Страница:
Ева уже спорила по этому поводу с отцом и братом, и чуть было не стала спорить с Клинтом, но раздумала. «Незачем, — решила она. — Я заключу эту сделку, во что бы то ни стало».
Добрались до сарая. Клинт сбил снег с крыльца, и они вошли внутрь. В нос сразу ударил запах прелого сена, смешанный с застарелым запахом навоза.
«Удивительно, сарай и сено всегда порождают фантазии о занятиях любовью», — подумала Ева. У нее самой никогда не было романтических свиданий в сарае, однако…
— Это место обладает поразительными возможностями, — услышала она голос рядом с собой. Ева быстро отвернулась, чтобы Клинт не увидел, что она покраснела. Опять. Что с ней происходит? Ева никогда в жизни не краснела в присутствии мужчины. Клинт опять отправился осматривать окрестности. После того как они пропахали, как ей показалось, несколько миль по глубокому снегу, он выбрал площадку возле забора, обвитого колючей проволокой, и начал копать руками. У него были большие, мозолистые, умелые руки. Ева с неохотой призналась себе, что они ей очень нравятся. Клинт нашел одно дюймовый колышек землемера. Он не попросил ее держать конец рулетки, как она боялась, а закрепил его за колышек и повел рулетку вдоль забора, считая шаги. Ева подняла воротник и сунула руки в карманы. Она замерзла. Клинт был без шапки, но казалось, не замечал холода.
— Здесь много зверей: еноты, ласки, лисы, олени, даже лоси.
Ева не заметила следов животных, пока он не указал на них. «Он все замечает, — решила она. — Держу пари, что женщины от него без ума». Откуда взялась эта мысль? Ей ведь все равно, какое впечатление он производит на женщин. Ее он раздражал, но сделке это помешать не должно. Казалось, что ему нравится пикироваться с ней.
Они подошли к заросшему кустами леску. Из-за деревьев внезапно поднялась стая фазанов. Одна птица упала на землю.
— Она попала в силки, — сказал Клинт, — у нее сломана нога. — Он скрутил птице шею, затем забросил подальше силок. — Проклятые силки — такое же варварство, как и капканы.
Ева в ужасе уставилась на него.
— Какая жестокость! Зачем вы это сделали?
— Это не я жесток, а природа. У птицы сломана нога. Ночью ее бы съела лиса.
— Мы могли бы взять ее с собой и полечить.
— У вас отмерзли мозги.
— А у вас они высохли. Хорошо еще, что у вас нет с собой ружья, а то бы вы их всех перестреляли. — Она гневно отвернулась от него и направилась к дому.
— Ева, вернитесь!
Это была команда.
Она продолжала идти.
— Не смейте уходить одна!
Теперь это было больше чем команда, это был приказ. Ну, вот еще… Подчиняться она не собирается.
Темнота сгущалась быстро. Какое-то время он еще лог видеть ее фигуру, однако вскоре потерял ее из виду.
— Черт бы побрал этих женщин! — проворчал Клинт, засовывая птицу за пазуху и отправляясь вслед за Евой.
Ева любила животных. Они с матерью лечили свою кошку, когда ее пытались отравить. Сидели около нее днями и ночами, ласкали ее, давали разную еду, пока наконец не находили что-то такое, чего ее желудок не отторгал. Единственное, что помогало, — это мед. Они мазали ее лапу. Кошка слизывала мед. А потом стала есть и другую пищу. Уход за больным животным требовал много времени и терпения. Терпения у нее было в избытке — и к животным намного больше, чем к людям.
Задумавшись, Ева почти не обращала внимания, куда идет. Она увидела поляну и пошла через нее к дому. Вдруг раздался треск, и Ева почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног.
Она вскрикнула. Ледяная вода накрыла ее с головой. О Господи, она провалилась под лед!
Глава 3
Глава 4
Добрались до сарая. Клинт сбил снег с крыльца, и они вошли внутрь. В нос сразу ударил запах прелого сена, смешанный с застарелым запахом навоза.
«Удивительно, сарай и сено всегда порождают фантазии о занятиях любовью», — подумала Ева. У нее самой никогда не было романтических свиданий в сарае, однако…
— Это место обладает поразительными возможностями, — услышала она голос рядом с собой. Ева быстро отвернулась, чтобы Клинт не увидел, что она покраснела. Опять. Что с ней происходит? Ева никогда в жизни не краснела в присутствии мужчины. Клинт опять отправился осматривать окрестности. После того как они пропахали, как ей показалось, несколько миль по глубокому снегу, он выбрал площадку возле забора, обвитого колючей проволокой, и начал копать руками. У него были большие, мозолистые, умелые руки. Ева с неохотой призналась себе, что они ей очень нравятся. Клинт нашел одно дюймовый колышек землемера. Он не попросил ее держать конец рулетки, как она боялась, а закрепил его за колышек и повел рулетку вдоль забора, считая шаги. Ева подняла воротник и сунула руки в карманы. Она замерзла. Клинт был без шапки, но казалось, не замечал холода.
— Здесь много зверей: еноты, ласки, лисы, олени, даже лоси.
Ева не заметила следов животных, пока он не указал на них. «Он все замечает, — решила она. — Держу пари, что женщины от него без ума». Откуда взялась эта мысль? Ей ведь все равно, какое впечатление он производит на женщин. Ее он раздражал, но сделке это помешать не должно. Казалось, что ему нравится пикироваться с ней.
Они подошли к заросшему кустами леску. Из-за деревьев внезапно поднялась стая фазанов. Одна птица упала на землю.
— Она попала в силки, — сказал Клинт, — у нее сломана нога. — Он скрутил птице шею, затем забросил подальше силок. — Проклятые силки — такое же варварство, как и капканы.
Ева в ужасе уставилась на него.
— Какая жестокость! Зачем вы это сделали?
— Это не я жесток, а природа. У птицы сломана нога. Ночью ее бы съела лиса.
— Мы могли бы взять ее с собой и полечить.
— У вас отмерзли мозги.
— А у вас они высохли. Хорошо еще, что у вас нет с собой ружья, а то бы вы их всех перестреляли. — Она гневно отвернулась от него и направилась к дому.
— Ева, вернитесь!
Это была команда.
Она продолжала идти.
— Не смейте уходить одна!
Теперь это было больше чем команда, это был приказ. Ну, вот еще… Подчиняться она не собирается.
Темнота сгущалась быстро. Какое-то время он еще лог видеть ее фигуру, однако вскоре потерял ее из виду.
— Черт бы побрал этих женщин! — проворчал Клинт, засовывая птицу за пазуху и отправляясь вслед за Евой.
