Страница:
ПЛАЧ ПО ПРОШЛОМУ
Испанцы, глаза которых были затуманены невежеством, фанатизмом и алчностью, погубили в Мексике драгоценное наследие человечества. Они лишили будущие поколения информации о ярких и замечательных цивилизациях, ранее процветавших в Центральной Америке.
Какова, например, была подлинная история сияющего «идола», который хранился в святилище Ачиотлана, столице микстеков? Мы знаем об этом любопытном предмете из описаний очевидца, отца Бургоа (XVI век):
"Материал был исключительной ценности, ибо это был изумруд размером с толстый стручок перца [capsicum], на котором была с величайшим искусством выгравирована птичка и готовая к нападению свившаяся змея. Камень был так прозрачен, что буквально светился изнутри с яркостью свечи. Эта драгоценность была очень древней, и преданий о том, откуда пошло поклонение ей, не сохранилось".
Что мы могли узнать, если бы в наше время удалось исследовать этот «очень древний» камень? И каков был его действительный возраст? Мы уже никогда этого не узнаем, потому что некий монах Бенито, первый миссионер в Ачи-отлане, отнял этот камень у индейцев: «Он растолок его в порошок, хотя один испанец предлагал за него три тысячи дукатов, размешал в воде, вылил на землю и растоптал…»
Столь же типично расточительным по отношению к интеллектуальным сокровищам мексиканской истории является неведение Кортеса, которому император ацтеков Монтесума преподнес два подарка. Это были круглые календари размером с колеса кареты, один из чистого серебра, другой — из чистого золота. Оба они были покрыты изысканно выгравированными иероглифами, которые могли нести исключительно ценную информацию. Но Кортес сразу же переплавил их в слитки.
По всей Центральной Америке монахи с неистовостью вычищали все из собраний знаний, накопленных с древнейших времен, сваливали в кучи и сжигали. Так, например, в июне 1562 года на главной площади Мани (чуть южнее современной Мериды в провинции Юкатан) монах Диего де Ланда сжег тысячи рукописей майя, чьи свитки из оленьего пергамента были покрыты иллюстрациями и иероглифами. Он также уничтожил бессчетное количество «идолов» и «алтарей», которые он объявил «делом рук дьявола, злостно желавшего отвратить индейцев от пути истинного и не дать им принять христианство…» В другом месте он так развивал эту тему:
"Мы нашли множество книг [написанных индейскими буквами], но поскольку в них не было ничего, кроме суеверий и дьявольских предрассудков, мы все их сожгли, что туземцы восприняли с большой скорбью ц болью".
Эту боль должны чувствовать не только «туземцы», но и все люди во все времена, если они хотят знать правду о прошлом.
Многие другие «божьи люди», даже еще более безжалостные, чем Диего де Ланда, участвовали в решении сатанинской задачи: уничтожить историческую память народов Центральной Америки. Среди них отличился епископ Мексики Хуан де Сумаррага, который похвалялся, что уничтожил 20000 идолов и 500 индейских храмов. В ноябре 1530 года он сжег принявшего христианство ацтекского аристократа, обвинив его в возврате к поклонению богу дождя. Позднее на рыночной площади в Техкоко он устроил грандиозный костер из трудов по астрономии, рисунков, рукописей и иероглифических текстов, которые конкистадоры силой отбирали у ацтеков в течение предшествующих одиннадцати лет. Вместе с дымом от преданной огню сокровищницы знаний и истории навсегда рассеялись надежды человечества на то, чтобы частично излечиться от коллективной амнезии.
Что же осталось нам из письменного наследия-древних обитателей Центральной Америки? Благодаря испанцам это меньше двух десятков оригиналов рукописей и свитков.
Как утверждалось, во многих документах, которые по милости монахов обратились в пепел, содержались «летописи прошлых веков».
О чем повествовали эти утраченные летописи? Какие тайны хранили они?
Какова, например, была подлинная история сияющего «идола», который хранился в святилище Ачиотлана, столице микстеков? Мы знаем об этом любопытном предмете из описаний очевидца, отца Бургоа (XVI век):
"Материал был исключительной ценности, ибо это был изумруд размером с толстый стручок перца [capsicum], на котором была с величайшим искусством выгравирована птичка и готовая к нападению свившаяся змея. Камень был так прозрачен, что буквально светился изнутри с яркостью свечи. Эта драгоценность была очень древней, и преданий о том, откуда пошло поклонение ей, не сохранилось".
Что мы могли узнать, если бы в наше время удалось исследовать этот «очень древний» камень? И каков был его действительный возраст? Мы уже никогда этого не узнаем, потому что некий монах Бенито, первый миссионер в Ачи-отлане, отнял этот камень у индейцев: «Он растолок его в порошок, хотя один испанец предлагал за него три тысячи дукатов, размешал в воде, вылил на землю и растоптал…»
Столь же типично расточительным по отношению к интеллектуальным сокровищам мексиканской истории является неведение Кортеса, которому император ацтеков Монтесума преподнес два подарка. Это были круглые календари размером с колеса кареты, один из чистого серебра, другой — из чистого золота. Оба они были покрыты изысканно выгравированными иероглифами, которые могли нести исключительно ценную информацию. Но Кортес сразу же переплавил их в слитки.
