дальнейшем сможет управлять этой операцией уже без участия человека. Лампы Фрезена годились и для станков, и для управляемых снарядов, и для "Умницы Фрэнка". Нужно только вмонтировать в него некоторые вторичные цепи и его "здравый смысл". Конечно, это не тот здравый смысл, каким обладаем мы с вами (по-моему, у машины вообще не может быть ничего подобного). Это просто регулирующая цепь, «говорящая» машине: "Следи за этим в таких-то пределах, когда увидишь это – делай по инструкции". А инструкцию можно усложнить до предела – лампы Фрезена и цепи "здравого смысла" справятся с любым действием – лишь бы не было взаимоисключающих пунктов. Словом, как у имбецила, делающего на заводе картонные коробки.
Итак, надо лишь научить «Фрэнка» мыть посуду и вытирать со стола. Дальше он сам справится с этим так, чтобы не бить тарелки.
Рядом с первой лампой можно воткнуть вторую – и он сможет пеленать младенца, причем никогда не сунет ребенка в мойку.
Квадратная голова «Фрэнка» легко вмещала сотню ламп Фрезена, и каждая из них ведала какой-то одной хозяйственной операцией. Следовало подстраховать цепи "здравого смысла" общей предохранительной цепью – это на тот случай, если «Фрэнк» столкнется с чем-нибудь экстраординарным. Но и тогда ребенок и посуда будут в полной безопасности.
Оставалось взгромоздить «Фрэнка» на каретку инвалидного кресла – и он был готов. Он походил на помесь осьминога с вешалкой для шляп… но, боже мой, как он полировал столовое серебро!
– Многовато вермута, – сказал Майлз, пробуя мартини.
– Именно так, как я люблю. Можно научить его мешать коктейли по-твоему, а можно и так, и эдак. Мозги у него еще чистые. Он "Умница".
Майлз отпил еще глоток.
– А когда его можно будет пустить на конвейер?
– Лет десять повозимся, – ответил я и, прежде, чем он застонал, добавил:
– Упрощенную модель можно подготовить за пять лет.
– Вздор! Ты получишь все, что нужно, но через полгода модель должна быть на конвейере.
– Черта с два! Это моя модель, и она не пойдет в продажу недоработанной. Она должна стать шедевром, должна делать все, что способны вместить лампы Фрезена, а не только прибирать за кошками и умывать детей. «Фрэнк» сможет даже играть в пинг-понг, если захочет покупатель, и если он сможет заплатить за расширенную программу.
Я посмотрел на «Фрэнка». Он методично вытирал пыль со стола, причем каждую бумагу он возвращал именно туда, откуда брал.
– Правда, играть с ним будет неинтересно – он никогда не промахивается. Хотя мы можем научить его слегка мазать – введем в мозги специальную цепь. Ммм… да, именно так. Покупателям это понравится.
– Год. Один год, Дэн, и ни дня сверх этого. Я найду кого-нибудь, чтобы он помогал тебе.
– Майлз, – сказал я, – когда ты поймешь, что всеми конструкциями в нашем деле заправляю я? Когда «Фрэнк» будет готов, наступит твой черед… но ни секундой раньше.
– И все-таки вермута многовато, – ответил Майлз.
Однажды, после ужина, Белла спросила:
– Ты сейчас пойдешь в свою лабораторию?
– Конечно. Почему бы и нет?
– Это хорошо. Там нас должен ждать Майлз.
– Да?
– Он хочет провести собрание всех акционеров.
– Собрание всех акционеров? Зачем ему это?
– Это ненадолго. В самом деле, дорогой, последнее время ты совсем не в курсе дел фирмы. Майлз собирается подвести итоги и обговорить наш образ действий на будущее.
– Да, я занят только проектированием. А что еще я могу сделать для фирмы?
– Ничего, дорогой. Майлз говорит, что это не займет много времени.
– А в чем дело? Он что, сам не может решить?
– Майлз не говорил мне, зачем. Пожалуйста, дорогой, давай, допивай свой кофе – и пойдем.
Майлз уже и в самом деле ждал нас. Он торжественно пожал мне руку, словно мы месяц не виделись.