Ева любила животных. Они с матерью лечили свою кошку, когда ее пытались отравить. Сидели около нее днями и ночами, ласкали ее, давали разную еду, пока наконец не находили что-то такое, чего ее желудок не отторгал. Единственное, что помогало, — это мед. Они мазали ее лапу. Кошка слизывала мед. А потом стала есть и другую пищу. Уход за больным животным требовал много времени и терпения. Терпения у нее было в избытке — и к животным намного больше, чем к людям.
Задумавшись, Ева почти не обращала внимания, куда идет. Она увидела поляну и пошла через нее к дому. Вдруг раздался треск, и Ева почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног.
Она вскрикнула. Ледяная вода накрыла ее с головой. О Господи, она провалилась под лед!
Глава 3
— Помогите! Келли! — закричала Ева. И захлебнулась ледяной водой.
Было глубоко: ноги Евы коснулись дна лишь один раз, прежде чем она сумела подняться на поверхность. Девушка ухватилась за лед у края полыньи. Она умела плавать, но набухшее пальто, сапоги, казалось, сделались в десять раз тяжелее. Страх сковал ее. Лед с краев обламывался. Выбраться было невозможно. Ева снова хваталась за лед, и он снова ломался. Полынья становилась все шире. Еве никогда в жизни не было так холодно: холод пронизывал ее насквозь, проникал сквозь кожу, впитывался в кровь, замораживал ее до костей.
Клинт услышал крик. Что-то случилось? Он побежал по тропинке, зная, что нельзя бежать там, где нет деревьев. Он увидел полынью посреди пруда. Ева барахталась в воде, отчаянно пытаясь выбраться.
— Я вижу вас! — закричал он. — Старайтесь не паниковать.
— Клинт! — взмолилась она. — Спасите меня. — В ее голосе были облегчение и надежда.
— Вы можете встать?
— Нет!
— Вы умеете плавать? — Его низкий голос глухо отдавался в морозном воздухе.
— Пальто тянет меня на дно.
— Снимите его! — скомандовал он.
Его мозг бешено работал. Еве угрожала двойная опасность: она могла утонуть или умереть от переохлаждения. Клинт знал, что если лед не выдержал Еву, то под ним он тем более провалится. Он вспомнил, что видел в гараже длинную деревянную лестницу. В багажнике у него была веревка. Он постарается спасти ее с помощью веревки и лестницы. Если это не удастся, ему придется лезть за ней самому.
Он сосредоточил все внимание на Еве.
— Снимите пальто! — во второй раз приказал он.
Пальцы Евы онемели. Она возилась с пуговицами.
— Не могу! — Вода опять накрыла ее с головой.
— Держите голову над водой. Оторвите пуговицы. — Ему было ясно, что если она не снимет пальто, то утонет, но он не решался ей это сказать.
Наконец, о чудо! Ей удалось сбросить намокшее пальто, и оно сразу же пошло ко дну. Ей сделалось еще холоднее без пальто, но она теперь могла свободнее двигать руками и ногами.
— Я принесу из машины веревку. Держитесь на поверхности, что бы ни произошло. Постарайтесь не барахтаться и не ломать больше лед.
Клинт бросился к дому. В гараже он сбросил пуховик и швырнул на пол мертвого фазана. Схватил деревянную лестницу и выскочил на улицу. Скорее к машине. Открыть багажник. Веревка… Привязать лестнице и бегом назад, к пруду. Еще по дороге он начал выкрикивать ободряющие слова. Его сердце заколотилось, когда он не услышал ответа. Уже совсем стемнело, и он напряженно всматривался в занесенный снегом пруд с зияющей черной дырой. Никого!
— Ева! Ева!
До него донеслись слабые стоны, и он понял, что она еще жива.
— Держитесь, милая, я иду. Вы чертовски храбрая. Через минуту я вас вытащу.
В его голосе звучала уверенность, которую на самом деле он не чувствовал. Это было то, чему он научился за долгие годы работы спасателем. Уверенность порождает уверенность!
Ева больше не могла говорить. Она могла только хватать ртом воздух и время от времени издавать легкое повизгивание. Она уже не чувствовала ни рук, ни ног. Тело медленно немело. Девушка еле соображала. Ледяная вода заморозила не только ее тело, но и мысли. Она инстинктивно удерживалась над водой, но едва не теряла сознание от холода.
Клинт Келли осторожно положил лестницу на лед, удостоверившись в том, что ее конец находится далеко от черной дыры. Затем взял веревку и лег на лестницу.
Медленно, дюйм за дюймом, продвигался он к полынье. Клинт был напряжен до предела — неосторожность могла стоить им обоим жизни. Но он вытащит ее. Должен вытащить! Главное — успеть, пока еще не слишком поздно. Он услышал негромкий треск, но решил не обращать на него внимания и пополз дальше. У него перехватило дыхание от ужасного предчувствия, но он заставил себя успокоиться. Клинт всей тяжестью навалился на лестницу. Когда он переполз на лед, цепляясь ногами за ступеньки стремянки, снова раздался треск. Келли был слишком близко, чтобы отступать. Нечеловеческим напряжением мышц он сумел приподнять Еву, обмотать ее веревкой. Только тогда он пополз обратно.
Когда его тело полностью оказалось на лестнице, он обмотался веревкой и стал тянуть Еву за собой, отползая назад. Снова затрещал лед, но теперь это не имело значения: он ее почти вытащил. Когда Клинт отбросил веревку и поднял Еву, он увидел, что девушка без сознания. «Без паники, — сказал он себе, — это вполне естественно». Крупные хлопья снега покрывали землю пуховым покрывалом. Их следы еще не занесло, но теперь Клинт мог бы найти дом даже с закрытыми глазами. Войдя в гостиную, он положил Еву вниз лицом на пол возле затухающего огня в камине, затем развел ее ноги в стороны и начал делать ей искусственное дыхание. Через минуту Ева застонала и, давясь, выкашляла воду из легких. На мгновение она открыла глаза и тут же снова закрыла их, но Клинт знал: теперь она дышала нормально. Ее нужно было согреть, и как можно скорее. Он сложил оставшиеся дрова в камин, поворошил золу. Затем достал из шкафа с полдюжины полотенец и три больших одеяла. Прежде чем отправиться к машине, он взглянул на Еву. «Ничего, оттает», — подумал он.
Клинт принес свой ящик с инструментами, винтовку и патроны. Порывшись в буфете, нашел там початую бутылку виски. Есть чем растереть Еву. Расстелив полотенца, он принялся раздевать ее. Снял сапоги и поставил их на камин сушиться. Стянул с нее юбку и колготки.