По всей Центральной Америке монахи с неистовостью вычищали все из собраний знаний, накопленных с древнейших времен, сваливали в кучи и сжигали. Так, например, в июне 1562 года на главной площади Мани (чуть южнее современной Мериды в провинции Юкатан) монах Диего де Ланда сжег тысячи рукописей майя, чьи свитки из оленьего пергамента были покрыты иллюстрациями и иероглифами. Он также уничтожил бессчетное количество «идолов» и «алтарей», которые он объявил «делом рук дьявола, злостно желавшего отвратить индейцев от пути истинного и не дать им принять христианство…» В другом месте он так развивал эту тему:
"Мы нашли множество книг [написанных индейскими буквами], но поскольку в них не было ничего, кроме суеверий и дьявольских предрассудков, мы все их сожгли, что туземцы восприняли с большой скорбью ц болью".
Эту боль должны чувствовать не только «туземцы», но и все люди во все времена, если они хотят знать правду о прошлом.
Многие другие «божьи люди», даже еще более безжалостные, чем Диего де Ланда, участвовали в решении сатанинской задачи: уничтожить историческую память народов Центральной Америки. Среди них отличился епископ Мексики Хуан де Сумаррага, который похвалялся, что уничтожил 20000 идолов и 500 индейских храмов. В ноябре 1530 года он сжег принявшего христианство ацтекского аристократа, обвинив его в возврате к поклонению богу дождя. Позднее на рыночной площади в Техкоко он устроил грандиозный костер из трудов по астрономии, рисунков, рукописей и иероглифических текстов, которые конкистадоры силой отбирали у ацтеков в течение предшествующих одиннадцати лет. Вместе с дымом от преданной огню сокровищницы знаний и истории навсегда рассеялись надежды человечества на то, чтобы частично излечиться от коллективной амнезии.
Что же осталось нам из письменного наследия-древних обитателей Центральной Америки? Благодаря испанцам это меньше двух десятков оригиналов рукописей и свитков.
Как утверждалось, во многих документах, которые по милости монахов обратились в пепел, содержались «летописи прошлых веков».
О чем повествовали эти утраченные летописи? Какие тайны хранили они?
ГИГАНТЫ С ДЕФОРМИРОВАННОЙ ФИГУРОЙ
Уже в то время, когда продолжали пылать костры из свитков, некоторые испанцы начали осознавать, что «в Мексике еще до ацтеков существовала некогда по-настоящему великая цивилизация». Как ни странно, одним из первых к осознанию этого факта пришел Диего де Ланда. После аутодафе в Мани в его душе произошел крутой перелом. В дальнейшем он поставил себе задачу спасти то, что еще уцелело из сокровищницы древних знаний, в уничтожении которой он ранее принимал деятельное участие. И тогда он стал усердным собирателем преданий и устных рассказов туземного населения Юкатана.
Мы многим обязаны летописцу Бернардино де Саагуну, монаху-францисканцу. Крупный лингвист, он, как рассказывают, «разыскивал самых знающих и старейших туземцев и просил их изобразить при помощи ацтекского иероглифического письма то, что они могли ясно вспомнить из истории ацтеков, их верований и сказаний». Так Саагун сумел накопить подробнейшую информацию в области антропологии, мифологии и истории древней Мексики, которую в дальнейшем изложил в двенадцатитомном ученом труде. Этот труд был запрещен испанскими властями, но, к счастью, один его экземпляр, хотя и не полный, уцелел.
Еще один францисканец, Диего де Дуран, неутомимый и отважный собиратель туземных преданий, боролся за то, чтобы восстановить утерянные знания прошлого. Он посетил Чолула в 1585 году, во время быстрых и катастрофических перемен. Там он беседовал с уважаемым старейшиной города, которому было, как утверждают, более ста лет. Тот рассказал ему историю строительства великого зиккурата:
"Вначале, до сотворения солнечного света, это место, Чолула, лежало во мраке и неизвестности. Кругом была равнина без единого холма или возвышенности, тут и там покрытая водой, причем не было на ней ни одного дерева или постройки. Сразу после того, как на востоке появился свет и взошло солнце, появились гиганты с деформированной фигурой, которые завладели землей. Очарованные светом и красотой солнца, они решили построить башню такой высоты, чтобы она доставала до неба. Набрав для этой цели материала, они отыскали очень липкую глину и смолу и принялись за постройку… Они довели ее до немыслимой высоты, когда она уже вот-вот должна была достать до неба. Но тут разгневанный бог Небес сказал небожителям: «Видели вы этих, с земли, которые, будучи очарованы светом и красотой солнца, набрались наглости, чтобы построить башню, достающую сюда? Идите и спутайте их планы, ибо не должно им, с земли, живущим во плоти, смешаться с нами». Тогда небожители налетели, словно вспышки молний, разрушили по стройку, разделили строителей и разбросали их по разным уголкам земли".
Именно этот рассказ, очень близкий к библейской истории Вавилонского Столпотворения (которая, в свою очередь. является переработкой еще более старого Месопотамского предания), привел меня в Чолулу.
Близость центральноамериканских и ближневосточных сказаний очевидна. Однако, несмотря на их сходство, имеются и различия, слишком важные, чтобы ими пренебречь. Разумеется, сходство может основываться на неизвестных нам контактах в доколумбову эпоху между Ближним Востоком и Новым Светом. Но существует гипотеза, которая позволяет одновременно объяснить и сходство, и различия. Что если эти два варианта легенды на протяжении нескольких тысяч лет развивались независимо друг от друга, но произошли от одного очень древнего корня?
