- Спасибо тебе! Это его очень обрадует. Я немедленно ему напишу!
   Она поспешила уйти, чтобы ему не пришлось ей отвечать, ведь он вряд ли знал, как это сделать, поскольку они были в не настолько доверительных отношениях, которые давали бы ему возможность говорить обо всем откровенно.
   ***
   Они добрались до Гросвенор-стрит третьего мая незадолго до наступления темноты. Адам испытал облегчение, увидев всего двух лакеев в качестве подкрепления для средних лет дворецкого; но его худшие опасения улеглись лишь ненадолго: к тому времени, когда он дошел до гостиной на первом этаже, он уже заметил, что дюжина здоровенных лакеев, облаченных в ослепительные ливреи, сопровождает его.
   Он говорил, что не узнает дом, и теперь обнаружил, насколько верно было это предположение. Вкус мистера Шоли к роскоши разгулялся вволю. Даже столовая не избежала его преобразующей руки, потому что, хотя леди Линтон и не вывезла ничего из ее обстановки, он снабдил ее новым турецким ковром и новыми занавесками из роскошной красной парчи, ниспадающей складками, перекрученной и украшенной яркими золотистыми шнурками и кисточками. Также было дополнено и освещение, которое давали четыре массивных светильника с несколькими фигурными подсвечниками. В холле, на площадке между двумя лестничными пролетами, страсть мистера Шоли к огням выразилась в череде масляных ламп, укрытых в алебастровых вазах и водруженных на высокие тумбы. У подножия лестницы еще один такой светильник - торшер в виде тройной египетской фигуры, поддерживаемой сфинксами, был помещен на нижнюю балюстраду и подавал первый знак о том, чему предстояло в изобилии проявиться, когда будет преодолена первая пара ступеней. Отец Дженни пал жертвой модного помешательства на египетском и классическом стилях. Вдовствующая очистила гостиную почти от всего, кроме большого обюссоиского ковра, и на его тонко вычерченных узорах были расставлены диваны на ножках в виде крокодильих лап, журнальные столики, инкрустированные мрамором и завитками ориентального орнамента, стульями со спинками-лирами, табуретки для ног на львиных лапах и несколько канделябров на пьедесталах, увитых лотосами и цветочными гирляндами.
   Дженни никогда прежде не видела этого дома и, безмолвно идя рядом с Адамом, осматривалась с сомнением, не зная, где заканчивается влияние Деверилей и вступает в свои права Шоли. Некоторые ее сомнения были разрешены, когда она вошла в гостиную, где блестящая, в зелено-золотистую полоску обивка вынудила ее виновато, как бы оправдываясь, произнести:
   - Папа всегда питал пристрастие к зеленому. - Взглянув на Адама, она поняла, что он не разделяет пристрастия ее родителя, а потому поспешно добавила:
   - Ну.., эта полосатая обивка не очень подходит к комнате, но я позабочусь об этом и немедленно начну работать над комплектом чехлов для кресел; папа сразу же увидит, что и остальное нужно поменять, чтобы к ним подходило.
   - Но только, пожалуйста, не за его счет, Дженни.
   - О нет, это...
   - Мне следовало сказать - не за его дополнительный счет. Знаешь, помимо всего прочего, он обустроил прекрасное жилье, и лучше уж я потерплю эту полосатую обивку, чем ты будешь просить об ее замене.
   - Я не стану, - пообещала она. - Мне лишь хотелось сказать, что он не удивится, если я по своему вкусу зачехлю кресла, когда вышитые мною чехлы будут готовы. Пожалуйста, скажи мне, как ты считаешь, Адам, я не должна принимать подарков от папы?
   - То, что он предпочтет подарить тебе, меня не касается. Но мы будем сами оплачивать свои хозяйственные расходы.