– В чем дело? – спросил я.
Вместо ответа он повернулся к Белл.
– Вы подготовили повестку дня?
Одно это должно было насторожить меня, ведь, по ее словам, она не знала, о чем собирался говорить Майлз. Но это меня не насторожило. Я верил ей, черт меня побери! Она подошла к сейфу, набрала шифр и открыла дверцу.
– Кстати, дорогая, – сказал я, – прошлой ночью я не смог его открыть. Ты что, изменила шифр?
Она перебирала бумаги.
– Разве я тебе не говорила? – спросила она, не оборачиваясь. – На прошлой неделе кто-то пытался взломать его, и полиция посоветовала сменить шифр.
– Ясно. Тогда сообщи мне новый, если не хочешь, чтобы я тебе названивал среди ночи.
– Конечно.
Она закрыла дверцу сейфа и положила на стол досье.
– Давайте начнем, – предложил Майлз, прочистив горло.
– Хорошо, – ответил я. – Дорогая, наши… впрочем, ты знаешь все эти формальности лучше меня… Среда, 18 ноября 1970 года, девять часов двадцать минут пополудни. Присутствуют все акционеры – следуют имена – Д.Б.Дэвис, председатель технического совета и главный инженер. Что осталось нерешенным от прошлого совещания?
Ничего такого не было.
– Чудесно. А теперь, Майлз, выкладывай, в чем дело.
Майлз снова прокашлялся.
– Я хочу проанализировать торговую политику фирмы и предложить программу развития. Кроме того, нужно обсудить наше финансовое положение.
– Финансовое положение? Не мели чепухи. Оно превосходно и с каждым месяцем становится все лучше. В чем дело, Майлз? Ты что, не готов к докладу? Выкладывай все как есть простыми словами.
– Наша новая программа требует расширения основного капитала фирмы.
– Какая еще новая программа?
– Постой, Дэн, сейчас ты все узнаешь. Пусть Белла прочитает ее нам.
– Ну… ладно. Пусть.
Короче говоря, Майлз, как и все юристы, обожал длинные обороты. Он хотел:
a) изъять «Фрэнка» из моего ведения, передать его на конвейер и без задержки пустить в продажу…
– Нет! – остановил я Беллу, прежде чем она дошла до пункта b).
– Подожди минутку, Дэн. Как представитель правления и главный управляющий, я имею право высказываться до конца. Повремени со своими замечаниями и позволь Белле дочитать.
– Хорошо… Но учти, с первым пунктом я не согласен.
Из пункта b)вытекало, что нам не следует разбрасываться. Мы взялись выпускать вещи не менее перспективные, чем автомобили, но то, что мы уже сделали – только начало. Нам следовало увеличить акционерный капитал и соответственно расширить производство, чтобы выйти на общенациональный, а затем и на мировой рынок.
Я забарабанил пальцами по столу. Мне до смерти не хотелось становиться главным инженером большой фирмы. Тогда у меня, чего доброго, отнимут чертежную доску, а если я закуплю усовершенствованные паяльники, профсоюзы объявят забастовку. Уж лучше было оставаться в армии и дослуживаться до генерала. Но возражать я не стал.
Пункт c)пояснил, что для этого требуются отнюдь не гроши, а миллионы. Предполагалось стать дочерней корпорацией при "Мэнникс Энтерпрайзис" – передать им наши акции, активы и "Умницу Фрэнка". И хотя мы оставались при своих прежних должностях (Майлз – главным управляющим, а я – главным инженером) и приобретали акции "Мэнникс Энт.", нашей свободе приходил конец: оба мы снова должны были работать на кого-то, в данном случае – на акционеров.
– Это все? – спросил я.
– Ммм… да. Бери слово и высказывайся.
– Значит, нам предоставляется право сидеть за рулем и распевать спиричуэлс.
– Не надо шутить, Дэн. Все идет так, как должно идти.
– А я и не шучу. Эти должности и привилегии – побрякушки для невольника, чтобы он не проклинал свою судьбу. Ну, ладно, а что буду делать я?
– Руководить.