Мы многим обязаны летописцу Бернардино де Саагуну, монаху-францисканцу. Крупный лингвист, он, как рассказывают, «разыскивал самых знающих и старейших туземцев и просил их изобразить при помощи ацтекского иероглифического письма то, что они могли ясно вспомнить из истории ацтеков, их верований и сказаний». Так Саагун сумел накопить подробнейшую информацию в области антропологии, мифологии и истории древней Мексики, которую в дальнейшем изложил в двенадцатитомном ученом труде. Этот труд был запрещен испанскими властями, но, к счастью, один его экземпляр, хотя и не полный, уцелел.
Еще один францисканец, Диего де Дуран, неутомимый и отважный собиратель туземных преданий, боролся за то, чтобы восстановить утерянные знания прошлого. Он посетил Чолула в 1585 году, во время быстрых и катастрофических перемен. Там он беседовал с уважаемым старейшиной города, которому было, как утверждают, более ста лет. Тот рассказал ему историю строительства великого зиккурата:
"Вначале, до сотворения солнечного света, это место, Чолула, лежало во мраке и неизвестности. Кругом была равнина без единого холма или возвышенности, тут и там покрытая водой, причем не было на ней ни одного дерева или постройки. Сразу после того, как на востоке появился свет и взошло солнце, появились гиганты с деформированной фигурой, которые завладели землей. Очарованные светом и красотой солнца, они решили построить башню такой высоты, чтобы она доставала до неба. Набрав для этой цели материала, они отыскали очень липкую глину и смолу и принялись за постройку… Они довели ее до немыслимой высоты, когда она уже вот-вот должна была достать до неба. Но тут разгневанный бог Небес сказал небожителям: «Видели вы этих, с земли, которые, будучи очарованы светом и красотой солнца, набрались наглости, чтобы построить башню, достающую сюда? Идите и спутайте их планы, ибо не должно им, с земли, живущим во плоти, смешаться с нами». Тогда небожители налетели, словно вспышки молний, разрушили по стройку, разделили строителей и разбросали их по разным уголкам земли".
Именно этот рассказ, очень близкий к библейской истории Вавилонского Столпотворения (которая, в свою очередь. является переработкой еще более старого Месопотамского предания), привел меня в Чолулу.
Близость центральноамериканских и ближневосточных сказаний очевидна. Однако, несмотря на их сходство, имеются и различия, слишком важные, чтобы ими пренебречь. Разумеется, сходство может основываться на неизвестных нам контактах в доколумбову эпоху между Ближним Востоком и Новым Светом. Но существует гипотеза, которая позволяет одновременно объяснить и сходство, и различия. Что если эти два варианта легенды на протяжении нескольких тысяч лет развивались независимо друг от друга, но произошли от одного очень древнего корня?
ОСТАТКИ
Вот что говорит «Библия» о «башне, высотою до небес»:
«На всей земле был один язык и одно наречие. Двинувшись с Востока, они нашли в земле Сеннаар равнину и поселились там. И сказали друг другу: наделаем кирпичей и обожжем огнем. И стали у них кирпичи вместо камней, а земляная смола вместо извести. И сказали они: построим себе город и башню, высотою до небес. И сделаем себе имя, прежде чем рассеемся по лицу всей земли. И сошел Господь посмотреть город и башню, которые строили сыны человеческие. И сказал Господь: вот один народ, и один у всех язык; и вот что начали они делать, и не отстанут они от того, что задумали делать. Сойдем же, и смешаем так язык их, чтобы один не понимал речи другого. И рассеял их Господь оттуда по всей земле; и они перестали строить город. Посему дано ему имя: Вавилон, ибо там смешал Господь язык всей земли, и оттуда рассеял их Господь по всей земле».
Стих, заинтересовавший меня больше всего, недвусмысленно говорит, что древние строители Вавилонской башни решили построить ее в качестве памятника самим себе, чтобы их имя не было забыто — даже, если будут забыты их цивилизация и язык. Возможно ли, чтобы теми же соображениями руководствовались в Чолуле?
Лишь горстка памятников в Мексике, как считают археологи, имеет возраст свыше 2000 лет. Одним из них, несомненно, является Чолула. Никто не может сказать наверняка, в какие далекие времена стали возводить его крепостные валы. Однако уже за тысячи лет до того, как стройка развернулась около 300 года до н.э., на месте, где поднялся великий зиккурат Кецалькоатля, уже стояли более древние сооружения.
Есть пример, который свидетельствует, что остатки древнейшей в Центральной Америке цивилизации вполне могут оставаться до сих пор неоткрытыми. Немного южнее университетского городка Мехико, неподалеку от автострады, соединяющей столицу с Куэрнавакой, стоит круглая ступенчатая пирамида, весьма сложная по своей архитектуре (с четырьмя галереями и центральной лестницей). Она была частично расчищена в 20-е годы из-под слоя лавы. На площадку были приглашены геологи, чтобы датировать лаву. Они провели подробное исследование и, ко всеобщему удивлению, дали заключение, что вулканическое извержение, которое полностью погребло три стороны этой пирамиды (а затем и 150 квадратных километров окружающей территории), произошло по меньшей мере 7000 лет назад.
Это свидетельство геологов было проигнорировано историками и археологами, которые не поверили, что в столь древние времена на территории Мексики могла существовать цивилизация, способная построить пирамиду. Следует отметить, однако, что американский археолог Байрон Каммингс, который первым проводил здесь раскопки по заданию Национального географического общества США, был убежден, что четко разграниченные слои выше и ниже пирамиды (сформировавшиеся до и после извержения), однозначно свидетельствуют о том, что это — «старейший храм, открытый на Американском континенте». Он пошел еще дальше геологов и категорически заявил, что храм «обратился в руины около 8500 лет назад».