Потом завернул ее в полотенца и перевернул на спину. Его увереннее пальцы расстегнули красный жакет, сняли его и забросили на камин. Дрова уже наполовину сгорели. Клинт выругался. Он взглянул на девушку, лежащую перед ним в короткой нижней юбке и бюстгальтере.
Бледное лицо и распущенные волосы Евы излучали неземную чистоту, пробуждавшую в нем желание защитить ее. Клинт постарался заглушить чувства, которые начинал испытывать к ней. Он спасатель и должен действовать как спасатель. Он стянул с нее мокрое белье, стараясь не смотреть на ее обнаженное тело. Накрыв Еву полотенцем, он начал энергично растирать ее. Через несколько минут он насухо вытер ее, но не сумел согреть. Тлеющие угли отдавали последнее тепло. Скоро в доме опять станет холодно. Он благодарил провидение за то, что оно послало ему виски. Открыв бутылку, Клинт налил янтарную жидкость в ладонь и приложил к шее и плечам девушки. Длинными упругими движениями он начал массировать ее тело. Однажды он видел, как более опытный пожарный оживил младенца с помощью этой техники, даже после того как не помог кислород. Клинт убрал полотенца, смочил ее грудь спиртом и начал яростно растирать.
Ева открыла глаза и бросила на него испуганный взгляд:
— Не надо!
— Ева, я должен. Сейчас не время стесняться. Нужно, чтобы вы согрелись. У вас внутри нет топлива, а у нас не осталось дров.
Ева сжалась.
— Не бойтесь, расслабьтесь. Доверьтесь мне, Ева, доверьтесь мне. Если вы чувствуете то, что я вам делаю, это хорошо. Расслабьтесь, отдайтесь моим рукам. Чувствуйте их, чувствуйте!
Он налил виски ей на живот и начал водить по нему круговыми движениями, массируя, втирая жидкость в ее кожу.
Когда, подняв ее ногу, Клинт начал растирать ее, и его голове пронеслось: «Шелковистая». Он делал героические усилия, стараясь не возбуждаться, но тщетно… Он решительно поднял другую ногу. Клинт никогда раньше не делал массаж, и его поразило, каким волнующим может быть это занятие. Если бы вместо виски было шампанское, то получился бы великолепный праздник чувственности. Он пристыдил себя за грешные мысли и осторожно перевернул Еву на спину. Он массировал все ее тело от плеч до ягодиц. Склонившись над ней, он спросил заботливо:
— Ева, вам немного теплее?
— Холоднее, — еле слышно прошептала она.
Он принялся растирать ей ноги и успокоил ее:
— Это потому, что ваша кожа делается теплее, а спирт испаряется и холодит. Вы чувствуете поверхность своей кожи, это хорошо.
Он посадил ее.
— Я хочу, чтобы вы выпили вот это. Оно согреет вас.
Ева кивнула. У нее не было сил, чтобы возражать. Пусть будет что будет. Искать стакан было некогда. Он поднес бутылку к ее губам, и она сделала большой глоток. У нее перехватило дыхание, и она закашлялась.
— Полегче, полегче.
Он обнял ее за плечи. Ева отдышалась, и Клинт осторожно приложил бутылку к ее губам, чтобы она могла делать маленькие глоточки. К третьему или четвертому глотку она почувствовала, что в ее груди расцветает большая красная роза, к восьмому внутри у нее уже полыхал огонь. Клинт пересадил ее на одеяло и начал снова растирать ей шею и плечи. Ева постепенно начала испытывать эйфорию. Она подумала, что у Клинта Келли потрясающие руки, и ей хотелось, чтобы он ласкал ее вечно. Когда она наблюдала за ним из-под опущенных век, ей казалось, что его голову окружает солнечный нимб. В полузабытьи она размышляла над тем, что это такое. Было ли это магией? Или его аурой? Или он на самом деле излучал свет и добро? И вдруг ее осенило: это энергия! Клинт Келли излучал чистую энергию.
Когда Клинт растер Еву, он завернул ее в одеяло и отнес на кушетку.
— Ева, слушайте меня. Я должен оставить вас на время. Нам здесь придется пробыть несколько дней, а сейчас мне надо кое-что сделать.
Ева слишком устала, чтобы говорить. Она слабо улыбнулась ему. Пусть делает что хочет. От улыбки ее лицо просветлело. Клинт не сомневался, что через несколько минут она уснет.
Он забрал куртку из гаража и отрезал кусок зеленого садового шланга, который там валялся. Затем сбегал в сарай за ведром. То и другое он принес к своему «доджу» и начал переливать бензин из машины сифонным методом. Клинт терпеть не мог вкуса бензина во рту, но другого способа перелить его не было. Он много раз сплевывал, а потом поднес ко рту пригоршню снега.
С большой осторожностью он перенес ведро с бензином к генератору, который стоял в шкафу на кухне. К счастью, нашлась воронка. «Прежние хозяева, видимо, частенько пользовались им в такие вот деньки», — подумал он.
Клинт открыл ящик с инструментами и достал удочку с несколькими большими крючками и приманками, затем сунул в карман коробку с патронами и взял винтовку. Он направился к озеру. Липкий снег попадал в глаза, и почти ничего не было видно. Он остановился, как ему казалось, на краю озера Мичиган. Клинт знал, что оно замерзло, но если лед не выдержал Евы, то ему провалиться труда не составит. Далеко от берега отходить нельзя.
Около трех сосен он пробил лунку во льду и поставил удочку, привязав ее конец к ближайшему дереву. Подняв воротник куртки, Клинт направился к кустам за домом, где видел большую яблоню. Он долго искал ее. А когда нашел, то зарядил винтовку и, прислонившись спиной к дереву, стал ждать.
Еве снился сон. Она была в родительском доме. Пахло вкусной едой.
Тепло и уют окружали Еву. Мать готовила рождественский ужин, а отец украшал новогоднюю елку.
— Сьюзи, ты можешь мне помочь? — крикнул он.
Когда мать вошла в гостиную, не сняв даже перчаток для духовки, Тед схватил ее и поставил под омелой[7].
— Ты хитрец, Тед Барлоу. Это один из твоих трюков, тебе совсем не нужна помощь.
— Я не мог не поддаться искушению, дорогая, тебя так легко обвести вокруг пальца.
Ева видела, что мать скрывает улыбку, и поняла, что та знала об омеле. Сьюзен с радостью бросилась в объятия мужа. Поцелуй длился минуты две. Она взглянула на него:
— Ты помнишь наше первое Рождество?