Я выдвинул контрпредложение: все мы устраняемся от производства. Джек Шмидт, продававший нашу продукцию, был хорошим человеком и принимал наш заказ без единой рекламации: мне самому надо было копаться в схемах, совершенствовать их, находить неисправности. Без этого я чувствовал себя вялым, и жизнь мне была не мила. Потому-то я и работал по ночам. И от всего этого придется отказаться, наступить себе на горло ради того, чтобы стать в один ряд с General Motors и Consolidated. Ведь я не смог бы разорваться: изобретать и в то же время руководить производством.
Мое предложение сводилось к тому, что нам следует не разрастаться, а сократиться. Мы продадим кому-нибудь лицензии на «Горничных» и "Оконного Билли", а сами будем отгребать процент с продажи. Когда «Фрэнк» будет готов, мы и его продадим таким же образом. Если "Мэнникс Энтерпрайзис" купит наши лицензии и таким образом захватит рынок – Бог им в помощь! Тем временем, мы изменим свое название и станем "Исследовательской Корпорацией Дэвиса и Джентри". Работать будем, как и прежде, втроем, разве что я найму себе одного-двух механиков, а Майлз и Белла будут подсчитывать прибыли.
– Нет, Дэн, – Майлз покачал головой. – Допустим, лицензии дадут нам некоторую прибыль. Но мы получим гораздо больше, если будем производить товар сами.
– Черт побери, Майлз, мы не будем производить товар сами, и все тут! Ты хочешь продать наши души "Мэнникс Энт.", а чего ради? Только из-за денег? Но ведь человеку нужна только одна яхта, только один бассейн, да и то не каждый день, а время от времени… Не пройдет и года, как все это у тебя будет, раз уж тебе так хочется.
– Мне не хочется.
– Так что же тебе нужно?
Он посмотрел мне в глаза.
– Дэн, ты хочешь изобретать. Мой план обеспечит тебе все возможности для этого – людей, приборы, деньги – словом, все, о чем мечтает любой изобретатель. А я хочу вести большое дело. БОЛЬШОЕ дело. У меня такое призвание, – он быстро взглянул на Беллу. – Я не хочу до самой смерти торчать здесь, посреди пустыни Мохауве. Не хочу быть управляющим при изобретателе-одиночке.
Я вытаращился на него.
– Раньше ты говорил по-другому. Хочешь выйти из дела, старик? Ну, что ж… Мы с Беллой не будем тебе мешать. Я могу наскрести денег и выкупить твою долю. Мне бы не хотелось, чтобы кто-нибудь чувствовал себя прикованным к тачке.
Досадно, конечно, но если Майлз хотел уйти, у меня не было права его удерживать.
– Нет, из дела я выходить не хочу. Ты слышал, что я предлагаю. Это для нашей же пользы. Пойми меня.
Наверное, вид у меня был озадаченный.
– Значит, ты настаиваешь на своем? Хорошо, Белла, запиши, что я голосую против. Может быть потом мы вернемся к этому вопросу. Желаю счастья, Майлз.
– Давайте проголосуем, как положено, – ответил он упрямо. – Записывайте, Белла.
– Хорошо, сэр. Итак, Майлз Джентри голосует пакетом акций… – она зачитывает номера серий, – и подает свой голос за…
– За.
Белла что-то пометила в своей книге.
– Дэниель Б.Дэвис голосует пакетом акций… – опять цифры, словно она читала телефонный справочник, – и подает свой голос…
– Против, и это решает дело. Мне очень жаль, Майлз.
– Белл С.Даркин голосует пакетом акций… – снова цифры. – И я голосую за.
У меня отвисла челюсть.
– Но, детка, ты не можешь так поступить, – наконец, выдавил я. – Конечно, это твои акции, но ты понимаешь, что…
– Подведем итог, – пробурчал Майлз. – Большинство высказалось «за». Предложение принято. Запишите это.
– Да, сэр.