«На всей земле был один язык и одно наречие. Двинувшись с Востока, они нашли в земле Сеннаар равнину и поселились там. И сказали друг другу: наделаем кирпичей и обожжем огнем. И стали у них кирпичи вместо камней, а земляная смола вместо извести. И сказали они: построим себе город и башню, высотою до небес. И сделаем себе имя, прежде чем рассеемся по лицу всей земли. И сошел Господь посмотреть город и башню, которые строили сыны человеческие. И сказал Господь: вот один народ, и один у всех язык; и вот что начали они делать, и не отстанут они от того, что задумали делать. Сойдем же, и смешаем так язык их, чтобы один не понимал речи другого. И рассеял их Господь оттуда по всей земле; и они перестали строить город. Посему дано ему имя: Вавилон, ибо там смешал Господь язык всей земли, и оттуда рассеял их Господь по всей земле».
Стих, заинтересовавший меня больше всего, недвусмысленно говорит, что древние строители Вавилонской башни решили построить ее в качестве памятника самим себе, чтобы их имя не было забыто — даже, если будут забыты их цивилизация и язык. Возможно ли, чтобы теми же соображениями руководствовались в Чолуле?
Лишь горстка памятников в Мексике, как считают археологи, имеет возраст свыше 2000 лет. Одним из них, несомненно, является Чолула. Никто не может сказать наверняка, в какие далекие времена стали возводить его крепостные валы. Однако уже за тысячи лет до того, как стройка развернулась около 300 года до н.э., на месте, где поднялся великий зиккурат Кецалькоатля, уже стояли более древние сооружения.
Есть пример, который свидетельствует, что остатки древнейшей в Центральной Америке цивилизации вполне могут оставаться до сих пор неоткрытыми. Немного южнее университетского городка Мехико, неподалеку от автострады, соединяющей столицу с Куэрнавакой, стоит круглая ступенчатая пирамида, весьма сложная по своей архитектуре (с четырьмя галереями и центральной лестницей). Она была частично расчищена в 20-е годы из-под слоя лавы. На площадку были приглашены геологи, чтобы датировать лаву. Они провели подробное исследование и, ко всеобщему удивлению, дали заключение, что вулканическое извержение, которое полностью погребло три стороны этой пирамиды (а затем и 150 квадратных километров окружающей территории), произошло по меньшей мере 7000 лет назад.
Это свидетельство геологов было проигнорировано историками и археологами, которые не поверили, что в столь древние времена на территории Мексики могла существовать цивилизация, способная построить пирамиду. Следует отметить, однако, что американский археолог Байрон Каммингс, который первым проводил здесь раскопки по заданию Национального географического общества США, был убежден, что четко разграниченные слои выше и ниже пирамиды (сформировавшиеся до и после извержения), однозначно свидетельствуют о том, что это — «старейший храм, открытый на Американском континенте». Он пошел еще дальше геологов и категорически заявил, что храм «обратился в руины около 8500 лет назад».
ПИРАМИДЫ НА ПИРАМИДАХ
Входя внутрь пирамиды в Чолуле, вы действительно ощущаете себя в созданной людьми горе. Туннели (а их суммарная длина около 10 километров) относительно свежие: их вырыли бригады археологов, которые усердно копались здесь с 1931 пo 1966 год — пока не иссякло финансирование. Однако эти узкие коридоры с низкими сводами создают атмосферу древности. Влажные и прохладные, они манят своей таинственной темнотой.
Следуя за лучом фонарика, мы углублялись в пирамиду. Археологические раскопки установили, что сооружение было делом не одной династии (как, скажем, принято считать о пирамидах Гизы в Египте), по самым скромным оценкам, стройка продолжалась чрезвычайно долго — порядка двух тысяч лет или около того. Иными словами, это был коллективный проект, рожденный трудом многих поколений представителей разных культур (ольмеков, теотиуаканцев, тольтеков, сапотеков, микстеков, чолуйанцев и ацтеков), которые прошли через Чолулу с тех пор, как в Мексике занялась заря цивилизации.
Хотя неизвестно, кто являлись здесь самыми первыми строителями, удалось установить что первым крупным сооружением на площади была высокая коническая пирамида в форме перевернутого ведра, с плоской вершиной, на которой стоял храм. Намного позднее поверх этого первоначального кургана было воздвигнуто аналогичное сооружение, то есть «второе перевернутое ведро», из глины и камней. Теперь основание храма стало находиться на высоте более 60 метров над окружающей равниной. Впоследствии, в течение следующих полутора тысяч лет, четыре или пять других культур вносили свой вклад в формирование окончательного облика монумента. Они делали это, расширяя в несколько этапов его основание, но уже не увеличивая его высоту. Таким вот образом, как-будто осуществляя план неизвестного автора, созданная людьми гора в Чолуле приобрела характерные очертания четырехъярусного зиккурата. Сегодня стороны ее основания достигают почти полукилометра — вдвое больше, чем у Великой пирамиды в Гизе, а ее полный объем оценивается в три миллиона кубометров(!), что делает ее, как кратко резюмирует один авторитетный ученый Курт Мендельссон, «крупнейшим искусственным сооружением на земле».
Зачем? К чему все эти муки? Какое имя хотели увековечить древние обитатели Центральной Америки? Шагая по путанице коридоров и проходов, вдыхая прохладный, отдающий глиной воздух, я чувствовал дискомфорт от сознания того, какой огромный вес пирамиды нависает надо мной. Это было крупнейшее сооружение в мире, и оно было воздвигнуто здесь в честь центральноамериканского божества, о котором неизвестно почти ничего.