   - Хорошо, Адам, - согласилась она и добавила после минутной задумчивости:
   - Хотя порой это будет довольно сложно. Видишь ли, когда он увидит какую-то новую вещь, которая пришлась ему по душе, вроде новомодной лампы или стиральной машины, боюсь, он купит их для нас, потому что это в его духе. Особенно что-нибудь такое, что он считает оригинальным, вроде жаровни Рамфорда. Я могла бы и не спрашивать тебя, он или не он установил все эти лампы, - я сразу поняла, что это он, как только они попались мне на глаза: освещение - его любимый конек. Он был одним из крупнейших вкладчиков "Осветительно-отопительной компании" мистера Уинсора, а теперь, конечно, приложил руку и к "Газовому освещению и коксу".
   - О Боже, неужели он попытается притащить газовые лампы в дом?! ужаснулся Адам. Дженни рассмеялась:
   - Нет, нет, он не настолько сошел с ума! Хотя я слышала, как он говорил: настанет день, когда у нас в домах будет газ!
   - Только не в моем доме! - твердо сказал Адам.
   - Конечно нет! - согласилась она.
   Дженни еще раз оглядела комнату, но, кроме замечания, что это была весьма странная затея - поставить диваны на крокодильи ножки, - не высказала больше никакой критики. Тем не менее, добравшись до своей спальни, она ахнула, воскликнув:
   - О Боже, папа, что, возомнил меня Клеопатрой? Я в жизни не видала такой кровати! И как, он считает, я буду в ней смотреться?
   Это, несомненно, был самый потрясающий предмет обстановки - из красного дерева, инкрустированный серебром, с изголовьем, украшенным резной Исидой <Исида - в древнеегипетской мифологии супруга и сестра Осириса, мать Гора, олицетворение супружеской верности и материнства, богиня плодородия, воды и ветра, волшебства, мореплавания, охранительница умерших. Изображалась женщиной с головой или рогами коровы.>.
   Адам развеселился, но Марта Пинхой выразила недвусмысленное осуждение.
   - Да, спросили бы вы меня, мисс Дженни.., миледи, уж я бы вам высказала! А вам не мешало бы спросить, мисс Дженни, то есть миледи! Язычество - вот как это называется, и я просто не знаю, что нашло на хозяина! Ведь худшее вам еще предстоит увидеть!
   - Боже правый, что? - спросила Дженни.
   - Терпение, миледи! - мрачно сказала мисс Пинхой. - Но не раньше его светлости! Непристойность - вот что это такое! Сейчас, сейчас, подождите!
   - Если это неприлично, думаю, именно мне следует посмотреть на это, а не ее светлости! - вмешался Адам. - Уходи, Дженни! Марта собирается раскрыть мне ужасную тайну, с тем чтобы я мог решить, подобает ли тебе это видеть.
   - Какой стыд, милорд! - сказала мисс Пинхой, Чье почтительное поведение по отношению к нему продолжалось менее недели. Брешь в ее обороне была пробита улыбкой, снискавшей ему столько доброжелателей; прошло не так много дней, и она уже обращалась с ним так, будто он, как и Дженни, был ее питомцем. Теперь она сказала ему с суровостью, в которой лишь посвященные распознали бы признак глубочайшей привязанности, что тут совсем не до смеха. Он удивленно приподнял бровь, но Марта была непреклонна, и он пошел выяснить, какие беспощадные перемены произвела рука мистера Шоли в спальне, ранее принадлежавшей его отцу. Он с облегчением обнаружил, что единственным новшеством был столик для бритья, поистине замечательной конструкции. Он обменялся парой слов со своим камердинером, когда взрыв хохота, самого непосредственного, какой он когда-либо слышал от Дженни, опроверг слова мисс Пинхой и привел его обратно в комнату жены.
   - Нет, вы только посмотрите, милорд! - умоляла его хохочущая Дженни, одной рукой вытирая слезы, а другой показывая на дверь, ведущую в комнату для одевания. - Ой, я сейчас умру! Кто это надоумил папу на такую затею?