Несколько минут я молчал, не зная, что сказать. Потом кричал на нее, убеждал, говорил, что она поступила нечестно – ведь я подарил ей эти акции, вовсе не намереваясь упустить контроль над нашим делом. Это был просто подарок от чистого сердца. Если она способна на такой фокус, тогда пусть объяснит, как быть с нашим браком…
Она посмотрела мне в глаза. Лицо было совершенно чужим.
– Дэн Дэвис, если после того, что вы здесь наговорили, вы еще думаете, что между нами возможны какие-то отношения, то вы еще больший болван, чем я предполагала. – Она повернулась к Джентри. – Подвезешь меня домой, Майлз?
– Конечно, дорогая.
Я начал было что-то говорить, потом замолчал, повернулся и вышел, позабыв свою шляпу. Давно было пора уйти. А может быть, следовало убить Майлза, раз уж я не мог пальцем тронуть Беллу…
Естественно, мне было не до сна. В четыре часа утра я встал с кровати, позвонил в бюро перевозок, согласился заплатить сверх тарифа, и в пять часов тридцать минут был у ворот фабрики вместе с грузовиком. Я хотел подвезти его к главному входу, чтобы погрузить «Фрэнка» тельфером – ведь в нем было добрых четыреста фунтов.
На воротах висел замок.
Обдираясь о колючую проволоку, я перелез через забор. Запертые ворота меня не беспокоили – в мастерской была сотня инструментов, и каждым из них я мог отпереть ворота. Но и на двери мастерской был новый замок.
Я огляделся, прикидывая, сломать ли мне его или просто снять дверь с петель, и тут мне крикнули:
– Эй, ты! Руки вверх!
Рук я не поднял, но обернулся.
Средних лет мужчина нацелил на меня шпалер преизрядного калибра.
– Кто ты такой, черт побери?
– А вы?
– Я – Дэн Дэвис, главный инженер этого бардака.
– А… – он немного обмяк, но гаубицы своей не отвел. – Да, вы соответствуете описанию. Но если у вас есть какой-нибудь документ, покажите его мне.
И вот, призвав на помощь всю мою фантазию, я спроектировал "Умницу Фрэнка". Он вобрал в себя все лучшее из прежних моих разработок и не требовал ни одной нестандартной детали. Конечно, такая работа – не для одного человека и, если бы не опыт «Горничной», "Вилли" и прочих, я бы с ней никогда не справился.
Опыта у меня, к счастью, хватало, о качестве пока заботиться не приходилось. Правда, агрегаты нужно было скомпоновать очень плотно, совсем как в управляемой ракете.
Что же входило в обязанности "Умницы Фрэнка"? Любая домашняя работа, обычно выполняемая людьми. Он не умел играть в карты, заниматься любовью, есть или спать, но должен был прибирать за картежниками, застилать постели, следить за детьми (по крайней мере, за их температурой и дыханием) и звать кого-нибудь, если они нездоровы. Не было нужды «учить» "Фрэнка" отвечать на телефонные звонки – такой прибор уже был в продаже – и открывать входные двери – ибо они, как правило, оснащались фотоэлементами и ответчиками.
Чтобы «Фрэнк» мог хорошо выполнять свои обязанности, ему нужны были глаза, уши, руки и мозг… достаточно большой мозг.
"Руки" можно было взять от «Горничной», то есть заказать компании, снабжающей атомщиков. Правда, мне хотелось бы сделать их лучше – снабдить обратной связью со множеством степеней свободы, увеличить чувствительность. «Глаза» можно было заказать там же, но их следовало изменить, чтобы «Фрэнк» не двигался на ощупь и не таранил все стенки.
В качестве «ушей» я планировал использовать дистанционное управление телевизором. Мне хотелось, чтобы «Фрэнк» управлялся не только кнопками, но и голосом.
Просто удивительно, сколько транзисторов и печатных плат можно впихнуть в столь ограниченный объем.
"Фрэнку" нужна была законченная форма, и я дал ему страусиную шею, а руки сделал длинными, как кузнечные щипцы. Еще мне хотелось научить его ходить по ступенькам лестницы.
Необходимый для этого узел имелся в инвалидных креслах – следовало только проследить, чтобы вес «Фрэнка» не превышал веса среднего паралитика, и чтобы его габариты не слишком выпирали за пределы колесной базы. Управлять этим узлом должен был сам "Фрэнк".