— Я люблю тебя сейчас даже больше, чем тогда, — проговорил он, целуя ее в голову.
— У нас не было ни дома, ни денег; я была беременна Стивеном, а тебя только что послали за океан.
— И что только ты во мне нашла? — спросил отец с озорным огоньком в глазах.
— Я была так влюблена в тебя, что не могла рассуждать разумно, мой летунчик.
Тед прижал Сьюзен к себе.
— Но все-таки за что ты полюбила меня? — настаивал он.
— За твою силу. Ты был моей скалой. Я чувствовала себя в безопасности. Даже несмотря на то, что у нас почти ничего не было, я не боялась поехать с тобой на край света.
Он снова поцеловал ее.
— Это самые приятные слова, которые кто-либо говорил мне.
— Это правда, Тед. Ты внушаешь уверенность. А теперь твоя очередь. Что ты нашел во мне?
— Ты же у меня красавица, и ты была готова мне все отдать. Я сделал правильный выбор. Мы все еще любим друг друга, правда?
— Как страстные любовники, — рассмеялась она.
— Ты думаешь, что у Евы серьезно с Тревором Беннетом? — Думаю, да.
— Она хочет выйти за него замуж? — спросил он, развешивая фонарики.
— Он тебе не нравится?
— Да нет, нравится, но мне кажется, он для Евы не подходит.
«Почему?» — возмутилась Ева, но они не слышали ее. Ева поняла, что она невидима. Ее родители не знали, что она находится с ними в комнате.
— Он один из этих чувствительных пай-мальчиков. Дунешь — рассыплется. Он даже преподает на курсах, где мужчины знакомятся со своей женской половиной.
Сьюзен засмеялась.
— Ты не веришь, что у тебя есть женская половина?
— Черт возьми, если бы я верил, то забросил бы ее куда-нибудь подальше.
— Ты слишком переживаешь из-за Евы. Она больше не твоя малышка.
— Да, я знаю. Ева просто пыль в глаза пускает. Самостоятельная, независимая… А на самом деле она очень ранима.
«Как он догадался?» — удивилась Ева.
— И не сомневайся, она останется моей малышкой, пока я не передам ее настоящему мужчине.
— Ева хорошо знает, что ей надо. И помни: это ее выбор, а не твой, милый летунчик.
Тед усмехнулся:
— Я просто хочу, чтобы у нее был быстрый взлет, как у нас с тобой.
Сон кончился. Ева была уже не дома. Она находилась в холодной тьме, в глубокой воде и отчаянно искала скалу.
Было глубоко: ноги Евы коснулись дна лишь один раз, прежде чем она сумела подняться на поверхность. Девушка ухватилась за лед у края полыньи. Она умела плавать, но набухшее пальто, сапоги, казалось, сделались в десять раз тяжелее. Страх сковал ее. Лед с краев обламывался. Выбраться было невозможно. Ева снова хваталась за лед, и он снова ломался. Полынья становилась все шире. Еве никогда в жизни не было так холодно: холод пронизывал ее насквозь, проникал сквозь кожу, впитывался в кровь, замораживал ее до костей.
Клинт услышал крик. Что-то случилось? Он побежал по тропинке, зная, что нельзя бежать там, где нет деревьев. Он увидел полынью посреди пруда. Ева барахталась в воде, отчаянно пытаясь выбраться.
— Я вижу вас! — закричал он. — Старайтесь не паниковать.
— Клинт! — взмолилась она. — Спасите меня. — В ее голосе были облегчение и надежда.
— Вы можете встать?
— Нет!
— Вы умеете плавать? — Его низкий голос глухо отдавался в морозном воздухе.
— Пальто тянет меня на дно.
— Снимите его! — скомандовал он.
Его мозг бешено работал. Еве угрожала двойная опасность: она могла утонуть или умереть от переохлаждения. Клинт знал, что если лед не выдержал Еву, то под ним он тем более провалится. Он вспомнил, что видел в гараже длинную деревянную лестницу. В багажнике у него была веревка. Он постарается спасти ее с помощью веревки и лестницы. Если это не удастся, ему придется лезть за ней самому.
Он сосредоточил все внимание на Еве.
— Снимите пальто! — во второй раз приказал он.
Пальцы Евы онемели. Она возилась с пуговицами.
— Не могу! — Вода опять накрыла ее с головой.
— Держите голову над водой. Оторвите пуговицы. — Ему было ясно, что если она не снимет пальто, то утонет, но он не решался ей это сказать.
Наконец, о чудо! Ей удалось сбросить намокшее пальто, и оно сразу же пошло ко дну. Ей сделалось еще холоднее без пальто, но она теперь могла свободнее двигать руками и ногами.
— Я принесу из машины веревку. Держитесь на поверхности, что бы ни произошло. Постарайтесь не барахтаться и не ломать больше лед.
Клинт бросился к дому. В гараже он сбросил пуховик и швырнул на пол мертвого фазана. Схватил деревянную лестницу и выскочил на улицу. Скорее к машине. Открыть багажник. Веревка… Привязать лестнице и бегом назад, к пруду. Еще по дороге он начал выкрикивать ободряющие слова. Его сердце заколотилось, когда он не услышал ответа. Уже совсем стемнело, и он напряженно всматривался в занесенный снегом пруд с зияющей черной дырой. Никого!
— Ева! Ева!
До него донеслись слабые стоны, и он понял, что она еще жива.
— Держитесь, милая, я иду. Вы чертовски храбрая. Через минуту я вас вытащу.
В его голосе звучала уверенность, которую на самом деле он не чувствовал. Это было то, чему он научился за долгие годы работы спасателем. Уверенность порождает уверенность!
Ева больше не могла говорить. Она могла только хватать ртом воздух и время от времени издавать легкое повизгивание. Она уже не чувствовала ни рук, ни ног. Тело медленно немело. Девушка еле соображала. Ледяная вода заморозила не только ее тело, но и мысли. Она инстинктивно удерживалась над водой, но едва не теряла сознание от холода.
Клинт Келли осторожно положил лестницу на лед, удостоверившись в том, что ее конец находится далеко от черной дыры. Затем взял веревку и лег на лестницу.
Медленно, дюйм за дюймом, продвигался он к полынье. Клинт был напряжен до предела — неосторожность могла стоить им обоим жизни. Но он вытащит ее. Должен вытащить! Главное — успеть, пока еще не слишком поздно. Он услышал негромкий треск, но решил не обращать на него внимания и пополз дальше. У него перехватило дыхание от ужасного предчувствия, но он заставил себя успокоиться. Клинт всей тяжестью навалился на лестницу. Когда он переполз на лед, цепляясь ногами за ступеньки стремянки, снова раздался треск. Келли был слишком близко, чтобы отступать. Нечеловеческим напряжением мышц он сумел приподнять Еву, обмотать ее веревкой. Только тогда он пополз обратно.