   Мистер Шоли, преобразив гардеробную в ванную комнату, уставленную зеркалами и задрапированную шелковыми занавесками, снабдил ее ванной в форме раковины - обстоятельство, которое побудила Адама сказать после минутного замешательства:
   - Ну прямо-таки Боттичелли - рождение Венеры!
   - 0-о-ох! - стонала Дженни, одолеваемая новым приступом смеха. - Но я совсем не красива!
   - Нет, и к тому же вы не распутная женщина, миледи! - вставила ее разъяренная служанка. - Ах, перестаньте сейчас же! И что только подумает о вас его светлость, когда вы смеетесь до колик над тем, при упоминании о чем скромная молодая женщина заливается краской!
   - Да, но это, знаете ли, весьма оригинальная вещь! - вынужден был признать Адам, с интересом рассматривая раковину. - Погляди-ка, Дженни! Вода поступает в нее вот через эту трубу, из этого цилиндра - интересно, каким топливом пользуются для ее подогрева?
   - Не важно, чем пользуются, милорд! - сказала мисс Пинхой, сверкнув глазами. - Пока я забочусь о ее светлости, ей будут приносить горячую воду в спальню, и она будет купаться перед камином, как христианка! А чтобы разводить огонь под этим отвратительным приспособлением - нет уж, увольте, мне еще жизнь-дорога! Не успеем мы опомниться, как оно взлетит на воздух, вроде нового бойлера - еще одной умной затеи хозяина, - а если вы не помните, какой разгром он учинил повсюду, мисс Дженни, то я помню!
   Ванная Дженни была не единственной умной затеей мистера Шоли. Окинув критическим взором санитарную технику на Гросвенор-стрит, он привел целую армию водопроводчиков, чтобы сделать из допотопного сооружения, стыдливо упрятанного под лестницу, туалет, который, по его собственному выражению, был Нечто. На следующий вечер, обедая с молодой парой, мистер Шоли настоял на том, чтобы продемонстрировать и разъяснить Адаму несколько особенностей, которые давали новой модели замка с подвижными вырезами преимущество над старой. Он с такой уверенностью рассуждал о вентилях, движках, потолочных бачках и сифонах, что охваченный любопытством Адам позже сказал ему:
   - Вы так много знаете об этих вещах, сэр!
   - О, даю руку на отсечение, что это так! Вы не увидите, чтобы Джонатан Шоли вкладывал денежки в то, в чем он не разбирается, милорд! - ответил мистер Шоли.
   Он прекрасно чувствовал себя в этот вечер, но предупредил свою дочь, чтобы она не брала за правило приглашать его к себе домой.
   - Потому что я не жду этого и, более того, с самого начала сказал его светлости - пусть не боится, что я пристану к нему как банный лист. Ну-ну, не хмурься, любовь моя! Я буду навещать тебя время от времени, когда вы не ждете гостей, но не нужно навязывать меня своим великосветским друзьям, потому что это никуда не годится, если ты собираешься занять достойное положение в обществе, чего я от всей души желаю.
   - Я знаю, что это так, папа, но, если ты думаешь, что я уговаривала Адама, чтобы он позволил мне пригласить тебя сегодня вечером, ты ошибаешься! Он велел мне это сделать, и, думаю, так будет всегда, потому что он.., он настоящий джентльмен!
   - Да, он джентльмен, - согласился мистер Шоли. - Ну, придется ему растолковать, что я совсем не жду приглашений на ваши приемы, и все тут.
   Он так и поступил, добавив, что Адам должен отговорить Дженни от слишком частых визитов на Рассел-сквер.
   - Я уже говорил ей, что совсем ни к чему это делать, милорд, но будет еще лучше, если вы прибавите свои слова к моим. Ехать, чтобы посмотреть, делает ли миссис Финчли все, как положено! Еще бы она не делала, прослужив у меня в экономках пятнадцать лет! Так что скажите Дженни: пусть оставит меня в покое и не боится, что я обижусь, потому что я не обижусь. Ваши слова на нее подействуют - Надеюсь, что она пошлет меня к черту, - ответил Адам. Он увидел, что мистер Шоли, впервые в жизни выглядит озадаченным, и рассмеялся. - Какое странное у вас обо мне мнение!