А вот с мозгом было сложнее. Можно изготовить сочленения наподобие человеческих суставов или даже лучше. Можно создать тонкую координационную систему – и механические руки смогут делать маникюр, скрести полы, разбивать яйца, или, наоборот, брать их, не разбивая. Но механизм – не человек, его мозг не засунешь промеж ушей.
К счастью, Фрэнку не нужен был мозг человеческого уровня. Я создал послушного робота, годного только для нудной домашней работы.
Здесь пригодились лампы Фрезена, "лампы памяти", как их иногда называли. Они применялись в межконтинентальных ракетах и системах регулирования уличного движения, как например, в Лос-Анджелесе. Объяснять их устройство нет нужды: наверное, даже в лабораториях "Белл Корпорейшн" не все разбираются в этом. Коротко, суть их действия сводится к тому, что вы можете вмонтировать лампу в тот или иной механизм, «показать» ему какое-то действие, а лампа «запомнит» его и в дальнейшем сможет управлять этой операцией уже без участия человека. Лампы Фрезена годились и для станков, и для управляемых снарядов, и для "Умницы Фрэнка". Нужно только вмонтировать в него некоторые вторичные цепи и его "здравый смысл". Конечно, это не тот здравый смысл, каким обладаем мы с вами (по-моему, у машины вообще не может быть ничего подобного). Это просто регулирующая цепь, «говорящая» машине: "Следи за этим в таких-то пределах, когда увидишь это – делай по инструкции". А инструкцию можно усложнить до предела – лампы Фрезена и цепи "здравого смысла" справятся с любым действием – лишь бы не было взаимоисключающих пунктов. Словом, как у имбецила, делающего на заводе картонные коробки.
Итак, надо лишь научить «Фрэнка» мыть посуду и вытирать со стола. Дальше он сам справится с этим так, чтобы не бить тарелки.
Рядом с первой лампой можно воткнуть вторую – и он сможет пеленать младенца, причем никогда не сунет ребенка в мойку.
Квадратная голова «Фрэнка» легко вмещала сотню ламп Фрезена, и каждая из них ведала какой-то одной хозяйственной операцией. Следовало подстраховать цепи "здравого смысла" общей предохранительной цепью – это на тот случай, если «Фрэнк» столкнется с чем-нибудь экстраординарным. Но и тогда ребенок и посуда будут в полной безопасности.
Оставалось взгромоздить «Фрэнка» на каретку инвалидного кресла – и он был готов. Он походил на помесь осьминога с вешалкой для шляп… но, боже мой, как он полировал столовое серебро!
* * *
Увидев первого «Фрэнка», Майлз для начала велел смешать ему мартини, посмотрел, как «Фрэнк» расправляется с грязной посудой (не прикасаясь к чистой), открывает и закрывает окно, сметает пыль с книжных полок.– Многовато вермута, – сказал Майлз, пробуя мартини.
– Именно так, как я люблю. Можно научить его мешать коктейли по-твоему, а можно и так, и эдак. Мозги у него еще чистые. Он "Умница".
Майлз отпил еще глоток.
– А когда его можно будет пустить на конвейер?
– Лет десять повозимся, – ответил я и, прежде, чем он застонал, добавил:
– Упрощенную модель можно подготовить за пять лет.
– Вздор! Ты получишь все, что нужно, но через полгода модель должна быть на конвейере.
– Черта с два! Это моя модель, и она не пойдет в продажу недоработанной. Она должна стать шедевром, должна делать все, что способны вместить лампы Фрезена, а не только прибирать за кошками и умывать детей. «Фрэнк» сможет даже играть в пинг-понг, если захочет покупатель, и если он сможет заплатить за расширенную программу.
Я посмотрел на «Фрэнка». Он методично вытирал пыль со стола, причем каждую бумагу он возвращал именно туда, откуда брал.
– Правда, играть с ним будет неинтересно – он никогда не промахивается. Хотя мы можем научить его слегка мазать – введем в мозги специальную цепь. Ммм… да, именно так. Покупателям это понравится.