Мы должны благодарить конкистадоров и католическую церковь за то, что от нас оказалась сокрытой подлинная история Кецалькоатля и его последователей. Разрушение и осквернение древнего храма в Чолуле, уничтожение идолов, алтарей и календарей, огромные костры из рукописей, рисунков и свитков с иероглифами почти полностью заглушили голоса прошлого. Но легенды подарили нам один, но весьма впечатляющий образ: память о «гигантах с деформированной фигурой», которые были первыми строителями.
Следуя за лучом фонарика, мы углублялись в пирамиду. Археологические раскопки установили, что сооружение было делом не одной династии (как, скажем, принято считать о пирамидах Гизы в Египте), по самым скромным оценкам, стройка продолжалась чрезвычайно долго — порядка двух тысяч лет или около того. Иными словами, это был коллективный проект, рожденный трудом многих поколений представителей разных культур (ольмеков, теотиуаканцев, тольтеков, сапотеков, микстеков, чолуйанцев и ацтеков), которые прошли через Чолулу с тех пор, как в Мексике занялась заря цивилизации.
Хотя неизвестно, кто являлись здесь самыми первыми строителями, удалось установить что первым крупным сооружением на площади была высокая коническая пирамида в форме перевернутого ведра, с плоской вершиной, на которой стоял храм. Намного позднее поверх этого первоначального кургана было воздвигнуто аналогичное сооружение, то есть «второе перевернутое ведро», из глины и камней. Теперь основание храма стало находиться на высоте более 60 метров над окружающей равниной. Впоследствии, в течение следующих полутора тысяч лет, четыре или пять других культур вносили свой вклад в формирование окончательного облика монумента. Они делали это, расширяя в несколько этапов его основание, но уже не увеличивая его высоту. Таким вот образом, как-будто осуществляя план неизвестного автора, созданная людьми гора в Чолуле приобрела характерные очертания четырехъярусного зиккурата. Сегодня стороны ее основания достигают почти полукилометра — вдвое больше, чем у Великой пирамиды в Гизе, а ее полный объем оценивается в три миллиона кубометров(!), что делает ее, как кратко резюмирует один авторитетный ученый Курт Мендельссон, «крупнейшим искусственным сооружением на земле».
Зачем? К чему все эти муки? Какое имя хотели увековечить древние обитатели Центральной Америки? Шагая по путанице коридоров и проходов, вдыхая прохладный, отдающий глиной воздух, я чувствовал дискомфорт от сознания того, какой огромный вес пирамиды нависает надо мной. Это было крупнейшее сооружение в мире, и оно было воздвигнуто здесь в честь центральноамериканского божества, о котором неизвестно почти ничего.
Мы должны благодарить конкистадоров и католическую церковь за то, что от нас оказалась сокрытой подлинная история Кецалькоатля и его последователей. Разрушение и осквернение древнего храма в Чолуле, уничтожение идолов, алтарей и календарей, огромные костры из рукописей, рисунков и свитков с иероглифами почти полностью заглушили голоса прошлого. Но легенды подарили нам один, но весьма впечатляющий образ: память о «гигантах с деформированной фигурой», которые были первыми строителями.
Глава 16
СВЯТИЛИЩЕ ЗМЕИ
Из Чолулы мы поехали на восток, мимо процветающих городов Пуэбла, Орисаба и Кордоба, в сторону Веракруса и Мексиканского залива. Пересекли Сьерра-Мадре-Ориенталь с вершинами, подернутыми туманом, где воздух холодный и прозрачный, потом спустились к тропическим равнинам, покрытым пышными плантациями пальм и бананов. Мы направлялись в самое сердце старейшей и самой загадочной цивилизации в Мексике — к ольмекам, чье имя означает «каучуковые люди».
Ольмеки, история которых восходит ко второму тысячелетию до н.э., прекратили свое существование за полторы тысячи лет до подъема империи ацтеков. У ацтеков сохранились, однако, устойчивые предания об ольмеках. Кстати, именно ацтеки назвали их так в честь области на побережье Мексиканского залива, где производился каучук и где, по преданиям, ольмеки обитали. Эта область находится между современным Веракрусом на западе и Сьюдад-дель-Кармен на востоке. Именно здесь ацтеки разыскали ряд старинных ритуальных предметов ольмеков и по неизвестным причинам собрали их и поместили на почетное место в своих храмах.
Глядя на карту, я видел синюю линию реки Коацекоалькос, текущей к Мексиканскому заливу почти посередине легендарной родины ольмеков. Здесь, где некогда разрастались каучуковые деревья, теперь развивается нефтяная промышленность, и тропический рай превращается в некое подобие последнего круга Дантова ада. После нефтяного бума 1973 года город Коацекоалькос, беспечный, но не особенно процветающий, вдруг превратился в транспортный узел и центр нефтепереработки с удобными отелями и населением в полмиллиона. Он расположен совсем близко от центра промышленной зоны, где практически все, представляющее интерес с точки зрения археологии и уцелевшее от разграбления испанцами в эпоху завоевания, оказалось погубленным ненасытной экспансией нефтяного бизнеса. Поэтому больше не представляется возможным на основе прямых свидетельств подтвердить или опровергнуть интригующие намеки легенд, что некогда здесь происходили события чрезвычайной важности.