   - У меня такое мнение, милорд, что вы джентльмен, а я - простолюдин, и от этого никуда не денешься! А к тому же я хочу, чтобы моя Дженни была леди!
   - Тогда я удивляюсь. - что вы мешаете ей поддерживать такую репутацию! - возразил Адам.
   - Хоть убейте, не понимаю, что вы под чтим подразумеваете! - признался мистер Шоли, потирая нос.
   - Воспитанные женщины никогда не гнушаются своими родителями, сэр.
   - Нет, но они не подсовывают их на глаза высшего общества! - сказал мистер Шоли, быстро приходя в себя. - Очень любезно с вашей стороны, милорд, но, по моему разумению, негоже такому фрукту, как я, кривляться в высшем свете; лучше я останусь простолюдином, чем скоморохом! И не нужно звать меня на ваши приемы, потому что я все равно не приду!
   Точно так же он не позволил Адаму поблагодарить себя за покупку его городского дома.
   - Не берите в голову! - попросил он. - Мне было приятно это сделать, потому что вы вели себя с исключительным благородством по отношению ко мне, милорд, а это было нечто такое, что я мог сделать для вас сверх того, о чем мы условились. А если вам что-нибудь не нравится, так выбросьте, купите вместо этого то, что вам приглянулось, и запишите на мой счет! Хотя, должен сказать, - добавил он, задумчиво оглядываясь вокруг себя, - что Кэмпбелл сделал это все по высшему разряду! Я выбрал его, потому что он делает мебель для принца-регента и графа Йоркского и, само собой разумеется, знает, что такое шик. Я сказал ему, что не поскуплюсь ни на какие расходы, но чтобы все было без дураков! Я сказал: заплачу сполна, но не думайте, что меня так просто надуть, потому что вам это боком выйдет - так и знайте! Ну, не то чтобы он не пробовал меня нагреть с этими стульями у тебя в будуаре, дорогая Дженни, - это всего-навсего лакированный бамбук! - но клялся и, божился, что это последний крик моды, так что я взял их, когда он немного сбавил цену. - Он благожелательно улыбнулся молодым хозяевам. - Вы не поверите, во сколько все это обошлось, с самого начала и до конца! - просто сказал он. - Но если вы довольны, то я не жалею ни о чем!
   Глава 9
   Путешествуя в легком экипаже с четырьмя лошадьми, Линтоны добрались до Фонтли без малого в шесть часов. Поместье было заслонено от дороги деревьями парка, но в одном месте дом просматривался издали. Адам направил туда своих форейторов. Он тронул Дженни за руку:
   - Вот оно, Дженни!
   По его голосу она поняла, как он любит родовое гнездо, и захотела сказать ему что-нибудь приятное. Наклонившись вперед, она с разочарованием обнаружила, что дом находится слишком далеко от дороги, чтобы можно было рассмотреть какие-то характерные черты. Взгляду было доступно лишь асимметричное скопление построек, не высоких, но покрывавших обширную территорию; и первыми словами, что пришли ей на ум, были:
   - Оно так сильно отличается от Рашли! Как ты и говорил!
   Он сделал знак форейторам ехать дальше.
   - Да, сильно отличается. Как тебе эти края?
   Она как раз думала о том, насколько они уступают волнистым гемпширским ландшафтам, поэтому сбивчиво ответила:
   - Ну, это ново для меня, и не совсем то, чего я ожидала, но уверена: со временем мне тут понравится.
   - Надеюсь, что да, но у меня есть подозрение, что на болотах нужно родиться, чтобы их любить. Сейчас мы едем через Дипингские топи. - Он добавил, когда экипаж подпрыгнул и накренился:
   - Прошу прощения, дорога ужасная, да? Мы называем эти дороги проселками для скота. Сейчас мы проехали ров - крестообразную канаву для стока.