Когда его тело полностью оказалось на лестнице, он обмотался веревкой и стал тянуть Еву за собой, отползая назад. Снова затрещал лед, но теперь это не имело значения: он ее почти вытащил. Когда Клинт отбросил веревку и поднял Еву, он увидел, что девушка без сознания. «Без паники, — сказал он себе, — это вполне естественно». Крупные хлопья снега покрывали землю пуховым покрывалом. Их следы еще не занесло, но теперь Клинт мог бы найти дом даже с закрытыми глазами. Войдя в гостиную, он положил Еву вниз лицом на пол возле затухающего огня в камине, затем развел ее ноги в стороны и начал делать ей искусственное дыхание. Через минуту Ева застонала и, давясь, выкашляла воду из легких. На мгновение она открыла глаза и тут же снова закрыла их, но Клинт знал: теперь она дышала нормально. Ее нужно было согреть, и как можно скорее. Он сложил оставшиеся дрова в камин, поворошил золу. Затем достал из шкафа с полдюжины полотенец и три больших одеяла. Прежде чем отправиться к машине, он взглянул на Еву. «Ничего, оттает», — подумал он.
Клинт принес свой ящик с инструментами, винтовку и патроны. Порывшись в буфете, нашел там початую бутылку виски. Есть чем растереть Еву. Расстелив полотенца, он принялся раздевать ее. Снял сапоги и поставил их на камин сушиться. Стянул с нее юбку и колготки.
Потом завернул ее в полотенца и перевернул на спину. Его увереннее пальцы расстегнули красный жакет, сняли его и забросили на камин. Дрова уже наполовину сгорели. Клинт выругался. Он взглянул на девушку, лежащую перед ним в короткой нижней юбке и бюстгальтере.
Бледное лицо и распущенные волосы Евы излучали неземную чистоту, пробуждавшую в нем желание защитить ее. Клинт постарался заглушить чувства, которые начинал испытывать к ней. Он спасатель и должен действовать как спасатель. Он стянул с нее мокрое белье, стараясь не смотреть на ее обнаженное тело. Накрыв Еву полотенцем, он начал энергично растирать ее. Через несколько минут он насухо вытер ее, но не сумел согреть. Тлеющие угли отдавали последнее тепло. Скоро в доме опять станет холодно. Он благодарил провидение за то, что оно послало ему виски. Открыв бутылку, Клинт налил янтарную жидкость в ладонь и приложил к шее и плечам девушки. Длинными упругими движениями он начал массировать ее тело. Однажды он видел, как более опытный пожарный оживил младенца с помощью этой техники, даже после того как не помог кислород. Клинт убрал полотенца, смочил ее грудь спиртом и начал яростно растирать.
Ева открыла глаза и бросила на него испуганный взгляд:
— Не надо!
— Ева, я должен. Сейчас не время стесняться. Нужно, чтобы вы согрелись. У вас внутри нет топлива, а у нас не осталось дров.
Ева сжалась.
— Не бойтесь, расслабьтесь. Доверьтесь мне, Ева, доверьтесь мне. Если вы чувствуете то, что я вам делаю, это хорошо. Расслабьтесь, отдайтесь моим рукам. Чувствуйте их, чувствуйте!
Он налил виски ей на живот и начал водить по нему круговыми движениями, массируя, втирая жидкость в ее кожу.
Когда, подняв ее ногу, Клинт начал растирать ее, и его голове пронеслось: «Шелковистая». Он делал героические усилия, стараясь не возбуждаться, но тщетно… Он решительно поднял другую ногу. Клинт никогда раньше не делал массаж, и его поразило, каким волнующим может быть это занятие. Если бы вместо виски было шампанское, то получился бы великолепный праздник чувственности. Он пристыдил себя за грешные мысли и осторожно перевернул Еву на спину. Он массировал все ее тело от плеч до ягодиц. Склонившись над ней, он спросил заботливо:
— Ева, вам немного теплее?
— Холоднее, — еле слышно прошептала она.
Он принялся растирать ей ноги и успокоил ее:
— Это потому, что ваша кожа делается теплее, а спирт испаряется и холодит. Вы чувствуете поверхность своей кожи, это хорошо.
Он посадил ее.
— Я хочу, чтобы вы выпили вот это. Оно согреет вас.
Ева кивнула. У нее не было сил, чтобы возражать. Пусть будет что будет. Искать стакан было некогда. Он поднес бутылку к ее губам, и она сделала большой глоток. У нее перехватило дыхание, и она закашлялась.
— Полегче, полегче.
Он обнял ее за плечи. Ева отдышалась, и Клинт осторожно приложил бутылку к ее губам, чтобы она могла делать маленькие глоточки. К третьему или четвертому глотку она почувствовала, что в ее груди расцветает большая красная роза, к восьмому внутри у нее уже полыхал огонь. Клинт пересадил ее на одеяло и начал снова растирать ей шею и плечи. Ева постепенно начала испытывать эйфорию. Она подумала, что у Клинта Келли потрясающие руки, и ей хотелось, чтобы он ласкал ее вечно. Когда она наблюдала за ним из-под опущенных век, ей казалось, что его голову окружает солнечный нимб. В полузабытьи она размышляла над тем, что это такое. Было ли это магией? Или его аурой? Или он на самом деле излучал свет и добро? И вдруг ее осенило: это энергия! Клинт Келли излучал чистую энергию.
Когда Клинт растер Еву, он завернул ее в одеяло и отнес на кушетку.
— Ева, слушайте меня. Я должен оставить вас на время. Нам здесь придется пробыть несколько дней, а сейчас мне надо кое-что сделать.
Ева слишком устала, чтобы говорить. Она слабо улыбнулась ему. Пусть делает что хочет. От улыбки ее лицо просветлело. Клинт не сомневался, что через несколько минут она уснет.
Он забрал куртку из гаража и отрезал кусок зеленого садового шланга, который там валялся. Затем сбегал в сарай за ведром. То и другое он принес к своему «доджу» и начал переливать бензин из машины сифонным методом. Клинт терпеть не мог вкуса бензина во рту, но другого способа перелить его не было. Он много раз сплевывал, а потом поднес ко рту пригоршню снега.
С большой осторожностью он перенес ведро с бензином к генератору, который стоял в шкафу на кухне. К счастью, нашлась воронка. «Прежние хозяева, видимо, частенько пользовались им в такие вот деньки», — подумал он.