Я помнил, что Коацекоалькос означает «Святилище Змеи». Именно здесь в далекой древности высадился на берег Кецалькоатль со своими спутниками, прибыв в Мексику из-за моря на судах, «борта которых блестели подобно змеиной коже». И отсюда же, по преданию, он отплыл на своем плоту из змей, покидая Центральную Америку. Мне представлялось, что название «Святилище Змеи» относилось ко всей родине ольмеков, включая не только Коацекоалькос, но и другие районы, менее разоренные промышленным прогрессом.
Действительно, сначала в Трес-Сапотес, к западу от Коацекоалькоса, а затем в Сан-Лоренсо и Ла-Вента, к югу и востоку от него, были обнаружены многочисленные образцы типично ольмекской скульптуры. Все они были высечены из базальтовых монолитов или другого столь же прочного камня. Некоторые имели вид гигантских голов весом до тридцати тонн. Другие представляли собой массивные стелы с высеченными на них сценами встречи двух явно различных человеческих рас, причем американо-индейской среди них не было.
Кто бы ни был создателем этих выдающихся произведений искусства, он, очевидно, принадлежал к утонченной, хорошо организованной, процветающей и технически развитой цивилизации. Беда в том, что кроме этих произведений не осталось абсолютно ничего, по чему можно было бы судить о характере и происхождении этой цивилизации. Ясно было лишь то, что ольмеки (археологи с радостью взяли на вооружение термин ацтеков) обитали в Центральной Америке около 1500 года до н.э., причем их изысканная культура к этому моменту вполне сложилась.
Ольмеки, история которых восходит ко второму тысячелетию до н.э., прекратили свое существование за полторы тысячи лет до подъема империи ацтеков. У ацтеков сохранились, однако, устойчивые предания об ольмеках. Кстати, именно ацтеки назвали их так в честь области на побережье Мексиканского залива, где производился каучук и где, по преданиям, ольмеки обитали. Эта область находится между современным Веракрусом на западе и Сьюдад-дель-Кармен на востоке. Именно здесь ацтеки разыскали ряд старинных ритуальных предметов ольмеков и по неизвестным причинам собрали их и поместили на почетное место в своих храмах.
Я помнил, что Коацекоалькос означает «Святилище Змеи». Именно здесь в далекой древности высадился на берег Кецалькоатль со своими спутниками, прибыв в Мексику из-за моря на судах, «борта которых блестели подобно змеиной коже». И отсюда же, по преданию, он отплыл на своем плоту из змей, покидая Центральную Америку. Мне представлялось, что название «Святилище Змеи» относилось ко всей родине ольмеков, включая не только Коацекоалькос, но и другие районы, менее разоренные промышленным прогрессом.
Действительно, сначала в Трес-Сапотес, к западу от Коацекоалькоса, а затем в Сан-Лоренсо и Ла-Вента, к югу и востоку от него, были обнаружены многочисленные образцы типично ольмекской скульптуры. Все они были высечены из базальтовых монолитов или другого столь же прочного камня. Некоторые имели вид гигантских голов весом до тридцати тонн. Другие представляли собой массивные стелы с высеченными на них сценами встречи двух явно различных человеческих рас, причем американо-индейской среди них не было.
Кто бы ни был создателем этих выдающихся произведений искусства, он, очевидно, принадлежал к утонченной, хорошо организованной, процветающей и технически развитой цивилизации. Беда в том, что кроме этих произведений не осталось абсолютно ничего, по чему можно было бы судить о характере и происхождении этой цивилизации. Ясно было лишь то, что ольмеки (археологи с радостью взяли на вооружение термин ацтеков) обитали в Центральной Америке около 1500 года до н.э., причем их изысканная культура к этому моменту вполне сложилась.
САНТЬЯГО-ТУСТЛА
Мы провели ночь в рыбацком порту Альварадо и на следующий день продолжили свой путь на восток. Дорога, по которой мы ехали, вилась между плодородными холмами и долинами. Время от времени, прежде чем повернуть внутрь страны, дорога открывала вид на Мексиканский залив. Перед нами мелькали зеленые лужайки, пламенеющие деревья, деревушки, спрятавшиеся в долинах, заросших травой, где неуклюжие свиньи рылись в кучах отбросов. Потом мы взобрались на вершину холма, и перед нами раскинулся простор полей и лесов, обрамленный утренним туманом и размытыми контурами далеких гор.
Через несколько километров мы спустились в долину, на дне которой лежал старый колониальный город Сантьяго-Тустла. Здесь вас окружает буйство цветов: кричащие витрины магазинов, красные черепичные крыши, желтые соломенные шляпы, кокосовые пальмы, банановые деревья, ярко одетые дети. В некоторых магазинах и кафе гремела музыка. На главной площади Сокало воздух был наполнен влагой, хлопаньем крыльев и пением ярких тропических птиц. Центр площади занимал зеленый сквер, в середине которого, подобно магическому талисману, красовалось огромное, около трех метров высотой, высеченное из серой каменной глыбы изображение негритянской головы в шлеме. Толстые губы, широкие ноздри, глаза безмятежно закрыты, подбородок покоится на земле; выражение лица — угрюмо-терпеливое.
Итак, перед нами первая загадка ольмеков: монументальная скульптура, которой более 2000 лет, изображает человека с несомненно негроидными чертами лица. Разумеется, 2000 лет назад в Новом Свете не было черных африканцев, первые из них появились намного позже конкисты, когда началась работорговля. Однако существует твердое свидетельство палеоантропологов, что в составе одной из миграций на территорию американского континента во время последнего ледникового периода действительно попадали люди негроидной расы. Эта миграция происходила около 15000 года до н.э.
Голова, которую называют «Кобата» по имени поместья, где она была найдена, является крупнейшей из шестнадцати аналогичных ольмекских скульптур, обнаруженных в Мексике. Считается, что ее изваяли незадолго до Рождества Христова, и вес ее превышает 30 тонн.
Через несколько километров мы спустились в долину, на дне которой лежал старый колониальный город Сантьяго-Тустла. Здесь вас окружает буйство цветов: кричащие витрины магазинов, красные черепичные крыши, желтые соломенные шляпы, кокосовые пальмы, банановые деревья, ярко одетые дети. В некоторых магазинах и кафе гремела музыка. На главной площади Сокало воздух был наполнен влагой, хлопаньем крыльев и пением ярких тропических птиц. Центр площади занимал зеленый сквер, в середине которого, подобно магическому талисману, красовалось огромное, около трех метров высотой, высеченное из серой каменной глыбы изображение негритянской головы в шлеме. Толстые губы, широкие ноздри, глаза безмятежно закрыты, подбородок покоится на земле; выражение лица — угрюмо-терпеливое.
Итак, перед нами первая загадка ольмеков: монументальная скульптура, которой более 2000 лет, изображает человека с несомненно негроидными чертами лица. Разумеется, 2000 лет назад в Новом Свете не было черных африканцев, первые из них появились намного позже конкисты, когда началась работорговля. Однако существует твердое свидетельство палеоантропологов, что в составе одной из миграций на территорию американского континента во время последнего ледникового периода действительно попадали люди негроидной расы. Эта миграция происходила около 15000 года до н.э.
Голова, которую называют «Кобата» по имени поместья, где она была найдена, является крупнейшей из шестнадцати аналогичных ольмекских скульптур, обнаруженных в Мексике. Считается, что ее изваяли незадолго до Рождества Христова, и вес ее превышает 30 тонн.
ТРЕС-САПОТЕС
От Сантьяго-Тустла мы проехали двадцать пять километров на юго-запад через дикие и заросшие буйной растительностью места до Трес-Сапотес, позднеольмекского поселения, расцвет которого приходится на период между 500 годом до н.э. и 100 годом н.э. Теперь оно превратилось в несколько курганов, разбросанных среди кукурузных полей. В 1930-1940 годы американский археолог Мэтью Стирлинг проводил здесь обширные раскопки.
Историки-догматики этого периода, насколько я помню, упорно продолжали считать, что цивилизация майя — древнейшая в Центральной Америке. В этом можно не сомневаться, утверждали они, потому что недавно расшифрованный календарь майя из точек и тире позволил точно датировать большое количество церемониальных надписей. Самая ранняя датировка находок в раскопках, связанных с майя, относилась в то время к 228 году н.э. Поэтому потря сением основ академического статус-кво явилась стела, найденная Стерлингом при раскопках в Трес-Сапотес, с более ранней датировкой. Дата, обозначенная на ней точками и тире, соответствовала 3 сентября 32 года до н.э.
Самым потрясающим было то, что Трес-Сапотес вовсе не был городом майя. Он был полностью, исключительно, несомненно, ольмекским. Это означало, что именно ольмеки, а не майя, изобрели календарь, что именно культура ольмеков, а не майя, является «прародительницей» культур Центральной Америки. Правда, которую отрыла в Трес-Сапотес лопата Стирлинга, постепенно вышла наружу. Эта правда состоит в том, что ольмеки намного древнее, чем майя. Они были умелым, цивилизованным, технически развитым народом, и именно они изобрели календарь с точками и тире, в котором началом отсчета является загадочная дата 13 августа 3114 года до н.э. и который предсказывает конец света в 2012 году.
Неподалеку от стелы с календарем Стирлинг откопал в Трес-Сапотес гигантскую голову. Перед этой головой я теперь сидел. Датируемая примерно 100 годом до н.э., она имеет около 2-х метров в высоту, 5,5 метра в окружности и весит свыше 10 тонн. Как и ее двойник в Сантьяго-Тустла, она, несомненно, изображает африканца в плотно прилегающем шлеме с длинным ремешком на подбородке. Мочки ушей проткнуты. Лицо, явно выраженного негроидного типа, прорезано глубокими морщинами с обеих сторон носа. Уголки толстых губ загнуты вниз. Глаза миндалевидной формы открыты, внимательны, но холодны. Из-под странного шлема выгладывают сердито нависшие брови.
Стирлинг был изумлен своим открытием и писал в отчете:
"Голова была высечена из отдельной массивной базальтовой глыбы. Она покоилась на специальном фундаменте из необработанных каменных глыб… Будучи расчищена от земли, она имела довольно устрашающий вид. Несмотря на значительный размер, она обработана очень тщательно и уверенно, ее пропорции идеальны. Уникальное явление среди скульптур аборигенов Америки, она примечательна своим реализмом. Черты ее отчетливы и явно негритянского типа… "
Вскоре этот американский археолог сделал в Трес-Сапотес еще одно беспрецедентное открытие — он обнаружил детские игрушки в виде собачек на колесиках. Эти забавные находки резко контрастировали с преобладающим мнением археологов, что колесо не было известно в Центральной Америке до ее завоевания. Эти «собакомобили» доказали как минимум, что принцип колеса был известен уже ольмекам, самой ранней цивилизации Центральной Америки. Но если такой изобретательный народ, как ольмеки, додумался до принципа колеса, представляется очень маловероятным, чтобы они использовали его только в детских игрушках.
Историки-догматики этого периода, насколько я помню, упорно продолжали считать, что цивилизация майя — древнейшая в Центральной Америке. В этом можно не сомневаться, утверждали они, потому что недавно расшифрованный календарь майя из точек и тире позволил точно датировать большое количество церемониальных надписей. Самая ранняя датировка находок в раскопках, связанных с майя, относилась в то время к 228 году н.э. Поэтому потря сением основ академического статус-кво явилась стела, найденная Стерлингом при раскопках в Трес-Сапотес, с более ранней датировкой. Дата, обозначенная на ней точками и тире, соответствовала 3 сентября 32 года до н.э.
Самым потрясающим было то, что Трес-Сапотес вовсе не был городом майя. Он был полностью, исключительно, несомненно, ольмекским. Это означало, что именно ольмеки, а не майя, изобрели календарь, что именно культура ольмеков, а не майя, является «прародительницей» культур Центральной Америки. Правда, которую отрыла в Трес-Сапотес лопата Стирлинга, постепенно вышла наружу. Эта правда состоит в том, что ольмеки намного древнее, чем майя. Они были умелым, цивилизованным, технически развитым народом, и именно они изобрели календарь с точками и тире, в котором началом отсчета является загадочная дата 13 августа 3114 года до н.э. и который предсказывает конец света в 2012 году.
Неподалеку от стелы с календарем Стирлинг откопал в Трес-Сапотес гигантскую голову. Перед этой головой я теперь сидел. Датируемая примерно 100 годом до н.э., она имеет около 2-х метров в высоту, 5,5 метра в окружности и весит свыше 10 тонн. Как и ее двойник в Сантьяго-Тустла, она, несомненно, изображает африканца в плотно прилегающем шлеме с длинным ремешком на подбородке. Мочки ушей проткнуты. Лицо, явно выраженного негроидного типа, прорезано глубокими морщинами с обеих сторон носа. Уголки толстых губ загнуты вниз. Глаза миндалевидной формы открыты, внимательны, но холодны. Из-под странного шлема выгладывают сердито нависшие брови.
Стирлинг был изумлен своим открытием и писал в отчете:
"Голова была высечена из отдельной массивной базальтовой глыбы. Она покоилась на специальном фундаменте из необработанных каменных глыб… Будучи расчищена от земли, она имела довольно устрашающий вид. Несмотря на значительный размер, она обработана очень тщательно и уверенно, ее пропорции идеальны. Уникальное явление среди скульптур аборигенов Америки, она примечательна своим реализмом. Черты ее отчетливы и явно негритянского типа… "
Вскоре этот американский археолог сделал в Трес-Сапотес еще одно беспрецедентное открытие — он обнаружил детские игрушки в виде собачек на колесиках. Эти забавные находки резко контрастировали с преобладающим мнением археологов, что колесо не было известно в Центральной Америке до ее завоевания. Эти «собакомобили» доказали как минимум, что принцип колеса был известен уже ольмекам, самой ранней цивилизации Центральной Америки. Но если такой изобретательный народ, как ольмеки, додумался до принципа колеса, представляется очень маловероятным, чтобы они использовали его только в детских игрушках.
Глава 17
ЗАГАДКА ОЛЬМЕКОВ
После Трес-Сапотес следующая остановка была у нас в Сан-Лоренсо, ольмекском поселении, лежащем к юго-западу от Коацекоалькоса, в самом сердце «Святилища Змеи», о котором упоминается в легендах о Кецалькоатле. Именно в Сан-Лоренсо археологами была произведена радиоуглеродная датировка самьи ранних образцов в ольмекском поселении (около 1500 года до н.э.). Однако, по-видимому, культура ольмеков бьша к этому времени уже вполне развита, хотя в окрестностях Сан-Лоренсо нет решительно Никаких свидетельств процесса этого развития.
В этом — загадка. Не надо забывать, что цивилизация ольмеков отличалась большими техническими достижениями. Так, они были в состоянии вырубать каменные блоки и манипулировать ими (некоторые из огромных голов-монолитов, весом по двадцать тонн и более, транспортировались по суше на сотню километров после того, как их добывали в горах под Тустлой). Где же, как не в древнем Сан-Лоренсо, могли развиваться и совершенствоваться их технология и организация труда?
Как это ни странно, несмотря на все усилия археологов, нигде в Мексике (впрочем, и вообще в Новом Свете) не удалось обнаружить никаких следов эволюции цивилизации ольмеков, этапов ее усовершенствования, развития. Как будто этот народ, чье художественное самовыражение сводилось к ваянию огромных негроидных голов, появился ниоткуда[20].
В этом — загадка. Не надо забывать, что цивилизация ольмеков отличалась большими техническими достижениями. Так, они были в состоянии вырубать каменные блоки и манипулировать ими (некоторые из огромных голов-монолитов, весом по двадцать тонн и более, транспортировались по суше на сотню километров после того, как их добывали в горах под Тустлой). Где же, как не в древнем Сан-Лоренсо, могли развиваться и совершенствоваться их технология и организация труда?
Как это ни странно, несмотря на все усилия археологов, нигде в Мексике (впрочем, и вообще в Новом Свете) не удалось обнаружить никаких следов эволюции цивилизации ольмеков, этапов ее усовершенствования, развития. Как будто этот народ, чье художественное самовыражение сводилось к ваянию огромных негроидных голов, появился ниоткуда[20].