– Год. Один год, Дэн, и ни дня сверх этого. Я найду кого-нибудь, чтобы он помогал тебе.
– Майлз, – сказал я, – когда ты поймешь, что всеми конструкциями в нашем деле заправляю я? Когда «Фрэнк» будет готов, наступит твой черед… но ни секундой раньше.
– И все-таки вермута многовато, – ответил Майлз.
* * *
Я дорабатывал «Фрэнка», стараясь, чтобы он возможно меньше походил на разбитый мотороллер, и хозяйка могла бы похвастаться им перед соседями. Между делом я совершенствовал схему и даже выучил «Фрэнка» почесывать Пита под челюстью и поглаживать его так, как коту это нравилось. Честное слово, для этого потребовалась схема потоньше, чем у атомщиков. Майлз не подгонял меня, хотя и заходил иногда посмотреть, как движутся дела. Работал я, как правило, по ночам, после неизменного ужина с Беллой. Спал до полудня, потом ехал на фабрику, подписывал накопившиеся бумаги, посещал мастерскую. Потом снова подходило время вести Беллу в ресторан. Из кожи я не лез, помня о том, что творческая работа и так кого хочешь превратит во вьючную лошадь. К утру от меня так и несло потом, даже Пит не мог этого вынести.Однажды, после ужина, Белла спросила:
– Ты сейчас пойдешь в свою лабораторию?
– Конечно. Почему бы и нет?
– Это хорошо. Там нас должен ждать Майлз.
– Да?
– Он хочет провести собрание всех акционеров.
– Собрание всех акционеров? Зачем ему это?
– Это ненадолго. В самом деле, дорогой, последнее время ты совсем не в курсе дел фирмы. Майлз собирается подвести итоги и обговорить наш образ действий на будущее.
– Да, я занят только проектированием. А что еще я могу сделать для фирмы?
– Ничего, дорогой. Майлз говорит, что это не займет много времени.
– А в чем дело? Он что, сам не может решить?
– Майлз не говорил мне, зачем. Пожалуйста, дорогой, давай, допивай свой кофе – и пойдем.
Майлз уже и в самом деле ждал нас. Он торжественно пожал мне руку, словно мы месяц не виделись.
– В чем дело? – спросил я.
Вместо ответа он повернулся к Белл.
– Вы подготовили повестку дня?
Одно это должно было насторожить меня, ведь, по ее словам, она не знала, о чем собирался говорить Майлз. Но это меня не насторожило. Я верил ей, черт меня побери! Она подошла к сейфу, набрала шифр и открыла дверцу.
– Кстати, дорогая, – сказал я, – прошлой ночью я не смог его открыть. Ты что, изменила шифр?
Она перебирала бумаги.
– Разве я тебе не говорила? – спросила она, не оборачиваясь. – На прошлой неделе кто-то пытался взломать его, и полиция посоветовала сменить шифр.
– Ясно. Тогда сообщи мне новый, если не хочешь, чтобы я тебе названивал среди ночи.
– Конечно.
Она закрыла дверцу сейфа и положила на стол досье.
– Давайте начнем, – предложил Майлз, прочистив горло.
– Хорошо, – ответил я. – Дорогая, наши… впрочем, ты знаешь все эти формальности лучше меня… Среда, 18 ноября 1970 года, девять часов двадцать минут пополудни. Присутствуют все акционеры – следуют имена – Д.Б.Дэвис, председатель технического совета и главный инженер. Что осталось нерешенным от прошлого совещания?
Ничего такого не было.
– Чудесно. А теперь, Майлз, выкладывай, в чем дело.
Майлз снова прокашлялся.
– Я хочу проанализировать торговую политику фирмы и предложить программу развития. Кроме того, нужно обсудить наше финансовое положение.
– Финансовое положение? Не мели чепухи. Оно превосходно и с каждым месяцем становится все лучше. В чем дело, Майлз? Ты что, не готов к докладу? Выкладывай все как есть простыми словами.
– Наша новая программа требует расширения основного капитала фирмы.
– Какая еще новая программа?