   Все это казалось довольно первобытным. Дженни окинула взглядом плоские поля, раскинувшиеся по обеим сторонам незащищенной дороги, и спросила с некоторой опаской, часто ли их затопляет.
   - Зимой - да, - признал Адам. - Осушение - наша основная проблема, и, увы, самая дорогостоящая! Мы тоже промокаем: это морская вода просачивается через мелкозем, когда дренажные сооружения переполнены.
   - Я подумала, что здесь должно быть страшно сыро, как только увидела эти большие траншеи.
   - Рвы. Ты боишься, что нас в Фонтли затопит? Не стоит! К тому же надеюсь, что мне как-нибудь удастся улучшить положение вещей, думаю, мы здесь на пятьдесят лет отстали от жизни.
   - Я ничего не знаю о сельской жизни, мне нужно еще многому учиться.
   - Стыдно признаться, но я и сам знаю очень мало - только то, чего волей-неволей набирается любой мальчишка, выросший в сельском поместье. Вот мы и приехали; эта сторожка у ворот - часть старого монастыря, а вот и миссис Риджхилл вышла, чтобы первой приветствовать тебя! Скажи ей что-нибудь ласковое: она - один из моих старейших друзей!
   Адам уже заметил в Рашли, что Дженни стесняется слуг и слишком склонна скрывать это за внешней грубоватостью манер, но на сей раз она повела себя весьма похвально, ответив на приветствия и комплименты привратницы лишь с той долей неловкости, которую миссис Риджхилл считала вполне подобающей для молодой жены Экипаж снова двинулась вперед, и вскоре за изгибом аллеи показались одна уцелевшая арка и несколько обваливающихся стен и колонн разрушенной часовни, а за ними - разнородный массив самого монастыря. Пристально глядя на длинный, изломанный фасад из камня вперемежку с кирпичом, Дженни высказала первую мысль, которая пришла ей в голову - Боже правый! Сколько же слуг вы держите, чтобы сохранять все это в порядке?
   Ему не пришлось ответить, потому что в этот момент он заметил Шарлотту, спешившую по лужайке с охапкой цветов. Он обратил на нее внимание Дженни, и ту сразу же охватили ужасные сомнения. Она воскликнула, не сводя глаз с простого свободного платья Шарлотты из белого батиста:
   - О, я слишком нарядно одета! Я не знала - и некому было мне подсказать - Ерунда! Эта одежда очень тебе к лицу! - ответил он, спрыгивая с экипажа, в то время как его сестра побежала через ров. - Прозерпина собирает цветы! Но я уверен, Шарлотта, мрачный Дис <Дис - по-латыни "богатый отец", в римской религии бог подземного царства, соответствующий греческому Гаде-су Считался братом Юпитера и внушал римлянам сильный страх Его жена, Прозерпина, искаженный образ греческой Персефоны, олицетворяла растительность, считалась богиней смерти в период ее ежегодного временного пребывания в подземном мире и богиней плодородия в период пребывания на земле не опередит Ламберта!
   Старшая сестра, которая не отличалась особой начитанностью, не обратила на это никакого внимания, но, задыхаясь, воскликнула:
   - О, мой дорогой Адам, мы думали, что вы прибудете не раньше чем через час, и потому задержали обед! И вот я здесь, только что закончила рвать цветы для комнаты Дженни, да еще в этом старом платье! Вы должны меня простить, Дженни!
   Эта речь, вероятно, была придумана, чтобы Дженни не ощущала скованности, но она, выходя из экипажа, все равно чувствовала, что ее красновато-коричневое шелковое платье, бархатная мантилья и шляпа без полей с перьями, возможно, немного не к месту здесь, в Фонтли Хотя Шарлотта, казалось, не замечала смущения Дженни и, поцеловав ее, повела в дом Дженни испытала облегчение и сильно удивилась, обнаружив, что возвращение домой сопровождалось куда меньшими церемониями, нежели их приезд на Рассел-сквер Единственными лакеями, которые попались ей на глаза, были два молодых человека, одетые в темные ливреи и с собственными, не напудренными волосами, а дворецкий, пожилой и слегка сутулый, выглядел, бы совсем ничтожно рядом с величавым Баттер-банком мистера Шоли - Я должна проводить вас прямо к маме, - сказала Шарлотта - Она в маленькой гостиной вместе с моей тетей - ах, Адам, мне следовало написать тебе и предупредить, что тетя Нассингтон здесь, с дядей, а также Осбертом, но времени не было, поскольку они буквально застали нас врасплох Не то чтобы я , в общем, я хочу сказать, я очень признательна ей за то, что она приехала по такому поводу, вот только мы никак от нее этого не ожидали, хотя мама, конечно, ее приглашала - О Господи! - сказал Адам, скорчив гримасу - Не давай себя в обиду, Дженни, или обращайся ко мне за защитой! Я ее до смерти боюсь - Как тебе не совестно, Адам - упрекнула его Шарлотта, ведя Дженни по широкой дубовой лестнице. - Не стоит внимания, Дженни! Моя тетя - очень прямодушная и такая добрая, уверяю вас!
   Следуя за женой и сестрой вверх по лестнице, через прихожую - в Продолговатую гостиную и по ней в расположенную дальше Малую гостиную, Адам спрашивал себя, как Дженни перенесет знакомство с леди Нассингтон, и надеялся, что она не проглотит язык. Он боялся, что властные манеры и язвительная речь ее светлости парализуют его жену, и впоследствии испытал большое удивление и облегчение, обнаружив, что Дженни, которая говорила односложно с леди Линтон, поддерживала разговор с леди Нассингтон без всякого смущения.
   Внешне ее светлость напоминала своего брата. Она была крупной женщиной, с орлиными чертами лица и высокомерно-безразличным взглядом. Подобно ему, голос у нее был громкий и повелительный, и до определенной степени она разделяла его пренебрежение к условностям. На этом сходство заканчивалось. Свободное и естественное поведение лорда Линтона брало начало в его жизнерадостной натуре, а у его сестры уходило корнями в совершеннейшую убежденность в собственном превосходстве и было настолько непредсказуемым, что снискало ей репутацию эксцентричной особы. Она всегда говорила и делала То, что ей вздумается, а также проявляла снисходительность к тем, кому посчастливилось заслужить ее расположение; но она воспитывала своих дочерей в строгости и осуждала любое нарушение этикета, допущенное людьми, которые ей не нравились.
   Помимо своего мужа, худощавого, немногословного человека с усталым лицом, она привезла в Фонтли своего третьего сына, дюжего спортсмена, которого прежде предлагала Адаму в качестве шафера.
   - И правильно сделал, что от него отказался! - сказала она Адаму. - Он по своей бестолковости наверняка загубил бы все дело или, провоняв конюшней, отправился бы в церковь!
   Адам поинтересовался, какие развлечения можно предложить Осберту в течение недели в Фонтли в это время года; но леди Нассингтон просила его не утруждать себя этими заботами, поскольку заинтересовать Осберта во время мертвого сезона было невозможно ничем.
   - Но бедняге будет тоскливо до слез! - возразил виконт.
   - Он с таким же успехом может тосковать здесь, как и в любом другом месте, - ответила ее светлость. - Не обращай на него внимания! Должна сказать тебе, Адам, что твоя жена приятно меня удивила. Конечно, внешность, признаться, не ахти и одета прескверно, но она производит впечатление разумной девушки и не строит из себя липовую аристократку. Тебе могло достаться что-нибудь гораздо худшее. Я не против того, чтобы ее представить, и ты можешь привезти ее на мой прием двадцатого - это станет для нее хорошим началом. Жаль, что твоей матери вздумалось впасть в меланхолию, хотя именно этого я и ожидала! Жених Шарлотты ей тоже не нравится; не бог весть что, я согласна, но, если девушка пренебрегает предложенными ей возможностями, она, в конце концов, должна быть довольна и таким приличным браком. Знаешь, я однажды вообразила, что влюблена в его отца, - добавила она ностальгически. - Из этого бы, конечно, ничего не вышло, но то, что я считала недоступным, твоей матери, я уверена, было не нужно: она всегда была мокрой курицей. Честное слово, удивляюсь, что ты удался на славу, - ей-богу, мой дорогой племянник!