Клинт открыл ящик с инструментами и достал удочку с несколькими большими крючками и приманками, затем сунул в карман коробку с патронами и взял винтовку. Он направился к озеру. Липкий снег попадал в глаза, и почти ничего не было видно. Он остановился, как ему казалось, на краю озера Мичиган. Клинт знал, что оно замерзло, но если лед не выдержал Евы, то ему провалиться труда не составит. Далеко от берега отходить нельзя.
Около трех сосен он пробил лунку во льду и поставил удочку, привязав ее конец к ближайшему дереву. Подняв воротник куртки, Клинт направился к кустам за домом, где видел большую яблоню. Он долго искал ее. А когда нашел, то зарядил винтовку и, прислонившись спиной к дереву, стал ждать.
Еве снился сон. Она была в родительском доме. Пахло вкусной едой.
Тепло и уют окружали Еву. Мать готовила рождественский ужин, а отец украшал новогоднюю елку.
— Сьюзи, ты можешь мне помочь? — крикнул он.
Когда мать вошла в гостиную, не сняв даже перчаток для духовки, Тед схватил ее и поставил под омелой[7].
— Ты хитрец, Тед Барлоу. Это один из твоих трюков, тебе совсем не нужна помощь.
— Я не мог не поддаться искушению, дорогая, тебя так легко обвести вокруг пальца.
Ева видела, что мать скрывает улыбку, и поняла, что та знала об омеле. Сьюзен с радостью бросилась в объятия мужа. Поцелуй длился минуты две. Она взглянула на него:
— Ты помнишь наше первое Рождество?
— Я люблю тебя сейчас даже больше, чем тогда, — проговорил он, целуя ее в голову.
— У нас не было ни дома, ни денег; я была беременна Стивеном, а тебя только что послали за океан.
— И что только ты во мне нашла? — спросил отец с озорным огоньком в глазах.
— Я была так влюблена в тебя, что не могла рассуждать разумно, мой летунчик.
Тед прижал Сьюзен к себе.
— Но все-таки за что ты полюбила меня? — настаивал он.
— За твою силу. Ты был моей скалой. Я чувствовала себя в безопасности. Даже несмотря на то, что у нас почти ничего не было, я не боялась поехать с тобой на край света.
Он снова поцеловал ее.
— Это самые приятные слова, которые кто-либо говорил мне.
— Это правда, Тед. Ты внушаешь уверенность. А теперь твоя очередь. Что ты нашел во мне?
— Ты же у меня красавица, и ты была готова мне все отдать. Я сделал правильный выбор. Мы все еще любим друг друга, правда?
— Как страстные любовники, — рассмеялась она.
— Ты думаешь, что у Евы серьезно с Тревором Беннетом? — Думаю, да.
— Она хочет выйти за него замуж? — спросил он, развешивая фонарики.
— Он тебе не нравится?
— Да нет, нравится, но мне кажется, он для Евы не подходит.
«Почему?» — возмутилась Ева, но они не слышали ее. Ева поняла, что она невидима. Ее родители не знали, что она находится с ними в комнате.
— Он один из этих чувствительных пай-мальчиков. Дунешь — рассыплется. Он даже преподает на курсах, где мужчины знакомятся со своей женской половиной.
Сьюзен засмеялась.
— Ты не веришь, что у тебя есть женская половина?
— Черт возьми, если бы я верил, то забросил бы ее куда-нибудь подальше.
— Ты слишком переживаешь из-за Евы. Она больше не твоя малышка.
— Да, я знаю. Ева просто пыль в глаза пускает. Самостоятельная, независимая… А на самом деле она очень ранима.
«Как он догадался?» — удивилась Ева.
— И не сомневайся, она останется моей малышкой, пока я не передам ее настоящему мужчине.
— Ева хорошо знает, что ей надо. И помни: это ее выбор, а не твой, милый летунчик.
Тед усмехнулся:
— Я просто хочу, чтобы у нее был быстрый взлет, как у нас с тобой.
Сон кончился. Ева была уже не дома. Она находилась в холодной тьме, в глубокой воде и отчаянно искала скалу.
Глава 4
Клинт Келли перестал дышать, когда увидел движущуюся тень. Он прождал в засаде два часа, зная, что они придут. Олени любили яблоки. Приблизившись к дереву, тень разделилась на три части. Он выбрал цель — молодого самца, затем поднял винтовку и спустил курок. Два оленя убежали, обрушив лавину снега с прогнувшихся веток, но третий упал. Клинт едва чувствовал ноги: так они онемели. Он потоптался несколько минут на месте, потом взвалил тушу на плечи. Теперь еда у них была. Дело за топливом. Последние два часа все его мысли были о Еве. Клинт знал, что от стресса она оправится. Но девушка наглоталась воды из пруда. Микробы могли вызвать серьезное заболевание, если не погибли от низкой температуры. Клинт поймал себя на том, что не может думать о Еве только как о жертве несчастного случая. Бесполезно было лгать себе: он находил Еву Барлоу чрезвычайно привлекательной, несмотря на то, что они были очень разными. А может быть, именно из-за этого. Она была для Клинта чем-то новым: независимая самоуверенная, даже агрессивная. Совершенно не похожая на женщин, которые липли к нему, с которыми он до сих пор встречался.
Она волновала его. Под внешним лоском он нашел в ней подлинную человечность и чистоту, женщину от Бога. Его мысли становились все более интимными. Он вспоминал массаж, который делал Ева, и, как старался не думать о ней как о женщине, теперь, однако, он оживил в памяти каждое свое прикосновение к ней. Ева была льдом, а он огнем — горючая смесь! Ее тело обладало самыми прекрасными формами, которые он когда-либо видел и до которых дотрагивался. У нее было все для искушения мужчины: роскошные волосы, шелковистая кожа, соски как розовые бутоны и высокое лоно, покрытое курчавым пушком. И длинные красивые ноги.
В гараже Клинт с помощью топора и охотничьего ножа освежевал тушу и подвесил ее на крюк. К тому времени как он закончил, ему стало теплее. Он с грустью посмотрел в угол, где обычно сваливают вязанки дров. Здесь остались только щепки.
Он увидел доску с надписью «Вечнозеленая земля» — значит, под глубоким снегом должна быть лужайка. Доска на топку не годилась, но могла понадобиться еще для чего-нибудь. А сейчас надо срубить дерево. Доску он использует в качестве салазок и попробует подтащить ствол дерева к гаражу. А там он расколет его на поленья. Он огляделся в поисках веревки, но вспомнил, что она все еще около полыньи вместе с лестницей. «Высохли мозги», — вспомнил он насмешку Евы. Возможно, она была права, подумал он, усмехнувшись.