– Постой, Дэн, сейчас ты все узнаешь. Пусть Белла прочитает ее нам.
– Ну… ладно. Пусть.
Короче говоря, Майлз, как и все юристы, обожал длинные обороты. Он хотел:
a) изъять «Фрэнка» из моего ведения, передать его на конвейер и без задержки пустить в продажу…
– Нет! – остановил я Беллу, прежде чем она дошла до пункта b).
– Подожди минутку, Дэн. Как представитель правления и главный управляющий, я имею право высказываться до конца. Повремени со своими замечаниями и позволь Белле дочитать.
– Хорошо… Но учти, с первым пунктом я не согласен.
Из пункта b)вытекало, что нам не следует разбрасываться. Мы взялись выпускать вещи не менее перспективные, чем автомобили, но то, что мы уже сделали – только начало. Нам следовало увеличить акционерный капитал и соответственно расширить производство, чтобы выйти на общенациональный, а затем и на мировой рынок.
Я забарабанил пальцами по столу. Мне до смерти не хотелось становиться главным инженером большой фирмы. Тогда у меня, чего доброго, отнимут чертежную доску, а если я закуплю усовершенствованные паяльники, профсоюзы объявят забастовку. Уж лучше было оставаться в армии и дослуживаться до генерала. Но возражать я не стал.
Пункт c)пояснил, что для этого требуются отнюдь не гроши, а миллионы. Предполагалось стать дочерней корпорацией при "Мэнникс Энтерпрайзис" – передать им наши акции, активы и "Умницу Фрэнка". И хотя мы оставались при своих прежних должностях (Майлз – главным управляющим, а я – главным инженером) и приобретали акции "Мэнникс Энт.", нашей свободе приходил конец: оба мы снова должны были работать на кого-то, в данном случае – на акционеров.
– Это все? – спросил я.
– Ммм… да. Бери слово и высказывайся.
– Значит, нам предоставляется право сидеть за рулем и распевать спиричуэлс.
– Не надо шутить, Дэн. Все идет так, как должно идти.
– А я и не шучу. Эти должности и привилегии – побрякушки для невольника, чтобы он не проклинал свою судьбу. Ну, ладно, а что буду делать я?
– Руководить.
Я выдвинул контрпредложение: все мы устраняемся от производства. Джек Шмидт, продававший нашу продукцию, был хорошим человеком и принимал наш заказ без единой рекламации: мне самому надо было копаться в схемах, совершенствовать их, находить неисправности. Без этого я чувствовал себя вялым, и жизнь мне была не мила. Потому-то я и работал по ночам. И от всего этого придется отказаться, наступить себе на горло ради того, чтобы стать в один ряд с General Motors и Consolidated. Ведь я не смог бы разорваться: изобретать и в то же время руководить производством.
Мое предложение сводилось к тому, что нам следует не разрастаться, а сократиться. Мы продадим кому-нибудь лицензии на «Горничных» и "Оконного Билли", а сами будем отгребать процент с продажи. Когда «Фрэнк» будет готов, мы и его продадим таким же образом. Если "Мэнникс Энтерпрайзис" купит наши лицензии и таким образом захватит рынок – Бог им в помощь! Тем временем, мы изменим свое название и станем "Исследовательской Корпорацией Дэвиса и Джентри". Работать будем, как и прежде, втроем, разве что я найму себе одного-двух механиков, а Майлз и Белла будут подсчитывать прибыли.
– Нет, Дэн, – Майлз покачал головой. – Допустим, лицензии дадут нам некоторую прибыль. Но мы получим гораздо больше, если будем производить товар сами.
– Черт побери, Майлз, мы не будем производить товар сами, и все тут! Ты хочешь продать наши души "Мэнникс Энт.", а чего ради? Только из-за денег? Но ведь человеку нужна только одна яхта, только один бассейн, да и то не каждый день, а время от времени… Не пройдет и года, как все это у тебя будет, раз уж тебе так хочется.
– Мне не хочется.
– Так что же тебе нужно?
Он посмотрел мне в глаза.