   Он не удержался от смеха, покачав головой:
   - Знаете, это просто неприлично говорить мне такие вещи, мэм!
   - О, я не говорю за спиной у Бланш ничего такого, что я не сказала бы ей в лицо! - ответила она.
   Когда Шарлотта привела Дженни в Малую гостиную, леди Нассингтон оглядела ее оценивающе и, едва та поприветствовала Вдовствующую, велела;
   - Подойди сюда, детка, дай-ка мне на тебя посмотреть! Гм... Да, жаль, что ты не повыше, но я рада видеть, что ты держишься прямо. Как тебе понравилось Рашли? Надеюсь, мои люди создали тебе уют?
   - Да, мэм, они это сделали. Мне там очень понравилось, я хотела поблагодарить вас за то, что вы мне его предоставили. Все было так мило и интересно! Я прежде никогда не жила в деревне.
   - Ты выросла в городе?
   - Да, хотя моя мама была дочерью фермера и приехала из Шропшира, мэм.
   - Наверное, крепкая йоменская семья - ты и сама так выглядишь. Послушай моего совета, научись одеваться попроще! Оборки тебе не идут. А эти жемчужины у тебя в ушах - настоящие? Ну да, а как же иначе, очень жаль, что твоя шея слишком коротка для них. Линтон, купи своей жене пару аккуратных сережек! Ей нельзя это носить!
   - Да, я знаю, что шея у меня слишком короткая, - сказала Дженни, - но ч буду их носить, мэм, потому что мне подарил их папа и я ни за что не стану его обижать!
   - Абсолютно правильно! - одобрила ее светлость. - Я сама поговорю с твоим отцом.
   Тут вмешалась леди Линтон и увела Дженни в спальню, говоря, пока она пробиралась через запутанный лабиринт комнат, галерей и коридоров:
   - Вы должны извинить мою золовку, ее грубоватые манеры никак нельзя назвать приятными.
   - О нет! - воскликнула Дженни. - Я хочу сказать, мне не было неприятно ничего из сказанного ею, потому что все это шло от доброты, а мне нравятся прямые люди, мэм.
   - Мне часто хотелось, чтобы моя чувствительность была менее острой, промолвила ее светлость.
   Обескураженная, Дженни погрузилась в молчание. Проходя через дверной проем в широкий коридор, леди Линтон сообщила ей, что теперь они находятся в современной, перестроенной части монастыря.
   - Кажется, он протянулся на мили! - сказала Дженни.
   - Да, это так неудобно! - посетовала Вдовствующая. - Без сомнения, вы многое здесь поменяете. Комната Адама - здесь, а эта дверь ведет в гардеробную. Следующая комната - в самом конце прохода - ваша, что, надеюсь, не вызовет неудовольствия.
   - О нет! Как я могу? Здесь так мило!
   - Боюсь, она ужасно обветшала. Следовало привести ее в порядок до вашего приезда, но, не зная вашего вкуса, я сочла за лучшее предоставить вам выбрать то, что вам нравится.
   - Благодарю вас, но я не стану этого делать! Она мне нравится и так. Поэтому ничего не хочу менять, мэм!
   - Неужели, моя дорогая? Без сомнения, это глупо с моей стороны, но я не могла не лелеять надежду, что вы не будете этого делать. С ней связано столько воспоминаний! Увы, минуло столько лет с тех пор, как я стала жить в ней в качестве новобрачной!
   Ошеломленная, Дженни пробормотала:
   - Это была ваша комната? О, я бы ни за что.., пожалуйста, поселите меня в какой-нибудь другой!