Ева вздрогнула и проснулась. Сначала она не могла понять, где находится. Потом вспомнила, что ее вытащили из пруда и принесли сюда. В комнате было тихо, темно и очень холодно. На какое-то мгновение ее охватила паника. Неужели он ушел и оставил ее здесь одну? Неужели бросил ее? Но она сразу же рассмеялась собственной глупости. Клинт Келли — не из тех, кто оставляет людей в беде. Он спас ее из ледяной могилы и, наверное, ушел за дровами. Опасность быть занесенным снегом придала бы только остроту его ощущениям. В животе у Евы урчало. Есть хотелось ужасно. Она попыталась сесть, но поняла, что у нее нет сил. Девушка откинулась на подушку, натянула одеяло до самого подбородка и закрыла глаза. Клинт обо всем позаботится.
Работа лесоруба оказалась труднее, чем предполагал Клинт. Ни одно из деревьев даже не закачалось, несмотря на то, что он изо всех сил давил на них плечом. Он выбрал деревце поменьше, приставил к нему лестницу и стал стучать топором, пока не повалил его.
Он знал, что из твердой древесины получается отличная мебель, и при других обстоятельствах было бы святотатством сжигать ее. Но она была им нужна. Дерево горит долго и. дает много тепла.
Как Клинт ни старался, он не мог поднять ствол дерева. Глупо было зря тратить силы. После минутного размышления он еще раз нашел применение веревке. Привязал ее к стволу, перекинул другой конец через балку сарая и применил в качестве блока для подъема бревна на доску.
Обвязавшись веревкой, он потащил самодельные сани по снегу. Совсем как в прошлые века, он тащит домой юлог[8], с той лишь разницей, что приходится делать это одному.
Клинт отдышался и принялся колоть дрова. Затем он неслышно вошел в комнату — посмотреть, как там Ева. Хотя ему было жарко после тяжелого труда, Клинт сразу понял, что в комнате слишком холодно для Евы. Он наклонился над ней. Услышал ее ровное дыхание и увидел на щеках румянец. Приложил ладонь к ее лбу — температуры не было. Стоя над ней, он чувствовал себя собственником. Кто этот тип Тревор, который хочет жениться на Еве? Но он уж точно не сумеет подарить ей кольцо к Рождеству. Было за полночь, наступал канун Рождества.
Клинт потянулся, думая о дровах, которые еще предстояло наколоть, но, как ни странно, он знал, что сегодня не хотел бы оказаться больше нигде на свете.
Следующие три часа Клинт распиливал дерево на огромные круги и раскалывал их на поленья. Он сделал передышку только один раз, чтобы разжечь огонь гостиной. Обливаясь потом, он поклялся, что, во-первых, купит для нового дома бензопилу, а во-вторых — колун. Он потянулся и зевнул. Еда! Его тело нуждалось в горючем. Клинт отрезал несколько тонких кусков оленины и пошел за сковородой. Он поставил ее на огонь, положил дольки яблок между кусками мяса и сел на скамейку перед камином.
— М-мм… пахнет божественно.
Клинт повернулся. Ева потянулась и открыла глаза.
— Как вы себя чувствуете? — спросил он.
— Хочется есть, — ответила она, взглянув на сковороду. — Спасибо, что приготовили мне завтрак, — поддразнила она его. — А что собираетесь есть вы?
Он засмеялся, но предупредил:
— Вам нельзя много есть, иначе будет плохо.
Он взглянул на нее.
— Не смотрите на меня! Я знаю, что выгляжу страшилищем.
Клинт был так рад, что у нее нет жара, что позволил ей съесть все мясо, и приготовил другую порцию себе. Он нашел ей тарелку и отнес пустую сковороду в гараж. Когда он вернулся, Ева сказала:
— Восхитительно! Что это было?
— Мясо.
— Какое мясо?
— Оленина.
Она умолкла, но продолжала жевать. «Он пошел охотиться вчера вечером, пока я спала». Ева взглянула на камин. «Я проснулась около двух часов. Огонь почти потух. Значит, он нарубил дров после того, как убил оленя. Он не спал всю ночь!»
На Еву произвело сильное впечатление то, что Клинт сделал для нее. С того момента как она подверглась такой ужасной опасности, ее отношение к этому человеку изменилось. Она испытывала к нему огромную благодарность. Он спас ей жизнь, принес в дом, согрел, накормил. Ей не пришлось и пальцем пошевелить. Но Ева испытывала нечто большее, чем благодарность, чем уважение и восхищение. Что же это было? Она задумалась. И тут, словно вспышка молнии, ее осенила мысль: то, что она чувствует, было желанием! Она хотела его.
Она положила вилку. Черт возьми, он не должен ни о чем догадаться!
— Что-то не так с едой?
— Нужна соль… А вы могли бы побриться, — сказала она, желая скрыть свои чувства.
По его глазам Ева увидела, что ее замечание позабавило Клинта.
— Неблагодарная девчонка, — пробормотал он, усмехаясь.
— Почему вы всегда смеетесь надо мной?
— Потому что вы обманщица.
— Это еще почему?
— Вы хотите, чтобы мир думал, что вы всезнающая, самостоятельная, современная женщина, но это все мишура. Стоит поскоблить — и вы окажетесь маленькой девочкой, которая нуждается в заботливом мужчине. Девочка, возможно, из преисподней, но тем не менее…
— Вы ошибаетесь, — перебила Ева.
— Нет. Ваша одежда выдает вас.
— Моя одежда? — Она вдруг поняла, что под одеялом на ней ничего нет.
— Кейс и деловой костюм создают ложное впечатление. Как только я их убрал, что я обнаружил? Самое женственное белье, которое когда-либо видел. Это не только секрет полишинеля, это секрет Евы.
— Безумец.
Клинт почесал в затылке.
Она волновала его. Под внешним лоском он нашел в ней подлинную человечность и чистоту, женщину от Бога. Его мысли становились все более интимными. Он вспоминал массаж, который делал Ева, и, как старался не думать о ней как о женщине, теперь, однако, он оживил в памяти каждое свое прикосновение к ней. Ева была льдом, а он огнем — горючая смесь! Ее тело обладало самыми прекрасными формами, которые он когда-либо видел и до которых дотрагивался. У нее было все для искушения мужчины: роскошные волосы, шелковистая кожа, соски как розовые бутоны и высокое лоно, покрытое курчавым пушком. И длинные красивые ноги.
В гараже Клинт с помощью топора и охотничьего ножа освежевал тушу и подвесил ее на крюк. К тому времени как он закончил, ему стало теплее. Он с грустью посмотрел в угол, где обычно сваливают вязанки дров. Здесь остались только щепки.
Он увидел доску с надписью «Вечнозеленая земля» — значит, под глубоким снегом должна быть лужайка. Доска на топку не годилась, но могла понадобиться еще для чего-нибудь. А сейчас надо срубить дерево. Доску он использует в качестве салазок и попробует подтащить ствол дерева к гаражу. А там он расколет его на поленья. Он огляделся в поисках веревки, но вспомнил, что она все еще около полыньи вместе с лестницей. «Высохли мозги», — вспомнил он насмешку Евы. Возможно, она была права, подумал он, усмехнувшись.
Ева вздрогнула и проснулась. Сначала она не могла понять, где находится. Потом вспомнила, что ее вытащили из пруда и принесли сюда. В комнате было тихо, темно и очень холодно. На какое-то мгновение ее охватила паника. Неужели он ушел и оставил ее здесь одну? Неужели бросил ее? Но она сразу же рассмеялась собственной глупости. Клинт Келли — не из тех, кто оставляет людей в беде. Он спас ее из ледяной могилы и, наверное, ушел за дровами. Опасность быть занесенным снегом придала бы только остроту его ощущениям. В животе у Евы урчало. Есть хотелось ужасно. Она попыталась сесть, но поняла, что у нее нет сил. Девушка откинулась на подушку, натянула одеяло до самого подбородка и закрыла глаза. Клинт обо всем позаботится.
Работа лесоруба оказалась труднее, чем предполагал Клинт. Ни одно из деревьев даже не закачалось, несмотря на то, что он изо всех сил давил на них плечом. Он выбрал деревце поменьше, приставил к нему лестницу и стал стучать топором, пока не повалил его.
Он знал, что из твердой древесины получается отличная мебель, и при других обстоятельствах было бы святотатством сжигать ее. Но она была им нужна. Дерево горит долго и. дает много тепла.
Как Клинт ни старался, он не мог поднять ствол дерева. Глупо было зря тратить силы. После минутного размышления он еще раз нашел применение веревке. Привязал ее к стволу, перекинул другой конец через балку сарая и применил в качестве блока для подъема бревна на доску.
Обвязавшись веревкой, он потащил самодельные сани по снегу. Совсем как в прошлые века, он тащит домой юлог[8], с той лишь разницей, что приходится делать это одному.
Клинт отдышался и принялся колоть дрова. Затем он неслышно вошел в комнату — посмотреть, как там Ева. Хотя ему было жарко после тяжелого труда, Клинт сразу понял, что в комнате слишком холодно для Евы. Он наклонился над ней. Услышал ее ровное дыхание и увидел на щеках румянец. Приложил ладонь к ее лбу — температуры не было. Стоя над ней, он чувствовал себя собственником. Кто этот тип Тревор, который хочет жениться на Еве? Но он уж точно не сумеет подарить ей кольцо к Рождеству. Было за полночь, наступал канун Рождества.
Клинт потянулся, думая о дровах, которые еще предстояло наколоть, но, как ни странно, он знал, что сегодня не хотел бы оказаться больше нигде на свете.
Следующие три часа Клинт распиливал дерево на огромные круги и раскалывал их на поленья. Он сделал передышку только один раз, чтобы разжечь огонь гостиной. Обливаясь потом, он поклялся, что, во-первых, купит для нового дома бензопилу, а во-вторых — колун. Он потянулся и зевнул. Еда! Его тело нуждалось в горючем. Клинт отрезал несколько тонких кусков оленины и пошел за сковородой. Он поставил ее на огонь, положил дольки яблок между кусками мяса и сел на скамейку перед камином.
— М-мм… пахнет божественно.
Клинт повернулся. Ева потянулась и открыла глаза.
— Как вы себя чувствуете? — спросил он.
— Хочется есть, — ответила она, взглянув на сковороду. — Спасибо, что приготовили мне завтрак, — поддразнила она его. — А что собираетесь есть вы?
Он засмеялся, но предупредил:
— Вам нельзя много есть, иначе будет плохо.
Он взглянул на нее.
— Не смотрите на меня! Я знаю, что выгляжу страшилищем.
Клинт был так рад, что у нее нет жара, что позволил ей съесть все мясо, и приготовил другую порцию себе. Он нашел ей тарелку и отнес пустую сковороду в гараж. Когда он вернулся, Ева сказала:
— Восхитительно! Что это было?
— Мясо.
— Какое мясо?
— Оленина.
Она умолкла, но продолжала жевать. «Он пошел охотиться вчера вечером, пока я спала». Ева взглянула на камин. «Я проснулась около двух часов. Огонь почти потух. Значит, он нарубил дров после того, как убил оленя. Он не спал всю ночь!»
На Еву произвело сильное впечатление то, что Клинт сделал для нее. С того момента как она подверглась такой ужасной опасности, ее отношение к этому человеку изменилось. Она испытывала к нему огромную благодарность. Он спас ей жизнь, принес в дом, согрел, накормил. Ей не пришлось и пальцем пошевелить. Но Ева испытывала нечто большее, чем благодарность, чем уважение и восхищение. Что же это было? Она задумалась. И тут, словно вспышка молнии, ее осенила мысль: то, что она чувствует, было желанием! Она хотела его.
Она положила вилку. Черт возьми, он не должен ни о чем догадаться!
— Что-то не так с едой?
— Нужна соль… А вы могли бы побриться, — сказала она, желая скрыть свои чувства.
По его глазам Ева увидела, что ее замечание позабавило Клинта.
— Неблагодарная девчонка, — пробормотал он, усмехаясь.
— Почему вы всегда смеетесь надо мной?
— Потому что вы обманщица.
— Это еще почему?
— Вы хотите, чтобы мир думал, что вы всезнающая, самостоятельная, современная женщина, но это все мишура. Стоит поскоблить — и вы окажетесь маленькой девочкой, которая нуждается в заботливом мужчине. Девочка, возможно, из преисподней, но тем не менее…
— Вы ошибаетесь, — перебила Ева.
— Нет. Ваша одежда выдает вас.
— Моя одежда? — Она вдруг поняла, что под одеялом на ней ничего нет.
— Кейс и деловой костюм создают ложное впечатление. Как только я их убрал, что я обнаружил? Самое женственное белье, которое когда-либо видел. Это не только секрет полишинеля, это секрет Евы.
— Безумец.
Клинт почесал в затылке.