– Дэн, ты хочешь изобретать. Мой план обеспечит тебе все возможности для этого – людей, приборы, деньги – словом, все, о чем мечтает любой изобретатель. А я хочу вести большое дело. БОЛЬШОЕ дело. У меня такое призвание, – он быстро взглянул на Беллу. – Я не хочу до самой смерти торчать здесь, посреди пустыни Мохауве. Не хочу быть управляющим при изобретателе-одиночке.
Я вытаращился на него.
– Раньше ты говорил по-другому. Хочешь выйти из дела, старик? Ну, что ж… Мы с Беллой не будем тебе мешать. Я могу наскрести денег и выкупить твою долю. Мне бы не хотелось, чтобы кто-нибудь чувствовал себя прикованным к тачке.
Досадно, конечно, но если Майлз хотел уйти, у меня не было права его удерживать.
– Нет, из дела я выходить не хочу. Ты слышал, что я предлагаю. Это для нашей же пользы. Пойми меня.
Наверное, вид у меня был озадаченный.
– Значит, ты настаиваешь на своем? Хорошо, Белла, запиши, что я голосую против. Может быть потом мы вернемся к этому вопросу. Желаю счастья, Майлз.
– Давайте проголосуем, как положено, – ответил он упрямо. – Записывайте, Белла.
– Хорошо, сэр. Итак, Майлз Джентри голосует пакетом акций… – она зачитывает номера серий, – и подает свой голос за…
– За.
Белла что-то пометила в своей книге.
– Дэниель Б.Дэвис голосует пакетом акций… – опять цифры, словно она читала телефонный справочник, – и подает свой голос…
– Против, и это решает дело. Мне очень жаль, Майлз.
– Белл С.Даркин голосует пакетом акций… – снова цифры. – И я голосую за.
У меня отвисла челюсть.
– Но, детка, ты не можешь так поступить, – наконец, выдавил я. – Конечно, это твои акции, но ты понимаешь, что…
– Подведем итог, – пробурчал Майлз. – Большинство высказалось «за». Предложение принято. Запишите это.
– Да, сэр.
Несколько минут я молчал, не зная, что сказать. Потом кричал на нее, убеждал, говорил, что она поступила нечестно – ведь я подарил ей эти акции, вовсе не намереваясь упустить контроль над нашим делом. Это был просто подарок от чистого сердца. Если она способна на такой фокус, тогда пусть объяснит, как быть с нашим браком…
Она посмотрела мне в глаза. Лицо было совершенно чужим.
– Дэн Дэвис, если после того, что вы здесь наговорили, вы еще думаете, что между нами возможны какие-то отношения, то вы еще больший болван, чем я предполагала. – Она повернулась к Джентри. – Подвезешь меня домой, Майлз?
– Конечно, дорогая.
Я начал было что-то говорить, потом замолчал, повернулся и вышел, позабыв свою шляпу. Давно было пора уйти. А может быть, следовало убить Майлза, раз уж я не мог пальцем тронуть Беллу…
Естественно, мне было не до сна. В четыре часа утра я встал с кровати, позвонил в бюро перевозок, согласился заплатить сверх тарифа, и в пять часов тридцать минут был у ворот фабрики вместе с грузовиком. Я хотел подвезти его к главному входу, чтобы погрузить «Фрэнка» тельфером – ведь в нем было добрых четыреста фунтов.
На воротах висел замок.
Обдираясь о колючую проволоку, я перелез через забор. Запертые ворота меня не беспокоили – в мастерской была сотня инструментов, и каждым из них я мог отпереть ворота. Но и на двери мастерской был новый замок.
Я огляделся, прикидывая, сломать ли мне его или просто снять дверь с петель, и тут мне крикнули:
– Эй, ты! Руки вверх!
Рук я не поднял, но обернулся.
Средних лет мужчина нацелил на меня шпалер преизрядного калибра.
– Кто ты такой, черт побери?
– А вы?
– Я – Дэн Дэвис, главный инженер этого бардака.
– А… – он немного обмяк, но гаубицы своей не отвел. – Да, вы соответствуете описанию. Но если у вас есть какой-нибудь документ, покажите его мне.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента